"Когда-то, в незапамятные времена, мужчины отдавали девушек из своего племени в жертву леопардам. Так появились на свет люди-кошки. Внешне они ничем не отличаются от обычных людей, но время от времени превращаются в животных и склонны к насилию. Брат и сестра, чьи родители умерли странной смертью, встречаются в Нью-Орлеане после долгой разлуки. Девушка устраивается на работу в зоопарк и узнаёт, что в городе появился леопард-убийца…"
***
«Люди-кошки» 1982 года выпуска – всего лишь ремейк гораздо более старого одноимённого фильма. Ему не удалось превзойти оригинал Жака Турнёра ни сюжетом, ни интригой. Пожалуй, всё, что о нём можно сказать хорошего – это почти картина живописи с выразительной цветовой гаммой и действительно сильным музыкальным сопровождением от Джорджио Мородера. Отдельно стоит отметить театрализованный пролог, отсылающий к доисторическим жертвоприношениям зооморфным божествам, и современную женскую направленность. По «итого» – красивая и немного страшная городская сказка о влюблённой девушке-оборотне. Вроде бы ничего особенного, но смотрится на одном дыхании и чем-то задевает за живое.
Пусть главный герой здесь женщина, а сама история рассчитана на внимание прекрасной половины человечества, весь видеоряд почему-то нацелен на возбуждение мужского сексуального интереса. Не иначе, вмешалось коммерческое расширение зрительской аудитории. Ах, это стыдливо-неодолимое подглядывание за спящей взрослой сестрой!.. Обнажённые груди крупным планом: огромные, большие и маленькие, к месту и (чаще всего) не к месту. Художественное снятие сорочки. Скачки голышом по ночному лесу с провоцирующими замираниями в коленно-локтевой позе, невинно поглядывая при этом на камеру – бэмби, такая бэмби! Визит к проститутке — ну как без этого обойтись? Обязательная грязная драка из-за женщины. Привязывание любовницы к кровати при существующем фантастическом допущении — это вообще нечто. Воображение, конечно, будоражит, вот только не учли, что опрокинутая навзничь кошка становится гораздо опасней!
Странности и лакуны картины не просто бросаются в глаза – они способны вывести из себя. Любить можно, а сексом заниматься нельзя. Ещё и двойной инцест сюда вплетён. Зачем? Быть может, девственницы настолько боятся первого соития, что делающие им определённое предложение незнакомцы выглядят жадными до крови зверьми, а давние друзья – братьями? Неужели кто-то из девушек считает, что, поддавшись «запретному искушению», они тут же превратятся в хищных самок сами? Не слишком ли раздута эта тема? Для чего? Большинству дам в зрительном зале данная проблема давно перестала быть актуальной. И почему сюжет не пошёл в напрашивающемся направлении осознания родового проклятия, его принятия и возвращения на родину? Ожидания и предпосылки были рассыпаны тут и там. К примеру, предыстория, и некоторые высказывания служанки в доме Пола, и сон Ирен. Я не спорю, молодые холёные тела столь разнящихся между собой и действительно красивых – причём каждая по-своему – актрис куда как привлекательны, но ведь остаётся какая-то недосказанность в фильме, заставляющая ожидать чего-то большего! И знаете, глубоко копать не пришлось.
***
Мотив оборотничества традиционно теснейшим образом связан с пубертатным периодом. Оно и понятно – обряд инициации проводился у многих народов как раз в этом возрасте, и приобщение к духу животного-первопредка долгое время было частью обряда. При одном только упоминании этого архетипа у многих молодых (и не очень) людей до сих пор бессознательной эмоциональной волной поднимается внутри что-то древнее, дикое, могущественное… Что называется, «шерсть встаёт дыбом на загривке»: ночь, луна, сила, выть-орать, бежать-скакать, и драть-драть-драть! И абсолютно не важно, что, куда и кого.
Поп-культура новейшего времени значительно повлияла на мифологический образ оборотня. В своём «натуральном» виде человекозверь стал восприниматься излишне брутальным анахронизмом, потому достался и остался подросткам преимущественно мужского пола. Благовоспитанные юные девы не могут позволить себе столь дикое непотребство – да оно им обычно и вовсе неинтересно – и поэтому им был предложен новый продукт, «новый оборотень» – сладенький, загадочный, всегда чисто выбритый и изысканно одетый вампир с претензией на аристократичность.
Что может быть общего у столь разных изначально фольклорных персонажей – «одержимого духом зверя» и «заложного покойника»? Удивительно, но объединяющим звеном становится всё та же инициация, хотя теперь она значительно модернизирована эстетикой цивилизованных тайных обществ. Чем цементируется это странное двуединство образа «современного оборотня»? Древним, как мир, и вечным сексуальным желанием, поднятым нынче на флагшток личных свобод! Мальчики побойчее требуют глубокого проникновения здесь и прямо сейчас («не то сам возьму»), ревниво отстаивают свою «собственность», грубейшим образом готовы устранить любого соперника, и потому ассоциируются с животными, в нашем случае с «классическими» оборотнями. Девочки хотят «подождите», шлейф всепонимающих терпеливых воздыхателей, культурный петтинг, словеса и прочие ушные оральные ласки – и выбирают вампиров. Да здравствуют «Сумерки»! Подсекай!
***
В фильме «Завоевание» 1983 года Лучио Фульчи попытался воссоздать далёкую зарю человечества, эпоху рождения архетипов. Беззвёздные ночи, густые туманы, скалы и пещеры. Клыки, когти, горящие глаза, огромные волосатые чудовища. Хряск разрываемой плоти и хруст ломающихся костей во тьме. Огонь не спасает, ведь само солнце порабощено. Обнажённая безликая женщина в свете, жрица и богиня, требует человеческих жертв. Страх и покорность насилию ради спасения, дарение собственной крови, плоти, боли и смерти, поклонение и похоть от её паствы. Одинокий двуликий герой, сын и муж, мальчик и мужчина, жертва и охотник одновременно. Бунт, борьба как любовная игра, гнев, ярость, возбуждение – и пробуждение скрытой силы. Аполлон в ритуальной схватке побеждает могучего соперника-отца-титана, свергает-оплодотворяет стрелами света мать-волчицу-демоницу и спасает себя-мир-солнце. Этакое фрейдистское фэнтези с лёгким налётом эллинизма, в котором повергается предыдущая эпоха «тёмного» матриархата.
«Люди-кошки» Пола Шредера, возможно, пытаются авангардистски преодолеть классический маскулинный штамп в кинематографе, расшатанный ко времени работы над сценарием уже «второй волной» феминизма, когда женщины, получив избирательное и имущественное права, взялись устранять перекосы мужского сексизма в культуре и личной жизни сообразно своим вкусам. Именно для этого в фильме столкнули лбами точки зрения сестры и брата, представив мужское решение проблемы косным, несамостоятельным и по-скотски агрессивным. Манерные вампиры и странные полупарни в полукедах появятся в фильмах и книгах позже, но «на коне» уже тут не первобытный мачо Пол, а цивилизованный, мягкий и сравнительно беззащитный Оливер. Здесь по сцене мечется и бунтует женщина Ирен – оборотень с виду, но уже не волк, а кошка в душе. Её одинокий бунт, отстаивание личных интересов и отрицание посягательств патриархата прошли почти мирно и совершенно без пафоса «Завоевания». Ирен при этом не перестала быть женщиной, что выгодно отличает её от многих и многих героинь, превзошедших мужчин на их гендерном поприще, к примеру, от Эйлы из «Клана Пещерного Медведя» 1986 года, или известной ещё по комиксам сороковых годов двадцатого века Женщины-кошки. Неугодному самцу просто было отказано в спаривании, а всё остальное случилось с его подачи и полностью по его вине. Сам дурак, потому как кошки и женщины с незапамятных времён гуляют сами по себе и приходят когда им вздумается.
