Однажды повстречавшись, люди часто разъезжаются в разные стороны, не зная суждено ли им увидеться когда-нибудь еще. Так скажем бывает в детские годы, когда случайно познакомившись с каким-то человеком, прикипаешь к нему всем своим нутром, находя в своем кумире свою вторую половинку. Жизнь может разлучить двух друзей навсегда, но память о таком эпизоде будет долго хранить свои яркие картинки, идеализируя героя, наделяя его может быть несуществующими, но так желаемыми чертами.

Вот так и прикипел Кашка к Володе, найдя в старшем товарище то, что он видел в некоторых проезжающих через его железнодорожную станцию пассажирах. Определенно у мальчугана было особое чутье на хороших людей, рожденное искрой из огня своей собственной душевной теплоты. Кашка видел в таких пассажирах «своих», тех, в кого хотелось воплотиться ему самому при взрослении. У таких людей в глазах светится сама жизнь, наполненная и осмысленная, делающая тебя настоящим человеком. Таким безусловно был Костя, так понравившийся мальчишке и умчавшийся в неизведанную даль в быстрокрылом поезде. Но Костя еще сильнее разжег зарождающийся внутри Кашки особый теплый огонек, позволяющий различать в жизни хорошее и плохое, истинное и ложное.

Этот огонек скорее всего стал зарождаться благодаря созданной Кашкой вымышленной стране челотяпиков. Мальчишка был одинок и одиночество рождало свои фантазии, заменявшие так нужного близкого друга. Аркаша искал его в своей собственной стране, а нашел в пионерском лагере «Синие камни», став оруженосцем меткого стрелка Володи Новоселова. Параллельно в повести проходит сюжетная линия самого Володи, мальчика открытого, честного, с задатками настоящей личности. Поэтому Володя и не оттолкнул Кашку, как ставшую ненужной вещь и вот здесь внутри его натуры стал разгораться этот самый огонек, который роднит между собой настоящих людей. Получается Кашка был нужен Володе, как и он сам малышу, это замечательно и очень трогательно. Я думаю Владислав Петрович Крапивин стремился привить что-то подобное своим питомцам в «Каравелле», находя отсюда и некоторые мотивы для своих великолепных книг.

А в конце повести Володе пришлось делать свой выбор, пусть и не жизненно важный, но все-таки очень значительный. Мне кажется он поступил правильно, Надежда все-таки уже не ребенок и способна понять мотив друга. Ведь Кашке приезд Володи был очень важен как свершившийся акт веры в хороших людей. Да будет так!

Казалось, что все последующие книги цикла «Великий Кристалл» будут более менее похожи друг на друга, но вот пятая книга это представление поломала. Два совершенно разных и, казалось бы, совершенно несовместимых между собой мира, которые соединились благодаря ребячьей дружбе. Причём оба мира настолько интересны, настолько любопытны, что про них хочется читать ещё и ещё.

Первый мир — это наше советское послевоенное время. Оно было вроде бы совсем недавно, какие-нибудь 80 лет назад, а многое ли мы о нём знаем? Для меня, например, росшем на десяток с хвостиком лет позже, многое выглядит узнаваемым, но многое оказалось и почти откровением. Во всяком случае читать об этом времени очень интересно. Впрочем, также, как и о другом мире, совершенно необычном и неожиданном — мире звёздных шаров. Просто поразительная находка Владислава Крапивина. Правда многое здесь держится и за счёт образов шаров, окружающих белый шарик — уж очень они колоритны.

Ну а то, что касается настоящей мальчишеской дружбы, когда два одиночества так счастливо нашли друг друга, то об этом и сказать-то особенно нечего — вот умеет Владислав Крапивин как никто другой написать об этом так, что ни один из читателей не останется равнодушным.

Единственное, что не очень понравилось в книге, так это эпилог. Нет по сути своей он совершенно правильный, но вот по духу как-то не очень совпадает со всем написанным ранее. Ну вот скажите на милость, зачем надо было приплетать в него всех ребят из предыдущих книг цикла. Вся эта компания, сидящая рядком в кабинете Михаила Скицына, выглядит совершенно искусственной.

Для фантастики (детской, я понимаю) — слишком примитивно и нелогично. Для сказки — слишком долго и нудно.

А ещё напомнило гуслярские рассказы Булычёва, написанные в девяностые годы. Автор видимо пытался быть современным, но вышло несуразно — бизнесмены, рэкетиры.

Люблю Крапивина, но эта повесть совсем мимо. Мимо того, что в Крапивине нравится...

Это очень важная книга, которую необходимо периодически перечитывать каждому взрослому, чтобы не забывать о том, что мы — Люди с большой буквы, а не потребители вокруг своих машин, грядок и гаражей...

Первая часть «Мальчика со шпагой» шедевральна. Она не о буденновках и не о пионерлагерях. Она о проблемах честного человека в гадком обществе. К сожалению, чем дальше, чем меньше шансов, что Всадники со станции Роса придут на помощь...

Было мне 9 лет. И решил я свое достоинство отстоять, не убежал, а начал драться. В результате — месяц в больнице. И с последствиями живу до сих пор. И не было бы дня, чтобы не подумал: зачем мне это надо было? Лучше бы убежал. Но я тогда был один. Был бы у меня на руках младший — другой расклад конечно. Однако книга в плане тактики самообороны вредная, и «звездный час» может не получиться, и скорее всего не получиться, будь ты адептом боевых искусств.

Может и прав был тот паренёк, который сказал, что проще ремень в магазине купить? Поменялись времена, поменялась идеология.

Теперь о другом. Личность руководителя в клубе совершенно бледная и не яркая. При этом в клубе царит очень жёсткая дисциплина. Скорее всего так не бывает. И здесь мы получаем ещё одну утопию.

И очень неприятна (лично мне) вот эта вот армейщина. Капитаны, отряды, дружины, вахты.

В итоге хоть это и незаметно на первый глаз, но роман пропитан идеологией. И мораль сомнительная.

Мне запомнилось, как один известный критик в статье, освещающей фантастику 1986 года написал: «Тололиную рубашку» никак нельзя отнести к удачам писателя Крапивина. А вот и нет! Время все расставило на свои места, дорогой критик! Прекрасная повесть сейчас, как и без малого тридцать лет назад читается на одном дыхании! И посмотрите на оценку Фантлаба!

Эту повесть я раньше (в том возрасте, когда обычно читают Крапивина) не читал.

Прочитал только сейчас, в 56 лет.

И разочарования не испытал — мне нравится Крапивин — его добрые, лирические, по-хорошему детские истории. Не исключением стала и эта. История о настоящей дружбе, самоотверженности, о поступках, которые ты должен совершить, если называешь себя Человеком. И неважно сколько тебе лет, и неважно кто ты — мальчик в очках 11 лет от роду, девочка-сорванец, или маленький стеклянный барабанщик...

Если другие повести из сборника «Летящие сказки» мне были уже знакомы, то «Стражу Лопухастых островов» я читаю впервые. Это поздний Крапивин, и очень хороший. (Кстати, роман примыкает к циклу весьма условно: поначалу даже не догадываешься, почему эта сказка тоже — «летящая». Только в заключительной третьей части становится ясно.)

Этот роман рассказывает о компании ребят — жителей маленького поселка Малые Репейники, в котором каждый уголок дышит стариной и сказкой. Однажды случается беда: власти собрались уничтожить поселок.

Тут писатель практически ступает на тропу клише своих поздних сюжетов, львиная доля которых зиждется на конфликте детей и чиновников, задумавших погубить их привычные места для игр. В случае «Стражи Лопухастых островов» в окрестностях Репейников собираются строить военный полигон (а все старинные дома и закоулки, соответственно, отправить под снос и реновацию). Конечно, я не против того, чтобы автор поднимал современные проблемы… если бы он еще не делал этого по одному шаблону. Может быть, Крапивин и сам понял, что повторяется, потому что по итогу в этом романе тема противостояния детей с властями у него оказалась отодвинута на второй план, если не дальше. Зато на передний план вышла собственно атмосфера сказки, полной разных диковинных персонажей и существ. Из цикла о Безлюдных пространствах сюда перекочевали чуки и шкыдлы, а еще тут есть книмы, кнамы и квамы. И гусь, который мечтает о дальних странствиях. И разгуливающий по болотам невидимый гипсовый великан. (Как здесь не вспомнить «Голубятню на желтой поляне»? Только этот великан — добрый.) И самая настоящая баба-яга. И чудак-волшебник, злой — но, возможно, лишь оттого, что был недолюблен в детстве. И зловещий военный по имени Фанерный Выбор (не удивительно: ведь он действительно оказывается сделан из фанеры). И у каждого тут есть какая-то собственная маленькая история, может, и не влияющая на сюжет (приключения мальчика Иги в полусновидческом мире «альтернативных» Репейников так вообще читаются как самостоятельная вставная новелла), но именно благодаря подобным мини-историям «Стража Лопухастых островов» и создает впечатление большого густонаселенного мира, в котором может произойти все, что угодно.

Многие истории остаются, кажется, не дорасказанными. Например, о Конструкции, которую строил Ига. Или о волшебной двери — как-то грустно, что с ней так все закончилось. Но во-первых, тогда начинаешь смотреть на них по-другому: не как на часть сюжета, а как на своего рода иносказательные притчи, заставляющие задумываться, а почему случилось именно так, а не иначе. И во-вторых, это, опять же, напоминание о том, что показал нам автор только самый кусочек мира.

Тут же между строк зашифровано много мудрой иронии, которую, наверное, оценят в первую очередь читатели постарше. Пресловутый Фанерный Выбор (и поединок с ним), например — одна из самых ярких и интересных находок в романе, раскрывающаяся не сразу и вызывающая целую гамму впечатлений.

