Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Цикл «Ведьмин век» Марины и Сергея Дяченко по сути не является трилогией. Это дилогия, последняя книга которой разбита на два тома из-за большого объёма. Было бы чудом снова увидеть прежний стиль спустя более десяти лет, но всё равно обидно. Разница налицо: литература психологически осложнённого магического реализма сменилась натуралистическим комиксом. Причина видится в попытке соответствовать вкусам поколения, молодого сейчас. Тот факт, что прежним читателям продолжение кажется сценарием клишированного американского фильма, особой роли для авторов и молодёжи не играет.
*** Вихрь
Разделение "дилогии" оформлено мастерски: в мире произведения прошло тридцать лет, и всё встало с ног на голову. Ведьмы заняли место привилегированного меньшинства с особенностями, а инквизиторы – соцработников. Фокус в том, что в народе это не поняли, а контролировать всё и вся невозможно. В центре внимания инквизитор Мартин Старж. Бывшие активными участниками основного действия Ивга и Клавдий стали родителями, стремящимися во всём контролировать отпрыска. Старые проблемы, решения и герои ещё не сошли со сцены, но уже выполняют функции общего фона и бога из машины.
Поколения в книгах 2020 года не противостоят друг другу, но разница показана по тексту множество раз. Общая тенденция в том, что родители самостоятельны с детства и основательны во всём, а детям приходится расти в тени их величия и искать свои пути. Так, Клавдий в оперативном режиме – ходячая крепость, тогда как Мартин лишь что-то хищное и бронированное. Руфус, один из возрастных кураторов, часто разражается тирадами о том, что Мартин – не знающий нужды и боли золотой мальчик. Наблюдая выходки Мартина, сложно разглядеть в нём ещё и талант, отличный от отцовского.
Женская половина героя представлена Эгле Север – ведьмой, влюбившейся в Мартина. Ивга осталась лисой, а Эгле сравнивается с волчицей. Дело тут не в размере и силе «тотемов», а, скорее, в разнице реакций на раздражители. Первая думает и хитрит, несмотря на бездну вместо «колодца», а вторая, имея неполные семьдесят единиц, лезет на рожон и рвёт зубами. Ивга прошла стадии девочки, женщины и матери, став чем-то большим. Эгле целиком укладывается в модный шаблон обжёгшейся на любви офисной стервы. Появление суперспособностей не делает её образ ни сложнее, ни человечней.
Секс, насилие и сценически отрисованные поединки традиционно для супругов Дяченко поданы на честные 16+. Достаточно вспомнить гуарда Солля, немага Руала, отступника Игара, школьника Дениса и других. Старая и современная части «Ведьминого века» сходны здесь с ними и между собой. Разница в том, что комплекс «хорошего» и «плохого» вместо точно настроенной оригинальной подборки оказался стандартизирован в продолжении под западные литературу и кинематограф. Надоевшие клише совсем не то, что ожидаешь от М. и С. Дяченко. Вряд ли такому обрадуются и все молодые читатели поголовно.
Конфликты и их решения упали ниже отметки 12+, они будто взяты из женской литературы. С проблемами «Мама меня больше не любит» и «Папу вообще боюсь» нормальный мальчик сталкивается в младшем подростковом возрасте. Предположим, на детях гениев природа отдыхает. Но в современном двухтомнике всё неразрешимое разруливает муж и отец Клавдий; причём, судя по тексту, совершенно волшебным образом. Там, где детали действительно важны, включается инфантилизм и скрипит Deus ex machina. Показательно, что финал с эпилогом скомканы подобным же образом. Неужели ещё не конец?
*** Лебеди
М. и С. Дяченко – авторы, меняющие стиль сообразно запросам актуальной аудитории, и это лишь доказывает их редакция старого романа в 2020 году. Мастерство никуда не делось. Новые книги по-прежнему сильны интригой, всё так же делают петли и неожиданные ходы. Сюжет их повторяет моменты «Ведьминого века», но предугадать, чем это кончится и чем обернётся в перспективе, невозможно. Подобное уже было: достаточно вспомнить цикл «Скитальцы». Вопрос, для чего нужны повторения, каждый раз получает свой ответ. Нюансов множество, но узнать их лучше самостоятельно.
К примеру, для чего важны чугайстеры и нави, проведённые по всему циклу? Начальная легенда о муже, заступившемся за ту, в ком он видел жену, и финальная о ведьме, проклявшей селение, люди которого поступили с ней не по совести? Мне кажется, что ведьмы и нави – порождение одного и того же греха, а инквизиторы с чугайстерами одинаково не лечат болезнь, а борются с симптомами. Первые прекрасны и романтичны, а вторые отвратительно натуралистичны. Различие между ними чисто стилистическое – но супруги Дяченко как раз и славятся стилевой эквилибристикой.
