Погружение в объятья Сакартвело, или Личность, творящая историю
Конец 16 века. Грузия. А точнее Картлийское царство – осколок великой грузинской державы. Юный обедневший азнаур Георгий Саакадзе не боялся войны. Скорее ждал ее с нетерпением. Ведь это был отличный случай прославиться, и попытаться вернуть земли рода, захваченные влиятельными князьями Картли.
Посему когда царь стал собирать войска для отпора набегу агарян, Георгий с радостью откликнулся на зов. Как и его верные друзья — «Дружина барсов». Но никто из них и ведать не ведал, что война с турками лишь первое настоящее дело того, кого потомки будут звать Великим Моурави.
Шеститомник «Великий Моурави» во времена проклятого тоталитаризма обычно ставился в первую десятку исторических романов, написанных за всю историю СССР. Чаще всего такие вещи проглатывались в подростковом возрасте, но я в свое время «Моурави» талантливо провтыкал. То ли грузинская специфика не вдохновила, то ли просто не попался на глаза, хотя историческую беллетристику читал запоем. И вот, наконец, я таки добрался до эпического цикла Антоновской, точнее до его дебютной книги.
Анна Арнольдовна Венжер, по мужу Антоновская (1885/1886-1967) долгое время жила в Тифлисе (Тбилиси), и сполна пропиталась культурой Грузии. Выплеснув потом свою любовь к этой стране на страницах своего эпического многотомного исторического труда.
Впечатление двойственное, но скорее положительное.
С одной стороны Антоновская шикарно рисует картину Грузии 16 века. Сочно, объемно, вкусно, кинематографично. Буквально погружая читателя в жизнь древних обитателей Сакартвело и их соседей. Мы попадем в дома грузин, окунемся в сцены быта, с подробными описаниями домашнего уклада обитателей Картли, их жилищ, посуды, одежды, способов приготовления пищи. Ступим на базарную площадь, где бурлит большое торжище. Заглянем в царские замки с их пронизанными интригами воздухом и показным блеском двора. Увидим сбор картлийского войска, готовящегося к битву. Побываем в пылу сражения. Прикоснемся к фольклору, сказкам и легендам древнего народа Сакартвело. Познакомимся с грузинской кухней, обычаями и особенностями торговли того времени. Поглядим на их работу на земле и в домашнем хозяйстве. Почувствуем характер грузин: их гостеприимство, гордый нрав, любовь к песне, хорошему вину, пилаву и доброму шашлыку. Скривимся от отношения князей к простому крестьянству, мелким дворянам- азнаурам, ремеслинникам-амкарам. Обратная реакция низов грузинского общества также имеется. Будем представлены к иранскому двору и подслушаем секреты русского посольства. С этнографической и атмосферной точки зрения роман безупречен. Плюс Анна Арнольдовна подарит нам чарующее описание волшебной природы Джорджии, полной зверья и прекрасных пейзажей.
Буквально одной сценой (с языком Киазо) автор напомнит читателю, в каком непростом времени живут ее герои, и что за окном отнюдь не благопристойно-политкорректный 21 век.
Также в актив автору нужно занести интересную фишку демонстрации действия через диалоги. Вот перед нами первая экшен-сцена, за которой читатель наблюдает, слушая реплики очевидцев. Весьма интересный литературный прием. А вот и большое сражение, где также используется этот ход, правда в сочетании с прочими, более прямыми элементами описания. Интересно.
Диалогов в романе хватает. Далеко не все они идеальны, но все работают на общую задачу глубокого проникновения читателя в текст.
Не забывает Анна Арнольдовна и о внутренних монологах, фактически погружая нас с вами в личность персонажа, позволяя услышать его мысли, понять логику, пожить у него в голове. Сопереживание на высшем уровне. Жаль, этих самых монологов удостоилось не так много героев, как хотелось бы. По большому счету, хорошо раскрыты царь, Шадиман Бараташвили и собственно главный герой, да и тот открывается перед нами далеко не сразу. Остальным внимания на порядки меньше.
Красиво обыграна ситуация с возвышением Саакадзе и реакцией на это его новых крепостных – бывших односельчан. И скажите, что автор не права? Психологически все выверено на отлично.
А какой музыкой звучит нежное «пилав», а не банальный плов. И названия местных вин. И буквально сочащийся со страниц аромат шашлыка. Вах, генецвале, уже хочу в Грузию!
Мощных мест в «Моурави», бесспорно, хватает.
С другой стороны – образы простого люда выходят у Антоновской ярче и глубже, чем высшей аристократии (возможно, влияние советского времени). Язык не идеален, порой струясь подобно могучим рекам благословенной Грузии, а порой преодолевая преграды узеньким заиленным ручейком. Многовато оборванных сцен, резко перебрасывающих читателя из одной локации в другую. Некоторые эпизоды и главы выглядят прерванными на полуслове. Другие, наоборот, начинаются, как гром посреди ясного неба. Тут перед нами классический пример некомфортного монтажа, который порой применяется в кино как специальный прием, к примеру, для создания большей «жизненности» ленты. Но даже если так, автор злоупотребляет этим неоднозначным инструментом.