Идея микса сказки с фантастикой (эксперименты с телепортацией; прошлое, которое одновременно является измерением, находящимся где-то на стыке разных реальностей) восхитительна. Ну да, Владислав Крапивин всегда любил смешивать эти жанры, но когда в его произведениях появлялось фантастическое, то обычно оно и превалировало. А здесь сказочного больше, чем фантастического. И сказка в итоге — пускай и не без помощи наших героев — побеждает.

«Стража Лопухастых островов», по-моему, способна объединить под своим знаменем всех — и тех фанатов Крапивина, кто ностальгирует по его ламповым классическим сказочным сюжетам, и тех, кто предпочитает сумрачную современную проблематику, которая намечена и здесь. Единственный недостаток книги — это, как уже было сказано выше, расплывчатость сюжета: условно двигающая повествование цель — не дать господам из губернской администрации превратить заповедник сказок в ярмарку оружия — возникает и тут же теряется на фоне этих самых сказок, оживающих на глазах. Но в то же время: а разве не в этом и заключался смысл? Потому что всякая сказка всегда больше, чище, чем такое… безобразие, которое пытается в нее вторгнуться. Ну а если читать не ради конечной цели, а ради того, что будет открываться тебе (и героям) по ходу ее достижения, то и вопросов никаких не возникнет.

В этот раз начал перечитывать Крапивина, укачивая годовалого сынишку. И вновь перед глазами предстали первые осенние деньки, и ветер, треплющий непослушные волосы у мальчишек, так внезапно переставших быть детьми. Мне почему-то кажется, что «Колыбельная для брата» — это, в некотором роде, более мягкая версия «Журавленка...» Здесь не так остро поставлена конфронтация отцов и детей, не так доверительны отношения между педагогами и ломкими подростками, знающими досконально названия и назначения морских терминов. Есть песня, которая связывает события, трогает души людей, и маленьких и взрослых — эта суровая песня, времен, быть может гражданской войны, но такая, которая всенепременно годится и для колыбельной маленькому брату, и для того, чтобы разрядить обстановку в тяжелом почти морском приключении, и для того, чтобы девочка восхитиалсь и поняла, что третьеклассник с красивым голосом, умеющий петь, но не желающий петь по указке, уже не он, а смелый и гордый парень, почти юноша.

А еще в повести много Гайдара. Начиная от стилистики повествования и говора наставника (все эти «товарищи мои хорошие», «люди порядочные», песни про барабанщиков), и заканчивая самим сюжетом, почти тимуровским. Но здесь словами педагогов Гайдар уже не иконически, но еще и не перестроечно критикуется, а Тимур в этой критике не так идеализирован. Но, в то же время, и хулиганы в книжке такие «квакинские», а Дыба — это никак не романтик Капрал из «Журавленка». Сам посыл повести хороший, в первую очередь он показывает, какие могут быть старшие братья младщим, даже если они и не братья вовсе, какие бываю друзья, неосознанно становясь таковыми, и какие бывают враги, вовсе не хулиганистые парни из переулков. а вполне себе облеченные властью педагоги, но все закончится хорошо, потому что для таких финалов и есть книги Крапивина, вдохновлявшие мушкетеров, барабанщиков и водителей каравелл.

Читал в детстве и ничего не помню.

Сейчас прочитал вслух сыну-подростку. Наверно объяснимо, почему не помню. Если книги Жюля Верна выжигали в мозге борозду, которая до сих пор не затянулась, то такие книги прошли незамеченными. Сейчас ещё тяжелее это воспринимать.

Наивная слащавая простота, очевидное добро и зло, зло беззубое и не страшное. Но тяжелее всего от детей, индокринированных идеологией. Гражданская война, всадники, буденовки. Сейчас не поймут это дети без специальных пояснений. А значит не бессмертное произведение, а временная такая нравоучительная вещица, малопригодная сейчас.

Но сам текст написан мастерски.

То, что для взрослых пустяк, совершенно по другому выглядит для одиннадцатилетнего ребенка. Да к тому же ситуация возникшая в рассказе далеко не пустяковая. Таким типам как дядя Витя жизнь беспризорного пса является абсолютно незначительной вещью, все равно что прихлопнуть надоевшую муху. С практической точки зрения подобным людям не нужны неудобства-временно живущий племянник притащил совершенно ненужного пса, причем не спросив на это разрешения. Пришлось решать вопрос по взрослому, без сантиментов. При этом дядя Витя считает себя знатоком в вопросе воспитания и я думаю он абсолютно уверен в правоте своего мнения.

В жизни частенько приходится сталкиваться с такими людьми. А ребенок почти всегда настроен на что-то позитивное, поэтому подобные случаи воспринимаются им очень остро. Володькин поступок стал протестом против действия такого «воспитателя», одновременно явившись и актом самоутверждения. Крапивин всегда ставит своих мальчиков перед каким-то выбором. Здесь можно было бы просто махнуть рукой, мол дело сделано, Гермеса жалко, да что поделаешь. И немного попереживав, жить дальше как жил. Но герои Крапивина никогда не пойдут на это, здесь их мальчишечья правота и смелость. И хочется сказать-товарищи взрослые, будьте чуткими и всегда помните, что ребенок особое существо, которому от ваших взрослых решений может быть очень больно.

Повесть можно смело назвать антиутопией. Некое идеальное государство, существующее по чётко отлаженной системе где всё и все под контролем. Но всё это из детства. Все помнят эти детские ограничения. Это нельзя, туда не ходи, делай так. Потому что так нужно. А почему никто не знал если спросить и задуматься. Сложно назвать её полностью детской книгой. Думаю, что для любого возраста эта повесть не будет лишней и неинтересной. Если первая часть цикла была для меня неоднозначна. То здесь полноценная история, которая поднимает довольно таки серьёзные проблемы. В частности предназначение человека в жизни. И вместе с тем острый сюжет занимает ключевую роль. Вообще очень современная книга, не теряющая своей актуальности. Очень кинематографичная. Цикл «Тёмные начала» очень похож. Но написал его Пулман и поэтому он известен на весь мир. А книги Крапивина более скромные по своей популярности, но более сложные для понимания.

Васька Снегирев открыл плеяду знаменитых крапивинских маленьких барабанщиков. Этот образ находится в числе самых известных литературных фигур Владислава Петровича, это один из компонентов особой атмосферы творчества писателя. Овеянный ореолом героической романтики мальчишка, отбивающий палочками ритм тревоги или радости, рисовал в воображении персонажей автора путь к идеалам чести, справедливости, доброты. Это не красивый пафос, тут дело в векторе устремлений. Если в маленьком характере кристаллизуется такой вектор, то детская впечатлительность обязательно будет рождать подобные образы и естественно мальчишки будут воплощать его в жизнь. Я думаю многие вспомнив свои детские игры согласятся со мною.

Таков был и второклассник Васька, маленький, но упорный человечек, отстаивающий свои устремления несмотря на насмешки и трудности. В каждом персонаже Крапивина присутствует такое внутреннее ядро, создающее в зарождающейся личности правильную основу. Подобное и рождает настоящие поступки, наподобие случая с Васькиными палочками. Дело здесь не в опаске насмешек и укоров, тут вопрос в чувстве ответственности и исходящей отсюда способности сделать решительный шаг. Как тот барабанщик из сферы мечтаний, бесплотный в физическом плане, но реальный в моральных предпосылках к большому или маленькому героизму. А в случае со Снегиревым я полагаю героизм был не столь уж малым, по крайней мере в масштабах столь нежного возраста. И резюме подводит сам Владислав Петрович в очень емких словах последней главы повести: «Будет много дорог...»

Многие в детстве мечтали о неведомых странах, дальних путешествиях, опасных приключениях. Это естественно для детской фантазии, неотягощенной взрослыми проблемами. Такой фантазии и посвящен данный рассказ. Сеге не нужно было отправляться куда-то в неведомую даль, на эту роль вполне подходил подступающий к поселку лес. Кстати Крапивин очень здорово описал как шумят в чаще деревья, буквально в нескольких словах, но как-то очень ярко и волнующе, будто бы заглянув в саму глубину природы. Это неудивительно, ведь Владиславу Петровичу дано чувствовать не только ребячьи характеры, но и распознавать что-то необычное в самой привычной окружающей обстановке.

Вот такое необыкновенное и придумали старшие ребята для Сеги в качестве страшилки. Только вышел совсем противоположный эффект. Так зарождается основа будущего взрослого характера, уже сейчас перешагнувшая плаксивую боязнь и создавшая свой собственный воображаемый образ львов. Крапивин всегда имеет в виду будущего взрослого человека, вырастающего из его отважных и честных маленьких героев. Ведь впереди у них большая жизнь и думается Сеге запомнится его небольшое детское приключение как трогательный образец наивной ребячьей фантазии.

Повесть теплая, добрая. Пусть и не хватает в ней традиционной крапивинской мальчишеской героики, но, может это и к лучшему. Главным антагонистом стало не вселенское зло, морское чудовище или оживший манекен, а местный торговец-перекупщик, превратившийся из буржуина в вождя туземного племени на далекой планете. Полеты на стульях, посиделки у костра, печеная картошка, мальчишеские приключения – всё как мы любим!

Моим любимцем стал Пим Копытыч – немного леший, немного неформальный ученый, тихо-мирно поживающий в своей уютной избушке с печкой и чаем. А еще он гонит самогонку и иногда прикладывается к ней. Опять же, не пьянства ради, а чтобы стало теплее и добрее в этом мире. В том мире, в котором я хотел бы жить.

Похоже, что в какой-то момент автор собирался (слава богу, что не собрался :)) закончить этой повестью цикл «Великий Кристалл» — слишком уж тщательно и аккуратно начал он здесь сводить те сюжетные линии, что возникли за первые три книги. Именно здесь также он попытался и ответить на все те вопросы, что возникли у читателей при чтении предыдущих повестей цикла. И именно поэтому в данной книге не получилось такой цельной истории, как в случаях с Галиеном Тукком (Галькой), Корнелием Гласом и Ёжики.

