fantlab ru

Все отзывы посетителя atgrin

Отзывы

Рейтинг отзыва


Сортировка: по датепо рейтингупо оценке
– [  10  ] +

Келли Линк «Всё это очень странно»

atgrin, 23 января 2016 г. 09:37

СТРАНЬШЕ НЕКУДА, КУДА УЖ ЧУДЕСАТЕЕ

«Всё казалось удивительно вкусным, даже воздух».

На каждый рассказ Келли Линк хочется написать отдельный отзыв. О том, что я увидел в этом рассказе, что ощутил, его читая, какие невиданные приключения духа довелось пережить. Очень уж её новеллы образны и глубоки, слишком многое в них переплетается, и так это необычно красиво происходит, что хочется разгадать это волшебство, рассказать о нём, донести своё уникальное (оно всегда кажется таким, правда?) ощущение. Но чудо тем и чудесно, что непознаваемо, его можно почувствовать, в него можно верить, но объяснить невозможно. Да и не нужно. Лучше прочтите каждый рассказ сами, а я поведаю вам о книге целиком.

«Она напоминает нам наших матерей. Она питается нашими снами. Она знает, что мы задумали и чего хотим».

Открыл я для себя эту писательницу в сборнике, посвящённом Рэю Брэдбери «Театр теней». Без особой надежды пошёл в интернет искать информацию о ней и её книгах, изданных в России, поскольку большинство авторов этой антологии не переводились на русский. Но Келли Линк повезло (а ещё больше повезло нам, читателям, в особенности мне, новоиспечённому почитателю её таланта) – на сегодняшний день издательством LiveBook было издано три сборника малой прозы писательницы, первым из которых (и изданных, и прочитанных мной) стала книга «Всё это очень странно». Сказать, что данное название полностью выражает суть прозы Келли Линк – ничего не сказать (кроме того, что это сущая правда).

«Ну почему нельзя, чтобы у женщины были и призрак и ребёнок? Почему всегда приходится чем-то жертвовать?»

Эту странность я искал давно, неожиданно натыкался на неё в рассказе Яны Дубинянской «Баржа над тёмной водой» (больше у неё ничего подобного, насколько я знаю, нет), в прозе Анны Старобинец и Конни Уиллис. Это особая странность, о которой хочется много говорить, писать стихи, сочинять песни, а главное – хочется уговорить других, чтобы они читали книги Келли Линк (других упомянутых писательниц тоже, в особенности Конни Уиллис, но сейчас речь идёт именно о Линк), ведь эта странность восхитительна!

«Твои стопы – это одновременно и карты, и зеркала. Однако не стоит забывать, что стопы годятся ещё и для ходьбы по земле».

Это странность «Мертвеца» Джармуша и «Аризонской мечты» Кустурицы, это поэзия необычного и загадочного, написанная не в рифму, но особым ритмом, музыкой, пронизывающей всё твоё естество, её нельзя услышать ухом, но прочувствовать душою – она же пустится в пляс под эту музыку. Надо ли говорить, что это будут странные танцы, несмотря на всю их живость и энергетику?

«Луиза пытается разгадать музыку, а рядом сидит другая Луиза и пытается разгадать саму Луизу».

Это джаз Линча и Антониони, это трип-хоп Portishead и Massive Attack, это эмбиент Брайана Ино и минимализм Джо Хисаиши, это стенания Тома Йорка, великолепно тоскливые и удивительно энергичные. Это похоже на всё сразу и ни на что не похоже. Несмотря на загадочность, мрачность, а иногда даже жутковатость её историй, находится в рассказах Линк место и для юмора, и для мистики, и для магии, и даже для возвышенного отрешения «высокой литературы».

«Девушки, вы никогда не задумывались, что чтение сказок может плохо сказаться на состоянии ног?»

Можно попытаться определить какие-то жанровые рамки (принимая во внимание, что впихнуть в прокрустово ложе какого-либо определения вообще прозу Линк очень трудно), она тяготеет к магическому реализму, сказке, а ещё сюрреализму, хоррору, историям о той стороне света. Призраки наполняют её новеллы, практически в каждой есть хоть один, а в некоторых – просто огромное количество. И все они разные, страшных нет, есть странные и непонятные, забавные и не очень, капризные и скромные. Смерть в мире Линк случается так же часто, как и жизнь, при этом отличия между ними не всегда заметны, ведь грань между поту- и посюсторонним тонка. Например, герои Келли запросто могут отправиться в Ад, найдя подходящую подвальную лестницу, или сделав пересадку на нужной станции метро.

«Джун вскарабкалась на подоконник, направила носки туфель к луне, и легко оттолкнулась от края привычного мира».

Истории о Снежной Королеве и Герде, о Золушке и Белоснежке, о греческих богинях и инопланетянках (вы же знаете, что все они – блондинки?), об Орфее и верволках, о Специалисте (самом страшном персонаже всех человеческих историй) и призраке, ищущем для себя подходящую виолончель (порядочные привидения обитают только в этих инструментах), о мертвеце, пишущем письма своей жене с того света (который подозрительно напоминает оздоровительный пансионат среднего пошиба), много ещё о ком. Но самое главное, о чём они – о любви и страхах, о тоске и одиночестве, о семье и желании быть вместе, о расстояниях и времени, о том, что всё преодолимо, даже смерть.

«- Мам, а как вы с папой познакомились?

- Он меня на костре сжег в 1705. А я поклялась найти его и отомстить».

ПС. Из всех цитат в тексте (выделены кавычками) лишь последняя не принадлежит перу Келли Линк, хотя она вполне могла бы сочинить и этот анекдот тоже...

Оценка: 9
– [  9  ] +

Виктор Франкл «Сказать жизни "Да!". Психолог в концлагере»

atgrin, 8 января 2016 г. 13:54

БУДНИ В АДУ

«Каждому времени требуется своя психотерапия».

Виктор Франкл – видный австрийский психотерапевт, психолог и философ, создатель логотерапии (разновидность экзистенциальной психотерапии, которая основывается на поиске и анализе смысла жизни). Главной потребностью человека, по Франклу, является необходимость осмысленного существования. Найти смысл во внешнем мире и реализовать его – вот цель жизни каждого, а цель врача-психолога помочь людям найти этот самый смысл. Помощь такую Франкл оказывал в течение всей жизни, не исключая того времени (с сентября 1942-го по апрель 1945-го), которое провёл заключённым в концентрационных лагерях. Там, в тяжелейших условиях голода, холода, физического истощения, нарушая строгий запрет лагерного начальства, он тайно вёл психотерапевтическую деятельность, оказывая помочь заключённым. Параллельно он пытался вести записи и восстановить рукопись научного труда, который был написан ещё до попадания в лагерь, наблюдал за окружающими (в первую очередь – за собой), анализ результатов данных наблюдений и легли в основу его работы.

«То, что происходит внутри человека, то, что лагерь из него якобы «делает», — результат внутреннего решения самого человека».

Книга «Сказать жизни «Да!»» представляет собой психологический анализ происходивших в концлагерях событий. Она написана нарочито отстранённым языком, словно бы Франкл именно для того и пришёл в лагерь, чтобы наблюдать за тем, как ведут себя люди в экстремальных условиях. Здесь практически нет эмоционально окрашенных оценочных критериев: «хорошо», «плохо», «ужасно», «чудовищно» — автор не употребляет таких характеристик. Обезличенное повествование, хоть и идёт от первого лица, но преимущественно описательно. «Мне холодно», «чувствую голод», «капо жесток», «товарищ пал духом», «ведёт себя, как животное» — только фиксация и анализ происходящего. Эпизоды с воспоминаниями пережитого используются лишь для иллюстрации и подтверждения того или иного тезиса, выдвигаемого психологом. Это не личный дневник и не мемуары, несмотря на то, что описывается пережитое самим автором и увиденное им собственными глазами.

«Кто не готов пожертвовать своей жизнью, тот просто существует, пока не подохнет. А для того, кто готов бросить такую жизнь к чертям, и смерть может иметь смысл».

Понять, насколько страшно всё происходящее в этой книге, можно, напряжённо размышляя. Но не в этом задача автора. Он не спекулирует на эмоциях читателя, красочно рисуя ужасы, не взывает к совести и морали – словно бы выключив их на время – он просто фиксирует поведение людей в нечеловеческих условиях. Это даёт пищу для отстранённых философских размышлений, и позволяет привести читателя к ужасу другого порядка – глубинного, метафизического, экзистенциального. К понимаю того каким будничным может быть абсолютное зло, и творят его не демоны или чудовища, адский механизм функционирует стараниями обыкновенных людей. Но самым страшным является отсутствие смысла в жизни, ощущение её бессмысленности, которое оказывается смертельным. Отсюда возникает и понимание того, как можно противостоять этому злу – не поддаваясь внутренне, не теряя смысла, не забывая о том прекрасном, что было в твоей жизни, и что есть, поскольку ты о нём помнишь, ты его знаешь, ты его чувствуешь глубоко внутри себя, этим внутри преображая пространство вокруг.

«Духовная свобода человека, которую у него нельзя отнять до последнего вздоха, даёт ему возможность до последнего же вздоха наполнять свою жизнь смыслом».

Пошагово исследуя свои мытарства и страдания товарищей по несчастью, Франкл выводит три этапа существования заключённых в лагере: фаза прибытия, фазы жизни в лагере и жизни после освобождения из него. Если на первом этапе ещё есть какие-то эмоции – лишённая какого-либо логического основания надежда на лучшее, остаточная щепетильность, переживания за скудный скарб, то позднее остаётся только страх смерти и тупая апатия ко всему остальному.

«Реальность сужается. Все мысли и чувства концентрируются на одной-единственной задаче: выжить!»

В тот момент, когда человек ломается и уже не видит смысла в собственном выживании – его можно считать мёртвым. Без исключений. Не имеет значения его физическое состояние – потеря смысла ведёт к гибели. Франкл не романтизирует себя или других, откровенно описывая то полуживотное состояние, в котором они находятся. Когда удовлетворение самых простых потребностей – еда, сон, тепло, безопасность – становится невозможным, с людей сходят условности приличий, остаётся самая суть. И эта суть не является скотской для всех без исключения. Большинство заключённых были просто апатичны, и пытались выжить, встречались и те, кто опускался до откровенного скотства и подлости, такие люди были, как были и те, кто старался помочь другим, встречались и среди надсмотрщиков, даже начальник лагеря старался помочь заключённым в меру возможности, за что его они защищали после освобождения, выдав его солдатам только после обещания сохранить ему жизнь.

«Что же такое человек? Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах».

Книга Франкла – гимн человеческому духу, который бывает настолько крепок, что не ломается даже в самых тяжких условиях. Это рассказ о людях, силою обстоятельств поставленных в такие условия, когда всё человеческое и цивилизованное выбивается из них, поскольку может стать причиной гибели. Этикет, нормы морали, условности – всё это исчезло, но и в таком оголённом состоянии, на самом дне души, оказывается, находится место человечности. Это ли не говорит о том, что это – истинная суть человека? Несломленный дух, свобода потерявшего всё, у кого уже невозможно больше ничего отнять – ни воспоминаний, ни любви.

«Мы, вернувшиеся, знаем и можем с полной уверенностью сказать: лучшие не вернулись!»

Оценка: 8
– [  11  ] +

Рэй Брэдбери «Дзен в искусстве написания книг»

atgrin, 2 января 2016 г. 09:55

«Каждое утро я вскакиваю с постели и наступаю на мину. Эта мина – я сам».

О том, как люблю творчество Рэя Брэдбери, я уже писал. Многие его книги я перечитывал и не один раз, потому, увидев неизвестный мне томик «Дзен в искусстве написания книг» — очень обрадовался, решив, что это что-то новое. По названию можно подумать, что эта книга – пособие для начинающих литераторов, своеобразный мастер-класс от Брэдбери, что-то наподобие «Как писать книги» от Стивена Кинга. Это не совсем верно.

В отличие от книги Кинга, написанной как настоящее руководство и свод практических советов для начинающих писателей, «Дзен …» Брэдбери – это сборник эссе, опубликованных в разное время в различных изданиях. Пять предисловий (четыре из них – к своим книгам, одно – к антологии «Фэнтези и научная фантастика с 1939 года»), две статьи для журнала Writer, одна – для ежегодного альманаха издательства Capra Press, одна – для нон-фикшн антологии о писательском ремесле, одна – для журнала Film Comment. Так с миру по нитке и получился сборник, имя которому дала одна из вошедших в него работ. Ах, да, чуть не забыл – на десерт в конце книги опубликовано восемь стихотворений Брэдбери об искусстве и творчестве. Стихами они считаются, видимо, потому, что написаны в столбик. Лично для меня у Брэдбери всё творчество очень поэтично, а вот стихи-то, напечатанные в этой книге, будут более прозаичны, чем многие из его рассказов, хотя, возможно, что просто переводчик плохо справился с поэтической формой.

«Я открыл для себя удивление и неожиданность в писательском ремесле».

Вернёмся к «Дзену …» — сборник даёт представление о том, как создавал свои книги великий американский сказочник. Брэдбери беседует с читателем, рассказывая о том, как написал «Марсианские хроники» и «Вино из одуванчиков», «451 градус по Фаренгейту» и «Что-то страшное грядёт», откуда берутся идеи для рассказов, к каким хитростям он прибегал, чтобы поймать и удержать возле себя Музу, как библиотеки помогают творить – всем этим писатель делится без утайки, со свойственным ему юмором и сердечной теплотой. На протяжении всего сборника ясно звучит мысль о том, что каждый может стать писателем, но для этого нужно трудиться ежедневно на протяжении многих лет. Главное, не переставать удивляться миру – только тогда можно и самому кого-то удивить.

«Когда жизнь не бежит, чтобы спастись, она замирает – с той же целью».

Не стоит читать этот томик разом, глотая страницу за страницей в дикой гонке. В принципе, вообще так читать не стоит, особенно Брэдбери, и особенно «Дзен …». Во-первых, тогда маленького сборника хватит совсем ненадолго – буквально на пару часов; во-вторых, учитывая, что тема всех произведений сборника одна – творчество – в разных эссе, написанных в период с 1961-го по 1990-й годы, Брэдбери повторяет некоторые свои тезисы, и общее впечатление смазывается, если пробежать читательскую дистанцию на спринтерской скорости. Всё-таки предисловия предназначены для того, чтобы предварять основное чтение, а не вместо него. Потому «Дзен …» лучше читать «по чайной ложке» — каждая статья сборника полна ярких образов и энергии, интересных мыслей и забавных наблюдений, и каждой нужно оставить время для того, чтобы прочувствовать «послевкусие» от неё. Даже в своих публицистических работах Брэдбери создаёт свою узнаваемую атмосферу, сплетая из слов волшебный мир, сказочный, пугающий и радующий одновременно. Насладитесь им.

ПС. Самый главный момент – если вы ещё не знакомы с творчеством писателя (трудно поверить, что такие есть), то не стоит читать эту книгу, иначе вы лишите себя удовольствия личного открытия его волшебного мира. Прочтите сначала художественные книги Брэдбери, а ещё лучше: перед прочтением конкретного романа – читайте предисловие к нему из этого сборника. Поскольку издатели частенько не утруждают себя включением в книги предисловий или каких-либо эссе, то «Дзен в искусстве написания книг» можно использовать, как приложение «Публицистического Рэя» к «Большому литературному Брэдбери».

Оценка: 8
– [  8  ] +

Виктор Пелевин «Железная бездна»

atgrin, 27 декабря 2015 г. 14:02

ПУСТОТА ПУСТОТ И ВСЯЧЕСКАЯ ПУСТОТА

«Память – и личная, и историческая – это просто колода карт. Если к ней приближается шулер, мы можем за пять минут переехать в другой мир. А шулера треплют эту колоду, вырывая её друг у друга, всю историю человечества».

После моей заметки по поводу прочитанного первого тома «Смотрителя», одним из комментаторов в качестве отзыва была оставлена цитата из статьи Дмитрия Быкова, нелестно отзывающемся о читателях, которым эта книга понравилась. Я не поленился, нашёл статью и прочёл её целиком. Всего, о чём в ней Быков говорил, я в романе не увидел, а потому отнёс написанное на счёт второго тома, потому что его на тот момент ещё не читал, и подумал, кто знает, может, Пелевин, и правда слабину дал в «Железной бездне»? Теоретически такая возможность не исключается, как и возможность того, что в быковской статье хоть раз будет написано что-то имеющее под собой реальные основания (про его художественные произведения ничего не скажу – не читал, знаком только с публицистикой и «гражданской поэзией»).

В общем, к прочтению второго тома «Смотрителя» я приступил с некоторыми опасениями, которые развеялись страниц через двадцать. Всё нормально: Дмитрий Львович, как всегда, выдал свои похабные фантазмы и пошлые сентенции за правду, а Виктор Олегович снова написал хорошую книгу. Конечно, можно было её издать и одним томом, что, я уверен, будет сделано в последующем, а в остальном – никаких замечаний, только радость от прочтения и удовольствие от размышлений по поводу прочитанного.

Поскольку я уже достаточно много говорил о первом томе, о втором расскажу немного, остановившись лишь на некоторых моментах. Во-первых, всё предощущённое в «Ордене Жёлтого Флага» в «Железной бездне» воплощено. «Чапаев и Пустота», «Т» и «Смотритель» — это действительно трилогия, подцикл в бесконечной эпопее, создаваемой Пелевином, который совсем не утратил ни остроты языка, ни глубины образности, ни парадоксальности сравнений. Было бы у читателя желание всё это увидеть – увидит. Но надо смотреть внимательно, иначе можно пропустить некоторые детали, которые автор обозначает вскользь. Так, например, походя раскрывается, кто же это такие – Чапаев Василий Иванович и Черный Барон Юнгерн фон Штернберг, и откуда они возникли.

Конечно, эта книга о Пустоте, но и о Любви. Такого трепетного отношения к возлюбленной и таких запутанных взаимоотношений с ней у пелевинского героя доселе не было (хотя, у всех его персонажей, если любовь и была, то далеко не простая — а у кого она бывает простой? может, у вас?), и дело тут не в обычных для этого чувственного предмета сложностей. Природа самого объекта воздыхания необычна

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
: будучи практически богом Идиллиума, Алексис, не желая любви в стиле «поддавки», оживляет свою пассию, превращая её из создания виртуального в реальное (насколько это вообще возможно в мире Абсолютной Пустоты). Результат, конечно, предсказуемо отличается от ожидаемого
.

В свете сказанного выше особенно интересной должна была получится, и получилась именно такой, подруга главного героя – Юка, которая во втором томе стала главным двигателем сюжета, главным генератором острот, главным искателем и исказителем смысла, сорвавшая в итоге главный приз, предназначавшийся богам Идиллиума. Она и спасение Алексиса, и его проклятие, источник мучительных кошмаров и высшего наслаждения, генератор любопытства, которого хватит на них обоих. Очень яркий персонаж, наверное, самый живой из всех героинь Пелевина. Юка исполняет функции подруги, мебели, фона, создания, отражения, самостоятельной личности, второстепенного персонажа и главной героини. Наряду с главным героем она переживает в течение романа несколько сущностных трансформаций, достигая в итоге – жест самопожертвования – высшей ступени развития, покидает бренный мир, одновременно оставаясь в нём уже в качестве эмоционально-сексуальной специи, призванной скрашивать тяготы жизни Алексиса II де Киже, Смотрителя Идиллиума.

Вот, в общем-то, и всё. Остальное читайте в книгах.

Оценка: 9
– [  4  ] +

Тоби Риддл «Всегда рядом»

atgrin, 16 декабря 2015 г. 07:24

У этой заметки как-то сразу сложилось два совершенно разных первых абзаца, которые я попытался объединить в один более-менее связный текст.

