Марсель Швоб Двойное


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «witkowsky» > Марсель Швоб. "Двойное сердце". Отрывок. Перевод А. Григорьева
Поиск статьи:
   расширенный поиск »

Марсель Швоб. «Двойное сердце». Отрывок. Перевод А. Григорьева

Статья написана 29 марта 2017 г. 15:40

Накануне выхода в свет тома избранных произведений Марселя Швоба — в виде анонса.

.

Трое из таможни

.

— Эй, Пен-Бра, слышишь, кто-то гребет на веслах? – спросил Старик, тряхнув груду сена, зарывшись в которую храпели таможенники береговой охраны.

Толстое лицо спящего было наполовину закрыто капюшоном, а на его бровях топорщились сухие соломинки. Стоя в углу у двери, сколоченной из досок, Старик размахивал фонарем с колеблющимся пламенем, освещая нары, на которых лежал Пен-Бра. В щелях между камней кладки свистел ветер, выдувая комки слежавшейся грязи. Пен-Бра, не просыпаясь, повернулся с ворчанием на другой бок. Но Старик толкнул его так сильно, что тот скатился с нар под опору крыши, раскинув ноги, и открыл непонимающие глаза.

— Что случилось, Старик? – спросил он.

— Тсс! Слушай…

Они замолчали и прислушались, вглядываясь в темноту. В моменты затишья дующего с запада ветра слышалось тихое регулярное бульканье.

— Ну, и дела! – насупился Пен-Бра. – Надо разбудить Туртурелля.

Старик прикрыл фонарь капюшоном, и они двинулись вдоль стены хижины, которая выходила к скалистому обрыву, чуть нависая над ним. Туртурелль спал по другую сторону стены в углу сарая, за которым тянулись поля. Перегородка из балок, щели между которыми были забиты глиной, смешанной с известью, делила лачугу на две части. Три таможенника, застыв на тропинке, бегущей вдоль побережья, внимательно вслушивались в шумы и пытались пронзить взглядом беспросветную ночь.

— Точно, кто-то плывет, — прошептал Старик, после недолгого молчания. – Но всё это как-то странно, словно весла обмотаны тряпками… почти не слышно плеска…

Они постояли еще минуту, придерживая руками капюшоны, предохраняющие от ветра. Старик служил очень давно. У него были впалые щеки, седые усы, и он жевал табак, сплевывая слюну налево и направо. Туртурелль был красивым малым и любил петь в бригаде, когда не был в наряде, и пел весьма неплохо. Пен-Бра отличался запавшими глазами, пухлыми щеками и крючковатым носом, а от края глаза до складок шеи у него тянулось красное родимое пятно. С того времени, когда он служил в армии, за ним закрепилось кличка Крепкая Башка, потому что он мгновенно сжирал банку консервов, забывая о товарищах. Местные называли его Пен-Бра. Такими были три таможенника, которые сегодня стояли на охране Порт-О. Порт-О – длинная бухта, врезавшаяся в бретонский берег ровно посредине между Саблоном и Порт-Мен. Море проникало в проход между двумя мрачными скалистыми стенами и лизало черный песок пляжа, на котором виднелись груды гниющих мидий и водорослей. На этот пляж обычно высаживались контрабандисты из Англии или из Испании с грузом спичек, карт и водки с плавающими золотыми песчинками. Белое здание бригады, затерянное в пшеничных полях, едва виднелось на горизонте.

Ночь скрыла всё. С верхушки скалы можно было различить длинное кружево пены, тянущееся вдоль всего берега, и короткие волны, увенчанные светящимися песчинками. Ничто не двигалось на буром море, кроме волн, подгоняемых ветром. Вскинув винтовки на плечо, таможенники спустились по каменистой тропинке с вершины скалы на черный пляж. Их сапоги вязли в грязи. По дулам винтовок стекала вода. Люди – три черных фигуры — шли цепочкой, след в след. На полдороге они остановились, наклонились и застыли от удивления, не сводя глаз с необычного зрелища.

