Читал одну книгу Пастуро про цвета — считай, читал все. Не в смысле, что они одинаковы по содержанию — они одинаковы по схеме, объему анализируемых материалов и подходах. В "Зеленом", точно так же, как в "Синем" и "Красном", Пастуро анализирует восприятие цвета европейцами начиная с Древней Греции и Рима и до наших дней. Он затрагивает историю красильного дела, гербы, одежду, символику цвета, в т.ч. религиозную и мистическую, говорит о некоторых знаменитых людях, которые этот цвет любили или ненавидели. Все в целом дает довольно внятную и складную картину того, как менялось воспринятие конкретного цвета с течением времени — и почему.

Зеленый, увы, не открыл ничего особенно нового — таких выводов, которых нельзя было бы сделать из общей образованности. В целом и так известно, что синий и зеленый для древних римлян — цвета северных варваров, и мода на них приходит постепенно с интеграцией культур. В Средневековье, особенно раннем, зеленый был непопулярен, и начал восстанавливаться в правах только с наступлением "галантного века", когда стал символом романтической любви. Далее, реформация опять отодвигает зеленый на задний план как слишком "фривольный" цвет, нежелательный в целом и недостаточно строгий для серьезной публики, которая должна носить только черное, коричневое и серое. Очередное восстановление зеленого — Просвещенческая тяга к природе, мода на растительные орнаменты, публичные парки и тд. К нашему веку именно это толкование стало наиболее распространенным: зеленый для нас равно природа и экология.

В целом это все очевидно, конечно, не в таких деталях, какие рассказывает Пастуро, но каких-то особо удивляющих фактов и выводов именно в этой книге я не увидела. На протяжении всей своей истории зеленый никогда не был самым популярным цветом, напротив, большую часть времени оставался наименее популярным из "базовых" цветов, и лишь к нашей эпохе стал вторым по "любимости" у европейцев.

Может быть, дело как раз в простоте всех коннотаций зеленого, которая и так очевидна: природа, свобода, весна и при этом — неагрессивность, "миролюбивость". Средневековые переписчики держали под рукой зеленые камни, чтобы, смотря на них, давать отдых уставшим глазам. Ну а для нас упоминание зеленого, возможно, слишком политизировано, чтобы любить его как "цвет вообще".

Точно такая же книжка, как про синий, только про красный На самом деле, Пастуро отлично пишет и умудряется втиснуть в свой очень небольшой объем массу очень разумно скомпонованной информации, хорошо держа баланс между историческими и культурологическими сведениями, которые у него в принципе есть по сабжу, и смертью читателя от избытка информации. Про красный тоже интересно, хотя тут история несколько более ожидаемая, чем история синего цвета: что красный был первым цветом, который человек научился если не различать, то выделять, первым "цветом" в собственном смысле слова. Что все самые старые рисунки, все эти быки на стенах пещер, были сделаны именно в красной гамме, притом что получение стойкого красного цвета было не проще, чем какого-нибудь другого. И точно так же весь Древний мир очень любил красный, украшал себя вполне сознательно и стремился к яркости, которой в природе меньше.

По Пастуро, красный серьезно сдает позиции только начиная с Реформации, когда он становится слишком ярким и вызывающим, практически неприличным — и так, действительно, постепенно становится неприличным, цветом всяких социальных маргиналов типа проституток. А потом, уже ближе к нашему времени, перестает быть гендерно нейтральным и приобретает фемининность, которой у красного изначально не было — и в нашем веке красный (и розовый как его подвид) — это прежде всего цвет женщин, цвет соблазна и некоторого вызова, но уже вполне социально приемлемого и даже желаемого. А также, конечно, в традиционном смысле дорожных и любых прочих знаков — цвет запрета и опасности, но все это уже тривиально.

Как и в предыдущей книге, Пастуро начинает повествование с Древнего мира и постепенно приходит к современной Европе. Другие культуры он не затрагивает, но там и картина была бы кардинально другой. Тем не менее, ему с избытком хватает материала — от истории красильного дела до использования цветов на гербах и в специфической профессиональной одежде (от судей до священнослужителей). Хорошие книжки, нужно теперь прочитать про зеленый и желтый, они должны быть еще менее очевидными в плане своих выводов.

