Необычное для манеры Маргариты Алигер, «рваное» стихотворение, звучит сдавленным рыданием, ночнвм всхлипом в подушку, отчаянной истерикой. Все в нем — дрожащий свет свечей, звуки вальса, рука в тонкой перчатке, платье со шлейфом, все это в нем есть, незванное, непоименованное, но угадываемое. Рокот барабанов, далекий гул тяжелых орудий, резкий свист пуль, хрипы раненых и последнее «мама» умирающих. И тишина. И эту тишину не изменит ни дрожащий свет свечей, ни звуки вальса, ни рука в тонкой перчатке... А платье со шлейфом если и будет, то траурно-черное. И только для самых близких тишина будет звучать самой горькой в мире музыкой и облекаться в рваные рыдающие стихи.

Полынно-горькое стихотворение, несовершенное по форме, писанное будто наспех, без корректуры, но правдивое как все истинное. В этом стихитворении — согретое солнцем поле, влажная упругая земля, высокая сочная трава и одуряще пахнущие цветы. А под ними — солдаты...И никогда не знаешь, ступая по своей земле, не лежит ли там, под ногой, безымянный твой защитник.

Я влюблена в «Сумерки». И в книгу, и в фильм. Особенно, в фильм. Книги читались прекрасно: легко, понятно, приятно, интересно. Но сериал снят блестяще — подбор актеров великолепен, пейжази выгодно оттеняют динамику действий, изумительная музыка помогает погрузиться в атмлсферу. Русская озвучка тоже очень удачная. Книги даже несколько слабее. Так, в процессе чтения думается, что эпизоды с Джейком в роли оборотня чрезмерны, забивают основной сюжетт, а введение в повествование истории клана Вольтури излишне. В фильме же это смотрится органично. Это просто великолепная работа! К сюжету можно придираться сколько угодно. К описаниям героев тоже. На всех не угодишь. Для меня Белла близка и манерами, и образом мыслей. А Эдвард имел все шансы стать моим идеалом, если бы я прочла сагу или посмотрела сериал в подростковом возрасте. Наверное, госпожа Майер со страниц своих книг обращалась к тем читателям, кто сохранил в своей душе воспоминания о детской вере в чистую любовь, в высокие отношения, в бесконечную преданность и крепкую дружбу. В жизни это практически не встречается, и тем ценнее в искусстве. Может, автор попрала какие-то законы и каноны жанра, но она подарила прекрасную добрую сказку для взрослых. Спасибо ей за это. С экранов и страниц льется мощный поток грязи, крови, войны, секса; основными характеристиками стали стремление к материальным ресурсам, власти. «Сумерки» качественно выделяются в этой лавине. Их сила в искренности и наивности.

В детстве я читала очень адаптированную версию романа, эдакий сказочный вариант: моряк попал на обитаемый остров, построил там дом, все у него было хорошо, потом он приютил у себя дикаря, чуть позже вернулся домой.

После мне попалась книга со значительными купюрами. На сказку он уже поход не был, так, приключенческая повесть.

А целиком роман представляет собой совершенно иное. Я прочла его полностью не так давно и перечитывала несколько раз. Он великолепен! Обращения Робинзона к богу, его душевный переворот, его осмысление своей жизни — до попадания на остров и после — полны мудрости, тихого религиозного достоинства. Когда читаешь его благодарение провидению, будто что-то в душе очищается, и на вещи смотришь другими глазами.

Читано и перечитано в период с 12 до 16 лет раз, наверное, десять. Тогда роман меня восхищал, удивлял, покорял. Сейчас же вызывает ностальгическую улыбку, какую вызывают качели во дворе. Вроде бы и качаюсь так же, только ощущения другие. Хотя и интриг достаточно, и сюжет не такой уж и простой, но с самого начала знаешь, что все будет хорошо, потому что плохо у таких героев быть не может.

Хорошо, интересно, закрученно. Увлекает и ведет за собой до тех пор, пока не стукаешься лбом в стену из рассуждений «кто где будет стоять во время столкновения с неприятелем и кто чем при этом будет вооружен». Ей-крест, у Толстого в романе «Война и мир» и то легче батальные сцены читаются, хотя я, как и большинство женщин, ничего в искусстве ведения войн и сражений не понимаю. Майлз уж очень нагл и самоуверен. Вроде и щелчков по носу он получал немало, только автор старательно вытаскивает своего любимого героя из любой передряги, каждый раз подчеркивая его блестящий ум. Поэтому хотя и интересно написано, но не слишком достоверно, насколько это вообще возможно в фантастике.

Вещь, хорошая, крепкая вещь, увлекает, затягивает, но как будто немного наигранно, где-то излишне высоко, где-то слишком мрачно. Мало полутонов, либо черное, либо белое, либо плохо, либо хорошо, а середины нет. А в жизни так едва ли бывает. Сюжет отличный, картины яркие, только ощущения погруженности в книгу нет, нет единства с атмосферой того времени. Как будто смотрю добротный фильм, где за меня режиссер расставил акценты, где кто-то решил, чему придавать значения, а что можно оставить в полутени. Но тем не менее, это слово мастера.

