Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 9 книгах non-fiction.
Забытые герои Арктики. Люди и ледоколы. Автор-составитель Никита Кузнецов
Издание посвящено Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, состоявшейся в 1910–1915 годах. В ходе этой экспедиции был впервые полностью пройден и обследован Северный морской путь, а также открыт ряд ранее не известных территорий, в том числе архипелаг Северная Земля, первоначально названный Землей Императора Николая II. Но время окончания экспедиции выпало на разгар Первой мировой войны. И в результате последнее из крупных географических открытий современник толком не заметили, не до того было. Только знаменитый полярный исследователь Руаль Амундсен сказал: «В мирное время эта экспедиция возбудила бы восхищение всего цивилизованного мира, а ее руководитель получил бы признание, которого заслуживает его подвиг».
Многие из участников грандиозного похода погибли в Гражданскую войну или оказались в эмиграции, что тоже не способствовало признанию их заслуг в СССР. Поэтому вошедшие в книгу мемуары не публиковались свыше ста лет. Авторы этих воспоминаний – врач Э. Е. Арнгольд, капитан 2-го ранга Н. А. Транзе и матрос А. И. Киреев. В книге подробно рассказывается о судах экспедиции – ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач». Описано и путешествие перед началом экспедиции — через всю Россию от Кронштадта до Владивостока, со множеством колоритных зарисовок, где запечатлены места, ситуации и люди.
«В другой группе рассказ ведет солдат о том, как недавно «хунхузу» поймали. Тут вся соль рассказа в том, что «хунхуза» оказался фельдфебелем в пьяном виде, забредшим в запретную зону. Как солдатики, ошибочно приняв его в темноте за «хунхузу», и бока ему намяли, и личность попортили, и даже к дежурному офицеру сволокли, где и выяснилось, что это не «хунхуза», а фельдфебель. Как офицер укорял служаку-фельдфебеля и спрашивал: «Как же ты, сукин сын, теперь с такой харей службу царскую нести будешь?». Во всем рассказе солдатика чувствовалось, что солдаты, испортившие «личность» фельдфебеля и намявшие ему бока, прекрасно знали, с кем имеют дело, но представился случай безнаказанно проучить, отомстить ретивому служаке-фельдфебелю, видимо, заслужившему такую «благодарность» солдат, и они это сделали».
К новой должности Корнилов отнесся, как всегда, творчески и с выдумкой, иной раз на грани авантюризма. Помимо традиционных для военных атташе методов работы однажды он предпринял нечто вроде маскарада: переоделся китайским чиновником, подгримировал и без того «восточное» свое лицо и, прибыв в отдаленный провинциальный гарнизон, под видом некоего губернатора принял там парад одной из частей китайской армии, попутно подметив особенности ее обмундирования и вооружения. Неудивительно, что русские дипломаты были шокированы таким поведением коллеги и вскоре между Корниловым и послом России в Китае М. Н. Гирсом разразился конфликт, который привел к увольнению излишне самостоятельного полковника. Впрочем, работа Корнилова в Китае оказалась более чем плодотворной — по ее итогам он опубликовал несколько аналитических записок о стране, ее вооруженных силах и экономическом потенциале, а на обратном пути предпринял огромное (пять месяцев) путешествие по Монголии и Кашгарии, которое, конечно, было не развлекательным, а имело опять-таки разведывательные цели…»
Вячеслав Бондаренко. Белые
В большом фолианте подробно рассказывается о судьбах и сражениях самых известных военачальников Белого движения — М. В. Алексеева, Л. Г. Корнилова, С. Л. Маркова, М. Г. Дроздовского, В. З. Май-Маевского, Н. Э. Бредова, П. Н. Врангеля и А. П. Кутепова, рассказывается о формировании Белой армии, Ледовом походе, удачах и поражениях, непростых отношениях с союзниками, попытке взять Москву, и конфликтах в стане Белого движения.
Еще 30 июня 1919 года, до своих разногласий с Деникиным, Врангель сумел нанести Красной армии чувствительное поражение – он взял Царицын, который в течение всего 1918 и начала 1919 года войска атамана Краснова штурмовали трижды и каждый раз безуспешно. Но в мае 1919 года Кавказская армия Врангеля разгромила 10-ю армию красных и в начале июня вплотную подошла к Царицыну. Город был взят благодаря не только энергичному натиску войск, но и поддержке техники. В атаку тогда пошли 17 танков Первого танкового дивизиона, сформированного в Екатеринодаре.
4 апреля 1920 года барон Врангель стал главнокомандующим Русской армией в Крыму. Врангель, получивший широкую известность как один из самых талантливых полководцев Белой армии, неоднократно выступал против военной директивы своего начальника генерала Деникина, сделавшего авантюрную ставку на взятие Москвы. 8 февраля 1920 года Врангель был отправлен в отставку, но после многих военных неудач Деникин 2 декабря подал в отставку со своего поста Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России, и через день на военном совете главнокомандующим был выбран Врангель. Барон в течение шести месяцев не только руководил защитой Крыма от большевиков, но и пытался провести реформы, которые бы привлекли на сторону его правительства крестьян и казачество. Сам Врангель возлагал немалые надежды не только на помощь Антанты, но и на совместные действия с польской армией. Тем более, что в польском походе летом 1920 года Красную армию постигла откровенная неудача.