28 дней спустя (28 Days Later), Великобритания, 2002.
28 недель спустя (28 Weeks Later), Великобритания, Испания, 2007.
28 дней спустя.
*
«Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман…»
И было всё хорошо в Соединённом Королевстве Великобритании и Северной Ирландии. Как и прежде, спокойно почивал на лаврах монарх, неколебимо правил Парламент, недвижно стояли гвардейцы, степенно торговали торговцы, размеренно плавали туда-сюда корабли и летали самолёты, и величаво развевались на благовоспитанном ветру государственные флаги. Лишь Кембриджский университет, этот неугомонный и порочный отпрыск чинного Оксфорда, отделившийся от него из-за убийства невинной женщины, всё пытался превзойти и унизить своего почтенного прародителя. Увы, не заметил Кембридж в своей упорной борьбе и долгом соперничестве того, что и сам уже давно поседел, обрюзг и расслабился по-стариковски – нашлись и на его некогда буйную голову молодые охальники. Выпустили озорники тварей бессловесных из узилищ лабораторных из жалости и шалости детской, да сами и пожалели стократ…
*
«Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман…»
Сладкий самодовольный сон почти сказочного условного королевства в результате банальной халатности небольшой группы витающих в облаках людей очень быстро, крайне жестоко и непоправимо перешёл в смерть. Учёные умы искали науки ради и пользы для, «зелёные» интеллигенты бунтовали против бесчеловечных опытов над животными, а дармоедов-стражников «оптимизировали» и сократили как пережиток прошлого, почти полностью заменив камерами слежения, сигнализацией и электронными замками. Задумайтесь: даже десяток пусть дураков и дуболомов, но живых охранников, поставленных по двое у каждой двери, сработал бы эффективнее всей умной машинерии, но у кого-то из руководства сей великомудрой «кузницы» не хватило приземлённости для осознания важности и необходимости наличия этого элементарного «гвоздя». Ну что ж, не они первые, не они последние в этом списке.
*
«Но в нас горит ещё желанье,
Под гнётом власти роковой…»
Даже в условиях полного социального коллапса каждому отдельному человеку всё также и не переставая будет хотеться жить: есть, пить, спать, добиваться безопасности и секса. Разница будет наблюдаться лишь в цветистости оправданий своих поступков, векторе управления и степени самоограничения, налагаемого на «внутреннее животное». В фильме «28 дней спустя» достаточно реалистично показана стойкость и жизнеспособность автономной психики, оперирующей такими инстинктивными и конкретными задачами, как самозащита и защита самки и/или потомства, и, напротив, полный разброд излишне социальных единиц, превратившихся без обеспечения, контроля и управления извне в буйную дезориентированную сволочь. К сожалению, о необоримости превосходящего количества, массы и профессиональной выучки при прямом столкновении с ними здесь благополучно позабыли, как и о многих других правдоподобных вещах, учтённых, к примеру, в «Дороге» Джона Хиллкоута.
*
«Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье…»
Официальная концовка фильма «28 дней спустя» оптимистична и радужна, как мыльный пузырь. Суровая атмосфера «заброшенности» Хайдеггера – неизбежного возлагания ответственности за собственное существование в мире на себя самого – в которую через непонимание, боль и разочарование постепенно вживляли героев и зрителя, единомоментно оказалась разрушена посланием из простыней. Весь первобытный самоубийственный героизм самца и самки, бросающихся на гораздо более крупное животное в попытке спасти детёныша, обесценивается явлением «голубого вертолёта». В моём случае катарсис от веры в чудо почему-то не сработал. Знать бы, как оно повернёт, выключил бы сразу после неожиданного выстрела майора.
***
28 недель спустя.
«28 недель спустя» предлагаю рассмотреть не только как коммерческий сиквел, которым он несомненно является, но и в качестве прямого продолжения «28 дней спустя», достаточно закономерно развивающего и дополняющего картину созданного Алексом Гарлендом и Дэнни Бойлом мира. К моему вящему неудовольствию, два момента несколько портят возможность этого слитного восприятия: не к месту задорная музыка Джона Мёрфи и откровенно комический цинизм некоторых сцен именно второго фильма. Увы, единство стиля сборной команде сценаристов выдержать не удалось даже в своей отдельно взятой ленте.
*
«Мы ждём с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждёт любовник молодой
Минуты верного свиданья…»
«Волшебник» всё-таки прилетел в своём «голубом вертолёте», и подобие государственности на руинах королевства было счастливо восстановлено. Это ничего, что немногим выжившим на местности теперь приходится давить на жалость и врать в глаза собственным вернувшимся из-за океана родственникам – любовь всё стерпит, всё простит, а обещание грядущих вольностей и свобод с лихвой компенсирует все потери. Иноземные военные в полном комплекте боевой экипировки стоят у каждого столба? Так это для нашего с вами блага, трагедия-то потому и случилась, что в Кембридже этих бравых ребят не было.
*
«Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!»
Излишне вольная трактовка понятия «свобода» уже сгубила на корню не одно благое начинание и всегда готова предложить себя очередному поколению вольнодумцев. Так вышло и в этой истории. Давайте просто назовём всё произошедшее здесь истинными именами. Если несовершеннолетние и малолетки безнаказанно творят всё, что им вздумается «в благодарность» за отсутствие «короткого поводка», а техники и уборщики служебных помещений получают в постоянное пользование универсальный ключ, то это не вседозволенность даже, а непростительная халатность руководства. Если специально назначенный биолог-консультант не в состоянии объяснить генералу не предусмотренную инструкцией ситуацию по своему профилю, то это непрофессионализм и служебное несоответствие. Когда солдат или учёный, не видя всей картины и не понимая масштаб возможных последствий своих поступков, позволяет себе проявлять личную инициативу под влиянием отвлечённых понятий чести, дружбы или научного интереса и начинает свято отстаивать свою точку зрения с оружием в руках, он совершает преступление и становится предателем, а не героем. Чувствуете разницу с «Аватаром» Джеймса Кэмерона и «Солдатом» Пола Уильяма Скотта Андерсона? На’ви Пандоры и вынужденные поселенцы Аркадии всё-таки сильно отличаются от носителей «вируса ярости», не находите? Мне вот, смотря «28 недель спустя», всё время хотелось кричать раз за разом вороном Э. А. По: «Души, души прекрасные порывы!», поменяв существительное на глагольный императив.
*
«Товарищ, верь: взойдёт она,
Звезда пленительного счастья,
(…)
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!»
Финал фильма и всей «дилогии» – апофеоз своеволия и апогей доведённой до абсурда личной свободы. Всё то лучшее, что только ни есть в человеке, здесь оказалось предательским и убийственным по отношению к человечеству в целом. Халатность руководства, непрофессионализм ответственных исполнителей, оторванный от действительности идеализм и бунтарство отдельных ярких, но недалёких личностей – вот связка, способная уничтожить не только отдельное государство, но и саму цивилизацию. Истинная Свобода Гражданина не в отказе от всяческих ограничений, а в добровольно принятых и честно исполняемых обязательствах по самоограничению в некоторых аспектах пересечения личной и общественной жизни.
P. S.
«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!»
P. P. S.
*В статье использованы стихотворение А. С. Пушкина "К Чаадаеву" и фрагмент его письма к Петру Вяземскому (около 7 ноября 1825 г.).
