Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 9 книгах non-fiction.
Начиная с последней трети XVIII века и вплоть до середины XIX столетия, это влияние обнаруживает себя в убранстве интерьеров, тканях и вышивках, аксессуарах женского костюма и куафюрах.
Так, например, в пушкинскую эпоху дамы всех возрастов носят причудливые головные уборы в виде турецких тюрбанов самых разнообразных форм и расцветок. А шали с восточными узорами с конца XVIII века не выходят из моды на протяжении нескольких десятилетий. Свидетельством этого увлечения являются прекрасные образцы портретной живописи и графики первой трети XIX века. Художественное решение декоративных изделий в стиле тюркери отличает экзотический «сплав» европейских мотивов и восточных традиций — богатое узорочье и контрастная цветовая гамма искусства мусульманского Востока. В декоре изделий из стекла и фарфора, в бисере и тканях, выполненных отечественными мастерами в турецком стиле, появляются новые сюжеты: курящие кальян или трубку турки, возлежащие одалиски, арабские скакуны. Особое место в дворянском быту первой трети XIX века занимают изящные вещицы из бисера, украшенные лубочно яркими и веселыми сценками из «турецкой» жизни — персонажи в восточных костюмах, среди которых соседствуют турки и китайцы, курят трубки, беседуют или гуляют под пальмами, одетые как участники театрального действа или маскарада».
Ориентализм. Турецкий стиль в России. 1760–1840-е. Сост. О. А. Соснина, А. М. Валькович.
В увлекательной полноцветной книге подробно описывается, как на протяжении царствоваия Екатерины II, Александра I и первых десятилетий Николая I изменялись взаимоотношения между Российской и Османскими империями, и о том, как в этот период в российских городах входили в моду восточные (в том числе – турецкие) атрибуты, изображенные на картинах отечественных мастеров и в русской литературе.
Петр I, начавший курить трубку в Голландии, ввел на них моду в России. В тексте А.С. Пушкина описано, как царь принимал для переговоров турецких пашей: «В минуту первых приветствий слуги фельдмаршальские разбили шатер, постлали наземь ковер турецкий, на который усадили мы наших трех пашей. Они сели, сложив ноги крестом, и велели принести себе трубки, коих чубуки столь были длинны, что головки их лежали на земле».
В России модным курение трубок стало в конце XVIII — начале XIX веков, времени Русско-турецкой войны. Курить в приличном доме мужчинам дозволялось только в кабинете или в специальной курительной комнате, которая примыкала к кабинету. Курительные комнаты часто были декорированы в виде восточной диванной, с целыми коллекциями курительных трубок, живописно размещенных на стенах (на которых висели ковры и звериные шкуры).
Именно из Османской империи в Российскую распространилась мода на курительные трубки с длинными чубуками. Популярная в Российской империи в первой трети XIX века бисерная вышивка стала использоваться и для украшения аксессуаров трубок. Чехлы на чубуки трубок стали украшаться восточными узорами и орнаментами. В те времена многие курильщики трубок считали, что курение – не вредно, а наоборот, обладает целебно-успокоительными свойствами, помимо прочего, способствуя «прочищению мозгов».
