На длинную статью нет времени. Надо ж не только прочитать-написать, предварительно бы сначала осмыслить, продумать. На то ж времени и нет.

Но Штерн мне по вкусу пришелся весьма. "Записки динозавра", "Рыба любви", "Вопли", "Шестая глава Дон Кихота"... этакое альтернативное настоящее, с осколками прежних застенков в качестве декораций. И в них (декорациях) действуют вполне узнаваемые характеры — хорошие и плохие. Настоящие.

Однозначно, мне это нравится.

Довольно давно я хотел познакомиться с этим автором и потому в поездку к морю взял на пробу роман "Море-океан". Познакомился. Получил очень хорошее впечатление и по возвращении прочитал еще один роман — "Шелк".

Об этих вещах и пойдет речь.

"Море-океан".

Роман представляет собой причудливую мозаику со множеством персонажей: больная девочка (название болезни передается цветовой гаммой), профессор (пишет книгу о пределах природы и в поисках "конца моря" приезжает в Богом забытую таверну Альмайер), художник (рисует море, используя вместо красок соленую воду), сосланная за неверность жена, человек без имени и человек, который никогда не выходит из своей комнаты, а также стайка звонких ангелов, поселившихся в таверне на берегу Моря.

"Море. Море." — эта приговорка, много раз встречающаяся в тексте передает набегание волны на прибрежный песок: волна, еще волна. И весь роман приобретает магический ритм набегающих, баюкающих, шумящих и шепчущих волн с расцветающими на берегу чудесами: генерал собирает истории о море, единолично решая, достоверны они или выдуманы, достойны ли сохраниться в памяти или положены сгинуть и быть забытыми. Всплывающие острова. Исчезающие острова. Погибшие корабли. Вернувшиеся моряки. Чудесные морские обитатели. Калейдоскоп мелочей проходит перед нашим взором, пока действующие лица остаются на берегу, погруженные в свои заботы.

Но море бывает не только ласковым и баюкающим. И вот в новой главе мы вдруг обнаруживаем себя в центре ревущего шквала, с сердце урагана, шторма, на терпящем бедствие корабле, на плоту, обитатели которого — люди — превращаются в зверей, повинуясь древним животным инстинктам.

Помните, у Агаты: "...там я разучился плакать, мама, но реву, когда из-за тумана видят паруса мертвые глаза Урагана..."

Шторм стихает. И снова волны набегают одна на другую. И кажется, что в мире ничего не изменилось. Но нет. Раны, нанесенные в этой встрече со стихией, с древним божеством, остаются и, даже затягиваясь, не хотят заживать совсем.

Это странное, удивительное полотно. Язык легкий и изысканный. Фразы то короткие, то длинные. И будто волна за волной возникают повторы, текут, трансформируясь, подобные самой жизни. Однако, роман не обращается в абстракцию типа "догадывайтесь, мол, об чем я", и ближе к финалу все действующие лица обретают свое место в странной картине, происходящей на фоне морского пейзажа или, вернее, картине, которая составляет фон для единственного главного действующего лица — Моря. Будто одна самая упрямая и самая целеустремленная волна, сюжет превращается вдруг из акварельного пейзажа в нагромождение масляных мазков штормовой гаммы, а сквозь них уже проступает детективная история, ниточки которой так ненавязчиво сплетал автор, растворяя их в обманчивой картине Моря.

Роман не является, строго говоря, фантастическим, если не считать всплывающих легенд (например, о стране Тимбукту) да большого числа удивительных, а иногда ужасных "совпадений". Однако, и реалистическим его называть невозможно: будто погружаешься в сон, в грезу, внутрь картины, где пространство-время разительно отличаются от привычных нам. Интересно наблюдать, что по мере знакомства с романом сами собой в сознании возникают фразеологизмы "море любви", "море слез" и др., приобретая вдруг новый, доселе неизвестный оттенок.

Моя оценка — 9. Отличный выбор для знакомства с автором. Впрочем, если для знакомства читатель предпочел бы что-то более линейное, тогда можно обратить внимание на следующий роман.

"Шелк"

Третий написанный автором роман более прост. В центре сюжета Эрве Жонкур — молодой французский делец, выдернутый из судьбы офицера приятелем с тем, чтобы теперь мотаться по всему свету и привозить к положенному сроку яйца тутовых шелкопрядов. В апреле личинки должны вылупиться из яиц и черви-шелкопряды начнут строить свои коконы, обеспечивая работой ткацкие фабрики Лавильдье и богатством — ее немногочисленных владельцев.

Центрируя внимание на Жонкуре, автор тем не менее помещает на периферию и кое-что о разворачивающихся в мире событиях:

"Шел 1861. Флобер сочинял "Саламбо", электрическое освещение значилось в догадках, а по ту сторону Океана Авраам Линкольн вел войну, конца которой он так и не увидит."