Первый абзац №1

Сняв однажды великолепную картину «Небо над Берлином», Вим Вендерс навсегда обрёк киноманов на то, что как только разговор касается ангелов, находящихся среди людей, образы из этого фильма будут всплывать в их головах (киноманских, конечно, а не ангельских, хотя, кто знает, возможно, есть и среди ангелов киноманы тоже). Вот и я вспомнил этот фильм, когда я разглядывал книгу Тоби Риддла «Всегда рядом». Именно разглядывал, поскольку текста в ней не особенно много: небольшое стихотворение на полстраницы (его я ещё приведу ниже), но зато графики здесь много – хватило на полноценный художественный альбом. И графика эта необычна, пугающа, завораживающа, вроде бы и земная – Риддл даже указывает в начале книги, что использовал фотографии Грегора Шустера, Стюарта Старра, Эгертона Риддла (своего покойного отца), а также снимки из Библиотеки изображений NASA и Библиотеки Конгресса – но, в то же время, какая-то совсем не из нашей реальности.

Первый абзац №2

Нет, это не кадр из фильма Дэвида Линча, хотя очень похоже на то, что выдран скриншот из «Потерянного шоссе», или какого-либо другого его творения, редкое из которых обходится без ночных поездок (и в «Синем бархате», и в «Диких сердцем», и в «Твин Пиксе», и во «Внутренней империи» такие сцены имеются точно). Данный кадр – скан страницы из книги Тоби Риддла «Всегда рядом».

Второй абзац, в котором можно найти концы обоих первых

Если сюжетно история ангелов Тоби Риддла, этих «невозможных птиц», схожа с Вендерсом, то по визуальной стилистике она больше тяготеет к Дэвиду Линчу. Это то самое ощущение, когда достаточно малости для того, чтобы обыкновенная реальность вдруг превратилась в пугающее Зазеркалье. И фотографии, считающиеся американским культурным наследием, становятся материалом для нового рассказа об ангеле, который вдруг стал слишком человеком. Таким же печальным, усталым, опустошённым и одиноким.

А вот тут самое время появиться стихотворению, которое «экранизировал» Риддл.

Всегда рядом

Никто не знает, откуда они прилетают.

Они летят.

Невозможные птицы

огромного неба и долгой ночи,

их тишайший шёпот

их шёлковый шорох

нам не различить.

Летят

как миг,

как блик,

как вспышка света –

нам не увидеть.

Как мысль –

не удержать.

Они летят

присмотреть,

и согреть,

и утешить.

Но работа их нелегка,

и одного из них, усталого,

тянет сквозь тьму к земле.

Ослабевший, бредёт

как во сне,

отдохнёт и снова,

пока не выбьется из сил

и не останется на месте.

Тогда, недвижим,

для многих – невидим,

мертвеет, каменеет,

и вот возникает статуя,

всем заметная,

отвечая тенью на свет.

Наконец готов успокоиться

и замереть навсегда.

Но кто-то услышит.

И присмотрит,

согреет, утешит.

Куда он улетает,

никто не знает.

Ангел Тоби Риддла — такой же, как и мы, обычные люди.

Он человечен, но не тем самоотверженным желанием жить земной жизнью, которой заражён персонаж Вендерса, и которого это желание окрыляет по-настоящему, позволив ему сменить казённое пальто небесной канцелярии на людскую «гражданку». Нет, ангел Риддла болен человеческой усталостью, он выбился из сил, помогая другим, и вдруг осознал, насколько он одинок в своём стремлении сделать жизнь лучше. Со стороны может показаться, что только ангелам и есть дело до людей, самим людям наплевать, если это не касается их самих. Чужая боль, чужая печаль, чужая нужда — надо быть чужим в этом мире, чтобы она тебя тронула, родившемуся человеком её не познать. Со стороны может так показаться.

Немудрено от этого устать, зачерстветь, окаменеть, превратиться в истукана. Так пропадают лёгкость и невидимость, вездесущность и могущество, сила и понимание — камнем вываливаешься ты из надмирного измерения в реальность, и если не остановишься на этом уровне, то упадёшь дальше — в поджизнь, где из всех цветов есть лишь серый, из всех звуков только белый шум, из всех чувств — лишь холод.

И вот когда уже до точки невозврата остаётся совсем немного, находится кто-то — неуклюжий, забавный, простоватый — недотёпа и неумеха, но страстно желающий тебя спасти. И одной этой страсти достаточно, чтобы небо приняло тебя обратно...

Там где ангел пролетел

остаётся тишина

и стратосфера

tequilajazzz. Стратосфера

Оценка: 7
– [  20  ] +

Сюсаку Эндо «Молчание»

atgrin, 28 ноября 2015 г. 08:36

Неслышимый голос неба

«Истинный грех – это вовсе не ложь, не кража. Грех – это равнодушие, позволяющее одному человеку попирать жизнь другого, нимало не думая о тех муках, что он причиняет…»

Впервые изданный в 60-х годах прошлого века, роман «Молчание» японца Сюсаку Эндо с каждым годом звучит всё более актуально. В последнее время именем Всевышнего открыто оправдываются ужасные преступления, а «неправильное» вероисповедание декларируется «причиной» уничтожения стран и истребления их населения. Действие романа происходит в Японии XVII века, но поднятая в нём тема религиозного противостояния – вызванного, главным образом, политическими причинами, а не с истинным неприятием людьми того или иного бога – ныне актуальна, как никогда ещё в XXI веке. Эта книга о португальском миссионере Себастьяне Родригесе, тайком проникшем на территорию Японии, чтобы нести учение Христа, в то время просто быть христианином в этой стране было смертельно опасно.

Роман короток (покетбук, 316 страниц), но очень глубок. Поднимает множество непростых вопросов, затрагивающих обширный круг тем. Это – религия, государство, вера, терпимость, насилие, стойкость, предательство, милосердие, прощение. В общем, во время чтения будет, о чём подумать – пищи для размышлений предостаточно. Может быть, именно поэтому читается книга не сказать, чтобы легко, хотя, и написана достаточно простым языком. Временами создаётся впечатление, что вязнешь в тексте, описывающем внутреннее состояние миссионера, терпящего различные физические и духовные лишения. Святой отец, вместо слова Божия (точнее, вместе с ним) принёсший своей пастве великие беды, невзгоды, а многим – и смерть, подвергает тем самым серьёзному испытанию свою собственную веру. Он скорбит по убитым единоверцам, и взывает к богу, с просьбой дать хоть какой-то знак, что всё это не напрасно. В ответ – молчание.

Убивают японских христиан не ярые фанатики буддизма, вовсе нет, истребление иноверцев происходит на государственном уровне. За те десятилетия, в течение которых расцветшее было на земле Японии христианство, стало вдруг жестоко искореняться, схема отработана до автоматизма: чиновники обыденно ведут допросы, стражники обыденно ловят веропреступников, а затем обыденно охраняют пленников, палачи обыденно пытают и убивают своих жертв. Остановить кровопролитие легко – достаточно отречься от Христа, можно даже сделать это «лишь для видимости», как подсказывает Родригесу переводчик, приставленный к нему после пленения.

Во главе активных гонителей христиан – те же самые люди, которые до этого страстно приветствовали и поддерживали новую для японцев религию. Изменилась политическая ситуация и чуждая вера стала неугодной. В наше время такое, конечно, даже представить трудно, только не в «цивилизованном мире»! Вера – это же не продукты (или какие-нибудь другие товары), чтобы их запросто запретить – такое ныне возможно только на Ближнем Диком Востоке, в одном отдельно взятом самопровозглашённом государстве.

Повествование романа неоднородно, но связано одним последовательным сюжетом. Структурно состоит из трёх частей, хотя это никак и не выделено (обычная сквозная нумерация глав, которых всего десять). Первая часть – письма главного героя. Его глазами мы видим морское путешествие на японские острова, скитания от одного христианского поселения к другому, жизнь «в подполье» – в заброшенной лачуге в горах, где он вынужден проводить всё время, практически не выходя на свежий воздух, опасаясь поимки.

Вторая часть, самая обширная – описание пленения Родригеса и его жизни в неволе. Здесь повествование ведётся уже от третьего лица, размышления пастыря плавно вплетены в его повседневную жизнь в заточении, которое на деле оказалось намного комфортнее «свободного» прозябания. Вместе с ним схвачены тайные прихожане, которым священник даже может ежедневно проповедовать, до тех пор, пока его единоверцев не станут пытать при нём же, а некоторых – на его глазах казнят. Остановить это просто – надо только отречься… Что он в итоге и сделает.

Третья часть романа – самая короткая, заключительная. Это выдержки из двух дневников – служащего Ост-Индской торговой кампании и чиновника Христианской Усадьбы, в которой после отречения живут бывшие христиане. За лаконичными записями служащих о затратах, доходах и прочих рутинных вещах, из которых состоит их профессиональная деятельность, прячется скупая информация о последних годах жизни бывшего миссионера Себастьяна Родригеса (теперь он носит имя Окада Санэмон), последняя запись – смета затрат на его похороны.

ПС. Молчаливый и нескончаемый разговор бога с человеком – вот о чём эта книга. Для подтверждения Его существования не нужно слов – достаточно видеть мир. Необходимость подтверждения, как известно, есть первый признак отсутствия веры, как таковой. Можно верить или не верить, верить наполовину – нельзя. Тезис «Хочу верить, но где доказательства?» – с настоящей верой не имеет ничего общего. Божественный голос или звучит внутри тебя, или нет, упросить Бога поговорить с тобой невозможно, если ты уже не ведёшь разговора с ним. Разговора без слов. Слово высказанное – есть ложь. Говорит – человек, бог хранит молчание.

Оценка: 9
– [  4  ] +

Маркус Зузак «Братья Волф»

atgrin, 17 ноября 2015 г. 23:33

ГОРОД И ПСЫ

Название для отзыва о дебютной книге австралийца Маркуса Зусака «Братья Волф» я украл (нельзя сказать, что позаимствовал, я же не собираюсь его возвращать). И украл не у абы кого, а другого великолепного писателя (если после этих слов вы сделаете вывод, что и Зусак великолепен – то не ошибётесь), перуанца Марио Варгаса Льосы. И, хотя различий между этими произведениями много, есть вещи, которые их крепко связывают: оба они рассказывают о взрослении юношей, в обоих – одним из главных героев является город. Кроме того, «Город и псы» – тоже литературный дебют. Но довольно о книге Марио, поговорим о произведении Маркуса.

«Единственное, что, похоже, никогда не поменяется, — город в его переходный час между днём и вечером. Он неизменно становится сумрачным и чужеватым, отстранённым от происходящих событий. В городе тысячи домов и квартир и во всех что-то происходит. В каждой какая-то своя история, но не для зрителей. Никто её не знает».

История от Зусака – это одна из бесконечного множества семейных саг, рассказанная младшим членом семейства Волф. Волфы – это мать, отец, дочь и трое сыновей. Семья из рабочего района, и жизнь её членов далека от роскоши, но это не мешает младшим отпрыскам (Рубену с Кэмероном, последний и является рассказчиком) весело проводить время, пытаясь хоть как-то себя развлечь. Мы застаём парней в период, когда жизнь ещё по-детски легка, но в голове уже начинают появляться мысли о том, что надо делать что-то ещё. Хочется к чему-то стремиться, что-то искать. И поиск уже начат, даже не подозревая об этом, братья выходят на тропу под названием взросление.

«У нас наконец-то есть причина быть. Причина выходить на улицу».

На самом деле нет одного романа «Братья Волф», есть три повести – «Подпёсок» (1999), «Против Рубена Волфа» (2001) и «Когда псы плачут» (2002) – собранные под одной обложкой. Автор сохранил единые стиль, язык и атмосферу во всех трёх частях, и вместе они становятся цельным произведением. Эти повести словно витки спирали: каждый последующий поднимает градус накала выше, делает суждения – глубже, а круг затрагиваемых вопросов – шире. Исследуя внутренний космос взрослеющего подростка, склонного к рефлексии, Зусак вместе со своим героем (который, уверен, является его альтер-эго) заново познаёт бытие, определяет вселенские законы, по которым существует мир. Впрочем, в этом он схож со многими отличными писателями – от Сэлинджера до Кортасара.

«Только я и мог бы волноваться о том, что происходит в стенах моей жизни. У других людей свои миры, о которых стоит волноваться, и в итоге они должны думать о своих делах, как и мы».

Кэмерон растёт от повести к повести. Самый младший в семье, считающий себя неудачником (на фоне старших братьев, Стивена – всегда успешного, нацеленного только на победу и Рубена – забияки, бабника и отличного бойца, которому нет равных в драке), он на наших глазах превращается из запутавшегося в своих мыслях пацанёнка в яркого писателя, поэта. Каждая глава первой повести трилогии заканчивается очередным сном Кэмерона, который он рассказывает читателям; второй – диалогом Кэма с Рубеном (они делят одну комнату); в третьей — из Кэмерона рвутся наружу слова, он не может их удержать в себе и записывает на бумаге.

«Иной раз, когда я поглубже забреду в страницы, буквы в каждом слове становятся огромными, словно здания в городе. Я стою под ними, гляжу вверх».

Время снов и разговоров прошло, настала пора историй. Кэмерона пишет о себе, о семье, о городе. Эти рассказы могут поспорить по нереальности со снами, а по откровенности с братскими беседами. Прожитое за день выливается в причудливую, глубокую и поэтичную прозу, оценить которую по достоинству может лишь та единственная, ради кого он их и пишет, даже не догадываясь о её существовании.

«Эта девчонка — самый странный чел, которого я только встречал. Страннее тебя, если ты можешь такое представить».

Безусловно, вместе со своим героем взрослел и его автор, который буквами писал свой автопортрет, ваял живые скульптуры переживаний, рисовал картины побед и поражений, неудач и успеха, горести и счастья. Говоря о печалях и радостях, мы забываем о том, что всё это – краски одного полотна, которое будет рисоваться до тех пор, пока живёшь. Танец, которому есть лишь один исход, летальный, а до него остаётся только учить новые па и выкидывать коленца, и пусть получается не так красиво, как в балете, но уж занять своё место на танцплощадке может каждый. Тем более, танцуя в кругу семьи, где каждое движение – часть одного гармоничного целого.

«Тратим ли мы большую часть своих дней, стараясь запомнить или стараясь забыть? Тратим ли своё время в основном на то, чтобы бежать навстречу своей жизни или прочь от неё?»

Зарабатывать можно по-разному: быть сантехником, как глава семейства Волф; убирая чужие квартиры, как его супруга; менеджером в офисе, как Стив, или медсестрой в больнице, как Сара, а можно драться за деньги на подпольных поединках, как непутёвые Кэм и Рубен, главное делать это с честью, с гордо поднятой головой. Семья Волф недаром носит такую фамилию, это порода бойцов, которые не отступят, даже поверженные на пол. Раз за разом они поднимаются, вытирают кровь, хлещущую из разбитых носов, сшивают порезы, затягивают в корсеты переломы и идут дальше, на свет, который и так уже горит внутри каждого из них. Но они упорно ищут его и снаружи.

«Может, одно прекрасное в моей жизни только и есть – карабканье на свет».

Пишу я всё это, и чётко понимаю, что не могу адекватно передать всю красоту книги Зусака. Чем больше стараюсь – тем сильнее увожу вас от неё в сторону, волнами своего восхищения несу совсем не нужные ассоциации и образы. Точно могу сказать одно: не слушайте меня! Я рассказываю вам о той книге, которую прочёл только я один, уверен, что вы прочтёте её совсем другой. Но также уверен и в том, что эти другие «Братья Волф» окажутся не менее замечательны, чем те, с которыми повезло познакомиться мне. Просто найдите уже этот томик и принимайтесь за чтение.

ПС. Вы, наверное, уже догадались, что закавыченное – это цитаты из книги, но самое прекрасное (и это, конечно, о любви) я припас напоследок: «в этот момент ночь лопнула, и небо глыбами обвалилось вокруг меня».

ППС. Город и псы – такое сочетание встречается нередко. Навскидку вспоминается роман в рассказах «Город» Клиффорда Саймака, речь в нём идёт о цивилизации разумных собак, потомках тех домашних животных, что остались после гибели людей. А ещё вспоминается чудесный детективный мультсериал для младших школьников «Дог Сити», из ассортимента для людей постарше – песня Владимира Шахрина (группа «ЧайФ») «Псы с городских окраин» с альбома 1991 года «Дети гор». Кстати, возвращаясь к творчеству Марио Варгаса Льосы, с которого и началась эта заметка: через четыре года после «Города и псов» он издал повесть «Щенки».

Оценка: 10
– [  12  ] +

Давид Лагеркранц «Девушка, которая застряла в паутине»

atgrin, 12 ноября 2015 г. 14:05

Книг про Лисбет Саландер, девушку с татуировкой дракона, играющую с огнём и взрывающую воздушные замки, доселе я не читал. Зато посмотрел четыре фильма – три «аутентичных» шведских и один финчеровский ремейк. Посмотрел бы ещё, да не снято их пока больше. Хотя теперь думается, что будет и будет немало, новая книга ведь появилась в 2015-м году, несмотря на то, что создатель литературной франшизы – левый активист, общественный деятель и журналист Стиг Ларссон – уже более десяти как лет мёртв. Автор продолжения, Давид Лагеркранц – журналист, видимо, поэтому именно ему поручили родственники безвременно почившего писателя написать книгу, которую, по их словам, Стиг не успел закончить. В общем девушка-аутсайдер суперхакер и бисексуалка снова в строю: вершит правосудие (насколько она его понимает), взламывает секретные системы (на этот раз это АНБ США), спасает людей (помимо обязательного Микаэля Блумквиста, в число них попали ещё мальчик-аутист с синдромом саванта и его мать), в общем, всё, как обычно.

«Сюжет тут ни при чём; главное — что человек в нём видит. Художественное произведение существует в глазах наблюдателя…»

Наблюдать зрителю приходится за многим, напрямую не связанным с сюжетом романа, поскольку «Девушка, которая застряла в паутине» избыточно детализирован. Фабульно ничего не значащих, но, хочется верить, приведённых в тексте для создания атмосферы, а не для увеличения знакового объёма, подробностей, в книге множество, изобилует ими практически каждый эпизод. Так, мы узнаём, что: лучший следователь Стокгольма Ян Бублански настолько любит книгу Исаака Башевиса Зингера «Люблюнский штукарь», что держит её в туалете, возле унитаза на случай, если ему захочется почитать, когда возникнут проблемы с желудком; Лисбет Саландер после успешно осуществлённого взлома сверхсложной защитной системы спецслужб напивается в стельку бутылкой виски вперемешку с несколькими литрами пива; психолог, взявшийся за лечение мальчика-аутиста, пытаясь склеить его мать, Ханну – актрису, вышедшую в тираж – ведёт с собой мысленный спор, стоит ли ему упоминать в беседе о том, что она очень нравилась ему в ранних своих ролях; сама актриса с тоской вспоминает те времена, когда жила с отцом своего ребёнка – гениальным программистом (его убийство и становится основной детективного сюжета), а не нынешним сожителем, Лассе – стареющим актёром мыльных опер; напиваясь, в отсутствие Ханны этот негодяй лупит своего пасынка, в присутствии же отрывается на ней самой. Мир полон мерзостей, грязи и зла – а в мелких деталях, которыми буквально нашпигован текст (запахи, звуки, жесты, воспоминания, размышления) дьявол особенно заметен.

»- Возможно, он предчувствовал, что дни его сочтены. Не знаю. Как бы то ни было, он посреди ночи позвонил Блумквисту и захотел что-то рассказать.

- В прежние времена в таких случаях вызывали священника.