«Вторая половина XVIII века стала временем активного знакомства России с культурой и искусством Оттоманской империи. К тому времени появилось множество иностранных изданий с описаниями земель и народов, в нее входивших. Среди издателей этих книг было немало дипломатов, путешественников, писателей и художников самых разных национальностей, создавших обширную галерею изображений восточных городов и национальных типов в оригинальных костюмах. Эти книги и отдельные листы гравюр, попавшие в русские собрания, долгое время служили источником знаний о Востоке. Вплоть до начала XX столетия они оказывали заметное влияние на появление разного рода художественных затей в турецком вкусе. В конце XVIII — начале XIX века с наступлением эпохи просвещенного туризма все больше мирных путешественников отправляются на Восток в поиске чудес и приключений. Живописные виды (vues pittoresques) восточных стран, столь популярные в графике первой половине XIX века, предполагали новизну и богатство впечатлений от природных ландшафтов, экзотической архитектуры и «картин» местного быта. Авторы изображений Стамбула и его литературных описаний (в путевых дневниках, очерках, письмах), как правило, не были оригинальны в выборе сюжетов и видовых точек для презентации древнего города. Любовь к «самым живописным эффектам» приводила к появлению схожих панорам и кладбищ, занимательных уличных сцен («картинок») и персонажей пестрой толпы, кофеен, танцующих дервишей, сцен в гареме. Этот «дежурный» набор восточных образов и сюжетов соответствовал обязательным номерам программы гран-тура по Константинополю эпохи романтизма. Одним из любимых мест паломничества европейцев был пестрый и шумный турецкий рынок. В его многочисленных лавках и мастерских покупали или заказывали ковры и оружие, украшения и шали. Не оставались равнодушными к восточным редкостям и русские аристократы. Русский вариант этого «живописного Константинополя» предстает в работах художников, побывавших в столице Османской империи: Карла Брюллова, Якова Корнилова, Григория Гагарина, Никанора Чернецова, Михаила Скотти, Ивана Айвазовского».
А.М. Панченко. Парадоксы русской истории
Книга посвящена анализу различных феноменов, как реальных исторических личностей, так и существовавших типажей в истории Отечества. Среди них: боярыня Морозова – как символ и личность, Петр I и многочисленные самозванцы. Неслучайно именно XVII столетие на Руси получило прозвище «бунташный век». Этот период начался Смутой – первой в истории страны Гражданской войной и закончился Стрелецким восстанием 1698 года. В период Смуты «рушились средневековые авторитеты, и прежде всего авторитет власти. Русь переживала тяжелейший кризис – династический, государственный, социальный…»
Среди занимательных персонажей отечественной истории был Филипп Беликов, который при Анне Иоанновне служил в Монетной канцелярии, потом впал в немилость и в 1738 году «за некоторую его вину», как гласил указ, наказанный плетьми, был отправлен «для службы» в Тобольск.
Спустя 7 лет Беликов решил сообщить Тайной канцелярии нечто важное для государственных дел, и был незамедлительно отправлен (с женой и тремя детьми) в столицу империи. Будучи допрошен, Беликов заявил Сенату, что желает написать два трактата: «Натуральную экономию», которая «принесет некоторую всероссийскую пользу», и книгу по алхимии, которая «сможет дать доходу 10000 руб».
21 мая 1746 года Сенат Российской империи принял решение позволить Беликову писать эти книги, но на всякий случай с него была взята подписка, что «ничего противу богу и ее имп. величества <...> ее фамилии и Российской империи отнюдь не писать и о том, что писать, никому не объявлять». Помимо этого, «для лучшего сочинения» Беликова с семьей под конвоем отправили в Шлиссельбургскую крепость, где ему было отведено «два покоя». В 1747 году Беликов закончил и отправил в Сенат текст «Натуральной экономии», который начальству не понравился и был сочтен трудом, лишенным всякого значения. А вот обещанный труд по алхимии так и не был завершен.
До наших дней дошли жалобы Беликова в Сенат на скудность содержания в крепости – у него в Шлиссельбурге родилось еще двое детей, а денежное довольствие так и не увеличили. Поэтому русский алхимик писал властям, что «смерть лучше такого житья». 30 января 1764 года новая императрица Екатерина II, ознакомившись с докладом Сената по делу Беликова, повелела его выпустить из крепости, где он просидел 18 лет…
«…на первых порах Кунсткамера была «пустынным» музеем, в котором монстров было больше, чем «нормальных» посетителей. Людям древнерусского воспитания уроды казались «страшилищами». Поэтому Петр отверг предложение генерал-губернатора Сената С.П. Ягужинского, который советовал назначить плату за посещение Кунсткамеры. Петр не только сделал свой музей бесплатным, но и выделил деньги для угощения тех, кто сумеет преодолеть страх перед «страшилищами». Шумахеру выделялись на это четыреста рублей в год. Угощения посетителей Кунсткамеры продолжались и в царствования Екатерины I и Анны Иоанновны. Так реформатор приручал традиционную аудиторию к новизне, к небывалым вещам».
