Помня об одном не самом моем удачном разборе с излишней критикой и серьезностью другого фильма "Марвел", "Черную вдову" я выбираю для других целей. Не ради обнаружения каких-то нелогичностей и глупостей, а с задачей показать, что и в супергеройских спин-оффах/вбоквелах могут содержаться серьезные идеи. Притом они могут содержаться на уровне более глубоком и не самом очевидном, нежели чем другой, более стандартный идейный ряд типичных фильмов от "Марвел Студио".

Итак, пойдем по мере усложнения и углубления посылов "Черной вдовы". Самое очевидное, что сразу бросается в глаза — это более-менее стандартный набор от "Марвел", "Диснея" и большинства современных семейных блокбастеров. Во-первых, ценность семьи. Не в традиционном смысле кровных родственников, дело ясное, но тех, кто рядом с тобой и считают себя таковыми. В-принципе, тут все более чем очевидно — это и центральная сюжетная линия (от семьи-на-словах к семье-на-деле), главные герои (Наташа, ее сестра и т.д.) об этом прямо говорят, это, в конце концов, ясно демонстрируется в самой картине. Во-вторых, связанная с первой идея, это принятие своего прошлого и преодоление оного. Тут все тоже более-менее понятно. Наташа проделывает путь от простого побега от прошлого к возвращению туда и принятию ответственности — спасти не только себе, но и остальных страждущих. Все опять вполне стандартно и бросается в глаза.

Следующий уровень идей, точнее, идеи чуть посложнее. О нем говорят лишь один раз отчетливо и прямо, а во все остальное только показывают. Здесь уже работают в основном образы-метафоры для глаза, а не для ушей. И, на мой взгляд, эта идея реализована сильно и даже с долей оригинальности. Итак, "Черная вдова", кроме очевидных фем-повесток, говорит о важной сегодня проблеме сексуального рабства и торговле секс-рабынями. Действительно, а кто такие "черные вдовы", как не секс-рабыни? Девочки и девушки, собираемые со всего мира, с которыми обращаются, как с вещами, с подчеркнутой в одеждах сексуализацией, с подавленной свободой воли, которые, в т.ч., могут напрямую использоваться для сексуальных утех? Притом главный злодей не зря под конец фильма говорит, что главный ресурс мира — это девочки. Таки прямая цитата, раскрывающая не шибко сокрытый метафорический посыл картины.

И последний уровень идей, о котором я хотел сказать и вынес в заглавие эссе, это рассуждение о свободе. Кроме очередной дихотомии между картонным злодеем, который просто хочет власти над миром, и абсолютно хорошей главной героиней (пусть здесь Наташа и ее компания частично становится, из-за своего прошлого, скорее антигероями), присутствует и еще одна оппозиция, еще одна пара противоположностей. Это противоречие между порядком и хаосом, между свободой и тиранией. И мы опять-таки видим это противостояние в становлении — поначалу Наташа убегает от свободы, а ее названная мама, да и другие названные родственники, стоят на стороне необходимости, пусть и злобного, но порядка, а после главная героиня отстаивает свою и других свободу, а ее семья эту свободу также принимает. Дилемма между свободой и несвободой активно и показывается, и рассказывается. Опять же, несвободные, скованные химическими блокировщиками, "черные вдовы". Несвободные Наташа и ее семья, замкнутые в оковы происхождения, патриотизма, ложных идей и вообще судьбы. Отождествление порядка и тоталитарно-государственного зла, как за счет фигуры главного злодея и штампов о "плохих русских" (правда, отмечу, что данные клише в фильме не очень развиты, а противостояние-то происходит между русскими, которые на стороне свободы, и между русскими, которые на стороне тоталитаризма). Любопытны монологи "мамы" Наташи о том, как людям необходимо бороться со стихийностью и установить порядок, в том числе и над собой, над своим обществом. В этих словах и схожих диалоговых местах в фильме делается еще и другое отождествление — свободы с хаосом.

И вот здесь как раз содержится крайне интересный момент. По сути, перед зрителем представлено противоречивое тождество, две равновесные противоположности со своими минусами и плюсами при победе одной из них (пусть минусы условного тоталитаризма вырисовываются более отчетливо) — либо хаос свободы, либо тоталитарный порядок. Но умного, диалектического выбора (т.е. преодоление обеих крайностей в снятии противоположностей, отрицании отрицания[/b]) не случается. Ведь происходит еще одно, уже идеологическое отождествление. Свобода, пусть и хаотичная, приравнивается к демократическому миру, т.е. капитализму и рыночной случайности, а, соответственно, порядок, необходимость и тотальность приравнивается к восточной тирании и, разумеется, советскому "коммунизму". Опять же, идеологическое отождествление в данном фильме менее навязчивое, ведь действия происходят в современности, где Союза давно нет, а главный злодей вполне автономен от всяких государств и правительств. А один из основных персонажей, советский аналог Капитана Америки, пусть и выступает сборищем клише (но, надо признаться, поданных действительно смешно; вполне возможно, что, как и в случае высмеивания эпичных поз Черной вдовы, здесь мы вообще наблюдем постмодернистскую самоиронию сценаристов блокбастеров над самими собой), вполне положительный и интересный персонаж, о котором даже хочется увидеть относительно серьезный фильм. И в данном случае делается вполне предсказуемый выбор в пользу западного ветра свободы и рыночного индивидуализма, где герой всегда может сбежать, установить новое устройство в рамках капиталистической свободы. Как и поступает, собственно, часть команды "Мстителей" в ходе местной гражданской войны, словно делезовские номады.

