Вот Ворчун у себя в ЖЖ регулярно постит чудесные обложки и то, откуда их уворовали отечественные умельцы. Но ТАКОГО я даже у него не встречал.

Итак:

Василь Барка. Рай.

Изд-во "Фолио" (Харьков). 2009 г.

Аннотация (сразу перевожу на русский): С безжалостной правдой и горькой иронией поэт и писатель (sic!) показал все прелести "коммунистического рая". В основу романа легли воспоминания самого автора, не понаслышке знакомого со сталинским режимом, репрессиями, послевоенным голодом и поисками истины.

И -- обложка!

Переводчик: Леонид Таубес

* * *

Четыре дня спустя, утром, когда Леварт уже подготовил все для обследования ущелья, прибежал запыхавшийся посыльный. Старший прапорщик Самойлов, — прохрипел он, — срочно вызывает к себе Леварта и начальника блокпоста Горыныч.

Срочно так срочно. Леварт, Жигунов и Ломоносов через десять минут прибыли на Муромец. Их уже ждали там Якорь и Гущин с Руслана. А еще Захарыч, сержант Леонид Захарович Свергун, ростом правда, правда, невелик, но красив, как, к примеру, Вячеслав Тихонов.

— У нас будет встреча, — начал без предисловия Бармалей. – Военная дипломатия. Салман Амир Юсуфзай, главный местный дух и ближайший враг, пригласил встретиться и объявил на время переговоров перемирие. Надо идти, отказ будет позором и потерей лица. Пойду я, пойдет Захарыч и ты, прапорщик Паша. Ты тут новичок, есть случай представиться. Еще пойдет этот Станиславский, он образованный и имеет глуповатую интеллигентную морду. я хотел сказать, честные глаза. На Горыныче остается за старшего сержант Жигунов, на Руслане Гущин. Общее командование на время моего отсутствия осуществляет старшина Авербух. Вопросы есть? Нет. Очень хорошо. Отправляемся немедленно.. Что такое, Ломоносов?

— Идем с оружием, как я понимаю?

— В этой стране, профессор, — Бармалей холодно посмотрел на него, — нужчина без оружия все равно что без яиц. Мужик только по названию. Типа член-корреспондент. Он себя может считать мужиком, но для других партнером по переговорам не является. Несмотря на обещания о перемирии и данное слово сам Салман Амир будут увешан железом до зубов.. Пусть они знают, что и мы не лыком шиты.

Иллюстрируя свои аргументы, Бармалей зарядил Макарова и сунул его сзади за пояс, а потом взял АК-74. Элегантный, как Штирлиц, Захарыч вооружился аналогично и еще сунул в карман Ф-1.

— Если что, — пояснил он, видя, что Леварт смотрит с недоумением, — она сделает вокруг себя круг. Предпочитаю свою эфку, чем их кинжалы и шипцы. Лагеря для военнопленных в Пакистане мне тоже не улыбаются.

Захарыч не мог знать, что плен ему уже не грозит. Лагерь Бадабера в Пешаваре был переполнен, были там еще и бунты доведенных до отчаяния военнопленных. По приказу Гульбуддина Хекматиара моджахеды перестали брать пленных. Пойманных убивали на месте. Или немного позже.

— Так, из любопытства, — спросил Леварт, заряжая свой АКС. — Вы доверяете этому Салмону Амиру? И его слову? Ведь в отличие от Ломоносова у меня некоторый опыт в этом отношении есть. Я знаю, что духи держат свое слово и клятвы Аллахом. Но только до тех пор, пока это им выходно. Аллах им простит, потому что джихад это джихад ...

— Оставь Аллаха — прервал его Бармалей, одевая панаму. — И джихад. Я уже встречался с Салманом, Захарыч тоже. И живы, как видишь. Но осторожность никогда не помешает, и надо быть готовым ко всему. Если дрейфишь, можешь остаться на хозяйстве, пойдет Якорь ...

— Я пойду с вами.