В книге подробно рассказывается, что (и кто) было первоисточником истории о герое-адъютанте и чем отличался реальный Владимир Зенонович Май-Маевский от «своего» кинообраза в фильме «Адъютант его превосходительства» и последующих книгах о приключениях «адъютанта», который не только сумел избежать расстрела в застенке белогвардейской контрразведки, но и вырваться и продолжить борьбу с недругами советской власти даже за границей.
«Двадцать восьмого февраля 1919 года, в день назначения на должность комкора, в жизни Владимира Зеноновича возник человек, которому было суждено сыграть немалую роль в его судьбе. Приказом № 27 по II армейскому корпусу «2 Офицерского Генерала Дроздовского полка подпоручик Макаров назначается личным адъютантом командира корпуса с 15.02.1919». Так впервые возник на страницах хроники Белого дела тот самый «адъютант его превосходительства», который стал позднее прообразом капитана Кольцова; на истории этого персонажа мы еще остановимся позже…
После войны Макаров снова пережил взлет известности, он пользовался заслуженным уважением как ветеран, а его мемуары, к которым добавились воспоминания времен Великой Отечественной, переиздавались в 1957 и 1960 годах. По их следам в 1966 году радио Крыма подготовило программу о Макарове, автором которой выступил его соратник по партизанскому движению Великой Отечественной Георгий Леонидович Северский (1909–1996). Этой программой заинтересовалась киевская газета «Юный ленинец», вскоре заказавшая Северскому повесть на ту же тему. В соавторы (вернее, в литобработчики) Северский взял киевского журналиста и литератора Игоря Марковича Росоховатского (1929–2015), и в итоге появилась повесть «И все-таки это было», публиковавшаяся в «Юном ленинце» в июле–ноябре 1967 года (причем Росоховатский скрылся под псевдонимом И. Росенко). Сюжет повести уже очень сильно отличался от реальной судьбы Макарова — авторы только «оттолкнулись» от нее, фактически создав совершенно нового персонажа по имени Павел Васильевич Маканов (с самим Макаровым при этом не консультировались и его не упоминали). Главным же героем повести был мальчик Миша Львов. А уже на основе этой повести Северский, не ставя в известность Росоховатского, вместе с опытным и успешным сценаристом Игорем Яковлевичем Болгариным (1929 года рождения) написал сценарий телевизионного фильма «Адъютант его превосходительства». Правда, от него один за другим отказались семь режиссеров, а восьмой, Е. И. Ташков, основательно переделал сценарий, отрывки из которого были опубликованы в 1968 году в журнале «Вокруг света». На этот раз адъютанта звали уже Павлом Васильевичем Марковым, а в предисловии сценаристы ссылались на П. В. Макарова — «одного из первых советских разведчиков». Впрочем, затем адъютанта переименовали в Павла Андреевича Маркова, а там и в Павла Андреевича Кольцова. Одновременно и Миша Львов стал Юрой.
Съемки шли в 1969 году, после чего фильм на четыре месяца «лег на полку» — члены худсовета обвинили его в апологии белогвардейщины. Но после закрытой премьеры для высших чинов КГБ дело сдвинулось с места, и в апреле 1970 года фильм увидела вся страна, а его создатели получили Государственную премию».
Однако именно за эти пять-шесть минут удавалось добиться решения, на которое в противном случае пришлось бы тратить месяцы, а то и годы. 17 января 1908 г. на заседании Государственной думы депутат-октябрист А. Ф. Мейендорф объяснял депутатам: «При прежнем строе существовал один нормальный законодательный порядок и наряду с этим приблизительно столько же законодательных путей, сколько проходов между сиденьями в этом зале [в Таврическом дворце]. Некоторые из этих путей были подлиннее, другие покороче, и я скажу, что некоторые были так коротки, что они для своего прохождения не требовали срока, превышающего период горения хорошей сигары». В данном случае речь как раз шла о всеподданнейшем докладе. Вопреки мнению многих правоведов, любая бумага, подписанная императором, могла получить законодательную силу. Убедить государя было проще, чем многолюдное законосовещательное учреждение – Государственный совет или Комитет министров».
Кирилл Соловьев. Хозяин земли Русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна
В 1897 году в первой всероссийской переписи приняли участие 126 миллионов подданных. В переписном листе был вопрос о роде занятий. Император Николай II написал: «Хозяин земли Русской». Какую роль играло самодержавие и многоярусная отечественная бюрократия? «Вплоть до 1906 г. в Российской империи был один подлинный политик — царь. Лишь он мог определять направление развития страны».
Кирилл Соловьев — доктор исторических наук, профессор кафедры истории и теории исторической науки РГГУ. Автор трехсот научных публикаций, в том числе пяти монографий по вопросам политической истории России, истории парламентаризма, техники управления и технологии власти.
15 мая 1883 года Александр III и его супруга Мария Федоровна венчались на царство в Московском Кремле. Рядом с сановниками, несшими регалии царской власти (корону, скипетр, державу, знамя, щит и меч) шествовали гренадеры в форме 1812 года. После удара большого колокола с колокольни Ивана Великого, начался перезвон колоколов всех московских храмов.
В самом начале книги рассказывается о том, как технический прогресс изменил облик Российской империи в конце XIX – первом десятилетии XX в. В городах появились первые кинотеатры, электрическое освещение, многоэтажные дома и автомобили. Но как эти новинки сочетались с самодержавием и «правдой воли монаршей»?
