Блог


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «Wladdimir» облако тэгов
Поиск статьи:
   расширенный поиск »


Статья написана 28 февраля 11:12

Очередной фрагмент интереснейшего обзора Агнешки Хаски/Agnieszka Haska и Ежи Стаховича/Jerzy Stachowicz в серии «Из чулана» (то есть оттуда, где хранится нечто подзабытое, потерявшее актуальность, но тем не менее полезное), носит название:

ЖЕЛТЫЕ из ЧУЛАНА, или У СТРАХА РАСКОСЫЕ ГЛАЗА

(Żółci z lamusa czyli starch ma skośne oczy)

В начале 1920-х годов Польшу охватило совершенное безумие новой игры, которую шутливо называли китайским способом завоевания мира. Корнелий Макушиньский/Kornel Makuszyński писал в заметках “Wycinanki”: «…людская кожа пожелтела, вся жизнь похожа на яичницу, такое все очень китайское. Маджонг в каждом доме, и вскоре не поздоровится тому, кто не умеет в него играть! (…) Отец отречется от сына, мать – от дочери, дети – от родителей, прислуга – от хозяев, любовник – от любовницы, преступник – от полицейского, издатель – от писателя, избиратель – от депутата. (…) Умирающий отец оставит в наследство детям лучшую тактику игру в маджонг, дочери будут получать ее в приданное, как исконный рецепт торуньского пряника – сто сорок четыре маджонговские кости».

Китайская угроза, не обязательно заключавшаяся в победном шествии маджонга по западным странам, воспринималась в начале ХХ века целиком всерьез, а страх перед азиатами, являвшийся одним из основополагающих сюжетных линий популярной культуры того времени, известен ныне под определением «желтая опасность» или даже «желтый ужас».


Раскосые черные глаза вглядываются в даль

Вопреки видимости, началось все это с Соединенных Штатов Америки, где под конец XIX века начало резко возрастать количество китайских иммигрантов, что вызвало неприязненную реакцию общественного мнения, а также страх перед потоком «желтых» и в результате привело к законодательному ограничению иммиграционной квоты для азиатов в 1882 году (с 30 тысяч до 105 человек в год).

Лавинообразное увеличение количества иммигрантов-китайцев привело также к соответствующему расширению погромной деятельности Ку-клус-клана на эту часть общества. Кстати говоря, значительную роль в создании этого психоза играла пресса, в особенности газеты, издававшиеся концерном Херста. Тем временем возрастающая мощь Японии, восстание боксеров и, наконец, сражение под Цусимой породили страх в Европе.

Изобретение термина «желтая опасность» приписывается императору Вильгельму II, который даже заказал картину, на которой Германия и другие страны Европы готовятся к сражению с подлетающим к ним Буддой.

Эта тема была очень быстро подхвачена поп-культурой: наряду с соответствующими рассказами, массово печатавшимися в пальповых журналах, и одним из романов Джека Лондона, довоенным символом страха перед желтыми стал демонический доктор Фу Манчу (и его усы), известный по романам Сакса Ромера.

Самой известной предвоенной польской реализацией этого сюжета является, разумеется, роман “Nienasycenie/Ненасытность” Виткация (Witkacy), опубликованный в 1930 году.

В этом романе китайская армия вторгается в Польшу и захватывает в ней власть. Однако сюжет с вторгающимися в Европу азиатами прочно угнездился в фантастических романах, издававшихся в серии “Biblioteka Groszowa”, где жуткие кровожадные желтые начисто вырезают белых, а на этом фоне разыгрываются еще более жуткие любовные драмы.


Вот твой азиат!

Наиболее эпический образ борьбы Европы с «исполинским Востоком» рисует Стефан Барщевский (Stefan Barszczewski) в знаменитом романе “Czandu/Чанду” (1925).

В этом романе объединенную и цветущую Европу атакуют бесчисленные орды азиатских техноварваров на самолетах и дирижаблях. Однако прежде, чем дело доходит до решающей битвы, азиаты особым способом захватывают весь наш континент. Этот способ можно назвать демографическим: «…все большим потоком через края азиатской чаши начал переливаться избыток этой народности». В конце концов этот поток докатывается до надвислянского края. «Дошло до того, что это великое множество азиатов наложило на Варшаву специфическое пятно, как некогда множество “халатных” евреев». Среди миллионов мирно настроенных переселенцев находятся, разумеется, жестокие люди, которые с умилением вспоминают времена Чингиз-хана. Будучи объединенными в таинственной Организации курильщиков опиума, они не только предаются запретным наркотическим развлечениям, но в добавок к этому похищают людей, гипнотизируют их и терроризируют, используя телепатию. К ужасу миролюбивых «белых дьяволов» жуткие желтые добиваются своей цели, похищая дочь евродепутата Знича и ввергая этим весь мир в острый конфликт. Несмотря на усилия правительств азиатских государств, в этих странах вспыхивает антиевропейская революция, «разгорающаяся под лозунгом “Вперед на Запад, в Европу!”»

Первой, к тому же без борьбы, сдается Россия – «всегда пассивное, порабощенное, полумонгольское население России не стала сопротивляться и вступило в переговоры с захватчиками!» Легко угадать, на кого свалилась вся тяжесть обороны и кто обладает лучшим надлежащим опытом борьбы с восточными агрессорами. «Польша в очередной раз выступила наружной крепостной стеной арийской расы». К сожалению, противник не только силен, но и вооружен современным оружием, Польша не в силах с ним справиться. Она уже готовится признать очередное поражение, но тут на выручку приходит извечный и великолепный союзник – Соединенные Штаты. Этот союз непобедим, и зло оказывается побежденным свободолюбивыми народами, являющимися оплотом демократии.


Пойманных белых жарили на открытом огне

Подобную реализацию сюжетов борьбы огромных белых и желтых армий мы находим у Вацлава Незабитовского (Wacław Niezabitowski) в романе “Huragan od Wshodu/Ураган с Востока” (1928), который начинается так же, как и «Протоколы сионских мудрецов».

На тайном съезде множества индийских браминов, а также представителей Японии, Китая, Монголии, Аннама (нынешний Вьетнам), Тибета, Сиама и Кохинхины планируется поход на Запад, «чтобы обрушиться могучим, сносящим все преграды ураганом на ненавистные Европу и Америку, на этот белый, лишенный благородных идеалов мир, единственным девизом которого были, есть и всегда будут деньги, единственной целью – наслаждение жизнью, а единственным путем к этой цели – обман и эксплуатация». Такое столкновение с Востоком угрожает, конечно и Польше, внешней крепостной стене цивилизации и всего прочего – поэтому нет ничего удивительного в том, что британская разведка, живо интересующаяся происходящим, подключает к разведывательным действиям польского военного атташе, знаменитого кавалериста, майора Кароля Претевича. У Претевича есть, правда, слабость – он страстно любит панну Озари Асако (в его оправдание можно, однако, сказать, что девушка, хоть и является представительницей враждебного народа, похожа скорее на англичанку, чем на японку), но, несмотря на это, он энергично выполняет свое задание. Однако предотвратить войну не удается – во второй части книги «миллионные орды желтых полностью вырезали всех белых в Азии». Советский Союз охотно становится на сторону азиатов, и Военсовет европейских государств из последних сил обороняется на линии фронта, протянувшейся от Мурманска до устья Днепра, причем главное командование осуществляет, разумеется, польский верховный Начальник.

Наступает, наконец, день великой битвы, разыгрывающейся где-то между Волгой и Двиной, в которой кавалерийские дивизии, ведомые Претевичем, обрушиваются на желтую орду. Желтые, разумеется, терпят поражение на всех участках фронта. Панна Асака, вынужденная сражаться против возлюбленного, может, наконец, перейти на правильную сторону, а ординарец майора с радостью кричит: «Убирайтесь, желтки, прочь! (…) Наш Дедушка не столь кровожаден… наcтучал вам про шеям, ну и все на этом! Валите домой!»


Будьте спокойны, верьте! Враг сюда не дойдет, нам на помощь спешит уже Америка!

Чуточку измененную версию мы можем найти в приключенческом романе Марека Романьского (Marek Romański) «Miss o szkarlatnym spojrzeniu/Мисс с пурпурным взглядом» (1930), действие которого разворачивается в США.

На этот раз уже самой Америке грозит опасность, которую один из офицеров разведки характеризует следующим образом: «Враг сидит за океаном, это враг Америки и враг белой расы! (…) У него раскосые черные глаза, и он старательно украшает стальные крейсера гирляндами из пушек». И это опять-таки японцы являются средоточием зла.