- Теперь, похоже, звонят журналисту…»

Теперь немного о своих ассоциациях. Следователь Бубланский – полицейский по профессии, еврей по национальности, что неоднократно подчёркивается на протяжении книги. Это автоматически вызывает в моей голове параллель с мрачной вселенной «Союза еврейских полисменов» Майкла Чабона. Но если произведение об альтернативной реальности, в которой Аляска – еврейский штат США, можно, без всякого сомнения, считать книгой гениальной, то четвёртый роман о тандеме Блумквист/Саландер – это обыкновенное бульварное чтиво, написанное, впрочем, совсем неплохо. Что объединяет эти две Вселенные – унылость, безысходность и серость романного пространства, сырого и промозглого, пропитанного бесконечным дождём.

«Он посмотрел на площадь и, увидев там красивую женщину в ярко-красном пальто и с длинными рыжими волосами, впервые за день искренне и широко улыбнулся».

Ещё одно забавное совпадение книг Чабона и Лагеркранца – оживление и цвет в них приносят рыжие женщины. В «Союзе» это Бина Шемец, бывшая супруга и нынешняя начальница главного героя, а в «Паутине» — Камилла, самый главный и опасный враг Лисбет, возникший как бы из ниоткуда, из детства Саландер, выдуманного, я уверен, Лагеркранцем, но не Ларссоном. Вряд ли Стиг подозревал, что у Лисбет есть сестра-близнец, не подозревал и я до чтения книги, а вы – моей рецензии.

Удивительно, что книга читающаяся, как социальная драма, собранная из таких пессимистических «комплектующих», словно взятыми из опусов Чарльза Диккенсона, заканчивается настолько оптимистическим хеппи-эндом, которому позавидовал бы и сам Ян Флеминг. В итоге все мрази получают по заслугам (кроме той, которую нужно будет наказывать в последующем продолжении), а все сестры и братья, вне зависимости от вероисповедания и отсутствия оного – по серьгам; второстепенные персонажи благополучно принесены в жертву сюжету, а главные не только выжили, но и, наконец, встретились наедине, как и положено, на самой последней странице романа…

ПС. Предлагаю сериалу о Лисбет Саландер дать новое название – «Девушка, которая запросто выберется из любой задницы».

Оценка: 7
– [  7  ] +

Блейк Крауч «Город в Нигде»

atgrin, 15 октября 2015 г. 23:15

Сразу оговорю про сходство «Сосен» с «Твин Пикс» – лично я совсем не ощутил ничего общего по атмосфере с сериалом Линча. Сюжетно, возможно, есть похожие детали: главный герой тоже агент секретной службы, который по заданию попадает в маленький американский городок, затерянный среди сосновых лесов. Городок этот – райское место, мечта для тех, кто хочет жить в уютном, спокойном местечке, да, вот только творятся здесь жуткие вещи, более соответствующие Аду, чем Раю. Ещё совсем небольшое сходство: название городка – Заплутавшие сосны – тоже в два слова, как и Твин Пикс. На этом сходства закончились. А теперь, положа руку на сердце, так ли мало различных книг, фильмов и сериалов, которые схожи такими деталями?

Если уж, с чем и схожа та атмосфера паранойи и шизофрении (можно и взболтать, и смешать – в приблизительно разных пропорциях и можно без хлеба), в которую окунулся герой романа агент Итан Бёрк, так это с прозой Стивена Кинга. Ещё могу вспомнить из последнего мною читанного – зотовский «Эль Дьябло» (те эпизоды в киношной трети романа, когда герой описывает свои мытарства в Секс-Сити). Но и от книги Зотова роман Крауча тоже сильно отличается – в первую очередь почти полным отсутствием юмора.

В «Соснах» всё очень серьёзно и жестоко: начиная с первой страницы, Итан переносит тысячи мук (как физических, так и эмоциональных). Крауч дотошен в описаниях ощущений своего персонажа, читатель практически вживается в его шкуру: он точно знает, где и что у Бёрка болит, в каком месте чешется или зудит; какое воспоминание приносит ему облегчение, а какое – жуткое страдание; он бежит вместе с Бёрком, прячется, пытается затаить дыхание, чтобы не выдать себя, испытывает тошноту и озноб, его выворачивает наизнанку от боли, трясёт от удара электрическим током, приходит в бешенство от злобы или бессилия что-то сделать, у него сводит судорогой мышцы от дикого напряжения, его колотит от первобытного страха. При этом нет ощущения избыточности – очень плотно написанный текст не пресыщает, а даёт прочувствовать каждой порой эту историю, динамичную, холодную, резкую и острую, как нож.

Крауч не миндальничает – бьёт, калечит и убивает персонажей без сомнения, а оставляя их в живых, особенно с ними не церемонится, заставляя переживать далеко не самые приятные моменты. Главное преимущество книги – нет уверенности в счастливом конце, это не «Ген Атлантиды», читая который даже не переживаешь, и так понятно, главные герои будут спасены, найдётся очередной рояль в кустах.

В «Соснах» в кустах даже сверчков нет (фишка для тех, кто в курсе), какие уж тут рояли. Спасение совсем не гарантировано, запросто гибнут даже живо и сочно прописанные, казалось бы, что на всю трилогию (цикл «Заплутавшие сосны» включает в себя романы «Сосны», «Заплутавшие» и «Последний город») заточенные персонажи, после чего становится по-настоящему жутковато. Но самая большая жуть заключается в том, что вся та мистика, которая нагнетается на протяжении романа (с осознанными, почти осязаемыми, приветами «Сайлент Хиллу»), смешанная со вполне реалистическими ужасами описания пыток в афганском плену (в нём Итан провёл какое-то время до событий романа, и неоднократно возвращался в те ощущения в воспоминаниях и забытьи), окажется не такой уж и страшной, по сравнению с тем, что ожидает героя почти в самом конце книги…

ПС. Посмотрел первую серию ТВ-шоу, и испытал небывалое ощущение, которого никогда ранее не испытывал. Поскольку читал я книгу до просмотра, то, конечно, образ каждого персонажа для меня уже сложился. И если обозначенного на обложке Мэтта Диллона я воспринял нормально, то все остальные – ожидаемо совсем не те, кого я себе нарисовал. Кроме Кейт Хьюсон, которую играет Карла Гуджино — именно эту актрису я и представлял в данной роли! Только в моём представлении она была блондинкой (поскольку так написано в книге), а в телеверсии она рыжая. При этом я даже понятия не имел об актерском составе сериала до просмотра. Вот такие мистические штуки…

ППС. Под занавес оффтоп про слово «Сосны» – каждый раз, когда вижу написанным это название, вспоминаю одноимённую песню группы «Океан Эльзы».

Оценка: 8
– [  4  ] +

Энди Гриффитс «13-этажный дом на дереве»

atgrin, 11 октября 2015 г. 22:11

В далёком детстве я мечтал о том, чтобы ежемесячные двустраничные рисованные приключения Мурзилки в одноимённом журнале и похождения Самоделкина/Карандаша с Компанией из «Весёлых картинок» стали длиннее, многостраничнее, да и, вообще, чтобы им уже посвятили целый выпуск или издали отдельной книгой. Много лет спустя я наткнулся на нечто похожее на ту давнюю детскую мечту, только написана (впрочем, как и нарисована тоже) эта книжка не отечественными, а австралийскими авторами – писателем Энди Гриффитсом и художником Терри Дентоном, называется она «13-этажный дом на дереве». О ней я вам сегодня и расскажу.

Сначала немного об авторах. Терри Дентон родился в Мельбурне в 1950-м году. До того, как стать иллюстратором детских книг, он изучал архитектуру в университете, подвязался на ниве анимации, живописи, театра, создавал офорты, скульптуры, карикатуры, практиковался в заклинании лошадей, ваял (или лепил? или пилил?) статуи изо льда, поработал продавцом в музыкальном магазине, а также сменил ещё множество различных профессии и видов деятельности. Всё это он успел сделать до 1985-го года, когда выпустил свою первую книжку «Феликс и Александра», после этого целиком переключился на литераторство.

Энди Гриффитс родился на десяток лет позже своего соавтора (в 1961-м). Он с детства мечтал стать писателем, но до того, как издать свою первую книгу, тоже успел поработать в иных областях (впрочем, не особенно далеко отстоящих от писательства, да и не так много и разнообразно, как Дентон) – учителем английского языка в школе и профессиональным музыкантом. Первая авторская книга Гриффитса вышла в 1993-м и называется «Качаясь на бельевой веревке».

Сотрудничество Дентона и Гриффитса началось в 1997-м, вместе они принялись за работу над книгой «Просто» (Just!). Популярность издания превысила все ожидания авторов, и в дальнейшем они решили работать вместе. На сегодня ими издано более двадцати совместных книг, среди которых восемь из серии «Просто», шесть – из серии «Дом на дереве» (о первой книге я и расскажу ниже), дилогия «Плохая книга» и «Очень плохая книги» (своеобразный аналог «Вредных советов» Остера), книги «Эд и Тед», «Кошка и Крыса» и ещё множество других.

О чём эта книжка? О её авторах, Энди и Терри, которые, волею своей фантазии, живут на многоэтажном доме, расположенном на дереве (мечта каждого ребёнка). Комнаты и этажи этого дома полны расчудесных вещей: это – дорожка для боулинга, прозрачный бассейн, ещё один бассейн с акулами-людоедами, лианы-качели, игровая комната с самым разными играми – от настольного тенниса до силомера, секретная подземная лаборатория, в которой полно всяких технических приборов (есть даже увеличитель бананов), лимонадный фонтан, испаритель для фруктов (чтобы испарять ненавистную капусту брокколи), автоматическая зефирная машина, которая забрасывает зефиринки точно в рот. В общем, живут Энди и Терри припеваючи, но есть одна беда – издатель постоянно требует от них новые книги, а ребятам некогда их писать (ещё бы, живя-то в таком доме), ведь вокруг творится столько интересного. Потому и книги они пишут про то, что с ними случается в этом доме.

Например, однажды Терри (он является причиной большинства приключений) решил превратить соседскую кошку Пушинку в канарейку. Как? Очень просто! Он покрасил её в канареечный цвет и сбросил с вершины крыши дома, понятно, что кошка не упала, а полёте видоизменилась – у неё отрасли крылья, и она стала которейкой! В следующий раз Терри заказал себе через интернет икринки морских обезьян (они живут на дне океана, имеют жабры и перепонки на лапах – очень интересные животные), но вместо них ему прислали совсем другие икринки, и выросло из них чудище морское, которое чуть не слопало друзей.

На этом Терри не успокоился и потребовал прислать ему новую партию икринок морских обезьян, но и повторно случилась накладка – из икринок вылупились и стремительно выросли обыкновенные обезьяны, которые наводнили весь дом, каждую комнату, навели беспорядок и поломали множество предметов. Еле-еле удалось от них избавиться при помощи гигантского банана (полученного при помощи излучателя, увеличивающего бананы). Но на смену обезьянкам пришла огромная горилла (не иначе, Кинг-Конг) в поисках бананов по своему размеру (за гигантским бананом – и обезьяна соответствующая). От этого чудовища друзей спасли летающие кошки во главе с Пушинкой (оказалось, что котореек на свете предостаточно, и после воздушной прогулки, которую Терри устроил Пушинке в начале книги, она вернулась в компании дюжины своих подружек).

Помимо этих приключений, читателей ждут множество других, и это не только происшествия, случившиеся с Терри и Энди, внутри книги располагаются «комиксы в комисках», например про СуперПалец или про Гавчика и его Гавкающее шоу.

В общем-то, вот такая книжица. Забавная, смешная, немного хулиганистая, но очень добрая. Очень похожая своими внезапными поворотами, роялями в кустах, логичными нелогичностями и обычными странностями на те истории, которые рассказывают дети. Фантазия, не ограниченная законами физики, химии или других наук, есть лишь одно ограничение – не должно быть скучно и занудно. Это не воспитательные сказки, это забавные и весёлые картинки с объясняющими подписями, как на самих рисунках, так и вокруг них.

Приключения одной книгой не ограничиваются, вышли в свет ещё пять продолжений: 26-ти, 39-ти, 42-х, 55-ти и 68-миэтажный «Дом на дереве». Энди и Терри не хватает пространства, и они всё надстраивают и надстраивают свой дом до бесконечности…

Оценка: 7
– [  9  ] +

Виктор Пелевин «Орден жёлтого флага»

atgrin, 10 октября 2015 г. 11:57

«Смотритель» из тех книг Виктора Пелевина, «действие которых происходит в абсолютной пустоте». Конечно, в той или иной степени, тема пустоты и нереальности мира поднимается во всех его произведениях, но лишь в некоторых она становится сюжетообразующей. В большинстве романов сюжет существует строго по законам придуманного автором мира, а герои, если и подвергают сомнению реальность, в которой живут, или вдруг познают Великое Ничто, то делают это под воздействием каких-либо средств, на короткое время, после чего продолжают существовать в рамках заданного литературным демиургом пространства, а если они и вырываются за пределы собственного мира – то происходит это обычно в финале.

Особняком (условно, поскольку все книги автора – это части одной большой Истории, и между ними прослеживаются не только идейно-смысловые связи, но и прямые привязки, посредством описываемых событий, персонажей, места и времени действия) в библиографии Пелевина стоят такие романы, как «Чапаев и Пустота», «Т», теперь ещё и «Смотритель», при желании их можно, опять же, условно, объединить в трилогию. В этих книгах сомнение в реальности и филигранные словесные кружева, сплетённые из нитей вероятностных трактовок сюжетного действия – главная (как художественная, так и концептуальная) составляющая. Не юмор, не сатира – как это случается в других книгах Пелевина – здесь на главные роли не претендуют, хотя, конечно, присутствуют в нормальной для того, чтобы их заметить, дозировке.

Сюжет внешний (проснулся, встал, пошёл, шёл, пришёл, лёг, заснул) – лишь ширма, за которой прячутся другие приключения и путешествия. Яркая жизнь сознания читателя, наблюдающего за героем с той стороны книги – вот что составляет главное в таком романе. Читателю много интереснее следить не за похождениями Алексиса Киже (Петра Пустоты или Льва Толстого), а за кульбитами собственного разума, которые тот совершает пробираясь сквозь многослойный пирог текста.

Нельзя быть уверенным вообще не в чём (этим, кстати, Виктор Пелевин очень близок с Филипом Диком, в некоторых романах которого реальность, вернее, их множества, так же сомнительны), и это прекрасно. Ведь именно сомнения – обратная сторона уверенности – делают мир реальным, наряду с беззаветной верой, каким бы при этом «сумасшедшим» этот мир в итоге не оказался (дано в кавычках, поскольку для сознания, не привязанного к определённой системе координат, только это шествие и может служить доказательство собственного существования, потому термин сумасшествие, говорящий о качестве разума, представляется некорректным). Лишь сомнения являются по-настоящему реальными, сокрушающей силой или созидательной энергией. Только с оглядкой на них можно что-либо пытаться сделать, всё остальное – лишь трактовка.

Дирижабли и кареты, камзолы и парики, механические големы (аналоги андроидов) и обнибусы. «Любовь к трём Цукербринам» – это киберпанк, а «Смотритель» – стимпанк. Если быть совсем точным, то это его ответвление, которое можно окрестить термином «благодатпанк», поскольку весь этот мир, называемый Идиллиум, однажды созданный троицей Павлом/Бенджамином/Францем-Антоном, приводится в действие благодатью. Её вырабатывают благочестивые служители (невозвращенцы, возвращающиеся однажды, вступившие в поток) Ордена Жёлтого Флага, обеспечивая счастливое существование мирян. Деньги в этом мире – глюки (от немецкого Glü̈ck, что значит «счастье»), которые обеспечены этим самым счастьем. Но благодать и глюки – это лишь локальные проявления всепронзающего Флюида, энергетического потока, который и создаёт эту реальность, проводником для потока служит Смотритель Идиллиума (Его Безличество, Его Переменчество, Его Страдальчество, Далай-Папа, Великий Магистр Жёлтого Флага).

Сюжетная схема романа знакома читателю Пелевина до оскомины или боли (рези в глазах, висках, желудке), до мозолей в сознании: молодой человек (очень редко – девушка) волею судьбы (Языка, Флюида, Богини, Потока и прочих сущностей – в зависимости от того, какой именно роман вы сейчас читаете) избран для высокой цели управления миром, в котором он живёт. Жизненный путь Избранного и становится содержанием произведения. Поскольку «Орден Жёлтого Флага» – это лишь первая часть романа, к концу книги Алекс де Киже лишь становится Смотрителем, как он справится с этим своим назначением – видимо, об этом расскажет книга вторая.

ПС. Из жемчужин романа: музыкальный голем, созданный из серебра, золота и платины, исполняющий песню Виктора Цоя «Война».

ППС. Создан Идиллиум по методике «животного магнетизма», которую разработал Франц-Антон Месмер. Отсылаю вас к Википедии, там о Месмере есть неплохая ознакомительная статья, в которой, кстати, высказано предположение, что мерсеризм из диковского романа «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (не зря я вспоминал Дика) – это тот самый месмеризм. Во всяком случае, техника вхождения в общую эмпатическую реальность, путём прикасания к проводникам, схожа с методикой «бакэ», которую практиковал Месмер.

Оценка: 9
– [  5  ] +

Гийом Мюссо «Завтра»

atgrin, 5 октября 2015 г. 23:48

Мэтью Шапиро вынужден воспитывать четырёхлетнюю дочь в одиночестве. Его жена погибла в автокатастрофе год назад, и он, до сих пор не смирившись с этой трагедией, отгородился от людей. Работа и дочь — вот всё, что для него существует, а ещё воспоминания о былом счастье. По случайному стечению обстоятельств на распродаже Мэтью приобретает подержанный ноутбук, принадлежавший ранее некой Эмме Ловенстайн, и обнаруживает на жёстком диске несколько её фотографий. Не решаясь сразу же удалить эти фото, он пишет их хозяйке письмо, с вопросом — нужны ли ей снимки? Так завязывается знакомство, которое стремительно меняет его жизнь. И вроде бы Мэтью уже начинает отходить от шока после гибели семьи, даже задумывается об отношениях с Эммой, но пытаясь с нею встретиться, понимает, что эта девушка тоже мертва...

Остросюжетная мелодрама. Читали такую? Я досель не встречался с таким жанром в литературе (в кино-то такого полно видел), но теперь прочёл. Конечно, «Завтра» — это не «чистая» мелодрама, но когда в последний раз из новинок вы читали книгу чистейшей жанровой выдержки? Всё больше коктейли, как и на этот раз: немного детектива, чуток фантастики (и не простой, а с темпоральными заворотами), психологическая драма в умеренных дозах, много триллера и почти неприлично много любовных переживаний. Уточняю: это не минусы книги, просто рассказ об ингредиентах.

На самом деле, мне книга понравилась. Если бы все мелодрамы были такими – то, возможно, я бы читал их гораздо больше и с превеликим удовольствием. Это любовный роман, написанный с оглядкой на кинематограф, причём вертел голову автор лихо, на все 360 градусов вокруг. Острый сюжет, интрига нагнетается бесконечно, открывается второе, третье, четвёртое, какое-то уже по счёту дно, и всё нет конца края сюжетным поворотам, хотя некоторые из них угадываются уже при подготовке к ним читателя, но впечатления это не портит.

При чтении в голове постоянно сменялись картинки из фильмов «Кейт и Лео», «Одержимость» (та, что с Дайан Крюгер), «Интуиция» (с Кейт Бекинсейл), «Мистер Никто» (опять с Крюгер), «Вам письмо» (опять с Райан) и из других, схожих по атмосфере картин. Те, в которых красивые герои, невероятные события, большая любовь, преодолевающая, как психологические препоны с географическо-пространственными препятствиями, так и временные расстояния. В тексте и сам автор частенько намекает на киношное измерение: одну героиню (Эмма) сравнивает с Кейт Бекинсейл, другую (Кейт) – с Грейс Келли. Да, героини две, на одного главного героя (Мэтью, который охарактеризован, как «в духе Джона Кассаветиса»). Получается треугольник, только не совсем классический: одна из соперниц уже мертва к тому моменту, когда появляется другая, хотя потом, вроде бы уже та, первая, и не мертва, наоборот, теперь умереть должна вторая, в общем, без вероломного спойлера объяснить это трудно, поэтому поверьте на слово, что так оно и есть.

