"Новая жизнь" — произведение забавной формы. Содержательно она представляет собой изложение истории любви Данте к Беатриче — от того, как поэт впервые встретил ее в глубоком детстве, до ее смерти и последующей всемирной, можно сказать, славы. По форме же "Новая жизнь" — это сборник сонетов с авторскими пояснениями к ним: Данте сам очень подробно рассказывает, из каких частей состоит сонет и в какой о чем конкретно говорится. Это несколько забавно, учитывая, что сонеты у него и так на мой вкус совершенно ясные, и по мысли, и по форме. Больший интерес представляют тут же идущие небольшие прозаические пояснения, связанные с историей создания тех или иных стихов и жизненных обстоятельствах автора в тот момент.
Стихотворения Данте на мой вкус вполне в духе куртуазной поэзии того времени: в основном они полны прекрасных и жестоких дам и всех традиционных клише жанра. Что, впрочем, не мешает им быть превосходными, хотя я и не любитель таких чисто классических форм и стилей. Мне больше по вкусу дружеское зубоскальничанье Данте с родственниками в стихах — вроде тут же приведенной переписки с Форезе Донати, братом его жены. Это не тот великий и грозный Данте, которого представляешь по "Божественной комедии", и не тот жеманный изящный стихотворец, что выступает в других сонетах, а человек живой, с веселым и острым языком.
Письма, пожалуй, представляют наибольший интерес из всего сборника (только, конечно, вместе с комментариями). Притом интересно, что приведены не только признанные письма самого Данте, но и такие, которые исторически приписывались ему, но все же по современным оценкам ученых принадлежат другим лицам его окружения. Большинство писем — на темы общественно-политические, никаких записок в прачечную. Активная политическая жизнь, поэтическое дарование и, как это называется, гражданская позиция Данте делала его идеальным авторам подобного рода писем, вроде знаменитых посланий "Правителям и народам Италии". По сути это никакая не частная переписка, а общественная трибуна, документ, предназначенный для распространения многим и только в силу удаленности автора оформленный как письмо. Хотя все это будет интересно прежде всего историкам противостояния гвельфов и гибеллинов. Для меня (и, наверное, для большинства читателей Данте) наиболее познавательное — письмо Данте к Кангранде делла Скалла, которым он посылает и посвящает ему часть "Божественной комедии", попутно разъясняя ее суть и замысел. Тот удобный и неудобный для литературоведов случай, когда автор сам объяснил, что он хотел сказать этим произведением))
Странное дело с этими книжными отзывами — обычно я всегда знаю, что хочу сказать. И что вообще думаю о той или иной вещи. Но с Данте вышел упс, потому что два плана впечатлений у меня очень резко не сходятся и противоречат друг другу. А если брать в расчет перевод, то даже три.
С одной стороны, "Божественная комедия" очень четко отражает, во-первых, представления конца средневековья об устройстве этого мира, теологические концепции, представления о добре и зле и тд. Местами, особенно с учетом комментариев, это весьма забавно. Впрочем, в ряде областей, в некоторых аспектах теологии в частности, человечество, кажется, не слишком продвинулось с тех пор (к примеру. ангельские чины). А в некоторых вроде астрономии и географии, напротив, настолько продвинулось, что ссылки Данте можно воспринимать уже исключительно как метафору. И вообще за прошедшее с 1300 года время наш мир настолько изменился и все акценты, ценности и тд. настолько сместились, что "Божественная комедия" уже не воспринимается как нечто... реалистичное, что ли. Нет, я не утверждаю, что в те времена все были поголовно и искренне верующие — по описанные реалии Данте были и их реалиями, короли, знаменитые флорентийские семьи, гвельфы и гиббелины.
Забавно, кстати, наблюдать, как в тексте "Комедии", во всех трех частях, сочетаются боги и герои античности и дантовы современники, чуть ли не с соседней улицы. Что он по сути сделал? — упомянул в "Комедии" тех, кто входил в современную ему культуру в самом широком смысле этого понятия. И если с современниками все понятно, то с богами и героями античности получается смешней. У современного человека есть, кажется, четкая граница между языческой античностью и христианской Европой позднего средневековья. И не придет в голову их смешивать. А у Данте и ветхозаветные пророки, и герои греческого эпоса, и более ли менее современные христианские святые — все скопом. У меня сложилось впечатление, что для Данте в частности и средневекового человека вообще рождение Христа не было таким глобальным водоразделом между двумя культурами и двумя мирами — античным языческим и христианским. Языческий античный мир естественным образом включается "в охват" христианства, просто потому, что нет ощущения того, что христианства могло когда-то не быть или что оно могло быть совсем отличной от современного варианта религией маленького народа. Отсюда естественное желание оценить с точки зрения христианства все, в том числе то, что было до него. Отсюда Лимб. И отсюда "снова с высоких небес посылается новое племя" — попытки найти христианство там, где его не могло быть. Вергилию, должно быть, забавно. Вот уж воистину, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.
При этом "Комедия" поражает своем величием. Действительно поражает, я не шучу, во всяком случае, это мое впечатление. По производимому эффекту "Комедия" вполне сопоставима с Библией. И тут, и там встречаются ну совершенно бытовые подробности каких-то не слишком значительных даже в те времена людей, логические и фактически странности, немного неуместный пафос. И несмотря на это, "Комедия" производит глобальное впечатление, она всеобъемлюща в прямом смысле этого слова, в "мир" "Комедии" так или иначе можно включить все. Мне кажется, это удивительный переход и удивительный эффект. И вообще если говорить о сугубо литературных достоинствах "Комедии" — даже опустив божественную тему — такое удается мало кому из авторов. Суметь написать множество частных вещей, подробности биографии отдельных грешников и праведников, структуру адских кругов и райских планет — так, чтобы в итоге читатель видел единую картину без изъяна. Картину, из которой можно без опасности для понимания изъять всех сыгравших персонажей, и все равно останется некое чувство осознания авторской задумки. Может быть, Данте и описал всего лишь всю совокупность теологических представлений об аде, рае и чистилище своего времени — это не отменяет того, что он одновременно создал целый мир в своей поэме. Это момент из области чисто субъективных ощущений, который я никак не могу внятно сформулировать — чувство величия, законченности. Не имеющее никакого отношения к религиозности как таковой, я вообще человек неверующий, но "Божественная комедия" слишком величественна сама по себе, чтобы не пробуждать некоторого трепета.
Про перевод — я, так уж сложилось, читала не Лозинского, а досторический перевод Минаева в современной поэтической редакции И. Евсы. Единственный плюс этого перевода, пожалуй — он очень гладкий и простой. Читается без малейшего напряжения. Минусы — во-1, его нельзя назвать красивым и нельзя назвать сильным. Если от "я увожу к отверженным селеньям" мурашки бегут по спине, то у Минаева все скучно, менее образно, более банально. Нет ни одного места, которое захотелось бы потом цитировать. Современная редактура тоже доставляет: достоверно помню, в одном месте свару демонов в аду переводчик называет "разборкой" (чиста конкретна пацаны разобрались по понятиям), в другом Данте постоянно "теребит" Вергилия, а тот, бедняжка, и не понимает, почему это великий итальянский поэт выражается русским разговорным. Есть также чудовищное место, где трижды подряд рифмуется сама с собой частица "б" (Рай, песнь 16, строка 77 и дальше).
В общем, на мой ламерский вкус, научного или литературного интереса этот перевод не представляет. Но его, подлецы, как раз и переиздают, потому что срок действия авторских прав Минаева истек еще при царе Горохе, а наследникам Лозинского надо платить. Пичаль-пичаль((
облако тэгов