Впрочем, изложенный в книге событийный сценарий частично сбылся в недалеком будущем. В книге японцы нападают на Гавайи, а их германские союзники в это же время посылают в Атлантику флот смертоносных суперцепеллинов. Тем же временем в самой Америке разворачивает преступную деятельность V колонна, террористическая организация под названием Заговор Слепого Джона, которая взрывает все, что попадается под руку и убивает членов президентского кабинета. Одним из руководителей этой организации является доктор Хайякава, который собирается уничтожить тысячи американцев новым бактериологическим оружием – атакующими мозг бактериями с привлекательным названием Cerebritus. Разумеется, он декларирует теорию доминирования желтой расы: «Слишком долго правил белый человек, слишком долго белая раса верховодила на всем земном шаре». Однако детектив Макгреди и его польский помощник Отоцкий разрушают планы заговорщиков, а американские летчики под командованием генерала Чарльза Линдберга (да-да, того самого Линдберга) разбивают войска агрессора.


Поднимутся неисчислимые орды ниппонских воителей

Наравне с войной с накатывавшимися с Востока ордами, доминировавшей в популярной литературе, предлагался также евгенический вариант решения желтой проблемы. Кстати говоря, отнюдь не с потолка взятый – один из лидеров американской евгеники, Лотроп Стоддард, писал в своих книгах об угрозе дегенерирования белой расы желтой расой и постулировал наряду с другими евгенические способы противодействия этой угрозе. Этот мотив появляется в романе "Bunt w krainie maszyn/Бунт в стране машин” (1928) Михала Русинека (Michał Rusinek), где «десять миллиардов человек живет, правда, в великолепных современных городах, но не имеет в достатке хоть чего-то съестного, чем можно было бы наполнить изголодавшиеся желудки. Эти десять миллиардов пока кормит с огромным трудом мать-земля, высасываемая со всех сторон – как старая, облепленная поросятами свиноматка, но у нее вот-вот пропадет молоко, и тогда миллиарды отпрысков с яростью набросятся на тело родительницы, безуспешно кусая пустые соски».

Особую опасность для окружающего мира представляет собой перенаселенная сверх всяких пределов, оглупляющая своих граждан опиумом и кокаином Восточная Страна Машин. Правда, Великий Мировой Совет, аналог Лиги Народов, пытается решить проблему, повышая размер пищевого пайка, но некоторые из членов Совета считают, что ситуация требует применения более радикальных мер. Навстречу их чаяниям выходит безумный ученый Митра, открывший в своих лабораториях новый элемент, названный «частицей священного огня», который, будучи источником «смертоносного эфирного излучения», превращает все больные и вырожденные организмы в пепел. Впрочем, первой жертвой сей «частицы» падает ассистент доктора, сифилитик Шавила. Митра, вместе с японским депутатом Мирового Совета, основывает фирму, которая подряжается поставить в городах всего света фонари, испускающие эти убийственные лучи. Падают первые жертвы – тут, однако, выходит на явь, что Митра реализует тайный план, целью которого является истребление только азиатской части человечества (в том числе его покровителей), чтобы Славянские Соединенные Нации со столицей в Свантевидграде перестали «там, на родимых равнинах, трястись от страха перед подступающим уже к их рубежам желтым потопом». Этот план рушит, однако, невеста Митры с приятным именем Луна, действующая в соглашении с негром Довром. В конце концов обитатели Востока избегают гибели, а вся эта история оказывается болезненным бредом Ежи Пастернака, единственного выжившего после взрыва в университетской химической лаборатории.


Чего еще страшнейшего им день грядущий принесет?

Китайцы уже издавна крепко держатся и строят планы покорения мира, хотя ныне борьба ведется не на военном, а на текстильно-обувно-игрушечном фронте.

Культовый страх перед желтыми в западной культуре усилился, понятное дело, в годы Второй мировой войны, а в послевоенном мире поленья в костер подбросили помимо прочих Роберт Хайнлайн своей «Шестой колонной» и зловещие азиаты из фильмов о Джеймсе Бонде. Не забыл о поддержании огня и Самюэль Хантингтон, сочиняя знаменитое «Столкновение цивилизаций». Ближайшее сражение – на этот раз спортивное — уже в августе.


Статья написана 27 февраля 12:40

А вот эта книга хоть и не входит в канон цикла романов о приключениях Томека Вильмовского и его друзей, является существенным его дополнением. Это роман «Томек в передряге», который был опубликован в 1948 году под псевдонимом Фред Гарланд (Fred Garland “Tomek w tarapatach”). И вот тут я вновь предоставлю слово Джону Ди (John Dee), знакомому читателям этого блога по предыдущим моим постам.

«ТОМЕК в ПЕРЕДРЯГЕ»

«Тринадцатилетний Томек – сын польских иммигрантов, живущих и работающих в Нью-Йорке. Вторая мировая война подходит к концу, родители Томека переживают за судьбу своих родственников, которые остались в стране, отправляют посылки. Они, правда, не всегда доходят до рук адресатов и часто исчезают где-то бесследно. Томек хочет разгадать тайну пропавших посылок, и жаждет этого настолько, что однажды пробирается на борт пассажирского судна, пришвартованного в гавани Нью-Йорка, и отправляется в Европу «зайцем». Он путешествует, спрятавшись в каюте таинственного мистера Брауна, где тот хранит свой обширный багаж. Путешествие долгое и утомительное, и мальчик морит себя голодом, питаясь сначала провизией, взятой из дома, а затем остатками еды мистера Брауна. Что еще хуже, он страдает от морской болезни. Наступает, однако, день, когда все эти мучения наконец заканчиваются, машины замолкают и начинается выгрузка багажа. Спрятавшись в одном из сундуков, Томек выбирается на берег.

Но каково же было его удивление, когда, выйдя из своего укрытия в удобный момент, Томек обнаружил, что, судя по окружению, он находится не в Европе, а в Африке! Что еще хуже, первое, что он видит, это большой котел, стоящий на очаге под открытым небом, и кости, покрывающие землю вокруг него. Деревня каннибалов! Томек много читал о них в книгах, так что он не сомневается, что кости — это все, что осталось от мистера Брауна, и что его постигнет та же участь! К счастью, после забавной сцены, в которой молодой поляк, по какой-то причине вымазанный черным, притворяется призраком Брауна, тот появляется целым и невредимым. Оказывается, он путешественник и охотник, приехавший в Африку по контракту с Музеем естественной истории в Нью-Йорке, который готовит большую экспозицию об этом континенте.

Поскольку капитан корабля высадил его в условленном месте, а поблизости нет порта, Браун не видит другого выбора, кроме как взять мальчика с собой в экспедицию. И вот вскоре Томек, вооруженный короткой винтовкой, отправляется с караваном, состоящим из мистера Брауна, его помощника мистера Ника и нескольких десятков носильщиков вглубь Черного континента.

Шклярский опубликовал этот роман в 1948 году под псевдонимом Фред Гарланд. Через год его приговорили к восьми годам лишения свободы по обвинению в сотрудничестве с врагом. После всего, что я услышал об этой книге, я был готов к чему-то не слишком интересному, но, прочитав, был приятно удивлен. Она не так уж и плоха, и во многом даже стоит на одном уровне с книгами о Томеке Вильмовском. Я не преувеличиваю: начало действительно хорошее, когда предприимчивый мальчишка отправляется на корабле в морское путешествие, когда он прячется от Брауна и играет в прятки с его слугой, все это интересно и логично, за одним исключением: идея с расследованием исчезновения посылок таким невероятным образом настолько бестолкова, что возникает вопрос, не является ли мальчик каким-то образом умственно отсталым.

Приключения в Африке похожи на те, которые пережил Томек Вильмовский в ходе двух своих первых путешествий во время своих первых двух приключений; тринадцатилетний подросток обнаруживает, что обладает врожденным талантом в обращении с огнестрельным оружием и прекрасно ладит с дикими животными. Он находчив и храбр. Своим поведением он часто забавляет участников экспедиции, становясь как бы их талисманом. Его отношение к мистеру Брауну напоминает отношение Томека Вильмовского к Яну Смуге.

Конечно, «Томек в передряге» не грешит оригинальностью, Шклярскому вообще никогда не удавалось интересно описать блуждание по джунглям, но к этой теме он всегда возвращался с ослиным упрямством; вот почему первая половина книги кажется мне намного лучше второй. Впрочем, в целом книга весьма неплохо написана, как для развлекательной литературы, конечно.

На этом мое возвращение к книгам Альфреда Шклярского подходит к концу. Оценка серии довольно проста: ранние «Томеки» относительно неплохи, средниетак себе, последние откровенно проблемные. Если бы мне пришлось выделить самую удачную часть серии, я бы выбрал роман “Томек на тропе войны”» (John Dee).


Ну вот такая книга. Впервые изданная в 1948 году (хотя И. Белов называет в своей статье 1947 год – может быть ошибается), она пользовалась немалым успехом и была переиздана вторым, исправленным, изданием в 1949 году с рисунками В. КАРА (W. Kara).

