«Вавилон-Берлин»

На статус «фантастического» сериалу позволяет претендовать крошечная доля альтернативной истории. При желании, у Дюма найдётся побольше фантастики, ну да не в количестве дело.

Качество сериала — превосходное.

Немецкий кинематограф немножечко расчехлился. В правильном смысле.

Граждане сняли детектив-политический триллер-эпик-жесткач-брутальный реализм про самих себя образца 1929-го.

Покрутили «Игру престолов» на мерседесовском карданном валу. Взяли Ремарка («Три товарища») за основу, добавили Кафки («Замок»), посыпали Достоевским («Бесы»). И толстый, толстый слой бычьей крови экшена.

Тут не нужна сентиментальная песенка с призывом идти в кабаре — как в фильме 1972-го — вокруг такой трэш, угар и конкретная содомия, что веселье не может быть скучным. Народ отрывается, как в последний день. Бедные не знают, что будут есть завтра, а богаты понимают что ананасы и рябчика лучше потребить прямо сейчас. /хотя создатели сериала говорят, что часть поведения людей они осовременили/

Каждым значимым сюжетным действием подчеркивается неустойчивость окружающего мира. Умирает мать семейства — её еще не вынесли (но получили справку о смерти), а вещи уже разбирают. Что выбрасывать, что продавать. Политики висят на ниточках — страна под репарациями и частично оккупирована, снизу давят левые, а есть еще реваншизм.

Очень хорошо видно, что люди не загадывают на послезавтра, с громадным трудом планируют на завтра, и прежде всего не могут разобраться сами в себе. Контрасты в мире, в обществе, в каждом персонаже. В других условиях попытка проститутки прорваться на работу в полицию — это пародия на мелодраму. Здесь — один из немногих выходов, который позволит девушке хоть как-то стабилизировать своё положение, меньше ходить по краю.

Стрелять — в ту или другую сторону — готовы практически все.

.

Подбор актеров хорош, равно как их игра.

Актриса на главной роли — бронебойная харизма вкупе с молодостью и умением показать, что вот за этой мордашкой — воля и упорство.

Главная мужская роль — это отчаяние, пустота в душе и умение делать свою работу.

При том за каждой ролью, пусть даже и маленькой — в лице и внешности исполнителей — легко читаются их судьбы.

Вот человек, который через шестнадцать лет может стать «папашей Мюллером».

Если полицай-президент — то именно чиновник, который выглядит именно как чиновник.

Бедная семья — вот муж-алкоголик, вот умирающая старуха, которую уволили с бойни, вот её дочь, которая уже больше ни на что ни надеется и просто плывет по течению. А вот внучка.

Военная вдова с ребенком, у которой осталось буквально пару лет молодости — и надо устраивать личную жизнь — да, очень реалистично.

Старики и пацаны, работяги и наркоманы — каждое лицо это рембрандтовский портрет в толковании Шпенглера.

.

Но круче всего — ту декорации и костюмы.

Под каждый слой берлинского общества, под каждую большую локацию — сделали все, что можно и чего обычно сделать совершенно не получается.

Если богатый дом — вот он.

Площадь (в реальности её уже с войны нет) — вот она.

Медицинский инструментарий эпохи, равно как и морг — в пожалуйста.

Трущоба — и её приготовили.

Молоток железнодорожника, цистерна, все возможные автомобили, газовые маски, лодки в гребном клубе, замороженные языки, подделанные документы, типографский станок...

Здесь есть мир «Трёх товарищей», но фильм шире по социальному охвату, чем книга.

.

Есть корректные отсылки к образам 20-х (безумный ученый, хотя, скорее, непризнанный) и приёмам киноязыка старых лет (сужающееся поле, в центре которого остается только одна деталь).

.

То, что ничем хорошим для общества такой угар не закончится — понятно.

Не сразу — полиция сама по себе расстреляла первомайскую демонстрацию, броневики, очереди по окнам все как полагается — но нацизм уже лелеят, дрессируют. Пожилые генералы еще кайзеровской закваски ищут, кого бы поставить на государственное правление... Думают, понятно, про себя любимых.

При этом идет выход — путь даже через персону Аденауэра — на послевоенную Германию.

.

Русская линия.

Нет, сняли её много лучше, чем в десятках других сериалов. И золото в 1920-х в Германию давали — на революцию (про двадцать девятый год — отдельный вопрос). И разборки по линии Троцкий-Сталин — вполне серьезные шли. Но порой кажется, что общее сжатие пружины, которое на немецком материале воспринимается просто невиданной крутизной, на советском материале — дает зрителям отсюда — ощущение фальши. Вроде подчеркнуто «простонародного» троцкистского агитатора. Отсюда и ощущение альтернативной реальности.

И, временами, они перебирают с грязью.

.

Итого: сериал на твердые 9,75 из десяти возможных (и дело даже не в брутальности, а в несколько смазанной концовке первого сезона, которая медленно разгадывается во втором, но и во втором может не совсем раскрыться...)