Тихий сквер в Закамске. Зябко. На лавочке рядом со мной — мужчина. Изредка покашливая (ничего не попишешь — ангина), он терпеливо отвечает на мои вопросы. Порой смеется, если какая-то фраза его забавляет...

Мой собеседник – известный писатель Алексей Иванов. Тот, чьи романы в книжных магазинах занимают VIP-места. Меньше чем за месяц Алексей завоевал две престижные премии в области литературы. В сентябре его роман «Золото бунта» признали лучшим прозаическим произведением года на Всероссийской книжной выставке. В октябре Иванова назвали лауреатом премии «Ясная Поляна» в номинации «XXI век».

– О том, что мой роман признали «Книгой года», я узнал в самый последний момент, – рассказывает Алексей. – На вручение диплома поехать не смог. Ну, а на премию «Ясная поляна», не скрою, я рассчитывал. Думаю, мой роман «Золото бунта» написан в русле классической традиции русской литературы – разумеется, с поправкой на современные мультимедийные методы. Поэтому я и эта премия вполне подходим друг другу. Хотя, честно говоря, я уже привык «пролетать» мимо всяких премий, как фанера над Парижем. Так что, если бы и в этот раз остался ни с чем, не особенно и удивился бы.

Кстати, «толстовскую» премию Иванову вручил… посол Кореи. Данный факт объясняется просто: спонсором мероприятия была компания «Samsung Electronics».

Меня читает новая буржуазия

Образы Иванова всегда очень зримы: читаешь – и перед глазами сразу возникает яркая картинка.

– Бывают писатели, которые в своих произведениях вообще строят мизансцены, как режиссёры, – говорит Алексей. – Скажем, рисуют план комнаты, в которой происходит действие эпизода, стрелочками обозначают передвижения героев… Я не отношусь к писанию столь же дотошно, но всегда в деталях представляю место события. Иначе я его попросту и сам не вижу.

Такой подход – почти «раскадровка» – не мог не привлечь киношников. И как результат – сразу три романа пермского писателя собираются экранизировать. – Что выйдет на экраны раньше – не знаю, – вздыхает мой собеседник. – Я не держу руку на пульсе всех этих свершений. Знаю, например, что вроде бы готов сценарий 4-серийного сериала по «Географу». Но когда начнутся съемки, кто будет снимать, какие актеры будут играть – не в курсе. Так же мутно и с «Сердцем Пармы». Вроде бы, в 2007 году процесс должен оживиться, но кто его знает?.. В августе на фестиваль «Сердце Пармы» приезжала, так сказать, разведывательная группа киностудии. Смотрела места, инфраструктуру. Насколько я почувствовал, в Чердыни москвичам очень понравилось. Но будут ли хотя бы часть натурных сцен снимать прямо на «местах боевых действий» – решат руководители компании. И пока что они еще ничего не сказали. Кино – вообще вещь очень долгая. Все вопли о том, что сериалы снимают за неделю, – чушь.

Говорить, кого из российских актеров он видит в главных ролях, Алексей Иванов поначалу отказался:

– Это должен решать режиссер.

Но потом смягчился:

– Мне кажется, Осташу Перехода (главного героя романа «Золото бунта» – Авт.) хорошо сыграл бы Алексей Чадов. У него здорово получаются отчаянные парни. Только Чадова для этой роли надо перекрасить в русый цвет, как на обложке книги. Что же касается Географа… Когда появился клип Миши Гребенщикова «Твои батоны», я подумал, что внешне Миша вроде бы похож на моего героя… Но потом увидел этого Мишу на каком-то ток-шоу – и понял, что ошибся. Слишком уж у Миши потрепанная физиономия. Да и в голове, кажется, только «батоны» да «булки». А мой Географ все-таки умный человек.

А я иду, шагаю по Перми

Сюжеты у Иванова рождаются во время прогулок.

– Придумывать мне удобнее на ходу, – поясняет Алексей. – Видимо, сказывается застарелая привычка думать о главном только после того, как переделано всё неглавное. То есть, писать романы после работы. Однако, Закамск, где я живу, не особенно-то приспособлен для придумывания романов. После шести вечера в погожий день без запасной головы из дома лучше не выходить. Вечером в пятницу вообще можно сочинять только под охраной ОМОНа, потому что пятница – национальный русский праздник: конец рабочей недели. Так что, хоть на работу я не хожу, график мой такой же, как у всей страны. И вдохновение является ко мне как чиновник в кабинет – с девяти до пяти от понедельника до пятницы. И внешне я не отличаюсь от других людей – ничего не записываю на пути в блокнотик, не держу себя за голову обеими руками. Что придумал – то просто запоминаю. Бывает, потом и забываю. Но такое случается редко. Да и структуру книги я представляю сразу, поэтому не страшно, если забыл – придумаю заново в следующий раз.

Прозаик любит гулять не только по родному Закамску, но и по центру Перми. Далеко не все индустриальные пейзажи его радуют, но некоторые местечки явно числятся в «любимчиках».