Но это, конечно, совсем не значит, что повесть получилась слабее или хуже предыдущих — просто у неё свои достоинства. Во-первых, в ней мы опять немного погружаемся в старые истории и узнаем, что, почему, как и чем же все они закончились — а это всегда очень интересно. Во-вторых, талант Владислава Крапивина и здесь никуда не делся и мы снова получаем чрезвычайно эмоциональную интригу, за героев которой (тем более по большей части наших старых знакомых) никак нельзя не переживать. И, наконец, именно здесь появляется парочка самых блистательных, самых колоритных героев всего цикла — Филипп и его друг Петя (он же Кригер). Читать о которых уже великое удовольствие :).

И ещё. И на Солнце есть пятна, и в этой повести, если постараться, можно найти то, к чему можно придраться. Только надо ли портить этим очарование такой прекрасной, такой интересной вещи....

Крылья самолета, как и паруса корабля, являются неотъемлемыми атрибутами творчества Владислава Петровича Крапивина. Они всегда прилагаются к мальчишечьей мечте, которая всегда просит полета, дальних странствий, опасных приключений. Такая мечта была и у героя данного рассказа Антошки. Эта мечта была крылатая, была готова летать в воздухе на борту простенького планера и ей надо было всего лишь попасть вместе со своим обладателем в кабину и приподняться на короткое время над землей. Нашим желаниям, стремлениям и воображению всегда дано парить в облаках, но без практической деятельности они всегда бесплотны, а оттого и эфемерны. Крапивин в своем творчестве всегда стремится избежать подобного. Его герои деятельны и всегда стремятся воплотить мечту в жизнь. Это очень хорошо и правильно, ведь воображение без дела переходит в область беспочвенных иллюзий, не давая толчка к проявлению воли, того качества, которое дает человеку право называться личностью.

Герой рассказа стоит на таком очень беспокойном, но верном пути. Антона не пугала высота неба, не испугал и произошедший трагический случай. Это типичный крапивинский персонаж, который несмотря на свою стандартность никогда не может казаться однообразным. Ведь такие зарождающиеся характеры содержат в себе огромный внутренний мир, наполненный очень личным и вместе с тем общим, что впоследствии делает любого мальчишку настоящим человеком. Природа подобного стремления тонко чувствуется Крапивиным, он наполняет им практически всех своих персонажей и читатель инстинктивно чувствует эту истинную стезю, на которой должен стоять всякий, но далеко не всегда это удается сделать. Именно к таким героям и принадлежит Антошка и верится, что будущее его светло и прекрасно, как покачивающиеся в небе крылья летящего самолета.

Как же я люблю такие рассказы Крапивина! Всегда создается ощущение чего-то неподдельного, создающего впечатление прикосновения к настоящему Человеку. Эта борьба между иллюзорным и истинным составляет суть творчества Владислава Петровича. Ведь Крапивин на примере своих мальчишек показывает то, что в принципе должно быть в каждом человеке, но почему-то на деле встречается далеко не всегда. Более того, в действительной жизни мальчишки подобные Тонику являются большой редкостью, в лучшем случае вместо щемящего чувства самоутверждения во имя справедливости, бывает только бесшабашная удаль, не дающая по сути ничего. Об этом собственно и сказал Мухин Тонику, что не в этом главное, дело не в прыжке как таковом, а в факте преодоления себя.

На самом деле это правда. Прыгнуть с парашютом могут совершенно разные люди, доказав как минимум, что ты не трус. Но Крапивин всегда показывает именно человеческий максимум, основание для свершения, а не сам факт. На месте Тоника мог бы оказаться представитель отчаянной шпаны, который впоследствии вовсю бы бахвалился и горланил, расписывая свою храбрость. Поступок Тоника был рожден обостренным чувством справедливости, тем внутренним зверьком, который неустанно грыз изнутри и не давал мальчугану покоя, призывая, чтобы принципиальность Генки была оплачена полной стоимостью совершенного.

И за всем этим стоит потрясающая крапивинская образность, настоящее понимание природы естественного страха и зарождающегося нечто, способного этот страх преодолеть по-настоящему. Для тех, кто воспримет этот рассказ серьезно, он может стать путеводителем к себе самому, это еще один аспект самого ценимого для меня в творчестве писателя. И тогда действительно далекие звезды покажутся гораздо ближе и будут по ласковому пахнуть горьковатым, но очень притягательным запахом полыни.

Это же надо так влезть в образ младшеклассника, что хочется сказать: «Да так все было и со мной». Если не сюжетно, то мысли и стремления уж точно в этом возрасте были такие. И, если думаете, что написать о влюбленности третьеклассника — это нетрудно, то попробуйте — зуб даю, что сами же разочаруетесь при перечитывании.

Разумеется, персонажи идеализированные — один сплошное благородство, другой — гениальный рационализатор, третий — отвага и бесстрашие. Конечно. у реальных детей хватает разных красок, и основная часть жизни — детская рутина. Но Крапивин так органически плетет повесть, что веришь полностью, что приключения ждут маленьких героев на каждом шагу, хотя в антураже и локациях и близко нет мечей, магии и прочего зельеварения.

И отдельный пласт видится с высоты прожитых лет — это бытовая советская жизнь. Когда читали книги, помогали друг другу и насышали каждый день смыслом.

Ели задаться себе вопросом «А о чем повесть «Мушкетер и фея» — ответ будет донельзя прозаичным. Но атмосфера во время чтения и какое-то время после — трудно передаваемая с помощью правил грамматики.

Второй роман цикла Великий кристалл и второе прочитанное произведение Крапивина. Что ж, сюжетно намного интереснее первой романа. Интересен мир, хотя опять же думаю, в начале 90-х, когда все же при всей сложности жизни над бывшим СССР завеяли ветра перемен и появилось ощущение свободы, все это про индексы и тд, хвучало страшнее. Сейчас это уже практически сбывшееся будущее, и бесполезно пугаться.

Самая интересная идея в устройстве мира — это система наказаний. Никаких полумер, только хардкор — смертная казнь. Да, в зависимости от тяжести преступления шанс на нее разный, но решает машина, и неизвестно кому и за что он выпадет. Герою выпадает миллионный шанс за переход в неположенном месте. Тут Крапивин жесток. Он приводит плюсы этой системы, и довольно убедительные. Такая система полностью отрицает исправление, только наказание, в чем-то даже коллективную ответственность всех правонарушителей. И описание эмоций героя в этой ситуации мне понравились, даже вспомнилось набоковское Приглашение на казнь. Хотя удивил момент, что за какой-то эпизод из детства герой считает себя достойным этой казни ( я еще вернусь к этому, важное).

Но вот дальше пошел сумбур. Герой из такого бесхребетного слизняка вдруг становится революционером, борцом за все хорошее против всего плохо. Да, переживание собственной смерти, даже ее ожидание могут изменить человека, но вот здесь я в них не верю совсем. Как не верю в сцену, когда он там себе вколол сыворотку, которой наказывали детей-безынд. Очень эмоционально, трогательно, но для меня фальшиво. Как и вся забота об этих детях. Вот собственная дочь не волнует совсем. Она же копия матери. А вот эти чужие волнуют. Может потому что там мальчики? Спойлер не читать верящим, что Крапивин это только про светлое и прекрасное.

И возвращаюсь к мучениям главного героя, за что же он всю жизнь так винит себя, что считает достойным смертной казни? В детстве у него был любимый друг, и вот этот друг предложил обычное хулиганство — слазить на запрещенную территорию. Главный герой струсил, проколол себе ногу гвоздем и не пошел. Он считает это предательством, изменой дружбе. Вот честное слово, я думаю зачем такая дружба? Когда ты не можешь просто сказать, что не хочешь что-то делать, потому что это неправильно и опасно? Потому что могут быть плохие последствия? И это не что-то важное, как хоть бы у Тимура и его команды, а глупость и баловство? То самое, про которое все мамы говорят : если все друзья спрыгнут с крыши, то и ты спрыгнешь?

Тут каждый сам для себя отвечает, но для меня авторитет Крапивина как писателя, которого стоит читать детям, сейчас под очень большим сомнением.

Довольно жесткая трилогия и что примечательно — вся жесткость от того, что оба мира (обычный мир ГГ и мир его приключений) трилогии минимально отличаются от обычной жизни со всеми ее сложностями. Все сложности автор не стал расписывать, но стоит вернуться к данной трилогии хотя бы с небольшим жизненным опытом, то сразу видишь те темные моменты повествования, которые автор затронул вскольз, где от того, чтобы не грузить целевую аудиторию далекими от нее вещами, а где и просто умолчав, потому что наверное и сказать нечего.

Первая книга в серии наиболее легкая и поверхностная. Просто о дружбе, взаимовыручке. Бывало так в детстве встретишь иного парня твоего возраста и прям чувствуется как глянулись друг другу. Кто не испытал, тот не испытал.

Вторая книга уже для более взрослой аудитории. Как вам такой вояж на помощь друзьям в соседний мир — не так чтобы победить дракона какого, найти магический артефакт, заслужить любовь (в том числе и плотскую) грудастой и симпотной девчонки, как например у Лукьяненко?? А так, чтобы только шрам на ребрах по итогам вояжа? А если бы Валерка не подставил налокотник под метательный нож, ты бы и вообще не вернулся? Убитый тобой взрослый дядька, которого ты знать не знал и никогда не видел? Нормальное вознаграждение? Много желающих пойти на приключения с таким прикупом?

Третья книга — вообще как бы не для взрослых. То что я вижу... ГГ ведь так и не нашел себя во взрослой жизни. Он живет скучно и чувствует это. Неустроенность в жизни, не особо интересная работа , вялые отношения с девушкой, это все он легко, получается, меняет на друзей детства и возможность снова стать 15-летним? так получается?

Вобщем обычная жизнь с небольшим приключением. Как наверное и должно быть и будет, может быть, у кого-нить, когда-нить... Так что закатайте губу, благородные доны, и давайте любите и страшненьких девчонок тоже, а то «эльфиек вечно на всех не хватает»(с) (Лукьяненко).

