К рок-музыке...

Есть такой термин: русский рок. Можно много спорить о его значении. Под русским роком я буду иметь в виду отечественную литературную песню, в исполнении традиционного для рока набора инструментов (гитара, бас, ударные, плюс остальное).

Военная тематика стала неактуальной для растущего поколения, тема лагерей и тюрем стала не близкой человеку, не знакомому с репрессивным режимом, а романтика далеких строек еще звучала отголосками, но уже чувствовалась огромная пустота в мире, оказавшемся за «железным занавесом». В это время появляется музыкально-литературное течение, называемое русским роком. Машина времени, Аквариум, Кино, Наутилус, — на смену шестиструнке пришла настоящая музыкальная команда.

Говорить о русском роке, вспоминать имена и читать стихи можно очень долго, потому что одних имен будет столько, что перечисление займет целую статью. Для меня важно сказать о настоящем, поэтому упомяну только общие черты. Русский рок развивался на фоне оттепели, застоя, последующей перестройки и пережил распад Союза. Вряд ли можно мешать в одну кучу всех поэтов, выдвинутых каждой из этих эпох. Тысячи людей разных поколений были воспитаны разными стихами разных поэтов, которых теперь принято объединять одним понятием: русский рок.

Итак, для нашего рока характерно... литературное начало. Может быть, таков русский менталитет или такова ирония отечественной истории, но рок Руси принял в полном объеме эстафету русского поэтического слова и русской поэтической песни, донеся палочку до образования нового государства на обломках Союза.

Лишь те, чья судьба оказалась трагической, не дожили до сегодняшнего дня. Аквариум и Наутилус, Машина времени — до сих пор с нами. Рядом сосуществуют и более поздние — ЧайФ, Алиса, Никольский, Агата Кристи. И совсем молодые — Пилот, Земфира, Несчастный случай. Как это не удивительно, но все они действительно продолжают быть одновременно. И если стихи их сейчас не так ярки, не так громки их имена, то одно их число делает океан имен и стихов тесным. В этом месиве тут и там возникают талантливые команды, вспыхивают искрами, но без самоповторения выпустить больше одного-двух альбомов не могут, и вновь загоревшиеся звезды, так же внезапно исчезают с поверхности в глубину. Так произошло с «Мертвыми дельфинами», с группой «7Б», с Большаковым, с «Мультфильмами», с группой «Сети».

Неважно, кто нам позвонит,

и кто ответит на звонок,

когда земля в какой-то миг

уйдет внезапно из-под ног.

И кто рискнет в последний раз

Устроить бунт на корабле?

Ведь мы для них, они — для нас

всегда... как небо на земле.

Новое слово сказала «Мара». Сексуальность без пошлости. Говорить об «этом» и не удариться в пошлость – дорога для единиц. Мара заняла свое место. Если бы не она – кто-то другой сделал это. Почему для единиц? Потому что целое сексуальное течение погрязло бы в анатомических подробностях и растеряло бы красоту и смысл.

и запах сонных тел, / дыхания шелка, / и утренний оргазм...

и лилии в воде, / и кожа мокрых стен... / бедро... рука...

и пальцы между строк! / и напряжённый ствол!

меж ног дрожащий кольт!.. / в наручники тебя, и на железный стол...

и 220 вольт...

Темная лошадка под названием «Несчастный случай» между тем потихоньку высмеивает устаревающий жанр. Этот коллектив нельзя обойти вниманием: по современной музыке они проходятся не реже, чем по традиционному русскому року. Пародийный рок «Несчастного случая» между тем, намного глубже простой сатиры. Хотя в нем столько намешано традиций и антитрадиций, что порой трудно четко выделить центральную идею. Иногда она оказывается разрушительной и устремленной в хаос, иногда наоборот — созидательной и возвышенной.

Когда я был маленький, злой дебил,

За моей спиной стоял огромный мир.

Казался тенью от моих волос,

(И) дышал мне в темя, как теплый пес.

