Прочитано в марте — 2017 — 2

   Александр Розов "Одиссея креативной королевы"

Четвёртый приквел к циклу "Конфедерация Меганезия" (мои отзывы на книги основного цикла и первые три приквела можно посмотреть, например, здесь). Действие романа происходит в 3-м году Хартии. В первых трёх приквелах меганезийцы осуществили Алюминиевую революцию (и стали, собственно, меганезийцами) и отстояли независимость Меганезии в двух войнах (включая ограниченно атомную). В "Одиссее креативной королевы" они должны решить очередную важнейшую задачу — прорвать экономическую блокаду и получить возможность торговать/взаимодействовать с контролируемой оффи частью мира на своих условиях. Для решения этой задачи меганезийцы разрабатывают сложную многоходовую комбинацию, в которую вовлечены некое британское тайное олигархическое общество и молодая британская же королева Боудис. Собственно, она и стала заглавным героем книги. Поскольку книга — приквел, можно сразу сказать, что операция должна окончиться успешно, а как именно она осуществлялась читайте сами.

Автор продолжает прямо и подробно проговаривать вещи, которые в основном цикле считались достаточно очевидными и объяснялись постольку-поскольку. Поскольку цель цикла, собственно, донесение идей, это естественно. Поскольку действие происходит в условно мирное время, герои много рассуждают о сексе и семье (а также насилии в этих областях), как основном средстве контроля общества со стороны оффи и о том, какими они должны быть в обществе реально свободных людей (кстати следующая книга этого отзыва о прочитанном посвящена человеческой сексуальности). Думаю, именно эти места книги вызовут наибольший отклик в смысле возражений и нападок на автора. Впрочем, скорее всего, те, кто должен бы особо активно нападать, книгу просто не прочитают (хотя, с другой стороны, когда это незнакомство с текстом препятствовало осуждению?). Кроме того, Розов пытается отвечать на вопросы, которые возникали у читателей цикла и, похоже, задавались автору в сетевых дискуссиях (поскольку я не люблю таких дискуссий, лично меня это порадовало, хотя некоторые объяснения я по-прежнему не считаю достаточно убедительными). Ещё одна особенность книги — автор гораздо откровенней, чем в других романах цикла, показывает "неаппетитные" стороны Алюминиевой революции и установления нового порядка. С одной стороны это, наверно, может оттолкнуть некоторую часть особо чувствительных читателей, с другой — Розов явно рассчитывает в первую очередь на рациональных прагматиков и приводит достаточные для них объяснения неизбежности таких "неаппетитных" проявлений.

Да, тех кто, прочитав предыдущий абзац, мог подумать, что "Одиссея..." что-то вроде сухого трактата на социальные темы хочу успокоить (или разочаровать) — книга, как и другие книги цикла, читается легко (часто захватывает) и полна разнообразных приключений и забавных ситуаций. Да, кстати, в этом романе автор больше чем в каком-либо другом упоминает Россию и подробней, чем третьем приквеле, проясняет её судьбу.

Как и весь меганезийский цикл рекомендую любителям поразмышлять о возможных вариантах будущего и путях перехода к ним. Сильно идеологизированным читателям, стоит, на мой взгляд, воздержаться от чтения (за исключением идейных анархистов, естественно).

P.S. Цитата, в которой перечислен ряд затронутых в романе вопросов (хотел бы ещё привести цитату о секс-роботах, но она слишком велика):

цитата

И Ричард Уоткин начал рассказывать, как там вообще, в этой Меганезии.

Рассказывать было ужасно трудно, по нескольким причинам.

Во-первых, не хватало слов. Точнее, слов хватало, но их значение сильно различалась в применении к канадским и к незийским реалиям.

Как объяснить, что в Меганезии нет государства (оно запрещено Хартией), однако все функции национальной и муниципальной инфраструктуры, все практически полезные социальные службы, включая техническое правительство, МЧС, полицию, суд, и флот эффективно работают, причем с изумительно низким уровнем бюрократии?

Как объяснить незийскую «foa-кратию», в которой нет ни партий, ни парламента?

Как объяснить систему социальных взносов за различные уровни пользование общей инфраструктурой (эта система заменяет в Меганезии систему налогов). Тут, впрочем, Уоткин выкрутился, приведя аналогию с экономикой обычных кондоминиумов.

Как объяснить, что в Меганезии нет банков (они запрещены Хартией), и нет фондовых бирж (по той же причине) однако платежные системы работают, а системы рассрочек и бизнес-паев выполняют функции потребительских кредитов и инвестиций?