Николай II не имел личных секретарей, поскольку опасался, что они оказывать влияние на принятие им судьбоносных решений, и поэтому императору приходилось лично разбирать собственную корреспонденцию. В книге описана государственная канцелярия, комиссии, Государственный совет и министерства, пресса и власть. В главе «Бюрократия и общественность. «Мы» и «они»» рассказывается о конфликтах между правительством и общественностью, чиновниками и земцами.
«По сведениям в 1867–1868 годах, грамотных среди рекрутов было 9-10% (в Московской губернии — около 20%). К 1879 году грамотных в Петербурге было более 55% (62% мужчин и 46,4% женщин), а всего в стране — чуть более 6%. К концу века грамотных в России — более 21%. Однако не все умевшие читать и писать могли быть однозначно приписаны к обществу — хотя бы потому, что «грамотными» были и выпускники университетов, и едва умевшие подписываться «сельские обыватели». Изучая общество в России, вероятно, следует учитывать и другие критерии, помимо наличия элементарного образования, например, род деятельности представителей читающего меньшинства. К 1881 году в Петербурге 5,2% населения столицы так или иначе получало доход на государственной службе, и столько же — 5,2% — принадлежало к свободным профессиям.
В совокупности это около 11%, которых едва ли можно однозначно приписать к «обществу»: неизвестно, все ли они были вовлечены в коммуникативный процесс, в результате которого и формировалась общественная мысль. К обществу можно с уверенностью причислить представителей «свободных профессий», то есть 3296 человек на всю Россию к 1897 г. Эту цифру можно увеличить за счет 15 237 художников, актеров, музыкантов, 16 742 врачей, 4639 инженеров, 12 174 юристов на частной службе и, наконец, с некоторой долей условности 103 760 человек, состоявших на земской, городской и сословной службе.
Можно попытаться «демаркировать» общество, отталкиваясь от его вероятного круга чтения. Очевидно, что в первую очередь речь должна идти о «толстых журналах», которые неизменно претендовали на то, чтобы быть глашатаями «общественной мысли». Самые популярные органы периодической печати 1830-1840-х годов имели весьма ограниченный круг читателей. Так, «Библиотека для чтения» издавалась тиражом до 7 тысяч экземпляров, «Отечественные записки» (в 1840 году) — до 4 тысяч, «Современник» (в 1848 году) — до 3,1 тысяч. Тираж наиболее читаемой газеты «Московские ведомости» в это же время колебался от 6 до 9 тысяч экземпляров. Со временем тиражи росли. Так, в 1890-е годы средний тираж «толстого журнала» колебался между 3 и 5 тысячами экземпляров, тираж «тонкого журнала» достигал 50 тысяч, газеты — 25 тысяч. Согласно оценке редакции журнала «Современный мир», один экземпляр толстого журнала читало 8 человек, если же он хранился в библиотеке — 30. Соответственно, по расчетам А. И. Рейтблата, круг читателей популярного журнала с тиражом 15 тысяч экземпляров приближался к 200 тысячам человек. Впрочем, влияние того или иного издания на государственную жизнь определялось не числом, а политическим весом его читателей. Читатель-император был влиятельнее всех остальных».
Задержанный на станции Полица восьмилетний шпион К. Мельников рассказал, что в апреле 1916 г. он вместе с четырьмя другими мальчиками был послан для сбора агентурных сведений в Брянск, Орел, Смоленск и Тулу. Пристроившись к 236 му запасному пехотному полку, они прожили некоторое время в Орле и, собрав необходимый материал, выехали в Минск, чтобы пробраться к немцам .
25 мая 1916 г. на станции Крейцбург Рига-Орловской железной дороги был задержан сильно хромавший на левую ногу и с забинтованной кистью левой руки мальчик-доброволец Ф. Ф. Гуцол, облаченный в военную форму с погонами вольноопределяющегося и тремя георгиевскими ленточками по борту шинели. По распоряжению начальника КРО штаба 1-й армии подполковника В. В. Беловодского его арестовали по подозрению в шпионаже. На допросе он рассказал чиновнику Дегтяреву, что, после того как в 1914 г. отца призвали в австрийскую армию, мать отдала его во львовскую школу шпионов, где вместе с другими подростками и взрослыми разных национальностей он в течение 3,5 месяцев обучался гимнастике, «лазанию» и «прыганию», сигнализации, а также черчению планов местности, чтению карт, распознаванию воинских частей и т. п. По окончанию курса, в середине декабря 1915 г., Ф. Ф. Гуцол вместе с другими агентами был проведен через границу и под видом беженца посажен в поезд и отправлен в Россию.
…В шпионской деятельности подозревались не только скомпрометировавшие себя подростки, но и люди самых разных возрастов и профессий. По роду занятий подозрительными считались артисты и артистки кафешантанов, проститутки, воры, преступники, шулера, лакеи в ресторанах, продавцы, фокусники, нищие, калеки, фабричные и заводские рабочие, инженеры, красивые женщины и прочие лица, интересовавшиеся состоянием вооруженных сил, коммуникаций, оборонных предприятий, организацией промышленности, настроением населения тыловых районов и прочими сведениями. Попадали в разработку органов безопасности и просто любознательные люди».
Н. С. Кирмель. Спецслужбы России в Первой мировой войне 1914–1918 гг.