Что даёт связка гуси-Мартин? Клавдий иррационально боится гусей, а у Мартина Турского отношение к ним меняется от покровительства до зарезать и зажарить, чтобы не шумели. Параллелизм младшего Старжа и святого вроде бы понятен. Тот тоже сражался лишь с преступниками, а к врагам выходил с крестом и уговорами. Но у колдуньи Ящерицы в «Привратнике» был обычный муж Март, не испугавшийся магов. А ещё в цикле есть вредное кормление уже не диких лебедей и ведьмы, пытающиеся быть балеринами. Лиса и Старж рождают Мартина; и тут же шумные стражники-гуси, спасшие Рим и мир. Намёк на творчество вообще?
Перевёрнутый, увенчанный троном вихрь в продолжении обернулся зелёным холмом, над которым вскоре закружился уже нормальный вихрь. Помимо отсылок к влюблённым дантовского ада, есть ещё и собственно дяченковские. В финале «Привратника» схожим образом проявила себя Третья Сила, грозящая миру апокалипсисом: бешено вращающаяся серая воронка, вдруг вывернувшаяся в конус горы. Здесь Мартину и Эгле постоянно приходится искать третий путь меж двумя равно неприемлемыми. Являются ли они проводниками той Силы? Если и да, то освещение её сменилось с негативного на позитивное. Почему?
*** Время
Законченным назвать цикл по-прежнему нельзя. Таким он и останется. Любое новое произведение Дяченко без мужской половины будет неполным. «Ведьмин зов» и «Ведьмин род» достойны своего предшественника, хотя большинству старых читателей они покажутся примитивными. Увы, новые книги пишутся для новой аудитории. Динамичнее, проще, красочнее, наивно в целом и натуралистично в частностях. Быть может, «ведьмин век» имеет значение эпохи, «зов» становится запросом, а «род» – ответом? И встаёт над миром силуэт песочных часов – соединённые тонкой частью гора и вихрь – само Время?
В «лохматые девяностые» бандиты убили неугодного им экстрасенса. Спустя двадцать три года останки нашла семнадцатилетняя Анна Звягинцева и зачем-то забрала его череп домой. Она обрела контакт с духом мёртвого и дала ему имя Грэй. Никто не мог предположить, что вместе с черепом девушка обретёт магическую силу, влюбится в убитого и станет мстить за него.
***
Роман «Грэй» определён автором как городское фэнтези, ужасы и триллер. Действительно, это остросюжетное фэнтези в узнаваемых локациях и «легендах» как Санкт-Петербурга, так и любого другого крупного города. Присутствуют теневая организация сатанистов (названных здесь «готами») с иерархией средневекового мистического Ордена, ведьмы и экстрасенсы, исцеления и сглазы, клады и чёрные копатели. С ними соседствуют мифологизированные золотая молодёжь, криминальные и силовые структуры. Это современный мир, в котором «волшебство» никого не удивляет своим существованием настолько, что его носителей изучают научные сотрудники и эксплуатируют блатные авторитеты, а на задержание летающей девочки высылается несколько подразделений спецназа Национальной гвардии. Вот «ужасы» здесь роли не играют совершенно, поскольку все элементы «ужасного» не способны и, более того, даже не призваны напугать кого-либо. Наличие артефакта, общение с духом, обучение владению силой и её применение органично ложатся в специфику описываемой магической системы жанра фэнтези, не выходя за его границы.
Само фэнтези поначалу заявляет о себе как о подростковом и даже девичьем продукте, поскольку главная героиня, Анна Звягинцева, учится в старших классах обычной средней школы. Так ли это? Выстрел мимо. Первое, на что сразу обращаешь внимание – внешняя, удалённая позиция автора по отношению ко всем персонажам, в том числе и основному. Читателю при всём желании не получится «залезть» внутрь героини, взглянуть на происходящее её глазами, прочувствовать на себе её эмоции и даже узнать её отношение к чему-либо, если оно не проговорено вслух. Автор здесь отдельный неперсонифицированный рассказчик, он выполняет функции камеры и главного режиссёра одновременно и не позволяет никакой «самостоятельности» и «самодеятельности» своим подопечным. Всё происходящее подаётся не напрямую, а опосредованно, через наблюдение этого строгого «зоркого ока». Второй важный момент – развитая проблематика романа. Ни детской, ни подростковой, ни «женской», ни отвлечённо-сказочной её назвать никак не получится. Помимо извечной борьбы добра и зла в душе каждого конкретного человека, исследуются темы власти и её влияния, тотального личного одиночества, пределов защиты чести и достоинства, границ мести и милосердия, сложности и противоречивости любых поступков, взаимоотношения с обществом, искусством, природой, совестью и Богом.