Но, казалось бы, такой вполне однозначный выбор на самом деле не столь однозначен. Выбирая между свободой и необходимостью, между хаосом и порядком, герои, на самом деле, выбирают и то, и другое. Только в разных комбинациях. Если выбор падает на свободу, то это означает порядок свободы, господство случайности, диктат хаоса. Как бы сказали два немецких философа, это анархия рынка, при которой чистая случайность или контингентность, решает, чему случаться. А если выбор падает на порядок и необходимость, то это порождает тоталитарное владычество, которое силами хаоса сведет все разнообразие под одну гребенку. Но что один вариант, что другой — обе модели не порождают мира, согласия и счастья. Перетасовывая две абстракции друг с другом, чистую необходимость и чистую случайность, настоящей свободы не получишь. Конкретный, не абстрактный ответ заранее предполагает установленное нами равенство и нежелательность обеих версий тоталитаризма (что стандартного, что перевернутого). Лишь понимание того, что "случайность" и "необходимость" — это две формы, которые только предстоит заполнить конкретным содержанием из реального мира, и может приблизить что героев фильма, что нас к осознанию и созданию свободы. А именно как полноты человеческой жизни, всех форм выражения созидательности природы человека...

На этом, наверное, все. Эссе-рецензия перерастает в статью-рецензию, а потому пора остановиться. В конце лишь заключу, что даже, казалось бы, в весьма проходном фильме от киновселенной "Марвел" могут содержаться, кроме стандартных и поднадоевших ценностных посылов (от роста над собой через ценность дружбы до политкорректных идеалов-повесток) как весьма важные и остросоциальные тематики (секс-рабство и торговля девушками) и даже философские вопрошания (свобода как случайность и вольница, свобода как тирания порядка или свобода как нечто третье и большее?). Но последние кино-размышления преломляются через призму социально-политической обстановке на родине супергероики. А именно пусть и ломанные, зачастую превратно понимаемые, с долей антиинтеллектуализма лозунги за социализм получают реакцию в самом популярном киножанре. Притом получают имплицитное порицание — свободный рынок лучше тоталитарного государства. Что ж, не буду повторять размышлизмы из последних абзацев, где подобные сравнения в русле диалектической мысли оказываются весьма проблематичны. Наоборот, соглашусь с данным тезисом! Только какая проблема — данный посыл противоречит посылу о борьбе с секс-торговлей людьми. Ведь последняя как раз является результатом освободившейся рыночной воли...

Да, возможно, заголовок несколько кликбейтовый (все равно, традиционно, после долгого отсутствия, не пущу первую же рецензию-эссе в общую рубрику), но после года-то затишья можно себе позволить. Работа и сильное углубление в социальную теорию и "эти ваши философии", плюс всякие семейные дела надолго отдалили меня что от прочтения художественной литературы, особенно фантастической, что от просмотров сериалов и фильмов. С последним, правда, чуть лучше, а вот с первым... ну и, собственно, ни о каких рецензиях и т.д. и речи быть не может. Развлечение только почитать какую-нибудь статью или очередную главу из "Осени средневековья" или "Объясняя мир" (в последней, как всегда, физик свысока смотрит на всяких эдаких Зенонов с Парменидами, отмечает, что все они давно опровергнуты... да вот только нобелевскому лауреату не приходит в голову хоть к коллеге на другую кафедру обратиться и расспросить, может, в осколках и комментариях на них по Элейской школе скрывается нечто большее, чем тавтология "бытие есть, а небытия нет"; и насколько это глубже и полезнее для мозга, чем некоторые научпоп-талмуды...).

Но вернемся к возвращению написания рецензий (комментариев). В данном случае я хочу представить коротенькое эссе с сильным философским отступлением. Сериал "Тьма" от Нетфликс уже успел год назад закончиться на третьем сезоне. Так что на разных порталах, включая, разумеется, фантлаб, уже успели обсудить и все тонкости круговоротов путешествий во времени и между реальностями и обратно, все хитросплетения родословных основных героев и смыслы, сокрытые и роящиеся между сериями и под каждым кадром проекта. История мрачная, интересная, выбивающаяся из колеи обычного ширпотреба на тему путешествий во времени по типу "2067: петля времени" (хотя недавний "День курка" вышел на удивление менее глупым и даже драматичным, а не просто боевичком с отсылками к культовому предшественнику). Прежде всего выбивается она своей сложностью, определенно темными красками и — спойлер! — отсутствием хэппи энда. Наверное, именно отсутствие действительно умных сериальных или фильмовых историй о путешествиях во времени уже долгое время (либо все о петле да о петле, приевшийся многим, либо очередные изменялки, которые не могут сколько-нибудь оригинально разрешить старые-добрые временные парадоксы), нарочитая тяжеловесность "Тьмы" и сделала ее столь привлекательной и образовала целое фан-сообщество. Опять же, это радует, что предложение умной научной фантастики в эпоху засилья фэнтези (сразу скажу, что, разумеется, не приравниваю весь фэнтези жанр к чему-то низкому и глупому) и весьма поверхностной массовой культуры попало на спрос на контент, над которым хочется думать.