Однако осенью этого же, 1949 года Альфред Шклярский получил восьмилетний срок тюремного заключения и все его книги были изъяты как из продажи, так и общественных библиотек. В семье Шклярских книга долгое время считалась утраченной и совершенно недоступной, пока пани Кристина уже в новом веке не нашла один ее экземпляр среди прочих книг в библиотеке своей подруги. В 2004 году книга была издана уже под фамилией Шклярского и с рисунками БОГУСЛАВА ПОЛЬХА (как тесен, однако, мир!),

затем переиздана в 2008 и 2010 (в составе сб. «Tomek w krainie kangurów»),

2017 (иллюстрации ГАБРИЭЛИ БЕЦЛИ и ЗБИГНЕВА ТОМЕЦКОГО), 2018 (иллюстрации В. КАРА и БОГУСЛАВА ПОЛЬХА)

и 2022 годах.

Ну вот к такой книге такая история. В карточку романа на сайте ФАНТЛАБ можно заглянуть ЗДЕСЬ Правда в ней более или менее описаны лишь два из названных издания. Но на безрыбье, как известно…


Статья написана 26 февраля 12:58

В 2021 году на прилавках книжных магазинов Польши появляется роман «Томек на Аляске», авторами которого указаны Альфред Шклярский и Мацей Дудзяк (Maciej J. Dudziak), с иллюстрациями ЯЦЕКА ТОФИЛЯ (Jacek Tofil).

«Томек Вильмовский вернулся, хотя, кажется, его уже никто не ждал, — пишет Якуб Демяньчук в газете “Polityka” (№ 19/2021). -- Казалось, что это закрытая глава в истории польской культуры. Создатель персонажа Альфред Шклярски умер в 1992 году, а спустя три года (э-э… ну да ладно, не станем отвлекаться. W.) вышел девятый том серии «Томек в гробницах фараонов», написанный на основе авторских заметок его другом священником Адамом Зельгой. И вот теперь, спустя четверть века, Томек и его друзья отправились в очередную экспедицию – на этот раз на Аляску. Для ярых поклонников Шклярского такое направление путешествия не станет сюрпризом: черновик романа о приключениях юного Вильмовского на Аляске был включен в оставленные писателем записки (э-э... W.). В романе «Томек на Аляске» главный герой вместе со своей женой Салли и другом капитаном Тадеушем Новицким отправляется на север, чтобы принять участие в исследовательской экспедиции, но вместо этого они оказываются втянутыми в поиски пропавшей группы ученых, и чередой событий, которые с ними произойдут – от близкой встречи с айсбергом до пожара на борту дирижабля – не постыдились бы воспользоваться постановщики фильма-катастрофы. Роман Дудзяка — это аккуратная мимикрия литературному стилю Шклярского. Большое приключение сопровождается солидной дозой энциклопедических знаний и патриотических рассказов о достижениях польских исследователей, как и в оригинале, представленных в невыносимо манерной форме. Стремительный экшен дополняется повествовательными диалогами (Салли: «Ведь в моей родной Австралии есть Стшелецкие горы, которые открыл и описал поляк Стшелецкий»), напоминающие скорее скучные уроки, чем приключенческий роман…».

Ой, да ладно вам, пан Якуб! Давайте выслушаем и противоположную сторону. Здесь, ниже, перепечатано интервью, которое Мацей Дудзяк (Maciej J. Dudziak – род. 1975, доктор философских наук, научный сотрудник Академии им. Якуба Парадижского в Гожуве-Великопольском, писатель, эссеист) дал Валентине Чубаровой, корреспонденту журнала «Новая Польша» (основан в 1999, адрес https://novayapolsha.eu). Интервью опубликовано на указанном ресурсе 21 ноября 2021 года и носит название:

«”ТОМЕК на АЛЯСКЕ”. НОВАЯ КНИГА про ЛЕГЕНДАРНОГО ГЕРОЯ»

Валентина Чубарова: Вы написали книгу «Томек на Аляске», опираясь на записки Альфреда Шклярского. В чем специфика такого соавторства?

Мацей Дудзяк: Тут нельзя говорить о записках в классическом смысле слова. Это не были заметки, или наброски отдельных сцен, или план книги. Ситуация, в которой я оказался, кардинально отличалась от того, что было при работе на девятой книгой, «Томек в гробницах фараонов»Адам Зельга, насколько мне известно, действительно написал ее фактически на основе заметок. В моем же случае речь идет о разного рода, скажем так, выловленных обрывках разговоров Шклярского — личных, не очень личных, интервью — где упоминается эта десятая книга... Так что, на самом деле, у меня были только немногочисленные подсказки, которые он оставил (в основном устно) и которые надо было еще реконструировать, ведь с момента его смерти прошло уже почти 30 лет. И эти подсказки позволили создать костяк сюжета. Кроме того, Шклярский, конечно, был источником, если речь идет о характеристиках главных героев и месте действия.

Валентина Чубарова: Старались ли вы с языковой точки зрения сохранить изначальный стиль цикла? Насколько это вообще было возможно?

Мацей Дудзяк: Я человек пера, пишу уже больше 20 лет и это главное содержание моих ежедневных трудов, поэтому было такое искушение — то, что создал Шклярский, совершенно переформулировать с точки зрения поэтики языка. Но меня удержал тот факт, что это публикация очередной книги цикла после более чем 20-летнего перерыва и еще неизвестно, как ее примут. Поэтому я старался максимально точно сохранить язык. При этом это язык анахроничный — я говорю это не в плохом смысле, просто Шклярский писал во второй половине ХХ века, а это для современных 20-летних такая же замшелая, отдаленная эпоха, как битва под Грюнвальдом. Так что я старался точно воспроизводить этот язык.

Надо сказать, что мой интерес к антропологии начался с того, что я в 13 лет прочитал первый том Шклярского и, конечно, — как и тысячи моих ровесников, и более ранние поколения, и более поздние — стал фанатом приключений Томека на долгие годы. Поэтому написание книги стало таким сентиментальным путешествием в страну детства и Польскую Народную Республику, в которой мне довелось расти — места очень серого, унылого и с ограниченной возможностью совершать какие-либо путешествия, даже интеллектуальные. Так что это было не столько воспроизведение, сколько попытка воссоздания языка Шклярского в новой повести (судя по рецензиям и продажам, попытка удачная).

Кончено, это не вполне отразилось на характерах отдельных героев. Тот язык — да, но герои… Они неизбежно изменились. Тут я не вполне хотел, чтобы было в точности как у Шклярского.

Валентина Чубарова: Герои взрослеют, нет смысла описывать то же самое.

Мацей Дудзяк: Каждая книга живет своей жизнью, а эта — особенно, потому что это своего рода межпоколенческий марафон c отсылками к некой коллективной памяти. Так что можно говорить о некоторых всходах, которые дала эта книга, о традиции ее восприятия. У меня есть немало оппонентов, которые как раз очень критически относятся к естественным изменениям героев, к тому, что у них могут по мере взросления меняться взгляды на жизнь. Мне кажется, что это романтический сентиментализм читателей, которые остались вместе с героями где-то в прошлом, во временах 30–40-летней давности. И столкновение собственных воспоминаний — которые не являются отражением тогдашней действительности, а только отражением нынешнего восприятия — и моей книги вызывает очень сильные и противоречивые эмоции, некоторый бунт. Они видят в ней чуть ли не ересь. Это невероятно, что простенькая, в общем-то, книжка, если говорить о сюжете, может превратиться в своего рода символ времени. В рецензиях мою книгу называют «антропологической утопией», ей приписывают «левацкий экологизм» и вообще такие смыслы, о которых я не имею ни малейшего представления.

Валентина Чубарова: Говорят, что наследники Шклярского долгие годы были против того, чтобы кто-то дописывал «Томека на Аляске», наверняка вы не были первым, кто хотел это сделать. Как вам удалось то, что не получилось у остальных?

Мацей Дудзяк: Это правда. Это очень простая история, но длилась она долго. Часть студенческих лет, когда я учился на антрополога, я провел за пределами Польши. Это был конец XX века, интернет, конечно, уже был, но им не так активно пользовались, как сейчас. Поэтому информация о том, что был опубликован девятый том, «Томек в гробницах фараонов», дошла до меня с некоторой задержкой, года через два. Не помню, был ли я тогда в Берлине, в Дании или в Ирландии, но у меня как раз были двухнедельные каникулы, и вот мне в руки попала эта книжка. Это стало возвращением к тому, что я пережил за 10–15 лет до этого, но при этом я уже был со своим антропологическим багажом и поэтому по-другому все воспринимал. Честно скажу, после нескольких глав меня охватила творческая ярость: как это, девятый том написал кто-то другой! А ведь еще есть ненаписанный десятый...

