«Говорят, что реакцию зрителей на появление огромной обезьяны на экране можно было сравнить только с реакцией на “Прибытие поезда” братьев Люмьер: люди кричали и падали в обморок, а у входа в кинотеатр на всякий случай дежурила “Скорая помощь”. Премьера “Кинг Конга” состоялась 2 марта 1933 года в знаменитом “Китайском кинотеатре Грумана” <…> и, несмотря на то, что фильм крутили нон-стоп, по 10 сеансов в день, все билеты были распроданы на несколько недель вперед и в первые недели проката кинотеатры были забиты битком.
<…> На “Кинг Конга” ходили компаниями и семьями, по нескольку раз и, испытывая то ужас, то восторг от происходящего, забывали о голоде и лишениях, навлекавшихся Великой Депрессией. <…> В первый же уик-энд “Кинг Конг” собрал 90 тысяч долларов – неслыханная по тем временам сумма. <…> Всего же лента заработала около 2 миллионов долларов при бюджете в 672 тысячи долларов, и 1933 стал первым прибыльным годом в истории RKO, которая была спасена от неминуемого банкротства.
Позже фильм еще 5 раз выпускался в широкий прокат (с 1938 по 1956 годы), а затем прочно закрепился на бурно развивающемся телевидении. В 1989 году фильм раскрасили, а в 1991 году лента была внесена в Национальный кинореестр США, как «фильм, имеющий большое художественное значение». Уже через 9 месяцев Купер, Шодсак и O’Брайен выпустили по горячим следам комедию «Сын Конга» — единственное прямое продолжение оригинала. Рут Роуз, понимая, что превзойти первый фильм невозможно, преднамеренно не стала писать серьезный сценарий, заявив: “Если вы не сможете сделать его грандиознее, сделайте трогательнее и забавнее”.
<…> В 1949 году Купер со своей командой отсняли фильм «Могучий Джо Янг», за который О’Брайен получил “Оскара” – здесь огромный зверь был воспитанником прелестной девушки, таскал на голове платформу, на которой за роялем сидела его покровительница, учинял погром в ночном клубе и спасал детей из горящего дома».
Сюжет «Кинг Конга» с разными вариациями в дальнейшем использовался многократно (только киноверсий в разное время и разными режиссерами было отснято около полутора десятков), и владельцы прав на этот сюжет (сейчас это кинокомпания “Warner”) до сих пор зарабатывают на нем изрядные деньги.
Уже в 1932 году в рамках широкой рекламной компании, предварявшей премьерный показ фильма, вышла его новеллизация (“King Kong”, изд. “Crosset & Dunlap”, New York), которую сделал старый знакомый Купера – Делос Лавлейс/Delos W. Lovelace (2 декабря 1894 – 17 января 1967).
В качестве соавторов были указаны Мериан Купер и Эдгар Уоллес (жаль, что оставили за бортом Рут Роуз). Позже книга многократно переиздавалась как под именем трех соавторов, так и без упоминания Лавлейса и даже под именем только Эдгара Уоллеса.
На русском языке эта книга издавалась дважды в 1993 году.
История Кинг Конга обрела новое измерение в комиксах, которым, боюсь, уже нет числа.
Да и само имя стало где-то нарицательным и общеупотребимым.
Чтобы появился этот фильм, должны были, видимо, совершенно определенным образом сойтись на небе звезды. Давайте вспомним: шестилетнему Мериану Куперу читали подаренную ему в 1899 году книгу Пола дю Шайю“Explorations and Adventures in Equatorial Africa/Исследования и приключения в Экваториальной Африке”, где описывались приключения этого знаменитого путешественника в Африке, встречи с местными жителями, дикая природа и ее обитатели. Среди всего прочего дю Шайю описал (пожалуй что впервые) горилл, известных своими «необычайными размерами» и называемых туземцами «непобедимыми существами» и «королями африканского леса». «Это адское существо, -- писал дю Шайю, -- наполовину человек, наполовину зверь».
Гораздо позже, пребывая в плену у русских, Купер решил научиться говорить и читать по-русски. Единственной книгой, которую он сумел раздобыть в лагере под Рузой, были «Приключения Крокодила Крокодиловича»Корнея Чуковского с рисунками РЕ-МИ (Николая РЕМИЗОВА).