Жизнь героя меняется, когда в результате заражения всех шелкопрядов на Евраазиатском материке, герой вынужден искать здоровые выводки на "краю мира" — в Японии, где производят самый тонкий шелк, но откуда строго запрещено вывозить яйца шелкопрядов. Герой совершает четыре путешествия в Японию, похожих одно на другие, путешествия длиной в абзац: "Он пересек границу возле Меца, проехал Вюртемберг и Баварию, въехал в Австрию, поездом добрался до Вены и Будапешта, а затем напрямую до Киева. Отмахал на перекладных две тысячи верст по русской равнине, перевалил через Уральский хребет, углубился в просторы Сибири, сорок дней колесил по ней до озера Байкал, которое в тех краях называют "морем". Прошел Амур вниз по течению вдоль китайской границы до самого Океана. Дойдя до Океана, просидел в порту Сабирк одиннадцать дней, покуда корабль голландских контрабандистов не доставил его до мыса Тэрая на западном побережье Японии."

Огромное пространство, которое он преодолевает будто коллапсирует, и вот во всем мире остаются лишь два места — Лавильдье и деревня Хара Кэя.

На первый взгляд, "Шелк" — это история о любви, о странном любовном треугольнике. Жонкур влюбляется в японку (у ее глаз не было восточного разреза), жену Хара Кэя. Влюбленность эта перерастает в более глубокое чувство, подстрекаемое совершенной недоступностью возлюбленной — они не могут даже поговорить, более того, она не знает иного языка, кроме японского. Их Любовь — это любовь взглядов, полунамеков, едва различимых жестов и строгих средневековых традиций. Третьей вершиной треугольника оказывается Элен — жена Жонкура во Франции, которая, будто Пенелопа Одиссея, терпеливо дожидается его из каждого путешествия к "концу мира".

Жонкур с женой счастливы, они путешествуют по Европе, когда надоедает Лавильдье, и пока Жонкур свободен распоряжаться собой до следующей поездки. Однако, мужчина не может прогнать из памяти взгляд и мыслей о той, что тайно передала записку (четыре иероглифа: вернись или я умру), той, в мыслях о которой он задумал разбить огромный сад с вольерами для птиц: символом верности жены своему супругу, японским символом.

Переезды героя автор дает одними и теми же словами, задавая тем самым особый ритм произведению, будто невидимая рука запускает колесо судьбы. Этот ритм, сходный со сменой дни и ночи или времен года, убаюкивает, создает ощущение ненарушимости такого положения вещей, хотя все, конечно же, обстоит совсем иначе. Очередная поездка оборачивается трагедией: Япония в войне, деревня Хара Кэя сожжена, купленные шелковичные яйца вылупляются раньше, чем герой успевает вернуться на родину. И казалось, жизнь кончилась, войдя в свое привычное русло. "Откуда, черт подери, этот собачий холод?"

Жизнь бы кончилась совсем, если бы не письмо, полученное через полгода по возвращении, написанное на семи листах иероглифами, где неведомая возлюбленная описывает Жонкуру их ночь любви и отпускает его.

Кроме событийного ряда в романе присутствуют и другие уровни: символический включает в себя и Дона Кихота, и Одиссея, возвращающегося к Пенелопе, и тот факт, что возлюбленная героя воплощается как бы в двух ликах: Элен и японки, не зря у девушки глаза "без восточного разреза" и некоторые другие детали. В результате выходит, будто "печальный образ", найденный в далеких краях, — есть воплощение ждущей дома супруги, но драматизм ситуации выражается в том, что до самого конца герой этого не осознает.

При всей событийной и символической загруженности, автор не отходит от тонкого психологизма, отчего до самого конца мы наблюдаем настоящую и живую историю. Язык виртуозен, изобилует "вкусностями", но нигде не переходит в категорию изыски ради изысков. Весьма сбалансированное произведение.

Моя оценка несколько ниже предыдущей — 8. Для знакомства с языком автора и его стилем также подходит весьма при том, что роман этот довольно мал. Как и в случае с "Морем..." этот реалистический роман, воспринимается почти как фантастическое полотно, настолько зыбка и обманчива ткань повествования.

_

Так, совершенно неожиданно автор занял почетное место среди моих предпочтений. Знакомство с романами Барикко буду продолжать, благо еще несколько романов автора переведены на русский и изданы. Три имеются на моей полке. Кроме того, любопытными могут оказаться фильм "Легенда о пианисте" (экранизация театрального монолога АБ) и кинофильм "Лекция 21" (режиссерский дебют самого автора).

Я не готов судить о новаторстве или вторичности творчества АБ, однако пишет он на высоком уровне и книги его, пожалуй, доставят удовольствие любителям классической и современной прозы.

