 |
Издательство: Снежный Ком М
Серия: Настоящая фантастика
336 страниц (офсет)
Тип обложки: 7БЦ
Формат: 130x200 мм
ISBN 978-5-904919-63-4
Обложка Макс Олин
Иллюстрации Макс Олин
Если очень вкратце, я бы назвал этот роман «золотым сечением», потому что по соотношению текста и подтекста роман, на мой взгляд, хорош, и хорош весьма. А разгадка проста: Борис Георгиев построил интеллектуальный план «Космогона» в первую очередь на общекультурных ценностях, а уж во вторую – на диалоге с НФ-багажом читателя.
В трилогии «Третий берег Стикса» автор, разговаривая с читателем, заострил внимание именно на подтексте: программные ассоциации, ассоциации с классикой фантастики вплоть до имен героев, вплоть до мелких ситуаций. И был там провокативно простой рассказ не то на первом, не то на втором плане, где планетарные и даже межпланетные проблемы решаются без вмешательства «широких народных масс», без чудовищных жертв и катаклизмов. Вот и получалось, что скользя по поверхности, скользя без внимания к пред-тексту, автора не понять, а хорошо это или плохо, – каждому читателю приходилось решить для себя.
В «Космогоне», несмотря на отсылки к классике НФ, автор сюжетно играет главным образом с тем пластом культуры, который интуитивно знаком многим. Да, не все могут быть в курсе, почему вдруг политерии зарождаются только в системах двойных звезд, но уж за сколько дней бог создал бытие, – это минимальный культурный контекст. Сперва Голубь, а потом уже Сын – не сложно, правда? Прямой намек на то, что жизнь на Земле может быть изначально отягощена злом. Сущность жертвы во имя всеобщего блага… Надо ли указывать источник, от которого отталкивался Борис Георгиев?
И что интересно: превосходя «Третий берег…» в масштабах проблематики, «Космогон», на мой взгляд, имеет куда более «острый» сюжет. Посудите сами.
Перед нами роман-мозаика, или, вернее, роман-косичка, в котором отдельные, казалось бы, направления с неизбежностью сходятся к кульминации. Линия поиска смыслов в послании иномирного разума, линия лунного полета — и особняком, конечно же, сюжет о Космогоне. Эти направления романа выдержаны в разных стилях, что лишний раз напоминает: полифония, товарищи, романная полифония! И это действительно — звучит.
Борис Георгиев создает две (курсивом: две) отдельные детективные линии: классическое следствие в замкнутом пространстве и интеллектуальное расследование рассказчика по имени Борис. Обе линии напряженные, обе выдерживают высокий уровень того, что принято теперь называть «саспенсом», – хотя каждая и на свой манер. Примерно как соавторство Агаты Кристи и Хорхе Луиса Борхеса.
Следует отметить, что и в прочих сюжетных ветвях есть свои элементы нешуточной интриги. И если в линии «Космогона-огородника», создателя миров, разгадки сдаются автором легко и даже с юмором, то данные перехвата лунной станции – это та еще головоломка.
К чести автора, он накрепко цементирует связи между отдельными линиями, не стесняясь подталкивать к самостоятельным выводам и читателя. Рассказчик Борис не выдает ни одного готового ответа, зато умело напоминает нужные вопросы, если вдруг читатель сподобился их проворонить.
Герои романа – не маски комедии дель арте, но их типажи заострены автором по вполне понятной причине: одиночество, обособленность несчастных людей («думотериев» по местной терминологии) – вот та плоскость, в которой преподносит своих героев Борис. Если нет трагедии, значит, будет загадка. Если не псевдоним, значит, непонятное прошлое. Герои лунного «детектива» в этом смысле очень хорошо отражают проблемы, заявленные в других линиях.
В этом смысле очень хороша игра слова «побег» — росток и бегство, процесс и результат. Замечательное отглагольное существительное, не пропускайте его в тексте — чуть ли не каждый случай его употребления Борис Георгиев расцветил немного иначе.
Роман очень насыщен проблемно. Уже слоган на обложке — «Каким станет Дело, если Слово убого!» — заявляет вполне библейский уровень прочтения произведения, и в дальнейшем градус серьезности вопросов не спадает. От кого исходит святой дух? Кто заложил основы для эволюции на Земле? Неужели наш мир единственный и неповторимый? Почему мы обречены на зло? Добро ли божественный промысел?
Очень хочется спросить: «а есть ли вообще шансы у добра в этой космогонии?» – но Борис Георгиев уже дал ответ.
Есть. Нужно только правильно переводить.
Автор рецензии: Дормиенс
цитировать