Красивые и стильные соревнуются с такими же, только при этом про себя они думают, что неудачники и замухрышки, но читателю со стороны виднее. Один род деятельности персонажей чего стоит: Мэттью – самый популярный молодой преподаватель Бостонского университета, профессор философии; Кейт – ведущий хирург главной городской больницы, глава кардиологического отделения; Эмма – сомелье крупного ресторана в Нью-Йорке. Это главные действующие лица, но есть ведь и второстепенные герои (подруги, помощники, любовники – да, так вот, всё запутано), чем же они занимаются? Тут автор тоже не сплоховал, компания достойная: галерист, гений IT-технологий (уровня Цукермана и Джоббса – это не моя, а авторская характеристика), начинающий, но уже очень талантливый хакер, а для экзотики, видимо, присутствует ещё и бывший каскадёр (из России!) – скучно не будет. И это правда, читается на одном дыхании взахлёб, как хороший остросюжетный фильм про любовь, не зря я упоминал о киношности.

Если все книги написаны так бодро, то не удивительно, что уже два романа Гийома Мюссо экранизированы, и куплены права на экранизацию ещё двух. Всего на данный момент писатель написал двенадцать книг, одиннадцать из которых переведены на русский язык. Что очень кстати, я вполне не против прочитать ещё что-нибудь у этого автора. Можно занимательно скоротать вечерок-другой.

Оценка: 8
– [  11  ] +

Zотов «Эль Дьябло»

atgrin, 29 сентября 2015 г. 23:08

Наверное, о Зотове (буду без Z, ладно?, а то, уж, больно Zемфиру напоминает) я слышал и до этого, но впервые запомнил и отметил для себя после того, как мне порекомендовали его «Москау» в комментариях к отзыву о «Человеке в Высоком замке». Дескать, это тоже альтернативная история с победившим Третьим Рейхом, прочтите, если тема интересна. Самого рекомендованного романа я пока так и не прочёл, но фамилию запомнил, а как только мне в руки попала другая книга автора, «Эль Дьябло», взялся за чтение, о чём ничуть не жалею.

Пока это единственная книга писателя, которую я прочёл. Текст можно разделить на три части: детектив, постмодернистские приключения в мире кино и сборник наполовину эссе наполовину фельетонов о состоянии современной киноиндустрии. Всё это гармонично сведено в единую историю, читается которая легко и с интересом. Не в последнюю очередь виноват в этом замечательный язык, живой, простой, но сочный, богатый на яркие, кинематографичные описания. При этом каждая из трёх, условно определённых мной составляющих книги (есть ещё и авторское деление конструкции романа на три части: cine pornografico, cine patriotero и cine commerciale), написана в своей, отличной от других, стилистике… Всё, остальное прячу под кат, чтобы не испортить случайным спойлером впечатление от романа тем, кто желает его прочесть.

Отзыв об «Эль Дьябло» я буду вести, сравнивая Зотова с Пелевином. Тем более что схожестей (есть, впрочем, и расхожести) у этих писателей много. Роман Георгия Александровича пришёл в нашу реальность из тех же степей, что и литературные трипы Виктора Олеговича, конечно, с оговорками и своими особенностями. Рассуждений о метафизике у Зотова поменьше, хотя самой ею сюжет просто переполнен: есть в наличие боги инков, шаманы, дурман-трава (пейот, там, или каннабис, не понятно, в общем, какая-то ядерная смесь), магические идолы, карнавал демонов, путешествия духа в разные миры (в том числе, в подземелья индейского Ада и в реальность, созданную кинематографом). Ещё с Пелевиным Зотова роднит чувство юмора и ироничный взгляд на мир, приключения героев разбавляются их суждениями на самые разные темы, в которых природа человека предстаёт достаточно непривлекательной, но, в то же время, и презабавной. А пространные дневниковые телеги одного из героев о природе современного кино местами вызывали у меня приступы безудержного веселья – так точно, узнаваемо и смешно описаны свойственные фильмам штампы и ляпы.

Надо понимать, что сравнивая двух писателей, я не говорю ни о каком эпигонстве или плагиате. Просто они играю на одном литературном поле, и оба делают это великолепно, притом что Зотов пишет настоящую остросюжетную литературу, чего за Пелевином не водится. «Эль Дьябло» — это и детектив, и квест, и мистический триллер, и комическая героика, и ещё куча всяких жанров, от ужастика до «байопика обычного человека» (определение взято из текста романа).

Немного о сюжете. Действие параллельно развивается в трёх реальностях: в прошлом, в мире кино и в нашем времени. Первая реальность – детективная, дело происходит в тридцатых годах XX столетия: 14 октября 1931 года капитана полиции города Лима (Республика Перу) Мигеля Мартинеса (он же – бывший белогвардейский офицер Михаил Мартынов, после поражения белого движения покинувший Россию) среди ночи будит телефонный звонок. Его вызывают на место страшного преступления – в городе появился маньяк, который из частей тел нескольких жертв сшивает кукол. Вторая глава открывает читателю существование кинореальности в самой бесстыдной её ипостаси. Пока ещё неизвестный персонаж отчаянно пытается выбраться из ненавистного ему города Секс-Сити, находящегося в измерении порно кинематографа, куда несчастный угодил прямиком из нашего мира, из 2015-го года. Как это всё в итоге увязывается в единую историю – читайте сами. Скажу лишь, что сделано это с большим мастерством и фантазией.

Напоследок об отличии двух авторов: Пелевин берёт голые идеи и вокруг них выстраивает какой-то (иногда совсем незатейливый) сюжет, Зотов же к сюжету относится с большим вниманием, остро и живо его выписывает (наверное, это тот самый случай, когда слово «живописует» пришлось бы весьма кстати, решись я его использовать), населяет созданные реальности персонажами, а «оставшиеся свободными места» виртуозно заполняет идеями, которых у него тоже предостаточно, но они являются лишь приправой ко всему остальному. Идея-перчинка (если угодно, изюминка), которая не тормозит действия, но, в то же время, и не теряется на фоне сюжета. Она обязательно будет замечена, поскольку прозвучит по теме в контексте происходящего. Смысловое наполнение, которое не выпячивается, а органично существуют внутри заданной сюжетной схемы, не мешая в первую очередь жанровому восприятию книги, как необычного, пусть постмодернистского, но детектива/экшна, а уже потом – как психоделической прозы.

В общем, я открыл для себя очень интересного автора. Это первый за долгие годы современный русскоязычный писатель, кроме Пелевина, книгу которого я прочитал с большим удовольствием, наслаждаясь каждой страницей.

Оценка: 9
– [  6  ] +

Эбби Бернштейн «Артбук. Безумный Макс: Дорога ярости»

atgrin, 24 сентября 2015 г. 14:20

«Безумный Макс: Дорога ярости» — нонфикшн артбук о четвёртом фильме франшизы, вышедшем в этом годы и приятно ошеломившем (если можно так выразиться) зрителей (в том числе и меня), уже порядком соскучившихся по по-настоящему крутым постапокалиптическим боевикам. Хотя, на самом деле, соскучиться можно только по тому, что уже известно и достаточно долго отсутствует, фильм Джорджа Миллера же — это ответ на тоску по чему-то неизвестному. Нечто неординарное и доселе невиданное. Доведённый до идеальной формы ПА. Теперь в жанровом кино появился новый водораздел (Рубикон, если хотите, впрочем, даже если не хотите — всё равно это так и есть), веха, мерило, эталон, на который отныне и будут все равняться. Почему фильм получился именно таким, скольких трудов (и лет) было на него потрачено — вот об этом и рассказывается в книге, которую я вам представляю.

Это не новеллизация фильма, а редкое для книжного рынка произведение, созданное в жанре «фильм о фильме» — детализированная поэтапная история появления на свет картины «Дорога ярости». Раскадровки, макеты, кадры со съёмок, слайды из самой картины, рекламные принты, эскизы костюмов, фотографии реквизита — информации море, интересно будет не только поклонникам франшизы в целом, и конкретно четвёртой её части, но и всем интересующимся кино, а также жанром ПА.

Радует полиграфическое качество издания. Большой формат (300x260 мм), отличная бумага, высококачественная печать, и мир «Безумного Макса» — во всех красках перед тобой. Помимо предисловия Джорджа Миллера и послесловия Брендана МакКарти, в издании имеется несколько отдельных статей, посвящённых значимым или особенно колоритным персонажам, автомобилям, местам, сюжетным поворотам и прочим деталям фильма. Пересказывать далее содержание не имеет смысла — эту книгу надо читать самому, разглядывая картинки собственноочно. Потому приведу лишь несколько цитат, показавшихся мне интересными.

- Питер Паунд, один из художников раскадровки: «Работа над «Дорогой ярости» стартовала в начале 1998 или 1999 года. Мы прервались в 2002-м, но продолжили работу в 2003-м».

- Никто не мог быть в большем восторге от возможности работы над «Безумным Максом», чем Брендан МакКарти, художник и автор комиксов: «Это как если бы фанату «Звёздных войн» позволили участвовать в создании нового эпизода вместе с Джорджем Лукасом. Именно такие ощущения я испытывал».

- Брендан МакКарти: ««Воин дороги» отразил дух времени, дух эпохи постпанка. К тому же это самый крутой боевик из всех, когда-либо выходивших на экраны. Когда мы начали работу над «Дорогой ярости», я понял, что «Воин дороги» всё ещё держит пальму первинства. И я бы хотел, чтобы новое поколение испытало те же чувства от «Дороги ярости», что и я от «Воина дороги»».

- Ник Латурис, автор сценария: «В начале фильма Макс так же мрачен, как и пейзаж, окружающий его. Это буквально первые рисунки раскадровки, когда он, настороженный, просто стоит в пустоши. Он хочет пройти через эти безмолвные земли. Люди пересекали их, но никто ещё не возвращался. Я думаю, эти равнины — воплощение суицидального порыва, стремления к саморазрушению, желания покончить со всем. Макс хочет покоя. Он хочет, чтобы голоса в его голове умолкли».

- Брендан МакКарти: «Сначала у персонажа Шарлиз Терон не было имени. Она была просто «Женщиной-воительницей» или «Преторианкой», но затем получила имя Фуриоса. Она очень сильный противовес Максу. Она знает, что где-то есть Зелёные земли, и везёт туда девушек, чтобы дать им шанс на нормальную жизнь».

- Лесли Вандерфалт, художник по гриму: «У Бойцов высокого статуса — тёмная краска на лице, с металлическим оттенком. Это оттого, что они ремонтируют машины, копаются в них, отсюда эта чернота на лицах».

- Несмертный Джо был задуман как главный злодей фильма, но не полностью отрицательный. С одной стороны, Несмертный пытается спасти человеческую расу от генетического вырождения, потому что большинство людей умирает от рака, вызванного отравлением окружающей среды. С другой стороны, он пытается сделать это, сохранив свою, уже больную, кровь, и использует для этого жестокие, бесчеловечные методы.

- Брендан МакКарти: «Сначала, придумывая женские персонажи, мы сделали список пяти простых характеристик: забавная, умная, хрупкая, соблазнительная, лидер. Мы выстраивали персонажей вокруг этих основополагающих характеристик. Удивительно, но они быстро сформировались как полноценные личности. Было очень весело развивать их, ведь они развивались совсем не так, как мы ожидали».

Приведённое здесь — лишь малая часть книги, всего в альбоме 176 страниц. Приятного чтения!

Оценка: 9
– [  18  ] +

А. Дж. Риддл «Ген Атлантиды»

atgrin, 21 сентября 2015 г. 19:01

Сразу же надо оговориться — это не литература, это чтиво. Приключенческое, остросюжетное, многолинейное, псевдонаучное, эрзац-историчное, конспирологическое, якобы научно-фантастическое. Легко и быстро читается, несмотря на достаточно солидный объём (508 страниц), ещё легче забывается, поскольку совершенно пустое. Но некоторым читателям именно это, ведь, и нужно, верно? Я, вот, например, прочёл, и пока не забыл, о чём книга — спешу поделится.

Наверное, автор, А. Дж. Риддл, хотел бы, чтобы его творения поставили в один ряд с книгами Майкла Крайтона (тоже не бог весть, какой писатель, но всё же один из лучших в своём жанре), он очень старается антуражно приблизиться к НФ-триллеру, но на деле книга «Ген Атлантиды» гораздо ближе сочинениям Берроуза, «отца» Тарзана и Джона Картера. Нет, конечно, трилогия (сдаётся мне, что пока) «Тайна происхождения» не настолько бесхитростна и наивна, как похождения короля джунглей или сверхмарсианина, но так же стремительна, головокружительна и бессодержательна, во всяком случае, первая её часть, которой и является «Ген». Средство от скуки, возможно убить два-три вечера — ни больше, ни меньше.

В отличие от уже покрывшихся мхом ретро-книжек Эдгара Райса, чтиво от Риддла наполнено современными реалиями, узнаваемыми тревогами и актуальными страхами жителя современного мира. Не удивительно, что книга продана тиражом более миллиона по всему миру, так гласит надпись на книге, и нет причин ей не верить, в одной России первый тираж издания составил 12 000 (для неизвестного автора — шикарный старт), я читал томик уже из дополнительного тиража (ещё 2 000).

«Ген» — это дикая смесь самых востребованных (часть из которых уже замусолена до предела) тем и сюжетов, переплетённых в относительно гармоничный коктейль. В книге есть: суперсекретная антитеррористическая организация «Часовая башня», не подчиняющаяся ни одному правительству и контролирующая ситуацию по всему миру (около 250 ячеек, более 10 000 человек); мегакорпорация «Иммари», в состав которой входит бесчётное число различных подразделений, в том числе и силового; читатель становится свидетелем блестящего блицкрига между «Башней» и «Иммари Секьюрити», в котором последняя разносит антитеррористов в пух и прах, и начинает охоту за главным героем романа — шефом Джакартской ячейки «Часовой башни», героем Афганистана (военной кампании нашего времени, а не во время противостояния США СССР) Дэвидом Вэйлом — неубиваемым оперативником, стоящим целой армии. Он в одиночку проникает на особо охраняемый объект, чтобы вытащить из застенок главную героиню — учёного-генетика, занятую поиском лекарства от аутизма, доктора Кейт Уорнер. В процессе спасательной операции взрывает к чертям собачьим всё здание. В общем, антураж истории очень современный, но герои, напротив, словно списаны со старичка Эдгара Райса: строго положительные англосаксы. Положительные в полном смысле этого слова: воспитанные на принципах той самой со слоном Старой Европы, поборники классической морали, гуманизма, добропорядочности, готовые пожертвовать собой ради других. Противостоит же им — первостатейный подлец, с лёгкостью уничтожающий людей сотнями, лишь бы добиться своей цели.

В общем-то, о литературных достоинствах текста говорить не стоит, их нет. При этом он не плох — просто повествование, без изысков. Автор начитан и может вполне внятно излагает свои мысли, в текст гармонично вплетены крупицы научных (и псевдонаучных) сведений: о происхождении человека, неандертальцах, Атлантиде, генетике, медицине, аутизме, шифровании и ещё по мелочи всякого. Не лишён Риддл и литературного кокетства: в тексте есть упоминания романов «Путешествие к центру Земли» и «Унесённые ветром», с намёком на параллели между «Геном» и произведениях Верна и Митчелл.

Ещё есть в книге Тибет, там герои приобретают важную информацию о многовековом противостоянии «Иммари» и «Иммару» (что это такое, раскрывать не буду — вдруг кто-то захочет прочесть книгу). Ну, и обязательные погони, драки, взрывы, подвиги, подлости, гибель многих второстепенных героев и неоднократное счастливое спасение главных. В общем, отличный экшн с исследовательским антуражем (помимо генетических исследований, читатель прочтёт о смертельных опытах над людьми в Китае, о бурении льдов Антарктики, о раскопках под океаническим дном в Гибралтаре, которые происходили в 1917-м году). А начинается всё с того, что однажды метеоисследователи нашли в Атлантическом океане, неподалёку от Антарктиды, айсберг с вмёрзшей в него фашистской подводной лодкой.

И да, чуть не забыл: это НЕ НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА, если вам так говорят — не верьте, хотят обмануть.

ПС. Это дебют автора, так не будем же к нему излишне строги, тем более, что разгрузить мозг с помощью этой книги можно.

ППС. А вот кого прощать не хочется — редактора и корректора. Повторяющиеся слова слова (я обратил внимание на три таких случая, но возможно, что их больше, и остальные я просто не заметил), перепутанные падежи, отсутствующие окончания, лишние предлоги, иногда и вовсе невразумительные ошибки — редактура произведена очень безответственно, если вообще проведена.

ПППС. Напоследок анекдот, который, как мне кажется, в тему: «Чебурашка спрашивает Крокодила Гену: — Ген, а Ген, изюм с ножками бывает? — Конечно, нет, Чебурашка! — Значит, Шапокляк опять меня тараканами накормила...»

Оценка: 6
– [  2  ] +

Марина Маковецкая «Мороженое с вишнёвым джемом»

atgrin, 15 сентября 2015 г. 23:05

Человек ещё не готов создавать жизнь, потому что относится к ней без должного почтения.

Живое существо с утончёнными чертами, ранимой душой и трепетными чувствами рождается только для того, чтобы быть сексуальной игрушкой. А когда она наскучит — её просто уберут из этого мира, словно бы и не существовало.

Человеку не трудно быть Богом, а просто невозможно. Даже получив божественные силы Творца, он ведёт себя, как тварь дрожащая, пользуясь правом, которого иметь не должен.

Оценка: 7
– [  9  ] +

Чарльз Буковски «Женщины»

atgrin, 10 сентября 2015 г. 22:50

Про Буковски я слышал давно, но до сих пор ничего не читал. Видимо, время пришло. Что слышал? Что он алкаш, что бабник (ё…арь, если быть более точным и честным), скандалист, матершинник, поэт и циник. Прочитав «Женщины» могу сказать, что всё это правда (при условии, что лирический герой – это альтер эго писателя), кроме последнего. Всё-таки Буковски кто угодно, но не циник. Как раз наоборот – это романтик, но романтик того «нового» (а для нашего времени – уже давно замшелого и пронафталиненного) пошиба, какими были Джек Керуак, Уильям Берроуз и Генри Миллер.

Но не надо путать его с битниками – в отличие от них Буковски не бунтарь (с причиной ли, без ли), а простой бродяга, скитающийся не в реальном пространстве, но по рваным территориям жизней встречаемых им женщин. Скандалистки и тихони, блондинки, рыжие и брюнетки, страстные и холодные, жадные и щедрые, богатые и прозябающие, раскованные и зажатые – все они страшно одиноки, как и вообще все, каждый, до последнего человека. И это одиночество, пугающее всех «до усрачки», у Хэнка Чинаски (под этим именем Буковский выводит себя в своих полу-псевдо-какбы-вроде-наверняка-автобиографических произведениях, к числу которых принадлежит и роман «Женщины») вызывает лишь грусть. Страха не бывает, бывает мало спиртного, как не бывает и нежеланных женщин.

От тех писателей, которые раскалёнными членами прорубились к читателю сквозь непроходимые заросли пристойной литературы, протоптав к себе уже многие годы не зарастающую тропу, Буковски отличает кажущееся отсутствие цели. Он не хочет известности, как Миллер; ему плевать на вселенские, галактические и даже просто осуществляемые внутри отдельно взятых Соединённых Штатов заговоры, которые так трогали Берроуза; а воспеваемые Керуаком свобода и романтика не отягощённого ценностями яппи образа жизни им и вовсе презираема. Есть лишь три вещи, которые он ценит – вино, женщины, поэзия. Как и положено романтику.