А там были такие вот строки:
«Дикая Горилла
Лялю утащила
И по тротуару
Побежала вскачь.
Выше, выше, выше,
Вот она на крыше,
На седьмом этаже
Прыгает, как мяч.
На трубу вспорхнула,
Сажи зачерпнула,
Вымазала Лялю,
Села на карниз.
Села, задремала,
Лялю покачала
И с ужасным криком
Кинулася вниз».
И вот такая вот иллюстрация.
И вот такая картинка в более позднем издании.
«Эти глупые русские не понимали, какой замечательный триллер у них в руках», -- писал позже Купер.
Надо сказать, что в массовой культуре первой половины XX века эта самая «дикая горилла» экcплуатировалась на всю катушку. На Бродвее пользовались большой популярностью пьесы Ральфа Спенса «Горилла» (экранизирована в 1927, 1930 и 1939 годах) и Адама Ширка «Обезьяна» (экранизировалась в 1934 и 1940 годах). По экранам шествовали фильмы «Убийство на улице Морг» (1932) с Белой Лугаши в главной роли (где помощник безумного доктора Миракла орангутанг Эрик хватает главную героиню и лезет с ней на крышу – по сути тот же сюжет),
«Убийства в зоопарке» (1932) с Лайонелом Этуиллом.
В фильме «Ингаги» (1930) экспедиция искала племя африканцев, поклоняющееся громадной горилле и приносящее ей в жертву женщин.
Этот фильм рекламировался как документальная лента о британской экспедиции в дебри Конго c обещанием скандальных кадров с обнаженными туземками и «сладострастной огромной гориллой». На самом деле фильм был снят на студии и в зоопарке в Лос-Анджелесе. Пигмеев играли загримированные дети, обнаженных туземок – чернокожие актрисы, «огромную гориллу» -- актер в соответствующем костюме, дикого льва – дрессированный лев Джеки. Вскоре после выхода фильма в прокат обман был разоблачен, но это не помешало картине заработать огромные по тем временам деньги – 4 миллиона долларов.
Тем временем Купер работал в «Pan Am”, но связей с кинематографом не терял. В 1931 году инвесторы голливудской студии “Radio Keith Orpheum” (RKO) потребовали ее реорганизации, поскольку она не приносила реального дохода и балансировала на грани банкротства. За реорганизацию взялся продюсер студии “Paramount” Дэвид Селзник,
который, в свою очередь, нанял Купера себе в помошь на должность студийного продюсера.
Купер первым делом запустил в производство триллер «Самая опасная игра» (или/и «Самая опасная дичь» -- слово game переводится на русский и так, и этак) (1932), главным злодеем которого был русский аристократ, живший в одиночку на отдаленном острове и охотившийся на людей – жертв кораблекрушений. Постановку ленты Купер поручил Шодсаку. Так как действие «Игры» не вращалось вокруг экзотических зверей, фильм снимался на студии, и для него была построена огромная тропическая декорация.
Далее Купер решил реализовать свою мечту – фильм о гигантской горилле. И хорошо бы она сразилась с кем-нибудь столь же могучим. Например, с вараном с острова Комодо. О варанах он узнал из отчета о плавании на Комодо исследователя Дугласа Бердена в 1926 году (до этой экспедиции о «живых драконах» мало что было известно). И предложил такой сюжет студии “Paramount”, но студия отказалась в разгар Великой депрессии оплачивать экспедиции в Африку и в Индонезию, где находится остров Комодо. RKO, в свою очередь, тоже не захотела платить за заокеанские приключения Купера, и проект завис. На некоторое время.
Одной из обязанностей Купера в RKO было закрытие нежизнеспособных проектов, запущенных при предыдущем руководстве. Среди прочих он «зарубил» фильм «Творение», где речь шла о людях, потерпевших кораблекрушение вблизи острова с динозаврами. Авторы ленты потратили весь бюджет всего на 20 минут готового материала, и проект надо было закрывать, чтобы не просадить еще больше средств на довольно-таки скучный, по мнению Купера, сценарий. Тем не менее продюсер был восхищен спецэффектными сценами, в которых применялись комбинированные съемки и кукольная анимация Уиллиса О’Брайена.
