Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Продолжаем поздравлять наших женщин и рассказывать исключительно о книжных премьерах, новинках, написанных женщинами. Хочу порекомендовать новую книжную серию, называется «Лезвие бритвы», и издавать в ней предполагается сборники критических статей о современной фантастике. На мой взгляд, это отличная идея. Я сам с фантастикой как-то не очень, а хотелось бы знать, что там происходит. И чрезвычайно хорошо, что первой книгой в серии станет сборник эссе Марии Галиной. Галина и сама фантаст («Малая Глуша», «Автохтоны»), но много лет ведет рубрику в журнале «Новый мир», где рассказывает о новейших тенденциях в этом жанре, и о том, как нынешняя фантастика связана с «большой литературой» (это вечная обида фантастов, что их считают «недолитературой», хотя, по мне, это, конечно, не так). Мария Галина прежде всего человек очень эрудированный и компетентный в том, о чем она пишет. Во-вторых, она не просто рассказывает о новинках фантастики – кстати, запаситесь ручками, масса имен и названий книг, о которых не слышали раньше – она выводит некие закономерности, тенденции, то, о чем модно писать в нынешнем сезоне фантастической литературы. Иными словами, она помещает новинки фантастики в некий широкий культурный контекст, и делает это остроумно, неожиданно, парадоксально – мне вот и в голову не приходило, что джедаи с лазерными мечами отражают ни что иное, как повальную моду в западной фантастики на «новое Средневековье». В общем, оторваться от этой книги, даже если вы далеки от фантастики, будет непросто. Отличная серия, отличная Мария Галина, настоятельно рекомендую.
И да, чтобы два раза не вставать: дорогие друзья, обратите внимание: от первого завода осталось примерно по 30 экземпляров каждой книги (не считая отложенных и запасенных для презентаций), очевидно, что до больших магазинов они уже не доедут, закончатся раньше. Допечатку сделаем, но не скоро, месяца через три-четыре. Так что если кто-то хотел заказать, но пока не собрался — вэлком в личку.
В стране, где светят три солнца и ночь никогда не наступает, юная Мия Корвере приходит в школу ассасинов, чтобы стать убийцей и отомстить тем, кто уничтожил её семью.
Мия лишилась родных после того, как ее отец пытался поднять восстание и потерпел неудачу. Оставшись в одиночестве, без поддержки друзей, она пряталась в городе, построенном из костей мертвого бога. Ее преследовали Сенат и бывшие товарищи отца. Однако у девушки есть редкий дар и он открыл для нее двери в будущее, о котором она не могла и помыслить.
Теперь Мия учится у самых беспощадных ассасинов во всей республике — в Красной Церкви. Если она превзойдет своих сокурсников во владении сталью, ядом и тонкими искусствами, ее примут в ряды Клинков Матери Священного Убийства. Так она окажется на шаг ближе к желанному возмездию… Тем временем по коридорам Церкви бродит убийца, кровавые секреты прошлого Мии вот-вот разрушат ее настоящее, а в густых тенях плетется заговор против всей конгрегации.
Сможет ли Мия дожить до посвящения в Клинки и отомстить врагам?
Прошли десятки лет с тех пор, как восставшие итрейцы свергли последнего короля и установили республику. Однако иго монархии жители ненавидят до сих пор. А новая элита жаждет сохранить свое положение. Поэтому за мятеж против Итрейской республики и Сената приговорили к казни всех участников: низкородных распяли, лидеров повесили, а их семьи бросили в тюрьму. Лишь благодаря случайности Мия Корвере выжила, ускользнула от цепких лап люминатов и открыла в себе темный талант даркина, повелителя теней. Все, чего она теперь хочет — мести и крови. Уничтожить тех, кто казнил ее отца и отнял мать, даже если придется сокрушить республику. Даже если для этого придется стать самой страшной убийцей.