(Но) пришел черед и для моих работ,

(Я) стал теперь другим наоборот,

И вот мои друзья — Таракан и Лев,

(Мы) сидим на кухне меж пьяных дев,

Но, что ни ночь, то круче цены на кир,

Но зато самый воздух горит, как спирт,

И мы пьем его каждый день и нам каждый день мало...

«Зимовье зверей» — команда, которую одинаково легко можно причислить как к бардам, так и к рок-музыкантам. Регулярные участники грушинских фестивалей, их творчество наполнено цитатами, выдержками и издержакми из классической литературы, мифологий всех родов и городской повседневности. Греческие мифы, эпос Гомера, произведения Свифта, сказки средневековых авторов – их излюбленные области аллегорий. В таких источниках хватит материала еще не для один альбом, но все это — прошлое. Многие группы, как и они, становятся «свидетелями» заката эпохи рока, как такового. И хоть еще многое есть, что сказать – слова эти будут о вчера и сегодня. Что скажет завтра?..

Уставшему телу — немного вина,

Чуть-чуть тишины обесточенным нервам...

Последняя лунная седина,

Уравняла хребты твои в двадцать первом.

А утром в мерцающий иллюминатор

Я выгляну — и ничего не увижу.

Ведь небу уже самолетов не надо,

Ведь небо уже не становится ближе.

И к городской песне...

Представителей этого направления следует искать среди бардов, рок-музыкантов, исполнителей жанра шансон и даже эстрадной песни.

В текстах Ирины Богушевской (современный шансон, в лучших традициях Дассена или Мирей Матье, совсем не похожий на «русский шансон», скатившийся в тюремную и кабацкую песню) раскрываются темы современного интеллектуального человека, со страстями и мечтами, запертого в городской реальности:

Всех ближе ко мне — и дальше, чем дивный месяц

В небесах, ты стоишь, и стекло между нами.

Всех ближе ко мне, ты рядом, но мы не вместе,

Никуда без тебя я не могу лететь

Я — городская чайка, я — городская птица,

Ветер соленый помнят крылья, но море мне только снится.

Городская песня, а часто и вполне общероссийская песня с христианским смирением и просветленностью раскрывается в творчестве рок-групп «Високосный год», «Джанго». Их образы не содержат протеста, агрессии или какой-то активности, свойственной року, это мир высших сфер: это мир Бога и Ангелов, жизни и смерти, предначертания и предопределенности, мир, где души людей могут общаться, забывая о границах земного существования.

Похоже, забили на все

капитаны небесных сфер:

курят в открытую форточку

и плохой подают пример.

Они ни в кого не верят

и никогда не плачут, -

Бог, открывающий двери,

и ангел, приносящий удачу...

Дух молодежи, дух современного города с его суетой, равнодушием, вечной нехваткой времени и внимательности к ближнему — в стихах рэп-исполнительницы Елки. В ее текстах часто не столько человек является героем, сколько сам город, замерший на мгновение, пойманный в кадр, показанный отпечатком захваченного человеком мгновения.

Я не такая как все, / Город стоит по пояс в воде, / Тайны прячу на дне,

Реки из берегов выходят во мне. / Люди, верьте друг другу;

Суета за нами бегает по кругу, / Расставляет сети город обмана,

Если бы не любила, я б его взорвала. / На экранах не то, что в сердцах.

Два мира – разные птицы. / Вода искрится,

И нет сомнения:

Я в головы попаду, как наводнение.

Совсем молодые поэты, судьбой заброшенные на эстраду, втискивают в стихи то, что их окружает: потоки информации, компьютеры, мобильные телефоны. Они, может быть, ярче всего передают в своих стихах, что мир переменился и он более не походит на мир прошлого века. Когда-то Земфира, а сейчас совсем юные — «Город 312», «Массква», пусть не очень складно, кричат о душе, которая остается истинной душой в новом, почти кибернетическом мире, принадлежащем рекламе, метро, супермаркетам и карточкам экспресс оплаты.

