В романе «Психодел» Андрей Рубанов очень убедительно рассказывает о том, как страшно жить и о том, как все мы так или иначе жрём друг друга... Одни пожирают свою жертву осознанно, другие — даже не замечают, что делают... Одни делают это быстро, другие — медленно, смакуя и растягивая удовольствие…
«Вот влюбленные . Он пожирает ее глазами , она смеется и льнет. Дождутся ночи, найдут место и будут питаться друг другом, пока не утолят взаимный голод.
Вот женщина и мальчик, совсем маленький, а потому естественный в желаниях, он ест гамбургер, а заодно и маму, клянчит игрушку, плачет и топает ногой, и непрожеванное вываливается из его рта, но мальчик настолько маленький и милый, что это выглядит симпатично и весело. Потом подбегает папа, и мама начинает жрать папу: что-то выговаривает с досадой и сверкает глазами. Папе не нравится, что его жрут, но он уже давно сожран своей женой, обглодан и переварен: он худ, утомлен, одет минимально прилично, тогда как супруга его завернута в дорогую дубленку.
Множество мужчин можно увидеть, сожранных своими женщинами, иногда их жалко до слез, видны раны, страшные следы зубов.
Вот милиционер, прихвативший смуглого гражданина без регистрации. Несчастный трепещет, но ему не удовлетворить аппетитов патрульного сержанта. Сержант угрюм и голоден, таких граждан без регистрации ему нужно десяток на обед и еще столько же на ужин. Сержант ведет жертву в участок, там ему никто не помешает отделить мясо от костей.
А мимо проезжает мощный черный человек в мощном черном авто – это крупный хищник, он временно сыт и потому благодушен, он притормаживает и пропускает пешехода. Сытые часто бывают вежливы, у сытого вся кровь приливает к желудку, сытый вял, расслаблен и не прочь изобразить тягу к разумному, доброму и вечному. Но попробуй отнять у такого его пищу – разорвет.
А с боковой улочки выруливает менее крупный, но более быстрый и гибкий, его тачка скромнее, но глаза горят ярче. Этот – самый опасный, недавно он впервые наелся до отвала, и помнит это восхитительное ощущение полной сытости, и хочет снова его испытать.
А с лавки в сквере смотрит группа начинающих, подрощенных, у них две бутылки пива на троих, спортивные штаны, кепки, пустые карманы, тут мы имеем обратную ситуацию, голод и жажду, пустые урчащие животы, лихорадочный поиск жертвы, которая была бы по зубам, кого-то слабосильного, отставшего от стада, увечного, обреченного; но день прекрасен, весна, солнце, и даже самые слабосильные делают вид, что крепки. В раздражении трое в кепках переругиваются, покусывают друг друга. Известное дело: не сожрал чужого – попробую своего. Поедают глазами потенциальную жертву, лохматого малого в старом обвисшем пиджаке, зато с дорогой машинкой для прослушивания музыки, но место людное, и лохматый проходит мимо невредимым.
… он особенный. Этот жрет не других, но самого себя. Человек искусства, художник, или музыкант, или поэт. Создатель нематериального. Богемная бородка, воспаленное лицо, отмахивает рукой в такт собственным мыслям. Избранный. Вкус мяса не волнует его, он нектар пробовал».
Наверное, всё так и есть, ведь наша жизнь всё больше становится похожей на естественный отбор в мире дикой природы. Возможно, самые жуткие гонки на выживание происходят именно в Москве, я в этом плохо разбираюсь, я не москвич. Писатель Рубанов, родившийся в Подмосковье, уже давно обитает в столице, он лучше знает. Он в своих книгах много и часто о Москве и москвичах пишет. Объясняет столичную жизнь, а заодно и жизнь вообще. Объясняет цинично, но с логикой у него всё в порядке… Долго и трудно выбирался Рубанов из провинции (см. его роман «Великая мечта»), пробовал себя на разных поприщах, предпринимал что-то, сидел в тюрьме в девяностые (см. его роман «Сажайте, и вырастет»), прессекретарстововал у мэра Грозного в нулевые (см. его роман «Йод»), Но настоящим московским циником Рубанов , слава Богу, так и не стал. Потому как верит в женщину, которая может спасти и себя, и своего любимого мужчину от хищного мира. Такие женщины в его произведениях хотя бы на заднем плане, но всегда есть. А в романе «Психодел» такая женщина – главная героиня...
Я по-прежнему надеюсь, что Андрей Рубанов когда-нибудь напишет шедевр. А вдруг? И совсем не обязательно этот шедевр должен оказаться в русле его реалистической беллетристики, ведь писатель не боится клейма фантастического гетто. Рубанов любит (по крайней мере самозабвенно любил в детстве) фантастику, в «Йоде» и в «Великой мечте» он тепло вспоминает о прочитанных им книгах Жюля Верна, Лема, Стругацких и Саймака, и о том, как четырнадцатилетним подростком от избытка впечатлений потерял сознание во время просмотра фильма Тарковского «Солярис». Фантастические романы самого Рубанова («Хлорофилия», «Живая земля») добротны и необычны: Рубанов два раза попадал с ними в финал «АБС-премии», но лауреатом не стал.
Кстати, в продажу только что поступила его новая фантастическая книжка «Боги богов», но я её ещё не прочёл.