С одной стороны, Льву Вишне не удалось «вдохнуть жизнь» в Анну Звягинцеву, как это сделали со своими героями Джоан Роулинг и Дмитрий Емец. Девочка не похожа на живую и настоящую, ей не сопереживаешь. В «кадре» нет ни её учёбы в классе, ни общения с матерью и одноклассниками, ни всех тех милых и забавных мелочей, обид, волнений и увлечений, из которых и складывается жизнь ребёнка. Всё «лишнее» намечено скупыми штрихами и не раскрашено. Чувствуется, что героиня всего лишь подопытная мышка в научном эксперименте очень взрослого и умного дядечки. Мышку, конечно, немного жалко, но сами опыты куда интереснее и, безусловно, гораздо важнее. Похоже, это понимает даже сама мышка. С другой стороны, городское фэнтези – только форма произведения, и роман «Грэй» лишь имитирует её. «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова величина пока недостижимая, но уже встающая на горизонте в сравнительном ряду этого произведения. Третья грань – сложная, практически детективная интрига, которая удалась автору в полной мере. Повествование далеко не линейный экшен, как, к примеру, у Олега Дивова в трилогии «След зомби» или у Ника Перумова в цикле «Молли Блэкуотер». Оно регулярно создаёт узлы вариантов толкования смысла происходящего, многие из которых срабатывают отложено, спустя какое-то, часто значительное время, и порою кардинально меняют отношение к тому или иному событию или даже его значение.
Главная героиня романа – девушка на грани совершеннолетия и обретения женственности. Чрезвычайно привлекательный образ, импонирующий как сверстникам, так и взрослым мужчинам и женщинам. То, что Анна дана в неразрывной связке с духом мёртвого колдуна, нисколько не умаляя этой привлекательности, погружает её в проработанный веками культурный контекст. Картина Ханса Бальдунга Грина «Девушка и смерть», струнный квартет Франца Шуберта № 14 «Смерть и девушка» на одноимённую песню Маттиаса Клаудиуса и многочисленные вариации на эту тему, вплоть до затасканной везде и всюду «Красавицы и чудовища». Соединение беззащитной прелестницы, едва начинающей жить и полной жизни, и взрослого, гораздо более опытного, к тому же давно мёртвого существа мужского пола само по себе создаёт конфликт и противостояние. Кто кого перетянет на свою сторону? Не лопнет ли при перетягивании канат, больно хлестнув по обоим?
Анна и череп мертвеца, чистая дева с нечестивым сосудом, обезьяна с гранатой. Откуда это могло начаться? С приписываемого разным источникам утверждения, что женщина – сосуд греха? Так говорили некоторые из гностиков, и без того считающие всё материальное иллюзией и лабиринтом для души, стремящейся к Богу. Так считали католики, породившие казус охоты на ведьм и до сих пор придерживающиеся в священстве целибата. Блаженный Иероним Стридонский, создатель канонического латинского текста Библии, пошёл дальше всех, назвав женщину сосудом порока и греха, источником несчастий, страданий душевных и телесных, главной причиной разврата, пьянства, убийства и самоубийства. Если копнуть культурный пласт глубже христианства и античности и отбросить наносные смыслы, то всё встанет на свои естественные места. Женщина – это прежде всего сосуд. Проводник энергии, медиум. Жрица с чашей и серпом в руках. Ведающая, как дать и взять, подарить и отнять. Врата в иные миры, способные стать рогом изобилия, святым Граалем или ящиком Пандоры. Вопрос в том, кто возжелает открыть эти врата, для чего, каким способом и с какой стороны.
Тёмный спутник Анны, убитый в девяностые колдун Донат Рутузов, прекрасно осведомлён об извечной женской способности становиться сосудом и вратами. Складывается впечатление, что он всё просчитал и спланировал ещё при жизни, а после сознательно пошёл на смерть, чтобы возродиться в ином качестве. Взрослый мужчина и вчерашняя девочка – изначально неравная пара и достаточно мерзкая ситуация. Всем известна «Лолита» Владимира Набокова, но французский фильм «Отчим» Бертрана Блие ближе рассказываемой в «Грэе» истории. Запрограммированный извне ребёнок, увлечённо играющий в чужие, взрослые и смертельно опасные игры, и при этом уверенный, что делает всё по собственному желанию. Анна – сирота при погибшем отце и живой, но почему-то не принимающей никакого участия в её личной жизни матери. Колдун воспользовался одиночеством и страстным желанием подростка обрести друга, отца и любимого. Показательно, что Анна назвала его Грэем. Злой, уже нечеловеческий разум втёрся в доверие, использовав и осквернив самые чистые и светлые устремления девичьей души. Вспомните Артура Грэя, приплывшего к странной и несчастной девочке Ассоль на белом корабле под алыми парусами. И знаете, в тексте Льва Вишни действительно есть упоминание этого произведения Александра Грина.
