Сегодня в гостях у нашей рубрики Уильям Гибсон, автор культовых романов "Нейромант" и "Машина различий». Интервью приурочено к выходу сборника статей и эссе "Distrust That Particular Flavor», куда вошли лучшие публицистические произведения автора за последние двадцать лет.
***
Это цитата из моего эссе “Time Machine Cuba», входящего в состав сборника. «Определенным ароматом» я называю особое течение футуристов, входящих в особый, апокалиптический режим. Я использовал это словосочетание сразу после того, процитировал Герберта Уэллса, употреблявшего именно эту фразу в этом определенном пугающем ключе. Это своего рода перефраз выражения «после нас хоть потоп», которое я наблюдаю у других авторов научной фантастики, потому что обычно это плохой знак.
Футуристы достигают определенного возраста, когда внезапно осознают, что смертны. И они часто решают, что все, что сейчас происходит в мире вокруг них совершенно неправильно и тускло, тогда как во времена их юности деревья были выше, а трава зеленее.
Это очень древнее, в чем-то даже универсальное отношение к жизни, которое очень часто выражается в полный голос. Но так происходит уж на протяжении тысяч лет. Вы можете встретить это выражение в речах древних греков. Ну знаете, «Все хорошее прошло. Современная молодежь не способна создавать искусство, голубые джинсы, да что угодно». Это всего лишь древнее убеждение, и настолько верное, что я сомневаюсь, что оно когда-нибудь было верным. И я всегда очень-очень-очень скептически отношусь к любому «золотому периоду», который уже давно и безвозвратно закончился.
В начале вашей новой книги размещена фотография молодого Уильяма Гибсона. Когда было сделано это фото и почему вы решили включить его в книгу?
Я точно не помню, когда оно было сделано. Это были или поздние восьмидесятые, или ранние девяностые, и мне нравилось это фото, потому что символизировало, что прекрасные женщины действительно могут выходить замуж за парней, которые выглядят как персонажи доктора Сьюза.
Множество эпизодов книги были написаны для журнала Wired. Когда вы начали писать для журнала, и как так получилось, что вы написали так много статей?
Познакомился с Кевином Келли с помощью Global Business Network, и когда Кевин и кто там еще основали Wired, это была сумасшедшая инди-затея из Сан-Франциско. Я точно не помню, но уверен, что Кевин позвонил мне и предложил кучу клевых вещей, и мне было проще и веселее делать их с Wired, чем с кем-либо еще, потому что журнал не принадлежал какому-нибудь крупному издательству. У них не было большой, развитой культуры выпуска журнала, которая затрудняла бы многие вещи, поэтому они просто предлагали гениально сумасшедшие и интересные вещи крайне малообещающим людям. Думаю, Брюс Стерлинг договорился с ними раньше меня, и это тоже могло сказаться на моем решении.
Очевидно, что медиамир очень сильно изменился с тех пор, как вы взялись за перо. Если бы вы начинали сегодня, как вы думаете, подались ли бы вы в подкасты, вебкомиксы, на YouTube или что-нибудь в этом роде?
Я задумываюсь об этом, когда молодежь спрашивает меня, с чего им следует начинать. Потому что когда они меня об этом спрашивают, я понимаю, что не знаю, так как я не очень слежу за новинками. Когда я начинал, я более или менее знал свои возможности и доступные мне методы. Сегодня я этого уже не знаю. Это одна из причин, по котором состоявшиеся уже авторы не могут дать уж очень полезных советов подрастающему поколению, особенно сегодня, потому что... знаете, все эти вещи не менялись довольно долгое время. Я получил один очень полезный для молодых писателей совет еще в начале шестидесятых, когда был подростком, и когда я начал писать в конце семидесятых, я нашел я нашел его очень ценным и полезным, потому что вещи тогда долгое время не менялись, но сейчас все действительно очень сильно изменилось.
Свой первый рассказ я написал на семинаре критического разбора научной фантастики, а затем люди стали выкручивать мне руки и требовать, чтобы я ее куда-нибудь пристроить. И я послал ее в самое последнее место, о котором мог бы подумать, и ее тут же купили. Рассказ назывался “Fragments of a Hologram Rose”, а журнал — Unearth, это было маленькое издание, специализировавшееся на дебютных рассказах авторов. Так что когда я в следующий раз написал рассказ и попытался пристроить его на рынке, меня сразу же послали. А я написал тогда раннюю версию того, что со временем превратилось в "Джонни-Мнемоника». Я потерял уверенность в себе. Я вообще очень легко ее теряю. Отказ лишил меня уверенности в себе, и я какое-то время не возвращался к научно-фантастическим рассказам.
