Я читаю медленно, проговаривая про себя каждую фразу. Так вот, после этого рассказа хочется пойти и вымыть рот с мылом. И не из-за матросов, которые неделю ковыряют в переборке дырочку, чтобы подглядеть за первой брачной ночью пастора и его молодой супруги. Что взять с матросов: грубые мужчины, к тому же, месяцами болтающиеся в море без женского общества.

Легко критиковать с чужих слов то, о чём не имеешь представления. А господа типа барона Дронкеля за последнюю сотню лет стали героями навязших в зубах анекдотов. Так и ждёшь, что барон спросит: «А вы читали Рембранта?»

Весь тот ужас ужасный, который описывает Чехов, относится к вагонам 4-го класса, каких уже давно в России нет. А ведь были вагоны первого класса, с мягкими диванами, зеркалами, панелями дорогого дерева. В тамбурах этих вагонов стояла охрана и никакой вор сунуться туда не мог. Второй и третий классы знакомы нашим пассажирам, а вот четвёртый класс, вагоны которого красились в серый цвет, это были вагоны для курящих, никаких мест для пассажиров там не резервировалось; где сел, там и едешь. Мне приходилось ездить в таких вагонах на третьей полке, отпихиваясь ногами от граждан, пытающихся поместить туда свой багаж.

Правду пишет Антон Павлович, и великое счастье, что эта правда канула в Лету.

О чём только в бане не говорят. Коли сам человек голый, то и речи у него как на духу, ничем не прикрыты.

Давно известно, большие деньги склоняют к большим преступлениям. И всё же, не так просто убить человека, с которым только что приятельски беседовал... Как же случилось, что все трое так легко решились на преступление? А если бы бумажник попался трём крестьянам идущим с покоса? У них и косы на плече, яда покупать не нужно. И всё же, мне думается, лёгкость с которой путники стали убийцами, во многом определена их профессией. Сколько раз каждый из них, будучи на сцене убивал своих товарищей: «Умри несчастная, крови жажду!» А потом убитые и убийцы вставали и вместе шли в кабачок, обмывать удачный бенефис. Легко убивалось на сцене, легко убилось и в жизни.

Впрочем, это мои домыслы. Точно знает только Антон Чехов, но он уже сказал всё, что считал нужным.

Теперь понятно, почему Чехов практически не писал фантастики. Представлять будущее настолько прямолинейно... — как это скучно! Чехов берёт современные ему недостатки и увеличивает их в линейной пропорции. При этом он не сумел придумать ничего принципиально нового, хотя это новое уже ломилось в двери. Да хотя бы свободную любовь или временный брак!

Не смеяться же над шляпкой с тележное колесо или над мелким жульничеством, которым гордится жених.

Кстати, через 15 лет после написания рассказа женские шляпки были вообще без полей. Уж такие изгибы моды можно было предугадать.

Ну и кунсткамера собралась в доме вдовы Мымриной! Поначалу хоть Дашеньку жалко было, а как дочитал до финала, то только перину. Ведь чистый пух... А всё остальное — пух и прах.

Как мужчина неоднократно и с успехом занимавшийся печением блинов, смею утверждать, что автор всё, за исключением разве что древности блинопечения, придумал и врёт с самым серьёзным видом. Печение блинов дело сугубо мужское, ни одна женщина не раскрывает тайну блинов просто потому, что она сама её не знает. На пару с кухаркой у дамы порой получаются дрожжевые гречневики, но настоящий, пшеничный, тонкий до прозрачности блин — никогда! Значение блина сакрально, оно не в том, чтобы набить утробу. Мужчина, не повар, нет, а мужчина, глава семьи, не готовит жратву, он священнодействует со сковородой в руках. А худосочный сочинитель сепетит вокруг кухни, не понимая, что там творится, и выдумывает всякую ерунду.

По совести говоря, за этот очерк следовало бы выставить автору единицу, но из уважению к имени нашего великого писателя, поставлю безличный пятерик.

PS. А ведь Чехов к тому же, путает блины и оладьи! Позор!

Не сказал бы, чтобы это было интересно и смешно, хотя брошюра «Есть ли в России деньги, и где они?» представляет определённый интерес и в наши дни.

Немногим может отсталый чёрт удивить современного чиновника, даже отставного. Так только, побеседовать за жизнь. Плохо чёрту в аду живётся, одно радость, что отопление казённое.

А ведь и правда, удивительно верно подметил Антон Павлович: раскроешь Тургенева, начнёшь читать и через пятнадцать минут засыпаешь. Никакого люминала не надо. Чрезвычайно снотворный автор.

