В этой рубрике публикуются материалы о литературе, которая не относится к фантастической: исторические романы и исторически исследования, научно-популярные книги, детективы и приключения, и другое.
Об этом романе написаны километры скучной, однообразной критики. А роман-то интересный, многоплановый, и не хочется писать о нём так, как написаны те километры. Да я так и не умею. Поэтому получите, пожалуйста, вот это. И распишитесь.
Не будучи поклонником Симона Петлюры, я всё-таки хочу начать эти свои беглые и поверхностные заметки о романе «Белая гвардия» с поистине петлюровской шпильки в адрес его Автора. Несколько цитат:
гл. 6 — «бррынь-брр-рынь» — так звенит звонок при открывании двери в магазин;
гл. 8 — «...бух... бу-бу-бу...» — это стреляют пушки;
гл. 8 — «Ти-у... пи-у... слухаю! еи-у... ти-у...» — это телефоны и реплика телефониста;
гл. 8 — «Фью... ах! Ах, тах, тах!» — «засвистал и защёлкал весёлым соловьём всадник у прапора.»
гл. 8 — «Арррррррррррррррррр-па-па-па-па-па! Па! Па! Па! рррррррррррррррррррр!!» — звук пулемётов полковника Болботуна, полк которого вступает в Город;
гл. 9 — «Др-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р...» и через три строки «Дррррр...Ти...Ти...ти...ти...» — тоже пулемёты, но с обоих сторон (перестрелка), «жидкая трескотня пачками» передана с помощью чёрточек;*
гл. 10 — «Вра... вра... вра... вра... вра... вра... вра...» — «кипуче забарабанил пулемёт на Печерске».
Зачем всё это звуковое сопровождение в стиле Джона Адамса или Эдисона Денисова? Почему-то об этой стилистической особенности романа нет ни слова в «Булгаковской энциклопедии» в статье «Язык и стиль». Вроде бы и литература совсем не детская, там эти изыски ещё можно было бы с горем пополам оправдать. Хорошо, что Льву Толстому не пришло в голову воспользоваться таким приёмом для усиления эффекта присутствия читателя в описываемых им сражениях. Да, читатель за полвека, прошедших со времени появления «Войны и мира», сильно измельчал, но дозволительно ли писателю идти к своему читателю таким странным путём, т. е. опускаясь до его уровня? И как соотнести эти упражнения с известным публичным высказыванием писателя: «После Толстого нельзя жить и работать в литературе так, словно не было никакого Толстого...То, что было явление Льва Николаевича Толстого, обязывает каждого русского писателя после Толстого, независимо от размеров его таланта, быть беспощадно строгим к себе. И к другим.»
Приведённые примеры демонстрируют существенное различие между стилями Булгакова и Толстого, но есть и пример сходства, причём в отрицательном смысле. Я имею в виду постоянное навязчивое упоминание цвета волос Елены Турбиной**. Снова несколько цитат. «Елена раздвинула портьеру, и в чёрном просвете показалась её рыжеватая голова.» «Елена рыжеватая сразу постарела и подурнела» (здесь эпитет «рыжеватая» особенно неуместен). «Как Лиза «Пиковой Дамы», рыжеватая Елена, свесив руки на колени, сидела на приготовленной кровати в капоте.» «...без чего не может существовать ни в коем случае даже такой блестящий брак между красивой, рыжей, золотой Еленой и генерального штаба карьеристом...» (отсутствие слова «рыжей» нисколько не повредило бы этой фразе). «...он подошёл к важной рыжеватой Елене, и при этом глаза его беспокойно бегали.» «Анюта ... и Елена, растрёпанная, рыжая, подымали Турбина и снимали с него ... рубаху...». «Елена не раз превращалась в чёрного и лишнего Лариосика ... и вновь возвращаясь в рыжую Елену, бегала пальцами где-то возле лба...». «Седьмая — себе. Еленка рыжая и Николка. Кончено. Будут мучить. Погоны вырежут. Седьмая себе.» (даже спасаясь от погони и готовясь к смерти, Алексей вспоминает, что сестра рыжая!). Очевидно, что у Булгакова были веские основания, чтобы так и не прийти никогда к окончательному выводу о том, какой же всё-таки роман у него получился — сильный или слабый***. А он попросту противоречивый, местами сильный, местами слабый. Вот же сильнейшая сцена, возможно, самая лучшая в романе — молитва Елены за брата, причём на пианино лежат ноты каватины Валентина «Я за сестру тебя молю». Это и не молитва вовсе, а просто просьба не отнимать у неё, потерявшей только что мать и брошенной мужем, ещё и брата. Елена мысленно произносит речь, которую можно уподобить защитительной речи адвоката. Она просит Богоматерь умолить Сына, чтобы сотворил чудо, и ссылается на смягчающие обстоятельства: «Слишком много горя сразу...», «Посмотри, что делается кругом.», «Может быть, мы люди и плохие, но за что же так карать-то?», «Идут твои дни, твой праздник...». И умиравший, не оставивший никакой надежды тройке очень опытных врачей (Булгаков сам врач, видел умирающих от тифа, и даёт описание больного Алексея именно, как находящегося почти в состоянии предсмертной агонии), брат ожил как раз в тот момент, когда Елене показалось «что губы на лике, окаймлённом золотой косынкой, расклеились, а глаза стали такие невиданные, что страх и пьяная радость разорвали ей сердце.»**** Этот эпизод романа в сущности прекрасная агитация за веру, за силу молитвы, в каких бы выражениях она ни произносилась. Это и не удивительно, ведь написаны эти строки внуком священника и сыном профессора духовной Академии.
