К стихам ЛЬва Вершинина можно предъявить много чисто формальных претензий, но одного у них не отнять: невероятной экспрессии и выразительности образа. «Все дороги, похоже, пройдены, Но коль Родину бьют под-дых, Остаётся тогда уродине Вся надежда на рядовых», -- раз строки помнятся, надо ставить высокую оценку.

Не раз приходилось слышать от любителей фантастики, что раз у Бориса Штерна есть «Производственный рассказ №1», то, наверное, должен быть и №2. Где же он? В ответ слышалось, что на то и фантастика; рассказ №1 есть, а №2 нету. Иногда, впрочем, говорилось, что есть и №2, но он никогда не публиковался, и, вообще, автор никому его не показывал. И уж совсем редко можно было встретить человека, читавшего этот рассказ. Погиб «Производственный рассказ №2» и след простыл.

Однако рукописи иногда всё-таки не горят.

В начале восьмидесятых годов, когда начали возникать первые Клубы Любителей Фантастики, а молодые в ту пору фантасты четвёртого поколения перезнакомились и подружились, благодаря Малеевским семинарам, возникла добрая традиция: дарить друг другу рукописи своих повестей и рассказов. Книг ещё почти ни у кого не было, а читать друг друга хотелось. Тексты неопубликованных рассказов хранились в личных архивах, передавались из рук в руки, читались, зачитывались и погибали не только в огне, но порой и вовсе неблагородным способом. Но иногда они умудрялись выжить и сохраниться, вопреки очевидности.

Вот передо мной рукопись потерянного рассказа: зачитанная до дыр, слепая, так что ни один сканер не разберёт. Но всё же это подлинная рукопись, хранящая следы авторской правки. Сижу, разбираю текст, перевожу в файловый вид. Думаю, что за публикацией дело не станет, а пока (уж простите моё хвастовство!) я единственный, кто знает, что случилось на заводе «Алитет» через год после удивительных событий «Производственного рассказа №1». Разумеется, человек не просто живший в ту эпоху, но и успевший поработать на производстве, скажет, что заводу должны были поднять план и срезать фонд заработной платы. Именно так всё и произошло: план повысили в три раза, а фонд зарплаты срезали вдвое. Теперь завод могло спасти только чудо. Каким оно будет, узнаете, когда рассказ увидит свет. А я скажу только, что рассказ написан фирменным штерновским языком, а атмосфера советского производства, казавшаяся странным реликтом пятнадцать лет назад, сейчас воспринимается как ещё одно фантастическое описание. Описание страны, которой больше нет, но в которой мы жили.

Никакой хорор, никакой самый кровавый триллер не сравнится по накалу ужаса с этим простым, сугубо реалистическим повествованием. Тридцать строк обыденного, как жизнь, кошмара.

Обыкновенная, человеческая жизнь. Страшная, пьяная, нечеловеческая. Обыденная. Сколько таких семей довелось повидать! И самое страшное -- дети, которые вырастают в этих семьях. Добрый Виктор Астафьев не показал, кто вырос из детишек Медвидевых, а ведь они обречены повторить родительский путь.

Стандартная ошибка начинающих авторов, живописующих нечто апокалиптическое или антиутопическое: автор играет сам с собой в поддавки. Если на планете, из-за которой идёт война, действительно уникальные залежи некоего «гафестита», без которого невозможно обойтись, то война будет вестись вовсе не теми методами и силами, как то описано в рассказе. А если этот гефестит никому на фиг не нужен, и война идёт только ради воровства интендантов, то вся пафосная концовка оказывается мыльным пузырём.

А в остальном рассказ написан бодренько, язык приемлемый, любителям остросюжетной прозы должно понравиться.

В этом рассказе журналист Дмитрий Биленкин затоптал писателя. Стандартные и совершенно неоправданные страшилки: выход из-под контроля военных систем, а в придачу к ним -- озоновые дыры -- всё то, что так активно пиарилось в начале девяностых. И как следствие, сам рассказ оказался написан при помощи журналистских штампов и больше всего напоминает рекламный ролик.

Серьёзная неудача хорошего автора.

Категорически не понравилось. Для пародии рассказ уныло серьёзен и слишком длинен. Как самостоятельное произведение, рассказ не состоялся, поскольку своего в нём и на полстроки не наберётся: «Да вы зайдите на любую свалку! Чем не Зона?» -- и всё. А ведь в рассказе люди погибают. Всерьёз. И не только Лукьяныч. Скажем, Галин знакомый парень, на чей скелет они наткнулись. И об этом так, между делом, как о чём-то несущественном. Нехорошо это...