В книге описывается, как в начале царствования Николая II происходило обеспечение внутренней безопасности империи. МВД занималось политическим розыском и контрразведкой. «Борьбой со шпионажем занимались Департамент полиции, охранные отделения (ОхО), губернские жандармские управления (ГЖУ) и жандармские полицейские управления железных дорог (ЖПУЖД). ГЖУ имели двойное подчинение: по строевым, кадровым и хозяйственным вопросам — штабу Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ), по следственно-розыскной и наблюдательной деятельности — Департамент полиции…». В начале XX века на территории империи контрразведкой занимались следующие министерства: военное (Главное управление Генштаба, военные агенты за рубежом и разведывательные органы штабов военных округов), иностранных дел (Департамент политических дел МИД, информировавший Департамент полиции и Главное управление Генштаба о направлявшихся в Россию дипломатах, установленных разведчиках) и финансов (Отдельный корпус пограничной стражи, ведавший охраной границ, и Таможенный департамент).
Доктор исторических наук Николай Кирмель в книге на основе документов рассказывает о функционировании военной контрразведки и политической полиции, и системы их взаимодействия, а также подбор, подготовку и расстановку кадров, борьбу с разведкой противника в тылу и создание фронтовых спецслужб. Отдельные главы посвящены борьбе с диверсантами, противодействию подрывной деятельности противника, надзору за военнопленными и обеспечению безопасности войск.
В приложения приводятся списки губернских жандармских управлений, офицеров ОКЖ, командированных в разведывательные отделения штабов действующей армии, выписка из наставления по контрразведке в военное время, одобренного Верховным главнокомандующим 6 июня 1915 г., списки контрразведывательных отделений и ведомости штатного личного состава контрразведывательных органов на театре военных действий.
«Иногда оказывала помощь российской контрразведке и иностранная пресса. Однажды в японской газете «Асахи симбун» от 30 сентября 1914 г. была опубликована статья «Германский шпион в дамском платье». В ходе разработки данной информации начальник Никольск-Уссурийского розыскного пункта ротмистр Г. И. Бабин установил, что еще 16 сентября в селе Зеньково была задержана женщина, предъявившая паспорт на имя С. Непомнящей, но впоследствии оказавшаяся переодетым мужчиной М. Метляевым. Проживая в селе Спасском, он обслуживал местных дам в качестве портнихи, пользуясь успехом у мужчин, которые не смогли отличить его от женщины. «Умение черпать сведения из прессы, изучать и грамотно их анализировать считалось одним из важнейших качеств сотрудника органов безопасности», — считает историк А. Н. Качкин.
Помощницей контрразведки в деле сохранения секретов являлась военная цензура, которая препятствовала просачиванию важной информации к противнику, как через частные письма и телеграммы (перлюстрация), так и через периодические издания (цензурирование). Перлюстрация частной корреспонденции, редко способствовала выявлению шпионов противника в глубоком тылу, но давала богатый материал для изучения настроения населения и армии, о котором мы будем говорить в одном из последующих разделов. Тем не менее благодаря перлюстрации иностранной корреспонденции на почтамтах Владивостока и Петербурга удалось выявить германского шпиона в Приамурском крае — лейтенанта шведского флота. Он посылал свои донесения в Германию, в разведбюро В. Николаи».
13 октября маршалу поступил секретный приказ: сжечь и спрятать все то оружие, которое невозможно взять с собой, и принять все необходимые меры для эвакуации подчинённых ему войск. По ведомости от 16 октября в Вестфальском корпусе числилось: 1916 пехотинцев, 775 кавалеристов, 34 орудия и 130 повозок строевого обоза. Общая численность людского состава корпуса — 5690 человек, конского состава 1375 голов.
Второй секретный приказ пришёл 23 октября. Приказ гласил: сжечь всё, чего нельзя захватить с собой и быть готовым по первому сигналу двигаться на Вязьму. Естественно, всё имевшееся в их распоряжении время вестфальцы употребили «правильно». Они упаковали все захваченные в округе ценности, запаслись провиантом и фуражом на дорожку. Кроме того, они закопали вблизи монастыря 27 пушек, около 5000 ружей, 500 сабель 15 000 бомб и ядер, собранных на Бородинском поле.
Что же забрали с собой хозяйственные германцы, скоропалительно избавившись от столь громадного количества вооружения? А забрали они с собой много всяческого добра. Ограбили Лужецкий монастырь, существующий с 1408 года. Очистили Введенский храм, а в церкви Святого Ферапонта они даже устроили столярную мастерскую, где из икон сколачивали ящики для укладки трофеев. То же самое происходило и в Саввино-Сторожевском монастыре, что стоит вблизи Звенигорода. Естественно, что в Можайске, Гжатске и в 50 километрах от них не осталось ни одной не обобранной церкви, ни одной усадьбы. Все собранные грабежом ценности заботливо укладывалось в новенькие ящики — лампады, кресты, серебряные оклады, посуда, украшения с гробниц, металлические деньги и даже колокола. Точно известно, что они сняли и увезли два старинных и очень ценных колокола. Один весом в 13 пудов, а другой в 10 пудов».