Это не говоря об обилии непривычных имен, которые запоминаются далеко не сразу. Впрочем, это проблема решаемая, доказано Мартином или тем же Малицким.
Интриг в романе насыпано от души. Царь, точащий кинжалы на князей. Князья, стремящиеся «уконтрапупить» властителя, параллельно грызущие глотки друг другу, и создающие союзы ориентированные то на Турцию, то на персов. Иранский шах и турецкий султан тянущие свои лапки к горлу гордой Картли. Плюс азнауры, стремящиеся выбраться наверх, при случае поставив на нужную лошадь (пардон, князя).
Но далеко не все эти «запутывания» воспринимаются в полной мере. Многие моменты с первого раза, из-за необычных фамилий, в которых долго плутаешь, ускользают от понимания. Приходится возвращаться, и досконально разбираться, кто там кому рабинович. Некоторые выглядят шитыми белыми нитками и показывают героев откровенными олухами. Есть и вполне рабочие, вроде использования царицы втемную.
Воспринимать роман как серьезное историческое исследование и сдавать по нему экзамены в профильные вузы, наверное не стоит, это все-таки беллетристика и некоторые факты Антоновская изменила или приукрасила (например, я не очень верю в столь сильное внимание Саакадзе к судьбами сирых и убогих, да и мыслей о простом народе у него многовато для аристократа (пускай бедного) 16 века, но мы же с вами прекрасно понимаем, в какое время писалась книга). Но почти всегда изменения и домыслы поданы тонко и корректно, никаких сравнений с тем же Иггульденом и его слишком уж подростковым «Императором».
В общем, книга скорее достойна осыпавших похвал, чем нет. Но называть ее идеальным историческим романом я бы все же не стал.
Эрго. Мощный исторический эпик по истории Закавказья 16 столетия, погружающий нас в прошлое, быт, обычаи и социальные отношения населения Грузии, в один из сложнейших периодов жизни этой древней нации. Есть определенные нюансы, но они почти не мешают наслаждаться шикарной картиной, созданной пером Антоновской.
Как стать особенным?, или Конспирологическая портальность/ Старость та еще сука
Франклин и Айрис Йорк прожили вместе не один десяток лет. Вместе встречали радости и невзгоды, болезни и свершения, заводили и теряли детей и внуков. Все как у всех. Кроме одного.
Под сараем у Йорков находился портал на другую планету. Красивую, но беспощадную к живым существам.
Франклин и Айрис подумывали о том, чтобы вскоре передать свою тайну кому-то еще. Но не успели. Однажды в подвале неведомым образом объявился молодой мужчина, с которым явно что-то не так. А может он и вовсе не с Земли.
Проект, привлекающий в первую очередь личностью Дж.К. Симмонса. Актерский состав, действительно не подвел.
Особенно хороши супруги Йорк.
Франклин (Симмонс ). Простоват, общается отнюдь не литературным языком, не дурак ругнуться. Угрюмый, упрямый, твердый, уверенный в себе (за редкими исключениями). Нелегко сходящийся, и подозрительно относящийся к людям, не подпускающий посторонних близко. Но способный на мирное общение и приятельство даже с субъектом, который неприятен. Проницательный, добрый в глубине души. Отличный бильярдист, фанат бейсбола, хороший шахматист, столяр и плотник с полувековым стажем. Мужчина, глубоко и искренне любящий свою супругу, заботящийся о ней днями напролет. Невзирая на ее болезнь, слабость, нюансы характера. Готовый ради любимой на что угодно. Ревнующий суженую к любым мужикам, отбирающим внимание жены. Взявший на себя тяжкую ношу спокойствия после смерти ребенка.
Айрис (Спейсек). Экс-учительница, вырастившая не одно поколение местных жителей. Умная, но своевольная, упорная, считающая, что всегда права. Ударившаяся в эскапизм, думающая о скорой кончине. Год назад чуть не покинувшая сию бренную юдоль. Дела Айрис за это время пошли на улучшение, но дом она покидает лишь в инвалидной коляске. Айрис так до конца и не отошла от потери сына, и груза вины. С удовольствием поддаваясь влиянию материнского инстинкта, сублимируя потерю Майкла на неожиданном госте. Буквально оживая с его появлением.
Хороши Йорки не только поодиночке, демонстрируя отличную химию, которой может позавидовать большинство более юных лицедеев. Показывая зрителю старую супружескую пару, ставшую во многом смыслом жизни друг для друга. Знающих свою половинку до мозга костей. Ее/его сильные и слабые стороны, «тараканов», копощащихся в голове, причуды, аллергии и внутренний мир. Прошедших огонь и воду, счастье и горести. Притершихся к недостаткам и развившим достоинства. Остающихся вместе не потому, что больше некуда (кроме как в старчачий дом), а потому, что не представляют жизни порознь. Умудряющихся не ссорится (ну, почти)!
Картину дополняют короткие флеш-беки молодости и зрелости Йорков, от их встречи до недавних событий. Мелочь, а приятно.
