«Каисса» – дебютный фантастический роман тверичанина Виталия Чижкова, много лет подвизающегося в области информационных технологий. Познания автора в разработке программного обеспечения и творческий подход IT-специалиста чувствуются буквально в каждом абзаце этой книги. Да и сама ситуация, смоделированная Чижковым в романе, непосредственно связана с последствиями повсеместного внедрения государственного киберконтроля. Читатели, сумевшие проломиться через кибер-НФ-начало романа, перенасыщенное специальной терминологией, с одобрением отмечают, что автор наполнил книгу событиями увлекательными и неожиданными (вплоть до мистических), которые случаются не только в пределах сферы, контролируемой мощнейшей платформой обработки данных на основе искусственного интеллекта (это и есть Каисса), но и вне её.

Чтобы лишний раз не спойлерить, приведу издательскую аннотацию: «Россия, Тверь, 2035 год. Партия Равенства, пришедшая к власти, под предлогом обеспечения безопасности в стране ввела глобальную цифровизацию, тотальное видеонаблюдение, чипирование граждан и социальный рейтинг. Весь массив информации обрабатывает искусственный интеллект Каисса, разработанный гениальным ученым Платоном Девонским. Каиссу пытается взломать хакер Аркат Ли, и его сажают в тюрьму на 25 лет. Там он придумывает сюжет фэнтезийного романа про войну между Демоном и одноруким Ангелом. Но по неведомой причине эти персонажи воплощаются в реальных людей, а значит, грядет битва, которая перевернет весь мир...».

Изложенное в аннотации – лишь зачин романа, его первые страницы… Далее читателя ждёт скрупулёзное описание деталей цифрового мироустройства, некоторое количество любовных сцен, уместная авторская ирония, калейдоскоп демонических перверсий и даже перемещения во времени. По названию романа можно решить, что главный герой книги – Каисса, а исходя из аннотации – подумать, что пара протагонист-антагонист: это – хакер Ли и учёный Девонский (или наоборот). Но нет. Лично у меня сложилось впечатление, что главные герои в книге вообще отсутствуют. Все важные действующие лица (а их в произведении несколько) – дейтерагонисты, играющие в сюжете достаточно значимые, но не основополагающие роли. Не тянет на главную роль и Каисса. Дело в том, что от искусственного интеллекта с красивым именем шахматной богини в обществе, описанном Чижковым, зависит очень многое, но Каисса не представлена в книге как самостоятельно мыслящая личность. Это всеобъемлющая цифровая платформа с дронами и чипами, регламентирующая и контролирующая социум, вплоть до вынесения судебных приговоров провинившимся гражданам, но всё же – это просто цифровая платформа, подчиняющаяся администраторам от власти.

Автор рассматривает один из вариантов возможного будущего России. Кстати, вариант не самый дурной, поскольку чипированным гражданам обеспечивается вполне сносная жизнь, а тем, кто чипироваться не желает, разрешено от имплантации чипа отказываться и уходить в специальные автономии – Обители, где можно жить по более патриархальному сценарию. Как устроена жизнь в Обителях – отдельная песня, читайте роман.

Особо хочу отметить эрудированную уверенность автора в описании технических деталей этой цифровой утопии (антиутопии?), умение Чижкова «рулить» сюжетом и его жанровую неангажированность. Правда, последнее узконаправленный, «однолучевой», заточенный на какой-то отдельный «чистый» жанр, читатель может посчитать изъяном. Некоторая общая эклектика произведения (Пелевин, Хаксли или всё-таки Оруэлл?), декоративность отдельных персонажей и отсутствие среди них того, кто вызвал бы моё полноценное сочувствие и сопереживание, вовсе не помешали мне с интересом дочитать роман до финальных «Эпилога» и «Постэпилога», расставляющих окончательные точки над «i». Посетую вот на что. Мне не удалось вычленить из текста «Каиссы» ответ на волнующий не только меня вопрос: тотальный киберконтроль, цифровой паспорт и статус гражданина, полностью зависящий от его социального рейтинга – это хорошо или плохо? Мне кажется, автор не особенно стремился дать на этот счёт отчётливые разъяснения. И, подозреваю, вовсе не с целью подтолкнуть читателя к самостоятельным выводам, а просто потому, что всё вышеперечисленное – неизбежно.

Книга Яны Летт начинается с обращения Марины Межовой в полицию с заявлением о пропаже дочери-старшеклассницы Ани. Марина обескуражена случившимся и обижена на непослушную своенравную дочь, но отсутствие Анны затягивается, и мать начинает чувствовать себя по-настоящему несчастной. Женщина пытается самостоятельно разобраться в причинах произошедшего. В первой части романа («Тогда») перед читателями разворачивается трагическая картина обоюдного тотального непонимания, нелюбви и неприязненных отношений в маленькой семье Межовых (Марина разведена). Прилагается и своеобразный анамнез: история отношений Марины с бывшим мужем, матерью, выдержки из дневника дочери Анны, подростка с замкнутым характером, слишком сложным даже для её мятежного возраста.

Во второй части книги («Здесь») достаточно традиционная бытовая драма неожиданно превращается в психоделическое путешествие Марины по сюрреалистическому миру, основанном на подсознательных процессах и болезненном воображении. В основном, на воображении Анны, но не буду забегать вперёд, пусть читатель сам разбирается в уместности в романе элементов магического безумия и материнства как фантасмагорического квеста. Читатель во второй части поначалу вообще мало что понимает, но в финале Яне Летт, на мой взгляд, удаётся доказать, что её литературный эксперимент вполне обоснован. Литература – широчайшее поле для исследований и опытов, необычная контрастная структура романа для части читателей непременно обусловит глубокое вхождение в резонанс с эмоциями и переживаниями героини, но кто-то может и не принять предложенную автором концепцию. Это нормально.

Завершающий том трилогии Яны Летт «Мир из прорех» поначалу не настолько захватил меня, как это было с двумя предыдущими (кстати, писательница стала с ними лауреатом премии «Интерпресскон-2022» в номинации «Дебютная книга»). Возможно, дело в окружающей обстановке, не способствующей спокойному чтению, а, может быть, проснулось моё достаточно равнодушное отношение к фэнтези, которое куда-то исчезло во время чтения первых книг цикла. Скорее всего, дело в том, что первые два тома не были особенно фэнтезийными: они рассказывали о взрослении юных героев и любопытном взаимодействии их ярких характеров в некоем хоть и постапокалиптическом, но довольно реальном мире, в каковой вполне может превратиться наш, стоящий сейчас на пороге ядерной катастрофы. Кстати, я нашёл во вселенной Летт даже свой город, вернее, то, что от него осталось. Автор применяет изначально лишь одно фэнтезийное допущение: придуманный ею континуум необычен тем, что в нём то и дело образуются «прорехи», через которые в пространство существования основных героев трилогии проникает разнообразная, чрезвычайно опасная и агрессивная нечисть. А ещё в нём нет электричества, но это уже следствие События (случившегося полсотни лет назад катаклизма). От электричества пришлось отказаться, поскольку оно провоцирует появление «прорех».

Третья книга, в числе прочего, рассказывает о том, откуда берутся «пришельцы», и почему они ведут себя настолько враждебно:

На мой взгляд, финальный том получился несколько затянутым, косвенно об этом свидетельствует его толщина: число страниц в нём значительно превышает листаж предыдущих томов (и это при том, что кегль – более мелкий). Очередной квест героев в иных землях – туда перенеслись Артём и Ган – мне не был так интересен, как события первых книг. Объясню, почему. Дело в том, что вселенная за прорехами оказалась полностью волшебной, управляемой волею пятёрки богов, каждому из которых подчиняется, принадлежит какая-то её часть. Более того, равновесие всех миров, а, значит, и стабильность «нашего мира», зависит от присутствия в них осколков некоего «волшебного камня» – священного Гинна. Для меня это – перебор, поскольку люди становятся попросту пешками в руках неких высших сил. А тут ещё автор начал добивать меня (агностика, почти атеиста) тем, что полюбившиеся мне герои выступают на стороне хитроумных божеств, а самый главный их (а, значит, и мой) враг – нехороший Саандор – как раз борется против всесилия богов за триумф человека. Я вошёл в когнитивный диссонанс и уже готов был захлопнуть книгу, но Яна Летт изловчилась таким образом повернуть события и вырулить на такой драйв, что я избавился от внутренних противоречий, с облегчением вздохнул и заинтересовано двинулся к финалу. К какому – не скажу, сами читайте.

Повесть Эдуарда Веркина «Осеннее солнце» продолжает успешно разрабатываемую писателем неиссякаемую тему взаимотношений тинейджеров с миром и друг с другом. Кстати, с этой повестью Веркин в 2019 году занял первое место во всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Четырнадцатилетние девчонки отличница-толстушка Дрондина и худая динноногая троечница Шнырова живут со своим одноклассником Иваном (от его лица ведётся рассказ) в деревне Туманный Лог. Даже не деревне, а в том, что от неё осталось: три обитаемых дома. Позади восьмой класс, а впереди – целое лето и неизвестность, связанная с тем, что деревня умирает, её обитатели разъезжаются. Рано или поздно придётся покинуть родные места и героям повести, а пока враждующие девицы «делят» между собой внимание Вани, который старается не обидеть ни одну, ни другую «конурентку» и постоянно выдумывает себе и девочкам интересные занятия. Выдумывает, конечно, Веркин – непревзойдённый креатор провинциальных детских приключений. Эта книга – о подростках, которые сами себя занимают во время каникул. О них, и о щемящей печали по уходящей деревенской натуре, вместе с которой мы теряем нечто очень важное и словами необъяснимое.

Гавриил Пятаков (Гаврик), герой романа Александра Бушковского в результате падения со строительных лесов получает сотрясение головного мозга, перелом носа и правой скулы, а ещё – компрессионный перелом позвоночника. Последствия несчастного случая серьёзно изменили сознание Гаврика и его отношение к жизни. И вовсе не тяжёлые травмы стали причиной этих изменений. Дело в том, что Гаврик неожиданно обрёл возможность проникать в сознание окружающих и читать их мысли. Более того, Пятаков теперь может мысленно разговаривать с другими людьми и транслировать свои соображения товарищам. В этой ситуации как бы «опрокидывается» и их жизнь...

Вот только, на мой взгляд, автор романа слишком уж осторожно, чересчур аккуратно и в высшей степени осмотрительно позволяет Гаврику применять свои фантастические умения, а ведь тут можно было о-го-го как развернуться... При этом немалая часть книги посвящена перипетиям жизни второстепенных персонажей, которые лезут на первый план, отвлекают внимание читателя и делают месседж автора недостаточно внятным.

Этот роман хоть и описывает наш мир (более того, мир, конкретно привязанный к 2019 году), но главные герои в нём вовсе не люди, хотя во многом ведут себя очень по-человечески. Автор допустил, что более-менее комфортному существованию нашей реальности помогает присутствие в ней сверхъестественных существ, маскирующихся под обычных рядовых граждан. Это херувимы и демоны, обеспечивающие некую земную стабильность, взаимно друг друга уравновешивающие и дополняющие. Именно демоном была супруга Петрова в полюбившемся мне романе «Петровы в гриппе и вокруг него» (2018), поэтому инфернальная сущность персонажей нового произведения Сальникова меня не особенно испугала. К тому же, все они довольно милые… Конечно, в определённых пределах...

Роль регулятора (точнее – регулировщиков) всеобщего равновесия и спокойствия в книге отведена оккульттрегерам, работа которых заключается в своевременном «переосмысливании» индивидуумов, предметов и событий. Говоря словами автора, оккульттрегеры отвечают за разгон «мути» и сохранение «тепла» в остывающей стране. В первую очередь подразумевается тепло душевное, но не только. Роман Сальникова как раз – про оккульттрегера Прасковью Головнякову, девушку несколькосотлетнего возраста, которая вместе со своим гомункулом (что-то среднее между биороботом-телепатом и суперкомпьютером, выглядящее, как ребёнок лет восьми) со сдержанным оптимизмом несёт тяжкий крест оперативного переосмысливания. Чтобы подробнее рассказать, какая она, Прасковья, что умеет и как устроена её жизнь, мне пришлось бы написать целую книгу, но, к счастью, эту книгу уже написал Алексей Сальников. А вам осталось лишь прочесть его мистическое бытовое фэнтези «Оккульттрегер», в котором всё очень скрупулёзно и максимально интригующе разложено по страничкам.