Только о любви этот романтик может говорить исключительно матом, между беспробудным пьянством и диким трахом (просто сексом такое неудержимое вожделение всего движущегося назвать нельзя), прерываясь на то, чтобы проблеваться.

Оценка: 8
– [  4  ] +

Светлана Тулина «Эксгибиционист, или Проблемы самоидентификации»

atgrin, 31 августа 2015 г. 23:34

Это первый из рассказов антологии, который полностью соответствует его теме — эротическая фантастика. Это не фантастический рассказ, сдобренный сексом или эротикой. Это не сладострастная литература, фоном для которой стал космос или будущее.

«Эксгибиционист» — исследует сексуальные отношения трёхполого общества, вернее, общества, в котором есть два пола и гермафродиты. Интересна не только интеграция двуполых людей в общество, или отношения между полами, само общество, показанное в рассказе, отличается уникальной особенностью — это мир эксгибиционистов, живущих напоказ, выставляющих свои желания на всеобщее обозрение. Для этого даже введена специальная опознавательно-оповещательная система (через индивидуальные клипсы), любая скрытность воспринимается, как отклонение от нормы, обнаружение таких склонностей влечёт обязательное психологическое лечение.

Короткий рассказ очень глубок и поднимает множество важных вопросов из области сексологии, социологии, футурологии, психологии, не превращаясь при том в научную статью. Повторюсь: это и фантастично, и эротично, а также гармонично и цельно. И да, ещё один важный момент — этот рассказ отлично написан. Единственный его недостаток (это, если придираться) — не совсем точное, на мой взгляд, название.

Оценка: 9
– [  20  ] +

Филип Дик «Мечтают ли андроиды об электроовцах?»

atgrin, 30 августа 2015 г. 20:57

О том, какая книга у Дика – лучшая, спорят давно, и поклонники, и противники его творчества, и читатели фантастики, и любители «высокой литературы» (и тех, и других в стане почитателей таланта писателя множество), и, конечно, не могут прийти к одному мнению, которое удовлетворит всех. Но произведение «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (наряду с романами «Убик», «Человек в Высоком замке», «Помутнение», «Три стигмата Палмера Элдритча», трилогией «Вализ» и другими произведениями) в число высоко ценимых и теми, и другими (и третьими, и десятыми) входит.

Возможно, что популярности романа поспособствовала экранизация Ридли Скотта, ведь именно по этому произведению был снят им культовый «Бегущий по лезвию», предтеча киберпанка, вышедший на большие экраны за два года до публикации «Нейроманта» (с этого события официально и начинается этот жанр в литературе). Но, несмотря на то, что фильм отличный, он настолько далёк от книги, что можно говорить о кино- и текстовом воплощении, как о разных историях.

Неизбежным при экранизации было ослабление теологической составляющей книги, которая обязательна практически для любого текста Дика. Поиски Бога и сомнение в реальности существующего мира – это сквозные темы, проходящие через всё его творчество. В «… электроовцах?» рассуждения о природе и содержании божественного – важнейшая часть. В кино всё свелось к тому, что андроиды – создания человека, а значит, человек – бог. Бог жестокий, создавший детей своих более сильными, чем он сам, ловкими и умными, но ограничивший их жизнь пятью годами. Можно сравнить андроидов с падшими с небес (сбежавшими из космических колоний, на Земле им находиться запрещено – только на других планетах) ангелами (помощники людей, созданные преодолевать трудности, выпадающие на долю колонистов), которые ищут ответ на вопросы, почему мы существуем и почему мы такие, какие мы есть? За что нас сделали такими?

В фильме эти вопросы не занимают большого места. «Чистой» теологии в книге уделено гораздо больше внимания, для чего существует отдельная линия с интерактивным праведником Уилбуром Мерсером. Этот отшельник существует в виртуальном эмпатопространстве, в которое может войти любой желающий, чтобы слиться с сознанием Мерсера, ощутить всю тяжесть его лишений. Взбираться с ним вместе на крутую гору, падать и вновь подниматься, погибать под градом камней грешников и воскрешать, страдать и чувствовать святость Мерсера, как свою собственную. Для этого достаточно купить эмпатоприёмник и настроиться на нужную волну.

Ещё экранизация лишила зрителя разговора на тему, заявленную в самом названии книги. Ведь «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» – это не просто красиво-мудрёная фраза, а основная идея. Действие происходит в будущем после третьей мировой войны, после которой почти все животные вымерли – это результат использования бактериологического оружия. Люди испытывают глубокое чувство вины по отношению к братьям меньшим и заводят себе электрических домашних питомцев. Настоящее животное, а не его механическая копия, стоит огромных денег. Вся культура пронизана трогательным отношением к животным, на этом и основываются при ловле андроидов (а главный герой именно этим и занимается – он ловец и ликвидатор незаконно проникших на Землю роботов), с помощью этого выявляют роботов среди людей.

Главное отличие думающих машин от людей – это их неспособность к эмпатии. И на отношении к животным это особенно заметно (потому как к себе подобным часть людей не испытывает особых чувств, но к животным). Большинство вопросов психологических тестов для определения андроидов об этом: «Что вы почувствуете, если увидите мёртвую черепаху?» и т.п. Пару эпизодов на эту темы мы видим и в фильме (беседа Декарда и Рейчел о сове, искусственная змея женщины-андроида Зоры, вопросы теста), но в цельную и внятную картину они не складываются, и в лучшем случае просто принимаются зрителем, не читавшим книгу, как декоративные допущения «для создания атмосферы».

Знак вопроса в названии книги стоит не случайно – по ходу действия выясняется, что андроиды вполне могут начать испытывать чувства, если бы им дали жить подольше (по истечении пятилетнего срока жизни у них появляются чувства, что делает их «слишком людьми»). И тогда уже будет очень трудно понять, кто является андроидом. Может, это ваша жена? Или вы сами? А может, тот самый святой отшельник?

Книга Дика – это тугой сплав из психоанализа, теологии, pulp-фантастики, футур-социологии, детектива и философских размышлений. Ни одна из составляющих романа не перетягивает одеяло на себя, всё гармонично сложено, а сюжет достаточно закручен, чтобы с интересом следить за его развитием. Попутно автор касается таких тем, как сексуальность андроидов, информационная зависимость, стимулирование эмоционального состояния, а также много другого – его лучшие книги являются иллюстрацией на самые актуальные футурологические темы. Это Дик «золотого» периода: глубокий, но не нудный, задумчивый, но не скучный, стремительный, но не легковесный. Рекомендую читать всем!

Оценка: 10
– [  3  ] +

Владимир Марышев «Настанет день»

atgrin, 30 августа 2015 г. 10:31

Сдаётся мне, что автор не случайно выбрал такое название для своего рассказа, отсылая, тем самым, к классической новелле Айзека Азимова «Когда-нибудь». В контексте всего сборника рассказ вполне себе читаем, но, если сравнивать с тем же самым произведением Азимова — проигрыш налицо. Слишком предсказуемо, слишком сухо, искусственно (потому выглядит неуклюже) втиснута в текст не только постельная сцена (без неё никак, оно и понятно — антология-то эротической фантастики, а не какой-нибудь, там, социальной), но и всё остальное — роботы, потеря человеком смысла существования, суицидальные размышления героя, женский персонаж. Больше похоже на публицистическое эссе о будущем, зачем-то написанное в форме художественного произведения. И мысли умные, и выводы логичные, но не литературно это всё.

Только точная (как смысловая, с поправкой на перечисленные выше особенности, так и конструкционная — название является и последней фразой рассказа) рифмовка с творением создателя Трёх законов робототехники немного скрасила прочтение рассказа. Ещё одно его достоинство — краткость. По сути, «Настанет день» — это осовремененный римейк, а с римейков всерьёз кто ж будет спрашивать?

Оценка: 5
– [  18  ] +

Патрик Ротфусс «Имя ветра»

atgrin, 26 августа 2015 г. 19:16

Только закрыв книгу (во время чтения не было даже желания что-то там анализировать – просто наслаждался романом), понял, что именно о таком фэнтези я мечтал, и мечтал уже давно. О взрослом, но не тёмном, о серьёзном, но не мрачном, о реалистичном, но и сказочном одновременно, о шутливом, но не паясничающем, а добродушном, при этом заставляющем задуматься, и задуматься о вещах очень глубоких, требующих к себе большого внимания и напряжённой работы мысли.

А ещё хотелось необычных сюжетов, живых героев, певучего языка, долгого повествования, от которого (при всей его длительности) не устаёшь, и правильности, что ли? Когда практически во всем соглашаешься с автором: и с тем, что он тебе рассказывает, и с тем, что остаётся за кадром, но на что делаются намёки, даже с тем, на что и намёка нет, но оно почти физически ощущается, одной из главных составляющих произведения. Это как культурный подтекст у песни; как историческая подоплёка у фильмов про давно минувшие события; как мифология в творчестве Желязны или детектив-нуар-стайл у Уильяма Гибсона. О таком фэнтези, подозреваю, мечтал не только я – уж больно идеальной я расписываю эту книгу, кому ж такую не захочется прочесть? Так вот, именно такую книгу я (и все те, кто мечтал об этом) получил. И имя ей – «Имя ветра».

Я из тех упёртых твердолобов, которые не верят рекламе, особенно так называемым «лидерам мнений». Потому для меня отзывы известных (и даже уважаемых мною) писателей, которые обычно печатаются на задней обложке книги, в лучшем случае – пустой звук, в худшем – камень в огород авторов этих отзывов. Возможно, здесь играет роль моя профессиональная обусловленность (как маркетолог по образованию и рекламист/пиарщик по профессии я всю эту кухню знаю, и отношусь почти к любым рекомендациям, если не знаю рекомендующего лично, с подозрением). А ещё, возможно, что иначе в наше время уже и нельзя – столько вокруг всякой рекламы, что принимать просто на веру слова кого бы то ни было – неразумно. Потому, несмотря на то, что я уже прочёл книгу Патрика Ротфусса «Спокойное достоинство безмолвия», и остался от неё в восторге, написанное на обороте другого его романа вселило в меня подозрение, что он не так уж и хорош. Тем более и сам Ротфусс в послесловии к понравившейся мне повести писал, что это очень отличающееся от его других книг произведение. Следовательно, «обычный» для Ротфусса роман запросто мог бы мне не понравиться – доля здравого смысла в этом есть. Но, как оказалось, лишь доля, притом совсем маленькая, практически незаметная, поскольку книга «Имя ветра» мне не только понравилась, она меня восхитила! И вслед за Урсулой Ле Гуин, Тэдом Уильямсом, Орсоном Скоттом Кардом и Робин Хобб я признаю этот роман «новым словом в фантастике», ну, или, в фэнтези, если быть точным.

Самое замечательное, что именно мой разум, читателя, является главным героем романа, именно с ним происходят самые удивительные и захватывающие приключения. Потому что эта книга меняет представления не только о жанре (казалось бы, давно уже избитом и исхоженном трудолюбивыми литераторами вдоль и поперёк, что даже нетоптанного места не осталось), и принадлежит к литературе в более широком и высоком смысле. Это не классический фэнтезийный роман, который, даже в лучших своих вариантах, напоминает сказочный квест «поди-туда-все-знают-куда-сделай-то-все-знают-что», а Роман. Можно назвать его романом читателя с писателем, поскольку с самого первого слова чувствуется то тепло, доверие, уважение и любовь, которую к нам испытывает автор, и ему хочется ответить взаимностью. Или это роман взросления, но не персонажа (вернее, не только его), а читателя, и не читателя-подростка, которому, возможно, произведения Ротфусса будут не так уж и интересны, поскольку наиболее полно очарование книги будет доступно уже умудрённому сознанию (хотя, кто говорит о том, что мудрость – достояние лет? встречал я и детей с глубоким пониманием мира), которое, наконец, наткнулось на что-то действительно искреннее, чистое и честное (пусть даже и с лукавой интонацией).

Книга разворачивается неспешно; постепенно затягивая в свой мир, Ротфусс делает это уютно, словно добрый дядюшка, рассказывающий одну из своих занятных историй, коих с ним приключилось множество. Такими делятся у камина, потягивая вино и покуривая трубку, или в трактире за кружкой эля, поедая отменное жаркое. Заметьте, я не являюсь поклонником Толкина, отнюдь нет, и романтика ролевых игр меня никогда не прельщала, хотя после предыдущей реплики могло так показаться. Просто я люблю хорошую литературу и уютные истории.

Как это бывает с любимыми книгами и фильмами, о том, что встретится внутри, не хочется рассказывать вообще ничего. Потому что лично для меня каждая страница в данном случае – это радость не только чтения, но и удивления.

Эта книга о герое и магии, но она лишена картонного героизма и напыщенного пафоса, зато полна иронии и тонкого юмора (тонкого настолько, что с непривычки можно даже его и не почувствовать), улыбка прячется в каждом слове, в каждом персонаже, в каждом событии, даже если происходящее очень далеко от смешного. Здесь разбойники грабят с изысканной вежливостью и благородством, и этим даже вызывают к себе толику сочувствия, когда приходит понимание того, что ограбленный ими учёный на поверку оказывается достаточно хитёр, и предварительно умело спрятал основную часть своего состояния, оставив в кошельке «денег столько, сколько надо», чтобы не разочаровать мелочью (ибо, это сподобит грабителей искать ценности дальше), или не ослепить богатством, дабы их не обуяла чрезмерная жадность (что тоже не есть хорошо).

Ротфусс очень внимателен к мелочам и деталям. Он не упустит возможности описать обстановку трактира или особенности приготовления какого-либо блюда, расскажет о тонкостях поведения бесов, и особенностях обучения магии (в этом мире она зовётся «симпатией»). Он подбирает слова для всех предметов, попадающих в поле зрения читателя так же тщательно, как и сами эти предметы; и кажущаяся излишняя насыщенность деталями на самом деле является очень важной – из неё и складывается атмосфера, необъяснимо правдивая в заведомо сказочной стране.

Не ждите от меня деталей – я старательно избегаю любой возможности сказать вам лишнее, превратив сюрприз открытия в спойлер-казус. Книга Ротфусса – это земля, которую нужно открывать самому, не представляя себе, что тебя ждёт на следующей странице. К ней не надо готовиться, сюда надо просто прийти и стать своим.

Оценка: 9
– [  6  ] +

Салли Гарднер «Червивая луна»

atgrin, 9 августа 2015 г. 17:02

Сначала давайте разберёмся с тем ворохом ассоциаций, которые у меня вызвала эта небольшая повесть британской писательницы Салли Гарднер. В общем-то, книжка свежая, но сильно напоминает ставшие уже классическими произведения. Антиутопии, они такие – похожи друг на друга, как родственники. Не буду вспоминать про эталонные книги жанра – всем они и так известны ещё из школьной программы, три из них (Замятин-Оруэлл-Хаксли) даже в моё постперестроечное детство проходили в школе, сейчас уж подавно должны бы.

Но помимо этих книг, «Червивая луна» напомнила мне ещё кое-что. Например, «Дом, в котором…» Мариам Петросян, «Омон Ра» Виктора Пелевина, «Цветы для Элджернона» Даниела Киза, «Не отпускай меня» Кадзуо Исигуро, «Над кукушкиным гнездом» Кена Кизи. Понимаю, что этим перечислением я сейчас задираю ваши ожидания от книги на недосягаемо высокий уровень, но, что ж поделать – такие у меня с ней ассоциации. Далее немного о том «откуда что берётся», потому, если вы собираетесь читать эту книгу, то под кат вам лучше не лезть, там сегодня будет праздник спойлеров, если же не собираетесь, или уже прочли, то – добро пожаловать!

После вступления некоторые уже могли догадаться, о чём «Червивая луна». Вспомните «Омон Ра», добавьте к этому название книги Гарнер – и ответ очевиден.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Ну, да, точно, про фальшивый полёт на спутник Земли, «прямой репортаж с поверхности которого» станет
доказательством мощи и силы государства Родина, отрезанного от всего остального мира непробиваемой стеной пропаганды. Ну, «Родина» для переводчика, а для меня это самый настоящий «Фатерланд», поскольку здесь имеется: красно-чёрный государственный флаг, зиг-приветствие с обязательным «Слава Родине!», строго соблюдаемая чистота нации, исправительные трудовые лагеря, газовый душ в награду за изнуряющий бесправный труд. Дело происходит не в будущем, а в прошлом (июль 1956 года), но не в Германии, а в Великобритании. Стало быть, это ещё и альтернативная история.

Разноглазый (один — голубой, другой — карий) Стандиш Тредвел – подросток, живущий с дедом в седьмом секторе Родины (старое название страны запрещено, его упоминание грозит большими проблемами). Страдающий дислексией в тяжёлой форме (а это уже почти автобиография – Салли Гарднер «подарила» герою повести собственный недуг, она сама смогла научиться читать и писать только в четырнадцатилетнем возрасте), он считается в школе умственно отсталым, и систематически подвергается издевательствам со стороны одноклассников, учителей, и даже директора. Но читатель, «зная» Стандиша изнутри (повествование идёт от первого лица), понимает, что тот совсем не глуп. Напротив, не по годам развит и его внутренний мир необыкновенно разнообразен. Состоит из ещё детских фантазий и научно-фантастических грёз подростка, проницательной оценки окружающих (хотя в некоторых бытовых моментах он и является полным «лопухом») и философского отношения ко всему (через которое иногда прорывается искренняя злость на мироустройство, отнявшее у него родителей и лучшего друга).

Книга очень короткая, потому и расписывать её слишком долго было бы неверно. Читается легко, интересно выстроен порядок эпизодов (реальное время действия перемежается флешбэками, и не всегда сразу понятно, в настоящем времени мы сейчас находимся или в воспоминаниях), сюжет развивается динамично, в то же время по тексту разбросаны замечательные литературные виньетки, позволяющие оценить и мастерство писателя. Таким, например, видит Стандиш агента спецслужбы:

«Кто-то в черном кожаном пальто. Его как будто построили линейкой и транспортиром – треугольники, прямые линии. На лицо надвинута шляпа. Но не под веселым таким углом, как обычно у крока-кольцев. Эта шляпа сидела как влитая, а ее полями любое вранье можно было рассечь надвое».

ПС. Повесть получила несколько наград: «Медаль Карнеги» (авторитетнейшая британская премия в области детской литературы, в своё время её лауреатами становились Клайв Льюис, Филип Пулман, Терри Пратчетт, Мэри Нортон, Нил Гейман, Ричард Адамс), премию Ассоциации книготорговцев Великобритании (сейчас она называется Costa Book Award, с момента создания в 1971 по 2006 годы носила имя Whitbread Book Award) и французскую «Большую премию Воображения», как лучший «Переводной роман для подростков».

Оценка: 9
– [  12  ] +

Патрик Ротфусс «Спокойное достоинство безмолвия»

atgrin, 6 августа 2015 г. 00:05

И опять так случилось, что я начал знакомство с творчеством неизвестного мне доселе писателя с самой нетипичной для него книги (во всяком случае, он сам так о ней говорит в предисловии). Это повесть Патрика Ротфусса «Спокойное достоинство безмолвия». Пока не узнал, что «Книга-фантазия» – фраза на обложке под самым названием – наименование серии, я был уверен, что это подзаголовок повести, уж больно оно подходит для данного произведения. Нетипична эта книга не только для Ротфусса (опять же, сужу только по его собственным словам, поскольку до того, как мне в руки попала эта книга, всё, что я знал о её авторе – что он пишет фэнтези), но и в общем для жанра.