Это просто ужастик какой-то, но читать его детям нужно! Обязательно нужно. Может быть, тогда носки в чайниках находиться не будут...

Это прекрасное стихотворение. На первый взгляд простое, но в нем много глубинной доброты. оно научит маленького читателя сопереживать другим, даже снеговой бабе, и искать выход из положения.

Так просто, незатейливо, так ясно и четко выписана женщина — героиня. Героиня стихотворения, героиня своего времени. Молода ли она, в возрасте ли — не знаем. Хороша ли собой или простушка — не видели. Вдовая мать четверых детей — все, что нам известно. Жаль её. Но она не нуждается в жалости? Помощь нужна? Справляется сама. Все, что ей было нужно, уже не сбудется. Война отняла у нее мужа, у ее детей — отца. И, может, она выла бы волчицей в своем горе, каталась по полу и рвала на себе волосы, а может, лежала бы, вытянувшись, как покойница, глядя в потолок. Но ей и того не дано: дети. дом, хозяйство. Теперь она хозяйка своего дома, своей жизни и четырех маленьких жизней.

Аксакову удалось мастерки изобразить, как память ребенка фиксировала все происходящие в ним события. Сначала бессвязные, разновременные, обрывочные, они становятся упорядоченными, твердо укладываются в детской голове и остаются там на всю жизнь. Точными по-детски словами писатель передает мысли и чувства мальчика, непосредственные, открытые и откровенные. Честно и прямо он описывает свой дом, неприветливый дом деда, длинную дорогу, на которой столько всего интересного!

Молодые дядья знакомят его с поэзией и рисунком, а уязвленное дядей самолюбие Сережи подталкивает его к изучению грамоты.

Остро и ярко описаны первые потрясения: смерть деда и опасная болезнь матери.

Словом, книга очень увлекательная и интересная, помогает лучше понять ребенка и скорректировать отношения с ним. Ведь во все времена ребенок остается ребенком.

Протяжное, неспешное, будто сморенное дневной жарой, напоминает песню. Вот какое это стихотворение. Оно будто забрасывает в деревню, где коротко мукает сонная корова, возится поросенок. укладываясь поудобнее, нет-нет да заквохчет с насеста курица. А над сонным сельским царством плывет упоительный запах росы, ночных цветов и травы. Трава вообще по-особенному пахнет ночью, свежо, остро, как будто и не была опалена солнцем. И легко дышать, и хочется и не хочется спать, и кажется, будто весь мир лежит вокруг спящий,а ты один бодрствуешь в нем.

По ритму стихотворение напоминает марш, жесткое, где-то резкое, «мужское». В нем не место слезам, переживаниям. Нет, и слезы, и боль, и страдания были, но не принято их показывать. Потому и запрятаны они глубоко под суровыми словами Но радость победы, почти мальчишескую радость не скрыть. Как не скрыть счастье от того, что за спинами победителей «в золотых знаменах солнца стоит любимый город над Невой!» Пусть полумертвый, пусть разрушенный, пусть голодный, но непобежденный.

«Внуки, братики, сыновья!» Да, о них, о победителях написали к учебниках и книгах. Им поставили памятники и зажгли вечный огонь. Но никому не загасить было боли в сердцах матерей и бабушек, сестер и дочерей, жен и невест. Не затянулась рана у отцов и дедов, братьев и сыновей, потерявших сына, внука. брата, отца. И все книжки и памятники мира каждый из них отдал бы за своего родного.

Почему-то нехитрый рассказ трогал меня до слез. Я никогда не боялась собак, но становилось страшно, когда Лохмал летел в сторону брошенного на песке Андрюшки. Однако слезы были не от страха. Они выступали, когда на защиту брата с совком и кукольной сковородкой становилась трусиха Валя. Маленькая девочка перед огромной собакой.

В этом стихотворении не просто женщина, не просто боец. В нем — мать! Мать, которая под пулями остается матерью, которая цепляется за мысли о своем счастье, что уже «начинает говорить и бегать», выдюживает и выживает. Ничто бы так крепко ее не удержало, как это маленькое счастье. Ее жизнь и ее бессмертие.

Как стихотворение почему-то не воспринимается. как будто не читаешь, а слышишь голос Марка Бернеса. У простых слов невероятная энергетика! Сердце чаще бьется и по телу бегут мурашки. Шестнадцать строчек и три судьбы: его, который спасается только верой в «дорогую подругу» и любовью, ее, тревожно не спящую в ночи, и третьего, маленького, в кроватке.

Самая ценная сточка для меня «Знаю встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось». Как же нам всем нужно знать, что что ни случилось бы с нами, какими бы мы не стали, но нас будут ждать и любить!