Сюжет романа "Возвращение со звезд" возвращает нас к идеям Хаксли, изложенным в его известной антиутопии, но иначе, по-Лемовски, в непрерывной связи с остальным творчеством автора. Роман был написан одновременно с "Солярисом", но в отличие от последнего, он кажется проще, потому что темы, затронутые в "Возвращении.." ближе к обычному человеку, чем темы лемовского [не тарковского] "Соляриса".

Роман очень хороший. Вначале немного медленный (первые дни в новом мире), но чем дальше, тем сильнее и мучительнее затягивающий в происходящие события. Хочется также отметить, что роман "человечнее" многих других романов Лема, так что если Вам показался сложным и неблизким "Солярис", "Эдем", Пиркс или сатира Лема — возможно, стоит попробовать это произведение.

Оценка: 9.

Помню, когда меня полторы недели назад спросили, стоит ли на что-то идти в кино, я довольно уверенно ответил: неа, ничего там не идет нормального. И вот, пробегая в очередной глазами ивановскую афишу, взгляд мой всего на пару мгновений дольше обычного удержался на постере фильма "Черный лебедь". Этих мгновений хватило ровно на то, чтобы зафиксировать и осознать маленькое слово — "аронофски". Ну и пара бонусов в виде "Портман", "Вайнона Райдер" и др. Как я мог прозевать такое?! Надо ли говорить, что я не только пошел в кино сам, но и "привел" несколько человек.

Не стану погружаться в детали фильма или особенности съемок, все это великолепно отражено на сайте world-art.ru, дам краткую характеристику и остановлюсь на некоторых, показавшихся мне интересными, деталях.

Итак, довольно закомплексованная героиня Портман, подвинутая на балете до самоотречения молодая танцовщица, да к тому же воспитываемая матерью, без отца, в "стерильной" обстановке [пожалуй, это и есть первая причина ее самоотреченности — в ее жизни больше ничего и нет, кроме нечеловеческих тренировок] получает шанс. Роль Королевы Лебедей. Однако, роль эта двугранна, вмещает в себя светлую и черную стороны. Дело осложняется еще тем, что "Лебединое озеро" ставится в "современной трактовке", слегка эротизированное, и Черная лебедь должна воплощать сексуальность и желание. Почти монашеское воспитание героини позволяет ей легко воплотить образ Белой лебеди, но как стать собственной противоположностью?

Во время просмотра меня не покидало ощущение легкого дежавю, но не того дрянного чувства вторичности [..ааа вот это сперто из фильмарека!], а другого — ощущения подсознательного узнавание, когда вместе со знакомым ты видишь нечто совсем иное, новое, — и восприятие идет сразу по двум уровням. В общем, ассоциативно фильм ЧЛ напомнил мне картину "Призрак оперы" (1998) с бессменным крюгером Энглундом по мотивам одноименной оперы. Не сказать, что фильмы чем-то определенно похожи, скорее общая канва — искусство и мистика, — плюс ощущение — триллер, жуть, — плюс визуальное совершенство. Уже позже, обдумывая просмотренное, я понял, что сюжет ЧЛ и сюжет (именно сюжет!) старого "Призрака..." роднит еще кое-что. В "Призраке..." талантливая певица соединяется с живущим в опере призраком — гением (лат. genius) — и ее пение перестает быть обычным, а становится невероятным, магическим, сверхчеловеческим. Не к тому ли стремится героиня ЧЛ? "Воплотить совершенство". Но мы-то с вами знаем, что совершенное находится выше человека, над-человеком. Т.е. цель у обеих героинь оказывается весьма сходной, а средства... Что если разложить Веберовского Призрака по Фрейду? Некая высшая слегка эротичная сущность позволяет героине приблизиться к условному совершенству. Однако, если вослед психоаналитикам расписать теперь этого гениуса, то что останется: эротический внешний стимул в виде постановщика-искусителя [а также, по совместительству, учителя, с вытекающими отсюда связками любовь-к-учителю, эдипов комлекс] и собственно гениус в виде высвобожденного собственного альтерэго. Ба, да это ж совсем новый взгляд на сюжет Вебера! Наш призрак все еще витает под высокими потолками здания балета, но это уже не мистический дьявол Фауста, а выпущенные химеры Фрейда. Жизнь героини оказывается похожа на жизнь героини фильма "Пианистка" (фильм, кстати, дрянь, на мой вкус, но паттерн выражен довольно ярко), только пианистка — посредственность, а танцовщица из ЧЛ — талантлива и размалывает свою жизнь до гениальности.

Примерно со второй половины, фильм начинает напоминать картины Линча, и становится по настоящему жутким. Однако, надо отметить, что жуть эта достигается без каких-либо искусственностей и ухищрений, и даже более простыми и действенными способами, чем у маэстро Линча: ванна с водой, зеркала, гаснущий свет, тени на периферии видимости, и, главное, — полная непредсказуемость того, что вот-вот должно произойти, что реально, а что — наваждение.