Рассказ воистину гениальный. По меньшей мере две фразы из него вошли в сокровищницу русского языка, став крылатыми, так что их употребляют даже те, кто в жизни не открывал Чехова. «Я женщина слабая, беззащитная», — можно услышать и из уст мужчины. «Кофий сегодня утром пила безо всякого удовольствия», — фраза ещё более знаменитая. А они родом из этого небольшого рассказа.

Описание нравов. Злое и бескомпромиссное. Но вот, что интересно: место герой всё-таки нашёл, причём все старые бюрократы способны только хапать взятки, а выпускник университета, хотя взятки и берёт, но и дело делает. Так что жизнь, как видим, не стоит на месте, и польза образования очевидна.

И ещё одно маленькое замечание. Это сейчас ресторан Палкина — одно из самых дорогих заведений в городе, во времена Чехова это был ресторан дешёвой русской кухни, там собирался клуб ямщиков. Нажрать у Палкина на 76 рублей, это и впрямь надо быть большим гастрономом.

А рассказ отличный. Особенно концовка.

Не так эта сказочка проста. Легко жить безгрешно, когда не знаешь силы искушения. Невозможно противостоять искушению, когда не знаешь, какую цену потребует с тебя грех. А что знают о жизни обитатели монастыря? Чуть меньше, чем ничего.

Что-то не верится мне в этот рассказ. Когда читаешь у того же Чехова рассказ «Злоумышленник», то веришь, что Денис Григорьев по неизбывному идиотизму своему, не понимает, что вытворяет, отвинчивая гайки на железной дороге. Но то неграмотный мужик, а господин Авдеев — купец, судя по всему — второй гильдии. Дела свои он каким-то образом ведёт, не разоряется. И этот человек запросто верит, когда ему безо всякого основания выдают девятнадцать тысяч, которые он тратит на покупку мельницы. Собственные счета он наверняка проверяет внимательно, копеечки считает. Несомненно, в делах банковских он полагает себя в безопасности, но ведь всякому безобразию есть своё приличие. Раз руководство банка уже сидит в кутузке, значит, следующая очередь его. Тут и глупый поймёт, что надо выводить капиталы из под удара. А что делает Авдеев? Ходит в гости, пьёт, закусывает икрой. Эта икра поминается дважды, значит, ничем другим Авдеев не занимается. В результате его обдирают до нитки, сын вылетает из гимназии, ходит в кургузом пиджачке. Как ни глянь, всюду Авдеев выставляется бараном. Как же он в купцы попал, почему его давно конкуренты не съели?

Написан рассказ отлично, пока читаешь, веришь автору. Конечно, потом можно захлопнуть книгу и забыть прочитанное, но если начинаешь размышлять, весь сюжет сыплется.

Бывают же такие жёны и такие перерождения пьянчуг. Хотя, скорей всего, такое бывает только в рассказах, которые почему-то принято называть реалистическими.

Хорош сочинитель, желающий въехать в литературу на чужом горбу. Тут надо бы сыщику романы писать.

С одной стороны, осень, распутица, с другой — вино, картишки, симпатичная вдовушка, куда тут ехать. А труп унтер-офицера тем временем шестой день в погребе на льду лежит. И хорошо если на льду, а то ведь на всю деревню смердит. Аппетитный рассказец, если вдуматься.

Очень длинно, что нехарактерно для Варшавского, абсолютно предсказуемо и, главное, скучно. Единственное допущение, при котором объясняются все наблюдаемые и ненаблюдаемые явления, это предположение, что существует бог. Разумеется, в 1966 году напрямую автор этого сказать не мог, но и так всё понятно.Таких рассказов тьма тьмущая, просто лень вспоминать.

Это не рассказ, а текст полностью лишённый сюжета. Немногочисленные отрывки, не продуманы и непроработаны. Неясно, кому могла понадобиться подземная лаборатория на склоне Килиманджаро. Что это за ураган, способный раскопать горный склон. Какие идиоты держат столь опасные вещи в стеклянном сосуде... И так далее, и тому подобное. Как верно заметил olpo70, перед нами не рассказ, а недоработанный план рассказа, состоящий практически из одной идеи, недаром опубликовано это произведение через несколько лет после смерти автора.

Прямо не рассказ, а стихотворение Асадова «Трусиха». Один в один.

Рассказ абсолютно предсказуемый. Но всё же, спасибо Илье Варшавскому, что он никого не убил в этом рассказе.