И я, исключительно для собственного удовольствия, написал тогда две главы. Меня уговорил приятель, тоже большой фанат книг про Томека. Я нашел е-мейл издательства, к которому перешли права, и выслал то, что написал, ни на что особенно не рассчитывая. Я был очень удивлен, когда недели через две мне перезвонила директор издательства Малгожата Чажасты со словами, что им очень понравилось. Написал я эти две главы в 2001 году, а с издательством связался в 2002-м, то есть 19 лет назад. Я приехал в Варшаву, издательство предложило мне договор, и после этого я сел как следует писать «Томека на Аляске».

Я был примерно в середине работы, когда директор издательства позвонила мне и сказала, что здравствующая на тот момент вдова Шклярского Кристина, увы, передумала и категорически сказала, что никто не может продолжать цикл. Я, кстати, на тот момент не знал о том, что эту книгу предлагали писать многие, в том числе известные авторы. И вот этот звонок — а я был уже на середине... Помню, пани Малгожата сказала мне тогда: «Я человек терпеливый — не знаю как вы». И потом все эти годы ничего не происходило. Мы с ней поддерживали связь, я время от времени узнавал, не изменилось ли что-то. Но почти два десятилетия ничего не менялось.

Что-то произошло в 2020 году, потому что это согласие внезапно было получено. Точнее, думаю, не внезапно — наверняка велась какая-то незаметная, но упорная работа с наследниками. И вот пришло в устной форме согласие, и пани Малгожата спросила меня, готов ли я за это взяться. А у меня за два года до этого сломался жесткий диск на компьютере, и та половина книги, которую я успел написать раньше, пропала, абсолютно вся. Разве что оглавление осталось... Хотя, впрочем, может это и к лучшему. Я, конечно, согласился на предложение издательства, хотя в первый момент, надо сказать, остолбенел.

Это наложилось на момент начала пандемии и первого локдауна, поэтому получение согласия правообладателей в письменной форме затянулось почти на полгода. Но в итоге все сложилось, документы были оформлены в июне 2020 года, после чего я сел писать. Ну и за каникулы, в течение трех месяцев, написал всю книгу. Конечно, потом она прошла через несколько этапов рецензирования — внутреннего, внешнего, «томекологов» и людей, помешанных на этих книгах. Но, честно говоря, замечаний относительно содержания было очень немного. Со стороны издательства не было никакого вмешательства, мне сказали, что рукопись может увидеть свет, и в январе этого года процесс пошел — верстка, иллюстрации и так далее.

Валентина Чубарова: Может быть, наследники согласились потому, что прочитали отправленные в издательство фрагменты и оценили уровень?

Мацей Дудзяк: Не знаю, у меня нет с ними прямого контакта. Возможно, это какая-то стратегия издательства. Когда я разговаривал с Малгожатой, мы сошлись с ней на том, что сейчас последний момент, когда, опираясь на сентиментальные воспоминания людей 40, а скорее 50–60-летних можно достучаться с этой книгой до молодого поколения.

И это нам удалось: как я вижу по фанпейджу на Facebook и в других сетях, определенную категорию читателей составляют совсем молодые люди. Хотя, конечно, главная аудитория — это все равно те, кто вырос на книгах Шклярского.

Валентина Чубарова: С вашей нынешней точки зрения специалиста-антрополога, насколько книги самого Шклярского достоверны, насколько точно они показывают исторические и этнографические реалии?

Мацей Дудзяк: Стоит помнить, что сам Шклярский родился и до 16 лет жил в США, ходил там в школу, поэтому у него был свободный английский. Так что он, с одной стороны, обладал инструментами для получения необходимой информации и был сравнительно хорошо подготовлен, но, с другой стороны, у него был очень ограниченный доступ к источникам.

Когда он в 1955 году начал писать про Томека, это была еще Польша эпохи сталинизма, где даже кафедры социологии были уничтожены, поэтому возможности получения нужных сведений были скудными. Получить какую-то книгу из заграничной библиотеки было фактически невозможно, так что Шклярский опирался на собственные знания плюс что-то черпал, например, из “National Geografic”.

Так что с научной точки зрения это довольно поверхностно, но ведь не это главное в его книгах! Их задачей было в исторических реалиях рассказать о приключениях подростка, который путешествует по разным континентам и сталкивается с разнообразием культур. И автор пробует показать их глазами пришельца, который знает, что приехал в конкретное место ненадолго и не должен демонстрировать особенную эмпатию, потому что в этом нет никакой необходимости.

Валентина Чубарова: С современной точки зрения это отсутствие эмпатии выглядит не очень хорошим подходом.

Мацей Дудзяк: Если говорить об интерпретации Шклярским культурных различий , конечно, в этом нет ничего необычного: в то время в принципе именно так подходили к проблеме культурного разнообразия, инаковости. Это середина ХХ века, только закончилась Вторая мировая война, колониализм еще вовсю существует и за ним стоит по меньшей мере двухсотлетняя традиция. И это прорывается в книгах Шклярского, хотя сам он старался сохранять если не понимание в отношении культуры народов, о которых писал, то, по крайней мере, нейтральный стиль. Это был иной подход, чем во французском или английском колониализме, но все же Шклярский говорит в какой-то книге, хоть и устами Томека, который обращается к кому-то из местных, — мол, зачем ты проводишь какие-то обряды, читаешь заклинания, ты должен отказаться от этих суеверий, от своей религии и обратиться к единому истинному Богу.

Шклярский был типичен для своей эпохи. Конечно, у него не было такого сугубо колониального подхода, но неизбежно не было и той перспективы, которая есть у нас сейчас, в XXI веке. Конечно, он воспринимает местных жителей как благородных, но все-таки дикарей. Там есть этот европоцентризм, характерный для того времени, и даже не только для него — ведь и сейчас этого много.

Валентина Чубарова: Даже если бы сам Шклярский относился к вопросам культурного разнообразия так , как мы сейчас, ведь он писал о том, что происходило еще на 50 лет раньше, в начале ХХ века. Томек вел себя естественно и даже очень достойно по меркам своего времени.

Мацей Дудзяк: Именно так. Эти книги очень хорошо отражают реалии того времени, которое описывают. Но вот еще что интересно: я, конечно, не биограф Шклярского, но обратил внимание на такую вещь: первая книга о Томеке была опубликована в 1957 году, последняя, написанная Шклярским лично — в 1987 году, и при этом он в течение почти 20 лет не писал книги этого цикла. И вот оказывается, что именно в это время он написал (в соавторстве с женой Кристиной) свою индейскую трилогию, то есть «Золото Черных гор».

А эта трилогия как раз демонстрирует нам взгляд совершенно с иной перспективы, чем в цикле о Томеке. Конечно, можно найти определенное сходство между главным героем трилогии, то есть индейцем санти-дакота, одного из племен народа дакота, и Томеком Вильмовским, но это как раз не так важно. Мне интересно то, что как раз в индейской трилогии Шклярский смотрит на мир глазами индейцев. Он показывает их историю самого начала XVIII века, с момента их первой встречи с белыми и в дальнейшие периоды — закрытие в резервации, бегства в Великие прерии... Он говорит обо всем, что они пережили, обо всех битвах, о жестокости белых, об эксплуатации индейцев и заканчивает, если я не ошибаюсь, печально известной Бойней на ручье Вундед-Ни. И у меня есть впечатление , что Шклярский сознательно использовал такую перспективу, уже получив определенный авторитет благодаря другим книгам, то есть циклу о Томеке.

Мне многие ставили в упрек, что в моей книге герои рассуждают и ведут себя не так, что они смотрят на разные ситуации слишком уж с перспективы местных жителей. Но ведь персонажи Шклярского склонны к рефлексии, не говоря уж об очевидном факте, что люди меняются с возрастом. И когда мне говорят, что Шклярский ни за что бы не позволил себе такого, что пишу я, я всех отправляю перечитать «Золото Черных гор». Потому что в этой трилогии он именно это и сделал. Более того, он там сделал еще одну интересную вещь, выйдя за привычные рамки научно-популярного формата: помимо очень детальных примечаний там есть библиография — и это в приключенческой книжке! Эта книга вышла уже в 80-е, то есть [в сравнении с 1950-ми, когда выходили первые книги о Томеке] уже были значительные политические послабления и открытость миру, даже появилась возможность путешествовать (хотя, кстати, сам Шклярский путешествий не любил) — поэтому эта библиография весьма солидная.

Так что он не просто использовал взгляд глазами местных жителей как прием, а написал с этой перспективы целую книжку, показав точку зрения людей, которые пережили то, что пережили. И при этом там дан очень широкий исторический контекст, там есть и политическая фактография, а именно то, что мы сейчас могли бы назвать нарушением международных договоров (ведь договор между правительством США и индейским племенем можно назвать своего рода международным договором) — очень злободневная тема, правда?