Собственно, фильм Аронофски я абсолютным шедевром бы не назвал. Более того, вряд ли называл бы его лучшим фильмом режиссера. Но и тут следует сделать оговорку. Аронофски — фамилия, которая стоит для меня в том же ряду, что Бертон, Джармуш, Гиллиам, Нолан и пр. — на фильмы этих людей я пойду в кино, фильмы этих людей я рано или поздно посмотрю, и приоритет у фильмов этих людей будет выше, чем у фильмов неизвестных мне режиссеров. И в этой линейке Аронофски занимает совершенно уникальное место. Если от фильма Бертона ждешь очередной красочной сказки [впрочем, Алиса немного подсолила], от Гиллиама — очередного утяжеленного Монти-пайтона пополам с Бразилией, от Нолана — очередной Мементо-Престиж, даже от Джармуша — очередные "Кофе и сигареты"/"Мертвец" [все-таки фильмы как бы принадлежат к одному эстетическому и сюжетному пространству], — то каждый новый фильм Аронофски — это эксперимент. "Реквием по мечте" (я его не люблю) — дно и наркотики. "Пи" (мой любимый) — черно-белая история про безумие математика. "Фонтан" — новая Space Odyssey с оживанием мифов древних майя. "Рэстлер" (еще не смотрел) — драма про борца. "Черный лебедь" — триллер в духе Линча в декорациях балета. Что дальше?.. Кстати, такой передачи духа балета, пожалуй, не было до сих пор ни в одном фильме. Что само по себе примечательно.

Так вот, фильм — не абсолютный шедевр. Как в "Фонтане", при всей красоте и достоинствах, слишком выражена мелодраматическая составляющая, я бы даже сказал, что составляющая эта немного замылена штампами. Так и в "ЧЛ" не обошлось без "перегибов". Собственно, раскрепощение героини происходит однобоко: мастурбация, наркотики, секс. Экранное время, на протяжении которого героиня занимается мастурбацией, на мой взгляд, несколько больше, чем того требует сюжет и персонажи, зато всякие косвенные свидетельства перерождения героини оказываются опущены. Чего-то не хватает, чтобы сказать однозначное: верю.

Итог: фильм достойный просмотра. Оценка: 8 из 10.

upd. Кстати, почти не верил героине Портман в самом начале фильма. И дело не в игре, а в возрасте, который читается по ее лицу. Ну не тянет она на невинную юную девочку.

Совсем не собирался писать отзыв, однако, обнаружив на странице произведения не очень много адекватных, понял, что мне есть что добавить к "вышесказанному". Итак, роман Чака Паланика "Бойцовский клуб".

_

Несмотря на то, что даже автор признает финал фильма более удачным, отмечу, что фильм отбрасывает многое в романе. То есть, он удачен, если выбросить многое, и таки-да — фильм действительно акцентирует бунт, а роман.... роман работает методом "от противного". То, что многие (особенно молодежь) находят героев в персонажах романа — понятно, в принципе, хоть и печально. Печально однако и то, что наше современное общество больно, — больно, может быть, неизлечимо, — и роман лишний раз об этом напоминает. Дай бог, чтобы он предостерегал, а не констатировал. Дай Бог!..

_

Итог. Невероятно качественный роман, дающий много пищи для размышления. Для оценки стиля приведу в пример то, что к аудиокниге (не ахти начитанной) меня "тащило" — так что послушал за три дня целиком. Рекомендовать не могу. Даже собственной жене, зная ее вкус и особенности психики, я посоветую трижды подумать, прежде чем браться за него (она, впрочем, не очень и торопится). Оценка: 9.

И еще. Очередь романа в моем списке чтения была сдвинута, чтобы я сам мог оценить, стоит ли включать его в список рекомендованной литературы для студентов. И теперь могу сказать точно: его не только не стоит включать, но — лучше убрать подальше. Если кто-то сам найдет — что поделать..., но я лучше спрячу его от неосторожных глаз. Ребенка ведь можно научить кое-чему, положив на видное место заряженный пистолет. Вот только стоит ли? Роман требует от читателя довольно высокого социального опыта. Пусть мои студенты подрастут.

скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)

И еще кое что. Удивляет, когда читатель ставит не очень высокую оценку "БК" при девятках и десятках "Осиной фабрики" и "Террора". Нет, ясно, что вкусовщина — это святое. Однако хочется как-то понять, почему острая современная и жизненная вещь оказывается оценена ниже надуманной истории о девочке, которая считала себя мальчиком, при этом убивала детишек, поджигала кроликов и тэдэ, и ниже такой же сказочной, к тому же банальной истории о том, что люди в целом — скоты, хотя есть среди них и неплохие, с достаточным количеством натурализма, "лишних" эпизодов, ляпов и длиннот.