Кстати, Османская империя не оставила без внимания успехи Ивана Грозного. В 1569 году, в наиболее трудное для России время Ливонской войны, после поражений под Оршей и Чашниками, после измены князя Курбского, турки подготовили поход на Астрахань. Им удалось дойти до Астрахани, но взять ее они не смогли. Более того, местное население, на поддержку которого рассчитывали турки, оказалось лояльным к русским».
Борис Юлин. Вехи русской истории
Первые главы издания посвящены Древней Руси и византийскому следу, далее следует время междоусобиц, нашествие монголов, битва на Калке, поход Батыя. Следующая глава посвящена Александру Невскому и его потомкам, яростной борьбе между Тверью и Москвой за главенство на Руси.
Благодаря нарождающемуся в период возвышения Московского княжества сословию (служивого дворянства) ограничивалась независимость удельных князей, снижалась роль их военных дружин и ополчения. Но легшая на плечи служивых дворян практически вся военная служба имела и свои недостатки: дворянин не мог все время проводить на службе, потому что должен был уделять внимание своему поместью, и к тому же, будучи конным, дворянское войско не могло постоянно заниматься защитой русских городов.
Далее следует описание роли казаков (в первую очередь расширения территории государства), и формировании еще двух категорий служивых людей – пушкарей (хотя, по словам Юлина, артиллерия в ее современном виде еще не сложилась) и стрельцов. Согласно разрядной росписи 1651 года русское войско (численностью 133 210 человек) состояло: дворяне и дети боярские – 39 408; стрельцы – 44 486; казаки – 21 124; пушкари – 4 245.
Отдельные главы посвящены Ивану Грозному, приходу Романовых к власти (боярин Кобыла, «право отъезда», Роман Юрьевич Захарьин), реформам Петра I, расцвету и закату великой империи.
«В это же самое время, с 1608 по 1610 год, Федор Романов (теперь уже Филарет), назначенный Лжедмитрием II митрополитом Ростовским, был «нареченным патриархом» у тушинцев. С 1610 года Филарет участвует в низложении Василия Шуйского, утратившего остатки авторитета после поражения под Клушиным. Василия насильно подстригли в монахи и выдали польскому гетману Жоклевскому. На смену «последнему Рюриковичу» пришла уже прямая власть Боярской думы – Семибоярщина.
И в этом коллегиальном органе, вместо царя, управлявшего государством, одним из семерых был Иван Никитич Романов. Формально Семибоярщина имела задачей, которую она себе поручила, выбрать царя. Но в ней столкнулись интересы двух сильнейших группировок, после поражения Шуйских претендующих на престол, — Романовых и Голицыных. Во избежание прямой борьбы оставшихся кланов родовитых бояр Семибоярщина решила не избирать царя из представителей русских родов».
Георгий Чернявский. Рузвельт
30 января 1882 года в семейном имении Гайд-Парк, расположенном в американском штате Нью-Йорк, в богатой аристократической семье родился Франклин Делано Рузвельт — единственный президент США, который был избран на этот пост трижды. Получив дома прекрасное начальное образование, он учился в привилегированной частной школе, затем – в Гарвардском университете, в юридической школе при Колумбийском университете. Работал адвокатом. В двадцать восемь лет стал сенатором, позже получил пост помощника морского министра. В сорок шесть лет был избран губернатором родного штата, а через четыре года выиграл президентскую гонку. Успешно боролся с «Великой депрессией», поддерживал создание как антигитлеровской коалиции во время Второй мировой войны, так и Организации Объединенных Наций.
В издании его жизненный путь и заслуги рассматриваются подробно и с разных точек зрения. Особое внимание уделено взаимоотношениям с советским лидером Иосифом Сталиным. Кроме хорошо известных событий – Тегеранской и Ялтинской конференций – рассматривается в книге и то, как происходило формирование международных организаций, ставших ключевыми в послевоенном мире. По поводу будущей ООН было много споров, поскольку Рузвельт и его окружение стремились обеспечить Америке лидирующее положение в этой организации. Когда создавался Совет безопасности ООН, по настоянию США в него кроме трех держав коалиции был включен Китай. Тогда Сталин настоял на включении и Франции, рассчитывая использовать существовавшие между ней и США противоречия.