Как обыграть шулера? Достаточно просто не принимать его предложение «немножко поиграть». Но для того, чтобы отказаться, необходимы воля и опыт, либо воспитание – опыт, переданный от предков. Что может противопоставить соблазну обучения магии юная и всеми обиженная сиротка Анна, которой, оказывается, по наследству досталась огромная колдовская сила? Кстати, странно, что автор решил раскрыть информацию о родстве своей героини с ведьмой, сожжённой инквизицией в неком Гринстоуне, что в сорока километрах от Лондона, столь старомодным способом – в качестве отдельного произведения, стилизованного под реальный исторический документ конца шестнадцатого века. По-моему, внутри романа он смотрелся бы не хуже истории об Иешуа в «Мастере и Маргарите». Как бы то ни было, это выбор автора, и даже главная героиня узнала об Анне Керриган лишь в самом конце пути.
Анна Звягинцева не устояла перед искушением силой и властью, ввязалась в сложную, но ужасно интересную игру, предложенную ей таинственным незнакомцем. Она нашла его во снах, как в сказке. Она полюбила его, и потому играючи справляется со всеми сложностями, встающими между ними. Период обучения, познания себя под руководством мудрого наставника можно назвать самым светлым, почти идиллическим во всей книге. Обретение единения с первоэлементами мира – огнём, воздухом, водой и землёй – это и есть суть магии. Она не добра и не зла, это жизнь и смерть, естественная сила природы. А вот когда «лесная фея» и «эльфа» загнала эту силу в числовые, буквенные и образные механизмы средневековых религиозных мистиков, как реку в мельничное колесо, она сразу и вдруг стала ведьмой. Посвящение героини в организацию «готов» окончательно осквернило ту магию, что она получила от мира. Былая фея научилась убивать играючи, азартно, и стала получать от этого удовольствие.
В связи с «готами» и американским проповедником возникает противопоставление двух течений христианства, католического и православного. Между ними нет ни особой коллизии, ни, тем более, выраженного конфликта, поскольку в мире романа это две стороны одной монеты. «Готы» здесь прежде всего производное римского католицизма, и представляют собой рациональный, «головной» способ познания мира и «феномена Грэя» (между прочим, тоже головы, только мёртвой). Всё православие заключено в крестике героини, могиле её отца при церкви, священнике и могильщиках. Конечно же, оно предполагает интуитивный, «сердечный» путь познания. Любопытно, что «Задача Грэя» была решена обоими способами, и оба раза неверно. Способно ли в таком случае христианство вообще познать мир и Бога, категории куда более высокого порядка? Однако почему-то именно сердцем затравленная и обманутая всеми Анна Звягинцева тянется к истине, регулярно приходит на могилу отца «подзарядиться» и носит дарёный им нательный крест.
Христианские аллюзии дают роману интересные религиозные смыслы, которые, возможно, и не были запланированы автором. Так или иначе, но параллель Анны и Христа очевидна: избранность, смерть и воскрешение, сотворение чудес, искушение злом и властью, сошествие в ад ради освобождения томящейся там души, обучение «апостолов» и гонения. Только финал почему-то иной, и об этом читателю предлагается поразмыслить самостоятельно. В защиту параллелизма образов выступают лучший друг Анны Звягинцевой – Матвей, способный впоследствии написать вариант первого из Евангелий («от Матфея»), и апокрифический спор Петра и Марии Магдалины при участии Андрея и Левия о том, могут ли женщины быть воспреемниками Христа и носителями божественной силы. Пётр, как и догматическое христианство, был против. Как так получилось, что в ортодоксальном христианстве былая облечённая властью жрица с ритуальными чашей и серпом при вратах в иные миры стала просто земной женщиной, пусть даже и Богоматерью? Мог ли Христос, отражение божественного света, быть только мужчиной и никоим образом не женщиной?