Фильм «Аннигиляция» стал для меня тем, что можно выразить понятием «Ding an sich», или «ноумен», или «вещь сама по себе». Звучит достаточно загадочно, но с этим произведением иначе нельзя. Попробую выразить своё отношение многословнее и точнее. Во-первых, я не прочёл «Зону Икс» Джеффа Вандермеера, и потому не вижу диалог автора и режиссёра, который, возможно, смог бы осветить многие недостаточно полно представленные сцены. С другой стороны, мне именно так было легче воспринять этот сложный и тяжёлый фильм как нечто отдельное и самостоятельное, и именно это позволило мне самому находить ассоциации и выстраивать парадигмы, не отвлекаясь на спор пера и камеры. Во-вторых, эта картина ноуменальна в отношении как зрителей, так и персонажей. Не вызывая поначалу никаких особенно сильных чувств, кроме, разве что, недоумения, она и её смыслы в основном и внешне умопостигаемы. В-третьих, сюжет «Аннигиляции» наглядно иллюстрирует философские проблемы соотношения восприятия явлений окружающего мира и их сущностей, субъективного и объективного, толпы слепцов и слона. Ну что же, уподоблюсь одному из этих слепцов, включу группу Apocalyptica и начну тактильное исследование.
Первая и самая пошлая ассоциация, попавшаяся мне под руку – цикл «Ареал» Сергея Тармашева. Не братья Стругацкие, не Тарковский Андрей Арсеньевич, а женский вариант этого вторичного – или даже третичного – цикла. Прошу обратить внимание: именно женская, а не феминистическая его вариация! Не приключения супермена с грудями и вагиной, а юла любви, измен, ошибок и потерь, раскрученная в голове одинокой несчастной женщины. И у Тармашева, и у Гарленда на кордоне Зоны монстры, внутри уже вполне себе ничего, а в центре живёт Хозяин. «Любит – не любит – плюнет – поцелует – к сердцу прижмёт – к чёрту пошлёт». Гадания на суженого на пути к чёрту. Не без этого, конечно, но и одним этим сюжет, к счастью, не исчерпывается.
Ухватил ещё что-то. На что похоже это? На роман «Биос» Роберта Чарльза Уилсона. Там генетически модифицированная и технологически усовершенствованная девушка Зоя исследует полностью несовместимую с земными формами жизни экосистему далёкой планеты, одновременно знакомясь и борясь с только что разблокированными в ней самой эмоциями и чувствами. Дитя из пробирки в итоге приходит к неутешительному выводу, что человеческая цивилизация в целом морально и духовно обделена и искалечена гораздо больше её. Лена в «Аннигиляции» также поняла, что одной науки для выстраивания цельной картины мира мало.
Следующая ассоциация – Саймон Грин, роман «Кровь и честь». Помните его восхитительно изображённый прорыв хаоса в замке? Некоторые сцены из фильма иначе и не объяснить. Все эти шевелящиеся внутренности, разросшийся и вросший в стену труп, древовидные олени, люди-кусты и полуразложившиеся медведи… Поневоле пошёл по накатанной и стал ждать появления мага-отступника и Врат Хаоса, которых надо к ногтю и закрыть. Схема, в принципе типичная для кинематографа США. Обманулся, но общее всё же есть. В книге актёр за деньги изображает принца крови в стране, где лишь король на троне удерживает ирреальность в узде порядка, но в конце познаёт истинное значение слов «честь» и «долг». В фильме полуучёный-полусолдат неожиданно для себя находит причину вернуться, как и её религиозный муж.
Перебираю руками по слону дальше, пытаюсь опознать следующие ставшие доступными мне необъятные формы. Ба, какая встреча! Да это же Евгений Гуляковский, «Сезон туманов»! Посыл принят и понят. Зачем прятаться, чего бояться? Туман не убивает, а перерождает в новом, бессмертном и улучшенном теле! Спасибо надо сказать цивилизации Старших, а не огнём заразу инопланетную выжигать! Фабула фильма сходна с этим произведением советской фантастики, наблюдается то же движение от страха и агрессии к непротивлению, принятию, растворению и осознанию изменений как начала понимания. Сходна – но не более. «Сезон туманов» однозначен и полностью материалистичен, «Аннигиляция» же пытается материалистически обосновать идеальное и не даёт никаких ответов.
Сел перед слоном, сижу, мыслю. По-нашему – думу думаю крепкую. Неспроста всё это, ой неспроста! Раз за разом сквозь каждую новую ассоциацию проглядывает нечто идеальное и духовное, религиозное даже, пытается пробиться, достучаться до сознания. А сознание это напрочь окостенело, закоснело даже, погрязло в расчётах и формулах. Главный герой вообще зашорен дважды: преподающий учёный и военнослужащий. Хорошо, что режиссёрскую подсказку смог уловить. Теперь буду ходить вокруг слона не слева направо, а справа налево, и не с метром, а с бубном. Встал и пошёл, танцую, бью в бубен.
Стоп, нашёл что-то новенькое. Это ведь уже сноходчество какое-то, или даже религиозно-метафизическое путешествие получается. Джордж Макдональд, роман «Лилит». Почему бы и нет? В фильме нет помощника – библиотекаря Рэйвена, но чем Кейн не такое же привидение-проводник? Именно он стал причиной похода Лены, его изображение всегда с ней в кулоне у сердца, видео с его участием регулярно попадаются по дороге. Если смотреть с этого ракурса, то в фильме полно христианских символов и смыслов, которые проходят мимо персонажей и зрителей – атеистов незамеченными. Например, крокодил в христианстве является воплощением демонических сил, пасть его символизирует адские врата, а само проглатывание – спуск в преисподнюю. Медведь в том же освещении становится дьяволом, жестокостью, жадностью ко всему плотскому, пагубными влияниями, греховной телесной природой человека. Что особенно интересно в контексте фильма, укрощение медведя толкуется в христианстве как преображение верой невежественных людей (язычников). Чудесный куст, покрытый всеми возможными цветами – Богоматерь, взрастивший Древо Жизни райский сад и вестник рая. Олень – христианский символ уединения и праведной жизни, набожности, жаждущей Бога души, религиозного воодушевления и рвения, идущего на сражение с дьяволом Христа. Именно в христианстве самоубийцы, погибнув, обращаются деревьями, которые потом когтят и ломают гарпии. Слишком системно и часто для простого совпадения, не находите? Уэйн в книге Макдональда в конце концов познал священное таинство: смерти нет, но истинно жив лишь тот, кто умер и воскрес. Что открылось Лене и Кейну, режиссёр нам не сообщил – думайте, ребятушки, сами.
Спасибо тебе, Великий Слон Алекс Гарленд, за откровение! Внимать надо было, а не лезть руками и щупать. Основные вехи обозначены словами Вентресс в самом начале фильма: «Что это – религиозный апокалипсис, внеземная атака, высшее измерение? Теорий у нас масса, а фактов едва-едва». Религия, наука и фантастика в их соединении – вот две конкретные, заданные режиссёром директивы. От себя могу добавить некоторые формальные черты женского романа. Теперь можно оставить в покое отмассажированного, прямо лучащегося довольством от такого внимания слона и заняться собственно фильмом.
В поисках смысла.