«Проблема единогласия великих держав в Совете Безопасности особенно беспокоила Рузвельта. Он решительно выступал против советского предложения о распространении этого принципа на голосование непосредственно заинтересованной державы. В личном архиве президента сохранился его меморандум, в котором, в частности, говорилось: «Единогласие постоянных членов Совета Безопасности должно иметь место в отношении решений, имеющих политический и исполнительный характер. Оно также должно преобладать в остальных категориях решений, касающихся мирного решения споров, кроме тех, в которых участвует один из постоянных членов». Рузвельт считал, что советское предложение вызовет серьезную оппозицию в американском конгрессе и в целом в стране, особенно среди изоляционистов, которые используют данный казус против участия США в организации. Более того, подчеркивал Рузвельт, «принятие нами правила полного единогласия было бы интерпретировано как сдача [позиций] по отношению к России, чья жесткая защита этого правила широко известна». Поэтому решение пока было отложено».
Более или менее регулярно А. Жданов около полудня приглашал меня с 3-го этажа к себе на 5-й. Лицо у него было очень бледным и невероятно усталым. Глаза воспалены бессонницей. Он как-то прерывисто хватал раскрытым ртом воздух, словно ему явно его не хватало. Для больного сердцем Жданова эти ночные бдения на «ближней даче» были буквально гибельными. Но ни он, ни кто другой не хотел пропустить ни одной из них, даже больным: здесь высказывалось, обсуждалось, иногда окончательно решалось абсолютно все».
Дмитрий Шепилов. Непримкнувший
Это мемуары видного советского государственного и партийного деятеля, очевидца и участника событий сталинской эпохи. Как известно, его блестящая карьера рухнула в одночасье после поражения в 1957 году «антипартийной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича… Дмитрий Трофимович тогда удостоился отдельной формулировки «и примкнувший к ним», что породило в народе анекдоты об антипартийце с самой длинной фамилией — Ипримкнувшийкнимшепилов. Но для самого Шепилова ситуация сложилась тогда печально, он был исключен из партии, лишен звания члена-корреспондента Академии наук.
В своих воспоминаниях он рассказывает о том, что ему довелось наблюдать, и как это воспринималось им самим и окружающими. Например, о том, что между принципами работы коммунистической партии, которые были заложены еще Лениным, и реальным положением дел ощущался всё больший разрыв. Сколь-нибудь критически задуматься о самих принципах было для большинства за гранью возможного, но о том, что стиль руководства Сталина все дальше уходил от них, Шепилов в книге все-таки пишет. Он отмечает, что в довоенное время пленумы партии собирались регулярно, происходили и совещания, и это создавало впечатление, что партийная жизнь идет, как надо. Причем выступления самого Сталина на этих мероприятиях всегда были, по словам Шепилова, продуманными и полезными.
А вот после войны все меньше становилось обсуждений и больше директив, после XVIII съезда партии – следующего пришлось ждать 13 лет. Шепилов признается, что он и другие объясняли себе происходящее собой сложностью обстановки в мире, которая-де требовала от руководящей партии первого социалистического государства железной дисциплины и полного единодушия.
«5 октября 1952 года в Большом Кремлевском Дворце открылся 19-й съезд Коммунистической партии Советского Союза. Некоторых из нас, авторов учебника, пригласили на съезд в качестве гостей; в числе приглашенных был и я.
Я сидел на «галерке», в боковой ложе балкона. Рядом со мной почти все время «гостил» Артем Микоян, известный конструктор боевых самолетов (МИГов), брат Анастаса Микояна. Здесь же были некоторые министры, крупные военачальники, работники аппарата ЦК.
…Партийного съезда не было 13 лет. И теперь великая победа в тягчайшей войне и грандиозные успехи во всех областях социалистического строительства создали на съезде обстановку радостной и торжественной приподнятости.