— Я знал, что ты так ответишь. – Бармалей потрепал его по плечу. – Это не мы, а нас должны бояться. Правда, Пашка?

— Правда.

— Ну, — Бармалей поправил ремень АК-74. – В путь. С богом!

— Храни вас господь! – напутствовал их Гущин.

Они ушли. Примерно через двести метров свернули с дороги на извилистую тропинку, которая шла между скал. Она была довольно крутой. Не прошло и четверти часа, как Ломоносов начал тяжело дышать. Заметив это, Бармалей немного замедлил шаг.

— Должен тебе сказать, что Амир Салман Юсуфзай не всегда был бандитом – пояснил он Леварту. — До того, как пошел к духам, был учителем. Даже говорят, был коммунистом. Но это пока мы еще не вошли — очень нас не любит. Когда я разговаривал с ним, то чувствовал, что он читает мои мысли. Он не даст себя обмануть, я уверен. С ним надо осторожно. Подождите, надо отлить.

— Обычно – продолжал он, повернув голову, с ним вместе Хаджи Хатиб Рахикулла. Это мулла, в банде человек номер два, типа политрук. Но я не огорчусь, если его сегодня не будет. Это – старая падла, нетерпимый фанатик, нас, неверных, готов живьем резать на куски и посыпать солью. Говорят, правда, что он так и делал. В смыске, резал. Носит длинную бороду и вправду похож на старого колдуна — спецназовцы, которые за ним охотились, прозвали его Черномором.

— Волшебник страшный Черномор ... — сопя, процитировал Ломоносов. — Полнощных обладатель гор ...

— Ну, прямо как будто ты сам там был, профессор, — Бармалей застегнул штаны. — Пошли.

Они шли вверх мимо скальных стен. Ломоносов сопел. Захарыч вдруг остановился, поднял руку.

— Музыка, — указал прямо перед собой. – Какбы музыка. Долетает.

— В самом деле, — Бармалей сдвинул панаму на затылок, навострил уши. — Какбы музыка и какбы долетает. К тому же какбы знакомая.

— Фестиваль в Сопоте, — Захарыч высморкался пальцами — везде нас догоняет. Даже на Гиндукуше.

За скалой, невидимый за поворотом тропы, тихо играл магнитофон. Было уже достаточно близко, чтобы распознать мелодию и голос.

Małgośka, mówią mi,

On nie wart jednej łzy,

On nie jest wart jednej łzy!

Oj, głupia!

Małgośka, wróżą z kart,

On nie jest grosza wart,

A weź go czart, weź go czart!

Małgośka...

Малгошка, скажи мне,

Он не стоит ни одной слезинки.

Погадаем на картах –

Он не стоит ни гроша

А пошел он к черту, Малгошка...

Магнитофон вдруг умолк. Они услыхали шум шагов, скрип гравия.

Бармалей остановился.

— Стой, кто идет? — закричал он, подняв АК-74. – Дост я душман? Друг или враг?

— Враг! — Ответил из-за скалы звучный голос. – У вас нет в этих краях друзей, шурави.

За поворотом, где тропа стала шире, стояли три мотоцикла, один из них с коляской, возле них шесть человек. Черноволосый моджахед, который вышел вперед, был в камуфляжной куртке с китайским калашниковым, он жестом предложил следовать за ним. На вещмешке у него была эмблема «US Army».

— Салям — приветствовал Бармалей ожидающих. – Салям Алейкум, Салман Амир.

— Алейкум ва ас-салям. Здравствуй, Самойлов. Здравствуйте, советские.