Симпатичная книжка с элементами магического реализма, в которой «свободное» время, неожиданно появившееся у двадцативосьмилетней Ани в результате «посадки» на десять суток, полученные за участие в несанкционированном антикоррупционном митинге, позволяет ей погрузиться в воспоминания о прошлом и анализ своей жизни в целом и любовных отношений в частности; познакомиться с соседками по женской камере № 3, женщинами вполне обычными, но не без грехов, причуд и тайн; понаблюдать за персоналом и обитателями спецприёмника и их действиями, почти не выбивающимися из «нормы» для подобного места; стать свидетельницей загадочных происшествий, которые подтолкнут Аню к невероятным выводам и поступку, последствия которого каждый читатель представит-дорисует в своём воображении в меру личного отношения к происходящему в этой книге и в этой стране.

ТРУДНО БЫТЬ БОГИНЕЙ

Екатерина Некрасова – самый молодой действительный член семинара Бориса Стругацкого. Несколько её рассказов были напечатаны в сборниках «Фантастика», издаваемых АСТ, а первая публикация состоялась в 1998-м году, когда по рекомендации Б. Стругацкого в красноярском журнале «День и ночь» вышла её повесть «Совпадения». Роман «Богиня бед» — дебютная книга автора. «Катя Некрасова молода и талантлива. Незаурядное воображение, отменный вкус, энергичный стиль и завидное трудолюбие – что ещё нужно литератору, чтобы завоевать внимание читающей публики?» Этими словами, вынесенными на обложку книги, Б.Стругацкий представляет писательницу. Я в третий раз ссылаюсь на мэтра, но, согласитесь, далеко не каждый молодой автор удостаивается чести стать протеже патриарха отечественной фантастики.

О чём роман? Живёт в Питере самая обычная женщина Марина Лугавцова: тридцатичетырёхлетняя разведёнка, мать-одиночка и совсем не красавица. В один далеко не прекрасный день в её квартире появляется троюродная сестра Алиса (21 год, ноги от ушей, рыжеволосая циничная красотка, похожая на древнеегипетскую принцессу) и притаскивает с собой компанию подозрительных личностей, а заодно — кучу неприятностей. Алиса замужем за иностранцем-бизнесменом, которого зовут Мэтт Шредингер (кстати, это тот самый Мэтт, который уже фигурировал в повести «Совпадения», что не должно смущать читателей, поскольку роман «Богиня бед» — произведение совершенно самостоятельное). Мэтту и его людям надо срочно залечь на дно (якобы спрятаться от налоговиков, на самом-то деле у них бо-о-ольшие проблемы с наркодельцами), вот сестрёнка и просит разрешения у Марины воспользоваться её загородным домом. Марина соглашается: ведь она с Алькой ещё в детстве нянчилась, всегда любила свою непутёвую сестру (пусть и завидуя её броской красоте) и до сих пор пытается о ней заботиться, хотя более самостоятельную, расчётливую и своенравную девицу, чем Алиса, сыскать трудно. Разношёрстная компания прячется на даче, где их накрывает мафия и...

Заурядный боевичок, скажете вы? Не совсем. Дело в том, что описанные события происходят в альтернативном Петербурге, находящемся под угрозой затопления, в политически нестабильном мире, стоящем на грани Третьей мировой войны, да ещё в канун приближения к Земле кометы, мистически-роковым образом воздействующей на людей. Следствием этого воздействия становятся спонтанные человеческие мутации и внезапное проявление у отдельных личностей сверхъестественных способностей. Как поступит индивидуум, обретя способность реализовывать свои самые сокровенные желания, подчинять своей воле народные массы и запросто творить чудеса? Как распорядится всемогуществом приземлённый зауряд? Как поведёт себя, став мессией, беспощадный эгоист? Далеко не каждый обладает врождённой способностью манипулировать людьми, «ледяной беспринципностью» и умением повести за собой толпу в экстремальной ситуации. Марина, на которую свалился непрошенный «дар кометы», не готова быть богиней, слишком уж эта женщина обыкновенна, честна и безвольна. Всемогущество чужеродно для неё, распоряжается она им скорее подсознательно и генерирует какие-то совершенно нелепые чудеса: в минуты смертельной опасности вызывает сонмы бабочек, превращает кокаин в соль и «растворяет в воздухе» рельсы пригородной железной дороги. В конце концов свои бесценные способности Марина «передаривает» железной в своей целеустремлённости Альке, а уж та-то знает, как с ними поступить. Начинается головокружительная политическая карьера будущей «Богини бед»…

Е.Некрасовой безусловно удался образ Алисы. Эта экстраординарная, беспринципная, «бронебойно наглая» и вместе с тем очень ранимая девушка неожиданна и непредсказуема. Острые грани характера этого персонажа опасны для окружающих, даже у читателя они вызывают почти физическое ощущение пореза… Под стать Альке и её маргинальный партнёр Мэтт – «солдат удачи», человек, жертвующий собой ради любимой… Писательница чёткими штрихами рисует своих ненормальных, но очень живых героев, с документально-кинематографической точностью создаёт жуткую атмосферу, в которой развиваются события, нагнетает саспенс, запутывает сюжет. Всё вышеперечисленное в сочетании с ёмким, метафоричным языком, которым отлично владеет автор, обеспечивает соответствующие впечатления читателям этой жёсткой, я бы даже сказал — «неудобной» антиутопии. Б. Стругацкий не случайно обратил своё благосклонное внимание на начинающую писательницу. Будем ждать выхода новых произведений Е. Некрасовой. Кстати, мне совершенно точно известно, что они уже не за горами.

© Владимир Ларионов, май 2003 г

Опубликовано в журнале «Звёздная дорога» #6, 2003. С. 124-125.

Опубликовано в «Интересной газете» (г. Киев) # 10 (121), 2003. Блок Z. «Просто фантастика», выпуск одиннадцатый. С. 12.

Жестокий экскурс в изнанку сознания. Метафизическое ожерелье причудливых историй. К прочитанному при желании можно пристегнуть какую угодно основную тему – от апокрифического толкования евангельских мотивов до демонстрации коллекции отвратительных человеческих пороков и личностных аномалий. Демонстрации избыточно, гипертрофированно мерзкой, с целями для меня не вполне ясными (даже ярый поборник справедливости в романе – безжалостный убийца). В первую очередь, конечно, вот это вот всё про желание любой ценой достичь власти, быть у власти, сохранить власть. Хоть в секте, хоть банде, хоть в государстве. А ещё эта книга про любовь и ненависть, про бесконечный выбор, про создание миров, про время, про заснеженную сендуху (тут я неожиданно оказался в любимом пространстве Геннадия Прашкевича) и про Стекло, которое может заставить людей и вселенную замереть в холодном кристаллическом безмолвии (привет от Курта Воннегута с его «льдом-девять» в «Колыбели для кошки»).

Что чувствует читатель?

Восхищение, смешанное с омерзением, ближе к финалу – предчувствие долгожданного катарсиса, гипнотическое успокоение: всё стекло...

В романе «Пост» Дмитрия Глуховского всё достаточно просто, и даже сюжет, в основном, линейный. «Пост» это – постап, хоррор и антиутопия в одном переплёте. Автор рассказывает нам про обманутую и обречённую страну, концентрируясь на судьбе нескольких персонажей. Их история не требует дополнительных разъяснений, надо просто дочитать роман до конца. А дочитать нетрудно, потому как книга беспросветная, но увлекательная. Можно и не читать, выпущена аудиоверсия «Поста» в исполнении автора. Глуховский говорит, что аудио и печатный вариант несколько отличаются, для книжного издания он подбирал местами другие слова. Действительно, слова бывают разные. Императорская власть в романе подобрала для взбунтовавшегося населения слова особенные, магические, предающие анафеме, «выблевала в мир зло» от которого спасает только полная глухота, протыкание барабанных перепонок...

И какой бы вариант для ознакомления с «Постом» вы не выбрали, ощущение полнейшей безнадёжности и безысходности, робко перебиваемое финальной нотой надежды, обеспечено.

Ангелы служат спасению рода человеческого, предполагается, что они хранят и спасают нас по Божьей воле. Но люди – существа изначально греховные. К сожалению, склонность многих к обману, воровству и насилию – практически врождённая, с этим патологическим набором не справляются даже заботливые ангелы, присматривающие за нами. Иногда тяжёлые проступки человечества доводят до того, что на землю сходит ангел с мечом, (ангел-истребитель) и мало никому не кажется, люди расплачиваются за свои прегрешения глобальными катастрофами, пандемиями и мировыми войнами.

В романе Максютова приход ангела-губителя обосновывается не по библейским канонам, да и появляется он не один, а примерно в одно историческое время со своим собратом, абсолютно ему полярным, концентрирующим в себе неиссякаемую любовь к людям. Задача антагониста Рамиля Аждахова – уничтожить как можно больше людей, запудривая мозги представителям рода человеческого шизофреническими планами повсеместного воцарения Великой Пустоты или, по-другому, Великой Степи. Возможно, здесь имеет некое значение имя Рамиль (от арабского «песок»), но не буду отвлекаться. Соответственно, человеколюбивый протагонист Конрад (здесь-то анаграмму все прочитают) изо всех своих светлых сил мешает апокалиптическим проектам Рамиля. Мистическая составляющая книги изложена поэтично, небольшими порциями, эпизодами и намёками. В целом роман охватывает достаточно большой период: от необъяснимых событий в конце сороковых на Памире и в Северной Пальмире до политических перверсий и жизни ряда героев в нынешнем времени. Пронзительные главы о трагических днях блокадного Ленинграда сразу же вызвали у меня ассоциации с некоторыми эпизодами из романа Бориса Стругацкого «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики», но Максютов и не скрывает, что это оммаж любимому писателю. Ответственно скажу, что главы эти не вызывают отторжения, не кажутся искусственными, заметно, что написаны они кровью сердца автора и наполнены его неизбывной болью.

Тимур Максютов – искусный мастер малой формы, его умение сочинять отменные рассказы, как мне кажется, внесло дисбаланс в композицию романа. Конечно, некоторые читатели (и я вместе с ними) предпочли бы не штрих-пунктирную линию изложения с подсюжетами, флешбэками, ответвлениями и вставными новеллами, а внятное поступательное движение вместе с героями вперёд по шкале времени. Но кто теперь пишет просто… Недавно я отзывался на книгу кинорежиссёра Ираклия Квирикадзе, так он в ней то ли сетует на то, то ли хвастается тем, что молодая жена заставляла его при работе над текстом как можно больше путать. Дескать, нынче все так делают, Тарантино всех научил. Чтоб было неясно, кто главный и непонятно «чья история?». Да и вообще, в нынешнее непростое время, эзопов язык, затейливое плетение и тонкие намёки лишними не будут: те, кому надо – поймут, а кому не надо – и не надо. Но «тонкие намёки» это уже совсем не про Максютова, в его романе хватает резких оценок, малоприятных прогнозов и тяжёлых моментов. Вот и мой родной Сосновый Бор попал под раздачу. Кстати, не впервые, были и другие «ликвидаторы» нашего городка. И хороший человек, геолог Ларионов, на страницах «Чешуи ангела» недолго продержался… (Я улыбаюсь).

Писатель Максютов ещё ни разу меня не разочаровал, я всегда с большим интересом жду его новых книг. Написанное выше – не рецензия, а всего лишь короткий набросок. Роман «Чешуя ангела» требует перечитывания и размышлений, а у читателя не всегда имеется желание это делать. И всё-таки прекрасно, что есть авторы, которые совсем не думают о таком читателе!

Дочитал второй том трилогии Яны Летт «Мир из прорех», который называется «Другой город». Умение автора постоянно подогревать интерес читателя никуда не исчезло, была б под рукой третья книга, я немедленно принялся бы за её чтение.