Джуд (Хансен). Тот самый загадочный юноша с явными латиноамериканскими корнями. Любящий физическую работу. Страдающий амнезией, слабо знакомый с привычными для нормальными человека бытовыми нюансами. Милый, обаятельный, скрывающий массу сюрпризов. Исполняющий непростой поисковый квест.
Есть приятные второстепенные образы, типа жирного соседа с политическими амбициями. Философствующего весельчака Ника с фургоном, набитым оружием. Опасного, как гремучая змея Корнелуиса. Или заботливой и запутавшейся в собственной жизни внучки.
Перед нами две линии: семейство Йорков с гостем и аргентинская парочка: мать с дочерью. Чтоб вы не сомневались, рано или поздно они пересекутся. Латиноамериканские дамы отвечают за колорит (прекрасная природа, горы и ламы), выбор и немаловажные моральные дилеммы. Стелла и Тони живут в настоящей глуши, слабо социализированы, приглядывают за старинной церковью. Однако, вскоре им придется нарушить затворничество, отправившись в большой мир.
Во вторую очередь сериал радует интригой и загадкой, которые разрешаются, как на меня, слишком уж быстро. Таинственный подвал Йорков, появление гостя, явно связанного с этим подвалом. Намеки на то, что ситуация еще сложнее, чем кажется на первый взгляд. Подъем ставок. Конспирологические элементы. Теория заговора.
К сожалению, к исходу первой трети проекта постановщики фактически выкладывают на стол все карты. Причем некоторые моменты читаются еще раньше. Неаккуратненько.
Развивается действие неторопливо, с флешбеками, спокойными разговорами, раскрытием образов. Экшена минимум миниморум. Взамен поднимается немало острых тем и вопросов.
Каково это – стареть. Ощущать, как уходят силы и здоровье, умирают знакомые и любимые люди. Видеть ровесников, которым не повезло выпасть в маразм и деменцию. Ловить когда сожалеющие, а когда раздраженные взгляды молодых, взбешенных старческой неторопливостью и заторможенностью. Думать над ответственностью за свою суженную, понимать, что вы оба нуждаетесь друг в друге как никогда. Все чаще раздумывать о приближающемся визите Костлявой. Прикидывать, кто – ты или твоя половинка первым отправитесь в лучший мир. И что делать тому, кто останется. Кто будет присматривать за тобой, когда тело еще больше откажет. Что лучше (точнее хуже): медленно угасать в ватном уюте дома престарелых, или пробовать вместе с супругом (-ой) продираясь через проблемы, жить с максимальной насыщенностью. Психология угасания расписана на «пять», создавая своеобразную перекличку с «Отцом». Старость та еще сука.
В чем смысл жизни. Можно ли найти замену духовным практикам, философским учениям и плодотворной работе. Хорошо ли ощущать себя избранным, и не слишком ли опасное это ощущение. Стоит ли списывать невозможные вещи на божий промысел. Стремиться к статусу «особенного», невзирая на собственные потери, жертвы среди близких и далеких сограждан.
Есть ли хоть что-то адекватное в тоталитарных обществах, сектах и культах, делающих все «для твоего же блага». С их промывкой мозгов, контролем, насилием, служением «высшей цели», фанатичной уверенностью в собственной правоте.
Может ли нормальный гомо сапиенс полностью и безоглядно исполнять все веления вышестоящих, или мораль и человечность возьмут свое.
Заодно постановщики подбросят к размышлению небезынтересные научно-популярные теории. Идейная основа проекта не подкачала.
Фантастики сериал дарит зрителю «в обмаль», причем она почти ни на что не влияет (излюбленный прием нынешних сериальщиков, вспомним хотя бы «Внешние сферы». Фактически фантэлемент является лишь побудительным мотивом к завязке действия. Дальше на арене вышеописанные людские психологические нюансы, фанатизм, стремление к свободе etc. «Все это конечно благородно», как говорил один дон, но как тут насчет полета фантазии? Не сады. Хотя один из финальных поворотов обещает изменить ситуацию в следующем сезоне. Послушайте, сценаристы совсем разучились рассказывать законченные истории за вменяемое время? Без открытых финалов, провисших линий, воплей «парни вас ждет вторая серия»? Тема Хранителей почти не раскрыта, опять же как-нибудь потом. Вдобавок началось умножение сущностей сверх меры. Что добавляет интриги на будущее, но слабо влияет на настоящее. Да и сократить на пару серий Sky не мешает – затянули.
Эрго. Очередной психологический проект с хорошими актерским работами, качественной идейной базой, и дохлым фантастическим элементом.
Режиссер: Филип Мартин, Хуан Хосе Кампанелья, Шари Спрингер Берман, Сара Коланджело, Джессика Лори, Виктория Махони, Роберт Пульчини
В ролях: Дж.К. Симмонс, Сисси Спейсек, Чай Хансен, Киа МакКирнан, Хульета Сильберберг, Росио Хернандес, Адам Бартли, Касс Бугге, Бет Лаке, Стивен Луис Граш
«Все они марионетки. В ловких и натруженных руках», или Объединенная эволюция
Будущее. Человечество вышло в космос и разделилось на разные расы, чьим основным отличием стала работа с энергией.