Шумные улицы, тесные города,

Воздух заряженный дымом,

Небо обуглится, скроются в никуда

Люди бегущие мимо.

Вступление

Специалисты давно уже поговаривают о закате поэтизии в мире и России, в частности. Если рассматривать историю – поэтическое слово зародилось раньше других литературных жанров, оно вышло из былин и песен. Лирику в допушкинские времена составляли баллады и оды. Пушкин и поэты золотого века дали нам новую форму и новые темы. Поэзия развивалась и впитала в себя не только сословный дух, но и простой крестьянский устой в стихах Некрасова и Рубцова. Чувство, акт взаимодействия с Богом, жизнь на границе жизни и смерти – вот что принес серебряный век, и, казалось бы исчерпал все, что может быть озвучено поэтическим словом.

Тематика стихов самих по себе в двадцатом веке нашла новые ресурсы, война дала жизнь военной лирике, которая постепенно угасла в мирное время, и тогда поэзия, соединившись с музыкой, дала жизнь дворовой и бардовской песне. Самый извесный поэт двадцатого века — бард Высоцкий! Пользуются популярностью книги Окуджавы и Митяева.

Дворовая и бардовская песня развивалась и, возможно, достигла верха своего развития или деградации в русском роке. Выходят книги поэтов середины-конца двадцатого века – Макаревича, Бутусова, Гребенщикова. Появилась книга Дианы Арбениной.

Куда дальше направит свои поиски поэзия, если жанр литературного рока также переживает кризис?

У нынешних поэтов за спиной атомные взрывы и атомная энергетика, полеты в космос, всемирная паутина и виртуальная вселенная массовой информации, сексуальная революция, нейролингвистическое программирование, политика, многоэтажки, мегаполисы, сверхскоростные автомобили, самолеты, тяжелый рок, рэп, вымирающие тигры и носороги, конвейерная обработка теплиц и массовое производство продуктов питания, генетика и наблюдение за галактиками, компьютеризация и всеобщее подключение к мировым средствам коммуникаций. Люди не стали глупее, хуже, примитивнее, — люди стали другими, и поэты стали другими, темы стали другими и средства передачи изменились.

Вопросы вроде — можно ли сравнивать поэзию Земфиры с поэзией Цветаевой, а стихи Шклярского со стихами Бродского — оставим в стороне. Это дело литературоведов. Мне хочется проследить и косвенно проанализировать современное состояние поэзии, или, если быть совсем точным, состояние поэтической песни, которой современная поэзия, конечно, не ограничивается. Не претендуя на полноту картины — всех существующих авторов мне не переслушать даже за всю мою жизнь, — в этой статье я попытаюсь поделиться рядом наблюдений и сделанных на основе их выводов о пути поиска современной поэтической песни.

От бардов...

От прежних бардов нам осталось совсем немного имен.

Взлетевший на волне Грушинских фестивалей Олег Митяев вряд ли может считаться великим открывателем: он поет о войне, которая вряд ли заметно коснулась его, он поет о далеких городах, по которым мотался не в эпоху великих строек, а по перепитиям бардовской жизни, он поет модные слова о том, что советская власть была злом, и что не оставила она «ни креста, ни погоста». Лишь ностальгия – причина популярности его стихов.

Он шьет из светлой грусти непраздничные вещи,

Какие-то простые, невзрачные на вид,

А кажется, что горлом тоска вот-вот захлещет,

И зал зарукоплещет, и сердце заболит.

Что характерно для Митяева — плохая работа над текстом, вследствие чего прекрасные строки могут запросто соседствовать с дилетантскими типа «Но вряд ли печаль иссякнет, как дождик и эскимо».