Как объяснить, что в Меганезии нет института официального брака (он тоже запрещен Хартией), однако там нормальные семьи (и моногамные, и полигамные, и открытые), но называются они не семьями, а «совместными домовладениями» (household-joint)?

Как объяснить, что в Меганезии нет проституции, но есть множество Y-клубов (секс за деньги по устной договоренности «потенциальных участников секс-процесса»)?

Как объяснить, почему договора в Меганезии соблюдаются без адвокатов, почему там работает система инноваций без копирайта, и почему школа учит без педагогики?...

   Кристофер Райан, Касильда Жета "Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней"

Научно популярная книга, созданная на базе докторской диссертации Кристофера Райана. Тематика понятна из названия. Основная идея авторов — доказать, что моногамность человека обусловлена исключительно культурой и, соответственно, противоречит биологической природе нашего вида. Собственно, те кто читал "Происхождение семьи, частной собственности и государства", подозревали об этом и раньше, но авторы основываются на заметно большем объёме наблюдений за человекообразными обезьянами и обычаями примитивных собирательских племён и пр. Написана книга увлекательно (хотя поначалу происхождение от диссертации явно ощущается), читается легко. Стремясь доказать свою правоту, авторы, на мой взгляд, порой несколько злоупотребляют полемическими приёмами, но в целом работа выглядит весьма убедительной. Последнее явно не понравится многим читателям, которые могут воспринять написанное как клевету на наш вид, однако, интересующимся реальностью, а не только общепринятыми её траутовками, прочитать книгу стоит. Хотя бы для того, чтобы обрушиться на неё с гневной критикой. Кстати, сразу предупреждаю, что, несмотря на название, собственно сексу посвящена не такая уж и большая часть книги.

Рекомендую интересующимся антропологией и сексуальностью человека и прочих обезьян.

Несколько цитат для памяти:

цитата

В вопросах человеческого сексуального поведения Дарвин мог опираться в лучшем случае на гипотезы и предположения. Его собственный опыт, как представляется, был ограничен до безумия приличной женой, Эммой Ведвуд, которая к тому же была его кузиной и сестрой жены его брата. Во время кругосветного путешествия по земному шару на «Бигле» юный натуралист, судя по всему, никогда не сходил на берег в поисках сексуальных и чувственных удовольствий, до которых были так охочи моряки той эпохи. Дарвин явно был слишком жёстко выдрессирован, чтобы «собирать вручную» этнографические данные, на что намекал Герман Мелвилл в своих романах-бестселлерах «Тайпи» и «Oму», или изучать строение смуглянок на островах южной части Тихого океана, что якобы явилось причиной мятежа сексуально оголодавшей команды «Баунти».

Дарвин был слишком чопорным для таких плотских утех. Его педантичный подход к теме виден ещё до женитьбы. Свои осторожные размышления о браке – абстрактном, поскольку он не держал в уме какую-либо конкретную женщину, – Дарвин изложил в своей записной книжке в виде перечня недостатков и преимуществ брака: «Жениться» и «Не жениться». В разделе «Жениться» он перечислил: «– Дети (если бог даст); – Постоянный спутник (и друг в старости), которому будешь интересен; – Та, кого можно любить и с кем можно играть; – Лучше, чем собака, в любом случае… Женская болтовня… Но ужасная растрата времени».

На другой стороне листа Дарвин перечислил заботившие его моменты, например: «Свобода пойти куда угодно – выбор общества и его минимум … Не нужно навещать родственников и уступать по всяким пустякам. Толстеть и бездельничать; – Заботы и ответственность. Возможно, жене не понравится Лондон; тогда приговор – жизнь в глуши и деградация в ленивого, тупого бездельника»

цитата

Что бы вы ни думали об агрессивности шимпанзе и сходстве их природы с человеческой, наши самые близкие кузены из числа приматов, бонобо, предлагают завораживающую модель противоположного поведения. Как шимпанзе, казалось бы, являются примером гоббсианского видения человеческой природы, так и бонобо отражают взгляды Руссо. Хотя Руссо известен ныне как пропагандист теории «благородного дикаря», его автобиография полна восхищения сексуальностью, из чего можно заключить, что он считал бы бонобо более родственными нам душами, если бы знал тогда об их существовании. Де Вааль так подытоживает разницу в поведении между двумя видами: «шимпанзе решают проблемы секса с помощью власти и влияния; бонобо решают проблемы власти и влияния с помощью секса»"