И ещё... Вспомните рассказ Лукиных «Не верь глазам своим». Как постепенно авторы подводят своего героя к тому, что он оказался способен наступить на глаз, который смотрит на него. А тут... -- Глаза валяются? Топчи их, давай!

Чрезвычайно неприятное впечатление. От Кира Булычёва я подобного не ожидал.

Разумеется, самостоятельной ценностью рассказик не обладает. Он существует как отклик или, если угодно, пародия на навязшую в зубах вампирскую тему, а заодно и киберпанк. Забавный отклик. А что ещё надо?

Есть у Эрнеста Хемингуэя крошечный рассказик «У нас в Мичигане». Прочитать, сравнить... Наш ответ Хемингуэю.

Астафьев, конечно, пишет лучше; английский язык, особенно репортёрский стиль Хемингуэя, для подобных описаний не приспособлен. А в остальном?..

Правда, всё как есть правда. И лучше с тех пор не стало, стало только мельче и захудалее. Виктор Астафьев в 1982 году ещё мог восхищаться живой красотой, а ноне той красоты вживе не осталось, только в музее на поглядение. И напрасно январские морозы выстраивают по мелколесью инейные узоры; некому стало повторять их крючком и на коклюшках.

А то, как давалась эта краса последним мастерицам, читайте в рассказе «Кружево».

Всего-то семь строчек, а какая бездна контекста! Слепок поколения, того, что ещё ходило в трофейных куртках. Время уходит, и скоро понадобится многостраничный комментарий для желающих понять, о чём это вздыхает автор.

Написал две строки отзыва и тут же получил минус от кого-то из лаборантов. Значит, и впрямь народились уже читатели, которым требуется подробный комментарий к мимолётному воспоминанию Виктора Астафьева. Что же, вот вам комментарий.

Только что кончилась война, вернулись уцелевшие мужчины, и оказалось, что их куда меньше, чем женщин. Слишком многие невесты и жёны не дождались своих солдат. Каждый из вернувшихся, как бы ни был он побит и поранен, нашёл свою судьбу, но далеко не каждой из ожидавших, привалило это счастье. Недаром секретарь редакции даёт себе столь противоречивую характеристику: «Будь я не потаскан и свободен...»

Второе и главное -- странная фраза одинокой женщины: «Чаще печатайте на обложках вашего журнала виды нашей Родины, может быть, это поможет моему мужу вернуться ко мне». Кто-то недалёкий решит, что сбежал муж к другой женщине, благо, есть из кого выбирать. Но причём тогда виды Родины? Виктор Астафьев не тот человек, чтобы впусте слова черкать. По здравому размышлению, вывод может быть только один: не вернулся солдат с войны, и похоронка в дом не приходила. Вот и ждёт, не жена, и не вдова, ждёт и надеется. А на что можно надеяться по прошествии десятков лет? Уже вернулись те, кто попал в плен, а потом были загнаны сталинской охранкой в лагеря только за то, что в плену были. Теперь остаётся надеяться, что в сорок пятом испугался солдат возвращаться в советскую неволю, поддался на уговоры американцев, остался там, на Западе. Поэтому и просит женщина: Чаще печатайте на обложках виды нашей Родины, может быть, заболит от этих картин солдатское сердце, заноет душа, и он вернётся домой, к тем, кто ждёт его, надеясь вопреки всему.

В 1970 году такие вещи нельзя было писать открытым текстом, можно было лишь вздохнуть и сказать немногое тем, кто понимает без слов. А мне сейчас понадобился втрое больший объём, чтобы разъяснить это человеку, выставившему минус.

Авторский дуэт Карины Шаинян и Дмитрия Колодана. Оба автора умеют писать странно и находить необычные темы. Оба автора умеют писать хорошим русским языком, умеют создавать зримую деталь и рисовать живой портрет героя. И оба автора страдают одним и тем же недостатком: неумением строить концовку. Большинство из сольных произведений оказывается подвешенными в воздухе; они ничем не кончаются. Перейдя в разряд соавторов, авторы не потеряли ни одного из своих достоинтв, но, к сожалению, и недостаток также сохранили. Рассказ интересно читать, но затем читателя (меня, во всяком случае) охватывает чувство неудовлетворения. И это всё? Судя по началу, следовало ожидать чего-то непредставимого, но рассказ оказался спущен на тормозах. Хотя, читать было интересно.