Образовались энергеты, способные генерировать ее с помощью собственного организма, накапливать и использовать для приведения в движение различных устройств. Техноложцы, галопом устремившиеся по техническому пути. Варвары, застрявшие где-то позади. Помпилианцы, выработавшие у себя способность клеймить других людей, выезжая на их жизненной энергии.
Лючано Борготта, по прозвищу Тарталья, директор театра контактной имперсонации, старался не связываться с помпилианцами. Был у него старый паршивый опыт. Но не удержался, показалось работа того стоит.
Показалось.
Теперь Лючано предстоит получить свежий, весьма неприятный опыт. Каково это, стать рабом высокомерного помпилианского легата? Живой вещью, батарейкой, продолжением руки своего хозяина?
Или все не так просто, и Лючано, с его способностями, знакомствами, отношениями с Королевой Болью еще изрядно удивит своего господина. А заодно и всю Галактику?
Цикл Ойкумена в последнее время занял центральное место в творчестве отличного автора Генри Лайона Олди (харьковские писатели Дмитрий Ладыженский и Олег Громов). Нет, Олди в новейшее время творили не только Ойкумену. Было множество приятных книг.
Но «программной» вещью харьковского дуэта, подобно Бездне ранее, явно стала «Ойкумена». Пять трилогий: «Кукольник». «Дитя Ойкумены». «Волчонок». «Побег на рывок». «Беглец». Пятнадцать (!) книг. Все? Да кто ж вам скажет окромя Олдей!
Поглядим, с чего все начиналось.
Перед нами будущее. И весьма далекое. Гомо сапиенсы, вырвавшись в космос, уже прошагали немало «ли» по дороге эволюции. Получив любопытные расовые «скилы». Но сохранив культурные и психологические особенности народностей эпохи нашего 21 века, типа стремления к первенству, чистоте крови и прочих глупостей. С одной стороны – прорыв. Каждый первый из «энергетов», не считая каждого второго, способен аккумулировать энергию, и передавать ее. А уж антисы… Ну об антисах позднее. При этом социальные структуры за все эти годы (а сколько, кстати, годов-то надо, что бы начались эволюционные изменения? Тысячи? Десятки тысяч?) остались практически неизменными. Понятно, что это «не бага, а фича» цикла, точнее сознательный авторский ход, но все равно как-то обидно. Неужто человек даже сделав изрядное количество тех самых шагов по дороге в тысячу ли, так и останется злой бесхвостой обезьяной, которая держится за своих соплеменников, и способна лишь воссоздать в космосе земные разборки меж государствами?
Ну да ладно, примем как данность, в Ойкумене Олди – остается (за редкими исключениями, о которых опять же позднее), как и у практика Азимова в «Основании».
Итак – некоторые расы, в которых отлично прослеживаются их земные прародители, стали энергетами. Вехдены – повелевают «скрытым огнем», при этом они обложены как волк флажками тысячами ограничений. Вудуни – духами Лоа. Брамайны – накапливают энергию аскетизмом, страданием и истязанием плоти. Гематры (о них подробнее в четвертой трилогии) – живые компьютеры – утратив эмоции, приобрели способность создавать гематрицы, способные двигать любой механизм. Все эти умения по большей части используются для поддержания и развития державных структур каждой из рас. Об индивидуальном развитии человека речи не идет. За редкими исключениями, о которых… ну вы в курсе.
Также в Ойкумене имеются техноложцы (о них Олди подробнее напишут во второй трилогии), варвары и помпилианцы.
Первая трилогия вскользь познакомит читателя со всеми расами. Они описаны чуть выпячено, утрировано, по-театральному, но пальма первенства, безусловно, у помпилианцев, представляющих собой венец развития современной западной цивилизации (без наносного флера политкорректности, понятное дело). Мы пока не узнаем их как родных (за этим добро пожаловать к третьей трилогии), но уже сможем составить о гордых космических квиритах четкое впечатление. Империя. Дисциплина. Железная поступь. Милитаризм. Мачизм. Альфа-самичество. Пренебрежение и презрение к остальным. Шизофрения. Гордыня. А как иначе? Кто еще может превратить практически любого человека в беспрекословное орудие, обожающее своего хозяина? Кто вершина эволюции? Кто самый страшный хищник в Ойкумене? Ответ очевиден.
Именно помпилианцы позволяют авторам поговорить с нами о стержневой теме первой трилогии (по крайней мере, ее первой половины).
О свободе.
Что это такое? Неотъемлемое качество гомо сапиенса, приобретаемое с рождением? Или нечто, за получение чего нужно работать, бороться, страдать, преодолевать трудности. Осознать ее важность и необходимость. Какая она, свобода, бывает? Что это за психологическая форма бытия такая, ограничение которого столь пагубно влияет на людей? И без какого ее вида можно протянуть какое-то время. А без какого человек очень быстро перестает быть таковым, превращаясь в безвольный овощ.
