В зарисовке «Дождь», предельно динамичной, наполненной событиями и решительными действиями (вопреки полному отсутствию в тексте глаголов!), Сергей Беляков показывает себя не только как наблюдательный реалист, но и как смелый экспериментатор с формой. Кажется, целая жизнь уместилась в этих строчках – отчаяние и боль нашей современницы, доведенной до крайности свинцовыми мерзостями быта, отчаянный рывок — куда глаза глядят, за тридевять земель, не только внешняя но и внутренняя эмиграция, запоздалое обретение личной гармонии, новой надежды на завтра – в лице нежданного и, видимо, позднего ребенка. И, кажется, вот оно, долгожданное счастье и спокойствие! Но второе название рассказа — «Безглагольный палиндром» (т.е. текст, который читается не только слева направо, но и наоборот) оставляет зловещее послевкусие недосказанности, намек на рекурсивный поворот. Да, вот они, надежда и смысл, но не обернется ли очищающий тропический муссон моросящей безнадегой отечественного межсезонья, не повернется ли история вспять, новым кругом страдания и самоотречения, не окажется ли отчаянный марафонский забег за счастьем бессмысленным бегом глупышки-белки в колесе из неведомо кем поставленного эксперимента, вовсе лишенным цели механическим движением в колесе сансары.

Нарезать постмодернистские тексты на слои – незавидная доля для рецензента. В конце концов, эти «слоеные пироги» для того и созданы, чтобы читатель сам совершал радость открытия, сам окунался в эти глубины и выныривал из них, заливаясь по-детски счастливым смехом и смахивая с лица остатки крема. Чтоб в них, как в кривых зеркалах сайд-шоу, отражался и преломлялся читательский личный опыт и медийный бэкграунд.

Но иногда просто невозможно удержаться и не примерить на себя академическую шапочку Профессора Очевидность: вот перед нами зарисовка «Мечете» Сергея Белякова. С одной стороны, это зарисовка в жанре производственного киберпанка. Один короткий эпизод из жизни неотразимой красотки — профессиональной убийцы-бразильеры и таксиста-кукло-зооморфа (хотя тут, наверное, вернее будет: «плюшеморфа»); на миг встретились посреди суеты мегаполиса и случайно изобрели альтернативную валюту – натуральный обмен (вспоминается Тэмпл Грандин и ее «машина объятий») рудиментарными эмоциями для существ, изначально вовсе не предназначенных для эмоциональной жизни.

Копнем еще глубже – перед нами история про одиночество в большом городе. Встретились два существа постцифровой эры – полу-девочка и полу-медведь, и, может, могли бы как-то зацепиться друг за друга, как-то сконнектиться, но просто-напросто нечем…

Еще глубже? Присмотримся к именам местных мафиозных функционеров – Сан Ворри, Нерди Вондеринг… Тут текст переворачивается с ног на голову, потому что мы понимаем, что все происходящее вполне может быть описанием взаимоотношений между «эмотиконами», графическими воплощениями настроения абонентов какой-нибудь программы-мессенджера вроде «скайпа» или «телеграма».

«Кому вы страшны? Вы просто колода карт!» гвоздила Алиса поколение динамита и телеграфа. Беляковский медведь-таксюган, раскачиваясь из стороны в сторону и совершая обнимательные движения, развивает эту мысль, адресуясь к легкомысленным современникам: «никакие вы не короли и не королевы! вы — просто набор смайлов!»

Шестилетка Кирилл поделился со старшей сестрой Ингой открытием. В роще за стройкой, где местные накануне наблюдали загадочное синее свечение, он обнаружил «сморг»… Кусочек некоего белого вещества, неровный и теплый на ощупь. Название мальчик ему дал от слова «сморгни» — стоит только моргнуть, и неопознанная субстанция подрастает в размерах. Немного погодя выясняется, что делает она это в полном соответствии с законом сохранения массы Ломоносова. Проще говоря, сморг жрет все, что попадается ему на пути.

Сергей Беляков – автор пронзительной мемуаристики («Ликвидатор» про Чернобыль 86-го), авантюрных триллеров («Остров Пинель» про секретные разработки в тропиках) и классической «твердой» НФ («Ботинзон», «Тесла» и др. рассказы). «Сморг» не похож ни на что в творчестве автора. Более того, он, кажется, не похож ни на что за его пределами. Это снабженный массой узнаваемых бытовых деталей чистейший сюрреализм, визионерский трип и бодрящий абсурдизм, фантазия в свободном полете.

После первого прочтения этого рассказа Белякова (хотя, в общем, всех рассказов Белякова) почему-то вспоминается Джон Локк из Лоста, когда он находит первую пленку «Дхармы», смотрит ее, раскрыв рот, там что-то вообще небывалое, новое развитие нарратива, иммершен дичайший, японец какой-то, эксперименты, что это такое вообще?! Локк досматривает до конца, лицо совершенно обалделое, переводит дыхание и говорит: «хочу еще раз посмотреть!»

Начинаешь читать рассказ и он тебя затягивает. Ты понимаешь что идея замечательная, события разворачиваются и... все. Просто всё. Рассказ кончился, а ты сидишь и думаешь: «Что я прочитал?» Действительно рассказ без конца. И не понятно что автор хотел до нас донести. В чем смысл рассказанной нам истории. Вопросов много, очень много для такого маленького рассказа. Но как и где на них получить ответы. Или читателю опять необходимо всё додумывать самому? Не хорошо.

Идея рассказа вполне понятна и выражена в последнем предложении рассказа. А вот сюжет оказался какой-то медленно-тягучий. Читаешь и ловишь себя на мысли, а не пропустил ли чего по ходу чтения, вернешься, просмотришь и снова дальше. Мне кажется не хватает динамики, какой-то фишки, таинственности, в конце-концов и ,конечно же, более раскрытой развязки.

Рассказ можно отнести к чистой научной фантастике без всяких экивоков. Красивая и довольно научная фантастическая идея синтеза химического вещества, способного вызывать страх у человека и конечно же использование его в военных целях. Жаль, что сюжет немного упрощенный и внимательный читатель с первых страниц легко представит концовку произведения. Написано неплохо, сюжет динамичный, герои, скорее, как имена, чем люди, но текст читается. А песенка про серого волчка очень даже к месту. В целом вполне неплохое произведение на злободневную тему.

Сложная для восприятия зарисовка, которая, однако, в случае меткого попадания способна запомниться по-настоящему.