Увы, Анна Звягинцева не смогла стать женским воплощением Христа, она осталась Лолитой и Марион. Ребёнком, танцующим балет в воздухе в паре с партнёром, имеющим на неё свои, недоступные её (и кого бы то ни было) пониманию планы. Чистой девой, отдавшейся демону по любви. Возможно, именно из-за того, что открывший внутри неё врата был нечист, сосуд её оказался осквернён. Власть тьмы велика. Однажды поддавшись ей, пусть даже ради восстановления справедливости и утверждения идеалов, героиня оказалась связанной с тьмой навеки. Коготок увяз – всей птичке пропасть. Бейся в смоле, птичка! Барахтайся в кувшине, лягушка! Танцуй в огне костра, ведьма, танцуй, плюй в глаза показным святошам и палачам! Быть может, учение христиан действительно далеко от истины, и Анна Звягинцева – вариация сезонно умирающего и воскресающего бога наподобие похищенной Аидом Персефоны? Ну что же, в этом случае супруги подземного мира вполне могут помириться, пусть христиане и будут сильно против воссоединения.
Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола.
Свили гнёзда в её рукавах совы, соколы да перепела.
Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны.
Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны.
Эй-эй, пока ещё жива…
Эй-эй, пока горит трава…
Эй-эй, огонь тебе к лицу…
Танцуй, ведьма, танцуй!
Там, где ведьма, там жито не свячено, кони не подкованы.
Прахом пусть улетает, бродячая, во четыре, ой, стороны.
Как завертит суховеем танец смерти, что иных древней,
Ведьма спляшет, а с верою нашей не справиться да не сладить ей.
Напейся пьяною нашего гнева.
Танцуй! Сегодня ты королева.
Пусть хмель и корица, и змей, и лисица
На первой зарнице прославят сестрицу –
Аллилуйя Огненной Деве!
Как у ведьмы четыре крыла, а и за плечами воздух дрожит.
Нынче ей полыхать синим пламенем, как она горела во лжи.
Нет предела милости огня, и Господь помилует нас,
Чтобы рожь высока родилась, чтобы за зимой вновь была весна.
Генри Лайон Олди – один из немногих авторов, которые, во-первых, стабильно радуют читателей своими новыми книгами, во-вторых, не превращают стабильность в ту печальную для всякого писателя стагнацию, когда книжный конвейер вроде идёт, а творчество топчется на месте. В 2015-ом у Олди вышли второй и третий том трилогии о Диего Перале (заключительная часть масштабного цикла "Ойкумена"), в следующем – единые в двух томах "Сильные". Космическая серенада, по самоопределению авторов – и сплав якутского народного эпоса с экспериментальными теориями астрофизика Козырева о физических свойствах времени. Что можно было ожидать после такого? Чего угодно!
"Что угодно" на проверку оказалось городской фэнтези. Хотя начинается "Свет мой, зеркальце…" как заправский хоррор – отражение писателя ужасов Бориса Ямщика доверительно сообщает оригиналу, что стоящий с ним рядом одержим тайной склонностью к педофилии, и меньше чем через год порочная страсть вырвется наружу. Ямщик, который всё это только что придумал в шутку, фрустирует, читателю мерещится тень Стивена Кинга в тёмном углу … События становятся всё более пугающими, а строптивое отражение окончательно обретает самостоятельность и выходит из-под контроля. И вот уже в результате коварной провокации писатель лишается места в привычной реальности, более того – он лишается самой реальности и вынужден обживать её зеркальную изнанку. Кто виноват – ясно, но что же делать?
Дальше будет долгое возвращение Ямщика через всё здешнее зазеркалье. Писателю предстоит постичь законы мироздания по ту сторону зеркала (среди которых первый – вещественно лишь то, что имеет отражение, и чем больше отражений – тем лучше), подружится с некоторыми местными обитателями, побегать от других и отлупцевать увесистым субурито третьих. Новый мир, пусть он камерный и похож на наш, Олди продумывают с мастерским тщанием опытных творцов, которые любой детальке найдут место. Как живут отражения, чем питаются и чего опасаются? Кто обитает в зеркалах с ними по соседству? Куда девается вкус сыра в непрозрачной коробочке? Тень мистера Кинга со зловещим видом покидает угол и уступает его тени мистера Геймана – Ричард Мейхью точно также недоумевающе вертел головой, оказавшись в Под-Лондоне, как вертит ей Борис Ямщик.