Пару-тройку слов на тему слона из мухи. Хотя слово только одно, а сколько за ним всего просматривается! Слово это — имя, а имя — Явдоха. Девушка, явившаяся Василисе, как небесное видение, прекрасная, как Аврора с картины Бугро. Это украинский аналог русской Евдокии. В России она звалась бы Дуняшей. Не почувствовать контраст невозможно, и свидетельствует он о глубинной ментально-эстетической разобщённости так называемых «братских» народов. И эта разобщённость, давно замеченная врагами России, сейчас используется на всю катушку, на раскрутку которой понадобилось всего лишь 5 млрд. долларов и... несколько коробок печенья. Мог ли не чувствовать этого Михаил Афанасьевич? Случайно ли дал он своей красавице имя больше подходящее дочери дракона? Разумеется, я отдаю себе отчёт в том, что с точки зрения моих оппонентов для дракона больше подошло бы имя Евдокия. Тут и поспорить можно, но только оставаясь в рамках приличий, и, конечно же, не следует рыть окопы и открывать огонь.
Теперь несколько совсем уж мелких замечаний. Мне был очень интересен быт героев романа, их повседневная жизнь. Неплохо было бы встретить в магазине книгу «Повседневная жизнь киевлян в 1918 году», но такая книга пока не написана. Из булгаковского романа мы можем узнать, что Турбины живут в семикомнатной квартире и у них отличная библиотека. В общем, средний класс. Чем питаются, Автор не сообщает (очень кратко приводится только то, чем Ванда угощает Карася, и это впечатляет, есть даже шустовский коньяк*****), но зато называются некоторые напитки — это немецкое белое вино и водка, причём водки столько, что Мышлаевский (очень даже не дурак выпить, а, скорее, наоборот — дурак) советует смачивать ей щётку при вытирании пыли. Кстати, с этой неординарной личностью связано интересное обстоятельство, а именно то, что в портрете Воланда (на минутку прошу перейти в другой роман Булгакова) отсутствует описание его носа — важнейшей части лица этого господина, особенно если вспомнить о занимаемой им высокой должности. А нос Воланда невозможно представить без горбинки, пусть не такой внушительной, как у герцога Урбинского с портрета работы Пьеро делла Франческа, но достаточно заметной. Такой, например, какую имеет нос Мышлаевского. Если учесть, что у Виктора Викторовича глаза тех же цветов, что и у Воланда (у Мышлаевского зелёный глаз правый, у Воланда — левый), то полное отсутствие носа в портрете Воланда получает естественное объяснение — слишком заметное сходство Мышлаевского с дьяволом было бы творческим просчётом. Но закончим с напитками. Не брезгует белая гвардия и кофейком. И, если считать этих офицеров обычными с точки зрения физиологии людьми, то кофе в Городе какой-то странный, что однозначно вытекает из следующей сценки: «Всё кончено! О, как я измучен... — полковник Щёткин удалился в альков и там уснул после чашки чёрного кофе, изготовленного руками золотистой блондинки.» Кофе, как снотворное??