Александр Косарев. Клады Отечественной войны
Во время войны 1812 года бесследно исчезли громадные трофеи и собственные немалые средства Великой армии Наполеона. По мнению Косарева, 99 % награбленного этой армией, так и осталось в России, и лишь небольшая часть ценностей оказалась на территории Литвы, Латвии (кстати, входивших тогда в состав Российской империи) и Польши. Куда же все исчезло, и сколько этого было? Так, «до взятия Москвы солдатами Великой армии из громадного Андроникова монастыря было вывезено всего ничего: всего три подводы с церковной утварью. Поэтому польским солдатам (из корпуса Юзефа Понятовского, входившего в состав армии Наполеона) достались богатейшие украшения, находившиеся в храме и церквях монастыря….Ведь кроме монастырей и сотен приходских церквей в столице имелось множество прочих мест, представляющих весьма лакомые куски для грабителей. Дворцы богатых людей и царских вельмож, ссудные кассы, питейные дворы, арсеналы, монетный двор, промышленные и торговые предприятия, склады, музеи, имущество тысяч и тысяч граждан…». Спустя восемь лет после изгнания Наполеона из России по приказу Александра I была создана специальная комиссия под руководством сенатора Львова, которая занималась подсчетом убытков, а также церковных разорений – абсолютное большинство русских церквей и монастырей, оказавшихся на пути французской армии, подверглись разграблению и осквернению.
Наполеоном для отправки особо ценных трофеев было сформировано три так называемых «Золотых обоза», но был и «Железный обоз», куда, по мнению историков, могли попасть массивные предметы, в том числе мраморные и бронзовые статуи, старинное оружие и доспехи, предметы дворцовой меблировки и многое другое…
Среди популярных мест поиска – село Семлево, а точнее, находящееся в нескольких километрах юго-западнее него, поросшее по берегам мхом небольшое озеро Глубокое. Здесь ищут уже почти два века сокровища московских и крёмлевских церквей, монастырей, т.е. уникальный антиквариат, который французы вывезли для устройства собственного музея, а также для передачи часть трофеев дружеским полякам и туркам, у которых они столетия назад были в боях и походах отбиты. При этом в качестве одного из основных источников ссылаются на записки генерала Сегюра (главного квартирмейстера в штабе императора), который к этому событию (как и писавший позже Вальтер Скотт) никакого отношения не имел, поскольку при этом не присутствовал: сведения он получил от офицеров, которые это сокрытие производили.
Возникает вопрос – а почему население окрестных мест еще в 1812-1813 годах, по горячим следам, не нашло брошенные и спрятанные сокровища? Ответ прост: «Вся местность, вдоль которой двигалась Великая армия, обезлюдела до такой степени, что какое-то население стало возвращаться туда года через три…». Да и не до раскопок было – нужно было срочно восстанавливать сгоревшие дома, сеять и жать, тем более, что много мужчин, взятых в армию и партизаны, погибло в боях. Рабочих рук на всех не хватало…
В авторском послесловии даются списки двух групп (по способам закладки) самых известных кладов войны 1812 года. Первая, клады до востребования, насчитывает 21 позицию, и включает в себя, к примеру, казну Макдональда, закопанную в парке Рундальского замка; серебряную посуду графа Чернышева, утопленную в колодце хутора Блинова… Во вторую группу, кладов ликвидационных, входит 17 позиций, среди которых 200 повозок «московских трофеев», утопленных в Боровском озере.
«В предыдущей почти детективной истории я уже рассказывал вам о том, как именно кладоискатели работают с попавшими в их руки архивными материалами, связанными с последствиями нашествия Наполеона на Россию в 1812 году. С удовольствием предлагаю ещё один материал на эту тему, прекрасно иллюстрирующий это направление поисковой работы. Перед нами «Дело № 7398» от 18 июля 1851 года, выпущенное из недр Управления генерал-губернатора витебского, Могилёвского и смоленского по канцелярии 3-го отделения, которое даёт нам очередной исторический вызов, заставляя напрягать все силы, знания и опыт в решении очередной головоломки.
«Господину Могилёвскому Гражданскому Губернатору
Дворянин Августовской губернии, Адам Щепковский донёс г. (господину) Виленскому Военному Губернатору, что ему известны некоторые места в Западной губернии, где ретировавшиеся в 1812 году французские войска зарыли в землю ящики с деньгами, что служил тогда во французской кавалерии, он сам был свидетелем этого, и хотя по давности лет не в состоянии описать упомянутые места, но может указать оные».
Вот с какого документа мы будем стартовать в наших поисках. Опять поляк, опять дворянин и вновь с просьбой об организации очередных поисков. Но на сей раз в отличие от кассира Ковалевского г-н Щепковский, кажется, действует от чистого сердца. Только от одного соображения становится как-то не по себе. Почему г-н Щепковский ждал с подачей прошения столь долго? Согласитесь, 39 лет — это такой солидный срок, когда даже самые яркие жизненные коллизии неизбежно покрываются густым флёром забывчивости. К тому же данному «кладоискателю» должно было быть уж как минимум 70 лет! Куда это он отправился на старости-то лет? Что это вдруг ему приспичило экстренно припомнить боевые эпизоды из времён далёкой молодости и отправиться в Россию?»
Однако распутинская тема — не только объект бытового любопытства, а тиражирование этой истории не объясняется лишь распространенным людским интересом к скрытому, непристойному. Здесь фокусируются вполне определенные политические интересы, мировоззренческие пристрастия, психологические комплексы не только отдельных людей, но и конкретных общественных групп и политических направлений. «Распутиниада» — инструмент идеологических манипуляций, удобный способ объяснить изломанные судьбы стран, народов, империй и правителей простыми формулами и ходульными приемами.