Книга – никак не в традициях жанра, или, если быть более подробным и точным, она совсем в иных традициях: мне одновременно напомнила кортасаровский цикл «Некто Лукас» (необычным героем, точнее героиней, и её отношениями с окружающим миром), «Смерть и приключения Ефросиньи» Ольги Арефьевой (по той же самой причине), мультфильм «Семейка монстров», избранными местами «Янтарные хроники» (лабиринтно-коридорной бродильно-квестовостью), многими местами Харуки Мураками (практически каждая его вещь в какой-то момент похожа на «Спокойное достоинство безмолвия», а большинству из них даже это название отлично подошло бы), и даже Владимира Сорокина напоминает («Сердца четырёх») с «Третьим полицейским» Флэнна О'Брайена (каким-то своим очень чудным настроением), конечно, кэрроловскую «Алису» (а какая книга мне её не напоминает?), а также много прочих детских книг.

Это не фэнтези, это действительно фантазия, та, что больше присуща поэтам, чем создателям многотомных серий или эпопей. Да и объём «Спокойного достоинства» тоже больше подходит стихотворцам – скорее, большая поэма, чем маленькая повесть. Лёгкая, кружащаяся в своём ритме, звенящая звонками метафорами, удивляющая необычными сравнениями, радующая языком и героиней. Единственной в книге (не считать же полноценной героиней мелькнувшую удивлённым лицом в окне полуночного эпизода маленькую девочку), которую можно целиком прочесть за несколько часов, при этом совершенно забыв о времени. Я, например, прочёл её за первую половину прошедшего воскресенья. Проснулся рано, часов в семь, поскольку не спаслось – взялся за чтение, и уже в двенадцать она была прочитана, а я ощущал, будто бы прожил необычные семь дней в месте именуемом Подсветье. Прошу прощения у поклонников творчества Ротфусса, возможно, я буду рассказывать какие-то неверные и ошибочные вещи с точки зрения устоявшейся космогонии созданного им мира (так как повесть каким-то боком, опять же, по словам самого автора, примыкает к его циклу «Хроники убийцы короля»). Мне простительно, поскольку этот мир я знаю только по одной книге, самой маленькой и нетипичной из всех.

Итак, под миром есть место, известное, как Подсветье. Впрочем, об этом месте практически никому не известно, кроме его единственной обитательницы, девушки Аури, которая очень тонко и точно чувствует все предметы и места, а также их соответствие друг другу. Эти соответствия она и содержит в порядке. Ведь порядок – вещь такая, которую нужно постоянно поддерживать: сегодня предметы стоят на своих местах, а уже завтра их, возможно, надо будет передвинуть для того, чтобы они соответствовали своему положению и состоянию (а состояние и настроение вещей меняется почти так же часто, как и у людей). Гармония – это постоянное движение в соответствии с порядком, который нигде не прописан и никем не назначен, но просто есть, его можно только почувствовать и навести, что и делает Аури, живущая в Подсветье. Это где-то глубоко под светом, там, куда свет еле-еле добирается, проходя через лабиринты туннелей, прорываясь через заслоны стёкол, препоны стен и толщи воздуха/земли/воды, но всё ж таки пробирается, хоть и очень тусклый.

Аури очень уважительно относится ко всем вещам, целует их в знак извинения, если вдруг чем-то обижает, чувствует их малейшие желания и старается их выполнить. Она щедро делится вниманием, временем, заботой и теплом. С комнатами и переходами, коридорами и лестницами, кроватями и одеялами, мебелью и бельём, домашней утварью и другими вещами, которые она находит в лабиринтах и закоулках Подсветья, или на дне тёмного бассейна, куда ныряет раз в неделю и, надолго затаив дыхание, пытается выудить на свет потерянные, тоскующие по вниманию предметы.

Не буду рассказывать остального, и так практически всё уже поведал, отмечу только, что у этой книги очень интересный язык, приятно удивляющий необычными оборотами и сравнениями. Лёгкий, но ломкий, да и вся история – несмотря на свою воздушность немного неуклюжая, как будто её рассказывает ребёнок, в простоте достигающий небывалого художественного уровня, но лишённый особой литературной виртуозности. Потому все его изыски могут показаться неграмотностью, если не проявить немного снисходительности. Но звучит это очень свежо и необычно. В общем, я не вижу иного способа закончить свои излияния, как привести цитаты из самой книги.

«Она уже тыщу лет не оказывалась в совершенно новом месте. В месте, которое смеет оставаться самим собой».

«На площадку смотрела дверь, но дверь эта была ужасно стеснительная, так что Аури из вежливости сделал вид, будто не заметила её».

«Выше высокой женщины, вставшей на цыпочки».

«Туалетный столик был совсем непутевый: болтливый и бесстыжий».

«Шестерня была терпелива, как целых три камня».

«Лестница была польщена таким вниманием, однако осталась всё такой же замкнутой».

«Яблоко было кожистое и полное осени»

«Какой кошмар: жить в окружении холодных, колючих, пустых вещей, которые всего лишь достаточны?

Сидя на тёплом, гладком полу Мантии, Аури содрогнулась об одной мысли о том, чтобы пребывать в таком безрадостном мире. Ничего идеального. Ничего прекрасного и правильного. Ну уж нет! Она слишком мудра для того, чтобы так жить. Аури огляделась и улыбнулась, глядя на всю свою роскошь. У неё есть идеальный любящий листик и лаванда. На ней её любимое платье. Её имя Аури, сияющий золотой слиток, который всегда при ней».

ПС. Книга не для каждого, история со своим необычным характером.

Оценка: 9
– [  11  ] +

Антология «Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери»

atgrin, 29 июля 2015 г. 21:00

Я расскажу о новом сборнике рассказов Рэя Брэдбери, написанных не Рэем Брэдбери (да, я тоже сначала отнёсся к данной идее очень даже скептически, но, поверьте – это действительно так). Правда, перед этим вам придёт прочесть небольшой рассказ о том, как я познакомился с этим писателем.

Мне было лет 11-12, я только недавно открыл для себя чудесный мир фантастики: «Звёздных королей» Гамильтона, «Тарзана» и «Марсиан» Берроуза, «Человека-амфибию» Беляева, «Таинственный остров» Верна, «Войну миров» Уэллса, и я жаждал новых невероятностей. В библиотеке мне вручили доселе неизвестного Брэдбери. Томик, в котором были «Вино из одуванчиков», «Марсианские хроники», плюс с десяток рассказов. «Вина» я совсем не понял – тогда я не хотел читать про взросление 12-летнего мальчика, я сам был этим мальчиком, и мне нужны были приключения, путешествия, погони. Я ещё не знал, что не менее (а зачастую и более) увлекательно путешествовать по внутреннему миру, изучая душевный ландшафт, его изменения, преодолевая кручи сомнений, падая в пропасти отчаяния, утопая в зыбучих песках тоски, переплывая реки тревог и прорываясь сквозь чащи страхов. Позже я понял, что это те единственные приключения, которые что-то меняют в тебе самом, оставляют след, отзываются эхом в сердце, заставляют раз за разом настойчиво искать ответы на вопросы кто ты? почему такой? зачем это всё?

Это было позже, а в 12 лет хотелось прерий, космических далей, бластеров, подлых врагов и благородных героев, принцесс в беде, миров на грани катастрофы и масштабных сражений за эти миры. Оставив «Вино» на будущее (которое пришло в своё время и накрыло меня волною нежности и печали), я принялся за «Марсианские хроники», названия которых обещали всё то, что казалось таким необходимым и жизненно важным тогда. Вот тут я и попался… Это же был Марс! И были ракеты! И был космос, и другая планета, и даже марсиане были… И вроде бы было всё, что нужно, но было это совсем другим, и было это таким необычным, грустным, и в то же время захватывающим и не отпускающим до самой последней страницы.

Брэдбери – с его печалью, которая светлее и ярче любой радости, с его нежностью, сокрушающей самые крепкие панцири, с его тихим неторопливым голосом, заглушающим бравые крики всей ватаги мушкетёров/индейцев/космических пиратов/ковбоев/футуристических капитанов, звучащие в мое голове – он взял меня за руку и повёл в другой мир, и это путешествие меняло меня, с каждым словом делая чуть взрослее, чуть тоньше, чуть мудрее, чуть лучше.

А ещё были рассказы, страшные в своей мрачности, небывало атмосферные и страшные по-настоящему, не чудовищами и монстрами, а каким-то глубоким ужасом, прячущимся внутри тебя и выбирающимся наружу во тьме. Было так страшно, что тишина звенела в ушах, так страшно было только ночью одному, когда единственный способ спастись — это укрыться с головой одеялом и не показываться наружу до утра, пока не забрезжит рассвет.

Так я и познакомился с Рэем Брэдбери...

Главная особенность Брэдбери в том, что кажется, будто он только твой личный писатель, пишущий лишь тебе, и никто больше, кроме тебя, ТАК СИЛЬНО его не понимает, потому что и пишет именно про тебя, а не про кого-то другого. Антология «Театр теней», рассказ о которой я, наконец, начинаю, опровергает и в то же время подтверждает эту особенность писателя. Потому что он собран из рассказов тех авторов, которых Брэдбери в своё время, так же, как и меня когда-то, взял за руку и увёл в мир настоящего волшебства. И они не только с благодарностью приняли этот дар, но понесли его дальше, сами став волшебниками слова, и открывая читателям уже свои миры.

«Театр теней» — это два сборника под одной обложкой: сборник рассказов и сборник небольших автобиографических эссе, в которых авторы антологии рассказывают о том, что для них значит Рэй Брэдбери. Каждый рассказывает свой персональный рассказ о знакомстве с писателем, но в одном они очень похожи на то, о чём рассказал я вам выше – встреча с Брэдбери стала одним из поворотных моментов в их жизни.

В сборнике двадцать шесть авторов, я, до того, как прочесть эту книгу, был знаком с творчеством лишь четырёх из них – Нила Геймана, Джо Хилла, Дэвида Морелла и Харлана Эллисона. Да и то, у первых двух я до сих пор прочёл лишь несколько рассказов, Морелла знаю только по его «Рэмбо» (да, тому самому), и только Эллисона читал в достаточно большом объёме (трёхтомник «Поляриса»). Все остальные имена мне ничего не говорили, но имя Брэдбери обещало (и не обмануло), что результат будет отличным.

Рассказы очень хороши, есть гениальные, которые я обязательно буду перечитывать, есть просто хорошие, слабых и плохих нет. Возможно, как-нибудь в дальнейшем я и расскажу по отдельности о некоторых из историй антологии, но считаю, что особой нужды в этом нет — лучше прочтите их сами. Постапокалипсис, магический реализм, мистика, социальная фантастика, лингвистические шарады, рассказ о космических колонизаторах, краткая биография Мэрилин Монро, темпоральная драма, высокая литература, голливудские хроники – рассказы этого сборника очень разные, по жанрам, по сюжетам, по стилистике, но они объединены одной атмосферой. Это признания в любви, это письма благодарности, это тепло, пронесённое через всю жизнь, не погасшее, а разгоревшееся пламя, освещающее тьму. Благодаря Брэдбери, зажглось много костров, мир стал ярче и светлее. Словно светило, он одаривает всех вокруг своими лучами, и теперь воспитанные им писатели отбрасывают тени, которыми и являются истории этой книги. «Театр теней», которого не было бы без света.

Оценка: 9
– [  7  ] +

Джо Аберкромби «Полкороля»

atgrin, 22 июля 2015 г. 21:45

ПОЛКОРОЛЯ от ПОЛАБЕРКРОМБИ.

По части насилия и секса Джо Аберкромби будет покруче и изобретательнее Джорджа Мартина. Также неплохо у молодой, но уже очень яркой, звезды чёрного фэнтези с закрученностью сюжета и достоверностью обстановки. Но главной прелестью его романов являются диалоги – живые, острые, сочные, не без крепкого словца, но без переусердствований. Особенно приятно, что речь героев Аберкромби индивидуальна, и разговор каждого из них характеризует его гораздо лучше любого описания…

Всё написанное выше – небольшая выжимка из тех положительных отзывов о творчестве писателя, которые мне довелось прочёсть, ещё до того, как попалась в руки его книга. Так вот, по отношению к тому произведению, которое я прочёл – это недавно изданный роман «Полкороля» (первая часть трилогии «Расшатанное море») – справедливым будет лишь половина из сказанного выше. Насилия здесь не больше, чем в каком-нибудь из книжек о Гарри Поттере, а секса и вовсе нет. То есть ВООБЩЕ, нет даже намёка на какие-либо плотские отношения между героями (только сердечный трепет и томление в ожидании поцелуя), не скажу, что это плохо – вполне гармонично вышло, получился самый настоящий подростковый роман (почти в классическом его понимании).

Герой – принц Ярви, увечный с рождения (одна его рука недоразвита), за что он получает прозвище-приставку «пол-»: полкороля, полчеловека, полмужчины. С детства презираем королём-отцом и братом (будущим правителем), что, конечно, не может не сказаться на душевном состоянии – Ярви жалок в постоянном самоуничижении. Чтобы компенсировать физическую немощь, он весь отдаётся учёбе, готовится стать членом братства Служителей, дать обет безбрачия (прекрасно сознавая, что и без этого у него не будет особого успеха у девушек), чтобы служить Отче Миру, Матери Солнцу и другим богам. Но судьба приготовила полупринцу совсем другие приключения – одно другого опаснее.

Как и положено, пройдя огонь (погребальный), воду (морскую), медные, не трубы, но ворота, мальчишка изменится. Станет сильнее (и, в то же время, сердечнее), смелее (и прозорливее), рискованнее (и расчётливее), жестче (и отзывчивее). Не излечится лишь его увечье, потому суперменом, как обычно это положено в романах взросления, к концу повествования Ярви не станет, но повзрослеет, а это уже немало. Да и за его злоключениями следить интересно. В общем, плюсы у книги есть.

Говорят, что поклонники «классического» Джо Аберкромби были жестоко разочарованы этой книгой. Можно себе представить. Наверное, так же обескураживает читателей, восторженных «Чужаком в чужой стране» Хайнлайна его романы скрибнеровской серии (например, «Фермер в небе», «Красная планета» или «Ракетоплан «Галилео»»). Но, поскольку «Полкороля» — это первое, что я прочёл у данного автора, то мне он понравился. Очень динамично и жизнеутверждающе, правда, совсем не понятно, с чего это вдруг «Аберкромби – один из самых перспективных авторов современного британской фэнтези» (цитата из аннотации)? Так, уж, стоит в ряду с Дэвидом Геммелом или Дэйвом Дунканом, особенно не выделяясь.

Оценка: 8
– [  8  ] +

Журнал «Если 2015'1»

atgrin, 18 июня 2015 г. 08:23

Вчера вечером пришёл новый «Если» (легендарный «толстый» журнал о фантастике, который на пару лет прекратил своё существование, а теперь издаётся вновь). Вечер у меня прошёл под знаком чтения, и вот, что я хочу сказать. Конечно, возрождение журнала (подписчиком которого я являюсь с 1993-го года — с перерывом на год — до самого закрытия) — это замечательно, но, для того, чтобы достигнуть тех качественных стандартов, что были заданы старой редакцией, новой надо стараться. Хорошая бумага и «стильный» современный дизайн — это всё шелуха, зёрна пока мелковаты...

1. Главный минус — нет зарубежных авторов (надеюсь, это только на начальном этапе).

2. «Современность» дизайна превращает журнал в балаганчик на заданную тему (тема первого номера — космос). Фишка с темой номера неплоха, концептуальные номера всегда интересно читать, если материал подобран хорошо, но, опять же, тут нужно тщательно отбирать тексты по качеству.

3. Заявляется, что рестарт издания предполагает его изменение в сторону публицистики. Таким изначально «Если» и был — со статьями учёных и специалистов, написанных на темы, поднятые в фантастических произведениях. И здесь, тем более, необходимы серьёзные материалы.

4. Это личная моя претензия — к обложке и иллюстраторам. Возрождённый журнал всё так же болен скучной и неинтересной обложкой, как и раньше, только за время несуществования издания болезнь эта прогрессировала — теперь и внутренние иллюстрации к произведениям фантастов стали ужасны. Несмотря на то, что они красочны и печать хорошего качества, с художественной точки зрения не представляют никакой ценности. Подчёркиваю — это относится только к иллюстрациям литературных произведений.

5. Зато весь журнал — полноцвет. Вернулся «Вернисаж», и это замечательно.

В общем, вот. Это первые впечатления старого подписчика. Возможно, после тщательного прочтения мнение моё изменится в лучшую сторону, но пока, конечно, больше ворчания, чем восторга.

Но на самом деле, то, что журнал вышел — это прекрасно! Именно за это и стоит такая оценка — за возрождение, аванс на будущее.

Оценка: 8
– [  4  ] +

Салла Симукка «Алый, как кровь»

atgrin, 20 мая 2015 г. 01:33

Это первый роман из трилогии «Девушка, которая научилась бояться». Хотя, роман – это слишком круто сказано, скорее, большая повесть. Главную героиню зовут Белоснежка (Лумикка) Андерсон (странно, что не Гримм), и это не кличка, а настоящее её имя. Вокруг этого имени и строится вся художественная композиция книги, что лично мне и понравилось. Понятно, что Белоснежкой в главной действующих лицах невозможно не делать отсылок к оригинальной сказке. Начать с того, что романы трилогии («Алый, как кровь», «Белый, как снег», «Чёрный, как смоль») названы фрагментами, на которые разложена прямая цитата из сказки «Белоснежка и семь гномов». Помните о чём мечтала мать-королева перед рождением Белоснежки? «Ах, если бы у меня родилась красавица-дочь с кожей белой, как снег, щеками румяными, как кровь, волосами черными, как смоль…»

При этом в тексте книги также упоминаются и Гадкий Утёнок, Муми-Тролли, и Снежная Королева, и Спящая Красавица, и Золушка, а также другие сказочные персонажи. Более того, состоится и «волшебный» бал, на котором Белоснежка, наконец-то, примет традиционный вид, привычный нам по Диснеевскому мультфильму (те самые белая кожа, черные волосы, красные губы), оденется в вечернее платье и туфли. Хотя на самом деле привычнее для героини произведения Саллы Симукки совсем другая одежда: армейские сапоги, штаны и парка. Никого не напоминает? Верно, можно сказать, что «Девушка, которая научилась бояться» — это «Девушка с татуировкой дракона» только для подростков, со всеми вытекающими отсюда ограничениями. Нет сексуальных сцен, хотя скабрезности в исполнении прыщавых подростков произносятся, а также есть сцены с поползновениями. Нет откровенного употребления наркотиков, но о них говорится много. Странно было бы иное, ведь сюжет вертится вокруг финского филиала международного наркокартеля, в дела которого случайно ввязывается Белоснежка из-за своих непутёвых одноклассников. Да, она ещё школьница, ученица лицея, которая уехала из родного города в тот, где расположено учебное заведение, потому живёт одна, без родителей. В общем, уже почти и не школьница, а практически студентка.

Стартовый эпизод книги – убийство русской девушки Натальи (правильно, как же ещё её могли звать?), с которого всё и начинается. Старшеклассников стремительно затягивает во взрослые разборки. И если троица однокашников Белоснежки – это «золотая молодёжь», мажоры, спускающие на вечеринки и прочие глупости родительские деньги, то сама она от них отличается. Серьёзная и достаточно уже пережившая за свою короткую жизнь – от яркого романа, до систематических издевательств в начальной школе. У неё хорошая физическая форма, которую она поддерживает, чтобы не попасть в неприятные ситуации, она умеет драться, логически мыслит, неплохо разбирается в компьютерах (по сравнению с ровесниками), просчитывает свои действия и их последствия, имеет по всем вопросам своё собственное мнение, но также понимает, что не всем его нужно озвучивать, решительна, скупа на эмоции. Не хватает только пирсинга и татуировки с драконом, чтобы стать похожей на героиню другого уже дважды экранизированного скандинавского романа.