Другой бард – Олег Медведев — проторил собственную тропу и сумел удержать литературную планку на уровне таких львов, как Кукин или Окуджава. Иркутский поэт выбрал иной путь: что толку перепевать старые темы новыми словами, что толку следовать переменчивой моде на вождей, лучше шагнуть за «зеленую дверь» и окунуться в мир, который не может постареть и стать менее актуальным, в мир детского мироощущения нагруженного сорокалетней мудростью. Мир марширующих игрушечных солдатиков, открывающих новые земли, торгующих бусами с папуасами неизвестных островов. Фантастический мир смотрит на нашу реальность сквозь цветное стекло, но отрывается от земли и уже мчится по вселенной собственных законов. Шаркая по пыльной солдатской дороге, лавируя между форнитами, вервольфами, самураями и туземцами поэт творит огромный лучезарный мир, мир несбывшейся фантазии. Именно несбывшейся, ведь лирический герой обнаруживает, что впереди – каменный век. Медведев – ярко сияющая звезда уже ушедшей эпохи, будто яйцо дракона в заповеднике из романа Саймака.

К ночи смелели смрадные бесы, день умирал в пыли.

Тьма подступала враз с четырех сторон.

Здесь бы в клинки, да яблочко-песню в мертвые ковыли

Выронил обеззубевший эскадрон.

Нынче солдату худо без песни, годы его горьки:

Хитрая сволочь-старость свое взяла.

Внучка солдата выбрала пепси, выскользнув из руки,

Медная кружка падает со стола.

Впрочем, поиски новых тем в бардовской песне не прекращались никогда. Ежегодно проводятся Грушинские фестивали, на которых можно увидеть (и услышать!) не только известные имена, но и новые. Стихи современного барда — Павла Фахртдинова — не что иное, как попытка на предельном напряжении увязать в единое христианские мотивы, бардовские традиции и современное мироощущение.

От одного солнца – миллион теней.

От одного ветра – миллион листьев.

На миллион детей – один гений.

На одного гения – один выстрел.

Правда иногда поиски приводят к странным результатам, как это произошло в лирике популярного композитора и исполнителя Павла Кашина. Ярко начав свое творчество, выпустив ряд необычайно интересных вещей — «Ты не достроил на песке безумно дивный, чудный город...» (Город), «Под осенним деревцем засиделся день, крашеным индейцем с думой набекрень...» (Осень), «По небесным грядкам...», в поздних стихах поэт обнаруживает тенденцию заимствования из... как это ни удивительно, времен Пушкина и Лермонтова. Дух золотого века явственно проступает, например, в вальсах:

Вы искали меня в позапрошлой неведомой жизни,

Узнавая мой дом в перекрестках пустых городов.

Бесконечными днями шли наши годы и вышли,

Не оставив следов на брусчатке минорных ладов.

Я пишу Вам письмо, а под каждой строкою аккорды.

Я расклею его по задворкм вечерних газет.

Вы прочтете и, может быть, этот мир неоправданно твердый

Улыбнется и, вдруг, даст нам взлет на одной полосе.

Тем очевиднее становится пристальное обращение к образцам прошлого, если вспомнить, что один из самых последних проектов барда посвящен творчеству Лермонтова и Пушкина.

Хотя бардовская песня как жанр находится скорее в финале своего пути, следует признать, что путь этот продлится еще довольно долго. Дело в том, что традиции бардов живы в творчестве большинства современных самобытных поэтов. Очень многие, и среди них жители нашего города — Любовь Окунева, Мария Махова, Михаил Малыгин и еще немало, сочиняя стихи, кладут их на музыку. Гитара — один из самых верных друзей сегодняшнего поэта.

Если пройтись по истокам, а именно — по классической литературе, можно обнаружить, что литературное произведение — это всегда исследование. Исследование может быть историческим, социальным, психологическим, научным. "Война и мир" исследует социальную среду начала 19 века. Романы Достоевского исследуют психологию индивида и его положение в социуме. Сартр в "Тошноте" исследует феномен отторжения человеком окружающей его действительности. Сэллинджер в "Над пропастью во ржи" конфликт взросления мальчика в определенных социальных условиях. Маркес в "100 лет одиночества" исследует художественные средства латинской америки и выстраивает социальную жизнь региона на протяжении 100 лет через внешнюю канву событий и внутренее мифомышление героев.