О свободе и ее противоположности – рабстве. Благо помпилианцы, являясь квинтэссенцией рабовладельцев, предоставят нам массу возможностей поразмышлять об этом состоянии человека, пагубно влияющем не только на раба, но и на господина. Корежащем психику, не позволяющем адекватно мыслить, заставляющем совершать паршивые поступки.
Причем нам покажут не только прямую форму: повелитель-раб. Но и другие варианты ограничения свободы. Как-то крепостные актеры театра с Сеченя и формирование из них полноценных людей. Тюрьма на Кемчуге, отношения между экзекутором и пытуемым. Да, в конце концов, банальная ответственность, накладывающая определенные, подчас довольно тяжкие ограничения.
Не забывают авторы и о психологии. А порой и о психиатрии. Причем не только в индивидуальном варианте отдельных персонажей. А и в отношении ни много ни мало всей расы помпилианцев. Там клинический случай, кто бы сомневался.
И, конечно же, о неведомом. Иных формах, способах и методах познания вселенной и восприятия реальности. Иных формах жизни, развитии и эволюции разумных существ. Объединении разъединенных. Судьбе, как главном кукловоде всех времен и народов. В чем-чем, а в идейном наполнении работы Олди практически всегда хороши.
А как вам экологические проблемы на уровне космоса? Не просто загрязнение планеты, а натуральное разрушение структуры Вселенной! Да, пускай это пока гипотеза даже в мире будущего, но ход мысли вполне понятен. И печален.
А флуктуации континуума? Эти то ли бездумные космические хищники-пожиратели, уничтожающие звездные корабли, то ли новый виток эволюции, уже являются важнейшим фактором в мире Ойкумены, и (спойлер) сыграют большую роль в будущем.
Еще одним приятнейшим моментом цикла стало то, что Олди, временами прохладно-скептически относящиеся к прорывам гомо сапиенсов, их выходам на новый уровень развития, в Ойкумене отдали этим новым уровням должное.
Да-да, мы, наконец, добрались до обещанного «позднее». До антисов. Следующей ступени развития человеков. Тех, кто способен безо всяких технических приспособлений выходить в космос, сражаться с теми самыми флуктуациями, преодолевать огромные межзвездные расстояния со сверхсветовой скоростью. В общем – человек продвинутый, или измененный. Пускай антисы подвержены людским слабостям, типа патриотизма, алкоголизма или похоти, участвуют в междержавных разборках, и не разнесли цивилизацию по кирпичику лишь за счет ответственности перед соплеменниками и людьми, воспитанной в них с младых ногтей. Не людены, кончено, но все равно изрядный шаг для человечества. А ведь имеются еще и колланты, живое объединяющее подтверждение тезиса про «гурт и батька» и еще один скачок вперед.
Как вы догадываетесь, в безбрежной Ойкумене хватает самых разнообразных интересностей и фантдопущений, помимо энергетов и флуктуаций. Неведомые планеты с крайне интересными особенностями климата. Космические просторы с их превосходящими всякое воображение картинами. Арт-трансеры и плесень куим-сё. Семилибертусы – невольные психотерапевты для целой расы. Различные виртуальные реальности, как то рабский вирт или шелуха. Могущественные психиры. Множественные помпилианцы. С воображением у авторов все в лучшем виде.
Да, порой Олди не удерживаются от философских банальностей. Хотя, во-первых, для некоторых читателей они не будут такими уж банальными (багаж знаний у всех разный, кому банальность, а кому откровение). А во-вторых, подаются эти мысли весьма живо, от лица полюбившегося героя. Становясь уже не нудным поучением, а дружеским откровением от человека, которого ты всегда не прочь выслушать.
Герои, как всегда у Олдей, на высоте. Главным протагонистом этой трилогии стал Лючано Борготта, директор театра контактной имперсонации, в прошлом невропаст-кукольник и сиделец. Мужчина средних лет, обладающий немалым жизненным опытом и нетривиальным талантом. А также интересными знакомствами. Ойкумену, по большей части, мы познаем именно через него. Знакомимся с новыми мирами и условиями жизни, характеристиками рас, их конфликтами и особенностями. Так как Лючано человек неглупый, приятный и попросту хороший, быстро становящийся для читателя своим, его оценка ситуации, комментарии и впечатления помогают вживанию в текст и погружению в мир. Остроты в блюдо добавляют воспоминания — контрапункты, завершающие рисунок образа протагониста. Подробные экскурсы в прошлое (спасибо кусочку флуктуации). И «Двое из ларца» — голоса в его голове: альтер эго Лючано, увеличивающее варианты реакций на происходящее. Хороший ход.
Также интересны образы близнецов-гематров. Точнее полу-гематров. Понаблюдать за этими безэмоциональными существами, начиная с самого детства – весьма поучительное зрелище.
Хороши помпилианцы, они всегда у Олдей получаются особо яркими.
Да, хотелось бы побольше авторского внимания брайманам, вехденам и вудунам. Как-то даже обидно за эти расы. С чего это помпилианцам, гематрам и техноложцам уделили столько времени, а им нет?