«Творение» подсказало Куперу новый план: «Забыть об экспедициях за океан, заменить гориллу и варанов исполинской гориллой и динозаврами, снять фильм на студии – с куклами О’Брайена вместо чудовищ». Тут и размах, и драматизм, и революционные эффекты. И приличная экономия. Потому что куклы динозавров уже есть и тропическая декорация для «Самой опасной дичи» уже выстроена.
Поначалу новая идея Купера показалась Селзнику слишком уж фантастичной, но продюсер смог убедить шефа в ее жизнеспособности. Съемки «Творения» были свернуты, и спецэффектная группа фильма переключилась на гигантскую гориллу.
Студии требовалось громкое имя, и для написания сценария Селзник пригласил британского писателя Эдгара Уоллеса, популярнейшего автора 1920-х, который специализировался на детективно-приключенческой литературе.
Уоллесу очень понравилась почерпнутая Купером из русской книжки идея о дикой горилле и хрупкой маленькой девочке в ее лапах. Только девочку, конечно, следует заменить сексапильной блондинкой, а гориллу значительно увеличить в размерах. И придумать, откуда она вообще взялась. Так как Уоллес вскоре (в феврале 1932 года, через пару недель после подписания контракта) скончался (от пневмонии), Купер позднее утверждал, что англичанин ни строчки не сочинил для «Кинг Конга». На самом деле Уоллес успел подготовить черновик сценария, и многие его идеи дожили до финальной версии фильма.
После смерти писателя текст дорабатывали сперва сценарист «Самой опасной дичи» Джеймс Крилмен, а затем жена Шодсака Рут Роуз, актриса и сценаристка, участница нескольких этнографических экспедиций и съемок фильма «Чанг».
Именно Роуз придумала финальную реплику «О нет, это не аэропланы. Это Красавица убила Чудовище», хотя отождествление главной героини и супергориллы со сказочными Красавицей и Чудовищем было идеей Уоллеса. Также сценаристка превратила двух ключевых героев – предприимчивого продюсера Карла Дэнема и романтичного старпома Джека Дрисколла – в альтер эго Купера и Шодсака. Главная героиня Энн Дэрроу (которую сыграла в фильме Вайна Фэй Рэй) получила автобиографические черты самой Роуз. Так, обе они до своей первой экспедиции были нищими актрисами.
Хотя у Купера с Шодсаком (вот здесь они вместе на фото)
хватало дел на студии, они не решились доверить фильм стороннему режиссеру и выступили как продюсерами, так и постановщиками «Кинг Конга», разделив обязанности. Купер отвечал за монстров и спецэффекты, Шодсак – за игру актеров и съемки натуры. Ни в Африку, ни в Индонезию съемочная группа, разумеется, не поехала. Остров Черепов, где обитал Кинг Конг, снимали на отдаленном пляже в пригороде Лос-Анджелеса. Часть сцен отсняли в павильонах, часть в Нью-Йорке.
О том, как был отснят знаменитый «Кинг Конг», написаны тома исследований, где отмечены и замечательная кукольная анимация О’Брайена в сочетании с комбинированной съемкой, и миниатюрная проекция, и новаторский саундтрек композитора Макса Штайнера и еще многое другое. Съемки продолжались восемь месяцев – очень долго для тех времен.
Не стану пересказывать сюжет фильма, его стоит посмотреть (лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать), ограничусь показом едва нескольких характерных фотографий.
В кульминации «Кинг Конга», когда аэроплан расстреливает монстра из пулемета, в ролях военного летчика и его штурмана снялись Купер и Шодсак, не отказав себе в удовольствии появиться в кадре.
Вернувшись в 1921 году в США, Купер устроился на работу в “The New York Times”. Получив задание написать несколько статей для журнала “Asia”, он присоединился к капитану Эдварду Солсбери/Edward A. Salisbury, отправлявшемуся в кругосветное путешествие, финансируемое из частных источников, на шхуне “Wisdom II”. Целью экспедиции ставилось посещение различных экзотических уголков земного шара и изучение обычаев населявших их народов. Куперу платили 25 долларов в месяц, как второму офицеру, плюс обещали половину доходов от продажи отчетов о поездке. В какой-то момент экспедиция оказалась без кинооператора (Солсбери заболел и не мог снимать), и Купер вызвал телеграммой кинохроникера Эрнеста Шодcака/Ernest Schoedsack (8 июня 1893 – 23 декабря 1979).