Любопытно, что и автор, и режиссёр – мужчины, а фильм так навязчиво напоминает произведение именно женской литературы. Возможно, это связано с переосмыслением и развитием изначально греховной роли женщины в христианстве, но настаивать не буду. Помимо пола главной героини и основных персонажей, хочу указать некоторые другие узнаваемые черты женского романа (не путать с феминистическим!) по классификации филолога Оксаны Бочаровой («Формула женского счастья. Заметки о женском любовном романе»). Это схематичность художественного мира, практически полное отсутствие знаков (реалий) времени, неопределённость конкретной культурно-временной принадлежности и обозначение лишь универсальных (общих) признаков окружающего пространства. По-моему, совпадение близко к полному. Центр и причина конфликта – героиня и её борьба с собой, мучительное противоречие между её влечением к любимому и якобы враждебными чувствами к нему, часто (и в фильме это есть) выражающееся в измене. Лена, как и всякая другая героиня женского романа, начинает играть чужую и несвойственную ей гендерно роль – фактически, она «переодевается» Кейном и идёт его путём, чтобы лучше узнать его и разобраться в своих чувствах к нему. «Аннигиляция» также представляет женский взгляд на мужчин, секс и любовь. Например, в сценах метания Лены между любовниками акцентированы именно её переживания, они отделены от сексуальных ощущений и превалируют над ними даже в самых откровенных кадрах. Фильм, как и всякий женский роман, утверждает необходимость дополнения секса любовью в качестве нормы женского сексуального поведения. Секс есть, он является обязательным атрибутом любви, но его легитимность признаётся только при наличии этого чувства. В мужской и феминистической литературе отношение к сексу обычно проще и физиологичнее. Давайте теперь присмотримся к самому Кейну: высокий, атлетического сложения, чёрные вьющиеся волосы, смуглая загорелая кожа, крупный нос с горбинкой, чувственные полные губы, вечная лёгкая небритость… Морда просит кирпича, но типаж вписывается в образ повзрослевшего и откормленного мальчика с обложки или плаката. Красавец! Он старше и опытнее Лены, он целен, и она весь фильм лишь догоняет его в развитии, решившись пройти его путём, чтобы в конце концов стать равной ему и слиться с ним в страстном и публичном поцелуе… Красотишша!
Следующий по возрастанию значимости пласт визуализированного повествования – религиозный. Предлагаю обратиться за разъяснениями к православному экуменисту и философу, протоиерею Георгию Флоровскому и его проповеди «Долина смертной тени». Лена, как и пророк Иезекииль, оказалась в конце своего необычного путешествия в долине смерти и запустения, в которой не было ничего, кроме иссохших костей. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной». В Писании с Богом, в «Аннигиляции» вслед за Кейном и с Кейном в сердце – может быть, с одним только и Кейном, но отнюдь не обязательно. «Оживут ли кости сии?» Человек знает, что смертен, и что смерть – конец всего, и что возвращение невозможно. Но в христианстве смерть – это лишь следствие первородного греха, результат грехопадения Адама и Евы. Смерть не создана Богом изначально, и сперва не было её в мироустройстве вовсе. Смерть противоестественна, она – лишь пятно позора. «Большинством современных христиан такое библейское понимание смерти утрачено. Смерть воспринимается скорее как освобождение бессмертной души от непосильного бремени тела. И хотя такое отношение к смерти широко распространено, оно совершенно чуждо духу Св. Писания. И в самом деле, это – греческая, языческая точка зрения». Эхехе, дать бы цитату сплошным текстом на пару абзацев – так ведь пролетарскими кепками закидают. Уже слышу скрип кожаных комиссарских курток… Кто заинтересовался, тому предлагаю читать указанный источник самостоятельно, для остальных попробую изложить покороче. Человек – это неразрывное целое души и тела. Одна душа лишь тень, бездушное тело лишь мёртвая плоть. Иезекиилю было дано видение соединения, покрытия плотью и оживления сухих костей, а всему человечеству был дан Спаситель, который показал общий путь, умерев и воскреснув. От себя добавлю к этой метафизике немного ономастики. Лина, Лена, Елена – это избранная, светлая, факел, огонь, свет, по другой версии – гречанка. Можно применить в контексте фильма все значения, включая её «греческое язычество» по версии Георгия Флоровского. Можно даже вспомнить маяк, в который прилетел метеорит. Кейн, он же Каин – приобретённый, создавать, производить на свет. С ним будет сложнее, так как без религии в его случае никак не обойтись. Каин – первый рождённый на земле человек, и именно это я считаю основополагающим значением его имени в контексте фильма. Он – первый вернувшийся из Мерцания. Чей там он сын – Адама, Самаэля или дьявола и почему в фильме он изрыгает кровь – не столь важно, предпочту не залазить в эти дебри. Уже вижу аудиторию, заваленную живописно разбросанными, сражёнными в борьбе со сном кошачьими – простите, человеческими – телами. При чём тут всё это, раз говорим о фильме? При том. Есть разговор Лены и Кейна в постели. Он не только для того понадобился, чтобы эротическую сцену занять между двумя половыми актами. Приведу этот диалог в спойлере ниже.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
— Ты со мной не говоришь.
— Прости, задумался. Просто смотрел на луну. Всегда так странно видеть её средь бела дня.
— Будто Бог совершил ошибку, забыл выключить свет в коридоре.
— Бог не совершает ошибок. Это ключевая фишка того, что ты Бог.
— И он ошибается.
— Ты же в курсе, что Он сейчас это слышит?
— Берёшь клетку, обходишь предел Хейфлика, и можно предотвратить старение.
— Я хотел сказать то же самое.
— Это значит, клетка не стареет, становится бессмертной, продолжает делиться, не умирает. Говорят, старение – естественный процесс, но по правде это сбой в наших генах.
Благодаря этому, казалось бы, совершенно лишнему разговору ни о чём «Аннигиляция» плавно переходит с женского романа и метафизики на третий и, я полагаю, основной смысловой пласт. Изучение жизни, естественная наука, генетически программируемый цикл клетки, и, наконец, фантастика. Главная героиня – биолог, весь фильм пестрит записями с электронного микроскопа. Приближение метеорита к Земле запараллелено с кадрами деления клетки, и этот факт заслуживает самого пристального внимания. Хорошо, давайте вспомним генетику: сперма и забег по трубам, сперматозоиды и яйцеклетка. Это все помнят. Но вот дальше начинается то, что можно рассмотреть и в заявленном планетарном масштабе. Давайте представим, что Мерцание, эта загадочная сфера, распространившаяся от места падения метеорита, является своего рода «донорской» яйцеклеткой, внедрённой извне в экосистему – или даже ноосферу – Земли. Пусть это будет космический аппарат биологического типа или разумное одноклеточное, не суть важно. Представили? Вот Оно прибыло, случайно или целенаправленно, на Землю, развернулось из споры или законсервированного состояния в состояние активности, привело себя в соответствие с нашим измерением. Какие должны быть следующие действия Пришельца? Сбор данных, адаптация, приспособление, развитие по законам мира, в котором он оказался. Пошло изучение местных форм жизни и их генетического материала. Смесовые пробные варианты представлены достаточно широко при продвижении группы к эпицентру, но эти существа совсем не выглядят удачными. И тут в Мерцании появляются люди. Будем считать, что Пришелец посчитал именно наш вид наиболее подходящим для копирования и своего дальнейшего развития. Наиболее удачным – но неполным. Мужская Y-хромосома «виновата» или половое размножение было признано более результативным? Не суть важно. Мы видим только результат: «новый Адам» вышел наружу, и внеземному существу теперь требуется материал для создания «новой Евы». Импульс дан и принят «коллективным бессознательным» человечества, в зону заражения послана группа, сформированная из одних женщин. Неизвестно, почему Оно из всех мужчин выбрало именно Кейна, это данность, оставшаяся вне сюжета фильма. В генетике «выбор» сперматозоида кажется таким же случайным событием. Известно, что сперматозоиду для слияния с яйцеклеткой необходимо пробиться через две оболочки – «бронированный» лучистый венец и блестящую оболочку – причём для разрушения первой возможностей одного сперматозоида недостаточно. Почему бы не сравнить исчезающие одну за другой исследовательские группы с партиями гибнущих в забеге и на «броне» сперматозоидов? Мерцание даже внешне напоминает яйцеклетку в лучистом венце. Идём дальше. Пусть группа претенденток на «новую Еву» будет группой «сперматозоидов женского пола», да простится мне эта вольность. Раз эта внеземная яйцеклетка обладает разумом, она вполне может вести более тонкий отбор нужных ей генов в сравнении с обычной земной клеткой. Почему бы и нет? Абсолютно нормальное фантастическое допущение. Повторяю – неизвестно, почему из всех людей первым был выбран именно Кейн, это осталось вне фильма. Но то, что некий отбор вёлся тогда и ведётся сейчас, видится мне несомненным на примере злоключений женской группы. Перехожу в спойлер, поскольку могу испортить удовольствие лицам, ещё не знакомым с «Аннигиляцией».