Без экшена любители этого дела не останутся, хотя это аж никак не главный аспект в творчестве Олди. Схватка с пенитратором. Сбор «ботвы». Битва с флуктуациями. Поединок на арене. Разборка с психиром. Борьба за спасение «Нейрама». Эскапада на зимней планете. А уж пляски на Михре и около нее и вовсе ух!
Но на самом деле сюжетные перипетии захватывают даже во время отсутствия активного действия. Одна из приятнейших граней творчества Олдей – умение создавать напряжение и «держать» читателя, когда текст акцентируется на внутреннем мире героев и психологических перипетиях — в Ойкумене работает в лучшем виде.
Язык также не подвел: живой, богатый, вкусный, цветастый, полный словосочетаний, оборотов и метафор, которые можно катать на языке вновь и вновь, открывая все новые оттенки вкуса.
В сумме нас ожидает стопроцентное погружение в мир, открывающийся перед нами как изысканный восточный ковер. Понемногу, поражая количеством и проработкой деталей, мелких особенностей вселенной, вскользь упомянутых терминов, имен и названий. Всего того, что создает полнокровный мир, который не хочется покидать. Отдельное спасибо за патриархальный Сечень – мечту кондовых домостроевцев. А сколько еще ждет впереди!
Эрго. Отличное начало мощнейшего космического цикла, пребывающего с нами уже более 10 лет. Многие знакомые именно первую трилогию называют самой любимой во всей Ойкумене, признавая меж тем, что каждая трилогия хороша по-своему. Шикарные герои, волшебный язык, захватывающий сюжет, притягательный мир, приятное идейное наполнение. Кто еще не приобщился – читайте, не пожалеете.
Известный писатель Оноф (Депардьё), оказавшийся ночью в захолустном полицейском участке во время жуткой грозы, никак не мог понять – чего от него пытается добиться странный Комиссар (Полански). К чему эти неуместные вопросы о том, чем Оноф занимался весь прошлый день? Требования вспомнить свои действия чуть ли не поминутно, рассказать о любых возможных посетителях?
У Онофа завтра важнейшая встреча с министром культуры, и он не может тратить всю ночь на нелепые измышления полицейской ищейки!
Однако вскоре оказывается, что Комиссар имел полное право на свои дотошные расспросы. Ведь вечером рядом с домом Онофа произошло ужасное преступление.
Лента итальянца Джузеппе Торнаторе («Лучшее предложение» ) частенько фигурирует в топах фильмов с неожиданной концовкой, радуя зрителя дуэтом мэтров актерского цеха.
Картина действительно достойная по целому ряду параметров.
Она жутко атмосферна. С первых кадров погружая нас в обстановку потерянности и непонимания происходящего. Съемки от первого лица, тяжелый бег непонятно куда и от кого, ветки, хлещущие по лицу, тяжелое дыхание, раскаты грома, стена воды, льющаяся с неба, свет бьющий в глаза. Холодное отношение полиции. Старый участок, с протекающей в десятках мест крышей. Звонкая капель о жестяные тазы и стеклянные вазы, подставленные под ручьи дождевой воды. Кровь на рубашке. Непрекращающийся ливень. Странные вопросы Комиссара, «простая формальность», его маниакальное увлечение работами Онофа. Известие о преступлении. Пропавшее электричество. Часы без стрелок. Тени и фигуры, погруженные в них. Конфликты и столкновения. Мелкие детали, которые никак не складываются в целое. Зритель, как и сам герой находится в состоянии полной растерянности и неверия в происходящее. Что вообще творится? Чего хотят от Онофа эти люди? Кто повинен в злодеянии? Кто жертва? Не пытаются ли копы прикрыть свои неблаговидные делишки?
Немалую лепту в атмосферу вносят игры постановщиков со светом. Большую часть фильма он очень теплый, желтовато-ламповый, уютный, напоминающий о картинах эпохи Возрождения (обратите внимание на резкую смену обстановки и восприятия кадра во время финального включения электричества, с его холодными голубыми оттенками). Как сказала Катерина: с таким светом снимают романтические истории любви, в нем легко можно представить мать, баюкающую младенца. Но не картину полицейского произвола со странными психологическими поединками и непонятными целями.
Последней гирькой на весах атмосферности становится тревожная, рвущая душу музыка Морриконе.
Стоит отдать должное оператору, чья камера будто пытается всмотреться в саму душу персонажей, виртуозно меняя планы, не увлекаясь каким-то одним из них, как, к примеру, творцы «Третьего дня».
Великолепно пользуются постановщики приемом «Ненадежного рассказчика». Оноф, пытающийся вспомнить перипетии прошедшего дня, активно обманывает, как себя, так и окружающих. Причем неясно осознанно или нет. Даже его биография лишь подтверждает ненадежность этого рассказчика. Что отлично демонстрирует зрителю резкое, некомфортное, калейдоскопическое переключение сцен между его словами и обрывками настоящих воспоминаний. Обрывками, кардинально противоречащими речи Онофа. Позднее картина начинает выстраиваться, открывается все больше кусочков истины. К финалу, с помощью Комиссара, перед нами окончательно формируется настоящая история того рокового дня.