Вы как хотите, а Владиславу Петровичу ниже 10 ставить никак нельзя. Спасибо Вам, Командор.

Столько хвалебных отзывов, а у меня впечатления какие-то неоднозначные. Возможно, если бы читала в подростковом возрасте больше бы увлекло и понравилось.

Сейчас все эти детишки со способностями, петли во времени параллельные миры кажутся слишком банальным, не впечатляют. Тем более когда показаны так просто, незамысловато и к тому же не особо важно для сюжета.

Так же есть вопросы по Гальке и жителям его города. Никто не вступился толком за пацана. Максимум не подписали. Это как умыть руки. Ваше решение не моё. Тут может и правильно что такого города не стало.

И Галька очень жесток. Готов мстить за то, что его выгнали. Приводит врагов. Да, потом меняет решение и спасает город, но осадок остался. И он тоже готов мстить всем, ни чем не отличить от других жителей. Не могу сказать, что он мне нравится, что вижу в этом романтизм и геройство. И не уверена, что это понравилось мне подростком.

Напряженно, тревожно. Распад мира все нарастает, покрывая еще не тьмою, но сумерками яркое беззаботное детство. Силы зла поднимают свою голову: на смену запутавшимся по жизни трудным подросткам приходят совсем уже серьезные беды: живодеры, ставшие нормой извращения в детском интернате, рэкет. Потихоньку все сваливается в какую то беспросветную дыру, безысходность, безнадегу, и мы чувствуем, что даже лето, которое будет длиться и длиться, все же когда то закончится. И если раньше все было просто и понятно: вот добро, а вот зло, будь честным, смелым, принципиальным, и мир признает твою правоту; ты прав, а значит ты победишь, то теперь правила изменились. Многие ситуации не имеют единственно правильного решения: выбор дружбы приведет к смерти, а месть за отца сделает несчастными его ни в чем не повинных детей. И могущественные силы в лице Гурского совсем не обязательно придут на помощь слабому, сейчас они скорее сторонние наблюдатели, экспериментаторы, обитатели серой зоны вне конфликта добра и зла.

Очень атмосферными мне показались Бугры они напомнили заросли реки Кендуакскеаг в Дерри, где такая же компания подростков обретала свой мир, прячась от окружающего кошмара. Игры и смех детей в Буграх менял что то во Вселенной, как и клятва, данная детьми в Дерри привели в конце концов к гибели зла, терроризировавшего город. Как всегда у Крапивина сила мальчишеского слова сильнее всех сил и правил. Так и у Кинга, зло выискивало детей поодиночке, а когда клуб неудачников собирался, он был непобедим. Писал ранее и снова повторюсь: для меня мир Великого Кристалла, мир Темной Башни, мир Дерри, Град обреченный – это один мир. С большой любовью погружаюсь в него снова и снова.

Простая история о простой ребячьей жизни со своими маленькими радостями и огорчениями. Но странное дело, зачастую именно такие моменты почему-то запоминаются на всю жизнь, чтобы внезапно нахлынув, подарить особую душевную теплоту. В рассказе дети находят для себя обыкновенные незатейливые занятия и игры, вполне обходясь без нынешних смартфонов с засасывающим в свои недра виртуальным миром. Для многих эта матричная реальность подменяет мир реальный, обыкновенный, тот который показывает в своих книгах Владислав Петрович Крапивин.

Кто-то может сказать, что всему свое время и сейчас запускать подкову по мостовой никто не будет, во-первых за неимением таковой, во-вторых не находя в этом никакого интереса. Но почему-то в рассказе ребята кажутся очень живыми и естественными и я думаю поэтому не случайно в них вспыхивают зачатки больших чувств. Я имею в виду Лилю с Тоником, их неожиданную дружбу и связанную с ней отчаянное приключение. Вот тут и открывается тот кто тебе близок, друг которого не заменят никакие вещи. Поэтому Тонику и не принес особой радости неожиданно найденный номер от самоката. Счастливым себя мальчишка не почувствовал, потому что предвкушение настоящего счастья обернулось разочарованием. Так часто бывает в жизни, но тем не менее рассказ несет в себе жизнеутверждающую нотку, ведь Тоник может искренне переживать, а это значит, что он настоящий живой человек.

Повесть похожа и одновременно не похожа на две первые книги цикла. Похожа таким же необычным увлекательным сюжетом, мощной эмоциональной составляющей (например, в этом произведении просто невозможно не понять главного героя — Ёжики, и не сопереживать ему), талантом автора, умеющем написать так, что при чтении ты безоговорочно веришь в созданные им миры и во всё в них происходящее.

А непохожа эта повесть двумя вещами: явно смазанным финалом с прямо-таки мистическим результатом столкновения Ёжики с встречным поездом, и совершенно неожиданным взглядом автора на командорство в этом цикле. С одной стороны понятно, что такие герои как директор лицея и Консул Кантор в повести обязательно нужны — как «противовес» главному герою. А с другой... — безмерно жаль, что для этого автору пришлось загубить наработанную за предыдущие две книги светлую веру читателей в добрых, сильных и справедливых Командоров :(.

«Вечный жемчуг» завершает трилогию детства, мальчишества и настоящей дружбы. Завершает её как и положено детской счастливой летней истории – радостно, с ощущением вечного солнечного дня, силы и беззаботности. Даже по крапивинским меркам в книге много дурашества, мальчишеского притворства, игры, шалопайства. Главные герои – всё те же дети-обормоты, дети – заговорщики, космические хулиганы, над которыми не властны ни злоба, ни зависть, ни несправедливость окружающего мира. Жизнь пронизана волшебством, оно таится в самых простых вещах: в жемчуге, способном вечно поддерживать свет маяка; в веревочке с необычным узлом, перед которым бессильна вся сила разбегающихся галактик; в якоре, намертво вросшем в планету; в железном шиповнике с концами до центра Земли. Возникающие трудности решаются легко, здесь нет безвыходных ситуаций, перед силой мальчишеского братства бессильно само мироздание. Пытаюсь вспомнить и не могу – было ли в моей жизни такое братство?

Жалко, что все истории когда-либо заканчиваются, жалко, что уходит лето, детство и все меньше и меньше в жизни чуда. А вы, Владислав Петрович, – настоящий волшебник, искренно, по-доброму завидую тем, кто был знаком с вами лично. Мало в моей жизни добрых, светлых людей.

Удивительно, что Автор вернулся к истории горнистов спустя целых семь лет. Казалось бы, проходная история, не самые яркие герои, но нет, продолжение получилось очень даже уместным. Мир Виталика и Братика стал менее сказочным, добрым. По уютным, изящным улочкам словно средневекового города патрулируют гвардейцы, жизнь устроена как воплощение причинно-следственной необходимости, глобальной целесообразности всего, высчитанной с помощью некоего Белого кристалла в далекой древности ученым мужем. И с тех пор алгоритм не давал сбоев. Правит миром некий Канцлер – воплощение Порядка и Разума, своего рода спинозистская Субстанция, тождество мысли бытия. Ну так что, остается только бросить вызов ему и воплощаемому им порядку и победить его. Интересно же, а что будет дальше?

П.С.: Достаточно пафосными показались слова о мальчишках, на плечи которых ложатся судьбы тех, кто стал жертвой игр политиков (не дословно, но смысл такой). То ли мальчишки попадались Автору сознательные, то ли он идеализирует их, но мой опыт общения с миром двенадцатилетних открывает мне их другими.

Повесть хорошая!

Если бы у рассказа не было продолжения, можно было представить все его события как сон, случившийся с немолодым уже Сергеем Витальевичем. Встреча с мальчишками, теми самыми далекими горнистами, заброшенными в наш мир то ли из далекого (пятьсот лет) прошлого, то ли из какой-то параллельной реальности (но мы то знаем, что мир Витальки и Братика – это одна из граней Великого Кристалла). А дальше, как и обычно у Крапивина – неловкое знакомство, взаимная симпатия, казалось бы проваленная миссия по возвращению домой, встреча с «чудовищем», рыжий котенок. И тихая грусть в финале рассказа…Было ли все это или только приснилось, или это лишь несбыточные мечты, грёзы ушедшей молодости, детства. Хорошо, что у истории есть продолжение, оно продолжит знакомить нас с героями, раскроет мир братьев и, что греха таить, добавит смысла в неяркую жизнь Сергея Витальевича.

«Голубятня на жёлтой поляне» Владислава Крапивина в своё время прошла мимо меня. И это, наверное, хорошо. Книга даже сейчас показалась мне довольно тяжёлой, не факт, что лет 20-25 назад я смог бы её переварить. Впрочем, сегодня поговорим не обо всём романе-трилогии, а лишь о первой его части – «Голубятне в Орехове».

Начинается эта история с космического полёта. Звездолётчик Яр внезапно обнаруживает на корабле паренька Тика, который непонятно как там оказался. А чуть погодя и Яр, и его новый знакомый перемещаются на некую Планету, которая напоминает Землю. Такое начало настроило меня на увлекательное приключение с нотками ностальгии, из-за чего последующие события несколько… обескуражили. Не ожидал я такого драматизма от, в общем-то, сказки.

Да, «Голубятня в Орехове» – это сказка, пусть и довольно странная. Здесь есть Добро и Зло, они явно выражены и находятся в состоянии борьбы. Есть довольно схематично прописанные характеры персонажей. Есть атмосфера лета и чуда. И вместе с тем, роман содержит явные элементы научной фантастики, герои испытывают не просто трудности, а настоящие трагедии, автор поднимает довольно много философских вопросов, а читатель, после всех эмоциональных качелей, сомневается в возможности счастливой концовки. Да и персонажи здесь буквально подталкивают к переживаниям, стоит только задуматься об их положении. А задуматься придётся, философские вопросы же поднимаются.

Отдаю роману должное: он не оставляет равнодушным. Моя проблема в том, что я хотел увлекательных приключений без чего-либо ещё. А получил увлекательные приключения с целым вагоном переживаний в комплекте.

