Вот случай!..
До сих пор мне все как-то не удавалось оценить круг читательских предпочтений нашего фэндома. Все доселе проводившиеся опросы были узки, а значит не репрезентативны. Скажем, в голосовании на присуждение читательского приза, ныне названного «Великое кольцо», участвовало всего 90 человек. «Маловато будет!» Естественно, такой опрос мнения широких фэн-кругов отражал... м-м-м... в неполной мере.
Но вот ситуация на переломе — в опросе на лучшие фантастические произведения 1988 года приняли участие уже порядка двухсот человек. И сразу же по получении результатов сего опроса я понял, что час настал и желаемый материал наконец-то в моих руках. На это ясно указывал тот факт, что упомянутые результаты мне чем-то не понравились. Возникла в душе этакая смутная неудовлетворенность.
Вот, скажем, лучшие советские повести и романы 1988 года. О судьбе первых мест можно было не гадать — первое и второе места были зарезервированы за «Улиткой на склоне» и «Отягощенными Злом...» изначально. Но весь дальнейший список имеет вид слегка недоумительный. Я, например, на третье место в списке прочил роман Евгения Замятина «Мы». Однако, к моему удивлению, обнаружил я его лишь на шестом, а выше него в списке поднялись, простите за выражение, две «укатайки» и один, пардон, «эспандёр».
(Терминологическая справка. «Укатайка» — произведение, которое пишется с несерьезной целью. Не путайте с несерьезным произведением — их-то как раз очень часто пишут с серьезными намерениями! А «эспандёр» — это рассказ, который автор растянул до размеров эпопеи. Терминология моя, к литературоведению отношения не имеет, но если кому покажется удобной — пользуйтесь на здоровье).
Первая «укатайка» — «Звездочка-во-Лбу» Ольги Ларионовой (3-е место). Ольга Николаевна как на духу поведала читателям историю создания этой «оперы» в «Уральском следопыте» (№ 4, 1989). Не откажу себе в удовольствии процитировать: «Такое, вероятно, бывает у безудержных вралей — такое было и со мною: сама удивлялась, как здорово подделываюсь под стиль, который мне казался соответствующим «космической опере» и который шокирует критиков, принимавших его за чистую монету...»
Браво, Ольга Николаевна! За что мы Вас, в частности, любим — так это за чисто фэнское отношение к фантастике. Редко встретить профессионала, столь увлеченно работающего для собственного удовольствия — ведь «Чакре...», как вы сами говорили, публикация никаким боком не светила... Но вот, опубликована — и даже переплюнула Замятина! Представляю Ваше, Ольга Николаевна, удивление: вряд ли Вы подозревали в советских фэнах настолько хороший вкус!
На четвертом месте в списке у нас стоит «эспандёр» — роман Кира Булычева «Посёлок». Для непосвящённых: упомянутый роман — продолженная до смерти повесть «Перевал», давно и сердечно мною любимая. Автор счёл нужным прикрутить к повести вторую часть. Вы никогда не пробовали привязать к шее пудовую гирю и поплавать с нею брассом? Говорят, очень мешает. Вот и с «Поселком» та же история. Продолжение написано лихо, с размахом, со щемлением в груди и напрошенной слезой. По сравнению со второй частью романа жухнут все «Три мушкетера» и «Пять недель на воздушном шаре». От грохота читательских оваций сходят лавины в Гималаях и великий режиссёр современности Питер Фляйшман умоляет коленопреклоненно о праве на экранизацию, рыдая и угрожая самоубийством первого встречного.
Всё это хорошо. Всё это прекрасно. Было бы. Если бы эта вторая часть не была столь похожа на гирю, повешенную на шею первой части...
«Укатайка» № 2, обошедшая а глазах фэнов роман Замятина, — «Экспедиция в преисподнюю» С. Ярославцева. Сделаем вид, что мы не знаем, кто скрывается под этим псевдонимом (хотя «Советская библиография « давно уже сие разболтала) и поудивляемся вместе с автором: и что это нами в этой повести читатели, кроме раздаваемых направо и налево литературно-пародийных затрещин? Неужели там еще что-нибудь есть?..
Перейден к списку «малой формы» (рассказ, новелла). Здесь в лидеры вышел рассказ Андрея Столярова «Изгнание беса», с чем мы Андрея Михайловича и поздравляем. Этот успех вовсе не удивляет. Удивляет другое.