Вот только "Задверье" — яркое и легкомысленное, пусть и приправленное щепоткой насилия, приключение, которое подойдёт в первую очередь подросткам всех возрастов, а "Свет, мой зеркальце…" написан для людей постарше, кому знакомы встречи бывших одноклассников, располневшие жены и прочая невыносимая тяжесть бытия. Имеется пара сцен 16+, финальный твист основан на чисто взрослом умении. С другой стороны, по внутреннему наполнению история как раз "янг эдалт" — инфантильный замкнутый герой мужает под внезапно свалившимся на него бременем ответственности. Возникает диссонанс, который только усиливается, если учесть, что Борис Ямщик вдвое, а то и втрое старше типичных героев "янг эдалт" — но исправно меняется в соответствии с законами жанра. Ямщик, видимо, подзабыл – на пятом десятке не так легко дается то, что просто и естественно выходит в пятнадцать-двадцать, особенно если и в пятнадцать-двадцать этим не занимался. В процессе чтения сей досадный недочёт ощущается едва заметно, поскольку сюжет держит в напряжении и интригует – мастерство Олди хорошо и хорошо весьма! – но стоит закрыть книгу и позволить себе задумать, он обращает на себя внимание.
Если честно, немного досадно. История-то получилась цепляющая, да и сам по себе Борис Ямщик – наш человек (особенно Ямщик-мизантроп), следить за ним интересно и без всяких отражений. Но от Олди, от Олди хотелось получить нечто большее, чем просто захватывающая история.
Ямщик молчал. От мангала к нему шагал Дылда, и Ямщик с ослепительной ясностью понимал, что влип. Дылда, муж гиперактивной Туси, весь вечер поглядывал на Ямщика с вожделением алкоголика, приметившего в буфете початую бутылку коньяка — и вот решился. Да, Дылда. Кто, если не Дылда? В начале гулянки, когда все с натужным дружелюбием по очереди представлялись Ямщику — единственному чужому в этой компании — он даже не пытался запомнить имена. Давняя привычка, а может, профессиональная деформация: представляясь в ответ, Ямщик в уме давал Кабучиным однокашникам прозвища, сортируя людей по запоминающимся, броским признакам. Имен он не запоминал, зато прозвища оставались с Ямщком надолго — табор цыган, они перекочевывали в рассказы, волоча за собой длинную, извозюканную в житейской грязи бахрому характеров.
Жену он тоже редко называл по имени. Неля? Нет, Кабуча. Ей нравилось, она находила в прозвище романтическую нотку. Год за годом, предвкушая вожделенный скандал, Ямщик ждал, что кто-нибудь расскажет Кабуче — или при Кабуче — анекдот про пьяного мужа, глупую жену и красивое испанское имя. Время шло, мечта не сбывалась. Судьба восстала против Ямщика даже в мелочах, лишив возможности добиться от жены острой реакции хоть на что-нибудь.
Тэд Уильмс "Проспать Судный День" Аннотация:Что делать ангелу, если он смотался в Ад и вернулся обратно?
Жизнь-после-смерти у ангела-ренегата Бобби Доллара совсем не складывается. Преодолев тысячи ужасных опасностей, поджидавших его в Аду, он все равно вернулся на землю с пустыми руками. Его девушка, демонесса Казимира, Графиня Холодные Руки, все еще в плену у Элигора, Великого Герцога Ада.
Вынужденный признать поражение, Бобби возвращается к своей работе ангела-адвоката. Однако теперь Бобби знает, что Небеса — вовсе не оплот морали и нравственности, даже если они им когда-то и были. Коррупция процветает на высших уровнях руководства и Рая, и Ада, но сможет ли Бобби доказать это? Ведь все, что у него есть, – это перо. Тем более его ожидает Небесный Суд, который должен решить судьбу его бессмертной души.
Готовься к худшему, надейся на лучшее. Отличный совет для того, кто уже прочитал первые два романа цикла, оказался обманут в своих ожиданиях/а предыдущим романом так и вовсе разочарован/, но все же решил продолжить чтение, хотя бы из чистого упрямства и желания довести начатое до конца. Так вот, никогда не стоит терять надежду, особенно, если имеешь дело с таким мастером, как Тед Уильямс.
Побывав в предыдущем романе вместе с Бобби Долларом в "классическом" Аду и проделав с ним долгое и однообразное путешествие только ради того, чтобы продвинуться в основном сюжете на очень маленький шажок, я больше всего боялась, что в третьем романе придется отправляться за ответами на Небеса. Уж если Ад показался скучным, то что ждало среди неизменного счастья и благополучия, было страшно подумать.
