96 лет.

Один из лучших фантастов ever.

Светлая память.

Из родной газеты.

С 12 апреля в кинотеатрах идет американская НФ-драма «Обливион», герой которой — не тот, за кого он себя принимает.

Вообще-то фильм Джозефа Косински называется «Забвение», но, видимо, российские переводчики этого слова не знали, а вслед за ними и наши решили в словарь не заглядывать. И пусть название звучит так, будто кого-то чем-то обильно облили. Обливион и обливион, ладно.

По сюжету это научная фантастика с изрядным подвохом, о котором нам сообщают на первой же минуте: пять лет назад Джеку Харперу (Том Круз) промыли мозги, удалив лишние воспоминания, чтобы он лучше справлялся с поставленной задачей. А задача у Харпера непростая: он механик, ремонтирующий «дронов» — летающих шарообразных роботов, охраняющих гигантские насосные станции, которые выкачивают из земных морей воду и преображают ее в энергию.

Много лет назад нашу планету атаковали пришельцы из космоса, предварительно взорвавшие Луну (ее живописные останки до сих пор видны в небе). Атаку оккупантов отбили, но в ядерной войне погибли почти все люди. Выжившие построили космическую станцию «Тет», чтобы эмигрировать на Титан, и запустили насосные станции — ведь для перелета нужна энергия. На станции периодически нападают окопавшиеся на Земле инопланетные отряды, поэтому нужны дроны — и люди, которые могут починить дронов.

Харпер работает в паре со своей девушкой Викторией (Андреа Райсборо), но по ночам почему-то видит сны о какой-то другой девушке. И когда на Землю падает космический корабль, в котором обнаруживается анабиозная камера с той самой девушкой, космонавткой Юлией Русаковой (Ольга Куриленко), Харпер начинает подозревать, что кто-то обвел его вокруг пальца...

Посылка «нас обманывают», конечно, не вполне научна, но в целом «Обливион» — это самая что ни на есть научная фантастика, гость слишком редкий, чтобы ему не радоваться. Легко заметить, как сильно авторы тоскуют по освоению космоса, пилотируемым космическим кораблям, бравым астро- и космонавтам и их прекрасным коллегам женского пола. Только все это втуне — на родине Юрия Гагарина космос почти не нужен (вспомним неудачные запуски спутников, которые раньше худо-бедно, но все-таки летали), да и Америке с Европой не до него. Космическая романтика ныне ушла на второй план. Впечатление такое, что нам всем и правда переписали память: еще вчера у космической мечты человечества не было конкурентов, а сегодня ее постигло забвение. Ну или обливион — это кому как нравится.

Почти час говорили сегодня о фантастике с прекрасным бородачом, который уже читал третью часть трилогии Ханну Раяниеми. Бородача зовут Чарльз Стросс, и он очень терпелив и добр к иностранным журналистам.

В том числе я узнал наконец, как будет по-английски "попаданец". A meddling time traveller. Сам бы ни за что не догадался.

Как по мне, блестящей иллюстрацией к недавнему посту Сергея Бережного о премиях стали премии, врученные на "Аэлите". Скажем, звание "Рыцарь фантастики", коего удостаивают за заслуги перед фэндомом. Наверное, у Дэна Шорина есть заслуги перед фэндомом, достойные столь громкого звания, но их следов я обнаружить не смог. (Мы не представлены, если что. О заслугах я сужу по биографии, например; должен сказать, что она подкладывает Дэну Шорину порядочную свинью — когда писательская биография начинается со слов "ведет свою родословную от Ивана Сергеевича Тургенева", сразу начинаешь думать, зачем это написано и что нам, собственно, хотят сообщить).

Или вот "The Great Master of Sci Fi and Fantasy" — "Великий мастер НФ и фэнтэзи". Тоже весьма громкое звание. Роберто Квалья — прекрасный человек, я его очень люблю и уважаю. Но, понимаете, Роберто написал очень немного — и мало кто его тексты читал. Между тем — это, конечно, мое ничтожное восприятие, но что поделать, — присужденное звание ассоциируется прежде всего с американским "Grand Master", тоже "Великим мастером". Гроссмейстеры НФ и фэнтези по версии SFWA — это Хайнлайн, Уильямсон, Саймак, Спрэг де Камп, Кларк, Азимов, Бестер, Брэдбери, дель Рэй, Пол, Найт, ван Вогт, Вэнс, Андерсон, Клемент, Олдисс, Фармер, Ле Гуин, Сильверберг, МакКэффри, Эллисон, Ганн, Муркок, Гаррисон, Холдеман, Уиллис, Вулф.