Так что я вовсе не взял это из головы, не сломал произвольно европоцентричную концепцию Шклярского, внеся какую-то экологическую и прочую повестку, «политкорректность» — это было и у него. И очень хорошо, что было. И, кстати, у нас часто превратно понимают политкорректность: когда я пишу, что в таком-то году произошла такая-то резня, меня упрекают, что я это делаю в угоду политкорректности. Политкорректность — это когда говорят не «идиот», а «у него есть некоторые интеллектуальные отклонения». А то, что делаю я, — это просто называние фактов.

Если возвращаться к «Индейской трилогии», она, на мой взгляд, сама по себе — культурный феномен. Это фундаментальный слом концепции, в которой все писали с перспективы белого человека.

Валентина Чубарова: Вы говорили про библиографию к индейской трилогии. Как я понимаю, к книгам о Томеке Шклярский тоже мог бы сделать такую библиографию, то есть исторически и этнографически книги достоверные настолько, насколько автору позволяли доступные источники?

Мацей Дудзяк: Да, именно так, для него это было важно. Достаточно посмотреть на современных ему этнологов, особенно в Польше — даже на тех, которые работали в исследовательском поле на родине, — чтобы увидеть, что [в книгах о Томеке] по образу мышления Шклярский не выбивался из их ряда. При этом он не был этнографом, но опирался на знания и представления, которые были доступны в то время.

Валентина Чубарова: Последнюю свою книгу о Томеке Шклярский написал уже после трилогии. В ней как-то отразилось изменение его мировоззрения?

Мацей Дудзяк: Мне кажется, это не было радикальное изменение. Последняя часть, «Томек в Гран-Чако», — это продолжение «Томека у истоков Амазонки», развитие этой истории, и там нет какого-то кардинального преображения героев. У меня есть впечатление, что Шклярский уже просто устал от этого цикла. Но он обещал написать восьмой том и в итоге сделал это под давлением издательства и читателей. Тем более что это были восьмидесятые годы, когда в магазинах не было ничего, включая книжки: они издавались с огромными задержками и сейчас же исчезали с полок, такой был читательский бум.

Так что он в некотором смысле вынужденно написал эту книгу, и я в ней не вижу какой-то революции в смысле образа мысли героев. Впрочем, он и не мог этого сделать, ведь это, конечно, книжки приключенческие: они хоть и содержат много фактических сведений, но несопоставимы с индейской трилогией.

Валентина Чубарова: В СССР книги о Томеке были очень популярны, мне рассказывали, например: вот, у меня было только четыре книжки, но у одноклассников были остальные, и мы обменивались... Интересно, что советский читатель мог узнать из этих книг о Польше, о польской истории? Насколько имеет значение, что Томек был именно поляком?

Мацей Дудзяк: Вся интрига заключается в том, что действие происходит в 1907 году, когда Варшава и большая часть польских земель находится в российском разделе, в составе Российской империи. Поэтому отсылки к польско-российским отношениям в книге встречаются очень часто. Ведь отец Томека вместе с боцманом Новицким вынуждены бежать из Польши от царской тайной полиции из-за того, что они были участниками заговорщического движения. Кроме того, одна из книг, «Таинственное путешествие Томека» — это путешествие в Сибирь с целью спасения двоюродного брата героя, который был туда сослан в ссылку.

Я совершенно неумышленно, надо сказать, в «Томеке на Аляске» тоже затронул тему, правда, не российско-польских, а российско-американских отношений. Мне это показалось очевидным решением, ведь почти до конца 1860-х годов Аляска принадлежала России. Поэтому у меня в книге появляются российские каторжники (там ведь недалеко) — они похищают корабли и пробуют создать на Аляске какую-то самоуправляемую территорию. Я решил, что такой сюжет лишний раз подчеркнет, каким в начале ХХ веке сложным организмом, каким нестабильными еще местом была Аляска.

Ни я, ни мои рецензенты не ожидали, что из-за этого в определенных кругах книгу воспримут как антироссийский выпад: была целая волна рецензий о том, что якобы Томек на Аляске сражался с «Черной сотней», что книга русофобская... У людей поистине богатое воображение! Поразительно, что можно так интерпретировать невинную, в общем-то книжку. Ведь все-таки при всей своей содержательности с этнографической точки зрения — подробные примечания и так далее, — это прежде всего приключенческая книжка, адресованная широкому кругу читателей.

Но вплетение этого российского сюжета в историю про Аляску мне кажется вполне естественным, особенно при учете того, с чего начинается сама книга. Ведь нельзя не сказать, что Россия как государство — это единственная страна их тех, которые на протяжении более или менее долгого времени граничили с Польшей, с которой у нее всегда были какие-то проблемы. С разными соседями бывало по-разному, но если говорить именно про государственные отношения, [с Россией] эти проблемы существуют как минимум 300 лет. И не говорить, умалчивать об этом — это уже, на мой взгляд, какая-то превратная политкорректность.

А российское присутствие на Аляске видно до сих пор хоть бы в старых географических названиях, которые дали россияне в XVIII-XIX веках и которые американцы в значительной части сохранили. Почему бы об этом не рассказать?

Валентина Чубарова: А если говорить о Шклярском, можно ли сказать, что в его книгах эти польские сюжеты складываются в какой-то единый посыл, являются частью польской патриотической литературы?

Мацей Дудзяк: Несомненно да, но это такой умеренный патриотизм, очень выверенный и с большим тактом. Это не патриотизм, граничащий с шовинизмом, а такой, который действительно говорил о польскости и вкладе поляков, об их присутствии в разных исторических ситуациях. И не будем забывать, что это писалось после 1945 года , когда Польша не была свободной страной, и речь шла о начале ХХ века, когда Польше тоже уже больше ста лет как не была свободной страной. Так что Шклярский не занимался какими-то чрезмерными патриотическими интерпретациями, какими-то домыслами и никак не извращал понятия «патриотизм», как это часто делают сейчас, а основывал его на очень трезвых исторических реалиях и подчеркивал то, чего молодой читатель наверняка иначе не мог бы узнать.

Ведь до сих пор школьнику не расскажут в школе , что, к примеру, вот Австралия, там есть такие-то горы и реки, которые открывали для Европы разные путешественники, часть из которых были поляками, что был такой Стшелецкий... Шклярский в свое время значительно дополнял школьную программу, и некоторые из его книг неизменно, в течение всех этих десятков лет, входят в списки школьной литературы; правда, как дополнительная литература, но все же. Так что он создал по тем временам просто шедевр с образовательной точки зрения, и при этом в очень компактной форме, которая объединяла в себе уроки географии и истории. Это, можно сказать, поп-культурные романы, рассчитанные на массового читателя, где есть супергерой в лице Томека Вильмовского, и при этом там не вскользь, а как следует рассказывается об этнографии, географии, роли поляков и не только поляков, о разных исторических связях — и все это удачно вплетено в сюжет и поэтому легко воспринимается. Так что вроде бы идея этих книжек простая, но именно простое — самое гениальное.

Конечно, сейчас, в эпоху интернета, эти книги несколько архаичны, потому что каждый может найти в нем любую информацию. Но, с другой стороны, чтобы что-то найти, надо еще знать, что искать, как эту информацию соединить и верифицировать...

Валентина Чубарова: Книги Шклярского в Польше как-то цензурировались? Ведь его отношения с властью были непростые , после войны он несколько лет сидел в тюрьме за публикации в газетах, подконтрольных оккупационной администрации...

Мацей Дудзяк: Честно скажу, не знаю. В любом случае, цензура их читала, как и все остальное. Но ПНР — это была такая странная страна, в которой на первый взгляд все регламентировало государство и царила цензура, но, с другой стороны, во многих ситуациях от них что-то ускользало. Если бы цензура в полной мере действовала, эти антироссийские мотивы — точнее, не антироссийские, а показывающие негативную роль России — наверняка были бы вычеркнуты. Ведь их легко можно было убрать так, чтобы книга ничего не потеряла.

Валентина Чубарова: Ваша книга возродила интерес к изначальной серии?

Мацей Дудзяк: Издательство «Муза», которое в 1991-1992 годах получило права на частичное, по крайней мере, издание книг о Томеке, выпустило шесть миллионов книг — то есть это уже после смерти Шклярского, за тридцать лет. Насколько мне известно, выход «Томека на Аляске» привел к тому, что некоторые другие тома цикла стали лучше продаваться. Это вполне естественно: выходит новая книга и люди хотят прочитать все целиком. С другой стороны, каждый год с момента выхода девятого тома в 1994-м по крайней мере одну из этих книг по одному или другому случаю допечатывают. Так что их издают постоянно, хотя, конечно, выход десятой книги привел к увеличению продаж. Кстати, недавно я с удивлением обнаружил, что почти все государственные библиотеки сообщают, что у них появилась очередная часть серии про Томека.