Останки этих двоих найдены рядом в зоне вечной мерзлоты. Значит они погибли практически одновременно, от холода, а вовсе не от того, что съели яблоко, которое на вечной мерзлоте вырасти не могло. И к чему тогда все требования отложить телепоказ? К чему вообще весь этот дурацкий эксперимент? Мутный рассказ, мне он решительно не понравился.

Как много сил тратит герой рассказа, чтобы объяснить, почему он не совершает то или иное движение! Более деятельного лентяя я не видывал.

История и впрямь странная, и главная страность в том, что братья-фантасты как правило ничего не знают о производстве вообще, и мясорубок в особенности. А у Ильи Варшавского его инженерное прошлое из каждой фразы проглядывает. А фантастический рассказ, основанный на правдивом антураже, вещь особо редкая и ценная. Опять же сюжет ничуть не истоптан; идёшь как по целине. Хорошо!

Рассказ не содержит ничего, кроме пересказа давно опровергнутой теории Сванте Аррениуса. За двадцать лет до написания рассказа было экспериментально доказано, что все те вещества, которые Старшие братья так мучительно забрасывали на Землю, являются термодинамически наиболее выгодными и самопроизвольно возникнут на Земле едва древний океан перестанет кипеть. Опять же, не верится, что сколько-то сложная система будет так зависима от радиоактивного фона на месте воплощения. Никакие аварии и испытания атомных бомб не подняли общий радиоактивный фон на Земле даже на сотую долю процента. Думаю, что инженер это должен знать.

Плюс ко всему у рассказа самая жалкая концовка изо всех возможных. Собственно говоря, рассказ кончается ничем. Хорошо, что я его прежде не читал.

Редчайший случай, если говорить о творчестве Ильи Варшавского: неудачная концовка испортила весь рассказ, превратив его в обыденный анекдот.

Почему-то никто из написавших отзывы не отметил основной мысли рассказа, упомянутой как бы между прочим: в счастливое будущее невозможно попасть, отсидевшись за стальной решёткой. А всё остальное, это так, для придания сюжету увлекательности.

Это ли не фантастика? Но, увы, скучно. И потом, неужели у господина поэта нет ничего, кроме четверостишия про чёрный локон? Обычно такие господа заваливают редакцию тоннами писчебумажной продукции.

Редко бывает, чтобы пьеса, написанная по мотивам известного произведения, ничего не испортила. Здесь мы видим как раз такую редкость.

Когда-то, году, кажется 1975 увидел афишу, сообщавшую, что в Ленинградском ТЮЗе идёт пьеса по мотивам повести Азимова «Уродливый мальчуган». Я бросил всё и помчался смотреть. К тому времени я уже писал свои рассказы и даже печатался. Меня особо интересовал вопрос: как режиссёр впервые выведет на сцену маленького неандертальца. Тиммии зажмётся в комок и станет прятаться? Не годится. Будет орать и драться? Тем более, не годится, особенно для детской аудитории. Выход быв найден: Тимми отплёвывался от каждого, кто пытался приблизиться к нему. Когда зрители расходились, в толпе то и дело слышалось: «Тьфу-тьфу-тьфу...» Значит, не только на меня произвёл впечатление этот приём.

Не знаю, идёт ли сейчас эта пьеса в российских театрах. Очень жаль, если не идёт.

Виталий Бианки не раз приезжал охотиться в Новгородские пятины, в Пестовский район. Должно быть, и в моей деревне бывал. Читаю рассказ «Ночной зверь» и узнаю любимые места. Мне тоже приходилось сидеть на вершине жальника, правда без ружья и без собаки. Но лес, тот, что ещё не вырублен, остался прежним. Не знаю, лукавит Виталий Валентинович, не желая приманивать на свои угодья конкурентов, когда пишет, что последний медведь-овсяник был убит пять лет назад. Есть медведи и сейчас, мне приходилось с ними встречаться мордой к лицу. Появились и волки, а уж кабаны стали настоящим бедствием. А рысь приходила ко мне на огород, оставляя следы, точь-в точь кошачьи, но вчетверо большие. Овечек в деревне не осталось, так она словно лиса или простая кошка мышковала на перекопанных грядках.

Лес, луга, жальники — всё осталось прежним, разве что зеленя исчезли, ушли в прошлое. Но Новгородская земля, вдохновлявшая когда-то Виталия Бианки, осталась такой же поэтичной. Отзвук этой поэзии доносит к нам Виталий Валентинович Бианки.