Хоть в книге и рассказывается о жизни в мире с запрещённым электричеством, высокое напряжение Яна Летт обеспечивает на триста процентов, подкидывая читателю новые загадки и новых героев. Да и со старыми персонажами, известными по первому роману, не соскучишься. События на этот раз сосредоточены в Красном городе, том, что раньше назывался Москвой, а теперь стал паропанковой столицей с улицами, носящими имена музыкантов. Артём и Кая благополучно добрались до Красного города с приключениями, цыганским обозом и научными записками покойного деда Каи; были хорошо приняты здешним правителем Сандром и устроились соответственно своим умениям: начитанный Артём – в исследовательскую лабораторию, смелая Кая – на конюшню. Тем временем император Красного города Сандр, планирующий объединить существующие общины и княжества, отправляет в регионы с крупными поселениями дирижабли, предлагая местным разнокалиберным властям прислать своих представителей в Красный город на большую встречу, где он выступит с некими глобальными идеями, которые непременно всех заинтересуют и сплотят.

Главные герои воспринимают императора Сандра и его затеи очень по-разному: Артём с восхищением, Кая – настороженно... В недавнем отзыве на первую книгу я не стал упоминать о треугольнике (даже почти квадрате) романтических отношений Артём – Кая – Ган – Саша. Ган – молодой амбициозный князь Агано, рядом с которым и в его владениях Кая и Артём провели немало времени в первой книге. Отважный Ган достаточно уверенно и не без оснований претендует на любовь импульсивной и гордой Каи. Гана безответно любит юная доверчивая Саша, которую наши герои спасли из города Тени. У возмужавшего учёного Артёма – давнее чувство к непредсказуемой рыжеволосой Кае. В первой книге нити любви лишь начали запутываться. Во второй автор вдоволь помучает читателя и Каю, которая мыслями, чувствами и поступками мечется между Артёмом и Ганом (Ган и Саша теперь тоже находятся в Красном городе, они прибыли к Сандру на встречу представителей территорий). Но лирические переживания – не самое главное в этом томе, ближе к финалу Яна Летт такое выкатит, такие дела и перспективы развернёт… Я даже начинаю опасаться, что автору не хватит объёма третьего тома, над которым она сейчас работает, чтобы разобраться со всеми заявленными тайнами и проблемами…

Читая «Другой город» я значительно реже спотыкался о стилистические недочёты, лишь слегка доставали словосочетания «Каин взгляд», «Каин нож», «Каино пальто» и т.д., потому как в голову лез библейский Каин, который здесь совершенно ни при чём. Наверное, можно было индивидуальную принадлежность иногда обозначать не через прилагательные, а с помощью дополнений, то есть, писать: «взгляд Каи», «пальто Каи». Но это моё личное горе восприятия, другие и внимания не обратят. А ещё рассмешило в самой кульминационной сцене повторенное на одной странице аж три раза слово «взвыл», Практически подряд, друг за другом взвывают разные герои. Это троекратное «взвыл» заставило меня смеяться в том месте текста, где автор смеха не предполагал. У читателя другие ощущения должны были возникнуть...

Пока всё.

Жду выхода третьей книги.

Прочёл первый том трилогии Яны Летт «Мир из прорех», которую (трилогию) я, скорее, назвал бы «Мир с прорехами», потому как мир, где живут и действуют персонажи, не состоит из прорех, просто в нём после неудачного научного эксперимента случилась глобальная катастрофа – Событие. И теперь всё, связанное с действием электричества (вплоть до природных молний), приводит к появлению врЕменных порталов в иную реальность: образуются прорехи в какой-то другой мир, а из прорех лезет всяческая нечисть, враждебная человеку. С момента События прошло полсотни лет, за это время монстры из иномира заметно уменьшили численность земного населения, практически полностью его уничтожив, особенно в городах. Но, может быть, назвав свой цикл «Мир из прорех», автор как раз и имела в виду инвазию этих страшных тварей? То есть, речь в названии не о нашем, а о чужом мире, который вторгается, проникает к нам сквозь прорехи? Надеюсь, прочитав вторую книгу, я обрету более ясное понимание.

Книжка (она называется «Новые правила»), безусловно, захватывает. Постапокалиптика – неувядающий жанр, безотказно увлекающий читателя, хоть написаны уже целые горы разнообразных текстов данного направления. В романе Яны Летт постап с запрещённым электричеством служит фоном истории взросления и развития отношений главных героев: симпатичной, немногословной, ловкой, выносливой охотницы Каи и любителя книг, изобретателя, типичного «ботаника» Артёма. 15-летний умник Артём, естественно, влюблён в 16-летнюю рыжеволосую Каю, а она его не принимает всерьёз. Но случается так, что именно эти двое, выполняя наказ умершего деда Каи (Анатолий Евгеньевич – один из экспериментаторов, спровоцировавших Событие, до последнего своего часа надеявшийся исправить роковую ошибку), покидают родную общину и отправляются в чрезвычайно опасное путешествие в Северный город. Описывая их квест, полный неожиданностей и приключений, Яна Летт до финальных страниц будет держать читателя в напряжении, а каждому из своих героев даст возможность проверить себя в испытаниях, набраться ума и опыта, разобраться в своих чувствах, попытаться понять другого...

С особым любопытством я читал страницы о городе Тени, где герои попадают в плен. Северный город, куда идут Артём и Кая, конечно же – Санкт-Петербург, а город Тени, расположенный в книге вокруг электростанции, в нашей реальности – Ленинградская АЭС, то есть, фактически — Сосновый Бор. Данная локация находится под властью Тени, обитающего (это не ошибка, загадочный Тень – особь мужского рода) в красно-белой трубе атомной электростанции. Напомню, что сам я живу в Сосновом Бору, недалеко от этих труб. Кстати, что-то везёт мне последнее время на лаэсовские трубы… Это моё странное сетование поймёт Тимур Максютов, автор романа «Чешуя ангела»))

Что касается недостатков романа «Мир из прорех. Новые правила», они типичны для молодых авторов: повторы одних и тех же слов, даже словосочетаний, в соседних предложениях; иногда – неудачный, недостаточно точный подбор слов («пробитая вмятина»); иногда – незнание реалий (например, автор почему-то считает, что после дождя вырыть могилу легче). Всё это легко мог бы убрать въедливый редактор. Но отдельные стилистические недочёты, замеченные моим дотошным глазом, юным читателям, на которых ориентирована книга, абсолютно фиолетовы. Чтение «Мира из прорех» их, несомненно, увлечёт. И увлекает! Да я и сам с интересом и нетерпением уже открываю второй том трилогии. Он называется «Другой город», и в нём полюбившиеся мне герои будут раскрывать новые секреты, преодолевать новые трудности и бороться за любовь теперь уже в другом городе – Красном – в Москве.

P.S.

А как книга издана! Буквально из рук не хочется выпускать! Шитая, крупный кегль, номера страниц с загогулинами, крашеные в жёлтый цвет обрезы книжного блока, переплёт из ласкающего пальцы материала… Издательство «Альпина Паблишер» постаралось на славу!

Прочёл с интересом. Можно сказать, с нарастающим. Когда-то я с таким же интересом проглотил достаточно спорную книгу Иванова «Блуда и МУДО», и вот, тема детского воспитания снова всплывает в творчестве писателя...

Никакой ностальгии по лагерному пионерскому детству, о которой дружно пишут все прочитавшие, «Пищеблок» мне не навеял. Наверное, потому, что сам я отбывал срок в пионерлагере за дюжину лет до олимпийского восьмидесятого года, в значительно более кондовые идеологически времена. В пионерлагере моего детства было настолько скучно, что я практически ничего не могу о нём вспомнить, кроме ненавистного утреннего вставания с зарядкой и поднятием флага, ночного обмазывания друг друга зубной пастой и разучивания песни почему-то про Эльбрус, который «красавец» и «могучий». Я там даже ни в одну девочку не влюбился, хотя в те времена влюблялся обычно раза по три за год… А, мне ещё подарили большой красивый мяч, убей, не помню, за победу в каком конкурсе. Наверное, поэтому я не согласен с теми, кто пишет, что роман «весёлый». Да, местами я улыбался, пару раз хохотнул, но книга, скорее, грустная.

Не заметил я и никакого провисания сюжета в моментах, касающихся вампиров, по сравнению с описанием реальной жизни вожатых и их подопечных, на что жалуются некоторые рецензенты. Все цельно, органично и убедительно.

Не скрою, одной из причин моего внимательного чтения было желание узнать, как Иванов объяснит своих вампиров, не боящихся солнечного света. Уж чего только про свойства и особенности поведения кровопийц писатели и сценаристы не придумывали… Что ж, генезис вампиров «Пищеблока» Иванов обосновал вполне правдоподобно.

А ещё рецензенты сетуют, что выдающийся писатель Алексей Иванов написал не очень выдающуюся вещь, вот мол, был у него «Тобол», а это так, что-то проходное. Да, автор, не оригинален в проведении аналогий между мертвечиной идеологических ритуалов и жёсткими правилами мёртвого вампирского сообщества. Но, может быть именно сейчас стоит напомнить о гибельности экстаза подчинения? Да вовсе и не педалирует Иванов эти аналогии, не навязывает... Кому надо – заметят, а незаметившие – будут просто читать занимательную историю смертельной подковёрной схватки, развернувшейся в пионерском лагере «Буревестник» на берегу Волги.

Как и в предыдущей своей книге «Средняя Эдда», тоже вышедшей в серии «Актуальный роман» редакции Елены Шубиной, Захаров разворачивает удручающую картину необратимой деградации. В «Средней Эдде» основное внимание уделялось выборам и колдовским танцам вокруг них, в «Кластере» же речь идёт о вызывающей оторопь «богатой» внутренней жизни государственных корпораций, выдувающих за гигантские деньги гигантские мыльные пузыри и оставляющих после «реализации» своих проектов выжженные поля, развалины и токсичные территории.

И всё бы ничего, читали мы всякое, но автор использует запрещённый приём: корпоративной лжи, цинизму и агрессии он противопоставляет пронзительно-наивную детскую веру в добро и справедливость, которой наделены персонажи «кукольного проекта» – оживлённые энергией чудесного арсенида разумные игрушки.

Страницы о них – безжалостный удар под дых…

Зачем читать про зловещие Системы, выдуманные Ником Харкуэем или ещё кем-то из современных зарубежных исполнителей привычных антиутопических литературных танцев вокруг фантастических обществ с тотальным контролем за состоянием, действиями, образом мыслей и лояльностью членов этих обществ. У нас есть свои, наши, отечественные авторы, отважно и не без успеха разрабатывающие эту тему. Вот, например, Юлия Шамаль с романом, который которой так и называется «Система». Кстати, в позапрошлом году он получил премию «Рукопись года» издательства Астрель-СПб в спецноминации «Будущее». Героиня романа, Лара Смирнова, живёт в Обществе абсолютной Свободы, провозгласившем главными ценностями Свободу, Доверие и Открытость. Эти прекрасные категории закреплены во Всеобщей Конституции и дают, в числе прочего, человеку право на свободу от работы (есть там и право на смерть). Люди получают социальные пособия согласно баллам рейтинга, начисляемым Системой по показаниям биочасов – многофункционального устройства, вживляемого в кисть руки (эта штука ещё и разнообразные химпрепараты вводит владельцам при необходимости), им разрешается пребывание в Зонах с уровнем жизни, соответствующим их рейтингу.

Нюансы устройства общества (я не буду в них углубляться), в котором живёт Лара, автор излагает очень обстоятельно, в конце романа даже есть любопытные Приложения с таблицами и подробностями распределения жизненных благ. Естественно, создатели Системы, гениальные программисты (Лара – дочь одного из них) руководствовались самыми лучшими побуждениями, но «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Читатель поначалу видит лишь положительные стороны бытия «под рейтингом», но затем, вместе с героиней, теряющей баллы, перемещается по Зонам, попадая в условия, с жизнью практически несовместимые, и знакомится со всеми ужасами оборотной стороны Системы. После этого в подобных книгах обычно описывается знакомство героев с деятелями Сопротивления (подпольщиками) и бунт (революция). Но Юлия Шамаль, вполне убедительно обосновывающая дальнейшие трансформации статуса Лары, неожиданно делает героиню кадровым сотрудником ГССБ (Генеральной Службы Системной Безопасности), а задача ГССБ – как раз с Сопротивлением бороться.