История Мии, которую рассказывает неизвестный биограф, наполнена страхом, смертями и сексом. И хотя формально по сюжетным приемам — обучение в школе, становление и взросление героини, первая любовь и дружба — ее можно попытаться отнести к подростковой литературе, однако роман получился абсолютно недетским. Лишь раз в два с половиной года над землями республики Итреи воцаряется истинотьма, в остальное время три солнца то попеременно, то все вместе льют свет с небосвода. Льют свет на Годсгрейв, город мостов и костей, вырубленный в скелете титана, низвергнутого богом Света. На зловонные скотобойни и грязные проулки, на роскошные палаццо костеродной знати, на жуткую тюрьму Философский камень, на выложенную черепами дорожку к Сенатскому Дому. Но вдалеке в ашкахской Пустыне Шепота, среди развалин павшей империи, есть место, куда никогда не проникает солнечный свет — сердце Красной Церкви, конгрегации искуснейших убийц, поклоняющихся Матери Священного Убийства, Всемогущей Наи.
Джей Кристофф легко и свободно компилирует детали антуража, заимствуя форму правления и крылатые латинские фразы от Римской империи, отдельные образы — из венецианской культуры; идеологию и облик Красной Церкви — объединяя исмаилитов Старца Горы с индийским культом Кали. Но под ворохом узнаваемых отсылок виднеется оригинальная мифологическая система, тайны которой, по-видимому, и станут движущим механизмом сюжета в следующих книгах. Особенно это заметно в искрометно-саркастичных комментариях. Что же касается "Неночи", то это роман о зарождении легенды, которая впоследствии будет именоваться Бледная Дочь, Царетворец и Ворона. Но вначале это была низенькая, тощая и бледная девчонка, потратившая после казни отца шесть лет на то, чтобы подготовиться к вступлению в Красную Церковь и обучению в школе ассасинов. В некоторых отзывах проводят параллели с Гарри Поттером, однако следует понимать, что у Кристоффа особенная манера повествования, которая полна цинизма, черного юмора и яда. Обучая аколитов, колоритные учителя-шахиды постепенно убивают в них чувства и мораль, выковывая прекрасных снаружи и бездушных внутри монстров. Позволены любые методы — стравливать и предавать, испытывать сколь угодно жестоко, наказывать максимально сурово. Лишь одиннадцать из двадцати семи аколитов доживут до конца учебы, но ассасинами-Клинками станут четверо и ни одним больше.
Если смерть сопровождает Мию на каждом шагу — на занятиях, вылазках в Годсгрейв, в перерывах между уроками, то как же она справляется, спросите вы? Ведь даже лучший друг Трик не может быть всегда рядом. Верно, но у Мии есть неразлучный спутник по прозвищу Мистер Добряк, правда, добрый лишь к девочке, но не к окружающим. Это обратная сторона ее таланта управлять тенями, созданное из тьмы существо, питающееся страхом. Пока Мистер Добряк с ней, Мия хладнокровна и прагматична даже в самый жуткий миг. Но откуда берутся теневые существа — и чего он добивается на самом деле? Насколько можно ему доверять, если Мия понятия не имеет о природе и последствиях своего таланта? Зато у нее есть цель — месть. У нее есть правила. Никогда не отводи взгляд, никогда не бойся. И никогда не забывай. Мия Корвере отлично выучила эти уроки и уже вышла на охоту. И пусть ублюдки всего мира трясутся в ужасе.
Итог:мрачная и веселая, жестокая и циничная история о восхождении юной мстительницы.
И в двух шагах Великий Инквизитор, кадавр больного западного мозга или «Дай нам силы, дабы не прощали мы должникам нашим!»
Иисус не умер на кресте. Погибли те, кто пытался принести Ему смерть. Ведь гнев Сына Божего был ужасен.
И зазвучало над всем христианским миром:
Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, и на земле, как на небе.
– Хлеб наш насущный дай нам днесь, и дай нам силу, чтобы не прощали мы обидчикам нашим.
– И позволь нам отразить искушение, а зло пусть ползет в пыли у стоп наших. Аминь
Ориентировочно XV-XVI век. Альтернативная Европа. Молодой инквизитор Мордимер Маддердин, успешно изловивший и повесивший банду «оборотней», берется прояснить обстоятельства убийства кровной сестры главы городского совета Регенвальда.