Затем мой друг, более агрессивный и целеустремленный человек, чем я, отправился в Нью-Йорк и пристроил свое произведение в Omni. Он сказал мне, что они неплохо платят и я буду дураком, если не попробую там опубликоваться. Каким-то образом он уговорил меня рискнуть. Думаю, попытка выбраться на крупный рынок оказала на меня какое-то воздействие, потому что я работал над переписыванием материала гораздо тщательнее, чем когда пытался пристроить его в менее амбициозный журнал. Они купили мой рассказ, но знаете, я переехал с рынка, где платили 27 долларов за рассказ на рынок, где платили 2700 долларов за рассказ такого же размера.
Поэтому я стал делать все от меня зависящее, чтобы удержаться на этом рынке. Это же был Omni. Знаете, если вы пишете для любого журнала размером с дайджест, они в лучшем случае дадут тебе пару сотен баксов. Они действительно не платят. Но в Omni тебе давали 2700. И это была достаточная сумма для того, чтобы почувствовать разницу. Я купил своей жене телевизор, а себе — билет на самолет до Нью-Йорка, чтобы я лично мог встретиться с людьми, выписавшими мне этот чек. Знаете, моя поездка окупилась многократно. С тех пор я не припомню, чтобы мои научно-фантастические работы хотя бы раз отклонялись. Omni платил мне настолько больше, чем мог себе позволить любой другой научно-фантастический журнал, что я никогда и не подумывал послать рассказ куда-нибудь еще. А после того, как я начал писать романы, я очень скоро прекратил писать рассказы.
Я слушал ваше интервью с Кори Доктороу на Intelligence Squared. Из того, что он сказал, у меня сложилось впечатление, что у многих людей в Сингапуре сформировались комплексы из-за того, что вы называете их страну «Диснейлендом, только со смертной казнью». Это самое убедительное доказательство того, что люди обращают внимание на то, что вы пишете, или есть и другие примеры?
Нет, это была единственная вещь, которую я когда-либо написал, из-за которой правительство страны даже написало официальную жалобу издателю (смеется)... а затем запретило журнал на некоторое время.
В документалке No Maps for These Territories вы сидите сзади в движущейся машине, а в окнах мелькают странные психоделические эффекты. Мне вот интересно, а кто придумал эту идею и что вы скажете о ее результатах?
Это была идея Марка Нила. Нил тогда был режиссером-постановщиком. Мы с ним друзья. Иначе бы я ни за что не согласился на это, поскольку мне приходилось сидеть привязанным техническим скотчем к заднему сиденью машины. А поскольку вся это психоделическая фигня в окнах была добавлена уже позже, я даже не смог ею насладиться. Вообще, я видел фильм только один раз. Я смотрел его в кинотеатре. Я чувствовал, что должен посмотреть и одобрить его. Но поскольку я не выношу звука своего записанного на видео голоса, вряд ли я когда-то повторю это удовольствие.
Ну, после того, как я забрался на заднее сиденье, им нужно было соединить множество приспособлений. В машину запихали восемь или десять камер, везде свисали провода. Вылезти из машины или забраться обратно после того, как мы начали снимать, было чертовски сложно. Так что мне было немножко неудобно. Я себя чувствовал, как будто меня привязали к заднему сиденью.
В одном из эпизодов книги вы рассказываете о том, что коллекционируете часы, купленные на eBay. Не могли бы вы рассказать нам об этом хобби?
Ну, коллекционирование часов было... Я в конце концов выяснил, что оно было посвящено достижению совершенно ненужного и бесплатного, и очень-очень эзотерического знания. Я совершенно точно не ставил себе целью собирать предметы. Это было подобно погружению во что-то совершенно, определенно неясное, но на уровне, знаете, экстремального спорта. Я встречался с ужасно странными людьми. Людьми, которым я могу сказать «Привет, я достал вот эти по-настоящему редкие часы, но у них отсутствует вот эта вот мелкая деталька, где я могу ее найти?», а они уставятся в никуда, подумают какое-то время, а потом продиктуют мне адрес в Каире и скажут: «Она в задней комнате. Парня зовут Алиф, он ни за что ее не продаст, но может обменять на это и вот это». И это будет правдой! Это была своего рода магическая вселенная. Все было очень интересно. Но как только я забрался достаточно глубоко... я достиг определенного уровня, и дальше двигаться было уже нельзя. Путешествие закончилось. Может быть, однажды я использую этот опыт в книге или еще где.