Симпатичная страшилка, энергично написанная, вызывающая весь комплекс негативных эмоций, но не переходящая грани пошлости или любования садизмом. Любителям триллера должно понравиться.

Но вот, что следует отметить: одно неудачное слово может испортить всё впечатления от рассказа. Главная героиня -- Лидия, ради которой совершается преступление, за руку которой борются знатные дворяне, за которой ухаживал сам король, названа автором модисткой! Он бы её ещё прачкой сделал! А всего-то одно слово, которое автор употребил, не понимая его смысла. Искренне надеюсь, что слово будет исправлено и больше автор на подобные грабли не наступит.

Очерк, простой и бесхитростный. Правда, ничего, кроме правды. Читайте и знайте: так было. Кое-где, возможно, это и сейчас сохранилось, но уже ненадолго, общепит комерционализируется быстрей всех прочих областей. Не успел бы Виктор Петрович сделать затесь на память, так и забыли бы, как оно было ещё совсем недавно.

Трудно сказать, сколько вреда принесла эта книга, да и вообще пример литературной жизни и смерти Юрия Карловича Олеши. Следуя по пути спившегося классика, огромное количество небесталанных авторов тусовались в окололитературных кругах, жаловались на жизнь и объективные обстоятельства и ничего не писали. А ведь был и другой пример: Михаил Булгаков, обстоятельства жизни которого были ничуть не лучше, но который продолжал писать в стол, веря, что рукописи не горят.

Книга называется «Ни дня без строчки». Но ведь строчка в день -- это очень мало, чуть больше 12 страниц в год. Что было бы с русской литературой, если бы писатели следовали данному совету? В результате отрывки и кусочки, составляющие книгу, порой слабосвязанные, порой повторяющие друг друга, в целом оказываются неинтересными. Что-то вроде негатива: «Так делать не надо».

Фантасмагория на суперпрозаическую тему. Роман о строительстве фабрики-кухни и внедрении сети магазинов «Кулинария». Кавалеров ненавидит своего благодетеля вовсе не за то, что тот собирается лишить женщин радостей домашнего хозяйства, а за то, что тот имеет в жизни цель, что ему хорошо живётся, за то, что он поёт по утрам в клозете. В этой книге нет положительных героев, нет и отрицательных. Они все одинаково неприятны. В этом проявляется замечательный талант автора, но и главный недостаток книги. Её неприятно читать. Автор не нашёл себя ни в служении новому строю, ни в борьбе с ним, и его книга также оказалась подвешена между небом и землёй. Она стоит в русской литературе наособицу: знать её необходимо, любить -- почти невозможно.

Разумеется, имхо.

Рассказ слабо продуман. Магическое войско должно было разнести викингов в пух и прах, разве что те противопоставили японцам собственную магию, о чём в рассказе ни слова. Опять же, каким образом скандинавский флот попал в Японское море? Прошёл Северным морским путём? Или вокруг Канады? Или обогнул Африку и Индию? Отдельный кораблик могло занести, но, чтобы флот в боевых порядках? Не верю.

Есть в рассказе и языковые огрехи. «Глядя на каменное спокойствие братьев, мне становилось немного неловко», -- сразу вспоминается: «Проезжая мимо вашей станции, у меня слетела шляпа». «Вернулся с битвы» -- возвращаются с прогулки, а в случае войны, возвращаются ИЗ битвы.

В принципе, всё это исправимо. Жаль только, что за пять лет Альберт Гумеров не нашёл времени вычитать и исправить рассказ.

Вот от такой «счастливой» концовки переворачивает душу. Голь на выдумки хитра, выкрутились люди... но как вообще могло случиться, что вся страна попала в этакий переплёт, и что людям «стоила та рыбалка»?

По сути дела -- путевой очерк, каких миллион в каждом номере «Вокруг света», но каким языком это написано, с какой любовью к слову и миру! Читаешь неспешно и радуешься, что есть на свете такой мастер, что каждым словом душу переворачивает. И всё же... не выдержал автор до конца взятой ноты, свернул в обличительную публицистику, какую всякий журналюга может клепать. И тем испортил всё впечатление от гениальнейшего начала.

Конечно, сказанное -- моё личное ощущение. Дай бог, чтобы другие воспринимали концовку очерка иначе.