Да что там Дениска и его папа! Этой зимой мой муж пришел с работы раньше меня и решил самостоятельно приготовить ужин! Сам купил пельмени, сам принес домой и сам сварил! Я наколола пельменчик вилкой, попыталась прожевать... Спросила, сколько он их варил. Ответ меня потряс: «Ну они всплыли, я и вытащил. А что, невкусно?». Глядя на его расстроенное лицо, я сказала, что конечно же вкусно, просто горячо. Пока они остынут, муж успеет искупаться! Он бодро пошел в ванную, а я свалила пельмешки обратно в кипяток, где они благополучно дошли до съедобного состояния)))

Так что несоленая курица — это полбеды. Правда непотрошенная — все-таки беда.

«Как же нас зовут», «Сколь же нам лет?... Ну надо же, какая большая», «А кого ты больше любишь?», «Конфетку будешь?... А если зубки заболят?» Как же я ненавидела в детстве эти вопросы! Только в отличии от Дениски, я не обладала терпением. И когда мне надоедало вконец слушать чужую ерунду, я уворачивалась и уходила. «Какая у вас неприветливая девочка», — говорили моим родителям. У папы и бабушки человек, критиковавший меня, моментально переходил в разряд недругов :-). А еще злило, когда вручат подарок и требуют: «Поцелуй тетю/дядю». С какой стати мне было целовать какую-то там тетю или какого-то там дядю? Я терпеть не могла целоваться и обниматься с чужими, потому возвращала подарок и тоже уходила!

Памятуя о своем детстве, я не трогаю чужих детей руками и не лезу к ним с дурацкими расспросами. Обо мне говорят, что я не люблю детей. Пусть говорят. зато дети не отворачивают от меня досадливо сморщенные мордашки и не чмокают меня в щеку по родительской команде. А мне в голову не приходить попросить ребенка меня поцеловать за игрушку или шоколадку!

Взрослые, забывшие свое детство! Перечитайте этот рассказ и отстаньте от чужих детей. Мне кажется, именно это хотел сказать своим читателям Виктор Драгунский!

Дымка и Антон — собаки. Со всей непосредственною и жадным детским любопытством Дениска наблюдает за ними. Это ведь так интересно! Они же почти как люди, умеют ссориться и мириться, хитрить и обманывать друг друга, но вместе с тем умеют и извиняться. Вот Антон стащил у Дымки кость и спрятал, а когда Дениска строго посмотрел на него, вернул и даже извинился перед Дымкой. И она простила друга. А потом собаки побежали рядом, близки-близки, как будто взялись за руки.

Все это рассказано с детской восторженностью, с верой в доброту и людей и собак! Так, будто бы рассказывал не взрослый человек, а сам Дениска. Наверное, именно таким образом, перебивая самих себя, взахлеб ребята делятся своими впечатлениями. И хорошо, если взрослым они не кажутся мелкими и незначительными. Ведь даже украденная у собаки кость для ребенка — событие, а день, полный переживаний, — целая жизнь.

Капля ведь маленькая? А папа? Папа большой. Он больше Дениски и даже больше мамы! Но он куда меньше лошади и самой захудалой коровы. А коварная капля никотина может убить лошадь. Но если папа меньше лошади, то капля может убить и его!

Нужно спасти папу! Нужно убедить его не курить, хотя это пока не очень получается даже у мамы.

А тут еще в гости пришла толстая противная тетя Тамара, которая подарила папе портсигар. Как же теперь просить папу не курить? Ведь у него теперь такой подарок.

Но папин «Казбек» не вмещается!. И папа просит Дениску обрезать папиросы!. Ах, как здорово он придумал: оставить мундштук, который не курят, и срезать почти всю часть с табаком. Жаль только мама и папа не поняли и не оценили заботу...

Кто из нас не ждал маму? Нет таких. Все ждали мам или пап, каждому время ожидания казалось невероятно тоскливым, самым-самым — до слез! — грустным и бесконечно долгим. И именно такое время настало сейчас для Дениски. Когда другие ребята пью чай с мамами и папами. он сидит во дворе, ждет свою маму. И его ничего не радует: ни качели, ни песочница, ни даже замечательный самосвал, который сам ссыпает песок! Время тикает, зажигаются все новые и новые окна, за которыми уже другие ребята садятся пить чай с родителями. А мамы все нет. Наверное, с работы вернулись уже все мамы! А Денискина мама забыла про своего сына.

И в эту горькую минуту Мишка предложил поменяться. У него в коробочке жил настоящий живой светлячок, бледная зеленая звездочка. С этой звездочкой не страшно и не так тоскливо было ждать в темном дворе маму. И как хорошо, что мама поняла сына и не стала ругать за то, что он променял самосвал на светлячка. Ведь он же живой! И светится!

Если бы не первый «В» на за что бы не выиграть «нашим«! Так я думала в детстве! И вместе со мной думали все вымышленные ребята из этого забавного рассказа. Но только на первый взгляд рассказ забавен. а на самом деле в нем хорошо видно, как может увлечься ребенок, какое у него богатое воображение и насколько он погружается в свой выдуманный мир. Ведь Дениска Кораблев, Мишка Слонов и другие ребята ЖИЛИ там, на поле боя. это они стояли рядом с солдатами и палили по недругам. Чистое незамутненное детское воображение, полная отдача себя в любом захватывающем деле и умение перевоплощаться в своих фантазиях — вот что нам показал мудрый писатель, Виктор драгунский.