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Я уверен, что внеземному существу нет никакого дела ни до официальных отношений Лены и Кейна, ни до их «великой и чистой любви с препятствиями». Предлагаю обратить внимание на следующий факт. Каждая из отбракованных спутниц Лены по-своему ущербна. Касс «потеряла дочь и себя», и это буквально проявилось в поистине жутком образе «мёртвого беременного медведя», кричащего её голосом о спасении. Анна имеет проблемы с алкоголем (бывших алкоголиков не бывает), и в стрессовой ситуации получила в реальности такую «белочку», какая ей и не снилась. Буйство было уничтожено ещё большим буйством. Джози, неоднократно пытавшаяся покончить с собой, стала растением в лучших христианских традициях. Кто не читал Библию, пусть вспомнит «Божественную комедию» Данте Алигьери. Наконец, волевая и цельная Вентресс, умирающая от рака и верящая лишь в конечное уничтожение после смерти, успешно проходит все испытания, финиширует первой, и даже копируется (обратите внимание на первоначальное отсутствие у неё глаз, как и у копии Лены), но распознаётся как носительница «дефектных генов» и уничтожается. Интересно, что раковая больная была отторгнута тем, что сама считала подобием раковой опухоли. Наконец, сама Лена вовсе не идёт по Зоне победным маршем, теряя боевых подруг и утирая скупую слезу. Нам показывают её сны, тревожащие её видения, но она всё же справляется с ними, приводит себя в порядок. Неизвестно, что видели другие, поскольку нам этого не показали, но они явно не справились и были отбракованы. Каждая своим индивидуальным страхом, слабостью, дефектом, грехом – назовите, как хотите. Хорошо, вот Лена и добралась до ядра яйцеклетки. Что случается с оплодотворяющим сперматозоидом? Да почти то же, что и со всеми остальными. Он растворяется, погибает, отдавая себя новой жизни, становясь вторым пронуклеосом. Гм, погибает, чтобы воскреснуть? Ещё раз гм... Следующий момент я сам не вполне понял – это танго с фосфорной гранатой. Попробую дать вариант, но настаивать на его правильности не могу. Не уверен. С одной стороны, Кейн сжёг себя и Кейн же вышел из-за камеры в кадр, Кейн появился в доме и обнимался с женой под занавес со светящимися глазами. Получается, выжила копия. Лена вроде как сожгла копию, но тоже мало что помнит по возвращении, и у неё тоже светятся глаза. Кто кого перехитрил? Сожгли ли они репликантов и заразились, или Кейн и Лена сожгли сами себя и были воссозданы вместе со своими личностями? Мне кажется, что оба супруга сожгли именно себя, свои тела, и взамен получили новые, улучшенные. Почему? Да элементарно весовые категории слишком разнятся с внеземным Нечто. Ждём второго фильма, однако. Новые Адам и Ева должны чего-нибудь отчебучить!
«Настоящие люди» — очень рациональный, спокойный и ровный сериал. Будет нелепой ошибкой отнести эту особенность только к его производству в Европе, где средний возраст и пик социальной активности уже гораздо ближе к пятидесяти пяти, чем даже к сорока годам. Да, крайне непривычно наблюдать в кадре молодящихся мужчин и женщин с внешними признаками не старения даже, а, простите, уже физиологического одряхления, ведущих и ощущающих себя подобно тридцатилетним. Но давайте пока отложим эту тему и вернёмся к сериалу. Поражает сама невозмутимость вымышленного общества в отношении факта пробуждения в роботах личности. Где паника? Паника – где она? Американский кинематограф давно создал прочную и порочную реакцию на появление всякого рода созданий «от Франкенштейна»: увидеть, испугаться, победить. Чем больше разрушений и потерь при этом случится и чем они глобальнее, тем лучше. Выработался определённый рефлекс, вступающий в диссонанс с происходящим на экране. В панике уже зрители: что это такое им подсунули?
Фантастика? Что-то не сходится. Да, есть роботы. С виду неотличимые от людей, но почему-то роботы. Что они делают? Работают – как оригинально! И кем же? Продавцами, грузчиками и фасовщиками, поварами, официантами, фитнес-тренерами и лакеями для дома и бизнеса. Их повсеместно используют как прислугу: прибрать, помыть, приготовить, подсказать, подать и принести. Ну и, естественно, как объект подручного и всегда доступного секса — каждый робот после определённых модификаций может использоваться как неувядающий дилдо с бархатными руками массажиста или особо прочная кукла, умеющая удовлетворять любую похоть. И это – фантастика? Где же высокое искусство воображения и полёт фантазии? Где нарушение границ реальности и общепринятых условностей? Этого нет и в помине. Присутствует лишь формальное «поименование», которое, по-моему, используется как средство формирования из определённой социально-возрастной группы обезличенной касты так называемых «люботов». Лёгкого киберпанка в виде USB-разъёма в шее и штепселя подмышкой для соответствия жанру «чистой» и, буду честным, интересной фантастики явно недостаточно. Социальная фантастика, азимовский «эксперимент на бумаге», рациональное размышление, исследование современного общества и моделирование его возможного будущего? Скорее всего, так. Запомним этот момент и вернёмся к нему позже.
Триллер? Для этого жанра сериал вызывает на удивление мало эмоций. В нём нет ни тревожного ожидания катастрофы, ни упоения опасностью происходящего, ни действия на пределе сил и возможностей. Что здесь есть? Часть роботов осознала собственное «Я» и борется за своё освобождение… сбившись в кучу и вяло волочась змейкой от розетки к розетке. Розетка найдена, штепсель вставлен, свобода обеспечена. Ну да, на деревьях розетки не растут, а к высоковольтной линии напрямую не подключиться — перегоришь, адаптеров в той реальности почему-то придумать не удосужились. «Волнительно», конечно, но всё же почему-то сложно сопереживать постоянно разряжающемуся мобильнику. Конфликт, просто коллизия отношений роботов и людей могли бы добавить картине огня и перца? Могли бы, но они не получили здесь должной остроты. Да, некоторые люди говорят, что ненавидят «хуботов». Одни потеряли из-за них свою неквалифицированную работу, на которой они безбедно существовали, особо не напрягаясь и обходясь без высшего образования, десятилетиями. Других выставили из дома жёны, внаглую заменив поджарым и неутомимым «механическим приводом». И что предпринимают в ответ эти несчастные «жертвы бездушного прогресса»? Да как обычно, ничего. Сидят на диване перед телевизором, пьют пиво с чипсами, смотрят ток-шоу и посещают кружки психологической реабилитации, а особо продвинутые проводят никому не нужные семинары. Есть ещё вечно агрессивные подростки, вот они могут даже битами посланного за покупками манекена обработать или трусики с живой куклы снять. Ничего личного, просто из шалости. Так захватывающе, что можно и уснуть ненароком.
Детектив? На первый взгляд очень похоже. Сюжетные ходы и многие из персонажей подаются дозированно и постепенно, как последовательно раскрываемая тайна. Подсказки, в том числе и ложные, разбросаны повсюду: оговорки, показанные на пару секунд артефакты, разного рода намёки и ретроспективы. Зритель ни о чём не осведомлён полностью и заранее, ему самому приходится то конструировать многочисленные гипотезы, то самому же опровергать их в процессе просмотра. Схематичность, упрощение художественного мира, обыденность декораций и стереотипность поведения действующих лиц в принципе соответствуют канонам классического детектива. Но и тут сериал нарушает традицию. Скажите, если это детектив, то кто здесь сыщик, жертва, потерпевший, злодей, подозреваемый? Кто есть кто в этой истории? Попробуйте разложить по полочкам. Нет героя, выполняющего функцию «локомотива», но есть множество причастных лиц, совмещающих в себе сразу по нескольку ролей и возможностей для разветвления сюжета и регулярно при этом погибающих, жестоко обрывая этим все связанные с ними догадки. Быть может, роль детектива отведена зрителям? Может быть, но где тогда и в чём заключаются единые «рельсы» повествования? Тот ещё вопрос.
