Рецензия на книгу ...


  Рецензия на книгу «Румянцевский сквер»

© Лев Данилкин


«Румянцевский сквер» — история про стариков; «настоящее время» романа — конец 80-х, в котором, предсказуемо, не могут найти себя недовольные горбачевской политикой ветераны ВОВ; только вот жанр романа — это «война-и-мир», эпопея из народной жизни; без малейшего намека на геронтологический трэш вроде «Стариков-разбойников». Не сразу, не с наскока, не в первой главе — менее всего 85-летний Евгений Львович Войскунский хочет казаться эффектным — нам приоткрывается «глаз» романа: Мерекюля, эстонская деревня на берегу Финского залива, под Нарвой. Здесь в феврале 1944-го был разгромлен советский десант, пятьсот отборных бойцов. Они воевали героически — и мы увидим, чего им стоил этот героизм, — и пробились, куда следовало, притом что разведка предоставила неправильные данные и немцев оказалось больше, чем предполагалось, а части, которые должны были выйти на соединение с десантниками, задачу не выполнили. Их рейд оказался бессмысленным. Выжили единицы — главные герои романа Колчанов и Цыпин. Прошло почти полвека, но Цыпин ничего не забыл и сейчас — в конце 80-х, когда на авансцене истории находятся уже их взрослые дети, — пытается найти виновных.

Виновных как-то слишком много — генетический материал на протяжении ХХ века вымывался с такой скоростью и такой свирепостью, что всех виновных все равно не найти. Мы увидим Ленинградскую блокаду; вятские злоключения ссыльных членов семей врагов народа; питерских диссидентов 70-х; русских солдат в немецком плену в Норвегии; кооператоров конца 80-х — и это всего лишь основные, «долгоиграющие» линии романа. Войскунский блестящий рассказчик историй — именно историй, во множественном числе; персональные истории перемешаны с «коллективными»; настоящее время романа — с прошедшими и предпрошедшим; мирные сцены в крепкий жгут заплетены с батальными (хотя, показывает Войскунский, радикальной разницы между миром и войной и нет; насилие неизменно). Это очень плотная по материалу, интенсивная, концентрированная, много раз отжатая автором книга; в пяти абзацах здесь часто умещается по несколько сцен, которые менее склонный к самодисциплине писатель развернул бы в отдельную главу. От многих страниц этого романа волосы на голове дыбом стоят — такие крутые маршруты у его героев, но Войскунский берет свое не за счет богатства материала, в конце концов, все это типичные для русского ХХ века кошмарные хроники. Роман производит оглушительное впечатление за счет внутреннего достоинства, сухости, stiff upper lip рассказчика, который умеет — и имеет право, здесь есть такие писатели, которые своей биографией заслужили себе неограниченные привилегии, — говорить о том, что называется «трагедия страны и народа», с таким пафосом, что пафос этот совсем не ощущается.

Роман с пружинами, которым еще долго не будет износа, вышел в апреле — скромным тиражом, в издательстве, занимающемся книгами, а не промомероприятиями; и никто не сказал, что в русской литературе появился еще один текст в жанре «война-и-мир» и в ранге гроссмановской «Жизни и судьбы»; текст об истории не только нескольких судеб, но и целого народа, необратимой «деформации национального характера» под воздействием неблагоприятной селекции. Никто даже не написал про эту книгу больше десяти строчек. Странно все повторяется: еще один фантастический рейд — и опять никем не замеченный, не поддержанный. Не бессмысленный, по крайней мере, будем надеяться.

 

источник: «Афиша»


⇑ Наверх