сабж

Хорошие писатели, историки и культурологи взяли за моду периодически делать такие сборники статеек и заметок, которые сделали бы честь любому *блогу*, но до уровня, приличного к публикации на бумаге, не дотягивают. Я читала такое у Эко, у Гессе, и вот теперь у Пастуро. Увы, на моей памяти *хорошо* удалось сделать такой сборник только Гаспарову, остальные же оставляют читателя в неком недоумении: как автор, от которого ожидаешь качественного текста, мог предложить это. Не то чтобы плохое, но скорее — мелкое, ненужное и не особо актуальное. "Картонки Минервы" Эко были особенным разочарованием в этом плане.

"Цвета нашей памяти" — сборник подобного типа. Его можно прочитать один раз, но можно и не читать, он совершенно не прибавляет ничего нового. Конечно, все серьезные исследования Пастуро о цвете — интересны и неординарны, но в данном случае это никакая не научная работа, а ряд небольших заметок, большей частью автобиографического характера, каких-то историй, связанных разными цветами и их восприятием. Истории в основном довольно банальные, пусть и мило написанные, не имеют ничего похожего не то что на сюжет (этого и не ожидалась, книга не художественная), а даже на научные выводы. Так, некоторые замечания и размышления.

Единственное, что я вынесла для себя — это удачное определение "административно-зеленый", которое Пастуро вычитал в каком-то приказе школьного толка. Правда, у нас в России принят скорее административно-желтый, этот мерзотный цвет, которым красят правительственные здания в областных центрах и в который давеча покрасили Князь-Владимирский собор на Спортивной.

Легкое, но совершенно необязательное чтение.

сабж

Маленькое, но неожиданно очень качественное и интересное историческое исследование, посвященное восприятию и использованию синего цвета. Пастуро разумно ограничивается только близкой ему культурой, т.е. странами Западной Европы, хотя начинает свою историю, конечно, с античности (откуда эта культура и вытекает, собственно). Он рассматривает, какие цвета были "в ходу" в те или иные эпохи — в одежде, в искусстве, какие символические значения им придавались. Хотя книга посвящена синему, Пастуро, конечно, им не ограничивается, а рассматривает синий в сочетании или противопоставлении с другими актуальными для разных периодов цветами, сравнивая их использование, сиволику и тд. Кое-что можно узнать и об истории синих красителей, причем с достаточными подробностями.

Сложно поспорить с выводом, что сейчас синий цвет является любимейшим и самым популярным у европейцев, и если человека просто спросят, какой цвет у него любимый, едва ли не половина скажет синий. Я не оригинальна, я тоже к таким отношусь, и вещей синих оттенков в моем гардеробе больше, чем всех остальных вместе взятых, пожалуй. Но так было не всегда, и, по Пастуро, где-то до 12 века синий не пользовался популярностью. К примеру, в античном периоде он считался "варварским" цветом, ассоциирующимся с дикими северными племенами, никто его не носил.

Пастуро очень интересно прослеживает историю цвета в привязке к значимым историческим событиям и веяниям — например, к Реформации, которая принесла культ скромности и смирения в одежде, и синий оказался, наряду с черным, достаточно "приличным" цветом для повседневного ношения.

Особенно замечателен стиль написания: несмотря на то, что Пастуро переработал огромную массу источников, следов этого титанического труда (например, в виде длинных занудных и неудобочитаемых цитат) в работе нет, а есть лишь итоговая информация, кратко и понятно сформулированная. Желающие могут сверяться со ссылками по тексту, но я рада, что меня избавили от этой необходимости — терпеть не могу читать примечания и комментарии. В целом я бы сказала, что и по содержанию, и по форме изложения эта работа Пастуро — просто образец научно-популярного труда по истории, и все авторы могут взять его за образец сочетания полноты и легкости. Причем эта легкость чтения достигается авторским смирением: показывать читателю весь объем своего труда, нагружая его всем тем первичным материалом, что ты переработал, который он, бедняжка, наверняка сам бы не осилил — в этом есть что-то очень тщеславное. Убрать весь этот материал в примечания в конце книги и оставить только свои выводы, — для этого требуется изрядное смирение и еще некоторая смелость — чтобы выйти на читателя только с собственным текстом, не опираясь то и дело на многочисленные источники для пущей авторитетности.