Писатель очень хорошо передает поднявшуюся в душе Дениски бурю. Такая буря знакома каждому мальчишке, да и девчонке, наверное, тоже. Ведь в детстве все кажется большим и значимым. в том числе и обиды. И вот она растет, набухает, эта обида, вот уже она заполонила собой все существо ребенка. И так же быстро растаяла, как и выросла, когда обидчик Ленька подошел и показал замечательную блестящую гильзу! Все было забыто: и вчерашняя горечь, и синий наточенный кинжал, и желание убить Леньку. Гибкая детская психика.

Как полезно взрослому узнать, что же на самом деле переживает на первый взгляд беззаботный и беспечный ребенок. Спасибо автору за эту мудрость.

Давненько читала эту вещь, и помню до сих пор ощущения при чтении: тревожное волнение, чувство чего-то нереального и как будто близкого. Неужели это наше будущее, когда будут рождаться не сморщенные красные человечки, а набор деталек? берд! Такого быть не может! У нас будут рождаться живые настоящие дети! А вдруг правда?... Страх вперемешку с любопытство сопровождали все время сборки: что все-таки получится у Фрэнка? А то, что получилось, очень меня удивило.

Наверное, это самая популярная вещь у Ахматовой. Написана она была в 1910 году, более ста лет назад. А проблемы остались те же. Драматизм любовного чувства, острая женская тоска по тому, кто украл ее нежное сердце, и «безысходная боль». Больно быть вдалеке от любимого, больно знать, что он с другой, с «королевой». Больно быть со своим мужем, желая быть с другим, с ним. А больно знать, что любимый умер? Да. Тогда почему боли — слава? Думается потому, что в чувстве женщины помимо светлой любви есть и горькая ревность, оно отравлено ядом досады, тоски. И смерть сероглазого короля как струя прохладной воды на пылающую рану: его нет, но нет уже и ревности.

И как напоминание о былой страсти — серые глазки дочери.

«Молодое», задорное, вызывающее стихотворение. Речь более чем уверенной в своих силах и своих чарах женщины. Пусть она в простом блеклом платье, пусть в сношенных туфлях «на стоптанных каблуках», но это — ЖЕНЩИНА, по-прежнему красивая, страстная, способная любить и принимать любовь.

Но несмотря на внешнюю бравурность, она все же не такая уж бесстрашная. Почему «уже не монашенка»? Что было в жизни молодой женщины? Патриархальное воспитание, строгие внушения, сжатые в нитку губы дуэньи при виде красивого юноши? Или в сердце самой красавицы жила робость и боязнь? Или по-прежнему живет, иначе откуда бы тогда «страх в огромных глазах»?

Так кто же она, героиня стихотворения? Смелая соблазнительница или внутренне робкая любящая девочка?

На этот вопрос ответ искать нам предоставлена возможность самостоятельно.

Удивительное контрастное стихотворение. Окутанные «голодной тоскою» развалившиеся грязные дома под прозрачным июльским небом. Вишневое дыхание, созвездия — великолепная картина жаркой душистой ночи. И тут же, рядом, среди этой красоты грязь, голод, тоска. И безнадежное отчаяние в самой первой строке.

Написанное в 1921 оно не потеряло актуальности и по сей день. «Вечное» стихотворение.

Структура этой вещи очень интересна: то ли это повесть, разбитая на главы, то ли сборник коротких рассказов, объединенных «сквозными» героями, но имеющими собственный сюжет.Удивительно нежно и трогательно говорит Алексин о любви сына к отцу. Ребенок любит всех членов своей семьи, но к папе у него особо нежное отношение. И автор блестяще передает все тончайшие оттенки ребячьих чувств.

Мальчик мне очень импонирует. В нем уже проявилась зрелость мышления, понимание «взрослых» переживаний, и в то же время в нем крепка привязанность к отцу, желание быть на него похожим. Вот этот переходный момент блестяще выписан в данном произведении.

Какое оно страшное, это стихотворение. Холодное, мрачное, как кладбище поздней осенью. Все уместил поэт в несколько строф: врезавшиеся на всю жизнь в память жутко молчащие улицы, равнодушный снег на мертвых дорогах, дым; робкая надежда на то, что дочь жива; голос дочери в ночи, кажущийся, ненастоящий, но в который так хочется верить; отказы пустить в морг или больницу,в подвалы, где может быть еще жива дочь; бесполезные просьбы и деньги, открывающие любые замки. Все смог передать Сологуб. А как апофеоз, как жуткий итог поисков, мрачный венец — дочь под грудой тел на полу сырого подвала.