И вроде бы все хорошо, и хвалят же "Тьму", но после окончания второго сезона я несколько разочаровался в проекте. Умная хроноопера, выстраивавшая трагедию зацикленности, влезла в альтернативные реальности... С финала срединного сезона я понял, что дальше будет много сущностей без необходимости и отсутствие логики. И, как ни крути, за красивыми кольцевыми схемами, представленными творцами сериала, за разборами всех этих перемещений в разных статьях и роликах кроется много прорех и несостыкуемого. Те, кто читал много книг и смотрел достаточно фильмов/сериалов про путешествия во времени меня поймут — есть энное количество того, что можно назвать онтологией путешествий во времени. Вот термин-то. Ну или просто несколько схем, как объяснить и как объясняются создателями путешествия во времени в отдельно взятой выдуманной вселенной. И состыковать эти несколько вариаций в одну логичную — в рамках данного мира — структуру, сделать это доступным без лишних материалов каждому читателю или зрителю с должным вниманием — это великое искусство. Примеры того в мире книг — это "Конец Вечности". В мире кино — легендарная трилогия "Назад в будущее". В "Тьме", на мой личный взгляд, перемудрили, притом не из-за того, что, пытаясь разрешить одни противоречия, вляпывались в следующие, или не смогли найти должной логической и красивой схемы для связки разных схем путешествий во времени. Просто авторы сериала хотели сделать сложно (частично со мной согласен согласен Антон Долин: "очень простую историю нам рассказывают предельно сложным образом". Сложность ради сложности, умножение сущностей без всякой надобности, чтобы насильно выделиться на общем фоне пустынной и глупой реальности развлекательного контента. Но напускное умствование, на мой опять же взгляд, это не умно. Примеры напускной сложности и непроясненно-глупого это: Шарлотта Допплер, дочь которой является ее же матерью (на мой взгляд, с точки зрения биологии подобная петля аляповата), убитый, но не убитый Йонас в третьем сезоне одной из Март (петля здесь петляет весьма странно — вроде б все неизменно, но что-то периодически меняется, чтобы быть неизменным, но это что-то не стыкуется в единую циклическую последовательность), ну и, конечно, машина, расщепившая реальность на две. Почему на две, как, зачем, каким боком получилось вернуться в изначальную реальность, а не дальше плутать — ну а черт знает.

Но это ладно. Путешествие по времени — дело вкуса. Кому-то нравится элегантный вариант "Терминатора" (разумеется, классической дилогии), кому-то мозгосносные солянки с параллельными реальностями и петлями с изменениями. Всегда все как-то можно объяснить, в каждой схеме и их комбинации будет хоть одно слабое место. Но я хотел поговорить о другом. О той философской составляющей, о которой и Долин писал, и febeerovez делал ролик. Точнее, я бы хотел показать ниже, что как минимум третий сезон, который я посмотрел год спустя после выхода последнего, как мне кажется, вовсе не о набившей оскомину дилемме "предначертание или свобода". Она о другом вопросе, который лично я не увидел в прочитанных и просмотренных рецензиях.

Итак, мне кажется, что "Тьма" вовсе не о противоречии между свободой воли и строгим детерминизмом. Даже если последнее в нем и есть — а оно есть, вспоминая старину Канта, в явлении сериала, в его форме, но не в сущности, не в "вещи-в-себе" — то оно идет фоном. Там же, где и все эти мудрствования странствий из прошлого в будущее и обратно. Это обертка, скрывающая более глубокую подоплеку проекта. Опять же на мой взгляд. Далее я покажу весьма сомнительную, спорную и субъективную герменевтику "Тьмы", которая может быть куда темнее — в самых разных смыслах — самого сериала. Во всяком случае даже если того, о чем я сейчас скажу, и нет в сериале, неплохо бы, чтоб данную идею туда вписали. Иначе ничего нового и оригинального создатели "Тьмы" о свободе воли и предзаданности событий просто не сказали.

Итак, Антон Долин не зря в своей статье вспомнил отсылки на Ницше и Шопенгауэра в проекте. Они есть в сериале не просто в виде отдельных цитат или в общей мрачной атмосфере показанного. Они обитают в самой глубокой пещере, из которой исходит туман в лесу и в сюжете "Тьмы". Как мне думается, "Тьма" — это сериальный манифест антинатализма.