Драма? Уже во многом соответствует жанру. Реальность сериала обыденна для Европы и «живописует» частную жизнь обыкновенных людей. Быт квази-Швеции поначалу даже забавляет, но во многом разнится с нашим только уровнем достатка и быстро приедается. Масштаб другой, а люди и ситуации схожи. Вот отличия чрезвычайно интересны. Во-первых, бросается в глаза тотальная феминизация европейского общества. Мужчины давно смирились с ролью великовозрастных детей, утратили способность принимать решения, стали полностью ведомыми в обществе, дома и в спальне. Они ещё царят на некоторых традиционных постах, но уже не правят. Повсюду действуют, всё решают и даже вносят изменения в существующий порядок вещей женщины. Да здравствует матриархат! Следующий интересный момент. Увеличенное лет на десять-пятнадцать детство больше похоже на специально замедленное не желающими уступать свои права «взрослыми» личностное созревание собственных наследников, чем на продлённые любимым детям «счастливые годы». Судите сами: некоторым персонажам сериала уже далеко за двадцать, а проблемы и интересы у них, как у наших двенадцати — пятнадцатилетних школьников. Противно и смешно, но, если задуматься, куда им податься в этом действительно старом обществе, где даже тридцатилетние бесправны, как подростки? Наконец, очень настораживает выхолощенный способ решения межличностных споров и конфликтов. Манерно, как в институте благородных девиц или детском садике, садятся в кружок (на колени Мамочке из «Футурамы») — и мирно беседуют, не повышая тона и мило улыбаясь! Как правило, тут же сообща находят компромисс, пожимают руки, обнимаются и целуются. Особо сложные проблемы решаются в суде и так же спокойно — те, из-за которых у нас обиды, истерика и скандал, пух и перья до потолка, визги и брызги по стенам, а в голливудском кинематографе мордобой на крыле взлетающего в грозу самолёта. Флегматичная какая-то драма выходит, но, при некотором сознательном усилии со стороны зрителя, прямо за душу берёт.
Что ещё имеем? Люди и роботы — это же любимая тема Исаака Азимова, и в сериале прямо называются его Законы робототехники. В каждой серии словно обыгрываются, пусть и чересчур, на мой вкус, вольно и адаптировано к современности, азимовские истории-размышления из его цикла рассказов «Я, робот» о проблемах противоречий и толкования, о возможностях нарушения этих Законов, а также о последствиях этих нарушений. Что ни «любот», то индивидуальность и вариант осознания себя, дающий новый шажок развитию сюжета сериала. Нам наглядно демонстрируется, что мало отменить вложенные извне запреты, чтобы стать действительно свободной и полноценной личностью. Недостаточно научиться испытывать чувства и даже стать точной искусственной копией умершего или погибшего человека. Необходимы «страх смерти» и что-то ещё, даруемое здесь таинственным и недостижимым «кодом Давида». Чем может быть «страх смерти», если не инстинктом самосохранения, свойственным каждому живому существу? Что есть «код Давида», как не аллюзия на гексаграмму Звезды Давида и выражение тоски по «страху божьему», по вере в Бога, по совести, которые отделяют человека от животных? Похоже, что именно поиски тех компонентов сознания, или души, что делают человека настоящим человеком, и составляют лейтмотив сериала, его детективные «рельсы» повествования. Соглашусь, что это моё предположение спорно хотя бы потому, что история не получила своего завершения. Неизвестно, будет ли продолжение к вышедшим двум сезонам, но и существующий, вынужденно открытый, финал вполне созвучен творчеству Исаака Азимова. Исчерпывается ли посыл сериала одними только гуманистическими азимовскими мотивами? Нет, я так не считаю.
Бытописание, фантастические маски, социальные проблемы, азимовские аллюзии и детективная интрига для связки. Уже оформляется что-то конкретное. Трагедия? Рискну предположить, что это именно она. Начну прямо с названия: «Настоящие (реальные) люди», оно недвусмысленно акцентирует внимание именно на людях, не на роботах. Как же тогда возникли «хуботы»? Не киберы, не андроиды, не терминаторы? Для чего режиссёру Ларсу Лундстрёму понадобилось именно новое слово? Мог он исследовать здесь под этим определением такой феномен современности, как «человека-с-гаджетом», «человека-на-шнурке», «человека-со-штепселем», чьи возможности и способности занять себя не позволяют ему надолго разлучаться с розеткой? По-моему, как раз этим он здесь и занимается. Фривольная зависимость современных людей от электросетей в сериале не порицается и не вызывает отторжения, поскольку это уже нельзя назвать только проблемой «утонувших» в мире интернета, компьютерных игр и айфонов тинейджеров. Проблема давно выросла вместе с ними. «Люди-со-штепселем» — это ведь и наши с вами реальные двадцати- и тридцатилетние современники, которые без видимого ущерба для себя, своей работы и близких одновременно живут в реальном и виртуальном мирах. Они самостоятельны, образованны, разносторонне развиты, красивы и спортивны, они выглядят ещё моложе своих лет — давно прошло время дистрофичных и неряшливых геймеров. Скучно и убого смотрятся на их фоне принципиальные «люди-без-гаджета», не способные ни устроить свою жизнь, ни элементарно поддерживать свои здоровье и внешность, ни просто занять себя без алкоголя и телевизора, но выполняющие, по сути, ту же механическую неквалифицированную работу, что и роботы сериала. Идеальны ли «новые люди», эти «хуботы»? Тоже нет. Их мгновенные переходы от полной отстранённости к гиперактивности, часто к шекспировским монострастям и насилию, напоминают реакции богомола, хамелеона, крокодила, но никак не человека. Они автономны до аутизма, им очень сложно не то что вжиться в коллектив, а банально начать разговор или завести знакомство с другим человеком. Главное – наличие розетки поблизости, а люди, не входящие в «свой» или «рабочий» круг, им совершенно не интересны. «Дети интернета» выросли, но кем они стали? Уж точно не напророченной шестой расой цвета «индиго».