Тот, кто с ними поздоровался, и был Амир Салман Юсуфзай, очень худой пуштун, одетый в пакистанскую армейскую куртку, подбитую искусственным мехом, с новенькой бельгийской винтовкой FN FAL в руке, с кинжалом на поясе и биноклем Никон на груди. Рядом с ним стоял не кто иной, как пресловутый Черномор — Хаджи Хатиб Рахикулла – враждебный взгляд, запавшие щеки, крючковатый нос над снежно-белой бородой до пояса, в большом тюрбане и черном жилете, одетом на длинную рубашке, вооружен АКМС, калашом со складным металлическим прикладом. На поясе у него тоже был кинжал, красиво изукрашенный, несомненно старинный и очень дорогой. Остальные, все до единого пуштуны, выглядели как братья-близнецы: в чалмах, халатах, широких свободных штанах и сандалиях, даже вооружены одинаково, автоматами типа 56, китайской версией Калашникова.

Уселись в круг поговорить. Бармалей представил Леварта и Ломоносова. Амир Салман Юсуфзай смотрел молча. Его темные глаза были живыми, быстрыми, зловещими, как у хищной птицы. Говорил он по-русски без малейшего акцента.

— Новый прапорщик – он сверлил Леварта глазами. — Новый командир западного блокпоста. Тот, кто сделал блокпост аккуратным, удалил жестяные банки, блестевшие на солнце в течение месяца. Ха, какая мелочь, но как много говорит о человеке.

Леварт поблагодарил кивком головы. Амир Салман с минуту смотрел на Ломоносова. Потом перевел взгляд на Бармалея. По его знаку моджахед с эмблемой армии США на вещмешке вытащил из коляски мотоцикла два туго набитых мешка.

— Подарок для вас — сказал Салман Амир. — Баранина с приправами, кукурузные лепешки, кое-что еще. Никаких деликатесов, простая пища, но здоровая. Потому что тем, что вы едите на заставе, я бы и собаку не стал кормить.

— Ташакор, — поблагодарил Бармалей. – Надо признать, Салман, ты умеешь произвести впечатление своей щедростью. Даже на врагов.

— Враг, — сказал без улыбки пуштун — должен умереть в сражении. Тогда это честь и заслуга перед лицом Аллаха. Я потеряю честь и достоинство, если на заставе умрут от пищевых отравлений.

— Так или иначе, ташакор, спасибо за подарок. За великодушие и рыцарство.

— Так уж меня воспитали. — Амир Салман уставился на него своими хищными глазами. – В моем племени традиции рыцарской войны поддерживаются уже несколько сотен лет. Только жаль, что вас этому не учили. Рыцарства в вас ни на грош. Нет ничего рыцарского в установке мин на дорогах и перевалах. Ваши мины убивают наших детей.

— Издержки войны, — сказал бесстрастно Бармалей. — Во время войны детям нужно сидеть дома. Во время войны детей надо беречь, а не отправлять их на перевал с мешками опиума и гашиша. Но, вероятно, мы не о том говорим, Салман?

Что касается мин, это не наш с вами уровень, не наша компетенции. Это где-то на уровне ООН.

Черномор громко скрипнул зубами и зарычал, как рассвирепевший пес.

— Относительно текущей войны — Бармалей не обратил на него внимания, — это могут решить трехсторонние переговоры. Вот соберутся Черненко, Рейган и Зия-уль-Хак. А мы? Мы мелочь. И говорим о проблемах мелких.

— Мы говорим о проблемах, — подчеркнул Амир Салман Юсуфзай. — О ваших проблемах, командир Самойлов. Потому что это у вас возникла проблема, у вас, на вашей заставе. Сюда идет из Кунара Разак Али Захид. С сильным отрядом. Кроме наших, у него пакистанский спецназ, саудовцы, йеменцы, говорят, даже какие-то китайцы из Малайзии. Слыхали про Разака Али, правда?

— Ты меня пугаешь? Или предупреждаешь? И о чем на самом деле идет речь, а?

— Если твоя застава будет крупной помехой, Разак Али определенно захочет эту помеху убрать. Так или иначе, рано или поздно, но захочет вас выкурить

— И ты со своими присоединишься к нему.

Амир Салман Юсуфзай пожал плечами. Он взглянул на Черномора.