Вот она — приятная неожиданность. Хотя мы и побываем на Небесах и даже в мире Третьего пути Каинос, но основное действие развернется все же на Земле с ее разнообразием и неограниченными возможностями для одновременного действия самых разных сил. И не только ангело-демонических. На сцене появятся новые действующие лица: скифские амазонки/"за наших"/, молодчики-неофашисты/"за них"/ и нейтральный, таинственный "историк потусторонних сил" Густибус, подбрасывающий во время нужные факты и подсказывающим очевидные выводы нашему герою, который, по- прежнему не любит работать головой.
Еще одной приятной вещью стало возвращение к детективному сюжету, которое предполагает расследование и более-менее логичные действия в поисках отгадки, отчего практически все сюжетные линии, замершие на одной точке во время путешествия в Ад, начинают бодро продвигаться вперед. Личная история запретной любви Бобби Доллара к демонице Каз плотно переплетается с тайной заговора против устоявшегося Миропорядке, в который вовлечены высшие чины обеих противоборствующих сторон.
Такое положение обязывает: действие развивается бодро и не замирает на десятки страниц. Хотя и в этот раз не обошлось без любовной лирики и душевных страданий, а также лихих голливудских погонь с участием древних чудовищ, но эти эпизоды не многочисленны и не поглощают основное действие.
Так, что в этом плане третий роман меня приятно удивил. Я даже примирилась с образом главного героя — эгоистичного. но такого обаятельного, алкоголика, инфантильного подростка, готового положить на алтарь своей борьбы жизни своих друзей, не особо спрашивая их мнения и согласия, не привыкшего пользоваться головой, но зато охотно хватающегося за оружие. Зато за правду и справедливость. Против плохих парней. Вполне понятный для славянской души герой, особенно в части топить неудачи в стакане чего-нибудь покрепче, винить в своих бедах окружающих и искать все ответы на вопросы Бития на дне бутылки.
К сожалению, главный герой именно таков. Но, о нем лучше чем его друг Сэм и не скажешь: "Понимаю, что ты считаешь, что весь мир безнадежно испорчен, и человеческий, и тот, в котором живем мы. Блин, я даже более-менее с этим согласен. Но это не означает, что я должен лечь и валяться в этом дерьме вместе с тобой. Может, в чем-то ты и прав, но это не значит, что ты прав в целом".
Есть еще один момент в романе, мимо которого трудно пройти. Это дань автора современному моменту, как то, обязательное присутствие представителей радужных меньшинств. Или такая маленькая деталь, как национальность мужественных борцов со вселенским злом, скифских амазонок. В начале девяностых это были выходцы со Среднерусской равнины, десять лет назад — беженцы из Сербии. А сейчас именно так и никак иначе.
Не думаю, что с Бобби Долларом мы с вами расстались. Сам финал предполагает скорое продолжение. Основная тема не закрыта: заговор оппозиции на Небесах оказывается более обширен, чем казалось, и на сцене появляются его новые участники, главные герои из одной западни, в сущности, попадают в другую, только более хитрую.
И я бы хотела, чтобы история продолжилась. Я ведь так и не уяснила для себя, чем же плох имеющийся миропорядок, чем же так недовольны оппозиционеры Небес. Утверждение "Мы идем собственным путем, делая выбор сами. А поскольку мы разные, становится понятно, что одни из нас делают выбор лучше, чем другие. Те, кто принимает наилучшие решения, должны иметь возможность делать выбор, ради всеобщего блага"- никак не тянет на объяснение. Более того, в нынешних наших реалиях звучит просто устрашающе в этом своем "те, кто принимает наилучшие решения". Понятие "наилучшее" у каждого свое. Вот и хотелось бы, услышать, наконец, ответы на эти вопросы, пусть и через продолжение личной истории Бобби Доллара, по-прежнему ангела Долориэля.
Аннотация:Меня тысячу раз посылали к чертям. Но теперь я правда туда отправляюсь.
Новые приключения Бобби Доллара, также известного как ангел Долориэль. На этот раз ему придется отправиться прямиком в Преисподнюю, чтобы спасти свою подругу, прекрасную графиню Холодные руки, из лап Элигора, Великого Герцога Ада. Преодолев тысячи миль ужаса и страданий, Бобби должен добраться до Пандемониума, столицы Геенны огненной, и похитить Казимиру. Но даже если ему удастся выбраться из Ада невредимым, на земле его поджидает убийца – психопат Смайл. Черный юмор, еще более черные приключения и необычные персонажи придутся по вкусу даже самому требовательному читателю.
Мне, атеистке до мозга костей, всегда казалось, что если есть такое место, как АД, то там царит СКУКА. Только так — самая великая СКУКА, достойная, чтобы при упоминании о ней использовали только заглавные буквы. Великая СКУКА — смесь из обыденности, монотонности и полного отсутствия каких-либо изменений, когда каждое последующее мгновение ничем неотличимо от всех предыдущих, и это длится вечность. Единственное, с чем согласен со мной автор этого романа — это с тем, что АД длится ВЕЧНОСТЬ. Хотя и я оказалась не так уж и не права.