Если обратиться к лучшим представителям фантастики, то, например, в "Академии"/"Основании" Азимова проводится исследование возможности предсказания социальных событий и социального "программирования" будущего, в "Солярисе" — исследуется соотношение ученый/человек в условиях контакта с иным разумом, Стругацкие "Трудно быть Богом" — искусственное развитие отсталых цивилизаций по своему образу и подобию. Таким образом, исследование, моделирование в литературе всегда имеет место быть. Материал этого исследования, результаты такого моделирования — реальным оно является или нафантазированным, — есть ресурс, из которого автор выстраивает свой мир и события, оплетающие героев. Герои в таких произведениях, как правило, выполняют роль индикаторов — сигнальных лампочек, за которыми читатель следит, чтобы пройти через пласт идей автора, воспринять их в возможной полноте.

Увы, кроме литературы в прямом смысле этого слова, существует еще феномен, который я называю "чтивом", который появляется как суррогат литературы, когда исследовательская часть редуцируется и заменяется на чистое действие. Как правило, совсем редуцировать исследовательскую часть невозможно, поскольку герои должны жить в какой-то среде и сталкиваться с теми или иными трудностями, событиями. Авторы неисследователи используют для этого уже готовый материал, т.е. берут результаты чужих исследований, занимаются фоновым плагиатом.

Первый вывод, который можно сделать — в настоящей книге исследование есть всегда. С другой стороны, близость авторской модели к реальности читателя определяет степень актуальности произведения и степень "доходчивости" идей до читателя. Авторская модель, совершенно неадекватная реальности читателя будет воспринята абстрактно и послужит лишь академическому интересу и интеллектуальной забаве.

К концу 90х гг основной мотив фантастических исследований заключался в изучении поведения человека в тех или иных экстремальных условиях, в условиях наличия магии (фэнтези), в условиях космоса (космическая фантастика), в условиях разгула организованной преступности (боевики и детективы). Во многом, эта традиция сохраняется и сейчас, только вместо одного героя авторы рассматривают группы, примешивая политический, экономический и пр. фон.

В современной фантастике происходит обратный возврат: от психологии к собственно "фантастике", т.е. моделированию не поведения человека в условиях, а моделированию условий для поведения. Современные условия, в отличие, скажем от фант.среды, т.е. условий, которые моделировались авторами золотого фантастического периода, менее линейны. Скажем, если раньше изобретение новой энергии могло быть а) принести благо человечеству, б) вред человечеству ("Сами Боги", Азимова). То мы видели линейное развитие — сначала энергия приносит благо, потом обнаруживается неучтенный фактор, энергия становится опасной. В прежних произведениях налицо однозначная трактовка блага: в условиях одного знания изобретение — благо, в условиях другого — зло, третьего — опять благо. В современной фантастике, в условиях одних и тех же знаний ситуация не столько однозначна. Общество дифференцировано и распадается на множество групп и замкнутых сообществ для каждого из которых вопрос блага и зла решается индивидуально, а все эти сообщества контактируют между собой и это взаимодействие непрерывно. В современных фантастических произведениях множество дополняющих или отрицающих друг друга точек зрения сосуществуют. Такая постановка характерна и для современного общества в целом. Ярким примером могут служить рассказы Тэда Чана. Если бы Толкиен писал сейчас свой "Властелин Колец", то борьба за кольцо велась бы не между силами тьмы и света (что было характерно для мировой войны, когда совершенно разные США, Европа и СССР объединялись против "мирового" зла), а между гномами, эльфами, хоббитами, людьми, орками и пр., и причем, каждый из народов делился бы на фракции "за кольцо" и "против кольца", и у каждого были бы доводы своей правоты.

Приведу несколько "конкретных" авторских исследований, иллюстрирующих, на мой взгляд, вышесказанное.