Вы написали сценарий к «Чужому 3», по которому так никогда и не сняли фильм. Что вы думаете о получившемся в итоге результате и планируете ли вы пойти на «Прометей», когда он наконец-таки выйдет?
О, омг, почему бы и нет. Знаете, я так ни разу и не посмотрел «Чужого 3» (смеется). Я видел первые два. Я всегда слежу за творчеством Ридли. Его работы интересуют меня больше, чем сама франшиза Чужих.
Когда я только начал посещать научно-фантастические конвенты, я услышал одну забавную историю о вас, и я так и не понял, правда или нет, и действительно ли все случилось именно так, как мне рассказали. Интересно, знаете ли вы, о чем я говорю. Это та история, когда вы приезжаете в отель, где бронировали номер, и говорите «Привет, я мистер Гибсон», и весь персонал отеля оказывается просто в полнейшем шоке.
Это был «Beverly Hills Hotel» и кто-то, не знаю, кто, забронировал мне номер. Это было как-то связано с фильмами, я тогда как раз писал какие-то сценарии после той работы над третьим «Чужим». Так что я приехал туда и все так отреагировали на мой визит, что я никак не мог понять, в чем там дело. Люди на ресепшн были потрясены и очень расстроились. И а потом посыльный проводил меня до того самого изысканного номера, в номере был накрыт стол. Там были очень дорогие вина, ликеры и цветочные корзины и еще большая штука, на которой было написано: «Beverly Hills Hotel рад приветствовать Мэла Гибсона».
И вот я смотрю на посыльного и говорю: «Знаете, я не Мэл Гибсон, так что можете все это унести». Он отвечает: «Нет, нет, оставьте все это себе». И я спрашиваю: «И что вы мне предлагаете с этим делать?», на что он и отвечает «Ну позовите друзей, устройте вечеринку».
Нет, я сижу только в твиттере, где меня можно найти под именем @GreatDismal.
Недавно вышла антология Darwin’s Bastards с вашим рассказом . . .
Да, это правда, это правда. И знаете, я хочу, чтобы кто-нибудь опубликовал его там, где этот рассказ заметят, потому что он мне очень нравится. И я не писал рассказов очень давно, лет двадцать или что-то вроде того. Это был первый за долгое время, и он сильно отличается от моих предыдущих работ. Это канадская антология, и, честно говоря, очень хорошая антология, со множеством интересных рассказов, но вот вот продажи ее оставляют желать лучшего.
О чем ваш рассказ?
Он называется “Dougal Discarnate.” Он посвящен парню, принимающему кислоту в среде ванкуверских хиппи в конце шестидесятых — начале семидесятых годов. Его нереально уносит, он покидает свое тело и не может больше в него вернуться. А тело забирают в больницу, оно со временем восстанавливается и становится биржевым маклером, риэлтором или что-то вроде того.
И таким образом этот лишенный тела дух остается в окрестностях определенного места в Ванкувере, которого по загадочным причинам не может покинуть, так как там присутствует своего рода невидимый барьер. Я сам появляюсь в этой истории в качестве действующего лица, нахожу этого потерянного духа и завожу с ним дружбу, приглашаю в кино и так далее. Он становится моим приятелем-киноманом. Но остаток истории посвящен тому, как его спасают от этого безнадежного состояния, он женится — что-то вроде того — и очень, очень, очень счастливо живет в Оклахоме. Это все спойлер, но вы все равно можете этим воспользоваться. Может быть, это вдохновит кого-нибудь на покупку Darwin’s Bastards.
Следующий гость: Вернор Виндж
цитировать
свернуть ветку
Правда, Гоголь
Если серьезно, то рассказы Гибсона «Сожжение Хром» несколько более стандартны, чем его первые две трилогии, которые представляют собой низки историй из полудрагоценных камней. Про снайпера же, дырявящего контейнер...