(Отзыв написан мною в марте 2020 года)

Изданная благодаря успешному краудфандингу тиражом 2500 (!) экземпляров книга Бориса Евгеньевича Штерна «Феникс сапиенс» рассказывает о том, как легко может постигнуть человеческую цивилизацию полный «курзыц» (ну, вы поняли). В этом состоит суровое предупреждение автора романа всем нам. Одновременно Б.Е.Штерн разворачивает на страницах «Феникса сапиенс» оптимистичную картину возрождения цивилизации, в основе которого лежит умелое использование накопленных знаний, упорный труд, гуманизм и доброта.

В первой части книги («Семена») речь о том, как небольшая группа из числа чудом выживших остатков человечества, скатившегося примерно к неолиту, покидает стоянку родного племени где-то в Экваториальной Африке (на самом деле герои просто сбегают) и по Нилу спускается в район Александрии, где основывает поселение, которое станет колыбелью новой цивилизации. Вторая часть («Экспедиция «Иду напролом») – о том, как спустя тысячелетия представители возрождённого человечества исследуют исторические тайны, открывающиеся вследствие постепенного завершения очередного ледникового периода: проводят ледовые раскопки в регионе, где когда-то располагался город Санкт-Петербург. Третья часть называется «Двадцать лет спустя»: в ней заматеревшие, повзрослевшие и возмужавшие персонажи из второй части отправляются в Африку искать исходную точку путешествия их далёких предков из первой части романа. Четвёртая часть «Дневник», как бы закольцовывающая события книги, посвящена времени, близком к нашему, она собственно и объясняет, как и почему наступил «курзыц», «Большой Охряст», глобальная катастрофа, конец истории нашей цивилизации.

Несмотря на идущий рефреном апокалиптический фон, книга Б.Е. Штерна пронизана надёжным и ровным оптимизмом, ведь на её страницах действуют уверенные люди, сильные своими знаниями, дружбой и любовью. Автор пошёл на некоторую литературную хитрость: все три группы его главных персонажей (мужчины, женщины и дети), действующие с разрывом в сотни, даже в тысячи лет, созданы им как некие воплощения друг друга, своеобразные реинкарнации, повторения характеров. Конечно, «Феникс сапиенс» в первую очередь – познавательная книга, наполненная научно-популярными сведениями, соображениями и размышлениями. Стремление героев сорваться с насиженной поляны (с хорошей предварительной проработкой задачи, изучением возможного маршрута и необходимой подготовкой), а потом добротно и уютно устроиться на новом месте, напомнило мне кажущиеся теперь наивными романы Жюля Верна и Франсиса Карсака. Тем не менее, эта книга, сочетающая строгий научный расчёт и свежий ветер романтики, сдобренные чудесным везением её героев и искренней любовью автора к своим энергичным персонажам, заслуживает читательского внимания и, судя по успеху краудфандинга, этим вниманием пользуется. Да и вообще книги Б.Е.Штерна на полках интернет-магазинов не залеживаются…

Помните раннюю повесть Любови и Евгения Лукиных «Каникулы и фотограф»? Незадачливый фотограф, подвизающийся в одном из НИИ, находит способ получать чудесные дары-артефакты из будущего, используя обыкновенную дыру в бетонном заборе. Герой «Татуиро» Витька Саенко – абсолютно такой же фотограф-середнячок и тоже работает в НИИ. Свой чудесный дар Витька получает, набив на теле волшебную татуировку-змейку. Колдовская змея-симбионт (в книге нет такого слова, я упрощаю, а заодно намекаю читателю, что в романе присутствует фантастическое допущение) помогает своему носителю инициироваться, измениться, по-новому увидеть мир, стать гениальным фотохудожником, а заодно не позволяет утопить бесценный Дар-талант в сером болоте повседневности. Книга Елены Блонди о том, как новый, стремительно эволюционирующий эстетически, тончайшим образом теперь ощущающий все нюансы бытия Витька любит, творит и выпутывается из передряг, надрывно-мучительно восходя к своему предназначению.

«Татуиро» — не традиционный дамский роман (хоть оформление обложки вместе с фамилией-псевдонимом автора и работает на подобный имидж), не кондовая «муть фэнтези». Я затрудняюсь определить жанр этой любопытной вещи, сочетающей в себе элементы триллера, любовного романа и мистической феерии. В послесловии к «Татуиро» (автор А.Уморин) писательским способностям Елены Блонди воздаётся должное и даже более. Во многом эти лестные оценки справедливы. Занимательный сюжет, яркий, образный, поэтичный язык, неожиданные стилистические находки... Но как в послесловии, так и в тексте «Татуиро» не обошлось без некоторой претенциозности, перебора с красивостями. Вот Уморин пишет о Блонди: «Кажется, прозу её можно пить, закидывая голову назад, как делают птицы, а женщины, изображённые в книгах её, прекрасны столь, что непонятно, почему любой из бывших с ними не прибивался к двери подъезда их квартир крестом, не приковался к дверной ручке цепями, чтобы никогда уже ни за что ни на шаг». А это – уже сама Блонди: «Наташа смотрела на силуэт. На красивые руки, чуть вывернутые запястья. На бережно подхваченную вырезом белую грудь, резко очерченные линии плеч. На вышивку. Тусклый блеск бронзы, тёмная зелень и пурпурные просверки. Чашечка цветка странной формы, охватившая левую грудь, кажется, чуть сжимает нежное. Захлест стебля под грудью – к талии, рисуя бедро и падая расслабленно вместе с тканью вдоль правой ноги – к самому подолу. Но стебель длиннее, поэтому, изогнувшись, улёгся ещё по нижнему краю платья. Тонкая вытянутая Нина, почти улетая, только тёмный взгляд держится за Наташины глаза». Конечно, ощущение почти неопределимой границы между высоким слогом и вычурностью чрезвычайно субъективно и полностью зависит от индивидуального литературного вкуса читающего. А отделить в тексте Блонди одно от другого непросто... «Солнце висело над линиями крыш мёрзлым кружочком лимона. Несвежий снег пытался блестеть, посвёркивал незатоптанными участками. От ларечка с шаурмой доносились осколки запахов. Казалось, мороз разбивал горячие ароматы жареного мяса и лука на длинные куски, как ломаное камнем стекло. Большая собака с комками ватной шерсти на спине и боках стояла у киоска, держала булку влажного дыхания в раскрытой пасти». Книга переполнена подобными пассажами (использую здесь слово «пассаж» без прилипшего к нему негативного оттенка). Вроде всё замечательно, особенно — морозная «булка влажного дыхания в раскрытой пасти», но чувствуется некий диссонанс, что-то режет слух... «Ломаное камнем стекло»? «Пытающийся блестеть» снег? Или я слишком придирчив? Наверное, оттого придираюсь к частностям, что вижу высокий литературный уровень произведения в целом. Автор по-особенному, фотографически, очень детально видит жизнь, представляя её нескончаемой чередой остановленных мгновений, бесконечной серией снимков-шедевров, видит её глазами своего героя-художника, и энергично, эмоционально, порой даже агрессивно транслирует свою словесную визуализацию читателю.

Осталось только, чтобы читатель это отчаянное послание принял и оценил.

Книга писателя и художника Владимира Мироненко «Алёшины сны», вышедшая в издательстве «Пятый Рим» любопытна и неоднозначна. Взявшись за неблагодарную тему взаимоотношений российской власти и народа, назначив главными героями «чудовищного» (согласно классическому определению В. И. Ленина) Распутина и невинно убиенного цесаревича Алексея, ставших в романе «судьбинными человеками», автор буквально пробежал по лезвию бритвы. Не срываясь в глупый бред и фальшивый пафос, наполнив роман множеством реальных и мифических персонажей из прошлого и будущего, писатель рассказывает о мистической дружбе Алёши и Григория, сопровождающейся невероятным количеством их совместных эзотерико-исторических приключений, перемещений, наблюдений и философствованний. Мироненко увлекательно дурачит читателя, удерживая его внимание до самой последней строчки романа, мощно используя все чудеса и возможности постмодернизма, при этом оставаясь, где надо — предельно искренним, где надо — издевательски-ироничным, а где следует — безнадёжно и неизбывно печальным... А ещё автору непостижимым образом удалось, сочетая всё вышеперечисленное, сделать свой роман глубоко гуманистичным.

При чтении мне мешали образы реальных обладателей фамилий Чуров и Чурбанов. Хотя образы эти абсолютно никакого отношения к героям небольшого романа Ксении Букши не имеют, даже мельком не упоминаются. Всё потому, что у таких, как я, голова вечно забита чёрт те чем… Завидую читателям, никогда не слышавшим ни о Владимире Чурове, некоторое время находившемся на должности Председателя Центризбиркома РФ, ни о первом заместителе Министра внутренних дел СССР Юрии Чурбанове, приговорённом когда-то к 12 годам лишения свободы за взятки.

У Букши Чуров и Чурбанов – просто одноклассники, сердца которых почему-то бьются в унисон, синхронно. Эта особенность позволяет (на основе постулированной автором фантастической медицинской теории о синхронной паре сердец) поддерживать и выправлять работу больных сердец других людей, даже с неизлечимыми сердечными болезнями. Донорам синхронного ритма и пациентам надо лишь находиться рядом, в непосредственной близости друг от друга…

Автор, поступательно двигаясь по жизненной траектории героев, выхватывает из их бытия отдельные, ключевые эпизоды и показывает читателю как бы через увеличительное стекло, близко и тревожно. Вместе с Чуровым и Чурбановым под это безжалостное увеличительное стекло попадают прочие любопытные личности, оказавшиеся в данный момент рядом с основными героями. Я только что добил толстенную антиутопию, авторы которой утомили меня дотошными подробностями происходящего и бесконечными рефлексиями персонажей. А в романе Букши нет ни большого объёма (я про количество страниц), ни скрупулёзных описаний, ни детальных рассказов о внутренних переживаниях героев (переживания-то, конечно, имеются, но мы узнаём о них в основном через действия-поступки). Зато в книге есть нервные рисунки автора, эмоциональный драйв и ощущение надвигающейся катастрофы, от которой нас вряд ли спасут синхронные сердца Чурова и Чурбанова…

В Москве – Олимпиада-80, а у героя повести «Звездолёт с перебитым крылом» (имени автор не называет) и его закадычного друга Дюшки – летние каникулы. Свободная от учёбы в школе июньская жизнь, конечно же, хороша, но привычно скучна и предсказуема. И вдруг серое провинциальное однообразие оказывается сдёрнутым, словно надоевшее покрывало: в городке появились два загадочных персонажа – девушка Анна и её брат Марк. В этой парочке всё необычно: от одежды до поведения. Для наших мальчишек знакомство с ними – шаг в новый мир, интересный, таинственный, притягивающий, и одновременно – непонятный, пугающий. Возможно, не все литературные отсылки и аллюзии автора будут расшифрованы, но уж с «Главным полднем», надеюсь, многие знакомы. Во всяком случае, друг главного героя Дюшка Александра Мирера точно читал.

А я – словно в детство окунулся. Взять хотя бы это, пару раз мелькающее в тексте обозначение «за линией». Оно мне о многом говорит: в рабочем посёлке, где я родился, «за линией» (железной дорогой), делящей посёлок пополам, жили пацаны, с которыми я и мои товарищи с нашей стороны «линии», мягко говоря, не очень дружили…

Эта вещь Эдуарда Веркина сделана из органичного текста, ненавязчиво вливающегося в читателя… Из тайны… Из светлой грусти… Из ощущения несбывшихся надежд… А читатель, становясь полноценным участником событий, и, если хотите, соавтором создателя повести, сам сможет достроить, довоображать, додумать, дооттенить все полутона, умно недописанные автором…

Своё умение недоговаривать Эдуард Веркин продемонстрировал в «Звездолёте» в полной мере. Теперь, после романа «Остров Сахалин», об этом его умении все знают. А вот мы с Валерием Гаевским отметили повесть «Звездолёт с перебитым крылом», вышедшую в журнале «Октябрь» (№6, 2016), премией «Планета Крым» ещё в 2017 году.