Валентина Чубарова: Интересно, что в этих книгах находят сегодняшние старшеклассники, которые уже сами могут путешествовать, у которых есть столько фильмов — ярких и цветных?

Мацей Дудзяк: Я думаю, что секрет этих книг — прежде всего, в том, что вымышленная фигура существует в реальных исторических, географических, этнографических обстоятельствах. Это то, что в такой компактной форме невозможно найти в интернете. Приключенческие фильмы — это другое: кто-то бегает, что-то взрывается... посмотрел, забыл и пошел на следующий. Но, конечно, я думаю, что если бы эту книгу не читали в свое время, не любили и не советовали старшие, то мало кто из молодых ей бы заинтересовался.

Кстати, я после выхода моей книги подумал, что было бы очень интересно развить этих персонажей, Томека и его друзей, в следующих частях — ведь мечтой Шклярского было довести историю до возвращения Томека в свободную Польшу, так что еще есть немало неосвоенного, так сказать, исторического пространства, лет пять. Я, например, недавно узнал, что Шклярский оставил обширные записи на тему приключений Томека на Мадагаскаре. Никто об этом не знал, я сам узнал случайно. Так что тут еще есть над чем поработать.

Речь о том, что эта фигура, которая, казалось бы, так далека от нас по времени, может стать «носителем» очень современного содержания. Как я убедился во время работы над книгой, он прекрасно подходит на такую роль. Я имею в виду его подход — не европоцентричный, а рефлексирующий. Не «потребляю и подчиняю себе реальность», а «нахожусь с реальностью в диалоге», хочу понимать, а не колонизировать и ассимилировать.

Стоит помнить о том, что начало ХХ века — это рождения уже очень серьезной, не наивной этнографии и этнологии. Это, например, Бронислав Малиновский, почти современник Томека: он раскритиковал весь культурный эволюционизм, который был научной опорой колониализма. Малиновский показал повседневную жизнь именно как жизнь, а не какие-то суеверия и ритуалы. Так что в 1910-е годы появляется эта осознанность и знания, касающиеся культурных и этнических различий. Эти взгляды не появились на ровном месте только в XXI веке. Движения за права индейцев или афроамериканского населения, женские эмансипацийные движения — все это происходит во времена Томека.

Валентина Чубарова: И многое до сих пор так или иначе актуально.

Мацей Дудзяк: В последние полтора десятилетия не только в Европе , но и во всем мире наступила эпоха популистов разного рода и очень странных течений, которые, казалось бы, должны были остаться в истории. Мы все ближе друг к другу не только в смысле виртуального присутствия, но и в смысле прямого контакта [культур], что порождает определенные проблемы и конфликты.

Поэтому необходимо осмыслить эти темы — те самые темы, которые есть в книгах о Томеке: он постоянно сталкивается с инаковостью, чем-то чуждым, диаметральными различиями. Он может помочь нам показать, как не только должен, но и может выглядеть мир. Принципы экологизма, симбиотичности — это то, что очень привлекает сегодняшнего читателя, особенно молодого, потому что рефлексия относительно того, что происходит в обществе и культуре, да и просто в биологическом мире, с самой планетой Земля, — это темы, которые очень близки молодым. Так что у этого героя и у сюжетов, намеченные Шклярским, есть большой потенциал развития.

Валентина Чубарова: Какая ваша любимая книга из цикла?

Мацей Дудзяк: Наверное, «Томек на тропе войны», поскольку я сам очень много занимался темой индейцев.

Валентина Чубарова: Кто-то уже планирует переводить вашу книгу?

Мацей Дудзяк: Недавно мне стало известно, что в России планируется допечатка тиража книг Шклярского и, вероятно, в перспективе — перевод и издание «Томека на Аляске». Кроме того, уже начались разговоры об экранизации — правда, это тоже не новая тема, об этом говорили еще в 80-е, но тогда сменился строй и все государственные планы рухнули. Сейчас эта тема вернулась, ведь Томек — это, с определенными оговорками, такой польский Индиана Джонс. И сейчас у этого героя огромный потенциал. Вот у Сенкевича, к примеру, Кмициц бегает с саблей — это замкнутый тип персонажа. А Томек — открытый. Я в конце книги оставил такое окошко — троица героев плывет в Японию. Посмотрим, что будет.

Остается добавить, что роман пока еще (на февраль 2024) не переиздавался (если не считать аудиоверсию на CD, вышедшую в 2023 году). В его карточку на сайте ФАНТЛАБ можно заглянуть ЗДЕСЬ


Статья написана 25 февраля 11:21

На страничке этого поста я предоставлю слово Джону Ди/John Dee – активному пользователю весьма интересного польского сайта PanSamochodzik.net.pl (посвященного Збигневу Ненацкому и его бессмертному циклу романов/повестей о пане Самоходике), на форуме которого велось оживленное обсуждение сериала Альфреда Шклярского о Томеке Вильмовском по адресу https://pansamochodzik.net.pl/viewtopic.p... Вот что он пишет о романе «Томек в гробницах фараонов» («Томек в стране фараонов» — в российском переводе).

ТОМЕК в ГРОБНИЦАХ ФАРАОНОВ

(“Tomek w grobowcach faraonów”)

«Вильмовские — отец, сын, невестка и боцман (или капитан, черт его там знает) Новицкий отдыхают на Ниле. К ним присоединяется приплывший на корабле из Англии Смуга, который взялся за выполнение миссии, в чем рассчитывает на их помощь. Некий богатый лорд поручил ему поиски человека, который называет себя «властителем Долины царей», а также «железным фараоном» и несет ответственность за незаконную торговлю египетскими древностями. Лорд, купивший у него кучу фальшивок, потерял не только кучу денег, но и, что еще хуже, репутацию среди египтологов, к числу которых он сам себя относил. Поэтому он нанял Смугу, чтобы тот нашел и разоблачил мошенника. Английский дипломат, путешествовавший на том же корабле, что и поляк, также попросил его об аналогичной услуге. Английская пресса уже дозналась о деятельности египетских изготовителей фальшивых древностей и контрабандистов, и английское правительство, стремясь избежать каких-либо политических последствий, желает избавиться решить эту проблему быстро и без лишнего шума.

В ходе плавания Смуга помогает ирландскому мальчику, путешествующему "зайцем", и когда выясняется, что Патрик — сын О'Донелла, золотоискателя из Австралии, который когда-то подарил полякам слиток золота, поляк тут же берет молодого ирландца под свое крыло.

Польские эмигранты, объединившиеся в Каире, согласовывают план действий. Они решают разделиться на две группы. Первая из них, состоящая из Томека, Новицкого, Салли и Патрика, отправится на корабле в Долину Царей. Там Том и Салли будут притворяться лордом и леди Аллан, богатыми коллекционерами древностей, Патрик — их племянником, а Тадек — лакеем. Они надеются на то, что «фараон» вступит с ними в контакт.

В это же время Смуга и Вильмовский посетят оазис Аль-Файюм, где у пронырливого Смуги есть доверенное лицо в лице местного шейха, которого он хочет потянуть за язык. Их сопровождает Петр Беньковский (историческая личность, основатель «польской школы археологии»). Их путешествие проходит относительно мирно, и шейх действительно может предоставить им важную информацию. Кстати, читатель узнает, что Смуга, которому приходилось бывать в Египте раньше, некоторым образом участвовал в событиях, вошедших в историю как инцидент в Деншавае (см https://en.wikipedia.org/wiki/Denshawai_i...).

Тем временем группа во главе с Томеком попадает в большую опасность, когда из желания оказать любезность берет на борт арендованного ими корабля группу людей, которые якобы также направляются в Долину Царей. На самом деле, их цель состоит в том, чтобы устранить любопытных европейцев. Кто заказал таковое устранение, изначально неясно. К счастью, попытка захватить корабль проваливается, но бандиты уходят невредимыми, поклявшись отомстить. Второе покушение, к сожалению, оказывается успешным: головорезам удается одолеть Томека, Тадека и Патрика, когда они посещают отдаленную коптскую деревню. Похитители увозят их вглубь пустыни, где бросают на произвол судьбы, убежденные в том, что они скоро умрут. Конечно, поляки и Патрик немедленно отправляются в обратный путь, но хватит ли у них на это сил? Их надежды возлагаются в первую очередь на Патрика, который, как выясняется, обладает необычайным чувством направления.