По мере чтения романа замечаешь, что Автор совсем ничего не говорит о причинах революции, за исключением общего утверждения о наличии в обществе классового антагонизма. Но, всё-таки не совсем ничего, правда, доходит это не сразу. Где живёт у Турбиных горничная Анюта? Сказано коротко и прямо: «Мышлаевский, оголив себя до пояса в заветной комнате Анюты за кухней, где за занавеской стояла колонка и ванна, выпустил себе на шею и спину и голову струю ледяной воды...». Хозяева и гости, стало быть, принимают ванну в комнате горничной. Слава Б-гу, за занавеской. Вот ещё одна правдивая сценка — когда Лариосик складной кроватью защемил Николке руку, Николка, освободившись «молча кинулся в кухню, и там Анюта пустила ему на руку, по его распоряжению, струю холодной воды из крана.» Даже и тут без служанки не обойтись, хотя можно было открыть кран другой не повреждённой рукой. Ну сколько же могло продолжаться это давно отменённое крепостное право?
Несколько слов о загадках, которые не сумел разгадать. И Елене, и Николке точно известно (разговор об этом приведён без недомолвок и письмо Коля читал), что телеграмму в 63 слова отправила лариосикова мама на имя Елены. Почему же, когда эта телеграмма, путешествовавшая больше недели (от Житомира), наконец, доставлена, Елена извиняется перед Ларионом за то, что начала её читать? А Николка чуть позже думает, что телеграмму отправил сам Лариосик. У меня нет никаких предположений о причине этой водевильной путаницы, вполне, впрочем, безобидной. Допускаю, что эти нестыковки допущены Автором сознательно, слишком уж много места уделено этой телеграмме.
Ещё загадка, куда более значительная. «Абажур священен. Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности. У абажура дремлите, читайте — пусть воет вьюга, — ждите, пока к вам придут.» Тальберг бежал... и был прав, что не стал ждать, когда за ним придут, как это делали сотни тысяч самых разных людей в двадцатых, тридцатых, сороковых годах — те самые сотни тысяч, додремавшие до того, что за ними «крысьей побежкой» пришли и превратили их в мучеников, нашедших свой конец кто в Бутове, кто в Левашове, кто на Соловках, кто в Колымском и в других подобных краях. Это для вас ваш абажур священен, а приходящим «крысьей побежкой» незваным гостям плевать и на вас и на ваши священные абажуры. Большего вздора, чем этот булгаковский призыв, похожий на обращение удава к сообществу кроликов, мне в литературе не встречалось. О чём думал человек, написавший этот бред? Не было ли стыдно ему, дожившему до весны сорокового года, за эти слова?
Несмотря на все очевидные минусы, роман оставляет неизгладимое впечатление и никогда не будет забыт. Автор ещё не вошёл в полную силу, он в творческом поиске, который вскоре приведёт к созданию одного из величайших произведений русской и мировой литературы — роману «Мастер и Маргарита».
*) В первой р-последовательности 18 букв, во второй 20, в третьей 12, в четвёртой 5. Почему именно столько, не больше и не меньше? Как Булгаков определял, где нужно остановиться? Насколько это было для него важно? Чертовщина какая-то!
**) С её фамилией не всё ясно. В середине декабря 1918 года она Тальберг, а через полтора месяца приходит письмо из Варшавы, откуда читатель узнаёт, что они развелись. Так что неизвестно, какая у неё теперь фамилия. Да и когда они успели развестись, если в Киеве всё это время были петлюровцы, а муж был в Варшаве (и даже нашёл там новую жену)? Может быть, это результат неудачного сокращения Автором своего романа?
С Лизой Булгаков, досконально знавший творчество Толстого, сравнивает здесь Елену не с бухты-барахты. И "Пиковая дама" это просто маскировка. В действительности Булгаков имеет в виду княгиню Болконскую; о том, как обращается с ней Лев Николаевич я писал в своём эссе о романе "Война и мир". Как обращается? А точно так же, как Михаил Афанасьевич со своей Еленой.
***) См. статью «Белая гвардия» в «Булгаковской энциклопедии».
****) Красивая формулировка, вот только вместо слов «пьяная радость» лучше бы прозвучал «восторг».
*****) Главный приз на всемирной выставке в Париже в 1900 году.
Вместо пропущенного в октябре анонса новинок — двойная порция. Под иными небесами Земноморья парят царственные драконы Ле Гуин, всё ближе колесо времени, готовящееся начать разгон, всё дальше в чёрные зимние леса уходят бродяги Севера.
В этом томе впервые для отечественного читателя представлено полное собрание историй о Земноморье классика современной фантастики американки Урсулы Ле Гуин.
Кроме уже известных произведений, в сборник вошли ранее не публиковавшиеся на русском рассказы «Дочь Одрена» и «Свет домашнего очага», а также эссе писательницы и её тексты, сопровождающие и комментирующие издание. Книга богато иллюстрирована американским художником Чарльзом Весcом, прославившимся своими иллюстрациями к графическому роману Нила Геймана «Звёздная пыль», по которому режиссер Мэтью Вон поставил одноимённый фильм.