Талант писателя в большой степени состоит в способности создавать такие литературные образы, которые будучи заключенными всего лишь в одно-два предложения, рождают мощнейший прилив необычных эмоций, зыбких ощущений, смутных откровений. Владислав Петрович Крапивин в этом отношении является виртуозным мастером, раз за разом рождая что-то особо оригинальное. В данной книге это к примеру образ потерянных корабликов, уплывающих в неведомый Ветрогорск или же сам сказочный город, куда можно попасть только после заката. Это есть фирменный крапивинский стиль, стандартный в своей гениальности и разнообразнейший в формах литературной материализации.

В настоящей повести материализуется сама Сказка, существующая всегда рядом с нами, но открывающаяся только тем, кто верит в нее чистым сердцем, как Алешка. Сказка может жить совсем поблизости, например на пустыре, под заросшим фундаментом старого дома. Только надо знать путь к ней. Мне всегда нравилось описание Крапивиным путей в неведомое. Это было здорово показано к примеру в цикле «В ночь большого прилива». Не менее замечателен крапивинский путь и здесь: транспортное агентство, пароход и наконец аэродром с Летчиком для Особых Поручений.

Очень уместно в этой связи упоминание в повести Сент-Экзюпери, и у меня лично создалась ассоциация Антошки Тополькова с Маленьким Принцем. Та же безграничная, немного наивная вера в людей и добро. И образ распавшейся Антарктиды созвучен с зовущей к себе планетой с оставленной розой. Эта история Антошки грустна в своей нелогичности-вроде бы никто друг друга не предавал, но было потеряно очень важное-близость настоящего друга. Это и почувствовал всем сердцем Алешка. Здесь для меня заключен смысл повести-наличие в душе чутких людей способности понять переживания другого человека, пусть не сразу и даже тогда, когда казалось бы все пути закрыты. И тут в повести появляется Голос Дороги. Этот Голос никогда не дает человеку покоя, если он не сделал то, что должен был сделать, не понял то, что должен был понять. И если ты что-то считаешь потерянным, Голос Дороги будоражит воспоминания и зовет в путь. Был такой телевизионный спектакль «Человек из страны Грин», с подобным образом Дороги и человеком идущим по ней вдаль, а также с потрясающей музыкой, созвучной для меня с Голосом Дороги из этой повести.

Вообще Крапивин имеет дар придумывать очень необычные сюжетные атрибуты, которые раскрашивают повествование в особые, сугубо крапивинские тона. Это возникает из основы нерушимых жизненных принципов положенных на знание чуткой души ребенка, способной рождать в своих мечтах загадочные сказочные миры, где как в зеркале отражается вся суть чистой, неизвращенно злом природы ребенка. Иногда я задумываюсь, не слишком ли я щедр на оценки книг Крапивина. Нет, ведь только избранным писателям доступна способность затронуть саму душу человека образами доброты, бескорыстия и справедливости.

Тема мечты и тема полета очень близки творчеству Владислава Петровича Крапивина. Мечтою пронизано буквально каждое произведение писателя, ну а способность летать позволила объединить ряд повестей и рассказ в данный цикл. Эта способность обозначена не сама по себе, как просто из ряда вон выходящий факт, а именно в привязке к внутреннему миру ребенка, если хотите к полету его души воплотившемуся вовне. Ведь не зря же существуют крылатые выражения «полет мечты», «парить в облаках», «уносящее ввысь воображение».

В книгах Крапивина мечта и имеет такую способность придавать вещам парящие свойства. К примеру в одноименном рассказе старый дом взлетел вместе со своими жильцами, в «Баркентина с именем звезды» и «Возвращение клипера «Кречет» кораблям открывается уже небесный океан. Вообще кораблик является одним из самых любимых предметных фетишей писателя и уходящий вдаль за горизонт парус как раз и ассоциируется с поиском неизведанного, невесомой мечтой открытия. А уж когда корабль летает в небе аки плавает по морю, то имеет место быть самая настоящая летающая сказка.

Но впрочем тут дело не в вещах, а в мальчишках-носителях того самого крапивинского духа, смеси острого чувства справедливости и веры в чудесное. Во всех произведениях цикла пред нами предстают те самые крапивинские мальчики, образ которых уже стал нарицательным. Алешка Топольков очень сходный с Маленьким Принцем Сент-Экзюпери, Олежка с друзьями на чудесном ковре-самолете, Женя Ушаков из глубочайшего в своей социальной подоплеке «Синего Фламинго»-это те самые персонажи, которые и создали замечательный типаж крапивинских мальчишек. Ребята объединены своим прародителем в единое звено, каждое из составляющих которого не заключено в стандартную форму, а интересно по своему, также как разнообразны великолепные истории писателя. Везде есть своя изюминка, своя отличительная черточка, свой особый оригинальный персонаж как Тилька и Гоша из «Кречета» или Ржавые Ведьмы из «Тополиной рубашки». Примечательно, что талант автора от произведения к произведению абсолютно не выхолащивается, он переливается в различных гранях блистательного крапивинского мира.

И везде полет для ребят является не просто развлечением, неким крутым аттракционом с эксклюзивным правом единого обладания. Это некий итог внутренних порывов маленькой души, вроде бы случайно данной способностью, которая в прямом и переносном смысле приподнимает над привычным и дает свою награду. Так можно услышать Голос Дороги Тополькова, можно встать на путь познания настоящей Истины «Детей Синего Фламинго», а можно почувствовать саму Жизнь, вспомнив близкого по духу Дугласа из «Вино из одуванчиков» Брэдбери. В повестях цикла у мальчиков разные средства полета, но здесь нужно понимать-не важно на чем летать, важно к чему лететь, а для читателей это полет к удивительному крапивинскому миру детства и особой, ничем не сравнимой духовности.

У Крапивина достаточно произведений где главным героем является он сам. Но то, что я на данный момент читал представляло собой биографические записи, здесь же имеет место быть самая настоящая сказка, в лучших традициях самых известных повестей писателя. Правда сам автор признает, что не все в данной истории вымысел, что-то пришло из воспоминаний, что-то из снов, что-то рождено чувством ностальгии. Ностальгия зачастую как раз и рождает сказку, ведь в своей фантазии человек реализует то, чего он не смог увидеть в своей жизни. Любимый писателем тополь был верным спутником его детства, ему маленький Славик приписывал волшебные свойства, а уже взрослый маститый писатель выстроил замечательную параллель между своими детскими ощущениями и сказочной историей.

Миг возвращения в детство всегда прекрасен. Когда на нас неожиданно накатывает подобное, то глубина эмоций просто потрясающая! Видимо Крапивину было дано частенько испытывать что-то в таком духе и тополь всегда помогал писателю в этом. Но детство не всегда безоблачно, есть в нем и свои переживания, страхи. Именно ими рожден потрясающий по своей немного жутковатой мистике эпизод знакомства Славика со ржавыми ведьмами. Получилась яркая сюрреалистическая картина-горят свечи, работают прялки и воздух буквально пропитан колдовством. И рождается необычное, сладковато-замирающее чувство, совмещающее в себе различные противоречия, но в итоге синтезирующееся в ощущение тревожного покоя. Эта тревого законная, она не дает погрузиться в усыпляющую чувства сонную апатию. Крапивин просто гений, ведь он может не только придумать и описать подобное, но и дает возможность, при достаточной глубине погружения в текст, попробовать на вкус подобное и читателю. А игра в карты с ведьмами это просто прелесть, что-то напоминающее грезы Алисы в Зазеркалье.

Такая немного жутковатая сказка всегда притягивает к себе. Важно только чувствовать этот специфический вкус основанный и на личных эмоциях, тяге к скрытой стороне обычной реальности. Владислав Петрович имеет талант приоткрывать некую заветную дверцу, смешивая интуитивно ощущаемое чутьем с реализуемым на бумаге. Но сказка не может быть полностью оторвана от реальности и в область грез всегда вступает суровая действительность. В повести спившийся интеллигент Лев Эдуардович Пяткин приносит весточки из внешнего мира в виде подлости и предательства, а сам Хозяин очень живо напоминает порождение сталинской эпохи. Этакий невзрачный человечишко, тем не менее имеющий большую силу посредством подловатой хитрости, тонко рассчитанной практической хватки, хоть и не далекого, но эффективного в своей злобе ума. Детство Крапивина как раз и прошло в те страшные времена, когда подобные плюгавенькие человечишки могли подмять под себя честь, благородство, отвагу. Отсюда и возникла метафора Крапивина о ржавчине в душе, имеющая свойство разрастаться под действием таких как Хозяин, превращая весь мир в свалку, а людей в мерзавцев.

Поэтому герои Крапивина и представляют собой людей умеющих бороться с подобной ржавчиной, это всегда натуры тонко чувствующие, умеющие замечать в вещах то, мимо чего проходят обычные люди даже не заметив. Так сам писатель ощущал свой любимый тополь как живое существо, впитывая даже кожей его пряные запахи. Славику в повести было дано видеть в своем отражении в озере себя более лучшего, более смелого, с чистой душой и совестью. Придти к этому непросто, в сказке как и в жизни свои законы. Не бывает ничего абсолютно безоблачного и безмятежного, к этому необходимо идти самому, иначе все окажется лишь зыбким фантомом. Тогда ты и станешь таким, каким казался себе в раннем детстве-ясным, чистым, открытым всему миру. Это мы и черпаем из творчества Владислава Петровича Крапивина, это в полной мере содержит и данная прекрасная повесть.