цитата

ПОЗНАНИЕ СРОДНИ СЕКСУ. У НЕГО ЕСТЬ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ, НО ОБЫЧНО НЕ ДЛЯ ТОГО ЛЮДИ ЗАНИМАЮТСЯ ЭТИМ". Фрэнк Оппенгеймер

цитата

Мы предполагаем, что социально-эротические взаимообмены (Socio-Erotic Exchanges (S. E. Ех. – ы для краткости)) усиливают связи между индивидами в небольших кочевых сообществах (и, очевидно, в других группах с сильной взаимозависимостью членов), формируя чрезвычайно важную, прочную сеть приязни, дружбы и взаимных обязанностей.

В терминах эволюции трудно переоценить значение таких сетей. Ведь в первую очередь именно эти гибкие, адаптивные социальные группы (а также положительная обратная связь между развитием мозга и речи, взаимно усиливающие друг друга) позволили нашему медлительному, слабому, в целом ничем не примечательному виду выжить, распространиться повсеместно и в итоге доминировать над всей планетой. Без частых S. E. Ex.-ов крайне сомнительно, что группы собирателей могли бы поддерживать социальное равновесие и плодовитость в течение тысячелетий. S. E. Ex.-ы были главным фактором в сплочении взрослых особей в группы, которые совместно заботились о детях, при том что отцовство было неясным или распределённым, каждый ребёнок был, вероятнее всего, ребёнком всех или большинства мужчин в группе (если не отец, так уж наверняка дядя или кузен…).

Поскольку подобные перекрёстные отношения так важны для укрепления общества, отказ от них может привести к проблемам. Антрополог Филипп Эриксон, описывая племя матис, подтверждает это: «Распределённое отцовство. не только теоретическая возможность. Внебрачный секс не только широко практикуется и дозволяется, но во многих случаях обязателен. В браке или нет, но моральный долг каждого – ответить на сексуальные призывы троюродных-четвероюродных братьев/сестёр противоположного пола, реальных или номинальных, под страхом прослыть сексуальным скупцом, а это у матис – нарушение этических норм, посерьёзней какой-то там неверности»

цитата

«Обычная семья». А может, такие лёгкие отношения между взрослыми и чужими детьми, распределённые родительские обязанности, где дети считают всех мужчин «папами», всех женщин «мамами», в маленьких сообществах, где на чужих смотрят без боязни, а перекрывающиеся сексуальные контакты делают отцовство неразличимым и вообще ничего не значащим понятием, может, эта структура и есть обычная семья для нашего вида?

Может, атомарная изоляция в такие ячейки-ядра: муж – жена с ребёнком-двумя в виде электронов на орбите есть на самом деле навязанное культурой отклонение от наших эволюционных потребностей, такое же неудобное и малоподходящее, как корсеты, пояса целомудрия и рыцарские доспехи? Может, матери, отцы и дети насильно впихнуты в семейную структуру, отлитую по единой форме, не подходящей никому? Может, современная пандемия распада семей, мучения родителей и сбитых с толку обиженных детей – это предсказуемые последствия искалеченной и калечащей семейной структуры, не подходящей нашему виду?

цитата

[...] «измена» – такой же размытый термин, как и «брак». К примеру, не только жена ближнего может совратить вас с пути истинного, но и своя собственная. Хорошо известный средневековый моральный свод, «Speculum Doctrinale» («Зеркало доктрины»), составленный Винсентом из Бове, провозглашает: «Мужчина, очень сильно любящий жену свою, есть прелюбодей. Всякая любовь к чьей-либо жене либо слишком страстная любовь к своей есть постыдство». Далее – совет: «Добродетельный мужчина должен любить жену свою рассудком, но не чувствами»153. Винсент из Бове наверняка счёл бы подходящей для себя компанию Даниеля Дефо (из Лондона), знаменитого автора «Робинзона Крузо». Дефо шокировал Британию в 1727 г., опубликовав эссе с броским заголовком: «Похоть в браке, или Супружеский блуд». Это был, конечно, перебор. Последующие издания вышли под более смягчённым заглавием: «Трактат об употреблении и злоупотреблении супружеским ложем». Тут нет приключений на необитаемых островах, но есть морализаторская нотация о физических и духовных опасностях радостей секса с законной супругой.