Много десятилетий назад один из самых известных отечественных политиков XX века, герой, кумир и проклятие судьбоносного 1917 года Александр Керенский изрек: «Без Распутина не было бы Ленина». Иными словами, если бы этот сибирский мужик не появился в Царских чертогах, а еще лучше и не родился на свет вовсе, то Россию не постигли бы испытания и мучения, которые она выдерживала почти столетие под игом беспощадных коммунистов. При таком взгляде на ход времен фигура Распутина приобретает магический ореол «могильщика» Царской Империи, посланца инфернальных сил, открывшего «врата ада» для погубителей и притеснителей».
Александр Боханов. Григорий Ефимович Распутин-Новых. Мифы и реальность
С Григорием Распутиным в отечественной истории связано множество мифов, причем происхождение их (не говоря уже и о достоверности) теряется среди воспоминаний (по большей части – недругов) и всевозможных скандальных газетных публикаций, составляющих куцый набор «базовых элементов» и «волнующих эпизодов». В этом издании профессор, доктор исторических наук Боханов на основании сохранившихся архивных документов реконструирует жизнь Распутина на фоне эпохи.
Жители села Покровское, где родился Распутин, занимались извозом. В начале XX века в селе проживало семь семей с фамилией Распутины. Сама же родовая этимология к «распутному образу жизни» не имела никакого отношения, поскольку фамилия происходила от слов «распутье», «распутица» или перепутье. Она была широко распространена на Русском Севере и Сибири и встречается в документах, по крайней мере, с XVII века.
Чем же объясняется популярность Распутина, причем еще до того, как он был представлен Николаю II и Александре Федоровне? По мнению Боханова, «известность Распутина базировалась на нескольких «умениях»: врачевании, предсказании, и главное – на его способности объяснять явления и проблемы жизни, дать совет...»
Первые хронологические ориентиры, описывающие путь Распутина наверх появились его первого приезда в Петербург в 1903 году. В тексте подробно рассказывается о кругах церковных иерархов и учеников Петербургской духовной академии, в которых Распутин вращался довольно долго. Интересный факт – ректором академии (с которым встречался Распутин), в то время был епископ Сергий (Стагородский), будущий патриарх, с 1927 года проявивший полную лояльность к Советской власти.
Образ Распутина в 1914-1916 годах широко использовался в революционной и немецкой пропаганде. Позже Временное правительство вело специальное расследование по делу Распутина – так искали компромат на царскую семью.
В 1910-1916 годах в ряде желтых газет именно на «делах Распутина» делался тираж, и поэтому охотно печатались различные небылицы – нужны были сплетни и скандалы. Подобное «расследование» пытался провести в конце мая 1914 года корреспондент газеты «Зауральский край» В.П.Чикин, бравший интервью у старца Макария, заявившего о Распутине: «Про него плохого сказать нечего». «Тогда корреспондент решил задать «убийственный» вопрос: «А отчего же все про него говорят плохо?». Прозвучавший ответ был полным и ясным: «В силе человек. Завидуют – вот и говорят». Есть и другой факт: следствие консистории 1907-1908 годов не установило не только хлыстовства Распутина, но и никаких случаев воровства и пьянства, а также непозволительного обращения с женщинами.
В издании подробно описывается историческая обстановка в России в начале XX века, жизнь императорской фамилии, а также сообщается о дальнейшей судьбе Ф. Юсупова, зарабатывавшего в эмиграции своими «воспоминаниями» об участии в убийстве Распутина. В издании включены сочинения самого Распутина и объемное приложение, в котором приводятся подробные данные о круге лиц, причастных к его судьбе. Некоторые из них дожили до семидесятых годов прошлого столетия.
«Многие современники тех событий, которые или Распутина вообще не видели, или где-то лицезрели мельком, в своих мемуарах зафиксировали скандальные подробности его биографии и поведения в качестве реальных фактов. Здесь уже речь надо вести о болезненных деформациях мировосприятия людей в переломные исторические эпохи: они видели то, что хотели видеть, верили тому, во что желали верить. Действительность тут определяющей роли не играла. Желаемое и возможное приобретало в сознании немалого числа людей характер подлинного и свершившегося. Этот психологически-мировоззренческий коллапс явился детонатором русской катастрофы 1917 года.
Подобный синдром массового психоза наблюдался в эпохи канунов и крушений во многих странах. В России он наиболее выразительно проявился как раз в распутинском феномене. Об этой социальной паранойе далее придется говорить еще не раз. Пока же лишь уместно заметить, что многие десятилетия лживые скабрезные пассажи и россказни воспроизводятся в качестве «надежного документа»».
Исламская экономика: сборник статей
Издание объединяет ряд научных работ, посвященных исследованию особенностей экономики исламского мира, прежде всего финансовой сферы и банковского дела. Книга поделена на две части – первая представляет собой обзор экономической науки стран Востока, рассматриваются и анализируются истоки и определение экономической теории, ее философия, задачи и методы. Вторая посвящена подробному описанию соответствующей финансовой системы, в том числе на примере банковской системы Ирана. Уделено внимание и тому как развивалась экономическая мысль на Западе, чем европейский подход отличается от восточного. Авторы показывают, сколь важной для стабильности общества в целом является тема справедливости, в том числе и в экономической сфере, а это накладывает на преуспевающих в бизнесе людей ряд моральных обязательств. Ведь получение прибыли представляет собой законное стремление предпринимателя или финансиста, но при этом недопустимо забывать об интересах всего социума.
