Прилетел к Вуко вскоре после того, как тот ребёнка из краба вытащил.

цитата

В бледный рассветный час меня будит холод. Ледяной туман и влажность.
И карканье.
Большая черная птица сидит на моем мешке и дергает клювом ремешок, стягивающий горловину.
– Прочь! – приветствует она меня хриплым хамским криком. Так меня давно ничего не радовало.
– Куда же ты делся, Невермор, старая ты скотина?
– Траакт!
Девочка тоже просыпается. Я уверен, что при виде ворона впадет в истерику, но она лишь таращится из-под одеяла коровьим взглядом, полным восхищения.
– Крааб! – отзывается ворон с опаской.
– Знаю, брат, но что поделаешь?
– Трруп!
– Нет. Мы так не поступаем. Это плохо. Нехорошо. Плохая, непозитивная птица!
– Ты трруп! Крретин!

Тьма.
А из тьмы выплывает путаница корней, словно обезумевшее дерево, встающее над всей пущей. Окаменевшее дерево, увенчанное короной острых башен, донжонов, бланков и балконов. Крепость бодает небо тысячами башен, но кажется темной и пустой. Брошенной.
Но это только видимость, поскольку во встающей над страной твердыне кто-то спит.
Вокруг, в поселениях и селах, затерянных в пуще, в темноте зажигаются огоньки. В окнах мелькает свет. Слышны крики, лай и вой собак, топот множества ног. Панически бегающие в темноте люди захлопывают ставни; слышно, как они передвигают мебель, баррикадируют ворота и двери. Со стуком захлопываются деревянные люки и скрежещут засовы.
Потому что в твердыне, встающей над окрестностями, кто-то спит.
Всегда спит.
И теперь спящему снится кошмар.