цитата

Слишком часто дебаты о природе человеческой сексуальности похожи на продолжение войны между антагонистическими политико-экономическими философиями. Защитники общепринятого подхода видят, что Каин выиграл, потому что Авель проиграл, точка. «Такова жизнь, парень, – скажут они вам. – Это человеческая натура. Всем в этом мире движет личный интерес; вытягивай сам себя за волосы, тут человек человеку волк, и так было во все времена».

Этот рыночный подход к сексуальности основан на предположении, что моногамия есть свойство, присущее человеческой природе. Без моногамии («владения» самцом репродуктивной способностью самки) динамика «я выиграл, ты проиграл» разваливается

   Люси Уорсли "Английский дом. Интимная история"

Ещё одна научно-популярная книга. На этот раз об английском быте разных веков. Процитирую вступление автора:

цитата

Почему понадобилось целых два столетия, чтобы в наших жилищах прижились унитазы со сливом? Почему незнакомые люди спали в одной постели? Почему богачи остерегались есть фрукты? Ответам на эти и другие вопросы посвящена настоящая книга, которую можно назвать интимной историей английского дома и домашнего быта.

Изучая материалы о четырех главных комнатах английского дома (спальне, ванной, гостиной и кухне), я старалась выяснить, чем на самом деле люди занимались в постели, в ванне, за столом и у плиты; и воображение рисовало мне картины человеческой жизни: от приготовления соуса до кормления младенца грудью, от чистки зубов до мастурбации, от одевания до бракосочетания.

Я с изумлением обнаружила, что спальня была в прошлом довольно многолюдным местом, куда заявлялись самые разные посетители, и что лишь в XIX веке ее стали использовать исключительно для сна и занятий сексом. Ванная как самостоятельная комната появилась только в конце викторианской эпохи, причем случившиеся с ней трансформации были вызваны не техническим прогрессом, а изменением отношения человека к личной гигиене. Гостиная возникла не раньше, чем у людей появилось время для досуга и лишние деньги на ее обустройство. Я пришла к выводу, что гостиная — это своего рода театральные подмостки, на которых хозяева дома разыгрывают перед гостями идеализированные сцены своего семейного быта. История кухни неотделима от истории питания, транспорта, развития технологий и взаимоотношений между полами. Осознав это, я и собственную кухню увидела в совершенно ином свете. [...]

Работая над этим проектом, я пыталась повторить многие действия и ритуалы, описанные в книге: начищала до блеска викторианскую кухонную плиту; таскала горячую воду, чтобы наполнить безразмерную ванну; зажигала уличные газовые фонари; исследовала канализационные сети XIX века; спала на кровати тюдоровской эпохи; принимала лекарство на основе морской воды, которым лечили в период правления четырех Георгов; заставляла собаку крутить вертел и даже использовала мочу в качестве средства для удаления пятен. Каждый раз, когда мы воспроизводили какую-нибудь утраченную часть домашнего быта, я узнавала чуть больше об истории английского жилища.

Книга, несомненно, интересная и, уверен, будет полезна авторам исторических романов и книг про попаданцев в прошлое. Им, однако, следует учесть, что когда автор пишет "наши предки", она имеет в виду англичан. Кроме того, некоторые описанные автором вещи носят характер гипотез, а не утверждений, чего автор не скрывает, но любители сенсаций распространяют по интернету, как неоспоримый факт. Это я, в частности, о постоянно подсовываемой мне фэйсбуком статье "Наши предки спали по два раза за ночь".

Любопытно обоснование автором пользы изучения быта былых времён:

цитата

Когда антибиотики перестанут защищать нac от бактерий, а это, по-видимому, случится через несколько десятилетий, нас снова начнут одолевать болезни разной степени тяжести, и нам придется с ними мириться, — лекарств не станет. Не станет и чистящих средств для избавления от грязи. Физический труд возрастет в цене. Нам придется заново учиться выращивать продукты питания, готовить еду и вести домашнее хозяйство по старинке, как это делала кухарка викторианской эпохи миссис Пантон — настоящий виртуоз по использованию отходов: у нее ничего не пропадало.

Нынешние архитекторы и строители тоже заинтересованы в том, чтобы люди не просто населяли дома, а «обитали» в них. Немало ценных идей мы можем почерпнуть из опыта благоустройства городов тюдоровской эпохи: это были густонаселенные агломерации, удобные для пешеходов, в которых богатые и бедные жили бок о бок. На рынках продавались местные сезонные продукты питания. Подобные рынки уже появляются и в наши дни

и т.д.

Ещё раз повторю, что книга интересная и рекомендую всем интересующимся историей быта, равно как и просто любопытствующим.