Нижеследующий текст — отрывки доклада, который я читал лет пять назад на какой-то конференции по поэтике. Цитаты из Дансени и некоторые наблюдения могут быть любопытны тем, кого история фэнтези интересует
Особый интерес для решения вопроса о языках поэтического и прозаического текста представляют ситуации, в которых автор выступает одновременно с прозаическими и поэтическими произведениями. Один из самых любопытных примеров в английской (точнее англо-ирландской) литературе – творчество Эдварда Мортона Дрэкса Планкетта, барона Дансени. Следует, наверное, напомнить, что Дансени, считающийся отцом-основателем жанра фэнтези в литературе ХХ века и предшественником Толкина и Борхеса, оставил весьма обширное наследие. Впрочем, экстравагантный образ жизни – тоже часть этого наследия, свидетельствующая о разносторонней личности лорда. Чемпион Англии по шахматам и создатель системы нелинейной шахматной игры, организатор сафари и лучший охотник на лис (этот титул тоже принадлежал Дансени), изобретатель, лектор, а еще – прозаик, поэт и драматург. Следует отметить, что начал Дансени с прозы (в 1905 он за собственный счет издал «Богов Пеганы», в которых создал завершенную космогонию вымышленного мира). Дальнейшие тексты содержали попытки соотнести эту космогонию с земной; действие «Книг чудес» происходит на границе Пеганы и известного мира. Однако решительный перелом в мировоззрении Дансени произвела мировая война, на которую он отправился добровольцем. Именно после войны появился первый его поэтический сборник – «50 стихотворений». Издание было осуществлено в 1929 году, однако составлена была книга гораздо раньше, почти одновременно с другим, весьма известным сборником «51 рассказ» (1919). Мне уже случалось отмечать близость этого второго текста к «Стихотворениям в прозе» Тургенева – не только количественную (Senilia тоже включают 51 текст), но и тематическую. Однако это рассуждение увело бы нас далеко от весьма интересной ситуации.
Дансени подготовил обе книги с некоторым расчетом. Дело в том, что сразу после мировой войны он из малоизвестного прозаика превратился в популярного драматурга – его пьесы были поставлены на Бродвее, а сам автор получил приглашение провести лекционный тур по Соединенным Штатам. Для этого тура была написана вступительная лекция (опубликована под заглавием «В наши дни»), посвященная состоянию поэзии в ХХ веке, и подготовлены новые тексты, самый объем которых как раз свидетельствовал о возможности озвучивания со сцены. И рассказы, и стихи были готовы… Но Дансени, приехав в США, убедился, что публика ждет не новых текстов, а воспроизведения известных или им подобных. Турне по Америке превосходно документировано – существует книга Э. Бирштедта «Дансени-драматург», есть воспоминания посетителей (Г. Ф. Лавкрафта, например), из которых явствует, что Дансени выступал с лекцией, а потом читал «Короля Аргименеса» или «Врагов королевы».
Стихи и прозаические миниатюры остались невостребованными. Следует заметить, что поэзия Дансени то и дело фигурировала в самых разных периодических изданиях – от «Эргоси» до «Таймс», однако первый сборник появился лишь в 1929 году, а следующий всплеск поэтической активности был связан уже со второй мировой войной. В тридцатые годы вышел лишь один поэтический сборник, зато в 1941-46 их было 4; некоторые стихи вошли также в мемуарные книги лорда Дансени.
Теперь надлежит остановиться на текстах 50 стихотворений и 51 рассказа. Вполне предсказуемо тематическое соответствие. Сборник рассказов начинается со «Свидания»
Слава, блуждавшая по дорогам в сопровождении жутких авантюристов, однажды, небрежно напевая, прошла мимо поэта.
И тогда поэт сделал для нее маленькие венки из песен, чтобы возвысить ее голову перед судом Времени; но все равно она носила вместо них ничего не стоящие гирлянды, которые неистовые граждане, встречавшиеся ей на пути, делали из скоропортящихся вещей.
И всякий раз, когда эти гирлянды увядали, поэт приходил к ней со своими венками из песен; и все равно слава смеялась над ним и носила ничего не стоящие украшения, которые увядали к вечеру.
И однажды поэт горько упрекнул ее, сказав так: «Прекрасная Слава, и на шоссе, и на тихих сельских дорогах ты не прекращаешь смеяться, кричать и шутить с никчемными людьми; я тружусь ради тебя и мечтаю о тебе, а ты дразнишь меня и предаешь». И Слава повернулась к нему спиной и ушла, но уходя, глянула через плечо, улыбнулась поэту так, как никогда не улыбалась прежде, и почти шепотом сказала:
«Я встречу тебя на кладбище за работным домом через сотню лет».
А в стихотворении «Искусство и жизнь», открывающем сборник, читаем:
Так много хочется узнать,
Но годы коротки –
Ты хочешь вещи описать,
Но не успел поднять руки.
Прозаическая книга завершается «Гробницей Пана», поэтическая «Опустевшим царством»:
А я еще храню его врата,
А я, как прежде, жду его приказов,
И, может быть, искатели алмазов
Найдут его и скажут (весть проста),
Что не склонился я пред смехом обезьяньим.