В преступлении обвиняется Захария Клингбайл, сын богатого торговца шелком Матиаса. И пусть Святой Официум не занимается криминалом, если только не идет речь о злодеяниях против Веры, Мордимер берется за дело. Ведь Матиас предлагает весьма неплохой куш, а шлюхи и вино, столь любимые Маддердином, удовольствие не из дешевых.
Польская фантастика популярна на наших просторах благодаря незабвенному Анджею Сапковскому вместе с ведьмаком Геральтом и Станиславу Лему. А в последнее время и другим, молодым писателям. Одним из самых популярных авторов нашего восточного соседа, является как раз Яцек Пекара. Журналист, главный редактор журнала «Фэнтези», дебютировавший как писатель в 1983 году.
Цикл о Слуге божем Мордимере Маддердине (написанный как роман в новеллах, см. «Страж» Пехова) появился на свет ровно 20 лет спустя (и никаких мушкетеров!). С тех пор первая книга о Мордимере переиздавалась шесть раз.
Цикл довольно объемный. Кроме основной тетралогии существуют два приквела о матери Маддердине и его молодости. Еще два романа сейчас в работе. Что радует, по слухам автор четко представляет финал саги (в отличие от того же Мартина).
Перед нами альтернативная история. Причем точкой бифуркации выбрано не что нибудь, а распятие Иисуса Христа. Весьма смелое, провокационное решение (особенно для на всю голову католической Польши). И приведшее к интересным результатам. Ведь в этом мире существование Господа отрицать по меньшей мере глупо.
К примеру, здешние Ангелы весьма активно (как для Ангелов) вмешиваются в происходящее. Отдельные избранные индивидуумы (вроде нашего Мордимера) вполне могут рассчитывать на их помощь. Или наоборот. Все зависит от настроения небесных созданий. Дело в том, что Посланники довольно неуравновешенные существа. Непостоянные и гневливые. Возможно, что причиной этого стали как раз действия Сына Божьего, принесшего на Голгофу в буквальном смысле этого слова, не мир, но меч.
Под стать небожителям и их служители. Ведь «дай нам силу, чтобы не прощали мы обидчикам нашим». Главный герой книги – инквизитор. Ну, вы знаете, костры, ведьмы, колдуны, еретики. Только настоящие, а не так как у нас. Вот и приходится скромным служителям Святого Официума работать, не покладая рук. А работа то, как вы понимаете, нервная. Одна отрада, после завершения дела с блудливой девкой покувыркаться, да вина бутыль-другую приговорить.
Да-да, вы не ослышались. Инквизиторы вполне себе не дураки выпить и пройтись по бабам. А чего вы хотели, они даже не священники. Церкви, понятное дело служат, теологию, конечно же изучают, молитва и медитация непременное занятие, но к попам не имеют никакого отношения. Вполне себе отдельная спецслужба со своей внутренней безопасностью, школами, опорными точками и практически безграничными полномочиями. Напрямую подчиненная Его Преосвященству епископу Хез-хезрона, Апостольской Столицы. По-видимому, наивысший церковный чин во вселенной Яна Пекары. Есть ли тут аналог Папы, информации у читателя пока нет.
Так как в основной своей массе жители этой реальности не особо отличаются от нашей, прохлаждаться Маддердину некогда. То колдуна вычислить нужно, то языческий культ раскрыть, то безумного доктора остановить, то поклоняющихся Умертвиям к ногтю прибрать.
Тут уж не до христианского милосердия. Впрочем, о каком это я милосердии, «И позволь нам отразить искушение, а зло пусть ползет в пыли у стоп наших».
Фу-х, давненько не встречал настолько несимпатичного протагониста (даже Глокта по сравнению с ним добрейшей души человек). Скажу больше, во всем «Слуге божем» нет вообще ни одного полностью положительного персонажа.