Шодсак с 1914 года работал у Мака Сеннета, а в годы Первой мировой войны служил в Корпусе связи США, производя киносъемки на поле боя. После войны остался в Европе и выполнял ряд журналистских заданий, в частности связанных с освещением работы польского филиала миссии АРА, когда и познакомился с Купером, завязав с ним дружеские отношения. Теперь же, помимо всего прочего, Купер и Шодсак побывали в рамках выполнения экспедиционного маршрута на Соломоновых островах с их знаменитыми и колоритными "охотниками за головами" и в Абиссинии, где познакомились с принцем-регентом Расом Тефари, ставшим позже императором Хайле Силассие I, и накопили изрядное количество весьма ценного этнографического материала. В феврале 1923 года шхуна отправилась в США, подверглась по пути нападению пиратов и сгорела. И у Купера, и у Шодсака были, вероятно, хорошо наработанные навыки выживания в критических условиях – уцелели оба, однако все кинонегативы погибли. В том же 1923 году в журнале “Asia” была опубликована соответствующая серия статей Купера. В 1924 году вышла из печати хорошо иллюстрированная книга "The Sea Gypsy" (соавтор Э. Солсбери/E. A. Salisbury) с описанием этого путешествия. "Sea Gypsy" (морская цыганка) -- так авторы называют шхуну "Wisdom" в прологе.
Вернувшись домой, Купер занялся исследованиями для Американского географического общества. В 1924 году он и Шодсак присоединились к Маргарет Харрисон/Marguerite Harrison в ее экспедиции в арабскую часть Персии. Результатом этой экспедиции стал полнометражный документальный фильм “Grass: A Nation’s Battle for Life/Трава: битва народа за выживание” (1925) – о драматическом кочевье бахтрийского племени, вынужденного перегонять свой голодающий скот через заснеженные горные перевалы в поисках новых пастбищ.
Купер получил в январе 1925 года членство в престижном нью-йоркском Клубе географических исследователей и выступил с циклом лекций о своем путешествии. В том же 1925 году вышла из печати книга об этом путешествии под тем же названием "Grass/Трава".
Фильм “Трава” был выпущен в прокат фирмой “Paramount Pictures” и пользовался определенным успехом, благодаря чему Купер добился ассигнований на съемку нового фильма и, вместе с Шодсаком, отправился в новую экспедицию – в джунгли северного Сиама (Таиланд). Спустя два года он привез оттуда сюжетно-документальный фильм “Chang: A Drama of the Wilderness/’Чанг: драма дикой природы” (1927), где разворачивается драматическая история жизни одной из крестьянских семей на фоне дикой природы с тиграми, леопардами и слонами.
Кадры панического бегства стада слонов, снятые с помощью особой, увеличивающей изображение, системы “Magaaskop”, стали классическими и позже не раз включались в различные голливудские фильмы о джунглях.
Совместно с Шодсаком Купер снял (в качестве оператора) также документальные фильмы “Gow the Head Hunter/Гоу – охотник за головами” (1928) и “Captain Salisbury’s Ra Ma” (1929), о которых трудно сказать что-то определенное, и художественный фильм “The Four Feathers/Четыре пера” (1929) по роману А. Мейсона, герой которого совершает в Судане ряд героических поступков, проявляя чудеса храбрости, чтобы доказать себе и окружающим, что он не трус, в чем его подозревали. Главную женскую роль исполнила в фильме очень красивая канадская актриса Фэй Рэй.
Здесь надо сказать, что в 1926 – 1927 годах Купер тщательно обсуждал с Джоном Хэмблтоном/John Hambleton планы основания новой авиакомпании. В 1927 году такая компания – знаменитая позже “Pan American Airways” – была создана, и Купер вошел в состав совета ее директоров. Именно эта компания впервые наладила трансатлантическое авиационно-пассажирское сообщение. Купер работал в этой компании вплоть до 1935 года, когда уволился из нее, сославшись на переутомление (это не дипломатическая отговорка -- в 1933 году он перенес первый инфаркт).