Уж не знаю, откуда у моей бабушки взялась пыльная стопка «Мурзилки» (едва ли она оформляла подписку, так как считала книги баловством, а их покупку — бесполезной тратой денег), но я аккуратно смахнула с них пыль, разложила по номерам и перечитывала по нескольку раз! Какими интересными казались мне сказки и истории! Какими яркими и живыми были картинки! И кажется, именно в этом журнальчике были первые комиксы!

«И такая дребедень целый день». Это стихотворение написано про мою работу! Кто мне только не звонит! И глупые газели, и тюлени, и олени, и крокодилы с крокодиловыми слезами! Калош и шоколада не просят. но времени отнимают уйму!

Как знать, быть может Корней Иванович в форме детской сказки в стихах изобразил пародию и на советский рабочий день)))

Отличная сказочная повесть! Прекрасный сюжет, легкий язык и захватывающие приключения. Я перечитывала книжку уже даже будучи подростком, прикрыв, правда, каким-то девчоночьим журналом)))

Автор вроде бы и не создавал сказочный мир, но представил тот, который знаем мы с вами, именно так, как должны были увидеть его крохотные желудевые мальчик, пес, жеребенок и страусенок.

Житейская мудрость+приключения+необычные герои+нестандартное видение окружающего мира=прекрасная интереснейшая сказка!

У меня целая книжка была сказок про зайца Коську. Огромная, яркая, с картинками! Мама ее потом в школу отнесла и читала своим первоклашкам.

Очень добрые, образные сказки. Великолепно подходят и для самых маленьких, и для тех, кто постарше. Я лет до 10 про Коську читала. И каждый раз — как будто впервые и лису Лариску вижу, и белку Ленку.

Сказка про Родничок вообще замечательна тем, что она просто и доступно для ребенка рассказывает о таком важном природном явлении, как круговорот воды.

За приключениями хвастливого зайца спрятаны знания. Вот Коська бежит за Родничком. а тот возьми да впади реку. А потом вода становится легким облачком, проливается на землю дождем или снегом, и вот он, Родничок. снова журчит и дразнит Коську. Так просто о главном — гениальная сказка.

Осенью 1917 года родилось это гениальное стихотворение. Что породило его? Муза его мать? Отец — талант? Или всеобщая сумятица стихийно вспыхнувшей революции?

Что видит внимательный читатель? Народ — люди, живые люди, с сердцами и душами. Рушится привычная жизнь, ломаются устои, горят старые традиции. А что идет на смену? Орава оголтело-разнузданной части этого народа, которая крушит, сносит, уничтожает все. что попадает под солдатский нечищенный сапог и матросскую грубую руку.

Сколько же людей колебались: ждать, когда убьют эти новые, убьют штыком, пулей, кистенем, как разбойники, как бандиты, или убить себя самому?

А кто такие немецкие гости? Не те ли, чьи экономико-политические учения были потом извращены до неузнаваемости и обрели название «марксистко-ленинских», «энгельских»? Эти «гости»? Или иные, о которых знала сама Ахматова?

А как поразительно верно назвала поэтесса Петербург, сравнив его с падшей женщиной, не знающей, не интересующейся даже, кто овладевает ею. А действительно, кого не было только у руля власти в то красное (кровавое) время.

Одним словом, это истинно гениальное стихотворение.

Ревнивое, зло-ироничное стихотворение. Представляется тоненькая фигурка девушки; кажется, будто она затянута чрезмерно туго, чтобы казаться еще тоньше, еще невесомее. Ей не инетересно окружение, для нее нет не имеет смысла и значения время. Все внимание ее приковано к черной трубке и колечкам дыма. Курит трубку тот, кому безраздельно принадлежит сердце красавицы. Почему-то думается, что девушка красавица и к тому же совсем юна: это, видимо, потому, что так уж открыта и горька ее ревность.

Двенадцать строк и столько чувства за ними.

Надрывное стихотворение. Ахматову я люблю именно за такой надрыв, за смех сквозь слезы, а точнее — за слезы, почти не скрытые смехом. Мне видится в этих строчках мятущаяся женщина, почему-то с черными, густыми, длинными волосами, воспаленными темными глазами и звенящим высоким голосом, голосом, который ежесекундно может оборваться. Знойно и душно. Но женщину душит не жара, а отчаяние, безысходность и безнадежность. Что с ней случилось, отчего она так печальна, отчего так несчастна? Этого читателю неведомо. Наверное, сама Ахматова не знала точно, что гложет сердце ее героини. Но горькую удушающую атмосферу вокруг нее передала блестяще.

Этот рассказ совсем не для детей. Ребенку трудно будет понять те тонкие душевные изменения, которые произошли с Сережей Емельяновым — мальчиком из «образцовой» семьи. Идеальные ровные отношения родителей, безоблачное отношение к его отцу бабушки — маминой мамы оказались не такими простыми и понятными, какими были все сережино детство.

Письмо от неизвестной одинокой женщины изменило самого мальчика, его жизнь, его взгляды, заставило его повзрослеть.