Можно ли описать словами жизнь? Жизнь целого космоса, целого мира который и есть человек? Можно ли ответить самому себя на вопрос, для чего все это? Зачем дано мне это время, зачем это место, эти люди рядом со мной? Зачем мне память обо всем, о плохом и хорошем? И зачем вообще нужно плохое и хорошее? Можно ли осознать состояние трансгрессии? Мистический опыт? Феноменологию мифа? Как могу я, циничный и «всезнающий» разум понять это? Вечность, круговорот времени, множественные личности моего «Я», его мужские и женские архетипы, возвращение в детство, блуждание по бесконечному Городу, встречу с непознаваемыми сущностями, знакомыми с детства и забытыми во взрослой жизни? Как понять этот переход через войну, старость, грузную телесность, заботы и хлопоты, одиночество, единственного друга – стареющего рыжего кота к Тряпичному и Песочному зайцу, симпатичным мальчику и девочке, в которых узнаешь самого себя, к молодости, легкости в теле и упругости в мышцах, к «Томасу Манну», к собаке Макаке…

Как можно оценить исповедь человека, мудрость которого превосходит все мои убогие попытки понять этот мир? Кто я такой, чтобы хоть как-то измерить ЭТО? Раскрытие души, обнажение глубин своего «Я», таких глубин, о которых мы забыли, став взрослыми, о которых мы боимся думать, цепляясь за сиюминутные делишки, пытаясь забыть голос мира, бытия, того, что автор назвал Синим Треугольником. Конец близится и вопрос только кто уйдет первым – автор или кот Макс, вскрикнувший однажды во время микроинсульта человеческим голосом. Как принять то, что книга была написана в 2001, а автор ушел из жизни в 2020. Долгие девятнадцать лет Синий Треугольник ждет своего часа в ящике стола, долгие девятнадцать лет снятся все те же унылые серо-коричневые сны, долгие девятнадцать лет заяц с грустным видом сидит на подоконнике, долгие девятнадцать лет нет ни выходов в море, ни купания в речке, ни покорения горных вершин, а есть только все нарастающая усталость, дряхлость, тяжесть в теле.

Но мы, я и автор верим, в конце концов (какое то завершение у всего этого цикла все же должно быть) все мы встретим Своих: маму, Ерошку, Еську, Серафиму, зайцев, кота, Макаку, каравеллу, Город, – все то, чем мы так дорожим.

П.С. и кошку, убитую отчимом, мы тоже, конечно, встретим. И все будет хорошо!

П.П.С. а почему именно Синий Треугольник? Прочитал, что в нацистских концлагерях была своя система опознавательных знаков. Так вот, синий треугольник означал, что его обладатель является эмигрантом. Не знаю, вкладывал ли Владислав Петрович этот смысл, но, согласитесь, к повести он подходит. Жизнь как эмиграция, тоска по дому, детству, счастью…

П.П.С. Лучшее, что я читал у Крапивина и вообще, одна из лучших книг!

Очень теплая, добрая, уютная книга. Что может быть лучше, чем вновь оказаться беззаботным мальчишкой в разгар теплого лета (если вы вполне себе солидный мужчина) или юной, влюбленной и любимой девятнадцатилетней студенткой (если вы уже взрослая, прости Господи, женщина)? И Владислав Петрович дарит нам возможность вновь окунуться в эти счастливые дни. «Земной» мир книги, как я и написал выше, очень уютный, домашний: действие происходит в небольшом уральском городке на берегу судоходной реки, Юля работает в тихой библиотеке, живет у хорошей хозяйки в небольшой пристройке, в окна которой смотрят гроздья рябины. Так и хочется побывать у нее в гостях. Замечательным получился Фаддейка – непосредственный такой, ответственный, честный, смешной. Даже не знаю, возможна ли дружба маленького мальчика и вполне уже взрослой девушки, как говорится, по-настоящему? Наверно возможна, если жизнь сведет их вот так, в состоянии некоторого «отрыва» от обычной жизни, что и случилось с Юлей. А еще, наверное, ей приятно чувствовать себя взрослой, умной и рассудительной рядом с мальчишкой. В общем, хорошими получились эти герои!

Удивительный все же автор Владислав Крапивин! Чего только нет в его книгах: и суровый реализм, и технофантастика, и триллер-хоррор, и сказка. А в этом произведении мы знакомимся с созданным им фэнтезийным миром: Марс, итты, осажденный город, песчаттные волки, умирающий король. На гранях Великого Кристалла всему есть свое место! И как связаны эти миры…Обычный сорванец Земли выступает наследным владыкой древнего государства; оружие, грозящее уничтожить человечество, возможно, уже уничтожило цивилизацию прошлого, о чем нам напоминают заброшенные башни; звонок по неработающему телефону запускает события в «реальной» жизни. Мир — война, детство — взросление, своё-чужое, – роман связывает для нас множество историй и событий, с которыми интересно знакомиться и приятно узнавать. И с удовольствием почитал бы еще о крапивинском Марсе и иттах. При всей моей нелюбви к жанру фэнтизи у него эта история получилась убедительной.

П.С. А какой шикарный финал книги! Мальчик, девушка, верный друг из других миров, лето, солнце, вся жизнь впереди…

Великолепная книга! Очень правильное сочетание составляющих единое целое фантастических элементов (путешествия во времени, покорение космоса), гуманитарной, социальной проблематики (беспризорные дети, терроризм, распад государства, дружба, любовь к животным), триллера-хоррора (инфернальное зло, маньяк-садист, слуга-карлик, пытки), религиозно-философской составляющей (вера, культ корабликов, размышления о природе Добра и Зла, законов Мироздания). Читается легко, интересно, и вместе с тем никакого ощущения халтуры или хотя бы несерьезности. Хоть книга и написана в тяжелый для страны 1993 год, но вызывает состояние спокойствия, неумолимой победы добра над злом, веру в торжество Правды.

Традиционная для Крапивина история взрослого и ребенка предстала здесь в неожиданном виде встречи одного и того же человека в разных возрастах. И здесь, на мой взгляд, важна не только фантастическая составляющая (что же будет со мной, взрослым, если что то случится со мной – ребенком), но и экзистенциальная. Кто такой я? Вот этот вот Петька-петушок – я ли это? Или этот вот толстый увалень Питвик – хотел бы я стать таким? Тема несбывшихся надежд, упущенных возможностей. Интересно, какой бы я дал совет сам себе четырнадцатилетнему…И услышал бы я сам себя взрослого четырнадцатилетним? Очень сомнительно, ведь столько раз зарекался делать или не делать что-либо и столько раз срывался. В общем, интересный опыт, необычые переживания, разговор с самим собой – есть что осмыслить.

Зловещим и по-настоящему жутким получился образ главного злодея. Тема массовых убийств, маньяков-садистов стала, можно сказать уверенно, –популярной в конце восьмидесятых-начале девяностых в связи с именами, которые не хочется и вспоминать. Но, что интересно, Владислав Петрович, во-многом, переосмыслил образ этих людей, которые, в большинстве своем были и есть малообразованные, социально отчужденные особи с задержками и отклонениями в психическом развитии. Здесь же злодей иной: артистичный, утонченный, рафинированный. Это зло особого, эстетского рода, зло, имеющее под собой своего рода идейную основу. Да, мир диалектичен и гармония требует единства и борьбы противоположностей, и Феликс Антуан Полоз верный слуга темной стороны Мироздания. И описан он классно, так и представляется вживую это вытянутое лицо, крупные зубы, локоны парика, слуга-горбун. Фальшь, уродство, ненастоящесть, искажение. И как точно автор находит ремесло столь ужасному существу – руководитель детского хора: и величественно, и трагично, и возвышенно, а в целом ¬ – прямое попадание в образ слуги Дьявола.

До слез трогательна в повести тема мамы, ее любви, памяти о ней, ее поисков. Мама, рельсы уходящие вдаль, тяжелое детство – Господи, благослови душу раба твоего Владислава! Читая этот, постоянный для автора сюжет матери и ребенка я понимаю сколь мелочны и незначительны проблемы денег, недостаточного жизненного комфорта, моды и т.п. в сравнении с этой вечной и всепобеждающей темой! Как же велик, замечателен, и по-хорошему человечен Автор, из книги в книгу напоминающий мне, что значит быть Человеком! В очередной раз, спасибо вам, Владислав Петрович!

Как и многим читателям роман дался мне непросто: что то сопротивлялось чтению, откладывал его время от времени, терял линию повествования. Конечно, ждал интриги, чудес…Какой то ясной линии повествования у меня в голове не осталось, лишь общее настроение книги – тревожность пожилого писателя, легкость проводника Сашки, жизненная мудрость Генриетты Глебовны. Роман не о приключениях, он о другом ¬ – о времени, старении, о жизненных итогах, о надежде на будущее, воплощенной в мальчишках и девчонках с их искренностью, честностью, чувством справедливого. А вообще, путь героев через Пустыню напомнил мне путь Роланда из Гилеада. По-моему, это была одна и та же пустыня, или какая-то ее инкарнация на гранях Великого Кристалла. Стрелок и Писатель, Сашка и Джейк, Чиба и Ыш. Да, для меня миры Темной башни и Кристалла – это один мир. Воспринимаю их как единое целое.

Замечательный роман и то, что я прочитал его только в 2023 году — это по-своему хорошо (конечно, странно, что в моё позднесоветское время никто мне не подсунул Крапивина).

Роман, среди прочего, хорошо поднимает тему взрослого хамства. Грустно думать, если это было реально укоренено в культуре, если ребёнку можно было сказать, что он неправ только на том основании, что он ребёнок.

Но Крапивин впадает, на мой взгляд, в другую крайность: из чувства симпатии к своему герою он у него всегда выходит прав. Серёжа — человек коллектива, да, но когда дело доходит до дел «Эспады», он становится человеком микроколлектива. У меня нет особых симпатий к людям, которые пришли разрушать их клуб (сам был в похожей ситуации: мы во дворе сделали скамейки деревянные для пенсионеров и для своей компании, компания была на удивление непьющая и некурящая, но коммунальщики потом приехали и всё равно наши скамейки поломали — типа, были жалобы жильцов, хотя там только один раз был «криминал»: мы костёр разожшли и дым был сильный, попал в окна нижних этажей). В общем, когда дело касается «Эспады», на мой взгляд, Сергей немного безрассуден. Хотя, наверное, так и нужно. Но и того мужика, который не взял его в Херсонес, понять можно.