Когда мне году этак в 64 выдали в районной библиотеке этот роман, за моими плечами уже был десяток прочитанных фантастических книг, так что я понимал, какую чушь я читаю. С тех пор запала в память фраза: «Рёв погибающих познавателей заглушил грохот атомных взрывов». Каждый раз, встречаясь с глупостью несусветной, я вспоминаю этот рёв.

Блестящий рассказ! Только мелкие стилистические огрехи не позволяют выставить ему заслуженную десятку. Автор сумел придумать странный небывалый мир и людей, живущих в этом мире и остающихся людьми. Плюс -- концовка, вроде бы и не ударная, скорей лирическая. Но она ставит логическую точку на повествовании, органично завершая его. Такой рассказ можно перечитывать, и впечатление не будет ослабевать.

И ведь неплохо придумано и хорошо написано, но концовка всё испортила. Мораль, написанная прямым текстом, через отбойку -- это никуда не годится. Читаешь рассказ, и вдруг приходит автор и говорит: «А теперь я тебе, дураку, буду объяснять, о чём кино...» Нет уж, не надо. Я как-нибудь сам.

Рассказ о контакте. Начало очень напоминает «Дверь с той стороны» Владимира Михайлова, но автор быстро переводит сюжет на иные рельсы и делает достаточно оригинальный сюжет. Написан рассказ хорошим языком, действие энергичное, концовка неожиданна. Всячески рекомендую всем, кто любит космическую НФ.

Стихи очень слабенькие. Рифмы, размер, образ лирического героя -- хромает всё. Жанна Д'Арк, для которой победа важнее веры, в это я поверить не могу. Причём, скорей всего, сама автор так не считает, просто так повела строчка, и автор послушно пошла за ней. А вот одно из четверостиший:

Истекает столетьями

Время-река.

Но, как раньше, стиснув зубы,

Пробиваю я стены

из боли и зла.

Я уйду, но победу добуду.

Рифма река/зла, прямо скажем, не относится к числу сильных. Если судить по предыдущим четверостишьям, вторая строка должна звучать: «Но, как раньше, сти-иснув зу-убы». А когда героиня, стиснув зубы пробивает стены, возникает паразитный образ: девушка, пробивающая стены лбом... Лучше бы Маргарита Епатко эти вирши никому не показывала. Прочие стихи автора, выложенные в интернете, ничуть не лучше.

Перечитал «Тайну Тускароры» и спешно увеличиваю оцеку, выставленную по детским впечатлениям. Почему-то запомнилось совещание в обкоме партии, снисходительная уверенность героев в абсолютном преимуществе социалистического строя, и остро не хватало приключений под водой. Огорчён был, что белый студень так и не поймали, а тайн у Тускароры оказалось не одна. Теперь это последнее числю по разряду достоинств. Повесть достоверна, насколько может быть достоверной фантастика, написанная больше сорока лет назад. В конце концов среди учёных не оказалось ни шпионов, ни законченных негодяев. Александр Иванович сам был учёным, и знал, о чём пишет. Он много раз был с экспедициями на Курилах, и его описания точны и лиричны.

«Тайна Тускароры» -- одна из первых в нашей фантастике вещей, где подробно описано международное сотрудничество в области науки, причём безо всяких отсылок к политическому строю сотрудничающих стран. Хотя, конечно, смешновато читать, что главного американского океанолога зовут Рей Шекли.

Александр Шалимов был геологом, и он прекрасно понимал, что человечество непременно начнёт использовать богатства шельфа. Правда, предугадать современную делёжку океанического шельфа он не смог, наивно веря, что подводные богатства будут дружно разрабатываться всеми. Зато вспышку пиратства и создание международных станций он предугадал великолепно.

Разумеется, великолепные предвидения сочетаются с навными провалами. Так у подводных исследователей нет фотоаппарата, способного снимать на большой глубине. Учёные либо фотографируют через иллюминатор батискафа, либо делают рисунки. Но это претензия читателя XXI века, а герои Шалимова, люди не слишком старые, отлично помнят войну и некоторые даже участвовали в ней. Значит, действие происходит в 80-е годы прошлого века.

А в целом видим очень неплохую фантастико-приключенческую повесть, которая не слишком устарела за прошедшие десятилетия. Единственное недостоверное описание -- это совещание в обкоме партии. Ну не приглашали на подобные мероприятия лаборанток с исследовательских станций...