Как сердечно нас приглашает в гости и как доходчиво объясняет, как найти его, пасичник Рудый Панько! Как завлекательно рассказывает о своей деревеньке, что просто сей же час хочется поехать! Только вот на чем ехать? В такие деревеньки доберешься разве что только в бричке или верхом на лошади. А современному человеку, привыкшему к поездам, комфортабельным автобусам и самолетам, остается только читать и мысленно «слушать» интереснейшие истории пасичника.

Вроде бы автобиография такая вещь, которую нельзя сделать захватывающей. Родился. крестился, учился, женился, родил, крестил, выучил, умер... Впрочем, «умер» в автобиографии быть не может, это я погорячилась.Но все перечисленные факты сухие, скупые и скучны, что ли. Однако, Булгаков и тут на высоте! Он так живо, так образно изобразил свой земной путь, что не можешь не улыбаться, читая. Вроде бы просто сведения о том, где и по какой профессии учился, где, кем работал, чего добился в жизни и какие были поражения. Но он смог оживить тех, кто стоял рядом в его фигурой в автобиографии, дал читателю не просто факт, а образ, характер. И также описал свою частную жизнь: ярко и интересно. Мастер есть мастер во всем.

Этот роман я пыталась читать в 12, потом в 15 лет. Первый раз мне стало страшно, когда речь шла о Ловудской школе-приюте. Я будто сама замерзала в продуваемых холодных комнатах и голодала в этом жутком заведении. Справится с книгой мне удалось. Потом, в 15, меня увлекло описание Ловуда, но были непонятны отношения повзрослевшей Джен с миссис Фэйрфакс, которая мне казалась пресной и занудливой. И в 20 я наконец-то прочла. И меня поразило это произведение, оно увлекло, притянуло к себе, заставило мыслить, останавливаться и возвращаться к уже прочитанным строчкам.

Картина дома Ридов, жестокой миссис Рид, ее взбалмошных, невоспитанных и недобрых детей, равнодушных к сироте слуг отвратительны притягательны одновременно. Невозможно не сопереживать Джен, не страдать вместе с нею в страшной красной комнате, не выплескивать все негодование из маленького сердечка на гадкую опекуншу. Отношения Джен с Элен, кроткой, набожной и глубоко верующей девочкой, беседы ее с миссис Фэйрфакс, воспитание непоседливой Адели — все описано с чувством, наделено жизнью. Жутковатые, почти мистически детали, виновницей которых, как потом окажется, будет миссис Рочестер придают остроту роману.

Блестяще описаны душевные колебания и терзания молодой героини, когда ей приходилось делать выбор между желаемым и тем возможным, что позволяла ей совесть. Отсюда и разлука с мистером Рочестером, и скитания, и долгий поиск себя. И странное, если не сказать безумное, переложение Сента-Джона.

И снова возврат к полудетской мечте, возврат в Торнфильд, с которым связывалось столько надежд, и который теперь разрушен и находится в таком же упадке, как его хозяин. И снова Джен придется справляться с трудностями, новыми и неожиданными. И тут ее сильный характер раскроется в полную силу. Это прекрасно показано Шарлоттой Бронте, как маленькая женщина справляется в большими бедами.

Словом, это замечательный роман, написанный ярко, населенный живыми людьми, и слегка мистический (достаточно вспомнить сон Джен Эйр и голос мистера Рочестера в саду за сотни миль).

В детстве, читая этот коротенький рассказ, я вместе с его героем надеялась, что там, под красивой палубой, на самом деле сидят крохотные человечки. И какое же разочарование постигло нас обоих, когда после трудного и спешного вскрытия пароходика обнаружилась пустота! Сейчас можно говорить о том, что проделка стала мальчику хорошим уроком. что неуемное любопытство и непослушание не только принесли ему разочарование, но и, думается, очень огорчили его бабушку. Но в тот горький миг, когда надежды были обмануты, ребенок чувствовал себя разнесчастнейшим в мире. И точно уж не задумывался, какие выводы ему следут извлечь.

О чем это? О том, чего должны избегать все родители — о детоцентрической семье. В люблю к дочери растворились те чувства, которые испытывали друг к другу взрослые люди, пока не стали родителями. Все было положено на алтарь, где восседала богиня — дочь Оленька. Все — здоровье, личное счастье, собственные интересны — все-все было пожертвовано ей, единственной, любимой, эгоистичной и взбалмошной дочери.

Любовь порождает любовь, любовь-страсть порождает чудовищ, не способных любить, чувствовать, сопереживать. Более того, не умеющих думать. Можно быть сколько угодно способным и талантливым художником, скульптором, математиком, поэтом, архитектором, но грош всему цена, если за талантом и одаренностью нет души.

А у девочки Оленьки души нет. И способности думать тоже нет. Думать не о том, как провести ту или иную линию эскиза, как придать жизнь мертвой скульптуре, а думать о самых родных и близких людях.