Депардьё тут откровенно хорош. Потерянный, ничего не понимающий мужчина. Взрывающийся как вулкан громила. Творец, совершающий странные поступки и делающий непроходимые глупости. Сменяющий ярость на спокойствие, истерический смех на отрешенность. Пышущий эмоциями и обливающий холодным презрением. Писатель, музыкант, поэт – признанный мэтр этих профессий. Вспоминающий всю свою жизнь. Автор чеканной фразы: «Когда пишу — я как будто пью». Метущаяся душа, ощущающая неидеальность своего творчества (вот только по поводу пресловутого романа есть далеко не одна версия произошедшего, к примеру, в процессе расшифровки записей, Оноф вполне мог создать исключительно свое произведение). Умный, талантливый человек, испытывающий жесточайший кризис. Кризис, из которого вполне можно выйти. Нужна лишь помощь близких. Но далеко не всегда они оказываются рядом.
Вторая сторона дуэта, на котором держится большая часть прелести фильма — Комиссар в исполнении Полански. Восторженный поклонник творчества Онофа, знающий наизусть все его книги. Проводник, погружающий писателя в глубины его прошлого. Ехидный и холодный чинуша-бюрократ. Детектив-психолог, докапывающийся до истины. Даже появилась версия, что в шутке про да Винчи была лишь доля шутки. Но скорее всего нет – в замке Кло-Люсе не случилось ничего такого, что могло бы сделать эту шутку истиной (вспомним слова низенького очкарика-слуги: «и комиссар не знал»).
Наблюдать за дуэтом мэтров, то ведущих жаркую дуэль, то ехидно подтрунивающих друг над другом, то погружающихся в пучины былого — приятно и волнительно.
Также запоминается Серджо Рубини и его очарованный Онофом Андре.
История камерная, разыгранная по большому счету на двоих персонажей. Происходящая в одном-единственном помещении и пару раз выводящая действие в лес. При этом, благодаря работе актеров, шикарной атмосфере, операторским, световым, музыкальным решениям полная саспенса, держащая в напряжении все без малого два часа своего хронометража.
Ну и, конечно же, как не упомянуть финал, без преувеличений заносящий ленту в высшую лигу фильмов-нежданчиков. Финал, который при первом просмотре угадать чертовски сложно. Финал – подвязывающий все хвосты, объясняющий непонятные раньше места и ударно завершающий историю об одиночестве творца, метущемся таланте и необходимости даже гениям держаться рядом с любящими их людьми.
Эрго. Камерный триллер-детектив с неожиданным финалом, превращающим историю о непонятном преступлении в нечто гораздо большее. Отличная атмосфера, талантливые операторские и режиссерские решения, мощный дуэт двух неординарных актеров.
Режиссер: Джузеппе Торнаторе
В ролях: Жерар Депардьё, Роман Полански, Серджо Рубини, Никола Ди Пинто, Тано Чимароза, Паоло Ломбарди, Мария Роза Спаньоло, Альберто Сирони, Джованни Морриконе, Махди Крайем
Юный Гай из древнего патрицианского рода Юлиев занимался тем же чем и все мальчишки восьми лет от роду. Проказничал, дрался, исследовал мир. До того времени, пока не пришло время серьезного обучения. А за ним первого и кровавого столкновения со взрослой жизнью.
Столкновения, после которого молодой Гай Юлий оказался брошен в бурные воды политической и экономической жизни Рима, стоящего на пороге гражданской войны. Без опыта, с минимумом знаний, почти без союзников, всего с парой надежных людей. Но быть может не зря наставник видел в нем упорного человека, способного многого достичь?
Историческая беллетристика занимает важное место среди чтения подрастающего поколения. Рассказы о воителях, правителях и героях седых времен древности, причем поданные не сухим языком летописей, а сочным слогом романа. С подробностями, будто раздобытыми авторами с помощью машины времени, и вольным, местами чересчур, обращением с фактами.
Англичанин Конн Иггульден — один из типичных представителей этой самой беллетристики в ее современном варианте, ориентированном на подростков. Его «Император» ярок, сочен, подробен и без проблем меняет мелкие исторические подробности, если это нужно автору для общего развития сюжета. А порой и просто так, потому что может (причем автор, судя по послесловию, вполне неплохо разбирается в настоящей римской истории).