Читаю этот рассказ и думаю: экая фантастика! Попал человек ночью на старую вырубку и вышел оттуда, ориентируясь на свет ретрансляционной вышки. Не видал ты, Виктор Петрович современных варварских вырубок! Оттуда и днём-то не выйдешь, переломаешь ноги посреди рукотворного бурелома.

Наконец, что-то, что можно обсуждать, а не просто высмеивать.

Рассказ ещё несёт некую ауру, объединяющую творения окололитературных девочек, которые назначают сами себя повелительницами ада, чёрными властительницами, супервампиршами и прочей шелупенью, приятельниц и бойфрендов своих производят в деятелей тех же тёмных сил, после чего начинают «прикалываться», как и положено пацанкам препубертатного возраста. Анна Тьма не избежала этого в своих романах, но в данном случае, приколки отброшены, и мы видим попытку писать серьёзно. Во вторых, Анна любит своих героев, это заметно, и за одно это ей многое можно простить. И, наконец, иногда, очень редко, в тексте проскакивают живинки, человеческие слова. Хотя, впрочем, их приходится специально и мучительно выискивать.

Теперь о недостатках.

Недостаток первый: леность ума. Школьник, поднаторевший в изложениях и впервые пробующий писать сам, резонно рассуждает: У Гоголя (Стругацких, Роулинг) получилось хорошо. Напишу-ка я то же самое, и тоже будет хорошо. И он переписывает своими словами «Страшную месть» («Обитаемый остров», «Гарри Поттера»). И получается не рассказ, а потуги старательного школьника. Скажите на милость, зачем в этом рассказе цельнотянутая у Роулинг школа магов? Только для того, чтобы читатель плевался? (Впрочем, есть ещё и потребитель поп-арта, который увидав знакомое клише, возрадуется). На сюжет школа магов никак не работает и введена только в угоду моде. Подобная леность ума отмечает не только тексты о магических школах, но и о попаданцах, вампирах, и бла-ародных повелителях тёмных сил. Своё выдумать слабо, вот автор и хватается за модное.

Недостаток второй: нежелание или неумение работать с текстом. Я уже говорил, что живинки в этом мёртвом лесу приходится искать с микроскопом. А в основном видим штампы и бесконечные красивости. Плюс к этому -- весь набор типичных ошибок, избегать которых учат на любом ЛИТО. Мусорные слова, чудовищное количество притяжательных местоимений, однообразные повторы. «Свои невероятно фиолетовые глаза» в текстах Анны Тьмы встретились по меньше мере трижды (в романах и этом рассказе). В любом ЛИТО автора научат вычёркивать лишние «что» и «который», убирать ненужные прилагателные, избегать «стремительных домкратов» (в этом рассказе вместо стремительного домкрата имеется «заряженный гарпун». Можно догадаться, что автор имела в виду баллисту, заряженную гарпуном, но иже писах, писах).

Впрочем, прежде всего, Анна Тьма должна определиться, чего она хочет достичь. Если она хочет поставлять модную жвачку для заплывших мозгов и получать за это не слишком большие гонорары, то сойдёт и так. Если хочет достичь чего-то разумного, доброго и, хотя бы, не сиюминутного, то следует остановиться, задуматься и начать работу не над очередным опусом, а над собой. А потенциал для этого, как мне кажется, у Анны есть.

А пока смотрю на фразу, написанную без единого знака препинания, и гадаю, третье слово в предложении это существительное или глагол? -- «Когда он стих упал и заплакал выстреливший».

Не хочу сказать, что это очень плохо написано (по такому отрывку судить трудно), но это очень плохо придумано. Представьте картинку: лестница, густо засыпанная хлоркой, на этой хлорке лежит героиня, на ней сверху насильник с перерезанным горлом. Кровь густо заливает всю эту смесь. Представляете, какой след оставит героиня до самых дверей своей квартиры? И что, никто этого следа не видит? Потом героиня сообщает следователю, что ночью спала и ничего не слышала. А десятки свидетелей подтвердят, что этой ночью у неё был концерт и как раз в момент убийства она возвращалась домой. Спасти героиню может только тот факт, что для того, чтобы перерезать струной горло, струну нужно накидывать сзади. Впрочем, боюсь, это будет доказательством, что не парень пытался изнсиловать героиню рассказа, а она его. Вот это жесть! Жутики, жутики...