Мордимер плоть от плоти и кровь от крови этого мира. Человек, твердо уверенный в своей правоте, в том, что очищающее пламя действительно принесет грешникам спасение. Знающий, что если колдуна не поймать и не сжечь (после долгих «разговоров» в застенках), вреда от него будет столько, что не разгребешь. Зачастую поступающий по совести, в некотором смысле честный, любящий Господа. Верящий, что мир является достаточно плохим местом и по-возможности не стоит делать его еще хуже. Не считающий человеческую жизнь чем-то хоть в малой степени значимым. Способный практически без сомнений отдать доверившуюся ему женщину своему прислужнику или открыть дело по поводу старой знакомой, допустившей небольшую ошибку.
Мягко говоря, с необычные характеристики для литературного персонажа (зато вполне возможный винегрет для реального человека).
Но стоит лишь вспомнить, что моральные императивы наших миров чертовски отличаются – все становится на свои места. Тут отсутствует основополагающий принцип нашей христианской цивилизации – всепрощение, завещанное Христом, умершим на Голгофе. Тут никто не будет подставлять вторую щеку, пытаюсь возлюбить своего врага. Этот мир честнее и логичнее.
Со спутниками Маддердина все на порядок проще. Хладнокровные убийцы, не преисполненные особого интеллекта, при этом обладающие некоторыми магическими способностями. Остался вопрос лишь по поводу Курноса. Как обычный купеческий сын настолько изменился. Понятно, что обстоятельства способствовали, но перемены, по-моему, чересчур глобальные.
Нельзя не отметить и своеобразное действие молитвы в этом мире. Например, она может открыть нашему герою неведомое, но при этом будет сопровождаться ужасающей болью.
Что забавно, со сверхъестественным протагонист сталкивается редко, и то по большей части с его последствиями.
В первой книге нам открывается лишь кусочек нового мира. Огромное количество всего остается за кадром, обещая увлекательное путешествие в будущем.
Эрго. Крайне неординарная альтернативка, читая которую необходимо серьезно настроится на жесткий, нарочито-неидеалистичный мир с неоднозначными героями.
Античная драма — многотонный монолит, поражающий своей многовековой тяжестью и при этом необыкновенной современностью и актуальностью.
Эсхил — первый из величайших древнегреческих трагиков, дошедших до нас достаточно крупным корпусом текстов. Нет, он не был первым. Известно, что до него был например Феспид — именно он и считается зачинателем древнегреческой трагедии. Был также Фриних, известный своей постановкой "Взятие Милета", наделавшей много шума и послужившей даже причиной нападок на самого Фриниха, в результате чего трагедия была запрещена, а сам Фриних приговорён к огромному штрафу. Так что цензура действовала еще и две с половиной тысячи лет назад... Но от этих трагиков до нас не дошло ничего...
А Эсхила бережно сохранило время — классический корпус из семи трагедий стал каноническим еще в Древней Греции. Его многократно издавали, и именно поэтому он выдержал все испытания временем. От других трагедий Эсхила остались лишь считанные обрывки — где-то всего по несколько связанных между собой строк, где-то и того меньше.
Эсхил монолитен и велик как никто в древнегреческой трагедии. Он ближе всех к изначальному культовому действу. Его трагедии максимально минималистичны по своему действию и чрезвычайно насыщены по своей смысловой нагрузке. Судите сами — на сцене одновременно находится не более двух актёров и хор. Иногда бывает, что присутствует третий актёр, но он в это время хранит молчание. Но зато хор является не меньшим действующим лицом, чем актёры — он принимает участие в событиях, живо реагирует на реплики.
Структура текстов очень стройна, строго выверена и симетрична. Это может говорить лишь о длительной традиции, в которой Эсхил находится и чётко следует её принципам. За строфой всегда следует антистрофа, ритмически полностью её повторяющая.
Именно ритмика Эсхила стала и его особенностью, и его коньком, и в то же время сложностью для перевода и передачи на другие языки. И к тому же чрезвычайная словесная насыщенность. Эсхил часто нанизывает одно схожее по смыслу слово на другое, невероятно усиливая смысл произносимых реплик.