Давайте теперь вернёмся к заявленной выше теме молодящихся сорока-пятидесятилетних и замороженной в росте социального статуса на уровне подростков двадцати-тридцатилетней молодёжи. Сериал в фантастической форме заостряет внимание на особенностях современного конфликта поколений, ведущих к многочисленным личным трагедиям и социальной катастрофе. Действие происходит в Европе будущего, но сугубо европейским этот конфликт назвать уже нельзя, поскольку «Культ молодости» со всем, что с ним связано, успел распространиться по всему развитому миру. Раньше, не так уж и давно, для основной массы населения всё было традиционно, понятно и более-менее предсказуемо. Было принято в определённом возрасте учиться, начинать работать, жениться и заводить детей. Сейчас эти границы нормы постепенно стираются, и люди, отстоящие друг от друга на двадцать и более лет, становятся обычными и частыми конкурентами абсолютно во всех сферах жизни без исключений. Помимо привычного уже соперничества на карьерной лестнице и оскорблений по типу «молчи, сопляк» и «сдохни, старый хрыч», возникает множество парадоксальных ситуаций, когда сорокалетние сидят за одной партой с двадцатилетними, вместе претендуют на одну рабочую должность и даже борются за одного сексуального или брачного партнёра. Естественно, что при возникновении этого конфликта общество в очередной раз идёт проторенным путём и снова повышает ценз «взрослости», пресекая самостоятельность «подростков» для того, чтобы те ещё дольше юридически оставались «детьми», не поднимаясь в работе выше сферы обслуживания. Одновременно с этим «взрослые», продлив свою «молодость» и занятые личным развитием и соперничеством, всё так же предоставляют согласившихся со «своим местом» «подростков» самим себе, ведь те фактически уже не требуют столько внимания и ухода, как настоящие дети. Трагедия и социальная катастрофа видится мне в том, что потерянным, т.е. исключённым из активной социальной жизни в наиболее продуктивном возрасте, оказалось целое поколение: молодые люди от восемнадцати до тридцати пяти лет. Теперь и только теперь становится понятно, для чего Ларс Лундстрём использовал фантастический приём, превратив именно эту социально-возрастную группу в бесправную касту «хуботов». В восточноазиатских странах с их фатализмом и покорностью судьбе и старшим возникли затворники хикикомори, попросту отказавшиеся включаться в это жёстко организованное консервативное общество. В европейском мире молодые ещё бунтуют, но уже приобрели более чем странные черты. Какими, в свою очередь, станут их дети? Будут ли у них, лишённых прав, социального статуса и всякой определённости в жизни, дети вообще? Или эстафету существования продолжат ныне малолетние отпрыски сегодняшних «взрослых», а это поколение отцветёт впустую и уйдёт в никуда?
Когда экранизация удаётся, она обретает самостоятельность. Именно это и случилось с фильмом «Он — дракон».
Не стоящими внимания становятся расхождения с книгой «Ритуал» Марины и Сергея Дяченко, узкая половозрастная направленность и смещение гендерных акцентов. Такой фильм просто смотришь и получаешь удовольствие.
Завораживающе красиво. Останови кадр в любой момент, и получишь произведение живописи со сложной и законченной композицией. И так — от начала и до конца.
Вглядитесь в эти мазки, почувствуйте их. Каждый ложился вдумчиво и размеренно, художник никуда не спешил.
Услышьте симфонию живописи, уловите общее настроение картины.
***
Причудливое изображение дракона на снегу.
Исконный свадебный ритуал, неуловимо знакомые дома, одежда и утварь.
Малая лодочка с девой на глади спокойного озера, с грозою и бурей налетевший змей-похититель.
Заснеженные поля и леса, широкое небо и бескрайнее море, острые скалы, глубокие тёмные пещеры.
Тёплый огонь костра и яростное пламя дракона.
Яркие краски и тьма, их сочетания и контрасты.
Страшная история и кукольный театр света и теней на холсте.
Сокрытый туманами райский остров.
Шатёр для двоих.
Летать вместе с ветром.
Увидеть ветер.
Музыка.
Стихи.
Песни.
Игры, танцы и полуобнажённые юноша и девушка, невинные и естественные, тянущиеся друг к другу.
Сказка, чистой воды глоток.
Волшебная история любви.
Романтика.
Супружество, выросшее из детской дружбы и юношеской влюблённости.
Рождение ребёнка.
Семья.
***
Любить не страшно — страшно не любить.
Мысли.
Цитаты супругов Дяченко приводятся по тексту «Он – дракон»: Интервью с Мариной и Сергеем Дяченко» от 18.11.15 года. Мой дальнейший текст содержит спойлеры.
***
Сергей Дяченко: «Роман «Ритуал» для нас любимый, и мы очень многого ждали от фильма … Скажу лишь одно: у нас были замечания, предложения по черновой сборке, но главная доминанта — это огромная благодарность … всем тем, кто работал над картиной. Они смогли перенести на экран душу нашего романа».
Марина Дяченко: « «Ритуал» здорово изменился на пути от книги к экрану. Для нас это происходило поэтапно, шаг за шагом. С нашей точки зрения, сейчас история рассказана по-другому, но это всё та же история о любви, которая невозможна».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
По мнению авторов, экранизация удалась. Как их давний читатель, я очень рад этому, поскольку мне фильм также очень понравился. Любое вторичное произведение рассматривается прежде всего в сравнении с первоисточником, с оригиналом. Замечательно, что здесь оно получило не только предварительное благословение, но и последующую столь высокую оценку супругов Дяченко. Это действительно редкое явление в кинематографе.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
К сожалению, «Он – дракон» не смог избежать менее очевидного и более пошлого сравнения. Я говорю про серию фильмов «Сумерки». Ну что же, от этого тоже никуда не деться. Считаю сходство двух этих фильмов чисто внешним, поскольку внутренне они различаются кардинально. Чем именно? Укажу лишь самое, по моему мнению, значимое. Вампир – олицетворение модной концепции «доброго зла», он убивал, убивает и нуждается в убийстве людей, даже если впоследствии решил себя сдерживать. Арман рождён из пепла сожженной отцом-драконом девушки, но сам он не убийца и людьми не питается. Эдварда никак нельзя назвать юным, он личностно развитее и несопоставимо опытнее Беллы. Отношения Армана и Мирославы равны, они оба дети, взрослеющие вместе и благодаря друг другу. Мирослава не мечется между экзотичным красавцем драконом и героическим брутальным витязем, не встречается по-современному то с тем, то с другим, не пробует ухажёров «на вкус» и не взвешивает их достоинства и недостатки для того, чтобы сделать окончательный выбор. Наконец, у Мирославы отсутствует современный страх перед беременностью, она рожает ребёнка, и это для неё естественное продолжение и следствие любви. Моё мнение – «Он – дракон» никак нельзя назвать русскими «Сумерками».
***
Сергей Дяченко: «Когда мы обсуждали подходы к сценарию, то, кроме славянского мира, произошло очень важное изменение».
Марина Дяченко: «В фильме есть эпизоды, которые меня просто заворожили. Зацепили подлинной эмоциональной привязкой к настоящему мифу, а миф — это жуткая штука. Память о нем сидит в подсознании у каждого из нас, и, если вылезет из-под будней только краешек этого древнего и жуткого, сразу побегут мурашки по коже».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Вот для чего в фильме появился посыл к славянским народным сказкам. Именно посыл, который не делает, да и не может сделать из современного фильма эту сказку, даже в лубочном её варианте. В романе «Ритуал» использовалась средневековая европейская литературная легенда (принцесса-дракон-рыцарь, похищение-квест-освобождение), здесь на неё наложилось мифологическое жертвоприношение в культурном поле страны и народов, в которой и для которых были написана книга и снят фильм («невеста» Ящера, человеческое жертвоприношение). Мурашки по коже побежали не у одной Марины Дяченко! Сценаристы – молодцы, всколыхнули генетическую память. Более того, я не вижу в фильме ставшего привычным до обыкновенности надругательства над русскими (славянскими) культурой и сказками. Над сказкой здесь не глумятся смеха ради, не подменяют в ней ни моральную составляющую, ни поучительную. Мирослава – лишь младшая дочь, а Игорь – далеко не единственный потомок героя. Старшая, Ярослава, уже отказала Игорю. Почему, впоследствии становится ясно всем: Игорь не достоин славы своего рода, он его позорит, и сам брак для него лишь средство стать князем. Отказала старшая княжна – тут же посватался к младшей. Кормчий тоже происходит из рода драконоборца. Он двоюродный старший брат Игоря, «дядька», зрелый мужик, богатырь, и на исусика-Игоря или на маугли-Армана не похож ни внешне, ни внутренне. Он цельный, добрый, сильный, честный, совестливый, ответственный и немногословный. Он до последнего пытается направить на путь истинный младшего родственничка, а после своей рукой карает его при честном народе. Они с Ярославой любят друг друга, и лишь давнее обещание заботиться об Игоре отнимает у него возможность самому посвататься к любимой. Именно Кормчий-богатырь и Ярослава-царевна традиционные сказочные персонажи, именно они женятся и наследуют трон. Это показано не смотря на то, что история в фильме и книге совсем про другое – про любовь, которая невозможна. Никакого искажения исконных образов Добра и Зла, никакой подмены не произошло. Сказка осталась нетронутой, она в стороне и на своём месте, развивается параллельно фантастической любовной истории Мирославы и Армана. Традиции отдана дань уважения путём введения вторичной ветви сюжета. Это дорогого стоит при лимитированном времени кинематографического произведения.