И сразу последует вопросы. Стоп, откуда в хроноопере взяться темной экзистенциальной философии Бенатара, которая легла в ставший культовым сериал "Настоящий детектив" (в данной небольшой статье сам Бенатар разбирает, насколько точно в сериале передали его идеи). Если вдруг кто не знает, антинатализм — это позиция отрицания необходимости рождения детей. Она может выражаться с самых разных аргументационных полей, но если мы говорим о Бенатаре, который крепко-накрепко связан с Артуром Шопенгауэром и менее известным, почти непереведенным у нас Петером Цапффе (большая статья о нем и иных философах-антинаталистах), то здесь имеется вполне конкретный аргумент против рождения детей. Человеческая жизнь так или иначе есть страдание, поэтому аморально множить страдание. Сразу скажу, что далее я не буду никак трогать и пытаться критиковать данную позицию. Тем более несправедливо будет с моей стороны посвящать этому рецензию на конкретный сериал, да и неправильно будет недостаточно осветить оппонента, для чего, опять же, места маловато. Просто намечу для других поле на подумать: перед нами, если присмотретиться, экзистенциальная философия, которая, вспоминая иных ее представителей, весьма вольна и гибка в выводах (короче говоря, не особо парясь из нее можно варганить что угодно); если подойти с гегелевской позиции из "Кто мыслит абстрактно?" и постараться целостно-конкретно посмотреть на проблему страдания и не-страдания, что есть страдание, а что счастье, как это рассчитать и т.д., то моралистика антинатализма Бенатара исчерпывает себя и удаляется из поля аргументов (впрочем, моралью и идеологической повесточкой бить антинаталистов же тоже дело неблагодарное и недалекое).

Но вернемся к призракам Бенатара в сериале. Где их можно заметить? *Сразу скажу, что дальше спойлеры* Во-первых, откуда взялись все страдания и бессмысленные, ранящие и убивающие души временные круги ада? На самом деле из одного источника — из рождения. Из самой жизни. Потеря близких, потеря собственного ребенка подтолкнула изобретателя из изначальной реальности к созданию устройства расщепления мира. А в созданных параллельных вселенных поддерживает статус-кво кто? Так или иначе это Адам и Ева. Ну прежде всего последняя и, опять же, почему? Правильно, из-за ребенка — Троицы. Ради рождения одного Ева обрекает на страдания всех остальных. Опять же рождение приводит к страданию. Во-вторых, сама символика Адама и Евы. Библейская тематика невооруженным взглядом пронизывает буквально все в сериале. Не заметить все эти символы невозможно. Число три то там, то здесь, Адам и Ева... кстати о них. Помним, что людей изгнали из Садов Эдемских за страшное ослушание, преступление? Но какое? То, которое свершила Ева. А что она такого сделала? В нашем случае ее грех, ее провинность выдается прямо. Это снова рождение. Того самого Троицы. Ради сохранения дитя, которое само страдает из-за отсутствия матери и вообще нормальной жизни, Ева и Марты готовы повергнуть в страдания весь мир. За что мир вместе с ними и карается Богом. В-третьих, само занятие любовью в сериале, сама по себе любовь и семейные отношения — все они показаны как порочные (зачастую инцестные), трагические, мрачные и наполненные болью. Где хоть в одной серии из трех сезонов сериала показана хотя бы одна счастливая, непорочная пара или семья? Везде измены, страдания, тайны, отсутствие настоящей любви. Везде недоговорки, боль, разлуки, страх. Семейное счастье в рамках "Тьмы" вообще невозможно. Любая семейная связь состоит из десятков скелетов и приводит к боли того или другого персонажа. А количество измен в каждом времени и реальности просто зашкаливает. В-четвертых, идеология самого Адама. Чего хочет Адам? Какой он видит перед последней серией последнего сезона выход из бесконечных петель страданий? Правильно — прекратить, оперативно прервать циклы жизни как таковые. Перестать существовать, но не путем суицида, который в его случае невозможен и опять же есть страдание, а как будто никогда и не рождаться. Таки отсылка к "нерожденному брату" того же Цапффе и тому, о чем размышляет Бенатар. Никогда не родиться, не появляться на свет вовсе — вот выход из сложившейся ситуации по мнению Адама (ну и опять же, вполне символично он пытается убить беременную Марту-Еву, предотвратить рождение человека и человечества). В-пятых, события финальной серии. Что в ней происходит? В принципе, частично, но реализуется идеология Адама. Главные герои, Йонас и Марта, предотвращают собственное рождение и спасают семью изобретателя расщепителя реальности. Но тут, казалось бы, спасены чьи-то жизни, чей-то ребенок. Зато предотвращено рождения десятка других персонажей, без этого обреченных бы на страдания, боль, измены, инцесты, смерть. Да, тут уже достоевщина со "слезой одного ребенка", но суть дела это не меняет. Тем более показательны финальные кадры. Собираются оставшиеся в изначальной реальности герои. И за их обеденным столом нет детей. Все они исчезли, не сохранились в этом мире. Мир стал счастливым, ведь тот избавился от греха — от греха деторождения. Но, опять-таки, за столом присутствует один ребенок. Еще не рожденный плод Ханны Канвальд. Но он пока не рожден, так что, фактически, новый грех мира реализован не до конца. Только после рождения грех из потенциального станет действительным. И то, быть может, он и не родится. Не даром Ханна хочет назвать свое дитя Йонасом. Тем, кто не родился, кто был избавлен самим собой от страдания быть рожденным и живущим. Фактически Йонас, кроме того, что нарек себя Адамом, мог бы в принципе назваться и Мессией. Особенно Мессией по Цапффе, который, придя в последний раз, дал последний Завет — перестаньте рождаться и станьте причастны последней воле божьей. Коллективному и добровольному вымиранию...