Съезд открыл вступительным словом В. М. Молотов. Почтили память умерших: А. С. Щербакова, М. И. Калинина, А. А. Жданова. В Президиум съезда избрали Баширова, Берию, Булганина, Ворошилова, Кагановича, Куусинена, Маленкова, Молотова, Сталина, Хрущева и еще нескольких секретарей крупных партийных организаций.
Бурей оваций встречал съезд каждый раз упоминание имени Сталина. Зал много раз стоя приветствовал вождя. Имя Сталина не сходило с уст ораторов. Уже в своем вступительном слове тон в этом отношении задал В. Молотов. Он закончил свою речь словами:
— Да живет и здравствует многие годы наш родной великий Сталин!
Примерно так начиналось и заканчивалось каждое, почти без исключения, выступление.
А. Н. Косыгин:
— Да здравствует гениальный вождь и учитель, наш дорогой и любимый товарищ Сталин!
М. А. Суслов:
— Партия уверенно поведет советский народ к полной победе коммунизма под мудрым водительством нашего великого вождя и учителя, корифея науки, родного и любимого товарища Сталина!
Н. С. Хрущев:
— Да здравствует мудрый вождь партии и народа, вдохновитель и организатор всех наших побед товарищ Сталин!
Л. И. Брежнев:
— Великим счастьем для нашего Отечества является то, что во главе всенародной борьбы за процветание нашей Родины, за торжество коммунизма стоит величайший человек нашей эпохи, мудрый вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин. Да здравствует наш вождь и учитель великий и любимый товарищ Сталин!
Теперь такие елейные здравицы кажутся нам чем-то унижающим человеческое достоинство. Теперь неистовые прославления Мао Цзэдуна в Китае представляются нам каким-то фанатическим кликушеством. Но в те годы такие речи о Сталине были нормой для всех».
Император позвал одного из своих лучших художников, чтобы узнать его профессиональное мнение. Художник, служивший хранителем дворцовой коллекции, осмотрел чашу и сказал, что у него есть и хорошая, и плохая новости. Плохая новость состояла в том, что чаша была подделкой, выполненной в стиле периода Мин, а хорошая – в том, что он узнал руку автора подделки, им был его дед.
Дед хранителя был искусным мастером подделок. Он не только умел делать чаши в стиле периода Мин, но и знал, как сделать так, чтобы подделка казалась действительно старой.
Узнав, что чаша была поддельной, император нисколько не разозлился. Напротив, он был впечатлен и высоко оценил работу мастера. Он сказал, что многие создавали подделки, но мало кому удавалось сделать это так искусно. Император сетовал, что другие делают подделки наспех и не заслуживают звания художника».
Пол Мидлер. Плохо сделано в Китае
Далее в книге рассказывается, что император не только заказал специальный ящик для чаши, которую он считал шедевром, но даже написал короткий трактат об искусстве изготовления подделок. Мидлер рассказывает, что именно эта нефритовая чаша, выставленная в Музее Императорского Дворца в Тайбэе, где хранятся самые знаменитые сокровища китайских владык, была его любимым историческим экспонатом, но его поражал не только сам предмет, но и его увлекательная история.
Сама книга представляет собой сборник увлекательных историй, написанных автором, проведшим несколько лет в Китае, и консультировавшем американцев и европейцев в налаживании отношений с китайскими партнерами. В тексте уделено внимание китайским уловкам и уверткам, описанию того, как китайцы умеют мастерски манипулировать впечатлениями и чувствами иностранцев. Неслучайно старинная китайская поговорка гласит: «Замути воду, а уж потом пытайся нащупать рыбу».
В тексте подробно рассказывается о способности китайцев быстро копировать почти все (от шампуней и одежды до технических новинок), получив в руки и оригинал, и китайских подделках, которые попадают (как подлинники!) даже на крупнейшие западные аукционы, где выставляются предметы антиквариата из Европы, Африки, Индии и других стран. В тексте также упоминается, какое раньше было обилие фальшивых денег в Южном Китае, как различались по уровню исполнения подделок, от высококачественных до низкосортных.
По словам Мидлера, книга посвящена влиянию традиций, ведь они могут препятствовать или способствовать развитию диалога между представителями разных культур.