В это же время Салли получает известие о том, что ее муж сделал важное открытие в старой гробнице и зовет ее к себе. Конечно, в гробнице нет никаких следов Томека; араб, который заманил ее туда, закрывает за ней проход и засыпает его песком. Неужели гробница, полная древних мумий, станет ее последним пристанищем? Дочь австралийских пионеров, однако, сохраняет хладнокровие и исследует стены своей темницы; вдруг из-за угла гробницы до нее доносится вопль, сначала слабый, потом все громче и громче. Храбрая Салли пытается совладать со своим понятным ужасом, но обнаруживает, что одна из мумий движется...

К счастью, перед тем как покинуть отель, Салли послала письмо Смуге и Вильмовскому, сообщив им о своей обеспокоенности по поводу длительного отсутствия «мальчиков». Встревоженные этой новостью, мужчины немедленно устремляются в Долину Царей. Но успеют ли они добраться туда вовремя, чтобы спасти Салли и своих умирающих от жажды друзей, влачащихся по бескрайней Сахаре?

Роман «Томек в гробницах фараонов» был опубликован в 1995 году, через три года после смерти Шклярского (Похоже, что это не совсем так – см. ниже. W). Как известно, книга была закончена его преподобием отцом Адамом Зельгой, так как Шклярский оставил только начало и общий набросок романа. Таким образом, мы имеем дело с ситуацией, очень похожей на ситуацию с романом «Пан Самоходик и неуловимый коллекционер», который был завершен Ежи Игнацюком.

Эта книга — самая слабая часть серии о Томеке, никто из тех, кто ее читал, не попытается ее отрицать. Мы уже видели немало иеремиад против Шклярского – дескать и стиль плохой, и сухих, энциклопедических сведений слишком много. Что ж, по сравнению с тем, что предлагает нам Адам Зельга, даже самая слабая книга Шклярского кажется вполне неплохой.

Первая глава — худшая; Томек, Новицкий и Салли стоят перед пирамидами посреди ночи и беседуют о древнем Египте, фараонах и т.д. Ужасная идея, скучная, статичная сцена без жизни. Но давайте вспомним: Зельга не писатель, он принял вызов научиться писать роман по методу learning by doing (обучения на практике), и вот оно -- вторая глава намного лучше первой, третья лучше второй и так далее.

Конечный продукт, по общему признанию, плохой, но все же терпимый. Я думаю, что если бы ксендз Зельга решился переписать книгу, результат был бы гораздо, гораздо лучшим, потому что действительно по ходу чтения замечаешь прогресс. Правда, концовка тоже слабая, но это, вероятно, в основном вина Шклярского, который набросал ее таким образом, в то время как Зельга лишь добросовестно последовал замыслу.

Конечно, преподобный Зельга пытается подражать стилю Альфреда Шклярского, что ему даже неплохо удается, иногда даже слишком хорошо. Ни для кого не секрет, что лично я считаю наиболее скучными научно-популярные лекции Шклярского. Мне кажется, что именно потому, что он привык проповедовать, священник Зельга с особым рвением воспринял таковую особенность стиля Шкларского. Он наполнил книгу информацией о Египте до такой степени, что удивительно, что в ней все еще осталось какое-то место для приключений. Мне не хочется продолжать, но я полагаю, что «Томек в гробницах фараонов» так же похож на книги Шклярского, как и на последние из произведений, включенных в канон Ненацкого. Это читабельно, есть определенное, узнаваемое родство, но это не «настоящая вещь». Я бы рекомендовал этот роман только самым ярым поклонникам Томека Вильмовского» (John Dee).


Из других читательских отзывов:

«Мне 58 лет, и, как и многие другие читатели, я вырос на приключениях Томека. Это было пятьдесят лет назад. Теперь судьба одарила меня радостью позднего отцовства. Сегодня я читаю приключения Томека своему шестилетнему сыну и переживаю их во второй раз. Какое же оно иное, это переживание, какое личное, и как велика моя тоска по старым добрым друзьям, которые все еще остаются прежними на страницах книг. Я хотел бы поблагодарить Вас, святой отец Адам, за то, что Вы взялись за создание последней части приключений Томека. Я предполагаю, что мнения об этом были и будут разными и, вероятно, некоторые из них -- не очень приятными для Вас. Это всегда бывает так, когда человек берется за что-то с верой и гордостью. Однако не все это оценят. Я это очень ценю. С сегодняшней точки зрения я вижу, как дороги мне люди, которых воплотил в жизнь на страницах своих книг пан Шклярский. И я вижу, насколько ценна всякая попытка продолжить его творчество в отношении Томека и его друзей. Спасибо Вам за то, что Вы сделали. Спасибо за то, что я смог быть с Томеком в последний раз. Я не знаю, дойдет ли это сообщение до Вас, но я прошу модератора этого портала сделать все, чтобы это произошло. Желаю Вам крепкого здоровья. Cezary Kujawski, ветеринарный врач».

«Вот и прочитан последний роман из серии “Приключения Томека Вильмовского”. Это девятая книга цикла, издана уже после смерти автора и доработана другим писателем. Но стиль и особенности сюжета, присущие А. Шклярскому, сохранились. Так что, эта книга не выбивается из общего ряда романов про приключения компании поляков. Где они только не побывали! Теперь судьба занесла героев в Египет. Приключения поляков чем-то схожи с историями про Индиану Джонса. Пирамиды, грабители гробниц, работорговцы. Рассказывается история Древнего Египта, арабской Африки. География, история перемешаны с остросюжетной беллетристикой. Все как обычно, в этой серии книг. Могу только сказать, что к девятому роману, герои мне порядком поднадоели. Книги похожи одна на другую, меняются только декорации. А в основе сюжета, один или несколько персонажей попадают в беду, остальные их выручают. Тем не менее, роман хороший, но ориентирован на подростков» (sergej210477, FANTLAB).

«Я начал читать эту книгу много лет назад, очарованный серией романов о Томеке Вильмовском. И я не дочитал, было скучно. Я вернулся к ней недавно, не ожидая ничего хорошего, скорее из чувства долга закончить чтение серии. И что? И совсем другое восприятие. Почему? Потому что я перестал сравнивать соавтора с Альфредом Шклярским. Оказалось, что это была моя ошибка 30-летней давности. На этот раз я прочитал неплохой роман о путешествии, красочную историю, рассказанную лингвистически грамотным писателем, который порой, на мой взгляд, превосходит самого Шклярского. И что из того, что характер Томека поверхностен и недоразвит? Что ж, автор всего лишь сдержал слово, что постарается сделать этот роман максимально похожим на произведения пана Альфреда – и в них Томаш Вильмовский такой, казалось бы, неординарный, вроде бы выделяющийся из толпы сверстников, пялящихся на него, как на святого, но на самом деле он такой вот пресный современный квази-пан Тадеуш...» (Szymon).

«Смешно и то, сколько [польских] деятелей в изгнании притворялись великими патриотами. Они писали книги, стихи, эпиграммы и постоянно говорили, какие они патриоты и как тоскуют по родине. По сути, они покинули страну для того, чтобы люди, которые в ней остались, боролись за системные изменения и сами рисковали. Те, кто был в изгнании, только заверяли свой великий патриотизм текстами и ждали, когда другие сделают все в своей стране, потому что зачем себе напрягаться. Великие романтические национальные идеи подкреплялись только текстами, но редко делами, выходящими за рамки возвышенных текстов из других стран» (Rafał Hetman).

«Я рекомендую вам прочитать эту книгу, девятый том приключений Томека, потому что это приключенческий и остросюжетный роман. Что воодушевит каждого читателя. Эта книга — одна из моих любимых частей приключений Томека. Читая ее, я все время задавался вопросом, что будет дальше. На мой взгляд, эта книга должна быть лучше принятой» (Zelza).

«Несмотря на отсутствие Томека, который обычно рассказывал нам различную важную информацию о стране, фауне или флоре, которую мы посещали, мы все равно получили очередные уроки географии. Книга отличается от других в основном с точки зрения написания, потому что в ней гораздо больше шуток со стороны Анджея Вильмовского и Яна Смуги, которые обычно сдержанны. Есть еще много упоминаний о Польше, тоске беженцев и их мечтах о свободной и независимой родине. В предыдущих романах (за исключением «Таинственной экспедиции Томека») этого было немного, если не сказать мало. Кроме того, рассказчик часто называет молодого Вильмовского «Томашем», чего раньше не было, даже в первой части, когда мы познакомились с варшавянином.

Но, несмотря на различия, все равно было замечательно путешествовать с Томеком и его веселой компанией. Они до сих пор навевают приятные детские воспоминания и вызывают улыбку на моем лице. Я вернусь к ним через некоторое время. Серия книг о Томеке Вильмовском сопровождала меня на протяжении всего детства, и даже сейчас я люблю возвращаться к ним, читая их своим детям. Каждый том читается несколько раз. Все тома стоят в книжном шкафу дома. А воспоминания о приобретении этих изданий в 80-е годы по подписке в библиотеки, подписке в книжных магазинах... Это же попросту приключение. Рекомендую» (Wojcechowski).