Можно отметить соседство в обоих сборниках текстов на случай и философских медитаций (стихи из пьесы и надписи на книгах соседствуют с весьма любопытными произведениями), можно отметить техническую простоту поэзии Дансени и поэтическую вычурность прозы, однако интерес привлекает скорее генетическая близость стихов и рассказов.
Зов
И внезапно вновь
Этот тяжелый странный аромат на лондонской площади,
Запах верблюдов или странного табака, и из дождя
Мое сердце несется на восток, в сверкающий воздух
Который окутывает золотые равнины,
К пробужденным городам, которые я увижу вновь.
Объяснение всегда близко; по большому счету, сближение языка поэзии и языка прозы предсказуемо… В 1914 году Падрэк Грегори составил антологию «Англо-ирландской поэзии». Предисловие к ней должен был написать лорд Дансени. Но получив книгу, в которую вошли тексты очень разных авторов (от Рассела до Конан Дойла), Дансени предложил Грегори пролог и эпилог – рассказы «Мольба Цветов» и «Свидание» соответственно. Следует отметить, что в прозаическом тексте «Свиданием» сборник открывается; финал же поэтической антологии (живущих поэтов) оказывается неоправданно мрачным. Позднее «Мольба Цветов» оказалась в середине книги рассказов, а ее место в финале заняла вариация той же темы «Гробница Пана» (заметим, что та же тема присутствует и в стихах Дансени).
Мольба Цветов
Это был голос цветов в Западном ветре, чудесном, старом, ленивом Западном ветре, дувшем непрерывно, дувшем сонно, дувшем в Грецию.
«Леса ушли, они пали и покинули нас; люди не любят нас больше, мы одиноки в лунном свете. Большие машины мчатся по красивым полям, их пути жестоки и ужасны на земле и под землей.
«Подобно раковым опухолям, города скрывают траву, они гремят в своих логовах непрерывно, они блестят вокруг нас, уродуя ночь.
Леса ушли, о Пан, леса, леса. И ты далеко, о Пан, так далеко». Я стоял ночью между двумя железнодорожными ветками на краю Мидленд-Сити. По одной из них, по-моему, поезда проносились каждые две минуты, а по другой проходили два поезда за пять минут.
Совсем близко были сияющие фабрики, и небо над ними выглядело пугающим, как в лихорадочных снах.
Цветы были правы, опасаясь приближающегося города, и отсюда я слышал их поднимающийся крик. И затем я услышал несущийся в музыке ветра голос Пана, порицающего их из Аркадии: «Будьте немного терпеливее, все это ненадолго».
Но в том же 1914 году Дансени прочел стихи своего однополчанина Фрэнсиса Ледвиджа – и решил их издать. Эту задачу он исполнил педантично – в 1915-17 годах появились книги Ледвиджа «Песни полей», «Песни войны» и «Последние песни». А после гибели Ледвиджа на фронте Дансени исполнил печальный долг и подготовил собрание текстов – соединив три книги в одну и дополнив свои предисловия еще двумя текстами.
В первом речь идет скорее о противопоставлении: Of pure poetry there are two kinds, that which mirrors the beauty of the world in which our bodies are, and that which builds the more mysterious kingdoms where geography ends and fairyland begins, with gods and heroes at war, and the sirens singing still, and Alph going down to the darkness from Xanadu. Mr. Ledwidge gives us the first kind». Сам Дансени отдает предпочтение второму – это очевидно в рассказах. Однако образец, представленный младшим товарищем, оказался для старшего слишком сильным искушением. И потому за прозаическими миниатюрами последовали их поэтические варианты. Уже в статьях Дансени о Ледвидже различимы темы будущих стихов.
And a poet is no more than a star. If one has arisen where I have so long looked for one, amongst the Irish peasants, it can be little more than a secret that I shall share with those who read this book because they care for poetry. Этот фрагмент содержит отсылки к «Звезде» и «Маршу Ирландских крестьян». Другие… Но не будем о них; комментатор, без сомнения, охарактеризует все параллели. Сейчас же достаточно обозначить источник обращения прозаика к поэзии и мотивы выбора «особых средств, которыми поэзия располагает». Впрочем, остается последний фрагмент — All his future books lie on the knees of the gods. May They not be the only readers. Any well-informed spy can probably tell you our movements, so of such things I say nothing». Из стихотворения «Китс» — «Теперь он мертв и унесен прочь, Немой, спокойный, ушел своей дорогой, а мир теперь в развалинах лежит». Поэзия становится формой сначала воспоминания о творчестве, потом – о людях; и эти воспоминания Дансени облекает уже в иную форму – книг гораздо менее популярных и находящихся у предела поэзии и прозы – «Рассказы о войне» и «Далекие бедствия». Впрочем, рассуждения о поэтических текстах в составах этих книг могут составить следующую строку в рассуждениях о сущности, быть может, существующих границ между поэзией и прозой.
цитировать