У «Звездолёта» есть продолжение. Оно называется «Каникулы что надо» и теперь издано вместе со «Звездолётом», в одной книге. На задней обложке сообщается, что «Будущее прекрасно и далёко, притягательно и неумолимо. Звездолёты из чистого рения бороздят космическое пространство. Каждый хочет попасть в будущее, но не каждому достанется счастливый билет. Книга «Звездолёт с перебитым крылом» состоит из двух частей и в таком виде издается впервые. И это очень важно, потому что. только прочитанная целиком, история позволяет читателю увидеть то, что намеренно скрыто автором».

Я побаивался читать продолжение. Опасался, что в нём появятся такие объяснения недомолвок первой повести, которые разрушат всё её очарование... Но опасался я зря. Продолжение первую часть не испортило, но почти ничего и не объяснило. А 21 июня 2019 года после церемонии вручения премии им. братьев Стругацких («АБС-премии»), где Эдуард Веркин был в числе финалистов, я с ним поговорил, и писатель сказал мне, что собирается написать ещё одну, третью повесть. Вот в ней-то он всё и объяснит…

У Марины Козловой, автора прекрасных и, с моей точки зрения, так и неоцененных по-настоящему романов «Бедный маленький мир» (АСТ, 2010) и «Пока мы можем говорить» (АСТ, 2013) в этом году вышла ещё одна книга, которая называется «Слева от Африки». Первые несколько десятков страниц читаются как обычный любовный роман, но я-то знаю, что в традициях Козловой – непременно закрутить нелинейное, многослойное, наполненное страстями повествование о пересечении сложных судеб множества женщин и мужчин. Новая книга не стала исключением. Если «Бедный маленький мир» можно назвать геополитическим любовным романом, «Пока мы можем говорить» – лингвомистическим любовным романом, то «Слева от Африки» – философский роман о любви.

Изданы упомянутые выше книги Марины Козловой в «АСТ» и «Эксмо» вне фантастических серий, в издательских аннотациях к ним не найдёшь слово «фантастика». Тем не менее, я ответственно утверждаю, что все эти три романа – фантастические. Я бы даже отнёс их к фантастике научной. Герои Козловой не только сталкиваются со «странным» и объясняют его, они это «странное» создают, творят, конструируют. Всё, как и должно быть в лучших образцах НФ. Вот только творцам, обосновавшимся в книгах киевского автора, не требуются сверхсложные технические аппараты, машины времени и звездолёты, прыгающие через подпространство. Научная фантастика Козловой – мягкая, гуманитарная, социальная, психологическая. Человечная и человеческая. Герои Козловой обходятся размышлениями и любовью, им не нужна атомная энергия, достаточно энергии ментальной. Они строят умозрительную «мыслительную машину», которая неожиданно становится актуальной реальностью и начинает действовать подобно божьей мельнице. «Случилось то, что иногда называют «материализацией мысли». Они «эксплицировали миры. Создали. Предъявили. Выдули, как мыльные пузыри». А началось всё с того, что философ Маркиян Вегенин (Марк) научился останавливать линейное время и раскрывать-создавать каскадные универсумы, «проявляющиеся» картинка за картинкой по мере их освоения. В эти свежесозданные миры можно уйти, время в них течёт по другому, там можно спрятаться, как бы «переждать» большие неприятности и смертельные болезни.

Об остальном рассказывать не стану. Когда-то Марина Козлова заявила, что «любовь – главный ресурс человечества». Её новая книга – опять об этом.

Читал «Калинову Яму» Александра Пелевина... Временами компоновка романа вызывала у меня глухое раздражение. Сами посудите, ну как могут сочетаться главы, написанные в стиле незамысловатого советского шпионского романа пятидесятых со страницами, словно выдернутыми из «Понедельника» братьев Стругацких, но без лёгкого юмора братьев. Сухие исторические реалии и тягучий кафкианский ужас… Сюрреалистические метаморфозы сновидений и сумрачные фрагменты выдуманных рассказов выдуманного Пелевиным советского писателя Юрия Холодова. Протоколы допросов, обрывающиеся на том, что допрашиваемый главный герой просыпается… В довершение ко всему, этот самый главный герой – матёрый немецкий шпион. Он ещё в Испании тридцатых республиканские мосты взрывал и глаза испанским коммунистам выкалывал. Вот это мне трудно простить автору. Был бы герой нашим разведчиком – я б ему (герою) сочувствовал. А этому гаду… Сплошной дискомфорт, и расслоение сознания. Но вот бросить чтение не получалось. Всё-таки интересно было узнать, как автор разделается с этой своей бесконечной ночью сурка…

(этот отзыв написан в июле 2017 года)

С некоторой долей скепсиса приступил я к чтению этой небольшой книжки. Смогу ли я такое читать? Но недоверие быстро сменилось искренней увлечённостью, и я погрузился в «Холодную воду Венисаны» Линор Горалик, забыв о своих сомнениях и возрасте. На самом деле, эта завораживающая сказка о любознательной девочке Агате и полном загадок удивительном мире Венисаны годится для всех возрастов, правда, на обложке имеется ограничение «+12». Гипнотическое воздействие текста замечательно усиливают атмосферные иллюстрации Даны Сидерос. По мере чтения некоторые тайны волшебной вселенной Венисаны с странными обитателями, с не сразу понятным устройством, со сложной надводной (Венискайл) и подводной (Венисвайт) структурой, получают объяснение, но тут же добавляются новые.

Жду продолжения!

Надеюсь, следующие книги цикла будут такими же захватывающими

Взросление и становление личности Николая Ярилова, главного героя романа «Атака мертвецов», происходит на широком военно-историческом фоне в трагические годы поражений в русско-японской и Первой мировой войне, имевших тяжелейшие последствия для царской России. На этот раз роман Максютова к фантастике отношения не имеет, но её любителей автор предусмотрительно утешает тремя ироничными вставными главами-фантазиями, написанными гимназистом Яриловым, в которых они с другом Серафимом Купчиновым, «красивые и стройные», используя сконструированные Колей подводные лодки и летательные аппараты, легко побеждают незадачливых японцев. К сожалению, в реальной жизни всё случилось ровно наоборот. Понеся большие потери, Россия войну проиграла. Но именно желание отомстить за обидное и унизительное военное фиаско и, конечно же, влияние авторитетов отца, военного инженера, ещё в 1880 году сражавшегося в Туркестане с непокорными текинцами и старшего брата, поручика Андрея Ярилова, погибшего в 1904-м в Маньчжурии, подвигает юного Николая посвятить себя серьёзнейшему изучению прикладных наук и военного дела.

Как и обычно в книгах Максютова, в этом романе много всего. Я бы сказал, «через край». Автор блещет эрудицией, умело используя в одних местах – патриотические ноты, в других – сентиментальные и романтические интонации. Капитан запаса, Максютов хорошо знает военное прошлое нашей страны, и читатель вместе с героями проходит горький и героический курс отечественной истории. В науке и технике автор тоже неплохо разбирается, поэтому на идеи не скупится. А про то, как легко и увлекательно Максютов умеет писать, я и раньше говорил неоднократно. При чтении его романа одновременно вспоминаются и Каверин, и Катаев, и Пикуль. Да, в «Атаке мертвецов» много войны, но есть и роковая любовь, буквально сбивающая героя с пути истинного. Не дай Бог такую любовь встретить, но Бог даёт…

Как с завистью замечено мною выше, незаурядный ум Тимура Максютова выдаёт на-гора слишком многое, в результате книга с трудом это «многое» вмещает. Спрессованные события истории России и сжатые биографии героев романа рвутся из тисков книжной обложки, требуя более развёрнутого изложения и осмысления. Роман «Атака мертвецов» заканчивается концом октября 1917 года, большевистским переворотом. Далее автор пока не заглядывает. Хотя, как мне кажется, заглянуть может, да и предпосылки к этому имеются. Писатель откуда-то знает объёмную, подробнейшую, не умещающуюся в рамки одного тома, не укладывающуюся в обычную реальность летопись-хронику рода Яриловых, и, может быть, ещё ознакомит читателей с нею в полном объёме. Кстати, дальний родственник Николая Ярилова (его зовут Дмитрий) с размахом действует в предыдущих романах Максютова «Князь из десантуры» (2016) и «Нашествие» (2017

«Трансляция» Лиама Брауна из недавно открытой серии «Эксмо» «Фантастика. Новая виртуальность» – это роман о том, как популярному лондонскому видеоблогеру Дэвиду Кэллоу вживили в затылок чип, с помощью которого все мысли и образы, возникающие в его мозгу, транслируются online миллионам подписчиков. И о том, чем закончилось для Дэвида производство ментальных видео. Занятно, конечно, но совсем не ново.

Перевод вроде бы приличный, но местами натыкаюсь на какие-то странные ошибки. Например (с. 18), написано «антикварная гитара закинута за спину», но человек на ней играет, и «пальцы гитариста работают с лихорадочной поспешностью, извлекая из инструмента бешеную мелодию». При этом речь не идёт о каких-то гимнастических трюках с гитарой. Позже выясняется, что гениальный изобретатель-миллионер Ксан Бринкли придумал особую гитару, «играющую человеком», делающую из любого лоха музыкального виртуоза. Но ведь даже эту особую гитару надо держать в руках обычным способом и играть на ней, не закидывая инстумент за спину.

Или — пассаж про МРТ-томограф (с. 32): «Белые стены и пастельно-зелёные занавески обрамляют хромированную койку с какой-то машиной в изголовье: длинная белая труба с полым кругом в центре, достаточно крупным, чтобы протиснуться сквозь человека». Конечно, можно прочесть это, как оригинальную метафору, но, насколько я помню свои посещения кабинета томографии, там всё-таки человека «протискивают» сквозь трубу (круг), а не наоборот. Попадались и другие «трудности перевода», уж не буду про все...

«Трансляция» похожа своим основным посылом на роман «Сфера» Дэйва Эггерса (кстати, экранизированный, но от фильма я не в особенном восторге), запомнившийся мне именно «трансляцией» — оригинальной адаптацией нецензурных выражений. Обсценная лексика в книжном издании «Сферы» дана звёздочками со ссылками, а в примечаниях расшифрована словосочетаниями: «С ума сойти», «Без женского полового органа» и т.п.

К смешному рассказу «Работа за рубежом» я имею некоторое отношение. Во-первых, Виталий Забирко прислал его в журнал «Реальность фантастики» в 2003 году, когда я работал там литредактором. Надо заметить, что моё участие в качестве редактора совершенно не понадобилось, Забирко пишет без грамматических и стилистических ошибок. Во-вторых, главный герой рассказа носит мою фамилию, и неспроста. Кстати, фамилия Ларионов появляется и ещё в двух рассказах юмористического цикла «А у нас во дворе», вошедших в сборник «День пришельца».

Прочёл пронизывающий «Холод» (Paulsen, 2012) петербуржца Сергея Бушманова. Повесть в 2011-м вошла в шорт-лист премии «Дебют», а мне досталась в подарок, вместе с книжным заказом.

«Да, от холода можно спрятаться. Но в любом случае обязательно настанет такой момент, когда придется столкнуться с ним лицом к лицу. Потому, что холод повсюду, и у него множество разных форм. Холод — это отсутствие тепла. Электрический обогреватель, теплые носки или вера во что-то лучшее помогут с ним справиться. Но это лишь временные меры. По-настоящему противостоять холоду может только лишь движение».

В выходных данных книги увидел, что редактор книги — мой хороший знакомый. Собственно, из-за этого и начал читать. Не пожалел. Текст крепко бьёт по мозгам и очищает душу.

В моём понимании — это фрагмент какой-то более крупной вещи, выхваченный из неё и незавершённый. Хотелось бы эту крупную вещь прочитать полностью.