— В отличие от Разака Али Захида, — сказал он, — я здесь живу. Здесь мои родственники. Если вас выбьют, что я буду с этого иметь? Ваша авиация разбомбит кишлаки, сравняет все с землей, испепелит напалмом, как это сделали с Баба Зират, Дехэ Гада и Сара Кот. Я думаю, будет лучше, если мы убедим Разака Али, что ваша застава не мешает.

Бармалей поднял брови. Амир Салман Юсуфзай улыбнулся. Улыбкой купца с багдадского базара — живая иллюстрация к сказке из «Тысячи и одной ночи».

— Я скажу Разаку Али так: "Слушай, Али, оставь в покое заставу шурави Самойлова, ибо он достойный шурави. У нас в кишлаках, — скажу я ему,- до черта готового опиума, чарса и гашиша, этот товар нужно грузить на ослов и везти продавцам, весь мир ждет и мечтает об утешении от нашего афганского чарса и гашиша, дождаться не может. Транспортный маршрут проходит по ущелью Заргун, рядом с заставой шурави. Но шурави командира Самойлова нам не мешают, мы с ним договорились. Шурави не вмешиваются, потому что мы договорились с ними. Шурави не заминировали выход из ущелья Заргун, потому что была такая договоренность. Да, вот так и не иначе скажу я Разаку Али Захиду.

— А Разак Али, — хмыкнул Бармалей, — послушается?

— Иншалла.

Бармалей кивнул, почесался, втянул носом воздух, выдохнул — словом, размышлял.

— Не хочу темнить, Салман, — сказал он наконец. — Не я принимаю решение о минировании. Решения принимаются высоко, распоряжения спускаются вниз, вертушки летят, куда сказано, сеют мины, где приказано. Больше или меньше, как им говорят. Ты что думаешь? Что Кабул запрашивает у мена по радио? Как ты, дорогой Владлен Аскольдович, смотришь на минирование? Не считешь ли ты, что неплохо было бы сбросить вблизи тысчонку мин ПФМ?

Амир Салман Юсуфзай смотрел ему в глаза.

— Хитришь, дорогой Владлен Аскольдович. Ты знаешь и я знаю, что никому выше не придет в голову минирование, если ты не доложишь, что есть такая необходимость. И это будет предметом нашего соглашения.

— То есть?

— Не докладывай. Если через ущелье Заргун пробежит, предположим, несколько стад диких коз или газелей, взорвут мины, которые там посеяны, ты просто не докладываешь об этом факте. Несколько дней воздерживаешься.

— Я воздерживаюсь, — Бармалей зажмурился, — и через очищенное ущелье пройдет отряд, который перестреляет моих людей. Ведь может и так случиться?

— Иншалла, — Амир Салман пожал плечами. — Наш договор не мешает вам быть бдительными.

— Какая гарантия, что пойдет транспорт опиума и чарса, а не оружия?

— Моё слово.

Бармалей помолчал.

— А как с коноплей и маком, — он многозначительно поднял брови. – Урожай хороший?

Амир Салман Юсуфзай расслабился, оскалил зубы в усмешке. По его знаку длинноволосый моджахед из армии США достал из коляски мотоцикла очередную упаковку.

— Вот, оцени сам. Как по мне, товар первосортный.

— Даешь мне бакшиш?

— А что? Брезгаешь?

Бармалей кивнул, Захарыч взял пакет. Черномор снова зарычал, видно хотел, чтобы подарок вернули. Амир Салман Юсуфзай поднялся.

— Договор Заключен?

— Заключен, — Бармалей тоже встал. – Дикие газели взорвут мины в ущелье Заргун. А я пять дней об этом не сообщаю.

— Десять дней.

— Неделю.

— Согласен.

— В это время, — Бармалей перевел взглядо с Салмана на Черномора и обратно. — В это время мою заставу никто не будет атаковать. Никто. Ни твои, ни Разак, ни одна из независимых группировок, которые здесь работают. Салман? Хочу услышать твое обещание, а не просто «иншалла». Обещаешь?

— Обещаю.

— Тогда соглашение заключено.

— Заключено. Прощай, Самойлов. Теперь иди.