Так или иначе все это мои домыслы. Скорее всего авторы не закладывали и не передавали никаких идей Бенатара или Цапффе. Тем не менее я не стараюсь тут побыть поборником традиционных ценностей и обругивать "Тьму" за то, чего в ней возможно и нет вовсе. Наоборот, антинатализм под соусом путешествий во времени — весьма оригинальный ход.

«Гномон» Ника Харкуэя прочитал еще месяц или больше назад, но копания в философском нон-фикшине отнимает слишком много времени для создания рецензий и чтения художественной литературы. В принципе, глядя по рецензиям и комментариям, по большей части все о романе, его подтекстах и контекстах, сюжетных ветках и фантастических ходах раскрыли и обнаружили. Попробую вставить пару-тройку небольших пометок от себя. Тем более перерыв между прочтением произведения и написанием очерка по нему может помочь сказать лишь главное и должное, без лишних слов.

«Гномон» — книга метамодернистская. Попытка преодоления иронии и релятивизма интерпретаций постмодерна. Притом методами, инструментами и механизмами самой постмодернистской махины. Ломанное, нелинейное повествование, стог из нескольких, казалось бы, никак не связанных, параллельных историй, вроде бы широкое поле для интерпретаций, целый список отсылок на те или иные произведения литературы современной и классической. Все как в хорошем постмодернистском тексте. Но Ник Харкуэй в романе (как он сам отмечает в послесловии к работе) занимает достаточно ясную и прямую позицию. Делает политический жест, который проходит через всю канву основного сюжета и собирает в самом финале все прочие истории. По сути вся книга — один многослойный манифест в современной литературной форме. Призыв бороться с диктатом в реалиях цифрового капитализма, который в год коронакризиса может и разрастается сильнее, чем раньше... Другое дело, что призыв и вся эта манифестация — красивая, книжная, но, на мой вкус, несколько затянутая — снова негативная. В смысле чистого отрицания, но не предложения. Такие же, как антирасистские выступления в США в недавнем времени, которые мелькают у Харкуэя в описании Англии скоро будущего.

Все сюжетные линии «Гномона» так или иначе обнажены прошлыми комментаторами. И ветка-стержень в виде полицейского расследования Нейт Мьеликки (которая в конце неожиданно перевернется, хотя, думаю, ценители фильмов и книжек с подобными особенностями ближе к финалу хотя бы почувствуют примерную точку кульминации), и первой любви Августина (отсылки на гностиков и мистические пышности поздней античности), и трагичного грека-нарцисса Константина (в истории которой продолжаются неоплатонические оммажи Харкуэя, которые, позволю себе заметить, хоть и красивы, но особой глубины «Гномону» не добавляют; писатель явно читал платоновский «Пир», но его же «Парменид» — вряд ли), и эфиопского художника из эпохи ажурного авангарда и «новых левых» в веке высоких технологий и «новых правых», и... Успели разобрать их имена и связи. Добавлю, что постепенное нарастание взаимности между историями, связности и выдерживание гармонии роста и развития между ними — мой поклон Нику. Отлично сработано. Другое дело, что я опечален историей с «Гномоном». Честно, хотелось *спойлер!* увидеть в фундаменте сюжетных ураганов и цунами, в самой книжной тверди что-то вроде «Города в конце времен» Грега Бир. Черт подери, я обожаю «стэплдианы», самого Стэплдона и особенно этот бировский роман. По моему скромному мнению, одна из лучших книжек о столь далеком будущем, в котором умирает вселенная, технологии давно живут по законам Кларка о магичности, а люди стараются вернуть все на свои места. Очень жаль, что Харкуэй лишь забросил удочку для любителя подобных книг, как я, в аннотацию «Гномона». Какие-то фрагменты истории столь далекого будущего имеются в романе, но для меня их было слишком мало. Кстати, из схожих мест и возможных отсылок на другие произведения мне явно вспомнился Рэй Брэдбери с его классическим и затертым от регулярных цитирований «451...», а также некоторые общие места с классикой телевизионной фантастики 21 века — «В поле зрения». И совсем чуть-чуть увидел что-то общее с «Миром дикого запада». В виде сериала, конечно.