В целом, очень хороший роман: он очень хорошо показывает те проблемы культуры, которыми потом воспользовались те, кто разрушил советское детство и на его место возвдиг либерального всепотакающего уродца.

Шикарнейший текст, уважаемый потенциальный читатель. Впрочем, у автора — практически и нет других.

Но, вот, некоторые — несут в себе такое необъяснимое чудо реальности некоего параллельного виртуального бытия (некой — Бог с ней, с банальностью — Страны Детства, билет в которую некие силы у нас изымают с возрастом), что… — тянет в Храм, помолиться о вечном.

Перечитал потому, что на днях мой младший внук — как бы между прочим заявил родителям: «…когда в следующий раз меня рОдите, назовите меня Александром Невским…». Четыре года человеку. Вот где он взял эту информацию?

БОльшая часть отзывов о «Сказках…», которые мне встретились, показались сдержанно-осуждающими: пропала, дескать, крапивинская легкость, вера в добро, чистота, ясность, на смену им пришли темы государственного насилия, тайных методов работы спецслужб, и даже намеки на гомопедофилию. Да, время накладывает свои отпечатки и 1991 год был далеко не самым светлым и добрым. Но, мне роман понравился как раз обращением к этой серо-неприглядной позднесоветской обыденности, которая и узнается мною (я сам застал эти годы мальчишкой) и одновременно к сказочности, что дает мне возможность представить эту реальность в параллельном отношении к иным граням Кристалла, а также укрепляет мою веру, что есть другой мир – более определенный в отношении Истины, Добра и Красоты, – так, наверное, я бы его охарактеризовал.

Первое ощущения от прочтения – книга действительно оправдывает свою «сказочность». Если «Гуси…» были фантастикой, социальной антиутопией с элементами триллера, а «Белый шарик…» показался мне своего рода философской притчей, то «Сказки…» таят в себе волшебство, магию, превращения; в них появляются шкыдлы и чуки, напоминающие то ли кикимор, то ли домашних эльфов; в романе звучит тема свободного мальчишеского полета на самодельных крыльях. И даже фантастическая составляющая романа – те самые инопланетяне, воспринимаются как что то фольклорное, как легенды-байки этих мест. Уютно-сказочное состояние, как по мне.

Очевидно, что художник Волынов – альтер эго самого Крапивина. И мне интересно, я почти уверен, что в жизни Крапивина тоже состоялась гбшная тема. Конечно, не могли пройти бдительные органы мимо альтернативной пионерии детско-юношеской организации, которой была «Каравелла». Насколько все это было реально: вербовка, предложение об информировании о настроениях в среде своих коллег, ну и все прочее? Знаю, что Владислав Петрович оставил нам и свои мемуары, и просто отдельные истории и зарисовки из своей жизни, но, по-моему, этой стороны они все же не касаются. А было бы, конечно, интересно узнать. Думаю, немало было соображений у советского партийно-номенклатурного и чекистского аппарата на его счет.

И еще: мне очень понравилась атмосфера похода в романе: заброшенная улица, ржавые останки экскаваторов, гипсовые статуи физкультурниц и шахтеров, болото, туман, безлюдные места. Зона. Мне это напомнило чем то путешествие отряда из «Града обреченного», и я очень люблю эту атмосферу дороги, тайны, пустоши. Хочется возвращаться туда снова и снова и переживать все заново. С нетерпением берусь за следующий роман цикла.

Я думал, ничто не способно превзойти такой роман цикла как «Гуси гуси, га га га» и, к счастью, ошибся. «Белый шарик …» стал более близким мне, родным. Действие проходит в провинциальном сибирском городке, и сам я из похожих мест. Чем то понятным, «своим» для меня стало время действия романа – первые, тяжелые послевоенные годы. Хоть я не имею никакого отношения к этому времени, но почему-то близко для меня это послевоенное бытие, восстановления после большой беды, скромная, небогатая жизнь, вынужденная экономия, и вместе с тем желание помочь другому, поделиться с нуждающимся. Опять же, очень трогательными стали для меня семейные отношения мамы, Стасика и сестренки. Какое чудо, что жизнь победила смерть! Хочется верить, что после пережитого малышка будет сильной, здоровой и все в ее жизни будет хорошо.

Понятной темой для меня стала тема алкоголизма в семье с его деградацией, хамством, унижением. Как много горя принес он. Иногда задаю себе страшный вопрос: возможно ли такое падение со мной? И, встретив такого персонажа, как отчим Юлий Генрихович, встряхиваюсь и говорю сам себе: нет, так низко упасть я не смогу.

Тема с подростковым насилием тоже понятна, видимо, всем нам. Задаюсь себе вопросом: к чему это? Зачем унижать слабого, беззащитного? От безделья это все или есть какие то другие причины? И почему мир устроен так, что не работают никакие уроки, никакие примеры добра, мужества, честности и по-прежнему появляются эти чичи? Неразумно, страшно, мерзко от этого.

Великолепна линия перевоплощения практически бессмертной совершенной звездной сущности в обычного мальчугана. Вечное и земное сошлись в одном. Как принято говорить в философии: «микрокосмос и макрокосмос совпадают», и я согласен с этим: бесконечность звезды не превосходит бесконечности человеческой жизни с ее надеждами, мечтаниями, памятью. И какой мощный финал романа: блестящая научная биография Якова Михайловича Скицына, дети-койво, Дорога, дом с крыльцом и желтое окно. С ними и жить не страшно!

У каждого путешествия есть своя тайная цель, о которой не знает и сам путешественник.

Мартин Бубер

Для меня нет книг более близких, родных, чем книги Крапивина. Я вырос на них, да и сам во-многом был таким же крапивинским мальчиком, и сам, хочется надеяться, стараюсь сохранить в себе ту установку на добро, честность и прямоту, которым эти книги меня учили. Можно, конечно, критиковать «Крик петуха» за его несамостоятельность, какую-то промежуточность в цикле «В глубине Великого Кристалла». В сравнении с предыдущими книгами здесь меньше событий, напряжения, драматизма. Герои – новые, и встреченные нами ранее, появляются, присаживаются к костру, знакомятся. Дороги приводят нас в одно место, веревочки свиваются в один узелок. Возникает ощущение, что мир готовится к какому то масштабному сражению, великой битве. Немного тревожное ощущение. Башня, кристалл Яшка, галактика Гельки Травушкина, предводитель кочевников Юр Танка и уже знакомые нам Цезарь и Витька Мохов встречаются здесь, на дороге, следуя некому Року, судьбе, своему предназначению. И крик петуха: чистый, ясный, звонкий. Я понял его как голос силы, жизни, победы всего живого над безжизненным. Пусть будет так, пусть этот крик отгоняет тьму и зло, пробуждая детей койво и всех нас к новому дню, светлому и счастливому. С надеждой на это приступаю к следующему роману цикла.

…И вот будет вечер зимний,

И вот пройдёт много лет,

И вот в самолёт реактивный

Мама возьмет билет.

И в день моего рожденья

Тот самолёт прилетит.

И выйдет оттуда мама,

И мама меня простит

Э. Мошковская

В романе Кинга «Институт» сюжет протекает в правительственном учреждении, где проводятся эксперименты над детьми. Грубый, убогий, топорный роман. Неинтересный, лишенный хоть какой-нибудь идеи, паразитирующий на крови, страхе, жажде экшена. И хоть уровень фантастичности в «Институте» выше, чем в «Заставе на якорном поле», но в мир «Заставы» я верю, а в «Институт» нет. Командор написал великий роман. В нем нет перестрелок и крови, а издевательства в нем терпят крах перед силой воли и честным мальчишеским упрямством (вспомните эпизод с садовыми тролликами и Ёжики). Это роман о любви, о ребенке, о маме, о предательстве, о дружбе. Главное для меня в нем – любовь ребенка и мамы, самая сильная на свете, которая разрывает пространство и время, которая оказывается сильнее всех препятствий, сильнее каких-то социальных правил, норм, соображений безопасности, которые почему-то, устроены вопреки ей. Что может быть мучительней преждевременного расставания ребенка и мамы? Господи, я вспоминаю как рыдал в детстве над песенкой мамонтенка из мультфильма, да и сейчас у меня в глазах щиплет от воспоминания о ней. Ужасно, страшно. Апокалипсис детства, предательство и обман. Мир не может быть таким. Да будет так, чтобы в конце концов на этих бесконечных гранях бесконечного Кристалла все потерянные встретились, все плачущие утешились, все обманутые были вознаграждены за свои страдания. Да будет так, чтобы мамы и дети были вместе в мире и дружбе. Да будет так!

Очень добрая и светлая история о дружбе Славки и Тима, мальчишек одиннадцати лет. Советское время, пионеры, эхо войны, юношеское благородство и уважительное отношение друг к другу. В воспитательном отношении это обязательное произведения для чтения школьникам средних классов. Без лишнего нравоучения, в простой и доступной форме показано, как нужно вести себя с друзьями и одноклассниками, с родителями и другими взрослыми, как воспитывать себя самому и бороться со своими страхами. Негативные аспекты жизни героев сглажены, чтобы не вызывать надрыва, но в то же время это не выглядят инфантильно и наивно. Читается легко и интересно, важно, что есть глубокие философские отступления, которые также подаются в простой и доходчивой форме.

Жесткая вещица. Да и мир, нарисованный в ней Крапивиным, только внешне благополучный, а на самом деле страшненький. Упаси бог жить в таком.... А ведь вполне возможно, что вот такие вот вживлённые индексы — это наше будущее. Ведь внешне так удобно: идентификация человека по индексу — организация доступа, всевозможные расчёты, да мало ли ещё что....