«А вот последняя книга неоконченного цикла — «Томек в стране фараонов» (1994) — откровенная неудача. Книгу после смерти Шклярского дописывал его знакомый писатель Адам Зельга. Но вместо художественной книги получился набор статей-заготовок из энциклопедии о Египте. Никаких характеров, сюжетных хитросплетений, неожиданностей. Герои просто отправились отдохнуть, и с ними почти ничего не происходит. А, ну да, Салли становится законченным археологом (хотя в одной из предыдущих книг училась на зоолога, «чтобы помогать Томеку в экспедициях...») и в стиле супруга важно и чрезвычайно многословно изрекает языком словарей и справочников. Читатели очень рассчитывали, что «Фараоны» станут если не логическим завершением всего цикла, то хотя бы расскажут о новых интересных подробностях из жизни любимцев. Оказалось, наоборот, и точку на похождениях Томека и компании можно поставить уже в «Гран-Чако». По крайней мере, понятно, что они снова на какое-то время расходятся и автор описывает их будущие занятия, ставя в финале оптимистичное многоточие. «Фараоны» лишь вносят сумятицу и портят общую картину своей сюжетной и литературной аляповатостью» (Денис Бессараб «Фраза»).



Ну вот, если вы досюда дочитались, то, вероятно, уже кое-что себе уяснили. Альфред Шклярский после написания романа «Томек у истоков Амазонки» собирался продолжить серию сочинением по меньшей мере трех романов: «Томек в Гран-Чако», «Томек в гробницах фараонов» и «Приключения Томека на Аляске» — информация об этом (анонс) была напечатана на задней обложке романа «Томек у истоков Амазонки», вышедшего в свет первым изданием в 1967 году. И в самом деле, продолжение серии напрашивалось – Шклярский оставил несколько своих главных героев в подвешенном состоянии, им срочно требовалась помощь. Тем не менее, писатель по каким-то непонятным причинам прекратил писать серию о Томеке Вильмовском и переключился на сочинение трилогии о североамериканских индейцах – «Золото Черных гор». В сочинении этих трех романов принимала самое деятельное участие супруга пана Альфреда – пани Кристина, она наводила необходимые справки, сверяла информацию, обсуждала сцены и важнейшие сюжетные повороты. Пан Альфред даже уступил ей первое место в образовавшемся писательском дуэте. Трилогия вышла в свет в 1974—1979 годах. Тем временем Альфред Шклярский вышел на пенсию (в 1977 году) и, похоже, надолго перестал вообще писать. И только в 1987 году (то есть спустя 20 лет после публикации последнего романа о приключениях Томека Вильмовского и его друзей и спустя 30 лет после выхода в свет самого первого романа) на прилавках магазинов появился долгожданный роман «Томек в Гран-Чако» с завершением сюжета предыдущего романа («Томек у истоков Амазонки» -- если кто-то забыл) и рисунками ЮЗЕФА МАРЕКА.

Одним из хороших знакомых (возможно скорее даже друзей) Альфреда Шклярского был католический священник Адам Зельга (Adam Zelga), который часто беседовал с паном Альфредом о планах писателя на продолжение серии. По словам его преподобия отца Адама, Шклярский составил довольно подробный план романа «Томек в гробницах фараонов» и постепенно накапливал соответствующие биографические, географические, исторические и прочие заметки, сверял информацию, подумывал также о разработке сюжета следующего романа «Приключения Томека на Аляске» (отказавшись, кстати, от намерения «убить» своего героя в этой книге). Отец Адам предложил ему еще одну тему: «Томек на Святой Земле», а вообще Шклярский поговаривал также о Томеке, сражающемся в польских легионах Пилсудского за независимость страны и даже о Томеке, принимающем участие в Варшавском восстании. К сожалению, Альфред Шклярский умер 9 апреля 1992 года, так и не завершив написание романа «Томек в гробницах фараонов». Книгу дописал (или, наверное, скорее написал, руководствуясь планом и заметками пана Альфреда) отец Адам Зельга, который после ее публикации также начал писать следующую книгу о Томеке, завершающую всю серию, действие которой начиналось в бенедиктинском аббатстве в Тынце со встречи Томека Вильмовского с Пилсудским. С книгой этой, однако, что-то не сложилось, и она, похоже так и осталась ненаписанной.

И теперь непосредственно о книге «Томек в гробницах фараонов». В Википедии и большинстве биобиблиографических источников сообщается, что она вышла в свет первым изданием в 1994 году (и John Dee явно ошибся с датой, когда указал 1995 год), однако согласно каталожным сведениям по меньшей мере двух библиотек (см. https://katalog.bibl.czest.pl и https://www.chodziez-mbp.sowa.pl ) роман был впервые издан издательством “Muza S.A” в 1993 году, в 1994 состоялось второе издание, в 1995 – третье, далее роман издавался в 2001, 2006, 2007, 2010, 2011, 2017, 2018, 2022 годах (в иллюстрировании изданий нового века принимали участие ВЕСЛАВ ЗЕМБА и ЛЕШЕК МАЛЯК, а также ЗБИГНЕВ ТОМЕЦКИЙ и ГАБРИЭЛЯ БЕНЦЛЯ). (В копирайте «Азбуки» издания перевода романа на русский язык указан также 1991 год, но как такое может быть – мне совершенно не понятно).

Ну и давайте глянем на книги. Вот издание 1993 года (слева), рядом издание 2006 года.

       Издание 2017 и 2018 годов.

Издание 2022 года.

В карточку романа на нашем любимом сайте ФАНТЛАБ можно заглянуть ЗДЕСЬ Соавтора пана Альфреда называют то Зелгой, то Зельгой – надо бы исправить, он вполне определенно Зельга (Zelga). С годом первоиздания мы тоже вроде бы разобрались. От изданий романа на родине в карточке нет и следа…

Известны следующие издания романа в переводе на русский под названием «Томек в стране фараонов».

Издание 1995 года. Вологда: «Полиграфист». Переводчик и иллюстратор не указаны. См. ЗДЕСЬ У меня дополнительной информации пока что нет.

Издание 1997 года. Минск: «Современное слово». Переводчик и иллюстратор не указаны. См. ЗДЕСЬ Дополнительной информации у меня пока что также нет.

Издание 2024 года. СПб: «Азбука», М.: «Азбука-Аттикус». Перевод ИРИНЫ ЗОРИНОЙ. Иллюстрация на обложке В. ЕКЛЕРИСА, внутренние иллюстрации В. КАНИВЦА. Комментарии и примечания Ольги Куликовой. См. ЗДЕСЬ

(Продолжение, возможно, последует)


Статья написана 24 февраля 13:56

9. В рубрике «Польский рассказ» опубликованы два текста.

9.1. Рассказ Конрада Левандовского/Konrad T. Lewandowski носит название “Breslau, Mittelwalde 2” (стр. 41–55). Иллюстрации РАФАЛА ШЛАПЫ/Rafał Szłapa.

«В предлагаемом читателям рассказе Конрад Левандовский, пожалуй, чересчур очеловечивает “генерала, который не кланялся пулям”, но также продолжает серию литературных споров с Орбитовским (“Male niebo” – ж-л “Lampa” 10/2007), Комудой (“Diabłu ogarek” – ж-л “Nowa Fantastyka” 12/2007) и Инглëтом» (Мацей Паровский).

Позже рассказ нигде не перепечатывался, на другие языки (в том числе и на русский) не переводился. Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет, равно как нет и биобиблиографии писателя.

И это далеко не первая публикация писателя в нашем журнале, где достаточно часто печатались до этого (и будут печататься далее) его рассказы, фрагменты романов, статьи – см. тэг «Левандовский К.» в этом блоге.


9.2. Рассказ Мариуша Кашиньского/Mariusz Kaszyński носит название “John/Джон” (стр. 56--64). Иллюстрации НИКОДЕМА ЦАБАЛЫ/Nikodem Cabała.

«Джон – человек-слон, несчастный простак, «ошибка природы», место которому, как все считают, там, где он и находится – в цирке уродов. Но никто не знает, что кроме необычной внешности Джон обладает также одной весьма особой способностью…»

Позже рассказ не перепечатывался, на другие языки (в том числе и на русский) не переводился. Карточки рассказа, равно как и биобиблиографии автора на сайте ФАНТЛАБ нет, но кое-что о писателе можно узнать, пройдя в этом блоге по тэгу «Кашиньский М.», поскольку это уже вторая его публикация в нашем журнале (первую см. “Nowa Fantastyka” № 12/2006).





  Подписка

Количество подписчиков: 85

⇑ Наверх