В проходе в Порт-О кабельтовах в двадцати от берега стояло судно старинных очертаний. На бушприте раскачивался фонарь. Его свет изредка выхватывал из тьмы красный фок-парус, похожий на полотно, окрашенное кровью. У берега стояла йола, люди по колено в иле брели к берегу, таща на спине тяжелый груз. На ком-то были грубые сюрко с капюшонами. Они держали фонари, отсветы от которых походили на серное пламя. Лица их различить не удавалось, но зеленоватый свет выхватывал короткие безрукавные кафтаны, дырявые плотные куртки с синими и розовыми полосами, шляпы с перьями, сапоги выше колен и шелковые чулки. Под испанскими плащами, вышитыми серебром и золотом, вспыхивали пояса или патронташи с отделкой эмалью, сверкали рукоятки кинжалов и шпаг. Два ряда людей в касках с круглыми щитами и копьями с наконечниками в виде большого кинжала стояли по обе стороны идущих к пляжу людей. Все вели себя неспокойно. Одни указывали дулами аркебуз на вершину скалы. Другие в манто и морских куртках жестами направляли тяжело бредущих носильщиков, которые тащили продолговатые ящики, обитые железными полосами. Несмотря на жестикуляцию людей, удары лат, щитов и шлемов без шишака, до трех таможенников не доносилось ни малейшего звука. Словно плащи и куртки заглушали весь шум от этой возни в темноте.

— Эти разбойники, наверное, приплыли из Испании, — вполголоса сказал Пен-Бра. – Прихватим их с тыла. Потом выстрелим, чтобы предупредить бригаду. А пока стоит подождать. Пусть выгрузят свои тюки.

Согнувшись, чтобы спрятаться за низкорослым тутовником, Пен-Бра, Старик и Туртурелль спустились до конца тропинки. Через шипастые ветви сочился фосфоресцирующий свет. Когда они ступили на песок пляжа, свет внезапно погас. Три таможенника напрасно терли глаза, чтобы разглядеть необычных контрабандистов. Никого. Они подбежали к самой воде. Старик размахивал фонарем, но он освещал только кучи черных водорослей и гниющих мидий. Вдруг в грязи что-то блеснуло. Он нагнулся и поднял золотой кружок. Поднеся ее к свету, он понял, что держит в руке необычную монету – на этой был выгравирован непонятный значок.

Они снова прислушались и среди плачущих порывов ветра различили что-то похожее на скрип уключин.

— Они уплывают, — сказал Туртурелль. – Быстрее, спускаем лодку. Тут пахнет золотом.

— Надо глянуть, — согласился Старик.

Они быстро спустили служебную лодку, запрыгнули в нее. Старик сел у руля, Пен-Бра и Туртурелль схватились за весла.

— Вперед! – крикнул Пен-Бра. – Весла на воду!

Лодка понеслась на гребнях пенистых волн. Вскоре бухта Порт-О превратилась в темный провал. Перед ними расстилался залив Бургнеф, по которому неслись увенчанные пеной высокие волны. Справа от них то исчезал, то появлялся красный фонарь, свет его пробивался сквозь тонкие струи дождя.

— Ну, и ночь! – сказал Старик, отрезая себе кусок жевательного табака. – Ночь без луны. Надо смотреть в оба глаза, если обойдем Сен-Гилдас. Разве узнаешь, где ходят эти злодеи.

— Осторожнее! – крикнул Пен-Бра, — Вон они!

Темный корабль покачивался на волнах в трех кабельтовах от них. Йола, похоже, вернулась, паруса были подобраны, она скользила по воде рядом с судном. Только фок-парус болтался, и когда судно наклонялось, конец его касался воды. Корпус был высоким и обработан смолой, выглядел неприступным, как крепостная стена. В открытых пушечных люках левого борта поблескивали красно-медные жерла.