Неравномерный список, да; тут нет, скажем, Филипа Дика, который круче многих. Однако же о любом гранд-мастере человек, мало-мальски интересующийся фантастикой, по крайней мере слышал. Среди предыдущих аэлитовских грейт-мастеров — Суэнвик, Прист, Алан Дин Фостер, тоже не последние имена современной НФ. Роберто — все-таки писатель чуть иных заслуг чисто библиографически. Но вот. Я очень рад конкретно за Роберто, однако не понимаю логики. У слов "Великий мастер" в русском есть конкретные значения, а хороший человек (щедрый спонсор, компанейский друг, красивая девушка, иностранный гость) — это еще не повод.

Запощу-ка я сюда два поста из ЖЖ о премиях. А то как-то.

В блоге Сергея Бережного — отличный текст про литературные премии, в частности, фантастические. "Я прекрасно понимаю, что такие премии – это просто инструмент, с помощью которого окололитературное сообщество выстраивает свои отношения с тем или иным важным для этого сообщества деятелем..." Если кто в теме — прочитайте, пост длинный, но того стоит.

Не то чтобы я готов был ППКС вообще. Потому что вообще у меня сохраняется иллюзия, что где-то (где?) есть сообщества, в которых премирование работает не как вот внутритусовочное выстраивание отношений, а как реально механизм (а) выявления лучших текстов (на уровне уже номинаций и шорт-листов), (б) внимания сообщества друзей и камарадов и (в) сплочения этого самого сообщества — открытого и доброжелательного. Может быть, так оно на Западе. Я не знаком с западными реалиями близко. Там, как ни крутите, немного другие правила поведения в фэндоме — по совокупности причин, — но рая на земле нету нигде, конечно.

А в отношении постсоветских премий я эволюционирую в сторону изложенной позиции Сергея. Так получилось, что уже который месяц я с любопытством и не без известного восхищения наблюдаю за судьбами фантастических цацек. У меня есть на то причины, и они вкупе с этическим кодексом диктуют мне оставаться в стороне и наблюдать. Что я и делаю. Еще и потому, что людей, крайне неравнодушных к славе, лучше наблюдать с безопасной дистанции.

Некоторое время я размышлял над тем, что вижу, и понял вот что. По-любому хорошо, когда люди получают цацки — за что бы ни. Скажем, когда цацки получают добрые люди, количество доброты в мире увеличивается. А когда премии получают злые люди, они на время, пока премии согревают их сердца, становятся добрее — и обратно количество доброты в мире хоть немного, но увеличивается.

Кроме того, премии очень полезны и для литературы. Сам факт премирования возбуждает в причастной публике интерес к текстам автора. И если премировали автора хороших текстов, широкая публика эти тексты прочитает — и восстановится космическая справедливость. А если это автор не очень хороших текстов, получивший премию за торговлю лицом, вращение в кругах или "он(а) хороший человек", широкая публика увидит, что тексты его нехороши, — и обратно восстановится космическая справедливость.

Нынешний статус-кво в фэндоме — все эти группировки и прочее — да, подстегивает амбиции. А амбиции — это, товарищи, идеальный лакмус. Они запускают механизмы, которые действуют медленно, но верно. И в конечном счете все упрется в тексты. Песочница — субкультура специфическая, но песчаные замки долго не стоят, и мыльные пузыри тоже лопаются. Другое дело, что система, которая "пестует и ущемляет амбиции", как пишет Сергей, — неблагородна. Вот это хорошо бы попросту осознавать.

Мой личный квест тут — укрощение тщеславия (если оно есть): писать не для премий, а чтобы сказать то, что надо сказать. В идеале, вручили мне за что-то премию или не вручили, я должен ощущать одно и то же: у меня дома семья, в голове сюжет, а в сердце любовь. Я, кстати, вижу таких людей среди тех, кто получает премии достаточно регулярно, — и вот за них искренне радуюсь.

Если совсем серьезно, космическая справедливость по определению лежит на уровне куда выше цацек. И я хотел бы иметь дело именно с этим уровнем. Просто потому, что он — истинный.

Рекомендуемая песня по теме: "Электрический пес".