«Чем дольше я жил в Китае, тем меньше он мне казался и тем чаще я задавался вопросом, не были официальные сведения о численности населения немного завышены. Это могло быть результатом простой ошибки и нетрудно было представить, как она могла произойти.
Начальнику администрации небольшого округа дали задание подсчитать своих подопечных. Руководство, получив его цифры, предложило их немного увеличить, чтобы скомпенсировать возможные неточности. Нужно ведь было учесть рабочих-мигрантов, работавших по всей стране без подобающей регистрации. Их, вероятно, учитывали во многих районах, но никогда не вычитали по месту прописки. В этом уравнении были и другие неизвестные, например, бездомные или миллионы людей, по-прежнему жившие в пещерах. И, конечно, поскольку государство старалось ограничить рождаемость одним ребенком на семью, многих новорожденных родители не регистрировали. Чиновникам приходилось учитывать самые разнообразные факторы.
После того как полученные данные собрали вместе и передали руководству района, там их тоже слегка увеличили, чтобы если ошибиться, то в безопасную сторону. Так же поступали на уровне провинций и на самом верху. На каждом этапе чиновники для надежности слегка завышали данные. Дело ведь было в Китае, никто не удивится, если численность населения окажется высокой».
Повести о Хаййе ибн Йакзане
Книга объединяет три классических повести, написанных на одну и ту же философскую тему – что представляет собой человек, в чем заключаются сильные и слабые стороны его разума. Собственно, и двумя главным героями повестей являются деятельный разум (это как раз Хайй) и его постоянный собеседник, альтер эго автора каждого из произведений. При этом все три автора занимают почетные места среди ученых и писателей арабского Средневековья. Уважением их имена традиционно были окружены и в Европе – три аллегорические повести написаны прославленными Ибн Синой, Ибн Туфайлом и ас-Сухраварди. На русский язык тексты трех повестей переведены виднейшим отечественным востоковедом Артуром Сагадеевым. В текст книги входят научное предисловие и аналитические материалы.
Такой пример обращения трех великих мыслителей к повести-трактату о человеке и его разуме, новые переосмысления и интерпретации этой темы уникален для истории классической восточной философии и литературы. Подобного не происходило ни до, ни после «Повести о Хаййе ибн Йакзане». При этом особого внимания заслуживает тот факт, что в «Повести» отчетливо заметны элементы культурного и наследия разных стран и эпох, в том числе древнегреческого. А впоследствии «Повесть» оказала немалое влияние на развитие не только восточной, но и европейской философской мысли.
«Но случилось так: сильным приливом было вызвано течение, которое перенесло ларь той же ночью к берегу другого острова – того самого, о котором говорилось выше. Прилив же доходил как раз до такого места, куда он добирался лишь раз в году, и силою его вода вынесла ларь в густые заросли деревьев, защищенные от ветров и дождя и укрытые от солнца так, что они оказывались как бы обращенными от него на восходе и отклонившимися на закате. Потом вода стала убывать, уносимая отливом от ларя с ребенком, а ларь остался на месте. После этого горы песка, наносимые порывами ветра, поднимались все выше и выше, и под конец его накопилось столько, что, засыпав проход к ларю в той чаще, он оградил последнюю от вторжения воды так, что прилив до нее уже больше не доходил».
Карина Сарсенова. Запредельное
В новой книге профессионального психолога собраны беседы автора с психотерапевтами, целителями и специалистами в области различных академических методов и традиционных практик, направленных на сохранение физического здоровья и душевного равновесия. Рассказывается, к примеру, о том, что такое эриксоновский гипноз и каково его воздействие на пациента, а также о характерных признаках ситуации, когда целесообразно обратиться к психотерапевту. Отмечено, что сам специалист-психолог, сколь бы квалифицированным он ни был, должен отслеживать собственное состояние и при необходимости корректировать его, опираясь на помощь коллег.
Уделено внимание и методам профилактики стресса, а точнее его вредного воздействия на человека. Полностью избавиться от стрессов в современных условиях вряд ли возможно. Однако следует учитывать, что стресс – это не только сугубо внешнее воздействие, как таковое, он может накапливаться из-за неумения оградить себя от бесконтрольного поступления негативной и просто избыточной информации. Во многом правила обращения с агрессивной информационной средой родственны известным с древности принципам сохранения чистоты помыслов.