Наш ангел-неудачник Долориэль, в миру известный, как Бобби Доллар, не слишком удачно выпутался из истории с Пером Ангела, описанной в романе "Грязные улицы Небес". Он явно нажил себе множество врагов и среди Сил Зла, и среди Воинов Света. Работа не клеится, доверие среди своих потеряно, и к тому же единственная любимая- демонесса Каз, графиня Холодные Руки, оказывается в руках главного врага- демона Элигора, и заточена теперь в самом сердце АДА. И, как будто этих бед не достаточно, получает свое продолжение история с Пером: за головой нашего "ангелочка" Бобби устраивает охоту очередное исчадье Тьмы, требующее вернуть спрятанный артефакт. Что остается герою в таких условиях? Отправиться за ответами в сам АД!
Да, ладно! Причем тут ответы на философские вопросы Вселенной, когда дело просто в любви, такой, что с милой Рай и в Аду, а без нее и Небеса не в радость. Итак, отправляемся с Бобби в АД. Выручать подружку из лап негодяя/о чем она и не просила вовсе/, и попутно кое-что выяснить/но это не самоцель, а как получится/.
Вот, казалось бы, отрицательное всегда предполагает бОльшие возможности в литературном плане. Плохие парни всегда в цене, как и всякие несчастья, катастрофы и полные Апокалипсисы. А значит и АД должен предлагать большее разнообразие, чем уже знакомые нам унылые описания Небес.
И, с первого взгляда, так и есть. Мы попадаем прямо-таки в "классический" АД, где очень жарко, душно, грязно, все разрушено или разрушается, и проклятые души корчатся в вечных муках. Всё и все — мерзкое, слизкое, дурно пахнущее, изувеченное и агрессивное. Если это река, то с вялотекущими водами, полными гнили и смердящего мусора. Если город- с разрушенными трущобами, слизкими стенами и опять же смердящим мусором. Если туман — то опять же липкий, душный, опасный. Короче, полный Сальман Хилл. Ну, вы меня поняли, как любит говорить наш герой Бобби, когда ему уже нечего сказать.
Это даже занятно. Первые несколько десятков страниц, когда еще сохраняется ощущение новизны. Но через некоторое время все эти "классически" смердящие пейзажи и стенающие обитатели начинают надоедать, еще через несколько десятков страниц — навевать откровенную СКУКУ. Тем более, что почти половину романа ничего не происходит: Бобби пробирается через АД, рассматривая ландшафты и всяких мерзких тварей. О, конечно, не так просто пройти через АД, где все друг другу враги. Но даже демоны, разнообразные мерзкие твари, пытающиеся изловить и сожрать нашего героя, надоедают после десятка повторов описания погони и драки. Тем более, к основному сюжету — спасению девицы и раскрытию тайны Пера и ангельско-демонского заговора против устоявшегося положения дел- никакого отношения это не имеет. Собственно, отбросив все описания, в основном сюжете продвижение за весь роман только на один маленький шаг. Такой маленький, что непонятно, зачем это путешествие было нужно. Можно было просто сесть и хорошо подумать.
Но наш герой не из тех, кто работает головой. Он у нас не слушает голоса разума, а лишь зова своего сердца. Конечно, подход исключительно современный — сколько раз в романах мы читали: слушайся сердца! Вот только от такого "путеводителя" страдает не только наш герой, но и все окружающие, которые, по большей части, заняты серьезными делами, пока Бобби Доллар думает исключительно только о себе, самозабвенно купается в своих страданиях и заливает их горяченьким. К концу романа я уже перестала ждать, когда же наш многоопытный ангел перестанет поступать, как избалованный подросток, нечаянно влюбившийся во взрослую тетю и впервые открывший, что взрослый мир отличается от романтических сказок о доблестных рыцарях и их подвигах, которые ему читала в детстве на ночь старая нянюшка.
А ведь опять был практически неиспользованный шикарный сюжетный ход. Два образа — демона Рипраша, мечтающего изменить сам АД, и маленького невинного Гоба- много лучше, чем все остальное вместе взятое.
В результате блужданий Бобби по АДУ, к концу романа я сама попала в свой личный читательский АД, в котором было бесконечно однообразно и невыносимо СКУЧНО. Так, что я начала придумывать АД для писателей, заставляющих читателей скучать.
облако тэгов