Чтение нового романа Макса Барри под названием «Лексикон» я долго откладывал, опасаясь столкновения с чем-то похожим на «Человека-машину». Но «Лексикон» оказался годной книгой. Непредсказуемые повороты сюжета и продуманная концепция заставили меня забыть о макулатуре, которую я регулярно перерабатываю в поисках жемчужных зёрен для различных номинаций и конкурсов. Увлекательный и умный триллер с элементами фантастики, многие из нынешних книжек с НФ-составляющей рядом с ним кажутся легковесной пустотой, даже не клокочущей. Автор сумел соединить острый сюжет и почти документальную достоверность, мифологию и злободневность. О чём роман? Если совсем уж по-простому – примерно о том, о чём говорил Евгений Лукин в рассказе «Словесники» — о великой силе слова. Да, идея не очень новая, но преподнесена она свежо, добротно и профессионально.

Это мои слова, въедливые вы мои, они просто взяты из моего же предисловия к книге, а издательская аннотация, кстати, к книге, вышедшей в 2004-м году, совсем другая. Учите матчасть.

Подробнее: https://fantlab.ru/blogarticle44561

Честь имею.

У Тимура Максютова вышла новая книга с хорошим названием «Офицерская баллада». Она и внутри хорошая. Военно-любовные приключения офицера 39-ой армии, дислоцированной в Монголии конца восьмидесятых.

Максютов, как всегда, радует читателей ясным и лёгким слогом (но отнюдь не легковесным содержанием), меткими сравнениями, юмором, эрудицией, основательным знанием военно-технической и литературной матчасти, острым сюжетом, искренностью.

Этот роман, появившийся в новой серии издательства АСТ «Попаданец», ломает все привычные каноны произведений о попаданцах (наших современниках, внезапно оказавшихся в прошлом и пытающихся его изменить по своему усмотрению). Его герой, сержант 2-ой парашютно-десантной роты Дмитрий Ярилов, формально – вроде бы как раз тот самый классический «попаданец», ставший «князем из десантуры». Но! Тимур Максютов настолько искусно расставляет акценты, перемежая головокружительные приключения Димки Ярилова, который в далёком прошлом Руси неожиданно стал легендарным Солнечным Витязем, а заодно и символом победы над монгольскими захватчиками, записями горьких воспоминаний его прадеда штабс-капитана А.К.Ярилова о подготовке масштабного вмешательства в отечественную историю, что вдумчивый и умный читатель в процессе знакомства с романом непременно придёт к выводу, который автор жирным шрифтом и крупными буквами даёт в финале книги:

«Ты будешь пытаться снова и снова

Переделать прошлое, чтобы изменить будущее.

Пока не поймёшь:

ВСЁ ДЕЛО В НАСТОЯЩЕМ».

В этом я с автором согласен на все сто.

И, конечно, нельзя не отметить добротнейшую историческую основу романа. В кипение драматических событий, насыщенности которых некоторым нынешним «попаданцеведам» хватило бы на десяток романов, в описание кровопролитных сражений, в смешение судеб представителей самых разных народов погружаешься с головой и веришь автору безоговорочно.

Кстати, рекомендовал бы читателям обратить внимание на творчество Тимура Максютова. Ещё две его книги: авторский сборник «Ограниченный контингент» (2014) и недавно вышедший роман «Офицерская баллада» заслуживают самого пристального внимания.

Мне указали сегодня на то, что выше есть упоминание моей фамилии.

Похоже, это и в книгу вошло...

Хоть я и не «московский обозреватель», но дам ссылку на ту мою давнюю запись в ЖЖ:

http://lartis.livejournal.com/94564.html

И где там «гневная тирада»? Напомню, что тира́да (фр. tirade от итал. tirata — вытягивание) — краткий и сильный монолог в драме, длинная фраза, произносимая в приподнятом тоне, выделяющаяся своей звонкостью и рассчитанная на внешний успех.

Я ведь дал цитаты из рассказа Скирюка без каких-либо комментариев. Голые цитаты.

А «расставленные» автором подводные мины» это, видимо, повторы одних и тех же слов в соседних предложениях и неудачные обороты (вовсе не в молитвах), которые выделены мною жирным шрифтом.

О-хо-хо...

Вот запись полностью. К сожалению. я не могу здесь выделить жирным курсивом то, что выделено в ЖЖ.

*****

Мех в голове

30 май, 2004 в 14:46

«Люблю книги, написанные хорошим языком...»

из интервью Дмитрия Скирюка _vvlad_у

(ж-л «Мир фантастики» #6, 2004)

Под катом — цитаты из небольшого рассказа Д.Скирюка «Седьмая душа», опубликованного в том же номере «МФ».

Без комментариев...

«Крылья их нервозно шевелились».

«У всех у них биоблокадой заглушили чувство страха и реальности, но все равно почти все самки плакали водой».

И далее:

«Он отошел бы от окна, но было некуда — вся его камера представляла собою полностью прозрачный куб три на три шага и, отвернувшись, Оджикута бы увидел то же самое, но со спины. Да, со спины — именно две вереницы розовых эпсолианских спин, бредущих вдаль и исчезающих в нигде...»

»...травили ядами систему водоопреснения...»

«Что сталось с этим кораблём и с принцем (если он действительно был там) было неизвестно — к тому времени почти все боевые станции и системы слежения атроксов были уничтожены...»

«Нам теперь придется привыкать быть на их месте, — с равнодушием подумал Оджикута. — Мы узнаем, каково это тупеть и деградировать, спускаясь по ступенькам лестницы истории, становясь рабами и домашними животными».

«Конца процессии не наблюдалось».

»...ни тазика с песком, ни кисточки для ушей, ни чаши с омовениями, никаких других предметов отправления культа».

«Упокой Господи, их вторую душу, дай ей сладкого сна и удобных лежанок, дай ей теплых одеял и меха в головах...

Фрагмент из моей рецензии 2002 года, опубликованной в «Книжном обозрении»:

«Седьмая часть тьмы» — так неласково один из персонажей Щепетнёва называет Россию. Герои одноименной повести живут в 1933-м году, в том варианте мировой истории, в котором не случилось убийство премьера Столыпина, не было первой мировой, страна не стала большевистской. Император Алексей не очень уверенно, но правит, биолог Вабилов получает Нобелевскую премию за универсальную вакцину, муж Надежды Константиновны прозябает на коминтерновском радио «Свобода» в Берлине под началом Льва Троцкого, эмигрировавший в Россию кайзер Вильгельм кормится при дворе русского царя, а в Америке гениальный Эйнштейн создаёт на пару с помощником Семеном Блюмом «аппарат для перемещения по координатам всех измерений», т. е. для нуль-транспортировки. На первый взгляд, всё не так уж плохо. Тем не менее, альтернативный мир катится в пропасть. Россия, находящаяся на грани государственного переворота, воюет одновременно с гоминдановским Китаем и Коминтерном, окопавшимся в Германии. Русский генштаб в союзе с Японией планирует начало военных действий против США, на этот случай российскими учёными уже разработана «атомарная» (ядерная) бомба. Планируется глобальное применение смертоносного бактериологического оружия, созданного тем же Вабиловым. Все основные герои повести вот-вот погибнут. Кто-то при ядерном взрыве, кто-то от распускающейся внутри организма «живой» пули-почки, кто-то от сердечного приступа, кого-то ждёт смерть от выстрела снайпера, а кого-то подстерегает искусственный убийца — нечто кошмарное в стиле лемовской «Маски». Переломить ход событий пытается Блюм, посылающий 5,2 грамма свинца из 1933-го в 1911-ый год. Столыпин будет убит. Мировая история станет той, которую мы знаем по учебникам. Станет ли она менее кровавой? Вот риторический вопрос, который автор задаёт читателю.

Дебютный фантастический роман Василия Клюкина – книга о том, что быстрое развитие науки и техники не всегда является благом. Человечество может оказаться не готовым к ядовитым плодам научного прогресса, например, обладанию сверхмощным оружием. Вспомним, хотя бы Карибский кризис 1962 года, когда мир стоял на пороге ядерной войны. В «Коллективе Майнд» автор делает основной акцент не на обескураживающие результаты стремительного научно-технического развития, а на цену, в которую человечеству обходится ускоренный прогресс. Неспроста книга имеет подзаголовок «Останавливаем эволюцию». Речь, конечно, в первую очередь, идёт об эволюции научной.

Гениальный профессор Джереми Линк открыл способ измерения и скачивания так называемой «оранжевой энергии» (ОЭ), отвечающей за нестандартное поведение, фантазию и воображение человека, проще говоря, за его креатив. Линк придумал, как аккумулировать и хранить ОЭ в ресурсах операционной системы под названием «Коллектив Майд». С помощью этого гигантского «Коллективного Разума» под эгидой ООН стало возможным объединение и последующее интегральное использование творческих энергий людей разных рас, вероисповеданий и профессий. «Коллектив Майд» уже выдал рецепты, по которым человечество победило рак, СПИД, диабет, ангину и другие болезни; нашёл экологически чистую замену бензину; решил проблемы с фреоном, СО2 и прочими вредными выбросами; сократил преступность; предложил оригинальные архитектурные проекты и много чего ещё сделал.

Оранжевую энергию из людей «высасывает» Агентство Коллективного Разума Объединённых Наций (Агенство «Коммуна» или, по-простому, «Кома»). Люди сдают ОЭ добровольно, за это им хорошо платят. Чем выше уровень их креатива, тем крупнее гонорар. Казалось бы всё замечательно! Но люди, сдавшие творческую энергию становятся «веджи», безынициативными овощами, не испытывающими глубоких эмоций, не знающими сильных желаний, не стремящимися ни к чему, кроме самых примитивных удовольствий. То, что с ними происходит, отчасти напоминает «бетризацию» Станислава Лема в романе «Возвращение со звёзд», где люди, прошедшие сразу же после рождения специальную биохимическую процедуру, счастливы и ничем не хотят рисковать. К тому же, веджи Василия Клюкина производят на свет потомство, начисто лишённое творческой энергии, а это уже угроза интеллектуальному будущему всей планеты. Есть и другие негативные обстоятельства. «Коллектив Майнд» решает разнообразные проблемы оперативно и успешно только в том случае, если они уже стояли перед человечеством, если в прошлом уже были попытки их решения и сопутствующие научные идеи и наработки. Придумать что-то абсолютно новое или противостоять чему-то совершенно незнакомому процессор не в состоянии.

Главный герой книги Айзек Леруа, обладающий очень приличным уровнем креатива, молодой изобретатель, сам чуть было не ставший веджи, живёт (как, кстати, и автор романа) на Лазурном берегу в Монако. Леруа закончил престижный технический университет, но работает всего лишь барменом. Тем не менее, он ясно видит надвигающуюся на человечество угрозу застоя и всеобщей деградации. Чтобы воспрепятствовать деятельности «Коммуны» и остановить неправильную эволюцию, Айзек сколачивает команду из талантливых единомышленников. А что было дальше, читайте в романе, я содержание раскрывать не буду.

Есть у меня к автору одна претензия. Она скорее шутливая, чем серьёзная, но, тем не менее... В романе, написанном на русском языке нет русских героев и русских имён! А ведь автор книги, Василий Васильевич Клюкин, – двойной тёзка известного российского фантаста Василия Васильевича Головачёва, в романах которого размашисто действуют герои с простыми и легко запоминающимися отечественными фамилиями. Надо было, ох надо было Василию Клюкину добавить в книжку героя-русского! Его там явно не хватает.

И ещё. К сожалению, в тексте довольно много опечаток и стилистических ошибок, вплоть до хрестоматийной, которую ещё А.П.Чехов обессмертил в своей «Жалобной книге»: «Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа». У Клюкина это выглядит более лаконично: «Приняв план, ребят отпустило».

Если же говорить о романе «Коллектив Майнд» в целом, то меня подкупило умение автора увидеть и поставить перед своими героями глобальные проблемы и, развивая острый сюжет, вместе с героями их решать. При этом действовать смело и нестандартно, Автор живёт в будущем, он думает о вызовах будущего, а не копается в безвозвратно ушедшем прошлом. Этому у фантаста Василия Клюкина можно и нужно учиться.

Наверное, обложка романа Алексея Олейникова «Левая рука Бога» не совсем подходит к его содержанию, за фигурами обнимающихся молодых людей сразу и не рассмотришь апокалиптический задник. Автор с помощью автографа сообщил мне, что изображение на обложке и название романа (кстати, где-то я такое название уже видел) от него зависели «в очень малой степени». Знакомые проблемы… Я знаю истории некоторых привередливых авторов, отчаянно бившихся с издателями за обложки и названия книг, после чего их книги вообще нигде не выходили, поэтому более ничего по этому поводу писать не стану.