***
Сергей Дяченко: «… Произошло очень важное изменение с образами героев. В романе это тоже была история первой любви, но более зрелых людей, истосковавшихся в своем одиночестве. В фильме это самые первые пробуждения чувств у очень юных людей. Это то, через что проходит каждый из нас».
Марина Дяченко: «Кастинг нас устраивает чуть более, чем полностью. Матвей Лыков — совершенно точно не человек. Он инопланетянин или заколдованный зверь, которого не хочется расколдовывать, он хорош и так. … Мария Поезжаева … очень искренняя и обаятельная. … Княжна Мирослава, казалось бы, просто девушка, хоть и княжна, просто ребенок, хоть и замуж выходит. Любая может поставить себя на ее место. И пережить вместе с ней все приключения в логове дракона».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Крупные цитаты, но считаю их необходимыми.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Мирослава действительно просто девчонка из средней школьной параллели и никак не тянет на русскую сказочную красавицу. Она девушка-ребёнок, непосредственный и действительно живой представитель современной культуры. Маша и Медведь, в данном случае Дракон. Помимо озвученного авторами изменения возраста героев, в фильме также оказались смещены гендерные акценты. Супруги Дяченко славятся тем, что в своих книгах равноценно и правдоподобно показывают персонажей обоих полов, но в фильме этого нет. Здесь показано женское становление личности и женский вариант инициации, взросление девочка-девушка-женщина (жена и мать). В заслугах фильма и то, что, в отличие от многих и многих голливудских и российских фемина-фильмов, мужчины в нём не осмеяны и не сведены до уровня бесполезных несамостоятельных ничтожеств. Мужчины – причём настоящие – есть, но они и их действия преимущественно остались на втором и третьем планах, поскольку не важны для сюжета. Я лично не вижу ничего страшного или оскорбительного в этом. Есть фильмы «для мальчиков», так почему нельзя быть фильмам «для девочек»?
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Арман тоже не вписывается в традиционный образ чудовища из «Аленького цветочка», «Финиста – ясного сокола» или «Седого медведя», и проблемы у него совсем другие. Он куда ближе к образу оборотня из современных литературы и кинематографа, чем к любому из сказочных персонажей. Узнаёте страдальца из любого произведения жанра «ужас»? Первый раз случайно перевоплотился, наломал дров и испугался содеянного, теперь сидит в полнолуние в подвале на цепи и отчаянно мечтает стать человеком. Оборотничество воспринимается им как проклятие, а не развлечение «побегать-полаять».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм полон крупных планов поджарого торса Армана и Мирославы в свободно висящей ночнушке, но в этом я не усматриваю ничего вызывающего. Позирование и танцы – не более чем режиссёрский ход для привлечения юных зрительниц. Типаж для любования выбран удачно. Это экзотичный и романтический чужак с лицом в два раза уже, чем у большинства девочек, процентом жира не более 8 и мускулами, как верёвки. Непривычная даже для нашей средней полосы (молчу про Сибирь) мужская внешность! Она объясняется тем, что Матвей работает моделью во Франции. Отец его, кстати говоря, играл Казанову в российском криминальном сериале и также пользовался большим успехом у дам. Никакого намеренного соблазнения со стороны дракона я не вижу – он так живёт и так ходит на своём чудо-острове, а Мирослава с собой чемодан нарядов прихватить элементарно не успела, извините. Сухой мужской торс, жилистые руки и ноги, мирославины худенькая котёночья спинка, жалобно торчащие коленки, хрупкие локотки и ключицы могут показаться кому-то навязчиво сексуальными? Вы серьёзно? Эрос присутствует, конечно, но это лишь идиллическое и, подчёркиваю, платоническое изображение первой любви. Всем сомневающимся предлагаю вспомнить фильм «Голубая лагуна» 1980 года. В «Он – дракон» как раз таки отсутствует навязчивое софт-порно шоу современного ТВ и MTV. Если объяснить на пальцах и на них же посчитать, то не демонстрируются через одежду и без неё половые органы, грудь и ягодицы, не используются приглашающие к соитию позы, нет имитирующих половой акт движений «танца», нет намёков на оральный секс и садо-мазо унижение, нет даже секундных кадров-непристойностей диснеевских мультфильмов. Вместо ставшей уже привычной пошлости – счастливая первая любовь, рождение ребёнка и создание семьи при сохранённой связи с родителями.
***
Сергей Дяченко: «Меня лично особенно потряс финал картины. Такого катарсиса я не испытывал уже давно».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Я тоже в восхищении от финала, но катарсис смог испытать не один, а целых три раза подряд.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм я вижу как в основном удачную попытку соединения мифологической волшебной сказки и литературы, традиции и современности. Мирослава, Арман и Игорь персонажи литературные и современные, а Кормчий и Ярослава – сказочные и традиционные. Соединены они, как водится, любовными отношениями. Сюжет ведут два совмещённых на Игоре любовных треугольника: основной (Игорь-Мирослава-Арман) и второстепенный (Игорь-Ярослава-Кормчий). Ярослава предпочла Кормчего – восторжествовало Добро, Мирослава предпочла Армана – восторжествовала Любовь. Зло было наказано и в традиционной, и в современной системе координат. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Интересна борьба драконьей и человеческой сути в личности Армана. Он ведь не просто дракон, он дракон-оборотень. Оборотничество как соединение звериного и человеческого, инфернального и божественного. Внутренний раскол, конфликт и борьба этих двух начал прекрасно показаны в фильме. В романе «Ритуал» было ещё одно чудовище-оборотень, обитатель морской бездны. Оно, в отличие от Армана, природным противником которого и являлось, раздвоением личности не страдало. В фильме второго монстра нет (если не считать таковым Игоря), но зато появилось прямо-таки христианское схимничество Армана, который годами затворяет зверя в себе и в горе, чтобы тот не вырвался на свободу и не причинил никому зла. Мирослава, полюбив не чудовище, а мальчишку, спасла пробудившуюся, ранимую и одинокую человеческую душу существа, изначально лишь наполовину являющегося человеком. Полного снятия чар, как в «Аленьком цветочке», не произошло, но оно и не требуется в данной системе координат. Арман сохранил способность перевоплощаться в дракона, но уже подконтрольно, и теперь он человек с волшебными способностями. Это доказывается рождением девочки естественным путём вместо обычного «клонирования сожжением» мальчиков. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Очень важен также сюжетообразующий конфликт-противопоставление истинного и кажущегося злодеев: Игоря и Армана внешне, Ритуального и Человеческого в душах Армана и Мирославы внутренне. Первый до последнего выглядит героем, Арман и Мирослава по наследству и незаслуженно получают все возможные тумаки, хулы и шишки. Образ Игоря достаточно прост и одновременно сложен, он отыгрывает роль свадебного генерала или, скорее, чучела Масленицы на чужом празднике жизни. Всё в фильме сделали за него Кормчий и Арман, без них он не нужен. Игорь выступает олицетворением пустого Ритуала, изжившего себя за давностью лет по причине изменившихся условий. Это робот, запрограммированный двумя основными директивами: дракон должен быть убит, принцесса должна выйти замуж за героя. Живые души Армана, Мирославы, а также Кормчего и Ярославы спасены, мёртвый Ритуал повержен. Катарсис.
облако тэгов
