Включение этого рассказа, названного повестью, в различные фантастические сборники, мне кажется, не оправдано. Это просто сказка, неуклюже обработанная и растянутая. Причем, даже не сказка, а сказочный фрагмент. Девочка-облако стала реальной, свела с ума Иванущку-дурачка и ах, суженый, зачем ты моя лягушачью шкурку сжег (притворился спящим в момент общения с пра-облаком). И вместо того, чтобы дальше развивать тему а-ля Кащей и заяц в утке.

Хотя, нельзя не отметить некий лиризм и детскую ностальгию. Вероятно, что-то похожее и чувствовал барчук, сын автора «Аленького цветочка» (который ещё с большим основанием можно назвать фэнтэзи, нежели описываемую элегию).А, возможно, это просто салонное чтиво для барышень.

А, вообще, на момент написания автору не было и двадцати. Не у всех же таланты Лермонтова. Поэтому строго не судим, проходим мимо и не оборачиваемся.

Если «Облако» мне показалось опоздавшим лет так на пятьдесят, «Вальтер Эйзенберг» наоборот, сильно опередил свое время — зыбкий, туманный, неясный и пугающий предвестник эпохи декаданса.

Искусство, как путь к раю, как единственный способ спасения души, освобождения от страшного мира, бренного, опасного и ненадежного, где все обман и недолговечность. И страшная женщина, как воплощение ложной красоты и житейской пошлости – приманивающая и больно ранящая злобой, стремящаяся разрушить все настоящее и чистое. Противостояние этих двух сил, одинаково ведет художника прочь из нашего мира, в котором ему не быть счастливым.

Кто же эта женщина? Пошлость «массовой культуры», что посмертно переваривает наследие творцов и препарирует, навешивая ярлыки, и превращая искусство гениев в мертвый объект исследования и поклонения? А может быть, и глубже – воплощение энтропии, темной стороны женского начала, явившееся в мир, чтобы отнять у человека бессмертие, да и вообще всякую жизнь? А может быть, автору просто знаком такой тип реальных людей – которым противно любое живое, творящее движение мысли, которые жаждут разрушить все, что непонятно им, или то, чего не способны создать (тайно, часто неосознанно завидуя создателям?) Противоборство творящего начала с демоническими силами хаоса напоминают «Музыку Эриха Занна» Лавкрафта, но Лавкрафт напишет гимн, а Аксаков – плач.

Итог: и все же автор слишком пессимистичен. Да, многое потеряно из-за войн и человеческой глупости, но многие голоса гениев звучат для нас через века и даже тысячелетия со страниц книг, и многие их творения мы можем видеть в музеях и коллекциях. Искусство борется, несет потери, но сберегает красоту этого мира и делает бессмертным воплощенный в нем дух человека. И так будет, пока живет человечество, а может быть – пока вообще есть разум во Вселенной.

Еще одна вариация на тему волшебной возлюбленной. В школьные годы, помню, читал как-то сборник японских легенд под названием «Хёрай» (если кто помнит, желтенький, с цветными иллюстрациями), там была похожая легенда про Юки-Онну, снежную женщину, богиню зимы – вот та история, похожая по сюжету, больше впечатлила. Здесь же все какое-то искусственное, проторомантизм, не освободившийся от дремотных оков классицистической идиллии. Все слишком наигранно и слащаво, даже с учетом времени написания.

Итог стилистически устаревшая и скучная сказка о любви.

Прочитано благодаря списку «399 «темных» рассказов» Вертера де Гете.

Оценка произведению: 5 из 10 (посредственно).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (совсем не страшно).

Сперва Аксаков дает читателю вдохнуть жаркий полуденный воздух, насладиться чудесной картиной беззаботного детства и потом только вводит полумистическую-полусказочную нить. Необычное облако, разговоры его с другими облаками (действительные ли, вымышленные ли — кто знает?), зарождающая привязанность, даже где-то зависимость от облака нарастают постепенно. Лотарий взрослее, но детские впечатления не отпускают его. Напротив, они находят земное воплощение и теперь неотступно сопровождают его. Ради своего облака Лотарий забывает часть своей земной жизни, и в конце концов теряет ее всю. Развязка рассказа печальна, но не кажется трагической, потому что выглядит так, будто беспокойный юноша наконец-то обрел себя.

Жутковатая история. Неприятное что-то шевелится в душе, когда читаешь о Цецилии. Кажется, что ее демонические глаза прожигают, пронзают насквозь. А Вальтер хоть и одарен духовно и дано ему больше, чем всем другим, не чувствует ее дьявольской сущности. Бесхарактерный и слабый, хотя и бесконечно романтический, мне он не нравится. Карл куда более симпатичен. Пусть не столь богато одаренный природой, пусть приземленный, но какой-то надежный, земной что ли... Тонко чувствующий Вальтер не способен оказался познать истинную сущность своей невесты, а приземленный Карл каким-то неведомом образом ощущал действительное положение вещей. Эпизод с картиной придает рассказ более явный флер мистики, хотя ее и так окутано все произведение.