Итак, вернусь к политической жестикуляции Харкуэя. Повторюсь, что «Гномон» не шибко философский и глубокий по содержанию (хоть и любопытный по форме) роман, но рассчитанный на прогрессивного «левого» (в самом широком смысле) читателя из среднего городского класса в Западном мире. Автор рисует в принципе красивый мир «Культуры» Бэнкса на минималках. Капитализм с человеческим лицом и, что самое главное, без беса государства и бюрократии. Все, как по Ленину, казалось бы, стали бюрократами, а значит никто не бюрократ! Электронная демократия пронизывает все уровни общества и решает все вопросы. Но в конце *спойлер!* выясняется, что это далеко не так. И за колоссом эгалитарного равенства в цифре кроется левиафан диктатуры единиц. Ради общего блага, конечно, который позволяет этим ребяткам совершать трепанации и убийства вредоносных для Системы элементов. В конце Ник показывает, что эти злодеи скорее павшие в череду ошибок антигерои, которых можно вернуть на правильный путь. В конце концов за все их «ошибки» главная героиня (настоящая, которая Хантер) никак их не карает, да и вообще суда над ними нет. Как и работу Системы. И все станет хорошо... Но, боюсь, это не так. Такая антиутопия не станет утопией. Это мелкобуржуазный, простите мой лево-французский, рай, который в любой момент может стать чистилищем. Я бы мог сказать про классовый вопрос и прочий «типичный марксизм», от которого, возможно, некоторых уже тошнит в моих рецензиях. Но я скажу другое. Главная героиня, Мьеликки, и многие другие персонажи книги — безмерно одиноки. И второстепенные, и главные герои. Они живут в атомизированном мире лишь с иллюзией всеобщей взаимосвязи. Разорванный мир, который Харкуэй предлагает преодолеть («хватит разрываться», как кричали греческие националисты и монструозный Гномон), не преодолевается, потому что все одиноки и оторваны друг от друга не по собственному желанию, а по объективным причинам. Система одиночек никогда не приобретет человеческое лицо, потому что сами ее атомы-люди расчеловечены. Настоящая общность и адекватное равенство не в виде уравниловки наступит, которая само общество и каждый его участник станут наполнены человечностью — непосредственными связями друг с другом и мировым культурным наследием человечества.

Иначе перед нами предстает электрофизированная оруэлловщина. Система в «Гномоне» это как ленинская формула коммунизма (а точнее только начала пути к нему) из суммы советской власти и электрификации. Здесь же цифровизация и диктатура большинства плюс избранных единиц из него. Тоталитаризм в модернизированным варианте из «1984», такой же децентрализованный, и от того крайне устрашающий. Мир «Гномона» чем-то схож на «техноутопию в отдельно взятой стране» Игана в рассказе «Дискретная машина...», где люди тоже утратили свободу над собой. А свобода утрачена из-за разрывов между людьми и узости трудовой специализации. Так или иначе, оканчивая с подноготной «политотой», которую я осилил разглядеть в романе, книга Ника Харкуэя — неплохой представитель метамодернизма и новой чувственности, которая старается преодолеть каноны жанра оруэлловской антиутопии, но впадает в более развитый, но тоже устаревший антиутопический вариант «О дивного, нового мира» Хаксли. «Атомная бомба» последнего, метафорически выражаясь, в том, что некоторые читатели видят в этой антиутопии совершенно обратное и очень даже утопическое...

"Гномон" на фантлабе

С латиноамериканской традицией и вообще иберийской современной классикой я знаком крайне слабо. Громкие имена знаю, главные произведения «магического реализма» — тоже, но до чтения их не успел дойти. Когда-то давно, в гостях у подруги, в руки попали «Сто лет одиночестве». На рассвете, по ходу наступления нового дня, в романтической не только для погружения в книги обстановке, я прочитал одну главу, но потом было не до этого. Вот и подруга ушла, и к творчеству Габриэля Маркеса давно не возвращаюсь.

Тем не менее пробел в литературном познании давно хочу устранить. А заодно и разбавить бесконечные потоки философской и иной не художественной прозы, которые последний год овладевают моим свободным и не очень временем. К сожалению, избранный для этой цели роман — «Пещера» Жозе Сарамаго — оказался не подходящим для ликбеза. Так или иначе, но одна из последних работ известного нобелевского писателя разочаровала и заняла свое место рядом с «Пчелами» Полл, «Дневником неудачника» Лимонова, «Ка» Краули, «Восхождением Сенлина» Бэнкрофта. Т.е. с той беллетристикой, которая лишь украла время и не развеяла невыносимую легкость бытия последних десяти месяцев.

Но что же не так с книгой столь номинированного и почитаемого писателя, «либертарного коммуниста» и справедливого критика действий Израиля на палестинских землях? Я не имею возможности сравнивать «Пещеру» с другими, более ранними работами автора. Знаком только с двум экранизациями и указанными регалиями. Поэтому говорить буду только о том, что я увидел и испытал в прочитанном, без ссылок на прошлые заслуги и высокие авторитеты.