Купер, однако, не был бы Купером, если бы, что называется, «складывал яйца в одну корзину». Его издавна преследовала идея создания фильма, в котором была бы показана «битва природных титанов»…
Вернемся, однако, к нашему герою – Мериану Куперу. Итак, в середине июля 1920 года его самолет был подбит. Агентство «Ассошиэйтед Пресс» сообщило, что Купера 13 июля 1920 года в Галиции, в расположении противника, «сбили казаки». По словам местных крестьян, на Купера «набросились всадники из кавалерии Буденного», и его зарубили бы на месте, если бы за него не заступился «неизвестный большевик, знавший английский». А на следующий день, 14 июля, в дневнике Исаака Бабеля (“Конармейский дневник 1920 года”, послуживший исходной заготовкой для знаменитых рассказов цикла «Конармия» и впервые опубликованный в наиболее полном виде в 1990 году) появляется следующая запись.
«Франк Мошер. Сбитый летчик американец, босой, но элегантен, шея, как колонна, ослепительно белые зубы, костюм в масле и грязи. С тревогой спрашивает меня, неужели я совершил преступление, воюя с советской Россией. Сильно наше дело. Ах, как запахло Европой, кафе, цивилизацией, силой, старой культурой, много мыслей, смотрю, не отпускаю. Письмо майора Фонт-Ле-Ро — в Польше плохо, нет конституции, большевики сильны, социалисты в центре внимания, но не у власти. Надо учиться новым способам войны. Что говорят западноевропейским солдатам? Русский империализм, хотят уничтожить национальности, обычаи — вот главное, захватить все славянские земли, какие старые слова. Нескончаемый разговор с Мошером, погружаюсь в старое, растрясут тебя, Мошер, эх, Конан-Дойль, письма в Нью-Йорк. Лукавит Мошер или нет — судорожно добивается, что такое большевизм. Грустное и сладостное впечатление. Сводка — взят Минск, Бобруйск, Молодечно, Проскуров, Свенцяны, Сарны, Старо-Константинов, подходят к Галиции, где будет к. маневр — на Стыри или Буге. Ковель эвакуируется, большие силы во Львове, показание Мошера. Будет удар. Благодарность начдива за бои перед Ровно. Привести приказ.
Деревня, глухо, огонь в штабе, арестованные евреи. Буденновцы несут коммунизм, бабка плачет. Эх, тускло живут россияне. Где украинская
веселость? Начинается жатва. Поспевает мак, где бы взять зерно для лошадей
и вареники с вишнями. Какие дивизии левее? Мошер босой, полдень, тупой Лепин».
С Мошером та еще история. Обыскивая Купера, буденновцы обнаружили, что на его фуфайке (нательной рубашке) пришита бирка с надписью «капрал Франк Мошер» (corporal Frank Moisher). Американская миссия Красного Креста снабжала летчиков эскадрильи поношенным бельем, так что ничего странного в этом не было, а вот Купера это и точно спасло. «Да, парни, это я и есть – капрал Франк Мошер. Трудяга я, из простых рабочих – видите руки какие. Ну да, летаю. А куда денешься, мобилизовали, прислали сюда – вот и летаю. А китель, ну а что китель – прихватил со стула у начальника, когда бежал к самолету…». Тут надо сказать, что про китель спрашивали не просто так – в его кармане нашли два документа. Первый – письмо Фаунтлероя полковнику Б. Кастлу, в котором помимо прочего сообщалось о ходе изучения и отработки новых способов применения авиации в полевой войне, а также отмечался тот факт, что американский мобильный авиаотряд оказался более действенной силой против пехоты и конницы, чем любая часть какого-либо другого рода войск. О этом-то письме и идет речь в дневниковой записи Бабеля. Вторым документом, попавшим в руки конармейцев, оказалось боевое предписание, адресованное Куперу. В нем ставилась задача в ходе перелета из Львова провести разведку дороги Дубно — Броды и нанести удар наиболее эффективным способом по красной кавалерии, ведущей наступление на юго-запад от Дубно. Отметим, что за голову Купера (как, впрочем, и голову Фаунтлероя) уже была в конармии назначена немалая награда. И тем не менее, Куперу поверили.