"Город мечтающих книг" Моэрса. Автор моделирует замкнутое общество, в котором существует единственный культ — культ книги, из реальности отсекаются религия, сексуальность, необходимость зарабатывать на жизнь, необходимость продолжения рода. Модель упрощенная. Однако, взяв в своей модели лишь книжный аспект, автор обнаруживает бездну деталей, из которых легко скраивается целый мир: хорошие книги и плохие книги, литературные агенты, безденежные авторы, за медяки сочиняющие опусы и стишки на заказ, букинистические лавки, книжные супермаркеты, политика издательств, тайный заговор с целью отделить читателя от хороших книг и дать ему жвачку, книги-ловушки, книги с запахами, книги, при помощи запахов воздействующие на психику, т.е. книгогипноз, живые книги, литературные чтения, литературные вечера, вдохновение и написание романа... список можно продолжать. По мере погружения в этот книжный мир меняется наше знание о хороших и плохих книгах, хороших и плохих героях, т.к. у каждой категории персонажей есть своя цель и своя точка зрения.

"Четверг Нонетот" Ффорде. В этом сериале автор создает прототип нашей реальности, в которой книги выполняют роль гиперкоммуникационной среды. Поэтому, когда герои книг начинают оживать и становятся возможны путешествия, легко уловить параллели с киберпанком, этакий книгопанк. Исследуя эту гиперсреду автор обнаруживает такие находки как реклама в сносках, книжную операционную систему, персонажи превращаются в программы, действующие в этой среде, а не о том ли самом говорила знаменитая матрица: каждый из нас может быть лишь программой в некоем виртуальном мире, и что там, по ту границу смерти — никто не знает.

"Тебе нравится, что ты видишь?" Тэда Чана. Автор моделирует ситуацию, когда в современном обществе люди научились при помощи нейровмешательства контролировать наличие и отсутствие сексуальной реакции на феномен привлекательности. Рассказ выстроен как цикл коротких интервью представителей разных социальных групп (студенты, школьники, юноши и девушки, красавцы и некрасивые люди) и общественных образований (религиозные деятели, работники рекламы, производители косметики и одежды, врачи, психологи).

Таким образом, в современной фантастике можно наблюдать тенденции проводить глобальные исследования феноменов и включать в повествование множество субъектов, которые одновременно имеют право как на правоту, так и на ошибку. Авторы могут расставлять точки на i, т.е. утверждать преимущество какой-либо из точек зрения, но читатель в свою очередь, имеет право принять собственную позицию.

Я думаю, будущее ближайших лет — именно за такой фантастикой.

текст на Самиздате: http://zhurnal.lib.ru/b/bojkow_a_a/boykov...

рассказ/повесть был напечатан ограниченным тиражом в издательстве Талка (г.Иваново) в октябре 2008 года

Посвящаю историю Книги Наташе

и памяти Евгения Глотова

Сборник "Творцы и творения".

Виртуальный (еще не изданный) сборник, идея которого появилась, когда были написаны "Капля ртути", "Жизнь Джека Гордона", "R" (переименованный впоследствии в "Романс для робота с оркестром"), "ЖРУ" и "Что рассказала говорящая книга" ("Последний приют"). Позднее дополненный идеями, часть из которых уже реализована, а часть еще ждет своей очереди. В центре сборника создатели — писатели, художники, изобретатели, ученые и их создания — идеи, существа, механизмы и т.п.

1. "Жизнь Джека Гордона", рассказ

В сказочной стране живет лесник волшебного леса Джек, но мало кому известно, что история его связана с таинственным журналом, найденным Джеком на берегу моря. Рассказ возвращается в прошлое Джека, когда он, выброшенный на берег после кораблекрушения, совершает долгий путь по неизвестной стране, путешествуя одновременно через пространство и время

до августа ждет очереди в редакции "Полдень XXI век", если отклонят, опубликую здесь

2. "Капля ртути", эссе, поэтика

Действие этого сюрреалистичного повествования происходит в черно-белом, "ртутном" мире, который постепенно захватывает героя до возможности потери собственного "Я".