— Черт! Высоко, — сказал Туртерелль. – Еле идет. Скоро догоним. Всего три кабельтова.

Судно еле заметно двигалось — так парит хищная птица, не махая крыльями. Надстройка юта часто ныряла в их сторону. Рулевой у штурвала не спускал глаз с верхней палубы. Над ограждением борта виднелись костистые лица, похожие на черепа, с впавшими глазницами. На их головах сидели длинные шерстяные колпаки. Из каюты, освещенной красным светом, доносились ругань и звон монет.

— Черт подери! – сказал Пен-Бра, — мы не сможем высадиться.

— Надо посмотреть! – ответил Старик, — похоже, мы покинули Гуль и охотимся за сказочным галиотом.

— Еще бы не охотиться! – крикнул Туртурелль. – там полно золота.

— Точно, там полно золота, — усмехнулся Пен-Бра.

— Может, и правда, там есть золото, — подхватил Старик. – Когда я служил, моряки болтали про галиот Жана Флорена. Решительный парень, он в давние времена захапал миллионы золотом, которые отправляли испанскому королю. Надо думать, он его нигде не выгрузил. Надо посмотреть.

— Всё это истории про волков-оборотней, старина, — сказал Пен-Бра. – Этот твой Флорен напился морской водицы еще во времена древних королей.

— Верно, — Старик покачал головой. – Он станцевал в последний раз на большом рее. Но его друзья куда-то бежали, потому что их больше никто не видел. Там были ребята из Дьеппа, из Сан-Мало, матросы со всего побережья от басков до Сен-Жан-де-Люса. Люди на море знают друг друга. Кто знает, может, они захватили остров где-нибудь? Таких островов не перечесть.

— Боже, остров, — вздохнул Пен-Бра. – Их внучата, ставшие уже дедами, стали служить на таможне. Это они выгружали миллионы.

— Может быть? Кто знает? – усмехнулся Старик, моргая и перекатывая языком табачную жвачку от одной щеки до другой. – Быть может, прячут золото, чтобы чеканить фальшивую монету.

— Ребята, — крикнул Туртерелль, — пора смазать руки маслом и напрячься! Гребем, вперед! Эти чокнутые древних времен не знают современных приемов. Мы им покажем! Вот уж гульнем!

Сквозь просвет в тучах выглянула бледная луна. Таможенники гребли уже три часа. Вены на их руках раздулись, пот стекал за ворот. После Нуармутье они рассмотрели большой галиот, который при попутном ветре шел вперед: черная масса с фонарем и окрашенным кровью фок-парусом. Потом ночь снова проглотила луну.

— Черт возьми! – вскричал Пен-Бра, — мы прошли Пилье!

— Вперед! – пропел Туртерелль.

— Надо посмотреть, — проворчал Старик. – Пора вытереть пот, мы уже в открытом море. Сейчас ветер разгуляется во всю. Пен-Бра, погреби один! Турт, прислушайся.

Маленькая шлюпка с поднятым парусом пролетела между Нуармутье и Пилье. В какой-то момент они заметили мигающий огонь на скалистом островке, о который разбивались светящиеся морские волны. Потом океан погрузился в беспросветную тьму. След галиота светился, как лента зеленой воды, вышитой подвижными формами – прозрачными медузами, осклизлыми и шевелящими своими почти бестелесными щупальцами полупрозрачными звездами. В корме галиота внезапно открылся люк, из него высунулась беззубая рожа в золотом шлеме. Она с ужасающей гримасой наклонилась к трем таможенникам. Худая рука встряхнула черную бутылку и бросила ее в воду.

— Эй! – крикнул Пен-Бра, — лево по борту! Бутылка в море!

Туртерелль опустил руку в воду, ухватил бутылку за горлышко. Разинув рты, троица смотрела на оранжевый напиток, в котором плавали круглые частицы золота – опять золото. Пен-Бра отбил горлышко и приложился к бутылке.