В самом начале интриги нет, однако, что-то цепляет и заставляет прочесть. Я не знаю, что цепляет. Что-то. Написано простенько, с допущением стилистических ошибок. Но все же неплохо. Думаю, что печатаемые писатели пишут тоже с ошибками, а правят их работы специально обученные люди (читай: корректоры). Идея выбора старенькая, тем более слишком уж контрастны величины, между которыми приходится выбирать. Политико-экономическая составляющая рассказа интересна, но изложена не очень убедительно. Вопрос, для чего упоминать о сожительнице (так называемой, гражданской супруге) художника, если он систематически о не «забывает»? Она лишняя. Близость с одноклассницей тоже лишняя, т.к. к сюжету не имеет отношения.

Разбирать рассказ по предложениям не хочу и не буду, потому что не имеет смысла. Каждое предложение стоит в свивке с другими и разбор все равно что препарация живого организма. В целом мне понравилось. Надеюсь, автору захочется продолжать писать и оттачивать свой слог.

Вот это история! Невероятный поворот и для героя рассказа, и тем более для читателя! Фирма обещала — фирма сделала. Никаких претензий быть не может — обещания выполнены в полном объеме, — да и предъявить их некому: ведь рядом с мизантропом были одни машины и ни одного живого человека. Что это? Блестящая вещь, написанная в слегка едкой сатирической манере? Или все-таки пророчество?

В счастливой семье счастливые дети. И дети хорошо знают, что такое счастье. Они не могут его описать словами, но чутко чувствуют, когда оно немного отдаляется, и могут вернуть его. Мальчик, имени которого автор нам не сообщил, изобрел страшный, но надежный, способ вернуть в дом счастье — помирить маму и папу. И ведь описана не просто детская шалость, не наивная попытка удалить дела взрослых: показана крепкая дружная семья, в которой растет нормальный здоровый ребенок, любящий своих родителей. И родители любят не только его, но и друг друга. Иначе у этой истории был бы другой конец. Для меня этот рассказ не просто литературное произведение, но эталон того, какой должна быть семья.

Гениально! Гениальна и сама задумка, и манера преподнесен, и развитие сюжета.

Как все просто и ясно, когда в 8 ты получаешь возможность читать, а в 18 — становишься дипломированным кем-нибудь. Ни тебе изучения алфавита, ни слогов — ударных и безударных, ни бесконечных «ма-ма мы-ла ра-му». И родителям не нужно заново проходить с школьную программу с каждым ребенком. Не бегать по приемным комиссиям вузов, не трястись под дверью аудитории, пока ребенок сдает выпускные или вступительные экзамены, не вздрагивать с ним при слове «сессия».

Ребенок гарантированно получит профессию, его место в мире будет определено, ему не знакомы будут колебания между «физиком» и «лириком», мединститутом — по настоянию бабушки и пединститутом — по мнению дедушки. От всех этих проблем жители многих планет избавлены мудрой и точной системой.

Чего еще желать?

А вот как быть тем, кто имеет невосприимчивый к стандартным формам получения знаний мозг? Они останутся необразованными и. как следствие, безработными? Они пропадут с голоду? Нет! Великодушная система позаботится о них!

Но среди тех, кто не может обрасти профессию в силу своей неразвитости, есть те, которые не могут получить образование в силу неразвитости системы. Их мало. Они редкость! И за ними будущее.

Прекрасная работа, захватывающая идея. «8» только за язык, который не увлекает с первых страниц, который несколько суховат и даже скучен. Не знаю. манера ли это автора, или работа переводчика, но такую блестящую идею можно было бы обыграть гораздо привлекательнее.

Оценить однозначно весь цикл трудно. я дважды перечитывала его от первой до десятой книги (одиннадцатую еле прожевала и с трудом проглотила в первый раз).

Сюжет меня увлек, хотя он и довольно стандартный. Отступления от него — столпы творения всякие, интриги Андерита и т.п. — огорчили. Они отвлекали, затягивали повествование, не влияя почти на основную сюжетную линию.

Различные виды магии — магия меча, магия Исповедниц, замедление времени во Дворце Пророков, описание границ и волшебных щитов очень интересны, отчасти оригинальны.

Хороши сцены сражений, однако эпизоды, где слишком уж разошлись Морд-Сит могли быть и покороче.

Теперь лица. Герои.

РИчард Сайфер, он же Ричард Рал, лесной проводник, искатель, правитель кучи стран и государств, жених и впоследствии муж Матери-Исповедницы, рожденный с даром,но не умеющий им пользоваться, изрезавший себе предплечье Мечом истины... Обычный парень, красивый и умеющий расположить к себе, но не образованный (это не говорится автором, догадайтесь сами), не интеллектуал (с чего бы?), однако,изрекает умнейшие мысли, принимает верные решения и все — от мала до велика, от королей до солдат, от волшебников до обычный людей — чутко прислушиваются к нему. Ладно. Пусть. Его портрет полностью отвечает ожиданиям и практически безупречно выписан, а логические противоречия с первого и даже второго раза не бросаются в глаза.