Ну а идея рассказа ясна и несомненна: насильникам следует рвать горло. И с этим я согласен.

Классифицируют читатели рассказ... мол, он религиозный, христианский, православный... А рассказ-то, на самом деле общечеловеческий. Рассказ о том, что можно строить с любовью, а можно бездумно закладывать динамит. И любовь ещё долго напоминает о себе, даже, когда динамит сделает своё дело. А конфессии... при чём тут они? Рассказ-то написан для всех людей, сколько их есть на свете, а не только для православных. Хороший рассказ.

Первый рассказ цикла, который мне решительно не понравился. Он так же хорошо написан, как и остальные рассказы, но есть в нём что-то глубоко неправильное. Желание иметь место под солнцем за так просто, злая зависть к тому, кто этого места добился. И убеждение, что юноша с губкой прав.

Есть эти звёздочки и на Новгородчине. Вот только со времени написания Астафьевым этого рассказа прошло 38 лет, и не осталось уже тех ждущих женщин. Идёшь через брошенные деревни, мимо развалин домов и видишь поржавелые жестяные звёздочки, среди кучи раструхлявившихся брёвен. Неужто это всё, что осталось от боли и славы народной?

Меня давно интересовал вопрос: кто пишет на стенах общественных уборных порнографические тексты? Теперь я знаю: это делает Анна Одувалова! Вот выхваченная наугад цитатка из рассказа «Русалка»: «Два длинных стройных пальчика скользнули к возбужденному лону и, раздвинув пушистые волоски коснулись пульсирующего бутона желания». На том же градусе бездарной сортирной порнухи написан и весь рассказ. Как жаль, что автору нельзя выставить отрицательную оценку!

Всё, на этом я заканчиваю ознакомление с ещё одним графоманствующим автором.

Уважаемая примерная жена и начинающая романистка Анна Одувалова!

Известна ли вам разница между словами «беспутный» и «непутёвый»? Ведь называя свою лирическую героиню беспутной, вы дезавуируете всё, что написано на последующих страницах, а заодно налепляете этот ярлык и на себя саму, ибо расказ написан от первого лица и во многом автобиографичен. Вот только в «пьяном вагоне» вы ездить не могли, поскольку последний раз он отправлялся из Москвы в Петербург в ту пору, когда вы ещё ходили в школу.

Нет, я всё понимаю... языковые ляпы, неумение показать картину, штампы вперебивку с ужасающим количеством красивостей, непременный р-Р-Р-роковой поцелуй, который мы уже видели в одном из предыдущих рассказов Анны Одуваловой... -- это всё понятно и ожидаемо. Но неужели автор не знает, что такое поляна? Действие-то происходит вовсе не на поляне, а на берегу.

И что?

Сюжета нет. Никакой связной мысли тоже нет. Обычная фенологическая зарисовка. Такие могут существовать только за счёт изысканного стиля, но писать Анна Одувалова тоже не умеет. Из нагромождения прилагательных художественного текста не получится.

За краткость накинут один балл. Вот и всё.

Этот же самый сюжет у Распутина в «Прощании с Матёрой» сделан более сильно и сюжетно оправданей. Но Астафьевская мысль, что скоро и местные начнут ловить рыбу на месте старого кладбища, одна стоит многих проникновенных писаний.

Если учесть, что все переводы в этой «антологии» ворованные или тянутые из «Системы», то за такого рода составительскую работу единицы было бы очень много, но, к сожалению, меньшей оценки у нас нет.. Я, конечно, знал, что Согрин один из известнейших пиратов, прославившийся нежеланием платить ни авторам, ни переводчикам, ни владельцам прав, но что Петрушкин тоже приложил руку к этому бизнесу, для меня новость.

Как легко и приятно было, упиваясь собственной гражданской смелостью, писать такое в 1991 году, желательно уже после августовских событий. И как смешно и жалко выглядит эта тема сейчас. Да и в середине девяностых она выгледела уже жалко. Я не могу сказать, что написана «комедия» плохо. Я не могу сказать, что она написана хорошо. Она просто не нужна. Вся эта политика, сдохшая к моменту написания, задавила интересные мысли о сути актёрской работы, и комедия оказалась мёртворождённой.

Очень жаль.