Ни слова больше о сюжете, ещё немного о процессе чтения. Книга коротка и читается быстро, если привыкнуть к немного шероховатому языку. Автор ведёт повествование в отстранённой манере, и сопереживать героине начинаешь не сразу. Кроме того, с холодных языковых конструкций основного повествования в некоторых эпизодах (описания снов, воспоминаний, внутренних ощущений героини) писательница переходит на избыточно образную, почти сюрреалистическую манеру. Тут, конечно, очень впору приходятся и отсылки к сказкам, и цитаты из песен, и прочий «культурный поп», понятный большинству. Непривычны финские фамилии и географические названия (города, улицы), которые вырывали меня из ровного чтения необходимостью их воспринять. Подростковая направленность книги видна не только в героях, описании их действий (в некоторых местах — почти иллюстрация к какому-нибудь учебнику «Особенности поведения подростков»), разговоров и быта, но и в старательном рассовывании по тексту актуальных брендов-маркеров («Кофе-хаус», «Хьюго Босс», Joy, «Эскада» и прочие).

Иногда создаётся впечатление, что шероховатости текста – заслуга переводчика. Во всяком случае, «Белоснежка заколебалась» — это, наверное, можно было перевести и несколько иначе.

Оценка: 7
– [  10  ] +

Дмитрий Колодан «Время Бармаглота»

atgrin, 24 апреля 2015 г. 09:26

В книге нет Алисы, но зато есть Зазеркалье, тот самый ВундерЛэнд – удивительное измерение, в котором сошлись самые разные жанры.

[детектив] В городе объявился Человек-устрица, истребитель моржей. Первого из них он пристрелил в кафе “Весёлые пончики”; вторым было убийство на пляже – моржа нашли обезглавленным. Полиция обратилась за помощью к Джеку – победителю Бармаглота, хотя всё население города было уверено, что моржей истребляет именно Джек.

[стимпанк] Был в этом уверен и Плотник, создатель этих самых моржей, механических существ, неотличимых внешне от обычных горожан, но не из плоти и крови, а из шестерёнок, втулок, клапанов, трубок и насосов, с паровым двигателем в голове и с машинным маслом вместо крови. Полицейские сами устраивали охоту на моржей, но сторонний истребитель, не подчиняющийся принятым правилам, поднял волнения в обществе, потому оставить эти “отключения” безнаказанными было нельзя.

[ужастик] Тем более, что Плотник (“…выше любого человека, и бледный как смерть… Его клеенчатый передник заляпан кровью, но свои инструменты он моет до зеркального блеска...”), недовольный убийством своих друзей, готовит ответный ход, и он тоже уверен в том, что устраняет моржей Джек.

Написано очень легко, предложения упрощены до крайности, и в то же время каждое из них имеет второе дно. Это ж-ж-ж (и все остальные буквы) неспроста – за ними скрывается гораздо больше того, что они означают. Отсылки к другим историям – от жанрового кино (“Бегущий по лезвию” и “Фантазм”) до фольклорного Джека, не говоря уже о Моржах, Плотнике, Бармаглоте, Королевской рати, Снарке, Буджуме и прочих персонажах Кэрролла – щедро рассыпаны по тексту, и радуют скользящим проникновением в сознание по касательной, без педалирования (вот он, мол, я – кивок Ридли Скотту!). Можно читать, совершенно не улавливая политекстофонии, и сюжет от этого не пострадает, возможно, даже выиграет, ведь тогда не придётся отвлекаться на вал ассоциаций, вздымающийся в испорченном массовой культурой мозгу.

Как великолепный танцор (а эта повесть даёт все основания для сравнения литературного искусства с хореографией) все поклоны, кивки и реверансы Колодан делает очень изящно, в такт, не сбиваясь с ритма, уверенно ведя партнёра-читателя по танцевальному залу. Оцените, например, этот абзац:

Машина остановилась у подножия холма — глянцевый седан с алыми сердцами по бокам, патрульная машина королевской полиции. Плавными обводами и выпуклыми фарами автомобиль напоминал кота, оскалившегося блестящей решеткой радиатора.

Королевская масть червей, улыбка чеширки – всё вроде бы очень знакомо, но, в то же время, всё совсем иначе, не так, как в оригинале. Таков он, этот мир. Узнаваемый и незнакомый, красочный и монохромный (сепия, если быть точным), стильный и китчевый, кэрролловский и колодановский – мир Бармаглота.

Оценка: 10
– [  12  ] +

Виктор Пелевин «Любовь к трём цукербринам»

atgrin, 3 января 2015 г. 17:22

Непосредственно по сюжету или идеям говорить не буду — читайте сами, лишь опишу несколько ассоциаций, пришедших в голову во время чтения.

1. На мой взгляд — это самый киберпанковский роман из всей отечественной литературы за всю её историю. Хотя, конечно, я не читаю современной фантастики, может, кто-то и создал что-то более замороченное по теме, но очень сильно в этом сомневаюсь.

2. Все помнят внутренних прокурора, адвоката, мусоров и прочих из «Чапаева и Пустоты»? В «Цукербринах» эхом отразилась внутренняя воровская сходка.

3. Один из абзацев в романе (а, может, и весь роман, а, может, даже и всё творчества Пелевина) очень подходит к приведённой здесь мною картинке http://e-bath.livejournal.com/453275.html.

4. Кто читал «Неприятную профессию Джонатана Хоуга» Хайнлайна (насколько я знаю, это единственное произведение фантаста, написанное в жанре фэнтези и не простого, а городского-тёмного-мистического, смешанного с классическим нуар-детективом — очень атмосферная, красивая и в чём-то даже декадентно-изысканная ранняя вещь писателя, напоминающая больше Абрахама Меррита, чем самого РХ), тот возможно увидит кое-какие аналогии с Хоуга с Киклопами, опять же Птица... Ну, я во всяком, случае, увидел.

5. Вопрос: Маленькая Сестра, по-вашему, противовес Большому Брату или кивок в сторону Little Sisters из Биошока? Хотя, запросто может быть, и то, и другое, и третье (мне не известное).

Книга смешная (смеялся, даже хохотал — настолько, что приходила супруга интересоваться, что такого я там вычитал? — очень много), лёгкая (несмотря на то, что некоторые короткие кусочки по тяжести своей были похожи на классического сорокина-труполюба-копрофага), светлая (очень) и задорная (как вопрос — «а где я списался-то? подскажите, на каком романе? а то как-то не пойму, видимо, в суматохе пропустил этот момент...»). При этом, конечно, присутствует и обязательная пелевинская грусть (когда даже гибель героя настолько жизнеутверждающа и светла, какой у иного писателя не может быть и безупречная победа главного персонажа). Так не пишет больше никто.

Как-то кто-то из моих знакомых сравнивал Пелевина и Сорокина. Так вот, Пелевин писать как Сорокин может, но Сорокин как Пелевин — никогда! Виктор Олегович слишком восторжен миром (хотя и отлично видит его недостатки) и настолько любит своих героев (недостатки которых видит не менее явственно), что даже намёка на то уничижительное, растаптывающее, растирающее в порошок, вбивающее в пыль и вмазывающее в грязь отношение, свойственного автору «Голубого сала», в нём нет.

Ещё Пелевин очень скрупулёзен при создании миров, которые он тщательно выстраивает вокруг своих героев, детализирует их и насыщает множеством лингвистических красивостей (каламбуров, полисмысленностей и т.д.), но всё это делается лишь для того, чтобы в очередной раз персонаж прорвал эту идеальную сферу, это «золотое яичко смыслов», вырвавшись наружу. И всегда пробоина — изнутри, скорлупку ломает птенец, которому пора менять своё обиталище. Герои растут и вырастают из придуманного их создателем миров практически во всех его произведениях (во всяком случае, повестях и романах, а также во многих рассказах). Смеясь над ними, иногда не совсем по-доброму, метко выделяя слабые стороны и неприятные черты, Пелевин, в то же время, не отказывает им во внутренней силе, которая вспарывает реальность скальпелем хирурга, после чего, отбросив лишние наслоения данной реальности, оставив лишь голое стремление к свету, к новому, к неизведанному, к иному, они уходят за край произведения, которое к этому моменту аккуратно завершается. Но конец — это начало, потому каждая книга Виктора Олеговича, описывая подготовительный период, является трамплином для настоящей жизни собственных героев.

Потому, наверное, можно сказать, что Пелевин пишет великолепные предисловия к настоящей жизни.

Оценка: 10
– [  5  ] +

Виктор Пелевин «Миттельшпиль»

atgrin, 30 ноября 2014 г. 00:32

А в этом рассказе Пелевина очень много звучит Сорокина. Потому воспринимается мной это произведение, как пародийное. Очень уж всё гротескно и необоснованно, кроме бытовых деталей и психологических нюансов работы проститутки. Местами просто бессмысленно, но с намёком на некую философско-метафизическую глубину. Именно так — смешивая бытовую достоверность соцреализма с извращёнными фантазиями и психоделическими трипами — писал Владимир Сорокин до того, как заделался острым социальным сатириком (впрочем, не забывающим о «фирменной» грязи в своих текстах). Но Пелевин — изначально работал в жанре сатиры (пусть временами и несколько необычной), а путешествия в сюрреализм у него происходят по необходимости, как творческий приём. В этом же рассказе приём превращается в содержание — явная пародия на Сорокина. Правда, Виктор Олегович смог обойтись без описания сцены лесбийской любви, а также многого другого, что подразумевается, и что Владимир Георгиевич обязательно расписал бы во всех красках.

Оценка: 8
– [  2  ] +

Хулио Кортасар «Делия, к телефону»

atgrin, 8 ноября 2014 г. 08:56

Телефонные провода никогда

не сгорят от стыда,

и проносят туда-сюда

то, чьим телом – комочки льда,

то, чьим временем – холода,

то, ответом чьим – «нет», не «да»,

состоянием – голод, а

светом – звезда,

то, чьё имя – беда.

Оценка: 9
– [  5  ] +

Виктор Пелевин «ГКЧП как тетраграмматон»

atgrin, 15 октября 2014 г. 22:24

В меру остроумно и достаточно однобоко. Похоже, что это просто черновой набросок одной из глав будущей книги. Такие каламбуристические части у Виктора Олеговича присутствуют в каждом романе, и именно там они уместны — как перебивка между главами с метафизическими поисками и главами политсатиры. Но в отдельном виде это слабовато. «Вдова Кличко» — просто каламбур, если не упоминать про то, как это виртуальное шампанское продаётся по едва заметному кивку головы (отсыл к «Любви к трём цукербринам»). Потому и здесь — фишка с магическими аббревиатурами интересна, но: не раскрыт большой потенциал идеи, не рассмотрено множество вариантов. Осталось скомканное ощущение, как от конспекта. Вроде, тезисы есть, а «мяса» нет.

Оценка: 7
– [  11  ] +

Виктор Пелевин «Водонапорная башня»

atgrin, 26 сентября 2014 г. 11:31

Обычно с годами автор набирается техники и создаёт всё более филигранные произведения, но в случае с Виктором Олеговичем все обстоит с точностью до наоборот. Ранние его вещи отличаются гораздо большим стилистическим мастерством, чем поздние. Понятно, что со стороны Пелевина это намеренное снижение «градуса литературности» для большей доходчивости, и выбранная им «простота» — кажущаяся, скрывающая глубину иного рода, не художественного, но метафизического. С годами автор не утратил того, что называется талантом, но вывел его в иные измерения, далеко за пределы классического понимания литературы. При этом нельзя назвать его списавшимся – это будет неправдой, ведь не так давно он подтвердил свою художественную состоятельность – и в качестве великолепного стилиста, и в виде «полноценного» писателя – осуществив блистательное возвращение в литературное пространство романом «Т», а чуть позднее и сборником «Ананасная вода для прекрасной дамы». Из этих книг на читателя, истосковавшегося по одновременно светлому (но не оптимистически глупому), скептическому (но не уничижающее циничному), трезвому (но не равнодушному) и проникновенному (но не оголтело бездумному) взгляду на действительность, дохнуло этой невообразимой смесью, которая для многих и является «тем самым Пелевиным, со слоном».

«Откат назад» для Виктора Пелевина будет возвращением на вершину, поскольку он уже начинал с гениальных литературных работ, постепенно отходя всё дальше в нехудожественное писательство, на территории мистических штудий, но не художественного искусства. Виртуозно сохраняемый в ранних произведениях баланс нарушен, и сейчас метафизическая эквилибристика в его произведениях даёт огромную фору их литературной составляющей. Вещи структурно и стилистически становятся всё проще, каким бы изощрённым не было их идейное содержание.

Эту заметку меня заставила написать «Водонапорная башня», один из его самых первых пелевинских рассказов. Его великолепная форма (рассказ является одним предложением, растянувшимся на десяток страниц) полностью оправдана и не кажется напыщенной или надуманной. В это непрерывное предложение собрана одна отдельно взятая жизнь, а потому, как и жизнь, предложение не обрывается с окончанием каких-то эпизодов – оно тянется дальше от начала к концу, которые, кстати, идентичны друг другу: «водонапорная башня» – данным словосочетанием рассказ начинается, им же он заканчивается. Таким образом, расхожее и уже порядком набившее оскомину «начало – это конец, а конец – это начало» наглядно и очень изящно воплощается в текстовой форме, обходясь без дидактичности, и пошлой банальности. Рассказ в виде змеи-предложения (или, если угодно – смысловой нити) витиевато движется от одной ассоциации к другой, здесь трудно найти хоть один лишний элемент – всё гармонично связано, одно перетекает в другое, и без какого-либо из этих сегментов не получится целостности. Так и жизнь – лишаясь одного из событий в последовательности, она превращается в приглаженную биографию и перестаёт быть реальной. Хотя, кто-кто, а Пелевин по количеству обращений к пассажу о сомнительности реальности может посоревноваться с самим Филипом Диком.

А ещё в «Водонапорной башне» не ощущается писательского монтажа – этот рассказ является вербальным «Русским ковчегом», но вопреки сокуровскому, пелевинский ковчег русской словесности не вызывающе «однопланов» (именно то, что картина Сокурова снята одним непрерывным планом, особенно превозносилось в своё время во всех материалах о фильме, а художественные достоинства обычно не упоминались, видимо, ввиду их отсутствия), а ненавязчив, шепотлив, вкрадчив, задумчив. Даже само понимание того, что это одно единственное предложение, появляется не сразу, оно приходит позднее, уже после того, как прочитана пара-тройка страниц, да и то об этом подскажет взгляд, оцарапанный отсутствием абзацев и красных строк, чувствующий себя неуютно в непривычно структурированном буквенном пространстве, лишённом точек.

Удивительно, но практически весь будущий Пелевин здесь проявился: игра слов, игра смыслов, метафизическая символика, разведённая бытовыми деталями, бытовые детали ставшие метафизическими символами, смерть и перерождение, и всё это на фоне безвременной, нависающая над всем и вся водонапорной башней – альфой и омегой существования. Это божество, подобием которого является человек – цитирую по тексту – «почти что двухметровый столб воды, способный самостоятельно перемещаться по поверхности земного шaрa». Высокие смыслы соседствуют с зубоскальством и зачастую сливаются вместе, чтобы составить ту неповторимую пелевинскую смесь юмора горечи, музыка вселенской грусти. Здесь одновременно звучит мажор устремления к идеалам и минор разочарованности в них, надежда на осмысленность сливается в экстазе с верой в человека, а поиски правды заканчиваются нахождением истины, а цель дальнейшего квеста – уже совсем другие смыслы, отстоящие одинаково далеко от всех истины и правд, вместе взятых.

Пелевинская проза течёт рекой. Афоризмы и парадоксы объединяются в разухабистую труппу Riverdance, отплясывающую ошеломляющий канкан на бумажной сцене, слова разоблачают прохудившуюся реальность и разоблачаются сами, обнажая свои сакральные значения, задирают вверх двусмысленности, вертят каламбурами, и пляшут, пляшут, пляшут. Нет, не танцуют, размеренные меланхолические танцы – это удел героев Мураками, пелевинские персонажи отплясывают по полной, пьяными вдрызг, укуренными в дум, закинутыми и скрученными в колесо, укушавшимися мухоморов, и упившимися настоев из вавилонских трав, но сохраняя при этом абсолютно трезвое сознание. Так беснуется вселенский ветер, пытаясь задуть костры бойцов Вальгаллы, так выплясывает пламя в топке паровоза, так солнечная волна несётся сквозь космическое пространство, звеня свою вечную песню на всех уровнях бытия.

Оценка: 10
– [  27  ] +

Роджер Желязны «Пиявка из нержавеющей стали»

atgrin, 27 августа 2014 г. 10:08

По структуре своей эта вещь полушутливая (почти «капустник») – имеется достаточно много отсылок и аллюзий на известные произведения коллег по цеху, что, впрочем, не лишает рассказа собственных художественных достоинств, глубины, парадоксальности и лёгкости. Опять же – необычный взгляд на затасканную уже донельзя (даже в 1963-м году) тему вампиров. Самое удивительное, что и сегодня, спустя полвека, когда уже кажется, что больше про кровососущих монстров ничего интересного вообще сказать нельзя, этот рассказ читается всё так же свежо и необычно. Далее без спойлеров не обойтись, потому сначала прочитайте рассказ, чтобы не портить себе удовольствия. Он короткий, буквально страницы три-четыре, и стоит того, чтобы его прочли.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Итак, рассказ прочитан, продолжим разговор. Начнём, как положено, с названия. The Stainless Steel Leech – это перефразированное наименование другого широко известного фантастического произведения «Стальная Крыса» (The Stainless Steel Rat), написанного Гарри Гаррисоном и изданного двумя годами ранее в 1961-м. На момент выхода «Пиявки» произведение Гаррисона оставалось одиночным и ещё не превратилось в сериал. Возможно, что именно от переделки названия и родился весь рассказ, как это иногда случается. Насколько мне известно (хотя моё знание английского языка даже скромные назвать было бы большим преувеличением), переносное значение слов Rat и Leech близки, и обозначают нелицеприятные характеристики людей, обладающих отвратительными чертами характера, что, впрочем, справедливо и для русских «крысы» с «пиявкой». Поэтому «играя» с названием, Желязны вполне мог натолкнуть свою мысль на образ, который затем и выстроил сюжет рассказа. Тем более, что из дальнейшего исследования будет ясно, как искусно писатель мог вплетать в ткань своего повествования заимствованные куски, обогащая сюжетный каркас сочной образно-смысловой тканью.

Помимо названия, прямая отсылка к «Крысе» имеется и в самом тексте. Цитирую (перевод Ирины Гуровой): «Но только пиявка из нержавеющей стали способна извлечь кровь из камня... Так гордо и так одиноко — быть пиявкой из нержавеющей стали». Сравните это с «Сейчас наше общество построено из железобетона и нержавеющей стали... В таких условиях выживают только стальные крысы… Стать стальной крысой очень почетно… Но вы обречены на одиночество…» из романа Гаррисона. Сдаётся мне, что это не просто совпадение. Кстати, в реальности произошёл забавный случай, связанный с изучаемым рассказом, и участником этого казуса стал сам автор историй о Джиме Ди Гризе. «Пиявка» – это первый из ряда произведений Желязны, которые он опубликовал под псевдонимом Гаррисон Денмарк (Harrison Denmark). Интересно, что Гарри Гаррисон на тот момент, когда рассказ Желязны был напечатан, проживал в Дании (по-английски название этой страны – Denmark). Конечно же, сочетание псевдонима со всеми параллелями в самом рассказе, недвусмысленно «указали» на то, что «Пиявка» – дело рук Гаррисона (который Гарри). Слух об этом стал настолько «официальным», что создателю Стальной Крысы пришлось публично отбрехиваться от авторства «Стальной пиявки», даже пришлось опубликовать письмо-опровержение, чтобы раз и навсегда прекратить разговоры на эту тему. По признанию самого Желязны, такая путаница произошла непреднамеренно, чему Гаррисон, не очень-то поверил.