«Идея введения понятия «исламская экономика» впервые возникла в 50-е годы XX века. Первые исламские инвестиционные банки были учреждены в 1960-е годы в Малайзии и Египте, а за тем в 1974 году появились исламские банки в Дубае, Кувейте и Бахрейне. Таким образом, на сегодняшний день, по словам Кахфа, количество исламских банков по всему миру составляет свыше 100 видов, при этом Эдвардз признал появление исламского банкинга неким видом религиозного нововведения».
Выясняется картина многотысячелетней истории материального взаимодействия цивилизаций, отдельных исторических центров через Евразию, частью Африку, от Атлантического Океана до Тихого и Индийского, временами — с многостолетними остановками — распространяющегося через океаны. Чрезвычайно характерно, что центры культуры были расположены в немногих местах. Древнейшими являются: Халдейское междуречье, установленное Брестедом, долина Нила, Египет и Северная Индия, доарийская. Они все находились в многотысячелетнем контакте. Немного позже, пока не глубже трех тысяч лет, вскрывается Северо-Китайский центр. Но здесь научные исследования начались только за последние три-четыре года и заторможены диким японским нашествием. Здесь могут быть неожиданности. По-видимому, существовал временный центр на берегу Тихого океана — в Корее или в Китае — и на берегу Индийского — в Аннаме, роль которых совершенно еще не ясна, и возможны большие открытия».
Педагогические идеи с позиции ноосферы. Гуманистический взгляд на образование и науку (по трудам В.И. Вернадского). Сост. И. Д. Чечель
В издание включены фрагменты работ Вернадского, подробно рассказывается об его жизни и деятельности, его отце (учителе словесности, ставшем профессором Московского университета) и матери, учебе юного Владимира Ивановича в Санкт-Петербургском университете, в котором преподавали Менделеев, Бекетов, Докучаев, Сеченов, Бутлеров и другие прославленные российские ученые. В тексте описана ученая карьера Вернадского, стажировки за границей и преподавательская деятельность в Московском университете, интерес к ходу развития мировой научной мысли. Не обойдена вниманием и организаторская деятельность Вернадского, ставшего после отречения Николая II заместителем министра вновь созданного министерства просвещения, затем – президентом Украинской Академии наук и уже в годы советской власти – работа на посту директора музеев, руководства институтом и избрание Вернадского академиком.
Первый раздел книги – «Научное наследие В.И. Вернадского» — содержит фрагменты его работ, посвященные ноосфере, жизни и природе, истории отечественного естествознания, русской интеллигенции, а также значения и целей задач высшего образования.
Второй раздел книги – «Из архива В.И. Вернадского» — представляет собой фрагменты его писем, дневников и записей, в том числе – выводы ученого, посвященные обстановке непростых годов существования СССР, предвоенных и военных месяцев Великой Отечественной войны.
«21 января 1941
Полицейский коммунизм растет и фактически разъедает государственную структуру. Сейчас все проникнуто шпионажем. Всюду воровство все растущее. Продавцы продуктовых магазинов повсеместно этим занимаются. Нет чувства прочности режима через 20 лет с лишком. Но что-то все-таки большое делается — но не по тому направлению, по которому «ведет власть».
Колхозы все больше превращаются как форма 2-го крепостного права — партийцы во главе.
Газеты переполнены бездарной болтовней XVIII съезда партии. Ни одной живой речи. Поражает убогость и отсутствие живой мысли и одаренности выступающих большевиков. Сильно пала их умственная сила. Собрались чиновники, боящиеся сказать правду. Показывает, мне кажется, большое понижение их умственного и нравственного уровня по сравнению с реальной силой нации. Ни одной почти живой мысли. Ход роста нации ими не затрагивается. Жизнь идет — сколько это возможно при диктатуре — вне их…
Суббота, 26 апреля 1941 г., утро.
Так или иначе мильоны людей (НКВД) попали в положение р а б о в и идет развал — все воры в партии и только думают, как бы побольше заработать — действуют вопреки основной идее коммунизма (организации свободы). Наркомы — их число все растет — и они представляют из себя живой брак…
Воскресенье, 11 мая 1941 г.
Любопытной чертой нашего времени являются некоторые неожиданные и непонятные черты организованного невежества — патологическое явление, однако очень глубоко влияющее на жизнь.
Два явления здесь бросаются в глаза: 1) Запрещение синоптических карт, искажение одно время высоко стоящей работы главной физической обсерватории.
А между тем для авиации, которая растет — несомненно эти данные должны быть. Но сейчас, мне думается, мы переживаем какое-то глубокое изменение климата.
2) Второе — с геологическими картами. Все искажено и здесь, цензура превзошла все когда-то бывшее. Вредители сознательные и бессознательные слились
16 ноября 1941 г. Воскресенье, утро.