От Купера у Бабеля осталось «грустное и сладостное впечатление», а вот Бабель на Купера, похоже, никакого впечатления не произвел, поскольку в его записях воспоминаний нет ничего о «нескончаемом разговоре». Там он написал лишь о допросе у Буденного, который приглашал его «в большевистскую армию в качестве инструктора по авиации». Отказавшись стать инструктором (а может, и согласившись – чтобы протянуть время), он пять дней прожил «в гостях» у большевистской эскадрильи. «Я сбежал, но через два дня меня снова арестовали и под усиленной охраной отправили в Москву». Всю зиму он убирал снег с железнодорожных путей, а весной сбежал из лагеря «Владыкино» вместе с двумя польскими лейтенантами Соколовским и Салевским и через 11 дней и 700 км, подъезжая кое-где на товарных поездах, добрался до латвийской границы («Мы адаптировали методы американских бродяг к нашим обстоятельствам»). На границе потребовалось подкупить пограничников. Купер отдал им свои сапоги и в Ригу вошел опять босиком.
Приехав в Варшаву в мае 1921 года, Купер (как оказалось, уже подполковник Войска Польского) попросился обратно в эскадрилью, но Пилсудский принял иное решение – он наградил 10 мая 1921 года всех американских летчиков высшим польским орденом “Virtuti Militari”, поблагодарил за службу и отправил домой.
На снимке ниже – американские пилоты 7-й эскадрильи перед демобилизацией.
30 мая 1925 года на Лычаковском кладбище (точнее на той его части, которая называется Кладбищем Защитников Львова или Кладбищем Львовских Орлят) во Львове был открыт памятник погибшим пилотам 7-й эскадрильи (авторы Ю. Ружиньский и Ю. Стажиньский) с высеченной надписью на двух языках – английском и польском – “Американским героям, отдавшим свою жизнь за Польшу в 1919 – 1920 гг. “ (англ.)/Американцам, погибшим, защищая Польшу в 1919 – 1920 гг. “ (пол.).
А здесь на снимке запечатлено возложение венков к памятнику представителями американского посольства в День памяти в мае 1936 года.
25 августа 1971 года памятник был разрушен с помощью танка, на его месте построили гаражи и другие хозяйственные здания. Вот здесь памятник до и после разрушения.
В настоящее время памятник восстановлен -- правда, лишь с одной надписью: на польском языке.
В 1930 году в польский прокат вышел фильм “Gwiazdzista eskadra/Звездная эскадрилья” режиссера Леонарда Бучковского – о приключениях (и любви к польской девушке) американского пилота-добровольца Бонда, прототипом которого послужил Мериан Купер. Фильм снимался при содействии польской армии и был самым высокобюжетным из польских междувоенных фильмов. После Второй мировой войны все копии фильма были уничтожены (хотя малая часть их, возможно, была увезена в СССР после 1945 года).
В Польше не забывают ни об этой войне, ни о 7-й эскадрилье.
Даже «настолки» выпускают с соответствующими фигурками.
Помнят о них и польские военные летчики.
И, «на закуску», -- отрывок из бабелевской «Конармии» (рассказ «Эскадронный Трунов»),
в котором идет речь о столкновении буденновцев с аэропланами 7-й эскадрильи:
«— В штабе через несчастную нашу жизнь посмотрят, — ответил Трунов и стал подвигаться ко мне, весь разодранный, охрипший и в дыму, но потом остановился, поднял к небесам окровавленную голову и сказал с горьким упреком: — Гуди, гуди, — сказал он, — эвон еще и другой гудит...
И эскадронный показал нам четыре точки в небе, четыре бомбовоза, заплывавшие за сияющие лебединые облака. Это были машины из воздушной эскадрильи майора Фаунт-Ле-Ро, просторные бронированные машины.
— По коням! — закричали взводные, увидев их, и на рысях отвели эскадрон к лесу, но Трунов не поехал со своим эскадроном. Он остался у станционного здания, прижался к стене и затих. Андрюшка Восьмилетов и два пулеметчика, два босых парня в малиновых рейтузах, стояли возле него и тревожились.