Автор отвечает за качество содержания. Вот о нём и поговорим. Книжка написана хорошим литературным языком (что в нынешней отечественной фантастике не всегда, к сожалению, присуще) внятно транслирующим читателю происходящие в романе события и переживания героев. Есть, правда, досадные опечатки, которые почему-то пропустил корректор (если он был) и следы поспешной редактуры: фамилия одного из руководителей страны, который в рассматриваемом автором варианте отечественной истории внезапно умер в 2018 году, на разных страницах необъяснимо флуктуирует. То он – Гатин, то – Никитин, то снова – Гатин…

Я всегда с уважением относился к социальной, твёрдой, научной фантастике. Роман «Левая рука Бога» удачно примеряет на себя всю тройку вышеприведённых определений и – в большей или меньшей степени – соответствует каждому из них. Автор достоверно и доступно обосновывает научную подоплёку происходящего, рассказывая о секретном проекте «Невод» и его трагических результатах – вот вам и научность. Подробно описывает не всегда приятные реалии возможного ближайшего будущего нашей страны – Нового Российского Союза, а для подобных прогнозов нынче нужна определённая смелость и широкий кругозор. Уверенно показывает историю и устройство придуманного им общества, отношения в нём и его противоречия – вот и социальность. Успешно, с необходимой долей сарказма и пиетета, даёт портрет деятельности ПОРБ (Приказа общественного развития и благоустроения) и его подразделений (Словесного надзора и Службы охраны детства). Что касается «твёрдости», то она, конечно, в этом романе относительная, как и в любом произведении, тяготеющем к гуманитарной области фантастики. Тем не менее, считать роман «Левая рука Бога» фантастикой научной, безусловно, можно, хоть в нём и действуют силы инфернальные, мистические.

Замечательно, что не перевелись в России писатели, пытающиеся заглянуть в будущее не сквозь победно-розовые очки, смело работающие с темами предупреждения, погружающие читателя в антиутопические сферы. Радует, что есть авторы, понимающие всю бессмысленность бесконечного перекраивания прошлого, которое (перекраивание) никому ничего не даёт. Ещё одно несомненное достоинство писателя Алексея Олейникова – его солидный опыт работы над произведениями для подростков и о них. Автор чувствует себя на этой творческой стезе свободно во всех измерениях, как птица в воздухе, обостряя конфликты через восприятие своих юных героев до запредельного уровня и выводя читателей на новые горизонты понимания и осмысления.

Чтобы несколько снизить пафос, который зазвучал у меня уже практически фанфарами, скажу, что захваченный и очарованный событиями финала романа я был вынужден вернуться на землю, споткнувшись о пропущенную редактором смешную ошибку автора, а именно: «большие ладони» одного из героев, «поросшие чёрным волосом…» на странице 369.

ТщательнЕе надо всё-таки, тщательнЕе…

Когда я читал роман Юрия Арабова «о том, чего никогда не было в России», то сразу же вспомнил ранний рассказ Вячеслава Рыбакова «Давние потери» (1984). В этом рассказе, таком пафосно-добром и таком выспренне-искреннем, Рыбаков возвращает нашей стране то, что мы потеряли в тридцатые годы. Писатель создаёт идеальный мир, в котором слова на самом деле значат то, что значат: «Если уж мост – так мост, если забота о народе – так забота о народе, если коммунизм, так уж – коммунизм… Без обмана». В «Давних потерях» Рыбакова Сталин мил и душевен, вторую мировую мы не допустили, люди в СССР веселы, честны и счастливы, настоящее – замечательно, будущее – прекрасно.

Юрий Арабов в утопии «Столкновение с бабочкой» возвращает в реальность то, что мы потеряли ещё раньше, автор пытается соединить раскалывающийся мир искренностью и любовью. Царь Николай Александрович в романе находит в себе силы измениться и понять: если революционные перемены неизбежны, их не стоить бежать, их надо возглавить. Российский монарх не отрекается от престола 2 марта 1917 года и делает несколько парадоксально-неожиданных исторических ходов, в результате которых вся гибельная конструкция известного нам будущего России рассыпается. Проявляя незаурядную настойчивость и мудрость, он заключает в Гельсингфорсе сепаратный мир со своим дядюшкой Вильгельмом, кайзером Германии, а главного оппонента – лидера партии большевиков Владимира Ленина назначает главой правительства. Первая половина книги написана по-хулигански легко, цинично и иронично, я заливался порой весёлым смехом, но постепенно автор как будто начинает понимать, насколько серьёзные темы он затронул, и повествование становится более тяжеловесным и печальным. Конечно, обосновать гротескные девиации и метания своих основных персонажей Ленина и Николая Второго Арабову непросто, но в целом автор с задачей справился. Невозможная посмодернистская фантасмагория? Да. Но если вспомнить истинные исторические события, то многое из реально случившегося после отречения царя кажется дурным сном – например, расстрел царской семьи в подвале ипатьевского дома. Государь в финале книги видит этот кошмарный сон, своеобразный краткий кровавый конспект судьбы России и своей судьбы и, содрогаясь от ужаса, бьёт поклоны перед иконой Спаса.

В отличие от Сталина писателя Рыбакова Сталин Арабова добрым стать не успел, «тихого» Кобу просто расстреляли (по секретному приказу Ленина) вместе со Свердловым и рядом других «пламенных» революционеров в том же злополучном екатеринбургском подвале.

В романе действует множество известных исторических личностей: Ленин, Крупская, Троцкий, Антонов-Овсеенко, Луначарский, императрица Александра Фёдоровна, министр двора Фредерикс, Матильда Ксешинская, ефрейтор Шикльгрубер... Но главный герой романа – разумный компромисс. Именно благодаря умелому применению компромисса удаётся остановить смертоносную машину первой мировой войны и отменить мясорубку войны гражданской. Юрий Арабов говорил в одном из своих интервью: «Исторического компромисса у нас никогда не было: власть и народ рвали друг другу глотки, и это привело к закату великой страны, к закату культуры, который мы сегодня наблюдаем. Если сказать совсем примитивно, то власть должна использовать оппозицию в управлении, а оппозиция должна поставлять власти квалифицированные кадры. Царь из моего «Столкновения» это интуитивно чувствует и направляет историю ХХ века в мирное русло сотрудничества внешне непримиримых сил, чья непримиримость оказывается иллюзорной. В моем романе описан политический идеал автора. Это мое личное высказывание о том, что происходит в России сегодня. О том, что ей нужно как воздух, — о компромиссе».

Я лишь догадываюсь, что (или кого) конкретно имел в виду Арабов, используя в названии романа слово «бабочка». Конечно, вспоминается знаменитая бабочка Рэя Брэдбери и приходят мысли о том, как легко изменить ход истории, если знать, где порхает нужный мотылёк... Сам Арабов считает, что: «Границы человеческой свободы определяет честность. Если перед людьми и Богом ты ничего не скрываешь, то любое испытание, выпавшее на твою долю, будет столкновением с бабочкой».

Благодаря знаменитому рассказу американского фантаста бабочка – символ мимолётности и быстротечности жизни, одновременно стала и символом-обозначением точки бифуркации, в которой можно жизнь перенаправить, перезагрузить. К сожалению, власть и общество редко замечают точки перелома событий, моменты истины, когда можно без лишних потерь перевести течение истории на другой уровень, в спокойное и счастливое русло. Но всегда ли сама бабочка своевременно осознаёт, что пришёл её час? Что ей пора переделывать мир?

Цитата:

В политике не нужно бояться врагов. Нужно предлагать им сотрудничество. Возможность, которую ты им дал, проявит их истинную сущность. Не может быть врагов у человека, который открыт всем. Не может быть врагов у человечества, которое открыто всем. Враг возникает тогда, когда дразнишь его палкой. Если грядет революция, возглавь ее.

***

Опубликовано в моей авторской колонке 7 мая 2015 года: http://fantlab.ru/user31429/blog/tag/Арабов

Читая первые страницы этой книги, я было решил: то, что надо, «мой» роман! Ещё бы, ведь герой «Мовы» находится в сильнейшей эмоционально-наркотической зависимости от языка, от слова, от текста, а я и сам давно такой. Но, проглотив несколько десятков страниц, я понял, что всё не так просто. Во-первых, «торчит» персонаж не от замечательной стилистики и гармонии вообще языка, а исключительно и конкретно от чистой беларуской мовы. И не надо считать моё написание прилагательного «беларуской» ошибкой, я его произвожу здесь не от старой «Белоруссии», а от нынешней «Беларуси». Во-вторых, основных героев, рассказывающих о происходящем, в книге на самом деле – двое: Барыга и Джанки. Правда, излагают они свои мысли настолько сходным образом, в такой одинаковой манере, что я с разгону не сразу сообразил, что чередующиеся главки («Барыга» – «Джанки» – «Барыга» – «Джанки» и т.д.) написаны от лица разных персонажей. В-третьих, фрагменты посторонних произведений, вставленные в книгу и являющиеся неким аналогом наркотической субстанции, приведены в русскоязычном варианте романа именно на беларуской мове. С одной стороны, это хорошо: такие абзацы чётко выделяются на фоне всего остального контента, с другой – плохо: мне, не знающему языка Якуба Коласа и Язэпа Лесика, трудно по достоинству оценить всю кайфовую прелесть строчек колдовского «кода, по которому структурировано бессознательное». Хотя… Наверное, уступая своему бессознательному, я иногда, на давних фантастических фестивалях, просил покойного Николая Чадовича «поговорить на мове». И Коля что-то говорил, а я с упоением слушал певучую и грубоватую (в моём примитивном понимании) белорусскую речь. Кстати, в первые минуты употребления «Мовы» Виктора Мартиновича мне на ум почему-то пришёл украинский поэт и прозаик Сергей Жадан. Что-то есть похожее в нарочитой евроинтернациональной стилистике и напористой западной технике письма этих авторов... И Жадан не заставил себя ждать – его «Березень у циганських районах», переведённый на мову, имплантирован Мартиновичем в роман и превращён там в мощнейший «несубстанциальный психотроп».

Пунктирно о сюжете и коллизиях. Время действия я вычислил путём несложных арифметических подсчётов. В романе упоминаются разные календари, но по григорианскому – 2043 год. Близкое будущее. Союзное государство России и Китая отделено от Евросоюза Великой Китайской стеной. Место действия – Минск, обычный город Северо-Западных земель Союзного государства. От Минска недалеко и до Варшавы. А из Варшавы наркодилер Барыга, его зовут Сергей, возит стафф – свёрнутые бумажки с текстами на мове (свёртки). В Союзном государстве мова строжайше запрещена, ни одного печатного издания на мове в стране не осталось, за соблюдением запрета следит огромный, суровый и влиятельный Госнаркоконтроль, карающий трафикеров смертной казнью. Антиутопия. Почти «451 градус по Фаренгейту». Бездуховность. Культ потребления. Поклонение шмоткам. Полнейшая бездуховность. Заурядные философские откровения героев. Китайские жилые муравейники прямо на минских исторических постройках (что-то похожее на облепленный лачугами «Гольден-Гейт» Гибсона в его «Виртуальном свете»). Всеобщая бездуховность. Любви нет. Семьи нет. Офисная тина. Рекламный цинизм. Тотальная бездуховность. Китайские триады. Провинционализм. «Тутэйшность». Беларуский национализм. Сопротивление. Мова – это единственный нематериальный наркотик, который воздействует на тутэйших. Мова для них – это этика. Мова – это возрождение. Мова – это исконное понимание того, что есть добро, а что есть зло, зашифрованное в словах. Сергей пытается в чудом провезённых через таможню сонетах Шекспира (в переводе на мову Владимира Дубовки) найти нужные слова, в частности ещё одно, кроме «любоу» и «каханне», забытое слово, обозначающее чувство, связывающее мужчину и женщину, «которое вмещает всю нежность связи между тобой и твоим любимым». Это слово позарез, жизненно необходимо загадочной Элоизе, возглавляющей Сопротивление...