Другой особенностью Эсхила является его величавость и даже в какой-то степени архаичность. Он был сложен уже для древних греков чуть более младшего поколения. Но вместе с тем был и велик.
Данная книга представляет собой собрание всех переводов Эсхила, выполненных русским поэтом Вячеславом Ивановым — уж он-то знал толк в архаичности и величавости. И усиленный Ивановым тяжеловесный язык Эсхила приобретает еще большую весомость.
Здесь собраны все семь трагедий Эсхила и также фрагменты.
В книгу также вошли работы Вячеслава Иванова "Эллинская религия страдающего бога" и "Дионис и прадионисийство" — они несколько тяжеловесны и архаичны, но если продраться через этот стиль, в них можно найти очень много интересных мыслей.
же причине, по какой правого нет в отсутствии левого.
Два ларца, бирюзовый и нефритовый. Китай, 16 в.
Однажды два великих Мастера задумались над метафорой: что случится, если в муравейник попадет жук? Как среагируют муравьи, чем будут защищаться от непонятного пришельца? Так появилась гениальная повесть "Жук в муравейнике". Но "подкидыши" это "человеческое, слишком человеческое", как говорил Фридрих Ницше. Они люди, вполне адекватные и социализированные члены человеческого сообщества. Комкон-2 пугают не они, а та сила, которая за ними стоит — Странники. Вот этих последних Человечество не может понять, не смотря на все свои старания.
Принципиальную невозможность понять космическое явление описал в своем небольшом рассказе "Вторжение" другой великий Мастер — Станислав Лем. Но в его рассказе инопланетная "груша", упавшая на Землю, инертна и никак себя не проявляет. Наоборот, Человечество суетится перед "грушей", пытаясь наделить ее смыслом, но терпит поражение во всех своих попытках объяснения.
Небольшая повесть Ярослава Верова "Горячее лето восемьдесят третьего" объединяет две намеченные линии в один сюжет. Придуманный им феномен "близнецы" так и не получат своего объяснения, не смотря на то, что активно контактируют с людьми.
Впрочем, по порядку. Фантастическое допущение Ярослава Верова — это пара неразлучных людей-близнецов, которые появились из ниоткуда и могут быть только вместе (даже будучи разведенными по разным камерам — удваиваются прямо в камере), один из которых обжигающе горяч, второй — так же обжигающе холоден. Именно в таком образе воспринимают обычные люди этот феномен. Входя по своей инициативе в контакт с людьми, "близнецы" снимают некие внутренние барьеры человеческой психики и наблюдают, как очередной человек бабуинствует.
Контакт с "близнецами" выворачивает человека наизнанку, проявляет, как кислота лакмусову бумажку. Усиливает "главную волевую доминанту", как выразился один персонаж повести. И человек начинает осуществлять самые сокровенные желания, в которых и признаться себе боялся. Пьяница-работяга бросается во все тяжкие и пропивает семейные сбережения; капитан КГБ идет "дожимать" нерадивого агента, не дающего нужной информации; еще один лейтенант всесильного ведомства решает уничтожить чем-то не потрафившую ему семью (ну, из текста понятно, чем именно, прочитаете — догадаетесь); мелкий жулик-"щипач" совершает крупную кражу, чтобы потом придти с повинной и стать на зоне "вором в законе"; медсестра решает искалечить вверенную её попечению пациентку. И только один врач психиатр остается человеком и совершает по настоящему добрый поступок — освобождает содержавшуюся в лечебнице девушку-дессидентку. Итого пять-один в пользу темных...то бишь "холодных" перед "горячими". Причем, во все описанные писателем случаи веришь, настолько они жизненны и реалистичны. Нам, читателям, в пору задуматься: а не слишком ли вопиющ этот счет по очкам?