Итак, «Пещера» Сарамого — одна из последних работ писателя, пропитанная глубокими философскими, религиозными, житейскими и экзистенциальными проблемами с зашифрованными на эти вопрошания ответами и критическими замечаниями автора. Во всяком Жозе Сарамого постарался, чтобы такие вопросы и глубинные ответные реплики на них были внедрены в текст. Начнем с того, что все, возможно, актуальное, необходимые и тонкое глубокомыслие умирает в муках от непомерных объемов книги. Точнее от очень нудного, затянутого и грубо размазанного по нескольким сотням страниц повествования в «Пещере». И это притом, что, по сути, особых действий в книжке и нет. Перед нами чрезмерно подробные без всякого на то резона описания каждой мелочи в походке героев и уходящих книжных суток, сюжетного времени. Зачем читателю чуть ли не сотню страниц наблюдать за неспешной поездкой Сиприано Алгора (главного героя) и его зятя, Марсала, по маршруту от окраинной халупы с гончарной к до крайности, без всякой пользы введенного, клишированного Центра, о котором чуть позже? Зачем нам три десятка страниц следить за обедом и неспешными, немногочисленными репликами героев? Зачем по четыре десятка раз слышать однообразные рассуждения Алгора о своей новой возлюбленной, если в этих речениях нет никакого прогресса и развития, а сами они превращаются в угрюмое и лишь надоедающее топтание на одном месте? Зачем читающему этот талмуд стенограммы и расшифровки километровых телефонных разговоров главного героя с администраторами из Центра, которые еще больше, чем сама фигура Центра, переполненными штампами и набившими оскомину клише?

Это — воистину главная беда книги. В «Пещере» объемы описаний и всего текста вообще никак не оправданы. Они просто не соответствуют содержанию, которое, как правильно замечают на других ресурсах рецензаторы, вполне адекватно пересказано в аннотации к книге. В принципе, ее без всяких потерь положительных впечатлений и важной информации можно редуцировать если не к этой аннотации, то хотя бы к рассказу или небольшой повести. Тогда отсутствие всякого развития сюжета и персонажей — я этого повествовательного прогресса и эволюции и вправду нет — осталось бы незаметным из-за краткого объема произведения. Но все равно остался бы вопрос — а зачем? Какова сверхзадача «Пещеры»? Что в ней есть кроме статичного сюжета, нейтральных персонажей-функций, гимна провинциализму и гармоничному, зеленому укладу жизни?

Сарамаго, на мой взгляд, заложил две основных линии в книгу. Первая — критический выпад в сторону массового потребления и «победившего пластмассового мира». Вторая — квазиплатонический, перемешанный с мифологическими вставками, гимн творцам. В принципе, обе линии эклектично входят одна в другую. Если кратко о каждой, то первая — не новинка для современности. Безусловно, критика консьюмеризма и «потреблядства», дегуманизации человека в товарном мире, господства «общества спектакля» и т.д., и т.п. — это круто, это актуально, это нужно. На мой левацкий взгляд. Но на мой же взгляд читательский, такая критика должна стараться быть новой и уж точно быть интересной. Ни того, ни другого в «Пещере» нет. Мир плохого капитализма, уничтожающего старые, простые и романтичные домики крестьян, лишающего работы стариков, выбрасывающего на помойку ручные, прикольные товары, с тоталитарными, обезличенными и бесчеловечными торговыми корпорациями вроде Центра — вот и все, что может представить Сарамого. И да, забыл добавить — еще отсылки и оммаж в сторону Кафки с его абсурдистскими нападками на бюрократию. Что в этих фразах и описаниях нового? Что интересного? Может, есть какой-то фантастический или остросюжетный, не знаю, дрматичный ряд, где все эти моменты становятся классными и окрашенными жизнью для читателя? Нет. Жозе Сарамого, уж извините, но тупо и напралом просто перечисляет все эти «удары критики» правлению капитала, даже не пытаясь их приукрасить литературностью. Это скучнее эпигонства вокруг "1984".

А с фантастическим осадком что? Во-первых, его почти и нет, а я ожидал увидеть в книжке, исходя из аннотации, любопытные сюжетные повороты с ожившими куклами и их использованием злобной корпорацией. Вот такие линии повествования можно было богато наполнить метафорами с критическими выпадами. А что в итоге? Один раз Сарамаго пересказывает пару мифов о сотворении человека из глины, второй раз добавляет к этому мотивы деизма и покинутости человека богом, третий раз намекает, что куклы Алгора — живые, и в конце добавляет совершенно на пустом месте, без всяких предпосылок к этому, супер-крутой-от-неожиданности поворот — открытие в глубинах Центра платоновской пещеры! Зачем — непонятно. Видимо, чтобы подчеркнуть мотив, что Алгор — это платоновский освободившийся творец и философ (хотя он никогда и не сковывался «пластмассовым миром»), а эти чертовы сотрудники Центра — пещеристые консерваторы и материалисты в самом грубом смысле слова! Круто — более посредственной эксплуатации философских сюжетов писателями я давно не видел. «Ка» Краули, который не сильно меня впечатлял, хотя бы старается как-то обновить ницшеанские мотивы и концепты иррационального волевого немца, а Сарамого в принципе никак не обновляет, не украшает, с делом не использует идеи ученика Сократа. Наплевательски забрасывает его в конец книги — и точка! Вкупе со всем выше изложенным перед нами — не платонический роман, а парменидовский, элеатский. Мертвенная статичность, которую в «Софисте» Платон и критиковал.

Не знаю, чем может понравиться это творение Сарамаго. Не знаю, когда вернусь к другим эпизодам его творчества. Не знаю, когда вернусь к магическому реализму. Хотя присутствовал ли он в этой книге? Или это лишь претенциозный набор слов и абзацев? Решать вам.

