17. Рецензия Леха Енчмыка/Lech Jęczmyk на монографию Войцеха Кайтоха/Wojciech Kajtoch «Bracia Strugaccy (zarys twórczości)/Братья Стругацкие (очерк творчества)» называется:
ФЕНОМЕН СТРУГАЦКИХ – ВЗГЛЯД С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ
(Fenomen Strugackich – spójrzenie z innej planety)
Любители научной фантастики (те немногие, которые любят разбираться в том, что они читают), литературоведы, но прежде всего исследователи того причудливого и невероятного феномена, каковым была советская культура, получили в свое распоряжение достойную прочтения книгу, которая однако требует для этого приложения немалых умственных усилий – то есть той работы, которой до них выполнил автор.
<Будущий> доктор филологических наук Войцех Кайтох родился в 1957 году – через четыре года после смерти Сталина, за год до литературного дебюта Стругацких. Изучение полонистики он завершил в 1980 году, когда коммунизм был уже обветшавшим колоссом, символом которого являлись полумертвые вожди вроде Брежнева и Черненко.
Попытка уяснения себе феномена Стругацких должна была являться для него чем-то вроде полета на другую планету, погружением в культуру чужих существ, пользующихся другой системой ценностей, другим языком, отягощенным десятками диковинных табу. Проделанная Кайтохом работа не может не вызвать восхищения. Груды рецензий, критических статей, интервью, прочитанные им – это с нашей точки зрения сущая бессмыслица, абракадабра; читать это все равно, что, не зная соответствующих правил, смотреть баскетбольный матч, недоуменно вслушиваясь в рев трибун в острых моментах.
Тот, кто пишет сейчас эти строки, сопутствовал Стругацким как издатель, начиная со второй их книги, был знаком со многими упомянутыми в книге людьми и поэтому хотел бы большей живости изложения там, где автор использует строгий литературный анализ, но, быть может, отдаление во времени и пространстве также дает некоторое преимущество. Не слишком большое отдаление, потому что, без сомнения, столь же вдумчивый, столь же проницательный научный труд не мог быть написан, например, в Соединенных Штатах или хотя бы в Голландии.
Я с радостью обнаружил в книге доктора Кайтоха обширные цитаты из той полемики, которая велась вокруг второй части «Улитки на склоне». Защита книги была воистину фейерверком находчивости и изобретательности, критик “валял дурака” так, что пыль столбом стояла, и все знали, о чем идет речь, но ничего не могли сделать. Такие перлы погибают вместе с культурой, в которой они родились; если перенести их в другой мир, они теряют свой блеск, подобно хрустальным люстрам, тускнеющим в неподвижном электрическом свете.
И в этом-то и заключается главное достоинство работы Кайтоха – творчество Стругацких рассматривается в тесной связи с эпохой и культурным контекстом. Ибо эволюция творчества Стругацких протекала параллельно деэволюции (регрессу) коммунистической системы с распадом ее идеологии. От робких проб самостоятельной интерпретации некоторых элементов всемогущей доктрины (этот тип ереси носил красочное название “otsiebiatina”), через явственный ревизионизм до полного отвержения коммунизма. И теперь что дальше? Сознание человека не знает покоя. Мало вылезти из болота коммунистического гипноза, надо еще ощутить хоть какую-то почву под ногами. Во время Второй мировой войны я, совсем еще ребенок, жил возле дороги, ведущей на Восток, и наблюдал за тем, как немецкая армия шла к Сталинграду, а затем – обратно. Туда ехали грузовики с роботами: казалось, что все эти солдаты изготовлены по одному шаблону. А возвращались уже как люди. Каждый сам по себе, и говорили они: «Не бойтесь меня, я австриец. А я эльзасец. Я католик».
Нечто подобное происходило и с советским человеком. Он распадался на узбеков, чеченцев, русских и евреев, на православных, униатов и баптистов. Стругацкие были среди тех, кто осознавал свою еврейскость. Первый след этого можно, как мне кажется, отыскать в «Гадких лебедях». «Мокрецы» -- люди, затронутые странной болезнью, изолирующей их от общества, но и ставящей на более высокую ступень, -- это образное представление российской интеллигенции еврейского происхождения. В этом контексте нужно рассматривать также «столкновение школ», имеющий подоплеку подобную той, что характеризовала май 1968 года в Польше. Сыновей комиссаров, истребивших и изгнавших старую интеллигенцию, атаковали жаждавшие всех недоступных им благ недоучки, выходцы из деревни. Эта тема, названная уже по имени, замыкает творчество Стругацких в комедии «Жиды города Питера».
Захватывающая история братьев Стругацких пришла к завершению. Многие годы они восхищали, будоражили, волновали и раздражали сотни тысяч читателей и высоких имперских чиновников. И что теперь, что сейчас происходит с аллюзийной литературой, когда исчезает то, на что делались аллюзии? Какое-то исследование восприятия Стругацких сейчас, произведенное среди давних их поклонников и среди молодежи, дало бы шанс на фиксацию момента ухода в прошлое некоей определенной цивилизации.