— Если можно..., — сказал вдруг Леварт неожиданно даже для себя самого. — Если можно, я хочу спросить о чем-то.

Меньше всех удивился, кажется, Салман Амир Юсуфзай. По крайней мере он первым перевел дыхание и отреагировал:.

— Кто спрашивает, тот не заблудится, — холодно сказал он. – Спрашивай, командир западного блокпоста.

— Змея с чешуей золотого цвета. С золотыми глазами ... Что это за вид? Вам известна такая рептилия?

Амир Салман Юсуфзай, казалось, чуть не открыл рот от изумления. Но не открыл. Может быть, не смог. Потому что впервые Черномор, Хаджи Хатиб Рахикулла, продемонстрировал более быструю реакцию.

— Аль-шайтан! – закричал он, вскакивая. — Саир! Алука! Бану Хая! А'Уду биллахи минаш шайтани-раджим!

Крича и оплёвывая свою бороду, он схватился за рукоять кинжала. Казалось, он сейчас бросится на Леварта. Захарыч вырвал у него АКМ, Бармалей быстро схватил его, Юзуфхай криком и жестами сдерживая моджахедов, схватил Черномора за рукав, что-то быстро сказал на дари. Черномор успокоился.

— Ла илла иль-Аллах! – сказал он напоследок. Одарил Леварта еще одним ненавидящим взглядом. Потом повернулся спиной.

— Простите нашего муллу, — нарушил молчание Амир Салман Юсуфзай. – Его оправдывают глубокая вера, преклонный возраст и тяжелые времена. Необязательно в таком порядке. А ты, командир выдающегося блокпоста, надо признать, можешь своими вопросами привести в полное обалдение. Но поскольку ни один вопрос не должен остаться без ответа, я отвечу. Змеи, которую ты описал, не существует. Во всяком случае, не должно существовать. Очень опасно этим интересоваться. И уж ни в коем случае ...

Он помолчал, покачал головой, как бы пораженый тем, что он говорит:

— Ни в коем случае, — он быстро закончил, — не ходи туда, куда они ведут. Прощайте, шурави. Идите. Аллах с вами.

— - -

Взято отсюда: http://tay-kuma.livejournal.com/372376.html

Навеяло: http://www.rtc.ru/encyk/bibl/New/rynin/ry...

А вот интересно, кто-нибудь сопоставлял ожидания по отношению к неведомым землям (Америка, Индия и пр.) и неведомым планетам? ИМХО, очень сходные должны быть воображаемые обитатели, условия и чудеса. (Точнее, до определённого момента: до серьёзного изучения космоса/серьёзного осваивания пространств за пределами Ойкумены).

Все, кто более-менее в теме, уже знают о том, что "Молодая гвардия" судится с "ПринТеррой" по поводу вот этой книжки.

Она же (книжка, не "МГ" и не "ПТ") попала нынче в шорт-лист литературной премии "НОС". Ну и, очевидно, ведущие литкритики не могут не отписаться о книгах шорт-листа... хоть как-нибудь. В меру разумения и того, насколько они знакомы с содержанием финалистов.

К примеру, Викто Топоров пишет: Но понятно и другое: у издателей «Романа Арбитмана» имелся расчет срубить бабло, объегорив покупателей-идиотов внешним видом книги. Тому, кто усомнится в этом, можно напомнить, как десять-пятнадцать лет назад гнали у нас поддельную продукцию знаменитых фирм, изменив в их логотипах одну-две буквы. И ведь находились люди, которые ее – по дешевке – покупали!

И знаете, что я скажу? Если покупатель, увидев на обложке подзаголовок "Роман Арбитман. Биография второго президента России", посчитает, что это -- "ЖЗЛ"-ка, т.е. реальная биография реального второго президента России, -- читатель этот и правда редкостный идиот.

PS. ! Писал пост десятого, и аккурат в процессе гавкнулся комп, который работал сервером у нас в квартире. В итоге выкладываю только сейчас.