— Нарезай винты, ребята, — сказал им Трунов, и кровь стала уходить из его лица, — вот донесение Пугачеву от меня...
И гигантскими мужицкими буквами Трунов написал на косо выдранном листке бумаги:
"Имея погибнуть сего числа, — написал он, — нахожу долгом приставить двух номеров к возможному сбитию неприятеля и в то же время отдаю командование Семену Голову, взводному..."
Он запечатал письмо, сел на землю и, понатужившись, стянул с себя сапоги.
— Пользовайся, — сказал он, отдавая пулеметчикам донесение и сапоги, — пользовайся, сапоги новые...
— Счастливо вам, командир, — пробормотали ему в ответ пулеметчики, переступили с ноги на ногу и мешкали уходить.
— И вам счастливо, — сказал Трунов, — как-нибудь, ребята... — и пошел к пулемету, стоявшему на холмике у станционной будки. Там ждал его Андрюшка Восьмилетов, барахольщик.
— Как-нибудь, — сказал ему Трунов и взялся наводить пулемет. — Ты со мной, што ль, побудешь, Андрей?..
Машины залетали над станцией все круче, они хлопотливо трещали в вышине, снижались, описывали дуги, и солнце розовым лучом ложилось на блеск их крыльев.
В это время мы, четвертый эскадрон, сидели в лесу. Там, в лесу, мы дождались неравного боя между Пашкой Труновым и майором американской службы Реджинальдом Фаунт-Ле-Ро. Майор и три его бомбометчика выказали уменье в этом бою. Они снизились на триста метров и расстреляли из пулеметов сначала Андрюшку, потом Трунова. Все ленты, выпущенные нашими, не причинили американцам вреда; аэропланы улетели в сторону, не заметив эскадрона, спрятанного в лесу. И поэтому, выждав с полчаса, мы смогли поехать за трупами. Тело Андрюшки Восьмилетова забрали два его родича, служившие в нашем эскадроне, а Трунова, покойного нашего командира, мы отвезли в готический Сокаль и похоронили его там на торжественном месте — в общественном саду, в цветнике, посредине города».
То, что я собираюсь сейчас сделать, уже, пусть немного иначе, но сделано другими людьми, и сделано многократно, однако неизменно действует на воображение. Дело в том, что эта (как, впрочем, и любая другая) война велась не только на полях сражений, но и в душах людей, или, скорее, за души людей. В том числе средствами наглядной агитации. Поэтому назовем эту заметку так:
ВОЙНА ПЛАКАТОВ
Прежде всего нужно было показать, что на Родину движется жуткая орда, несущая смерть и порабощение гражданам и разрушения городам и селам. И что нужно дать ей отпор.
Вот как это было у поляков: большевики, воистину варвары-азиаты (и, разумеется, евреи – как же без них?),
наваливаются на Польшу, чтобы захватывать ее земли, насиловать и убивать польских женщин,
глумиться над всем святым и всех жителей загонять в могилу.
Время не ждет, враг приближается
и несет всем нам такую вот большевистскую «свободу».
И если ты не поможешь родной армии, то истечешь кровью под большевистской плетью, а жилище твое увидишь только в развалинах.
Ибо большевики идут!
Поэтому прислушайтесь к словам Начальника государства:
вступайте в ряды Войска Польского, беритесь за оружие и отправляйтесь на фронт.
Помни, поляк: только твоя родная армия защитит тебя.
Только ты сам защитишь себя и своих родных.
Только ты сам! Не медли, берись за оружие!
Бей большевиков!
А вот так у их советских противников:
Науськанные подлым Западом, на нас наваливаются польские паны.
А за польскими панами плетутся русские помещики, а дезертиры помогают их возвращению.
Они хотят сделать нас их рабами, а если это не удастся, разрушить у нас все, что поддается разрушению.
Они зарятся на наш украинский хлеб, а наймит Петлюра им помогает.
Родина в опасности! Беритесь за оружие и отправляйтесь на польский фронт!
У нас теперь клич один!
Не будет пан над нами господин!
Вперед, герои! На Варшаву! Преподнесем шляхте подарочек!
Польша станет советской!
"Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесём счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам!"
облако тэгов