— Старая Тафия, — произнес он, — но здорово воняет!

Из бутылки несло тошнотворным запахом. Все трое выпили, чтобы набраться сил.

Потом поднялся ветер. Высокие зеленые волны едва не опрокинули лодку и не вырвали весла из рук. След галиота незаметно потускнел, и лодка осталась в одиночестве в открытом море.

Пен-Бра принялся ругаться, Туртурель запел, а Старик что-то тихо бормотал. Весла вырвались из уключин и уплыли, а водяные горы раскачивали лодку как скорлупу кокосового ореха. Затерявшиеся в море опьяневшие таможенники увидели каждый свой чудесный сон. Пен-Бра попал в золотую страну где-то в районе Америки, где щедро угощали темно-красным вином, и встретил милую женщину в белом домике, стоявшем среди зеленеющих каштанов. Куча детишек лакомилась нарезанными апельсинами в саду, где росли пальмы с кокосами, наполненными ромом.

Старику снился круглый город, окруженный стенами и пересеченный аллеями каштанов с золотыми листьями и цветами. Осеннее солнце вечно освещало их своими косыми лучами. Он был воспитателем и под музыку прогуливал малышей по городским стенам, красуясь в рединготе с красным крестом, вышитым его сожительницей. Золото подарило ему эту отставку после долгих лет беспорочной службы без всякой надежды на продвижение по служебной лестнице.

Туртерелль перенесся на остров, окруженный синим морем, в котором, казалось, купаются кокосовые пальмы. На песчаных пустошах росли высокие растения, листья которых выглядели зелеными мечами, а их огромные кровавые цветы вечно были раскрытыми. Среди зарослей бродили смуглые женщины, смотрели на него черными и влажными глазами, а Туртерелль распевал веселые песни, разносившиеся в чистом и голубоватом воздухе над морем. Он целовал всех женщин в алые губы. Он стал Королем по имени Туртерелль, купив за добытое золото этот сказочный остров

А когда занялся серый день с небом, по которому бежали черные тучи, три таможенника проснулись с пустой головой, с пересохшим ртом и лихорадочно блестящими глазами. Свинцовое небо тянулось из края в край серо-зеленой безбрежности океана. Невысокие волны раскачивали лодку. Холодный ветер бросал ледяные брызги на их лица. Они угрюмо сидели в лодке и смотрели на печальное пустынное море. Волны несли островки водорослей, с криком носились чайки, предчувствуя бурю. Неуправляемая лодка шла без руля и без ветрил. Парус раздувался при порывах ветра и плоско повисал, когда бриз слабел.

Обрушившийся ураган нес их к югу к Гасконскому заливу. Они больше никогда не увидели бретонских берегов сквозь пелену дождя и мороси. Они дрожали от холода и голода, скорчившись на скамьях лодки, пропитанных сыростью. Вскоре они перестали вычерпывать воду, которую волны забрасывали в лодку. Их животы крутило от голода, в ушах звенело. И они умерли, эти три бретонца, слыша в ударах крови в их головах похоронный звон колокольни Святой Марии.

Волны Атлантики унесли в серую реальность их золотые сны, галиот капитана Жана Флорена, который так и не выгрузил золота великого Монтесумы, отнятого флибустьером у Фернандо Кортеса, который вез пятую часть сокровища Его Католическому Величеству. Вокруг перевернутой кверху килем лодки носились фрегаты и надрывно кричащие чайки.





515
просмотры





  Комментарии


Ссылка на сообщение30 марта 2017 г. 12:30
Спасибо! Читается очень хорошо.


Ссылка на сообщение29 апреля 2017 г. 13:32
[Сообщение изъято модератором]
свернуть ветку
 


Ссылка на сообщение29 апреля 2017 г. 14:42
[Сообщение изъято модератором]


⇑ Наверх