Кэлен. Разочаровала... Что нам представляется в первой книге? Воспитанная в непримиримости к несправедливости, в сознании того, что колебания могут привести к самым плачевным результатам, женщина, для которой не существует любви, ненависти, привязанности и иных человеческих чувств, только долг! Верно? Да! Так откуда же (начиная с третьей книги) сцены ревности, истерики, склочность, как у простолюдинки, чей ум не занят ничем, кроме простейших бытовых проблем? Уже в самой первой книге Ричард связал дочь короля, Мать-Исповедницу, дабы она не перерезала себе вены, как сопливая девчонка-подросток. Словом ее портрет — это сгусток противоречий.

Зедд. Автор то теряет его, то находит снова. Или убил бы его, или не забрасывал образ старого волшебника на пол-книги. В целом приятный старичок, хотя и его портрет не обошли некоторые неприютные «косяки»: называя Ричарда волшебником, обладающим обеими сторонами магии, дает ему ложную информацию о шимах и т.п. нюансы.

Кара и другие Морд-Сит. Хороши, интересны, каждая со своим характером, яркие и впечатляющие. Но... Не будет женщина со сломанной психикой, на глазах которой убили мать, а потом она сама замучила до смерти отца, кормить с ладони бурундука, не будет плакать от огорчений и потерь. Она убьет себя, как только выплывет из омута безумия и вспомнит, скольких она замучила и убила. Нельзя жить с таким грузом. Но этот прием помог показать огромную власть над душами и умами Ричарда, поэтому несмотря на явную нелогичность, портретная галерея Морд-Сит удачна. Слишком уж глуп один только эпизод, когда Кара рассказывает Кэлен историю своего посвящения в садистки. Она не смогла ударить ножом тех, кто за ней пришел. А какой ребенок сможет?! Какой взрослый и психически здоровый человек сможет? Глупо, очень глупо.

Сестры Света. И Тьмы тоже. Волшебные метаморфозы, которые производил в их душах Ричард, настолько волшебны, что я даже описать их не берусь.

Иных героев цикла описывать — не хватит часа времени. Да и ни к чему. Просто стоит сказать, что каждому любителю фэнтези стоит прочесть этот цикл и не обращать слишком уж пристального внимания на противоречия и получить удовольствие от хорошего слога, оригинальности взглядов и интересных поворотов сюжета. Толкования пророчеств, социальные явления глазами различных героев, даже интриги описаны увлекательно. Словом, это яркое украшение жанр фэнтези и стоит того, чтобы книги были прочитаны.

Тяжелая, объемная и очень правдивая вещь. Взгляд на острог изнутри, картина жизни каторжан, отношения их с «внешним миром». Достоевский ведет повествование от лица женоубийцы, неразговорчивого (по первым строкам) и нелюдимого человека. Представляется он сперва о стороны, как его видят другие, те, кого он встретил по выходе из острога, а после — мыслящим, рассудительным и честным человеком.

Он убийца! Да. Он убил жену! Да. И он честный и душевный человек? Да...

Как тонко и как незаметно преподнесена эта мысль: нельзя судить о ком-либо по одному его преступлению. Да, преступление это всегда нарушение существующего уклада и порядка, почти всегда нарушение общепринятых понятий о чести, правде, верности, жизни и смерти. И вот за этим «почти» разворачивается целая история. История о людях из всевозможных слоев общества, занимающих ранее различные социальные ниши, имевшие или не имевшие вес в обществе, вызывавшие и не вызывавшие уважение, все эти люди объединены теперь в одно общество, все кажется равны теперь перед судом, законом, обществом. Кажется. Но не равны. Прекрасно, живо и ярко показано нам, насколько не равны эти искусственное соединенные в одно люди. И этот тонкий психологический момент раскрывается перед нами на фоне быта каторжан, описания их радостей и горестей, праздников в отроге.

Скучноватая вещь. Впрочем, если бы этот рассказ написал не Достоевский, а другой какой-нибудь писатель, возможно, он не казался бы мне скучным. Но в сравнении с великолепными глубокими романами, с полными скрытого и явного смысла острыми повестями, эта вещь о глупом и ревнивом муженьке выглядит блекло и непривлекательно, Куда интереснее и увлекательнее читать и жить героями романов, проходить с ними их жизненный путь, смеяться с ними, терзаться, любить и ненавидеть. А здесь... Ну что здесь? Убеленный сединами плешивый и обманутый (обманутый ли?) ревнивец муж, бойкий и резкий любовник, «удрученный геморроем» другой муж, еще более убеленный и плешивый, наверняка обманываемый, женщины без характеров и лиц. Потом глупая сцена под кроватью под аккомпанемент геморройного старичка и аханье его супруги, удушение собачонки, потом глупое путаное и бестолковое объяснение двух пожилых людей — одного из-под кровати, другого — мучаемого кашлем, потом вытаскивание из кармана трупа собачонки дома перед расхворавшейся супругой... Слово, круговерть безликих героев и нелепых событий.

Возможно, я неправильно делаю, что рассматриваю это произведение в сравнении с другими, а не само по себе. Но будучи очарованной слогом Достоевского, глубиной и психологизмом его работ, не могу не смотреть с легким недоверием на этот рассказ.