Не сумел автор придумать, что делать с так здорово получившимся треугольником, пошёл по самому истоптанному пути. Читал и думал: «Ну, выверни концвку, такую же удивительную, как и треугольник!...» Нет, не получилось; в концовке рассказа 180 градусов и ни секундой больше. Потому и оценка -- шестёрка и ни единого балла сверх того.

По стилю к рассказу довольно много претензий, но основная идея искупает все эти претензии. Честно гоовря, не думал, что классическое толкиновское фэнтези можно написать так. А если учесть, что это первый рассказ автора, который показан публике, то автор и вовсе молодец.

Цикл миниатюр это не просто несколько рассказиков, сваленных в кучу. Цикл -- единое целое, живущее по своим законам, и очень важно, какой рассказ поставить первым, какой -- заключительным. Астафьев гениально справился с этой задачей. Вроде бы, перед нами очередная миниатюра, но прочитав её, понимаешь, что тетрадь закрыта. Остановись, читатель, отдохни, подумай.

Прочесть эти две строчки, схватиться за сердце и заплакать...

Наступили новые времена, и вместо художественной литературы пошла публицистика. У всех пошла, даже у Астафьева. Конечно, Виктор Астафьев и публицистический очерк напишет, как другому вовек не сподобиться, но всё же, что-то безвозвратно теряется, когда мысль свою писатель высказывает в лоб.

Угодно фантастики? -- вот она, хотя в классификаторе помечена рубрика «реализм». И всё же, то, что автор тридцать лет назад вопреки газетам и общественному мнению, назвал преходящим, кануло в Лету и помнится лишь в учебниках. А то мимолётное, что было названо вечным, поднесь продолжает вершиться.

«Я верю всему, что связано с лесом», -- одна короткая фраза, и простенькая зарисовка наполняется иным, непростым смыслом, и зелёные звёзды уже невозможно объяснить реалистично, как для виду сделано в первых строках. На земле и впрямь лежат зелёные звёзды.

Так живёт природа, и так видит её художник. Читайте и удивляйтесь.

Зарисовка. Красивая, мастерски сделанная, но без второго дна, без подтекста. Под настроение и среди прочих миниатюр смотрится, но так -- ничего особенного.

Фенологически-феминистическая миниатюра. Прочтёшь и понимаешь, что всех нас, мужиков, следует отстреливать -- и в суп! Рекомедуется для прочтения женщинам, особенно, незамужним.

Написал бы в классификаторе вместо реализма, какую-нибудь психоделику или сюр, потому как не бывает таких идиотов, как этот академик, когда бы сам таким идиотом не был. Правда, живу я не под Москвой, а в глухой деревне, но и тут мусора хватает. И я собираю старое железо, битое стекло, пластиковые банки и бутылки, стаскиваю в бывшую силосную яму, присыпаю землёй на радость грядущим археологам. И вдруг заметил, что местные мужики даже в большом подпитии возле моего дома окурков не бросают, не говоря уже о пивной таре или сигаретных пачках. Значит, можно, значит, не вполне безнадёжно наше дело.

Читаешь Астафьева и поражаешься точности детали. Но видно и впрямь из одних перлов состоит только перловая каша; в этом рассказе деталь не точна, и сразу рассказ гаснет. Надпись, сделанная кровью, уже через несколько минут почернеет и принять её за помаду будет невозможно. Деталь, направленная на то, чтобы выжать из читателя слезу. Не ожидал такого от Виктора Астафьева.

Выбрал у Юрия Ивановича роман, который получил наибольшее количество высоких оценок, и попытался его читать. Одолел страниц пять и бросил с отвращением. Конечно, кому захочется поизгаляться над автором, тот получит при чтении немало удовольствия, но мне изгаляться не захотелось, и теперь я никогда уже не узнаю, что такое «армия драконов в молодости», почему «сорфит смаргивает глазами», а не иными частями тела, что значит словосочетание «разрешить чаяния», как может «продолжаться разгулявшаяся стихия», что такое «любимый мозоль», и что такое «слегка извивающаяся долина». Отлистал с полсотни страниц, но и там те же перлы, в каждом абзаце, чуть ли не на каждой строке... в подобном случае речь идёт не о художественности, не о развитии сюжета и создании образов, а о элементарном умении связывать слова.

Автору могу посоветовать только одно: немедленно приостановить литературную деятельность, обратиться в начальную школу в класс выравнивания и учить, учить, учить русский язык. Что касается меня, то я чтение этого автора прекращаю до тех пор, пока не узнаю, что три класса начальной школы успешно им окончены.