В предыдущем томе антологии отечественной фантастики упоминалось, что книга эта «как бы водораздел между поколениями — поколением тех, кто начинал ещё при Ефремове, и поколением новой волны, молодых на ту пору авторов, вышедших из „шинели“ братьев Стругацких». Эту новую волну друзья и ценители фантастики между собой назвали «четвёртой».
По преимуществу это авторы на ту пору (начало 1980-х — начало 1990-х) относительно молодые, возраст большинства едва перевалил тридцатилетний рубеж, а некоторые были ещё моложе. Это были люди амбициозные, верили в свою литературную правоту, остро воспринимали переменчивую действительность и откликались на перемены оперативно. Киевлянин Борис Штерн, волгоградцы Евгений и Любовь Лукины, петербуржцы Вячеслав Рыбаков и Андрей Столяров, москвич Владимир Покровский, красноярцы Андрей Лазарчук и Михаил Успенский, начинавший в те годы молодой писатель-алмаатинец Сергей Лукьяненко... Мы видим: география охватывает почти всю страну, тогда ещё цельную. Ныне имена эти прочно закрепились на литературной карте фантастики, и мы рады вам представить в нынешнем томе выборку из их лучших произведений той эпохи бури и натиска.
Оформление обложки и иллюстрация на обложке Сергея Шикина
Иллюстрации Владислава Шикина
Составитель Александр Жикаренцев
От издательства
К сожалению, несмотря на долгие поиски, мы так и не смогли разыскать наследников писателя Виктора Жилина. Поэтому извещаем: если кому либо из читателей известны место их проживания или какие-нибудь контакты с ними, пожалуйста, сообщите нам по электронной почте (avtoram@azbooka.spb.ru) или по телефону (8 812 327 0455).
1 280 страниц
Дата готовности: 19 декабря
Это все чисто фантастические книги ноября. В ближайшее время ожидаются:
— в серии "Звёзды новой фантастики" — Кристофер Руоккио "Пожиратель Солнца. Книга 1. Империя тишины";
— в серии "Звёзды новой фэнтези" — Роберт Джордан "Колесо Времени. Книга 1. Око Мира", Брендон Сандерсон "Легион" и Глен Кук "Множество смертей Чёрного Отряда".
Другие жанры
Александр Дюма «Виконт де Бражелон, или Ещё десять лет спустя» (том 1, том 2)
Аннотация:
«Виконт де Бражелон, или Ещё десять лет спустя» — заключительная часть серии романов о трех мушкетерах. И вновь от верных друзей зависит судьба Франции, вновь короля подстерегают враги, сторонники кардинала готовят заговор, и загадочный человек в железной маске вот-вот узурпирует королевский трон. Читателя ожидают невероятные приключения любимых героев (схватки, дуэли, преступления страсти, хитроумные придворные интриги), к которым теперь присоединился сын Атоса — виконт де Бражелон.
Впервые в России роман сопровождается иллюстрациями чешского художника Станислава Гудечека.
Перевод с французского
Руководитель проекта Александр Лютиков
Оформление обложки Сергея Шикина
Иллюстрации в тексте и на вклейке Станислава Гудечека
«Египтянин» (1945) — исторический роман финского писателя Мика Валтари (1908–1979), ставший бестселлером во всем мире и переведенный более чем на тридцать языков мира.
Мика Валтари сумел создать произведение, которое привлекает не только захватывающими сюжетными перипетиями и достоверным историческим антуражем, но и ощущением причастности к событиям, происходившим в Древнем Египте во времена правления фараона-реформатора Эхнатона и его царственной супруги Нефертити. Эффект присутствия достигается во многом благодаря исповедальному характеру повествования, так как главный герой, врач Синухе, пишет историю своей жизни только «для себя и ради себя само го». Кроме того, в силу своей профессии и природной тяги к познанию он проникает за такие двери и становится посвященным в такие тайны, которые не доступны никому другому.
Перевод с финского Владимира Богачёва (свитки I, II, III, гл. 1), Лауры Виролайнен (свитки III, гл. 2–6, IV–IX), Елены Каменской (свитки X–XV)
Джеймс Оливер Кервуд — известный американский писатель, охотник, путешественник и натуралист. Его книги стоят в одном ряду с «Зовом предков» и «Белым Клыком» Джека Лондона и «Рассказами о животных» Эрнеста Сетона-Томпсона. Темы, сюжеты и персонажи произведений Кервуда ведут свое происхождение из глухих таежных районов Северной Канады и Аляски, в странствиях по которым автор провел значительную часть жизни.