– Мне нравится Новая дамба, – признается Иванов. – Люблю вид, который с нее открывается: простор, современные высотные здания… Приятно видеть Пермь в облике мегаполиса. А то надоела Пермь обычная – с облупленными домами, с грязными заборами, с вечными стройками, раскопанными дорогами, лужами… В Закамске же я люблю берег Камы. Меня ничуть не раздражает прибрежная «Рублевка» – все эти особняки нынешних богатеев. Пусть лучше будут особняки, чем халупы и бараки, как раньше. Главное, чтобы все эти дворцы оставляли дорогу и для простых людей, а не перегораживали берег намертво, будто бы здесь куплена не только земля, но и все пейзажи с горизонтами.

Татищев – Медный всадник без лошади

Алексей Иванов, хотя и появился на свет в Нижнем Новгороде, почти всю свою жизнь провел в Перми. На вопрос, привыкли ли соседи к тому, что рядом живет известный писатель, смеется:

– Это я к ним привык! Я-то здесь с «рождения» дома обитаю, а многие жильцы вселились позже.

Иванов внимательно следит за тем, как меняется родной город. В том числе, за появлением новых памятников. А их за последнее время понаставили множество. У Алексея к такому скульптурному новоделу неоднозначное отношение. Одни памятники он принимает, другие считает «бельмом на глазу» Перми.

– Памятник водопроводчику – замечательная городская скульптура, – говорит писатель. – Человечная, душевная и потому запоминающаяся. Очень нравится памятник доктору Гралю. Ничего не имею против «Пермяка – соленые уши», хотя, на мой взгляд, он теряется на фоне гостиницы. Он не выделен из среды, которой неорганичен. А вот памятник Татищеву мне совершенно не нравится. Я уже как-то язвил по его поводу – что здесь Татищев похож на Медного всадника, из-под которого ускакала лошадь. Место у памятника – замечательное, а сам он – увы! Чересчур обобщенный, статичный, неиндивидуальный, невыразительный, к тому же еще и архитектурно непропорциональный. Прохладно отношусь я и к затее расставить по всему городу медведей и раскрасить их всем миром. Это шоу не с нашей масленицы. У нас на памятниках рисуют вандалы, а не художники. К тому же идея обыграть миф о медведях на улицах Перми решена в лоб и банально.

Сказано!

Алексей Иванов:

– Популярность – это тогда, когда ты популярен до дна твоей жизни. Например, пришел в ЖЭК пожаловаться, что трубу прорвало, и все слесари тотчас метнулись чинить тебе эту трубу: как же, национального героя канализацией заливает, позор городу! А когда тебя традиционно посылают, мягко говоря, решать свои проблемы самому, – это нельзя назвать популярностью

Что не вошло в газету

Алексей Иванов о себе как герое интервью

Прочитал ваше интервью… «Бородатый» (эпитет был в первоначальном варианте – Авт.) – воспринимается как с бородой Льва Толстого или старика Хоттабыча. Никто ведь не называет бородатым Вексельберга, а моя щетина не длиннее, чем у него.

И что за образ получается? Родился в Нижегородской губернии, бородатый, терпеливый, бродит по городу, кашляет да заливисто смеется…Какой-то дядюшка Ау.

Алексей Иванов о своих читателях

– Бабушки мои книги не читают, школьники – тоже. Для них мои тексты чересчур сложны. Меня не станут читать любители Донцовой. Не станут читать яппи. Не станут читать апологеты постмодернизма. Квасные патриоты растопчут мои книги ногами за надругательство над образами святого русского народа-богоносца и душевно-неиспорченной русской провинции, оплота народной чистоты. Я считаю, что издательство «Азбука-Классика» верно обозначило целевую аудиторию моих произведений. Это так называемый «средний класс». Ну, и те, кто планирует в него войти, например, студенты. Люди уже состоявшиеся, определившиеся в жизни, но не косные, не зашоренные. К тому же имеющие определенный достаток, чтобы покупать дорогие книги, и, естественно, желание тратить на книги деньги. Хотя, конечно, всегда бывают исключения.

Алексей Иванов о современной литературе

– Из современных писателей мне больше всего нравится Дмитрий Быков. Впрочем, я думаю, что сейчас нет писателя, «долгоиграющая» известность которого не подкреплялась бы тонким умом и недюжинным талантом. Я имею в виду, так сказать, «некоммерческих» авторов, пусть даже они и неплохо зарабатывают литературой. Устинову, Головачева, Бушкова и прочих – вычеркиваем. Думаю, что и почти все «сверхновые» вроде Робски или Минаева со временем сдуются до «черной дыры», как сдулись очень и очень многие, та же Ирина Денежкина, к примеру. А вот к постмодернизму я отношусь настороженно. Видимо, мне не хватает свободы или опытности, чтобы понимать эти «тексты сквозь тексты». Для меня чтение этих вещей – овчинка, которая не стоит выделки. Трудозатраты больше результата. Но я не отказываю постмодернизму в праве быть, как не отказываю и серийным детективам, и фэнтези, и модным «фишкам». Пусть будет все – но на своем месте.