Динамично, порой непредсказуемо, порой трагично. Местами, конечно, вторично. Читайте. Во всяком случае, в процессе освоения «Мовы» я немедленно заказал доступную сейчас в «Лабиринте» первую книгу Мартиновича «Паранойя» (2010), в Беларуси запрещённую. А заодно открыл для себя неожиданного белорусского художника Язэпа Дроздовича (1888-1954), картина «Космополис» которого использована в оформлении обложки «Мовы» (2014), изданной в переводе на русский язык Лидии Михеевой в Вильнюсе без указания тиража и прочих привычных выходных данных.

Авторское предуведомление

Отбирая полсотни своих рецензий-отзывов для этого сборника, я не ставил перед собой задачу дать полное представление о фантастике нулевых лет, но независимо от моего желания эффект некоего общего и, конечно, субъективного отражения ситуации на русскоязычном фантастическом поле всё-таки получился. Есть своя прелесть в объединении разрозненных данных в некий систематизированный массив: отдельные отзывы на отдельные книжки вкупе неожиданно приобретают дополнительную глубину, дают понимание эволюции как объекта рецензирования, так и рецензента.

Несколько слов о принципах, которыми я руководствовался при выборе произведений для рецензий и отзывов. Моё внимание не привлекали «проектные» вещи или бесконечные циклы-сериалы. Я не старался писать о популярных фантастах, мне это не было интересно, зачем вокруг известных писателей лишний раз воздух сотрясать? Правда, популярность – дело наживное, и фигуранты некоторых моих опусов приобрели её буквально на глазах… Напротив, мне всегда хотелось обратить внимание на новые произведения малоизвестных авторов, тем более, если это были вещи выпадающие из традиционного ряда, в чём-то новые и необычные. Да, я писал и о работах вполне заслуженных и признанных фантастов, особенно в тех случаях, когда мне казалось, что мэтры сворачивают с натоптанной дорожки и делают что-то нестандартное. Поскольку год написания отзыва соответствует году выхода отрецензированной книги, а свои материалы прошлых лет я правил минимально, прошу читателей, глядящих на плоды моего труда с высоты сегодняшнего дня, быть снисходительными и помнить, что мир постоянно меняется, время на месте не стоит, а человеческие знания и печали – лишь углубляются. Пусть этот скромный сборник будет ещё одним штрихом к большому портрету нашей фантастики последнего десятилетия.

Владимир ЛАРИОНОВ

Да, хорошая книжка. Действительно хорошая. В 14-15 лет несколько раз перечитывал. А спустя много лет взял автограф на ней у Алесандра Ивановича... Храню до сих пор.

Кто он таков, этот Олег Радзинский, откуда взялся?

Кто это его надоумил сочинить роман на такую странную тему?

Страницы биографии автора, которые можно выудить из сети, впечатляют. Например, пишут, что он отхватил полмиллиарда долларов, заработав на российском Рамблере: купил компанию в 2002-м году, а через несколько лет продал Потанину. Какой была жизнь Радзинского до этого, чей он сын, где учился (филфак МГУ, Колумбийский университет), чем болел, за что сидел (Лефортовская тюрьма, потом – лагерь строгого режима для рецидивистов в Томской области), сами нагуглите, если захотите. Наверное, только миллионер и свободный человек мог написать такую могучую и сложную книгу. Такую мультисобытийную, такую многоперсонажную, такую полиумную… Только долларовый миллионер мог позволить себе подробно (в специальном путешествии) ознакомиться с местами действия книги, внимательно изучить натуру романа и работать над ним в своё удовольствие, спокойно, не торопясь, сколь угодно долго. Да хоть четыре года подряд… Ведь хлеб насущный не переводится в его хлебнице. В Ницце. Ну да ладно. Это я от зависти. Но не к богатству автора. Писатель-миллионер на моё читательское счастье оказался талантливым. Из редкой когорты тех, кто заработал, чтобы писать, а не написал, чтобы заработать. Роман необычен, туго сверчен, сложно закручен. И даже придраться не к чему. Правда, одну нестыковку я всё-таки обнаружил… Там, где речь идёт о Колонийской протоке. Вокруг этой протоки с лепрозорием (Заимкой Прокажённых) на берегу происходят очень важные события. Сначала я думал, что так и надо, потому как у Радзинского всё – неспроста, но нет, тривиальный писательский недосмотр оказался. Протока эта в начале романа течёт из реки Вилюй (с. 176) в озеро, а ближе к завершению книги – почему-то уже в Вилюй из озера впадает (сс. 430, 465).

К чтению объёмистого тома, в котором одних только первых глав – восемь штук (!), я приступил с настороженностью. Смущало обилие действующих лиц, запутывала нелинейность повествования, казались ненужными мелкие подробности. Но уже на первой трети книги опасения исчезли. Автор покорил меня безукоризненным владением словом, хладнокровным «остранением» и аккуратной издевкой в одних местах, эмоциональным напором и грустным юмором – в других, откровенным стёбом – в третьих. Персонажи и подробности филигранно увязывались между собой, оказывались абсолютно необходимыми для создания цельной литературной конструкции. Иногда приходилось, листая страницы в обратном направлении, вспоминать, в каком контексте уже мелькал какой-то нюанс, где уже всплывала вот эта незначительная деталь. Потому как эта деталь (например, обычный детский волчок, маленькая юла) могла неожиданно оказаться вещью основополагающей, центром вращения всего сюжета.

Кстати, о сюжете. Курьер Агафонкин (напомню, имя Агафон восходит к др.-греч. Ἀγάθων – «добро, благо») осуществляет таинственные Выемки-Доставки неких писем и разных, с виду бесполезных, предметов, перемещаясь в пространстве-времени «по Минковскому», то есть, вдоль мировой Линии Событий, связывающей всё когда-либо произошедшее, происходящее или будущее происходить. «Будущее происходить»! Каково? Именно так сказано в романе и, опять же, неспроста. Способ, которым пользуется Агафонкин для своих темпоральных прыжков, автор объясняет достаточно внятно. Но, всё-таки, для чего Радзинский гоняет своего героя, и читателей вместе с ним, по эпохам, переплетая временнЫе слои реальности и магические кунсштюки, описывая будни странных обитателей московской квартиры в 3-м Неопалимовском переулке и якутскую колонию прокажённых, любовные томления актрисы Кати Никольской в середине пятидесятых и кровавые экзерсисы демонов Гога и Магога в современной столице, Монголию XII века с Чингисханом, планирующим жизнь по книге Василия Яна, и киевский Парк Пушкина? Не только же для того, чтобы поиграть с аллюзивными отсылками к Михаилу Булгакову и вступить в малопродуктивную полемику с Виктором Пелевиным? Последний с постоянством, достойным лучшего применения, талдычит в своих романах, что нашей вины во всём происходящем вокруг нет, «поменять ничего нельзя, а нужно просто откинуться назад, устроиться поудобнее и обозревать», что «человек не может формировать мир своей волей, всем управляют силы несравнимо более могущественные, чем он сам или то, что он может осознать». Я сейчас коротко процитировал слова не гуру Пелевина, а самого Олега Радзинского из его предыдущей книги «Иванова свобода» (2010). Но способны ли что-то поменять люди-персонажи Радзинского из романа «Агафонкин и время»? Да, они пытаются развернуть ход истории по своему усмотрению, но привлекают-используют для этого опять-таки артефакты магические, метафизические, к тому же не все в романе – человеки. Не совсем человек, к моему большому сожалению, и курьер Агафонкин, а ведь именно он, жертвуя собой, размыкает мерцающее кольцо повторяющихся судеб. Значит, на людей особой надежды нет... Нет у Радзинского особой надежды и на Бога. Мне симпатична его идея бога-соседа, бога-дворника, бога-неприметного человека рядом с нами, бога всё понимающего, но меня страшит равнодушие этого бога. Бог напрочь забыл, для чего он создал мир, и что с ним делать дальше… И это меня тоже пугает. Тем не менее, как ни странно, книга Радзинского чудесным образом наполнила меня оптимизмом – я окончательно убедился, что все эти магические артефакты (судьбовертящие юлы, чудесные Кареты, крутящиеся волшебные бурулганы в протоках) бессмысленны и бесполезны сами по себе. Мало проку и от бога, запамятовавшего, для чего он начал свой долгосрочный проект, бога без цели, бога, который начисто лишён воображения и никому ничего не должен. Должен – человек! Человек не может обойтись без любви, взлётов и падений, мучений и поисков истины. Только человек может совершить чудо. Да вот хотя бы – такую книгу написать.

Но юлу найти надо...

В 2003-м году я написал об этом романе следующее:

Вот и убеждённый атеист Святослав Логинов в своём романе «Свет в окошке» (М.: ЭКСМО, 2003), в нынешнем году отмеченном премией «Русская фантастика» и номинированном на «Странник», создал совсем невесёлую модель потустороннего мира, не имеющую аналогов ни в одной религиозной системе. Загробная жизнь по Логинову существует, но продолжается она для почивших, пока их помнят (не важно, за добрые дела или злодеяния). Память о покойнике оценивается в звонких монетах — «мнемонах», за которые в посмертном мире можно купить всё, что угодно, включая еду, изменение внешности, омоложение, само право на псевдожизнь. Забыли тебя на этом свете, значит и на том — кранты. Роман, вызвавший глухое недовольство в рядах последователей христианской парадигмы, заслуживает прочтения хотя бы потому, что заставляет читателей с грустью вспомнить об ушедших близких…

Хелл Тарвиш, юноша с гор, отправляется в долину посмотреть на мир. А мир — это то, что стало с цивилизацией через триста лет после Третьей мировой войны. Хелл Тарвиш силён, благороден и честен. Симпатия к фиалковоглазой и медноволосой красотке Вейл Ормистон (естественно, не безответная) приводит его в стан противников Повелителя Хоакина Смита, овладевшего секретом атомной энергии и мечтающего о Всеамериканской Империи. Ко всему прочему, Хоакин Смит и ряд его соратников, а также его невероятно красивая и коварная сестра Принцесса Чёрная Марго — бессмертны. Противостояние Хелла Тарвиша и Чёрной Марго (Чёрного пламени), переходящее во взаимную, но очень взрывную и конфликтную любовь, и составляет основное и содержание романа.

Что ж, подобный вариант практического применения Высокой Теории Воспитания тоже имеет право на существование. Правда, я как-то не сразу сообразил, что автор подведёт именно к такому финалу.

Да что ж такое? И без того жизнь сложная и не всегда радостная, а тут ещё такая уверенная прорисовка абсолютно чёрного будущего с чёрными кораблями из глубин космоса... Люди! Бросайте свои «гейпады» и личные мобили! Не тратьте время на развлекушки и витрины универмагов! Готовьтесь к войне!

Алогичность окружающего мира становится запредельной. Глупость зашкаливает. Декларации идиотов, ещё вчера вызывающие весёлый смех, сегодня становятся параграфами законов. Об этом и пишет Каганов. А мы читаем. Некоторые смеются, а мне уже не смешно.

Детей надо любить, а в семье должны царить хотя бы взаимное понимание и терпение. К сожалению, эти слова очень просто написать, но как сделать, чтобы они воплотились в жизнь каждой конкретной общественной ячейки? Почему-то не у всех получается с терпением и пониманием, а уж про любовь и говорить нечего... Маленький герой рассказа Етоева страдает от того, что в его жизни совсем нет радости. Что ж, он смело отправится в странное путешествие, которое поможет его семье избавиться от тёмных химер, отпугивающих счастье.

Что тут можно сказать? Лукин — словесник испытанный, профессионал проверенный. Лукин дело своё знает.

«Страж-птица» Роберта Шекли на отечественный лад, в наших российских, будь они неладны, реалиях...

Я не очень понял, как летоисчисление, принятое у аборигенов одной из планет способствовало тому, что они уходили из жизни в заранее назначенное им время. Зато понял, что введение календаря от земного космонавта Григорьева (кстати, наш календарь тоже называется григорианским) здорово помогло её обитателям, слишком серьёзно подгоняющим свои мифологические представления под жизненную реальность, избавиться от неотвратимо-запланированных событий..