В настоящее издание вошли самые известные романы Кервуда. Впервые в России произведения сопровождаются иллюстрациями прекрасного чешского художника Станислава Лолека. Два романа — «Ба-Ри, сын Казана» и «Молниеносный» — печатаются в новом переводе.
Перевод с английского Анастасии Бродоцкой, Ирины Гуровой, Нины Дехтеревой, Елены Матвеевой, Владича Неделина
Иллюстрации Станислава Лолека
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Валерия Гореликова
Составитель Александр Лютиков
В оформлении обложки использован фрагмент картины Филипа Гудвина «Воющий волк» (1906)
Внимание! Даты готовности изданий, указанные в анонсе, не равняются датам появления книг в продаже! В сроках появления новинок возможны изменения. Ссылки на интернет-магазины будут появляться по мере появления книг из обзора в продаже.
http://ic.pics.livejournal.com/e_bath/120..." alt="Борис Соколов. Булгаков: Мастер и демоны судьбы" title="Борис Соколов. Булгаков: Мастер и демоны судьбы">
Публицист, историк и литературовед, доктор филологических наук Борис Соколов является преданным поклонником и неутомимым исследователем жизни и творчества Михаила Булгакова. Классификаторы булгаковедения (есть такое отдельное направление в литературоведении) относят Соколова к стану «прототипистов», которые при изучении произведений уделяют особое внимание на оставленные автором в тексте подсказки, отсылки или прямые указания на происходившие в его время исторические события или реально существовавших современников. Прототиписты исследуют связи между между объективной реальностью и созданной писателем литературной вселенной.
Борис Соколов является одним из самых известных булгаковедов-прототипистов, да и не самой последней фигурой в булгаковедении вообще. Во всяком случае, он первым в нашей стране защитил докторскую диссертацию по Булгакову (филфак МГУ, 1992), написал с десяток книг (среди которых и впечатляющая «Булгаковская энциклопедия», пережившая три издания – каждое последующее всё более полное) и около полусотни статей, посвящённых Михаилу Афанасьевичу.
К 125-тилетию писателя в издательстве «Эксмо» вышел новый труд Бориса Соколова – внушительный том (как по объёму, так и по замыслу) «Булгаков. Мастер и демоны судьбы». На сегодняшний день это, похоже, самая подробная биография Булгакова из доселе изданных. Том увеличенного формата (170х240 мм) объёмом более восьми сотен страниц представляет собой последовательный рассказ о жизни Михаила Булгакова, его взрослении, превращении из одарённого ребёнка в талантливого писателя и драматурга, Мастера. Книга делится на восемь глав, в которых рассказывается о детстве писателя, его врачебной практике, испытаниях в годы гражданской войны, «кавказском» периоде жизни, журналистском опыте, работе в театре драматургом и режиссёров, самая большая по объёму глава – седьмая – ожидаемо посвящена главному роману классика.
Соколовым проделана просто космическая работа по воссозданию всего жизненного пути Михаила Булгакова. В один том собрано множество свидетельств, воспоминаний родственников, сослуживцев, однокашников, соседей и коллег писателя. Как «Мастер и Маргарита» для Булгакова, книга «Мастер и демоны судьбы» является для Соколова главным опусом. И приятно, что читается такой труд легко, написан он просто, при этом автор старается обходиться без лишнего фантазёрства, когда находит те или иные отголоски реальной жизни писателя в его художественных произведениях, опираясь на конкретные свидетельства, выстраивая логические взаимосвязи. Это не постмодернистская, а модернистская книга, в чём главная её прелесть. Именно такими и должны быть биографии: не иллюстрациями к идеям их авторов, а описанием жизни своих героев.
Не знаю, насколько эта книга будет интересна людям, профессионально изучающим творчество Булгакова, но мне, как простому читателю, знакомому лишь с литературными произведениями писателя, не вникавшему особенно в его биографию, читать книгу было очень интересно. Множество собранных сведений создают подробную и достоверную картину тех времён, в которые жил и творил Булгаков. Рекомендую книгу всем, кто любит или просто интересуется его творчеством.
ПС. Есть лишь один недостаток у этой книги – в ней мало фотографий, всего две вклейки по четыре листа, и половина из них уже общеизвестна и широко доступна любому. Зато малое количество фотоматериалов искупается огромным количеством текстовой информации – вот уж, точно, здесь есть, что почитать.
облако тэгов
Минск: 