Удивляет, скажем, то, что рассказ Логинова «Страж перевала» (3 место) обошел рассказ того же автора «Ганс-Крысолов» (4 место). Единственное, что могло «вытянуть» поверхностного «Страха...» — фэнтезийный антураж, для нас пока непривычный, а потому и заслуживший столь широкое одобрение масс. И даже энтузиазм. Увы, этот энтузиазм волной перехлестнул через действительно достойные вещи — того же «Крысолова», превосходный рассказ Рыбакова «Люди встретились», удивительную миниатюру Лукиных «Инженер дома» (соответственно 6-е и 10-е место). Массы эти рассказы просто не восприняли. Они, действительно, далеко не демократично написаны, а средний фэн экспериментов вообще не уважает (свидетельство тому — «крах» сюрреализма: абсурдистская повесть Анатолия Гланца «Будни Модеста Павловича» и притча Рыбакова «Ветер и пустота» заняли каждый в своем списке весьма и весьма невысокие местах
Ну да ладно. Переходим к переводным произведениям. Картина здесь на удивление сходная: интеллектуалы явно не в почете. Кто бы мог подумать, что боевик Желязны и роман ужасов Кинга смогут обойти «Скотный двор» Оруэлла? Кто бы мог вообразить, что дряхленькая «опера» Гамильтона обставит «О дивный новый мир!» Хаксли? В каком страшном сне могло присниться двенадцатое место «Замка» Кафки?!
В списке переводных рассказов тоже жуткая мешанина имен и вкусов, — настолько жуткая, что против нее и возразить-то нечего. Показательно первое место, занятое рассказом Стивена Кинга «Долгий джонт», достаточно профессионального и достаточно пустого для этого первого места.
Невольно хочется посетовать на фэнов — что ж это они, не оценили того, переоценили этого... Безусловно, о вкусах не спорят. Но мне как-то трудно удержаться от досады, ибо мою идеалистическую душу сильно огорчает то, что фэны (в массе) предпочитают коммерческие вещи социально-значимой литературе (Булычева — Замятину, Желязны — Оруэллу, Гамильтона — Хаксли), боевики — философским вещам («Весь мир в амбаре» Зеленского — «Пятому измерению» Савченко, «Мухобой» Пидорен ко — «Инженеру дома» Лукиных, «Туман» Кинга — «Сиренам Титана» Воннегуте). Отрадно, что первые строчки омского «хит-парада» по большинству категория пока — пока! — удерживают действительно достойные вещи, но все более и более заметно становится, что это исключения из общего правила. И чем больше фэнов будет принимать участие в опросах, тем меньше будет таких исключений...
Складывавшаяся тенденция отражает объективное состояние нашего фэндома. Ничего не попишешь, да, собственно, и нужно ли здесь что-то пытаться изменить? Любая попытка скорректировать результаты голосования будет смешна, как попытка отрегулировать собственное отражение в зеркале. Нужно лишь четко осознать, что результата любого подобного голосования в весьма малой степени отражает литературный уровень и художественную значимость голосуемых произведений. В верхние строчки выходит то, что больше всего нравится основной массе читателей, а нужно ли говорить — кто составляет эту основную массу?
Поэтому меня совершенно не удивляет, что наиболее сильные литературно произведения могут оказаться в низших строчках омского «хит-парада» — для них «Великое кольцо» мало, оно их душит. Другие же произведения, отвечающие всем требованиям публики, проходят сквозь сей мерный обруч, как сквозь известный спортивный снаряд, некогда именовавшийся «хула-хуп», — и, естественно, получают более почетные места. Все закономерно.
И тем более смешно выглядят попытки апологетов ВТО обвинить участников голосования в необъективности. Да массовое голосование органически неспособно выделить объективно лучшее, потому что объективность в литературе невозможна в принципе! И ради Бога, пусть это утешит тех, кто необъективностью читателей объясняет неуспех своих произведений. Если им так проще переносить комплекс неполноценности, так и пусть видят в себе непризнанных при жизни гениев...
Но как же все-таки быть с объективностью? Ведь хочется же как-то к ней приблизиться, хоть одним глазком на нее взглянуть. Неужели это невозможно?
Нет, ну почему же... одним глазком можно.
Конечно, гарантию нам даст только Время. Например, мы уверенно можем сказать, что написанные приблизительно одновременно повести Федорова «Вечер в 2217 году» (1906) и Оссендовского «Бриг «Ужас» (1913) прошли солидную проверку временем. И первая повесть эту проверку выдержала — ее помнят. А кто, кроме библиографов, помнит вторую? Но есть способ приблизиться к истине и сразу. Несмотря на то, что и «Хьюго», и «Небьюла» присуждаются с изрядной долей субъективности, мнения профессионалов и любителей изредка сходятся — а это уже серьезная заявка на объективность.
В Союзе, увы, нет премии, подобной «Небьюла». «Аэлита» присуждается не по результатам голосования, — пусть даже самого узкого круга экспертов, лишь бы голосования, — и закономерно теряет вес, будучи присуждаема чуть ли не кому попало. Все остальные призы имеют локальный характер. По сути, профессионального НФ-приза у нас нет, так что мнение самих литераторов остается загадкой. Может, критика нам поможет? Но критики НФ у нас тоже о гулькин нос...
Так что реально сопоставить результата голосования на присуждение «Великого Кольца» просто не с чем.
© С. Бережной, 1990
Фэнзор: Любител. ж-л по проблемам фантастики и фэндома (Севастополь).- 1990.- № 2 (2).- С. 84-90.