«Ты можешь стремиться к цели изо всех сил, а при её достижении ощутить пустоту и упадок сил, вплоть до депрессии!.. Путь к её достижению обесточил тебя! Поэтому важно опираться на внутренний ориентир. Радость, вдохновение, наполненность — одни из подобных ориентиров. Какой бы сложной ситуация ни была, она всегда имеет два способа решения. Два выхода есть из самого глухого тупика. Зачем биться головой о стену, если можно отойти на пару шагов, взглянуть на ситуацию в целом и обнаружить, помимо заборов и стен, окна и двери? Развивайте в себе правильное ощущение ситуации и будете меньше страдать… Возьмём тему профессии. Вы садитесь и представляете себя в этой профессии спустя пять лет. Прислушиваетесь к ощущениям. Затем удлиняете промежуток времени до десяти лет. Почувствуйте. Хорошо вам или плохо. Если вам спокойно и приятно, вы на верном пути. Если возник дискомфорт, стоит к нему прислушаться».
Юрий Ревич, Виктор Юровский. Михаил Анчаров. Писатель, бард, художник, драматург
В книге подробно описан жизненный путь литератора, автора-исполнителя и художника Михаила Анчарова, стоявшего у истоков формирования отечественной авторской песни. Он появился на свет в Москве 28 марта 1923 года в Москве, отец будущего барда был инженером, мать учительницей. Впоследствии Михаил Анчаров неоднократно обращался в своих произведениях к тому району столицы, где прошло его детство. Так, в романе «Теория невероятности» он писал: «…от всей огромной Благуши, что простиралась от Семеновской заставы до Окружной дороги и Измайловского зверинца , осталась одна маленькая улочка под названием Благушинская, самая тихая в Москве. Это такая тихая улица, что когда среди бела дня раздается вопль “Машина-а!”, то с тротуаров кидаются мамки, няньки, расхватывают детей, играющих на булыжной мостовой, и улица пустеет. Потом медленно тарахтит цистерна “МОЛОКО” — и снова на Благушинской улице “классы”, ведерки для песочных пирогов и всякое такое».
Подробно прослеживается творческое становление Михаила Анчарова. В начале Великой Отечественной войны он вместе со школьным другом пришел в военкомат – проситься на фронт, непременно в авиацию. Но в летчики Анчарова не взяли по здоровью, зато он был отправлен учиться на военного переводчика – осваивать китайский язык. Именно тогда он начал вести дневник, в котором искренне и поначалу даже наивно фиксировал свои размышления о творчестве и о том, как достичь в нем совершенства. Впоследствии им был создан ряд литературных произведений, среди которых широко известные повести «Как птица Гаруда», «Самшитовый лес», «Сода-солнце», «Записки странствующего энтузиаста». Анчаров написал и сценарий к первому советскому телесериалу «День за днем». Особое внимание авторы, конечно, уделяют творчеству Анчарова-барда и феномену отечественной авторской песни в целом.
«Студенческо-туристический фольклор, который часто называют для краткости «городским» (хотя это не совсем точное определение), стал той питательной средой, почвой, на которой авторская песня росла и развивалась. Напомним, что вначале еще не было магнитофонов и единственной средой распространения неофициальных песен была изустная передача от одного самодеятельного исполнителя к другому. Песни того периода нельзя назвать авторскими, потому что аудитория с авторами почти не соприкасалась, — более того, зачастую автора просто не знали и не особенно им интересовались (именно это, в частности, произошло с песнями Аграновича, да и с ранними песнями Анчарова тоже).
Репертуар этого фольклора был необычайно широк — он вобрал в себя и чисто народные мотивы и классику песенной поэзии и романса, песни самодеятельные и профессиональных композиторов; встречаются песни на стихи поэтов Серебряного века, чье творчество официальной пропагандой не приветствовалось (например, Саши Черного). Были очень популярны различные интерпретации «цыганочки» или частушек».