В дискуссии примут участие:

писатель Шимун Врочек,

писатель, разработчик прикладных и художественных игр Юрий Некрасов,

нарративный дизайнер и сценарист компании Bretwalda games, разработчик компьютерных и настольных ролевых игр Илья Гандкин,

театральный режиссёр Иван Куркин.

На мероприятии все желающие смогут задать вопросы авторам и почётным гостям.

И еще один постер, теперь от самого Буквоеда и с лицами соавторов:

Мои суперхиты "Песня волчицы" из "Красной шапочки" (в фильме этой песни нет, и это большое упущение), первая пластинка "Али-Баба и сорок разбойников" (особенно я любил "Старые раны", с хриплым голосом Джигарханяна), вторая нравилась мне намного меньше. Умник Али-Баба вдруг превращался в простака, не видящего дальше своего носа, а всех спасала Фатима, жена старшего брата. Мне почему-то казалось пугающей картина -- светит луна, двор, обнесенный глиняной стеной, огромные кувшины с сидящими внутри разбойниками. А толстая Фатима бесшумно ходит по двору и деловито заливает в каждый кувшин кипящее масло. И разбойники умирают. Один за другим, не успев даже осознать, что происходит. Почему-то от такого "пути добра" у меня сводило затылок. Мне казалось, что когда наступало утро, воздух светлел, Али-Баба с женой стояли и смотрели на Фатиму, спасшую их, но в их побледневших лицах не было счастья. А был только озноб. А Фатима улыбалась, не замечая. Нет, я не любил вторую пластинку.

Еще у нас была рок-опера "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты", но на меня она всегда производила жутковатое впечатление. Я почти физически ощущал, как слепну сам -- вместе с героем пластинки. Из зеленой "Юноны и Авось" я слушал только "Ты меня на рассвете разбудишь". Дальше мне все казалось каким-то странным безумием, искаженным и пугающим, словно золотой лик Казанской Богородицы...

А еще Марина Влади и Владимир Высоцкий. Высоцкого у нас еще было две пластинки, нет, даже четыре -- все, где Высоцкий в кепке. "Сентиментальный боксер" и "Спасите наши души" точно.

Но я слушал в основном пластинку Влади-Высоцкий. И первую сторону, где женский голос -- намного чаще, чем вторую, где рык, хрип и рвутся жилы. Мне нравился этот странный акцент Марины, словно русские слова — это хрупкие хрустальные бокалы, и нужно обращаться с ними очень осторожно, чтобы не разбить. И все равно они немножко позвякивают, когда их ставишь, а потом ходишь вокруг стола, расставляя салаты и готовясь к празднику.

"Песня о двух красивых автомобилях", "Марьюшка" -- мои хиты.

Особенно первая.

"Об асфальт сжигая шины..."

...две красивые машины...

Словно связанные тросом...

А где тонко, там и рвется.

Они знают, игра стоит свеч.

Прекрасная песня. Какая грубоватая, но в тоже время точная метафора (нет, тогда я не знал такого слова). Я ставил песню снова и снова, и слушал, слушал. Как заведенный.

Пластинка крутилась и всхрипывала, а две красивые машины все мчались и мчались из "кошмара городов, рвутся за город машины". И каждый раз я замирал в предчувствии и -- в надежде. Голос Марины выводил: "светло-серый лимузин позабыл нажать на тормоз!". Когда она допевала, я переставлял иглу назад и слушал песню снова. И затем еще.

Возможно, я надеялся, что в этот раз "светло-серый" не промедлит и успеет нажать на тормоз. И все будет хорошо.

Песня заканчивалась. Наслушавшись про автомобили, я переключал на дорожку "Марьюшка" -- я быстро наловчился попадать иглой туда, куда нужно. Я прикрывал глаза и начинался фильм. "Отчего не бросилась, Марьюшка, в воду ты... Что же не замолкла-то навсегда ты... Как забрали милого в рекруты, в рекруты... Как ушел твой суженый во солдаты..." — пела Марина. А я видел, как девушка идет к воде. Осока в воде колыхалась медленно, как в речке Сылве, коричневые потоки воды превращали простое движение травы в фильм Тарковского (нет, тогда я еще не был фанатом). А когда голос Марины выводил "длинну косу девичью... сберегу для милого... с проседью..." у меня по спине пробегал озноб, затылок сводило. Больше всего я любил эти моменты. Мгновение катарсиса, высшая точка сопереживания (нет, тогда я не знал таких слов). Возможно, именно тогда, вот этими повторами я нарабатывал свою зависимость от катарсиса -- и до сих пор в каждом своем рассказе ищу именно его, это чувство.

Мучительно и сладко, и голова на мгновение словно отрывается от тела. Кайф. Мне было девять или десять лет.

Хорошие у Высоцкого песни, думал я, перебирая пластинки. Только лучше бы он кому другому давал их петь, а сам только писал. Ну невозможно же слушать его рык! То ли дело нежная и хрустальная Марина... Эх.

А вот юмористические песни у него получаются, думал я дальше. Особенно про капитана Кука и "Дорогая передача...", но их редко крутили в "Утренней почте". Только это ведь скорее не песни, а стихи?

В общем, я был довольно обстоятельный музыкальный критик десяти лет.

Я выключал проигрыватель, снимал пластинку и аккуратно убирал в бумажный конверт. Ставил его в ящик с другими пластинками. И шел на кухню пить чай с бутербродами и книжкой "Одиссея капитана Блада". Это всегда самое лучшее, когда за окном минус 45. Сладкий чай и карибская жара никогда не подводят.

До момента, когда я всерьез заболел Высоцким, оставалось еще долго.

Победить на турнире в ее честь, а затем упасть, истекая кровью ("Айвенго" и леди Ровенна). Черт, это уже повтор первого способа.

Похитить ее, а затем умирать на ее глазах от жажды, будучи горбатым глухим незаконнорожденным уродом ("Собор Парижской богоматери"). Ну, это для экстремалов.

Упасть на ее глазах вместе с лошадью ("Джен Эйр"). Хмм, опять упасть...

А! Знать ее с детства ("Скарамуш", "Потоп" и т.д.)

Преследуемым озверевшей толпой, упасть ей ну руки, истекая кровью... ("Королева Марго"). Черт! А по статистике этот способ точно лучший :)

Знать ее до начала книги и уже готовиться к свадьбе ("Граф Монте-Кристо", "Морской ястреб"). Ну, это уже неспортивно. Правда, к этому автоматом прилагается предательство лучших друзей и многолетняя каторга... Ну, не знаю, не знаю. Сомнительный какой-то способ.

=========

Фото — автор неизвестен

"Одиссея капитана Блада" Р.Сабатини, иллюстрация Игорь Ушаков

"Черная стрела" Р.Стивенсон, иллюстрация Иван Кусков

"Скарамуш" Р.Сабатини, иллюстрация Павел Парамонов

Художник К.А.Терина