То нам встречается упоминание империи, причем не в контексте власти магистратов — imperium, а в контексте государственного устройства, и это когда на дворе вовсю доцветает республика. То на дороге попадается старший (возможно высший?) магистрат всего с один ликтором (один единственный ликтор был положен лишь весталкам). Причем в его фасциях гордо торчит топор, хотя топор вкладывался в эти самые фасции лишь за пределами города. То родство Цезаря с Гаем Марием заявляется через мать, хотя оно шло через тетку, которой в романе нет вообще, как и сестер Гая. То легионы поголовно и вовсю пользуются личными наименованиями, хотя эта практика в большинстве случаев пришла позднее. То живут Гай с родней не в городе, а в загородном поместье, да и смерть отца выглядит абсолютно иначе, чем в реальности. То "муж всех жен и жена всех мужей", как частенько величали Цезаря современники, сохраняет невинность аж до 14 годочков. То некоторые нюансы конфликта Суллы и Мария (а особенно его завершения) в варианте Иггульдена крайне далеки от реальности. То…
«Нежданчиков» хватает. Но что самое любопытное, эти отступления от правды не особо напрягают, ведь зачем появилось большинство изменений, понятно. Часть для того, чтобы подчеркнуть некоторые особенности ситуации или характера героя. К примеру: нет сестер, Гай одинок и лишь Марк его единственный друг-наперсник. Ну, с гибелью родителя и с поместьем и так все ясно, они дарят нам одну из самых ярко-кровавых сцен первой половины книги.
Часть введены явно с общеобразовательной целью, чтобы дать читателю общее представление о предмете, не вдаваясь при этом в излишние подробности.
Ведь мы начинаем знакомство с будущим пожизненным диктатором с его младых ногтей, и многие нюансы жизни Древнего Рима частенько объясняются ему (а на самом деле юному читателю) отцом и наставниками, а также наглядно показываются сюжетом.
Вот быт загородного поместья с заботой об урожае и земле. С виноградниками, рабами, кухней, разметкой участков, активным участием детворы в его жизни (работают все, включая потомков гордых патрициев). Вот Марсово поле – квинтэссенция любви римлян к состязаниям. Вот первый визит в город на семи холмах. Великолепие величайшего города в мире (да, мы помним, что это тоже своеобразный анахронизм, множество архитектурных шедевров построено уже при империи). Вот первый визит на гладиаторские бои и травлю диких животных.
Понятно, что настоящий ребенок того времени часть информации всасывал с молоком матери, многое понимал неосознанно, часть слышал из разговоров взрослых между собой, часть получал от сверстников. Но для нас с вами, отделенных от Рима невообразимой прорвой времени, вовсе не вредно акцентировать внимание на самых ярких моментах жизни ретивых квиритов.
Причем мы сходу отмечаем жесткость того времени, в котором даже дети, после поражения в своих непременных драках (а то и откровенных избиениях) никогда не «сявают» взрослым, хотя противники гораздо старше. Честь патриция – святое, да и папаня, мягко говоря, не одобрит – сам должен справиться с проблемой. Да и подход Иггульдена к религии вполне адекватен: есть свои боги, а есть посторонние, и тот же Зевс, к примеру, чужой божок, а никак не Юпитер, в чем так уверены современные апологеты смешивания греческого пантеона с римским.
Добавляет в блюдо остроты рассказ от лица рабовладельцев, а вовсе не от представителей угнетенного класса. Подход практически не использовавшийся во времена проклятого советского тоталитаризма. Нам, воспитанным на историях о Спартаке, типа «Приключения мальчика с собакой» Остроменцкой и Бромлей, или романе Джованьоли, этот подход несколько непривычен. И, оказывается, рабы также имеют привычку драться не за абстрактную свободу, а за амфору цекубского побольше и бабенку посимпатишнее, а также возможность перерезать горло хозяину и его близким. Вроде не дети уже и прекрасно понимаем, кто обычно за что дерется, а все равно в подростковой литературе такое видеть непривычно.
Начинаются «Врата Рима» как классический роман взросления в древнеримском антураже. Ребенок, затем подросток, постепенно знакомящийся с большим миром и выползающий из-под покрова безопасности отчего крова. Первая дружба, потери, влюбленность. Жесткий учитель, кующий характер подопечного и воспитывающий из него настоящего воина. Внезапно навалившаяся ответственность и попытки найти свое место под солнцем. Похождения молодого патриция и начало карьеры юного аристократа. Политическое болото Рима, драки пауков в тогах в своей окруженной мраморными колоннами банке. Междоусобная бойня на улицах Рима.
Затем два главных героя разделяются, что изрядно расширяет географию действия. Марк становится легионером, а Гай начинает жизнь взрослого и богатого (правда, живущего в долг) римского гражданина. И все это на фоне разгорающегося противостояния Мария и Суллы.
Мы побываем на заседании сената, поучаствуем в триумфе, пронаблюдаем начало гражданской войны в Вечном Городе. Отправимся в дальнее плавание, почувствуем себя древним моряком, поживем в легионерском лагере. И даже познакомимся с неаппетитными особенностями древнеримской хирургии.
Эрго. Подростковый роман взросления в историческом антураже, рассказывающий о начале пути великого Цезаря. Роман, порой вольно обращающийся с фактами, но вполне достойный с точки зрения young adult беллетристики. А сколько кому как на самом деле было положено ликторов, и как в реальности умер отец Цезаря или Марий, можно выяснить, обратившись к более серьезной исторической литературе. Главное чтобы был интерес к той эпохе, а вот как раз интерес «Император» зародить вполне способен.
облако тэгов