Три- [четыре] факта бросаются в глаза, резко противоречащие словам и идеям коммунизма:
Государство в государстве: власть — реальная — ГПУ и его дальнейшие превращения. Это наросты, гангрена, разъедающие партию — но без них она не может в реальной жизни обойтись. В результате мильоны заключенных-рабов, в том числе наряду с преступным элементом и цвет нации, и цвет партии, которые создали ее победу в междоусобной войне. Два крупных явления: 1) убийство Кирова, резко выделявшегося среди бездарных и бюрократических властителей; 2) случайная неудача овладения властью людьми ГПУ — Ягоды.
3) Деятельность Ежова — вероятно, давно сумасшедшего или предателя, истребляющего цвет партии и остановленного в своей разъедающей работе, когда уже много разрушительной «работы» им было сделано.
4) Истребление ГПУ и партией своей интеллигенции — людей, которые делали революцию, превратив ее в своеобразное восстановление государственной мощи русского народа,- с огромным положительным результатом. Партия обезлюдела и многое в ее составе — загадка для будущего. Сталин, Молотов — и только».
С этой способностью связан так называемый «эффект аперитива»: вкус или запах алкоголя пробуждают желание поесть. И это, если задуматься, довольно странно. Алкоголь и так достаточно калориен, почему же его потребление провоцирует нас «продолжить банкет»?
Считается, что стаканчик джин-тоника стимулирует пищеварение, но это не так. Алкоголь можно ввести внутривенно, эффект будет тот же. И срывы диет после приема горячительного тоже происходят не от слабоволия. Алкоголь воздействует на определенный нейрон головного мозга, вызывающий жуткое чувство голода, – этот же нейрон срабатывает, когда мы и в самом деле зверски хотим есть. Для нашего далекого предка, жившего десять миллионов лет назад, все складывалось правильно и логично. Вот вы копошитесь в лесной подстилке, с ностальгическим вздохом вспоминая о жизни в кронах, и вдруг чуете ласкающий ноздри аромат перезрелого плода. Вы идете на запах – и вот она, огромная прекрасная дыня или еще какое-нибудь чудо. Осилить ее в один присест трудновато, но отступать не следует. Все эти калории можно запасти в виде жира и сжечь позже. Таким образом у вас формируется обратная связь: с каждым проглоченным куском в организм поступает доза алкоголя, который воздействует на мозг и усиливает чувство голода, вы откусываете еще и только разжигаете аппетит, а в результате 500 000 поколений спустя ваш потомок, который заплетающейся походкой тащится домой из бара, готов продать душу за шаурму.
Но вернемся обратно – на десять миллионов лет назад. Алкоголь привел нас к пище, алкоголь пробудил у нас желание ее доесть, но теперь организм должен этот алкоголь переработать, иначе мы сами пойдем кому-нибудь на корм. С доисторическим хищником и на трезвую-то голову биться трудновато, а уж когда тебя штормит и качает, замахиваться на саблезубого тигра и вовсе гиблое дело».
Марк Форсайт. Краткая история пьянства от каменного века до наших дней: что, где, когда и по какому поводу
От первобытного питья и первого пива (споры о происхождении которого продолжаются до сих пор) Форсайт переходит к более цивилизованным временам, о которых до нас дошли хотя бы отрывочные сведения – это шумерские питейные заведения и Древний Египет (в котором выражение «идти по болотам» означало заниматься сексом). Следующий сюжет посвящен древнегреческому симпосию и богу вина Дионису, о которому рассказывают посвящены многочисленные мифы. Греки пили вино и любили презирать иноземцев («персы пьют пиво – значит, они варвары»). Далее следую Древний Китай, Палестина, римский пир, Темные века и Ближний Восток.
Отдельные главы посвящены пиршественным чертогам викингов, средневековой пивной, ацтекам, салуну (которых в городках было несколько) на Диком Западе и России.
Петр I, заставлявший тех, кого считал провинившимися, выпивать огромный кубок и пить окружающих наравне с ним, стал главным героем множества питейных рассказов, часть из которых посвящена Всешутейшиму, Всепьянейшему и Сумасброднейшему собору, среди участников которого был один из доверенных лиц царя — глава приказа розыскных дел князь Ромодановский.
В 1914 году, в связи с началом Первой (хотя тогда еще не знали, что она первая) мировой войны царь Николай II запретил продажу водки по всей территории империи. Следующая питейная история связана с вождем народов.
«Сталин просто творил со своими подчиненными то же, что Советы творили со всем остальным народом. Пакт Молотова — Риббентропа в 1939 году отмечали застольем, на котором было произнесено двадцать два тоста еще до того, как принесли еду. Однако на частных обедах у Сталина атмосфера приближалась к инфернальной. Сталин хохотал до слез, когда Берия изображал предсмертные хрипы Зиновьева, убитого по сталинскому приказу. Вождь выбивал трубку на лысину Хрущева, а потом заставлял плясать гопак. Заместителя наркома обороны всякий раз сталкивали в пруд.
Сам Сталин пил мало. По крайней мере намного меньше своих гостей — к тому же ходили слухи, что вместо водки у него в рюмке была простая вода. Берия попробовал провернуть такой же фокус, но его изобличили. В конечном итоге он выработал смиренно-философский подход: «Надо скорее напиться. Когда напьемся, скорее разойдемся. Все равно так он не отпустит».
Смысл заключался в том, чтобы унизить членов политбюро, стравить их друг с другом и развязать языки. Против Сталина и без того трудно было что-то замышлять, а уж когда каждый вечер напиваешься при нем до поросячьего визга…»