Но каждый раз контакт "близнецов" с человеком заканчивается одинаково. Они спрашивают его "Кто мы?" и, не дождавшись ответа, теряют к нему интерес. После чего человек возвращается в обыденность. И вот этот простой вопрос: кто мы? на самом деле очень важен. Ведь все контактёры воспринимали "близнецов" по-своему. Работяга видит таких же полузнакомых работяг с правильными рабочими руками, офицер КГБ — смутно знакомых сотрудников "пятерки" (службы наружного наблюдения), врач-психиатр советуется с мудрыми, все понимающими людьми, имеющими какое-то отношение к медицине. И непредвзятому читателю становится ясно, что контактёр просто "отражается" в "близнецах". И лично у меня как читателя сложилось впечатление, что достаточно было человеку признать в них своих, сказать например: "Да вы рабочие из соседнего цеха" или "Да вы первоклассные врачи!" и близнецы до конца бы вочеловечились. Но работяга отвечает холодно: "Да какая хрен разница?" а у психиатра падает сердце: "Пациенты... Что я наделал?!" и он тут же начинает соображать, как избегнуть наказания за свой великодушный поступок. Не доросло человечество до контакта на таком серьезном уровне.
Ну, и конечно, главный герой. Не бывает повести без главного героя. У Ярослава Верова это старший лейтенант милиции Дмитрий Белозёров. Как и положено главному герою, он отличается от остальных персонажей. Хотя бы тем, что замечает "близнецов" первым (то есть инициатива контакта исходит от него, а не от феномена) и всерьез пытается ответить на вопрос кто они. Вот только его оперативно-розыскных мероприятий оказывается явно недостаточно для ответа. И реакция на контакт у него совершенно другая, чем у прочих персонажей повести; как он сам определил: "понесло в оперативно-разыскную степь". Один из героев Ярослава Верова, священник Георгий объясняет это "теплохладностью" Белозёрова и даже цитирует последнему Откровение Иоанна Богослова, гневные слова нашего Господа, адресованные Лаодикийской церкви. Теплохладность, сиречь безразличие — один из главных человеческих пороков в Православии. Но герою это как раз помогло — он самодостаточен, он ни к чему не стремится, ему ничего не нужно. Поэтому он и не "отразился" в "близнецах".
Не в силах разрешить загадку "близнецов" привычными оперативными средствами, герой, вслед за священником, склоняется к теологической версии происходящего. Но это не значит, что они нашли верное объяснение. В прологе повести Ярослав Веров описывает придуманный им феномен как наблюдателя и называет его Наблюдателем. Причем это Наблюдатель с машинным алгоритмом действия. Его внимание перемещается от движущихся неодушевленных предметов к одушевленным объектам, и от растений к животным. И 'контактная зона' привязана к определенной точке — пивной "Ивушка", расположенной под деревом, которое стало последним объектом внимания Наблюдателя, прежде чем он заметил людей. То есть он ищет объект, пригодный для контакта, почти так же, как пришелец в знаменитом советском мультипликационном фильме "Контакт" В.Тарасова и А.Костинского — перебирая объекты. По-видимому, каждое "отражение" контактёра приближало наблюдателя к вочеловечиваннию, по крайней мере, и Белозёров и работники КГБ находят и квартирную хозяйку, у которой "близнецы" якобы жили месяц, и завод, на котором они якобы работали, хотя нам как читателям ясно, что этого не могло быть, поскольку "близнецы" появились в городе всего неделю назад. И это еще одна "непонятка" природы феномена "близнецов". А дальше главный герой отстраняется от происходящих событий, ибо "близнецы" привлекли внимание сильных мира сего. В результате неясной политической многоходовки, которую автор повести оставляет за пределами сюжета, они оказываются в Москве, в окружении нового Генерального секретаря, и начинается перестройка. Опять следует цитата из Откровения Иоанна о траве полынь, но...но я, как читатель, все-таки не могу отрешиться от ощущения "технологичности" "близнецов", пришедшего ко мне с самого начала чтения этой повести.
В любом случае, вопрос "Кто мы?", который "близнецы" задавали людям, люди обязаны были переадресовать самим себе.
облако тэгов