готовится к публикации в ивановском альманахе "Откровение" за 2009 год

3. "Романс для робота с оркестром", фантастика

Робот, которого приобрели этологи для наблюдений, всего лишь машина, но его призвание, зашитое создателями в глубины памяти, — наблюдать и обучать. Для того, чтобы следовать ему, робот должен стать более чем просто машиной.

уже дважды переписан, в начале рассказ назывался "R". в настоящее время штудирую томик об основах этологии, чтобы дописать пару эпизодов

4. "Перецелуспа в трех частях с прологом и эпилогом", фантастика, пародия, киберпанк

В виртуальной реальности возможно все и не прекращается противостояние тех, кто желает свободы для себя, и тех, кто ограничивает свободу, мотивируя это так или иначе. Главному герою и его главному противнику еще предстоит понять, кто из них настоящий, а кто — лишь виртуальный персонаж.

авторские права пока не защищены

5. ЖРУ, фантастика, поэтика

Ученые экспериментируют с нанотехнологиями, пытаясь создать"послушную" материю. Кажется, что успех уже близок, однако, в их рассчетах обнаруживается неучтенная переменная — Жру.

требует переработки

6. Последний приют, магический реализм, фантастика

Начинающий художник Влад читает книгу о Сашке, мальчике обнаружившем таинственные марки. Скоро в жизни Влада и в истории Сашки начнут происходить удивительные события. Мальчику предстоит увидеть планету крошечных Стиксов, а Владу — мир говорящих книг. В конце судьбы героев окажутся тесто переплетены.

Первоначальное название — "Что рассказала говорящая книга".

7. Наперекосяк: книга Лидии Бражиной, магический реализм

Героиня знакомится с писателем, книги которого она очень любит. В это время он работает над новым романом и девушка, не подозревая, становится соучастницей событий романа.

Логическое дополнение к рассказу-повести "Последний приют". Схема уже готова, осталось написать.

8. Восемьдесят седьмой Адам, фантастика, компьютерные игры, повесть

Интернет игры существуют давно и порядком уже надоели игрокам из-за своей примитивности и предсказуемости. Но появляется новая игра, которая предлагает "Мир", где игрокам позволена почти полная свобода

Написана приблизительно на четверть

9. Страна снов, сказка

Старый писатель закончил книгу своей жизни — это нежная история на границе реальности и фантазии, но перечитывая ее, писатель понимает, что книга получилась не такой, какой он ее задумывал. Есть ли у него время все исправить?

готова только схема

Сборник "Ищу разумного"

Работая над рассказами сборника ТиТ, обнаружил ряд идей, которые не укладываются в рамки ТиТ.

1. Одиноки ли мы?, фантастика, эссе, поэтика

Что движет человеком в его стремлении найти жизнь и разум во вселенной, чем должны завершиться эти поиски?

авторские права еще не защищены

2. Ножик против инопланетянина, фантастика, пародия

авторские права еще не защищены

3. Десятина (рабочее название), фантастика

исследователи океана находят затонувший испанский корабль. в трюме обнаруживается дорожный ящик, который кажется исследователю смутно знакомым

готова схема

Сборник "Капралы цветочных легионов"

сборник посвящен одноименной повести-роману, но связан персонажем с самым ранним моим рассказом

1. ...И черный персидский Кот, фантастика, пародия

Что произойдет с жизнью рядового программиста, если в ней появится Кот, приносящий удачу

2001 год, скоро выложу

2. Капралы цветочных легионов (история, рассказанная котом), фэнтези, поэтика, сказка

Путь без начала к неизвестному Городу по просторам умирающего мира совершают герои произведения сначала поодиночке, потом сообща. Ходит много слухов и легенд о том, откуда появился мир. Возможно, что он был создан лодами — легендарным народом, уничтоженном людьми, представителями котого и оказываются герои. Похоже, Город хранит не только прошлое мира, но и надежду на его возрождение.

написана первая из пяти глав