"Пещера" на фантлабе

Оса Авдич, как сообщают скудные данные рунета, «шведская писательница и журналист, ведущая популярного утреннего шоу Morgonstudion на шведском телеканале SVT1». И роман «Эксперимент «Исола»» — ее литературный дебют. Притом, дебют этот возможно откроет некоторую книжную вселенную. Но как минимум закладывает основание для второй книги, так как стержневая загадка произведения осталась под покровом тайны. Но обо всем по порядку.

«Исола» начинается с выдержки об альтернативной Швеции из альтернативной Википедии. В ней говорится ровно столько информации, как и в российской аннотации. Мир романа — альтернативное будущее, где «коммунистические» режимы Восточной Европы разродились и пошатнули основы западного мира. Как минимум весь Скандинавский полуостров становится частью некоего Дружественного Союза, а его части, некогда суверенные государства, входят в нем в статусе протектората. При этом совершенно не ясно, есть ли в этой временной Советский Союз, или нет, и какие события привели к отщеплению этого мира от нашего. То есть в дальнейшем тексте кроме каких-то крох новой информации политическое мироздание вселенной остается неясным. Жаль, но повествование все равно не об этом.

Главная героиня обманчивым движением пера Авдич появляется не в самом начале книжки. Притом манера повествования, смена прямой речи на линии событий от первого лица, добавляют некоторых вопросов, например, насколько реальна речь умерших персонажей (спойлер!), кому она рассказывается и в какое время по отношению к основным событиям романа. Но вернемся к Анне Франсис. Она как и многие другие герои — бюрократы не очень понятного профиля в партийных министерствах. Анна — мать-одиночка, отдающая всю себя работе и травмированная в свое время жуткими событиями в Средней Азии (которые, возможно, намекают, что не все в порядке с целостностью СССР). После тех самых психически тяжелых лет в лагерях беженцев и гуманитарных катастроф в евразийской глуши, высшее руководство Партии предлагает Анне вместе с группой абсолютно не похожих друг на друга людей (старый вояка, ведущая политновостей, интроверт-возлюбленный Анны и другие) необычное задание. Отправиться на остров с говорящим названием Исола в глубокую самоизоляцию на несколько дней. Цель задания через проведение психологического эксперимента выявить кандидата для загадочной государственной должности. Притом главной героине предстоит сыграть роль живого «трупа», которая, как оказывается, не является единственной ролью Анны в партийных интригах шведских «злых большевиков»...

Более подробно говорить о сюжетных линиях «Исолы» как довольно миниатюрного романа, думаю, не стоит. Скажу только, что на сравнительно небольшом текстовом объеме Оса Авдич создает интересных для разового чтения персонажей и строит интересные сюжетные ходы и повороты. Не на все сто процентов неожиданные, но все же увлекательные. Детективная линия, переплетение историй разных героев, конечная развязка — все это Авдич выполнила, может, и не на уровне мэтров жанра, но вполне для неглупого, пусть развлекательного чтения в грустные псевдокарантинные деньки. Отдельно благодарю писательницу, что создаваемый ей политический фон хоть и выхолощен (оттого создается впечатление его ненужности для событийного содержания — такой эксперимент вполне могло поставить и вполне капиталистическое правительство), зато не впадает сверх меры в оруэлловщину. Да, пресловутые пионеры, цензура, дефицит, погоня за западной модой, вездесущая партия встречаются на страницах книги, но в исключительно редких случаях. И сильного отторжения от «красной» Швеции не вызывают.

Единственный минус «Исолы», на мой взгляд, это полнейшее умолчание к концу книги о том, что же представляет собой проект RAN. И зачем к нему требуется такой тщательной подбор людей, почему от них столь многое должно зависеть. Повторюсь, возможно, что все это — завязка для цельной саги в формате политико-психологического триллера. Но вполне может быть, что таинственный проект — обычный макгаффин, который не должен объясняться. Тогда добротные, но средние события книги по типу «что бывает с людьми, если они оказываются в экстремальных условиях и отрезанности от внешнего мира», а также политический каркас лишаются даже эфемерного основания и связности. Превращаются в «ну просто я хотела написать книжку, где у власти шведы-большевики, они проводят бесчеловечные эксперименты, ну, а как, зачем, почему, какие проблемы современного мира поднимают такие сюжетные предпосылки, почему нужно было выбирать для сюжета именно такой мир, почему это будущее ничем технологически не отличается от нашего настоящего и т.д.».

В итоге, отбрасывая все мои не очень серьезные и жесткие претензии к роману Осы Авдич, скажу, что это легкий, но интересный детектив, который не метит в новаторские работы или уровень классиков жанра, но способен развлечь и удержать внимание на пару часов самоизоляции. Надеюсь, что открытые вопросы книги найдут свое продолжение и решение в последующем творчестве писательницы. Так или иначе книга смогла принести мне свою долю удовольствия в полугодовом отсутствии художественной литературы.

"Эксперимент "Исола"" в фантлабе