Даже будь в повести только этот мир, и тогда можно бы было сказать, что повесть удалась. Но для Крапивина мир — это, конечно, не главное, главное — человек. И вот на наших глазах махровый, вроде бы, обыватель волею обстоятельств пробуждается и постепенно превращается в ЧЕЛОВЕКА. Причем написано об этом так здорово, как, думается, умеет писать только Крапивин — и увлекательно, и эмоционально, и достоверно. Без нелепостей и нелогичностей. Ну а то, что за крапивинских героев нельзя не переживать — это все мы и так отлично знаем. Конечно, если поднапрячься, можно отыскать некоторые слабости и в этой повести — только вот стоит ли....

О, как же я хочу,

Не чуемый никем,

Лететь вослед лучу,

Где нет меня совсем.

А ты в кругу лучись —

Другого счастья нет —

И у звезды учись

Тому, что значит свет.

О. Мандельштам

Второй роман из цикла «В глубине Великого Кристалла» динамичнее, драматичнее и остросюжетнее первого. Удивительно, как в далеком 1989 году автор предсказал столь многое: ленивое отупляющее общество потребления, тотальный контроль через некие «индексы» (аналогичный нашим фобиям о всеобщем чипировании), политика исключения из правового поля маргинальных групп (как говорят современные социальные философы – «бан-оптикон», то есть исключение из оптики «ненормальных»: мигрантов, душевнобольных, когда-то чернокожих и геев, а сейчас уже в какой то мере белый и гетеросексуальный подпадает под этот самый бан). Еще очень удивила оригинальная находка автора об организации наказания в таком обществе. Есть только одно наказание – смертная казнь, которая приводится в исполнение через выбор универсальной машиной. Вероятность выбора зависит от тяжести совершенного проступка. Идея такого наказания, на мой взгляд, продолжает идеи Бентама и Фуко о тотальной, всевидящей власти, невидимой для абсолютно прозрачного для нее сообщества граждан. Никто не знает алгоритмов работы машины, но все знают, что за любое нарушение они будут включены в группу, над которой навис карающий меч Фемиды, от чего не спасут никакие крючкотворы юристы и правозащитники. Механизм работает, утверждая режим «нормальности», люди соблюдают правила, работают, выплачивают ипотеки, смотрят развлекательные сериалы, строят планы на отпуск у моря. «Нормальная жизнь», как говорим мы. «Все как у людей», как говорит мой отец. Тупик, страшно, и точно не то, о чем мечталось в детстве. Именно дети в произведениях Крапивина предстают самым точным индикатором честности, ясности. Там нет фальши, лицемерия, поэтому именно встреча с детьми переворачивает жизнь Корнелия. Да, эта история, думаю, подсказана автору историей Януша Корчака – великого и, не побоюсь этого, святого человека.

Мне очень понравился образ Рибалтера в романе, его язвительность, цинизм, карьеризм – все на деле оказывается лишь маской, страхом перед жизнью, желанием остаться незамеченным. Сбросить эту маску ему пришлось по воле случая, который он сам же и запустил. Герой, в каком то смысле еще более трагичный, чем Корнелий.

П.С. Чудесна мечта ребят – тоже хочется верить, что есть где-то те волшебные луга, на которых царят мир и гармония, где меня ждут только хорошие люди, где нет страдания и смерти.

«Детские книги, которые не стоит перечитывать во взрослом возрасте, незачем было читать и в детстве»

Клайв Льюис

Что сказать, на гранях Великого Кристалла мне выпало жить в мире, где искренность воспринимается как слабость, где дружба сводится к скучным пятничным пьянкам, где любовь измеряется деньгами и выносится на публичные шоу, где стыдно быть добрым, где не принято помогать слабому, где господствует культ силы, а достоинством считается хитрость и изворотливость, именуемые удачливостью. Но знаю, есть и другие грани, и другие миры. С этим и живу.

«Выстрел с монитора», как известно, первый роман из цикла о Великом Кристалле. Мое знакомство с творчеством этого уральского писателя случилось вполне по-крапивински, летом, у бабушки как раз на Урале, где среди детских книг моей мамы я наткнулся на сборник повестей «Бегство рогатых викингов», «Белый щенок ищет хозяина» и «Брат, которому семь». В общем, как бы это правильно сказать…не крапивинские книги стали частью моей жизни, а скорее я стал частью жизни крапивинских книг. Крапивинский мир стал моим миром, а эти ребята, те самые «крапивинские мальчики» стали моими лучшими друзьями.

Итак, о самой книге. Я люблю ее за то, что эта история – так называемое «роад муви», приключение, случившееся в дороге. Лучше даже так – в Дороге! Павлик отправился в путь, он один, насторожен к окружающим и озабочен чем-то глубоко личным. Встреча с незнакомцем, тактичным и внимательным, знакомство с миром Реттерхальма, с Галькой, боевыми мониторами, учением о Великом Кристалле мадам Валентины, временными петлями, детьми койво, командорами. Реальность и фантастика переплетены в этой истории очень гармонично: «нездешний» Реттерхальм похож на наш прибалтийский город, а «такой как и все мы» Павлик Находкин обладает особыми способностями, выдавая в нем койво – ребенка вне границ этого мира. Сама история повести вполне цельна – завершается и путь Павлика, и драма Галиена. И эта же завершенная история намекает нам на большое продолжение, на новые драмы и испытания. В мире Кристалла есть что-то и величественное – мироздание, пространство, время, бесконечность, и хрупкое – дружба, честность, искренность детей, которые легко разрушить, но которые, в свою очередь, отчаянно противостоят этому разрушению, злу и несправедливости мира. И ничего нет сильнее этой детской дружбы, честности, веры в свою правоту, мальчишеского упрямства. Как велико это чудо, когда сила любви, тревога за сестру, желание быть дома перенесли героя во времени, когда дорога закончилась домом со светлым окном на втором этаже. Хочется надеяться, что Дом ждет каждого в конце Пути, что в итоге все грани Кристалла, образуя общую единую плоскость, сведут вместе всех хороших людей и будет мир, где не будет зла.

В завершении хотел бы сказать, что считаю все книги Командора причастными миру Великого Кристалла. Выделение отдельных произведений, образующих цикл, важно скорее для литературоведов, для меня, читателя, – крапивинский мир един, его герои постоянны, добро и зло в нем понятны и однозначны, он живет по одним законам, движим одними силами и наполнен общим смыслом.

П.С. Спасибо вам, Владислав Петрович, вы многое сделали для меня. Надеюсь, сейчас вы в лучшем мире и, кто знает, может мы еще встретимся на Дороге.

Только 10!

Подвигу в жизни всегда есть место. Не обязательно для этого бросаться в огонь или спасать утопающего, зачастую достаточно совершить вроде бы не слишком выдающийся поступок, главное в этом достичь внутреннего перелома, перешагнуть через психологический барьер. Клякса в рассказе перешел через подобный рубикон, пусть не лихо, пусть с попыткой отступления и с катящимися по щекам слезами. Это не важно, цель была достигнута, произошел некий внутренний щелчок, когда страх пропал и появилась вера в себя, в только что рожденную отвагу. Для маленького ребенка это очень большой шаг, ведь кто его знает, если не совершить подобное, то в последующих жизненных передрягах ты также не сможешь пройти через точку преломления, что может породить подлость, предательство, ложь.

Такие рассказы очень оптимистичны и мысленно продолжая жизненный путь маленького героя хочется верить, что данное преодоление запомнится ему на всю жизнь. А если так будет, если Клякса будет помнить о своем маленьком подвиге, то из него получится настоящий человек, без лжи и фальши, всегда готовый повторить свое детское свершение уже в большем масштабе чести и благородства. Я в этом уверен потому, что у меня тоже были подобные моменты и были случаи когда не удавалось преодолеть страх. Тогда я очень сильно переживал и это служило стимулом для победы в очередном жизненном рубиконе. Так что в этом смысле рассказ очень показателен и полезен не только для детей, но и для взрослых.

Помнится когда-то в газетах и журналах была популярна рубрика «Остановись мгновение». Там печатались снимки фотолюбителей, выхватывающие эти самые мгновения нашей жизни. Точно такой же краткий временной срез из жизни обыкновенного мальчишки, продолжительностью всего лишь в одну минуту, показан в рассказе Владиславом Крапивиным.

Минута-много это или мало? Для обычного человека это всего лишь практически незаметный эпизод времени, но для персонажей Крапивина она может растягиваться как меха играющей гармони. Крапивинские мальчишки народ нестандартный, имеющий свой особый внутренний мир, где фантазия и воображение могут из незначительных событий краткого периода времени построить чудодейственную сферу полета маленькой души. Ползущий по ноге жук, отблески солнца, приятные и не очень воспоминания-все это выстроило в тонкой психике ребенка то особое состояние, которое и называется детством.

Крапивин безусловно знаток таких эмоций, по собственным мемуарным произведениям он сам испытывал их в детстве и всегда чувствовал подобное в своих знакомых мальчишках. Поэтому неудивительно, что в данном небольшом рассказе в череде казалось бы незначительных эпизодов размещено очень многое, а самое главное-трепетная душа ребенка. От подобных рассказов становится тепло и уютно, забываются повседневные дела и заботы. И может быть стоит по примеру Тоника сесть на скамейку в погожий денек и попробовать почувствовать эту самую минуту солнца.

Знаю, что сейчас наминусуют, но не могу не ответить автору предыдущего поста.

Бога ради, не читайте больше Крапивина, это не для Вас! Это для тех мальчишек, которые не пройдут мимо подскользнувшейся старушки и смогут ответить зарвавшемуся хулигану. Это для тех, кто льет кровь на Добассе, защищая простых русских людей. Для тех, у кого навернутся слезы при прочтении. Благодаря таким сказкам и есть еще у нас в стране достойные люди. Вам, к сожалению, не дано этого понять. А что до того, что Крапивин не разбирался в психологии детей... Думаю, что не Вам судить об этом, а тем, кто пропустил через свое сердце книги Мастера, все — от « Журавленка» до «Островов».

За сим откланяюсь.