Год назад, впервые прочитав это рассказ, я остался в некотором недоумении, слишком уж он не похож на всё остальное, написанное Виталием Бианки. Выставил рассказу шестёрку и постарался о нём забыть. А сейчас перечитал его свежими глазами и перевернул оценку на девятку. Да, рассказ не характерен для Виталия Валентиновича, дело в том, что он не о птичке черноголовке, а о человеке. И, пожалуй, никто из классиков ХХ века не может так описать душу и творчество современника. А малая птичка черноголовка; она здесь тоже не лишняя.

Всё-таки, Виталий Бианки хорош тем, что не палит из ружья почём зря, лишь бы убить. Отпустить подраненную гоглюшку не каждый сможет. Читать охотничьи рассказы Бианки истинное наслаждение. Опять же и ошибок в его рассказах не отыщешь, хоть с лупой ползай; не то, что у Чарушина.

Написано ужас как красиво и жуть, как неграмотно. Разбирать все ляпы этого древнего сочинения нет никакой возможности, тем более, что большинство из них работает на создание многочисленных красивостей. Но самое скверное, что это опять был всего лишь сон. Неужели все авторы XIX века настолько убоги, что допускают странное только во сне?

Ох уж этот романтизм! Сумрачный германский гений умеет, по крайней мере, нагнетать мистическое настроение так, что и сегодня холодок бежит промеж лопаток, а при чтении легкомысленных французов остаётся только усмехаться. Рассказ «Дьявольский портрет» построен по всем законам устаревшего жанра: сначала 75% площади занимают необязательные рассуждения, затем на страничку объявляется сюжетная линия, и всё, можно пугаться. Причём современный читатель концовку предугадал давным давно и дочитывает рассказ только потому, что он короток.

Не знаю, кто такой Жерар де Нерваль, но склонен предполагать, что во французской литературе он занимает примерно то же место, что господин Загоскин со своими мистическими повестями в литературе русской. Кто из них кому подражает, знают специалисты, нам это знать не обязательно.

После такого предисловия читать вторую книгу не захотелось.

За подобное самоуправство Вову надо драть ремнём. А что касается щенков, которых он кормит сахарным песком, то при такой диете недолго они проживут.

Ни за что не стал бы петь этот стишок в качестве колыбельной никому из своих многочисленных внуков. Это не колыбельная, а песня торговки фруктами. С деревьев валятся груши, яблоки, сливы, китайка... и снова груша — бамц!

Всё-таки Осеева ни разу не поэт. Все её стишата это те же рассказы, иной раз получше, чаще — похуже, слегка оформленные с помощью банальных рифм, среди которых нет ни одной сильной или свежей рифмы.

Это общая судьба строителей: делать дом, чтобы другие его с лёгкостью ломали. И что же это за двор, где вместо песочницы навалена куча глины. А вообще, очень неприятное впечатление от рассказа.

С детей какой спрос... Увидали тощую бездомную кошку, притащили в группу, принялись кормить сладкими пирогами, отпаивать какао, которое работники детского сада, видимо оставили на столах. Но СЭС куда смотрела? Этот рассадник заразы надо срочно прикрывать!

Очень похоже на известную сказку «Шла лисичка по дорожке, нашла скалочку». Концовка, правда, самую малость подобрее. Не отдавать же хозяюшку на растерзание собакам.

Вот, что удивительно... стоит этот рассказ подвергнуть жанрово-тематической классификации, как немедленно исчезает весь его кафкианский мистицизм. Видимо мистика несовместима с классификацией.

Не понимаю, что случилось с Валентиной Александровной. Она всегда так точно подбирает слова, и вдруг... Собака лает яростно, женщина говорит гневно. На этом фоне все остальные слова начинают звучать неестественно.

Какой нормальный ребёнок станет говорить о себе с такой прорвой уменьшительных суффиксов? Ножки, дорожки, сапожки... — это взрослая тётя притворяется мальчиком. Явная неудача.

Замечательное слово «игральщик». Очень детское и очень точное. Одно это слово делает рассказ.

Вроде бы всё правильно, всё понятно, всё просто. Но как интересно! Это лучшая сказка цикла, а весь цикл вместе со «Сказками с крыш» и «Сказками старого зоопарка» заслужено получил «Большой Зилант».

Сказка сама по себе не оформлена и в отрыве от других сказок не смотрится, только как связка между «Сказки о пастухе» и «Сказки о Златовласке». Но вместе с ними получается хорошо.

Вообще, фраза «Хорош гусь» — Это неодобрительный отзыв о человеке. Как можно мириться, если начинаешь разговор с таких слов?

Рассказ был бы очень средненьким, если бы не последняя строчка, которая придаёт всему тексту серьёзное звучание.

Последняя строчка микрорассказа — это очень трудно и важно.