Это лишь первый пункт литературно-ассоциативного путешествия, в которое отправляет Роджер Желязны читателя в этом своём рассказе. Далее по тексту мы натыкаемся на Ричарда Матесона, автора трижды экранизированного на данный момент (в 1964-м, 1971-м и 2007-м) романа «Я легенда» (I Am Legend). Сам роман издан в 1954-м, и повествует о последнем оставшемся в живых человеке на Земле. Все остальные жители планеты в результате эпидемии стали вампирами. После нескольких лет анархии, в течение которых мир меняется, новые «человечные» вампиры построили цивилизацию, восстановив науку, искусство и мораль человеческого общества, с некоторыми, вполне понятными, особенностями (ночью – активная жизнь, днём – сон, боязнь чеснока и т.д.). Герой романа стал ужасом этой цивилизации – днём он рыскал по домам вампиров и вбивал колья в их сердца. Он стал легендой, которую полушёпотом рассказывают друг другу вампиры. Таким является и робот-пиявка, который является единственным в робоцивилизации, оставшейся после вымершего человечества. Думается мне, и эта аналогия тоже не случайна, вот вам прямое доказательство из текста рассказа: I, the unjunked, am legend. В русском переводе: «Я – невыбракованный, я — легенда». И если роман Матесона выворачивает вампирскую тему наизнанку, превращая, по сути, в монстра обыкновенного человека, живущего в мире вампиров, сделав его исчадием Ада для цивилизации кровососущих, то Желязны делает ещё выворот, сделав вампиром робота в мире роботов. При этом оба этих мира – и вампиров, и роботов – прямые приемники человеческой цивилизации.

Третья остановка – рассказ Дэниела Киза «Цветы для Элджернона» (Flowers for Algernon), опубликованный в 1959-м, позже переработанный в роман, который вышел из печати в 1966-м. Кстати, произведение Дэниела Киза тоже было трижды (в 1968-м, 2000-м и 2006-м) экранизировано, и исполнитель главной роли первой экранизации даже получил «Оскара» в категории «Лучшая мужская роль». По сравнению с предыдущими, это самая слабенькая отсылка в рассказе, или просто более зашифрованная и глубже спрятанная автором. Она не так очевидна, как предыдущие, и, вполне возможно, Желязны ничего такого не имел ввиду, и это больше заслуга переводчика Виктора Фёдорова, а также плод моего воображения, но не рассказать о ней я не могу. Итак, сюжет «Цветов»: в результате эксперимента умственно отсталый Чарли Гордон интеллектуально развивается до такой степени, что сам проводит серьёзные исследования и пишет научные работы. Перед экспериментом с участием человека, проводятся опыты на мышах, одна из которых – мужская особь, названная Элджернон, ей и предназначаются цветы из заглавия. Рассказ написан в форме дневника, который ведёт Чарли, изменение манеры его письма демонстрирует эволюцию главного героя.

Эксперимент даёт непредвиденные осложнения, после которых мозг испытуемых деградирует, а они умирают. Сначала это происходит с Элджерноном, которого Чарли считает своим соперником и другом. Самая пронзительная часть рассказа – дневниковая хроника деградации Чарли обратно в состояние умственно отсталого. После смерти Элджернона, Чарли хоронит его и носит цветы на могилу. Заканчивается рассказ его просьбой: «Если у вас будет возможность положите пожалуста немножко цветов на могилу Элджернона которая на заднем дворе…». В рассказе Желязны видны (во всяком случае, мне) следующие аналогии с «Цветами»: созвучие окончаний фамилий Кеннингтон и Элджернон, соревновательность отношений вампира Фрица и Кеннингтона, смерть Кеннингтона (которой он опередил вампира) и просьба Фрица отнести на могилу своего соперника цветы, которую и отправляется выполнять «роборотень» (термин этот взят из перевода Виктора Фёдорова, у Гуровой используется «бот-оборотень»). В тексте рассказа косвенной ссылкой можно считать следующее предложение: в оригинале – He seizes me and I drop Kennington's flowers (у Гуровой – это «цветы Кеннингтона», у Фёдорова – «цветы для Кеннингтона»). Вообще, на русском языке существует два перевода рассказа «Пиявка», и я, понятное дело, привожу в каждом случае цитаты из тех, которые наиболее близки к моей трактовке.

Теперь о самом вампире Фрице. Большой соблазн увидеть здесь кивок на великого немецкого режиссёра Фрица Ланга, который с 1934 года творил уже в Голливуде, эмигрировав подальше от фашистского режима. В пользу этого говорит следующая цитата: «Фриц рассказывает мне о более счастливом своем существовании в местах, которые назывались Австрия и Венгрия» (Ланг родился в 1890-м в Австро-Венгрии, государстве Центральной Европы, существовавшем в период с 1867-го по 1918-й). Относительно темы вампиров у Ланга – небольшое отступление: в 1931-м году этот режиссёр снял картину «M» (название на русском «М убийца») про серийного убийцу, прототипом которого послужила история реального маньяка Питера Кюртена, прозванного «Дюссельдорфским вампиром», казнённого в 1931 году. За шесть лет до этого в Германии уже был другой «Ганноверский вампир» Фриц Хаарман, казнённый в 1925 году за убийство 25 мальчиков, которых он убивал, перегрызая им горло. Вряд ли на этого Фрица намекал Желязны – это я уже свои ассоциации сюда добавил.

И напоследок совсем простенькое. Не обошлось в рассказе и без каламбура: по отношению к себе робот-вампир (который оказался склонным к поэтическим образам и рефлексии, а как иначе у Желязны-то?) употребляет фразу «Ржавей с миром» (в оригинале Rust In Peace), что является искажённым Rest In Peace (аналог русского «Покойся с миром»).

Ну, вот, наверное, и всё. Я не претендую на исчерпывающее исследование этого рассказа. Думаю, что многие аллюзии, вторые и третьи смыслы я мог упустить, ввиду того, что читал не оригинал, а лишь переводы, кроме того, надо также учитывать ограниченность моего кругозора и знаний – некоторые более тонкие намёки на что-то я мог просто не понять. Потому, если кто-то из вас, читающих эту заметку, увидел в рассказе интересности, которых я не заметил – пожалуйста, поделитесь ими со мной, буду признателен. Потому что одно только обдумывание того, как изящно сочетаются все эти идеи в одном маленьком рассказе, наполняет меня неописуемым удовольствием. В очередной раз убеждаюсь в мысли, что Роджер Желязны – великолепный писатель, который мог вкладывать глубочайшие смыслы в очень короткие произведения.

Оценка: 10
– [  5  ] +

Роджер Желязны «Последняя вечеря»

atgrin, 12 августа 2014 г. 00:14

Тема творения, соревнующегося со своим создателем, а также тема портрета, живущего за своего оригинала — не новые в искусстве. Желязны вообще очень любил брать уже порядком подзатасканные сюжеты и раскрывать их по-новому, с точки зрения театрала, искусствоведа, литератора, мифолога. Потрясающая образованность в гуманитарных науках и замечательный язык (лёгкий, изящный, образный) позволяли ему из опустошённых литературных «шахт» выдавать «на гора» рассказы, переливающиеся под лучами читающих глаз радужным разноцветьем, предстающие драгоценными бриллиантами. И, конечно, игра — вот один из мотивов, звучащий в творчестве великолепного писателя: литературная, постмодернистская, буриме, в загадки, найди различия или схожести...

Возвращаясь к данному рассказу: два классических сюжета, обозначенные мною выше, схожи, потому Желязны просто не мог отказать себе в удовольствии соединить их в одном произведении. Отсюда и намёки не на одного, а на множество персонажей: и на Иуду, и на Люцифера, и на Дориана Грея. Писатель разбрасывает ключи-загадки, а читатель собирает их, и из них строит свой рассказ, являясь полноправным сотворцом. И от того, сколько ключей и намёков он заметит, и как их сможет сложить вместе, зависит, каким будет для него этот рассказ — ужасным, глупым, мудрым, глубоким или пустым, потрясающим или скучным.

Оценка: 8
– [  3  ] +

Роджер Желязны «На пути в Спленобу»

atgrin, 11 августа 2014 г. 07:53

Очень символично: старейший кровосос мира, казавшийся бессмертным, скончался, отпив крови красного комиссара. Комиссар болен лейкемией, кровь его, по словам вампира «гнилая», но гнилая его душа, которая поддаётся искушению обстановкой, коньяком, обхождением. Его дух подточен, о чём говорит уступчивость в беседе и внутренние ощущения: чувствуя себя человеком «низшего сорта» по сравнению с бароном, Бабаков уже заведомо проигрывает. Но именно «гнилость» его крови и спасает мир от кровопийцы. И умирая, Клементович произносит пафосную речь о пришествии общества «гнилых», не догадываясь о том, что всего лишь отведал крови смертельно больного человека.

Оценка: 8
– [  5  ] +

Роджер Желязны «Монолог для двоих»

atgrin, 9 августа 2014 г. 14:47

Возможно, что в этом рассказе есть и ещё одно одно «озарение», недоступное русскоязычным читателям из-за переводчика. Главный герой — бывшая жертва нацистского хирурга — женщина. Намёк на это даётся в упоминании лагеря, Равенсбрюк создавался специально для заключения женщин. Я не читаю в оригинале, потому высказываю лишь предположение. Рассказ очень сильный и без этой детали, но, думаю, что Желязны не случайно выбрал именно этот лагерь. И тогда концовка становится ещё неожиданнее.

Оценка: 9
– [  3  ] +

Роджер Желязны «Ибо это есть царствие моё»

atgrin, 6 августа 2014 г. 00:59

Человечество высосало из родной планеты всё, что смогло и покинуло её, поскольку дальнейшая жизнь на Земле становилось небезопасной. С планеты сбежали все, кроме одного человека, в меру своей «вредности» он не хотел покидать дом. Теперь он властитель Земли, развитые технологии сравняли его возможности с божественными.

Когда на Землю пришла раса дутиков, чтобы стереть с неё все следы пребывания человечества и сделать планету пригодной для себя, последний человек подарил инопланетянам театр. Шекспировская драма стала тем «ядом», тем вирусом человечности, который изменил дутиков. Ориентируясь на обычаи старой Англии, жители другого мира превратились в людей, но не в тех, что выжигают всё вокруг себя дотла и отправляются искать новые земли, чтобы и их опустошить. Дутики стали тем народом, который превратил Землю в место, полное радости и смеха...

Оценка: 8
– [  6  ] +

Роджер Желязны «Проблемы Цирцеи»

atgrin, 3 августа 2014 г. 01:10

Миф о Цирцее в будущем приобретает свои особенности: отдельная планета (вместо острова), корабль, соответственно, космический, капитан — андроид. Люди будущего, несмотря на колоссальное техническое развитие по сравнению с Древним миром, сами-то мельчают. Нет среди мужчин — космических скитальцев, казалось бы, где им ещё быть-то? — настоящих героев, достойных Одиссея. Лишь робот смог спасти свою команду, устояв перед чарами Кирки. А её удел — одиночество, в котором она веками ждёт появления на своей планете того единственного, который смог бы...

Самая смелая модификация первоисточника — в языке. Рассказ ведётся от имени самой Цирцеи, и расписывает она всё в выражениях, достойных дворовой девчонки, разве что не плюётся и семечки не щелкает... Но именно благодаря таким манерам не вызывает вопроса тот факт, что она, по её собственному признанию «всего лишь волшебница, а не богиня».

Не обошлось и без небольшой постмодернисткой шутки, когда в сюжет древнего мифа вдруг без предупреждения врывается эпизод из более поздней итальянской сказки про искусственного мальчика, который хотел стать настоящим. Увы, для этого не всегда достаточно лишь встретить фею и попросить её исполнить заветное желание, иногда волшебство бессильно...

Оценка: 8
– [  12  ] +

Роджер Желязны «Ужасающая красота»

atgrin, 2 августа 2014 г. 14:43

Маэстро ещё юн в роли творца и ищет свой собственный язык. Он пользуется псевдонимом, всё ближе подбираясь к тому Желязны, который вскоре будет широко известен. В этом рассказе писатель впервые приблизительно обрисовывает ту неохватную область, в которой будет творить в дальнейшем. Это древние мифы и джаз, это театр и музыка, это легенды и поэзия — это Искусство.

Межзвездный эстет, преодолевший миллионы космических миль и видевший гибель не одной цивилизации, лишь на Земле нашёл точное определение красоты, данное ей Аристотелем. В последний час до конца света он открывается театральному критику Филипу Деверсу, в сознании которого инкогнито жил 10 лет, чувствами которого познавал мир, но так и не смог постигнуть сострадания — того, что по мнению Деверса, является вторым слагаемым катарсиса великой трагедии (первое слагаемое — страх). Узнав о грядущем апокалипсисе, Деверс ставит на проигрыватель «Саету» Майлса Дэвиса — музыку «для последнего часа Земли», одевает костюм, повязывает галстук и отправляется на вечеринку, на которую не хотел идти. Он прощается с миром.

И если Деверс угощал инопланетного гостя мартини, то автор рассказа впервые дал читателю попробовать своего фирменного коктейля «от Желязны», в котором смешаны философия и религия, легенды и научные познания, искусство и психология, оригинальные идеи и попутные размышления обо всём на свете. Коктейль, который после первого же употребления вызывает устойчивое привыкание...

Оценка: 8
– [  8  ] +

Роджер Желязны «Учителя приехали на огненном колесе»

atgrin, 31 июля 2014 г. 20:52

Уже в самом начале своего творчества Желязны создавал законченные и глубокие рассказы, что, впрочем, не удивительно, ведь в литературу он пришёл достаточно взрослым — в 1962 году ему было 25 лет. Конечно, ещё ощущается влияние классической традиции описания контакта, рассказ напоминает миниатюры Шекли и своей неожиданной концовкой, между прочим, тоже. Только, в отличие от Шекли, Желязны всё же более мягок и верит в неиспорченный цивилизацией, а потому могучий Разум (именно с большой буквы), в его изначальную гуманность, в его созидательность, в его потенциал. Ведь главная ирония рассказа не в том, что абориген начал обучаться лишь после того, как пришельцы улетели, а в том, что как бы не пытались высоко цивилизованные «учителя» насильно обучить первобытного дикаря пользоваться оружием (каменный топор, лук и стрелы), он это не воспринял. Но не потому, что был чужд обучению, совсем нет — ум его был очень восприимчивым к новому, и произошедшее далее это лишь подтвердило. Изобретатель просто не воспринимал идею оружия, как такового, и первое, что он изобрёл сам — это колесо! Всякое творческое начало (даже первобытное) — созидательно, вот о чём этот рассказ. И мысль эта выражена классиком жанра, как всегда, изящно и не прямолинейно.

Оценка: 9
– [  6  ] +

Роджер Желязны «Всадник»

atgrin, 29 июля 2014 г. 15:49

Действие происходит на другой планете, на которую прилетели земляне. Они принесли конец той цивилизации, что была жила здесь до них. Конец старого света и предвещают Всадники Апокалипсиса, наблюдающие за пришествием землян. Возможно, впереди — война, жуткая и кровавая, или бескровная колонизация, с вытеснением местных жителей в гетто, может быть (почему, собственно, нет?), случится мирный контакт, который принесёт выгоду и аборигенам, и землянам — но одно можно утверждать точно: той жизни, что была до прилёта инопланетных гостей, больше не будет. Она закончилась...

Оценка: 8
– [  14  ] +

Артур Конан Дойл «Скандал в Богемии»

atgrin, 19 октября 2013 г. 07:54

Акростих «Ирен Адлер»

###

Из всех на свете женщин «Та» — одна!

Решительна, находчива, умна.

Ей и король богемского престола

Не ровня, как звезде — стекла осколок.

Аристократка, но не по рожденью,

Душой и духом — леди. Пораженье

Лишь с ней Холмс ощутил (под впечатленьем).

Его игру она разоблачив,

Растаяла в безвестности ночи.

Оценка: 9
– [  4  ] +

Анна Старобинец «Икарова железа»

atgrin, 15 октября 2011 г. 22:13

Каждое произведение Анны Старобинец интересно читать, даже если сюжет угадывается с самого начала. Этот рассказ написан в классической традиции рассказа-предупреждения, и с первых же строчек понятно, чем это всё закончится. Но то, как написан рассказ, делает его чтение увлекательным занятием. Это, конечно, не самое лучшее произведение автора, но вполне крепкое творение в жанре «гендерной фантастики» (кажется, есть такой жанр?).

Кстати, прочитать рассказ можно здесь — http://www.snob.ru/selected/entry/27378 — на сайте журнала «Сноб». Он официально там висит, так что знакомство с ним будет законным)

Оценка: 8
– [  2  ] +

Роман Арбитман «Поединок крысы с мечтой: О книгах, людях и около того»

atgrin, 8 октября 2011 г. 16:09

Мечта о неизменно высоком качестве литературы «палп» (фантастика, боевики, шпионские романы, детективы и иже с ними) осталась мечтой. Мечта о высоком качестве критических рецензий воплотилась в жизнь в виде этой книги. Книжная крыса заточила зубы и взялась за библиотечные фонды.

Роман Арбитман и есть та самая книжная крыса, которая всяческими способами, в том числе, и пробуя их на вкус, тщательно изучает различные литературные издания. После того, как профессиональный литгурман составляет своё мнение о каком-либо издательском продукте, он его, как добросовестный дегустатор, высказывает широкой общественности. И этому мнению можно доверять — ориентируясь на рецензии автора книги, будет просто решить, стоит ли читать тот или иной роман, или же лучше воздержаться от этого... Даже если вы уже прочитали рецензируемое произведение — удовольствие от прочтения рецензии на него гарантировано, более того, оно будет ещё более глубоким.

Оценка: 10
– [  2  ] +

Анна Старобинец «В хорошие руки»

atgrin, 6 октября 2011 г. 17:04

Прекрасный рассказ, написанный в форме чата. На моей памяти, это второе произведение в данном жанре, если можно выделить отдельно такой жанр. Первым был «Шлем ужаса» Виктора Пелевина. Но в отличие от творения Виктора Олеговича, которое тонет в многообразности, сюжетопутанности и словоблудии, рассказ Анны Старобинец — лаконичен, краток и глубок. Радует неожиданная концовка. Рекомендую к прочтению всем!

Оценка: 10
– [  6  ] +

Гарри Гаррисон «Неукротимая планета»

atgrin, 9 января 2011 г. 10:02

Нестареющая классика. Читал впервые ещё в школе, был впечатлён. Перечитал на днях ещё раз — эффект тот же. Прошло 20 лет, а мне всё так же интересно читать эту книгу. Хотя, может быть, это больше говорит обо мне самом, а не о данном романе...

Оценка: 10
– [  1  ] +

Филип Дик «Сохраняющая машина»

atgrin, 26 октября 2010 г. 17:39

Профессор Лабиринт подумал сохранить музыку для Вечности, превратив её в животных, которые выживут после глобальной катастрофы. Да вот только не учёл он одного — выжить смогут лишь те животные, которые будут также жестоки, как и окружающий мир. Потому волшебные твари, в конце концов, или вымрут, или превратятся в чудовищных монстров. Сохранить что-то при помощи чего-то, что требует для себя тщательного ухода и бережного обращения — невозможно. Нельзя деньги хранить в бумажном сейфе, и музыка, облачённая в настоящую плоть, не выживет.

Оценка: 9
– [  12  ] +

Станислав Лем «Сделай книгу сам»

atgrin, 17 октября 2010 г. 12:55

«Берешь в руки «Войну и мир» или «Преступление и наказание» — и делай с ними, что в голову взбредет: Наташа может пуститься во все тяжкие и до и после замужества, Анна Каренина — увлечься лакеем, а не Вронским, Свидригайлов — беспрепятственно жениться на сестре Раскольникова, а этот последний, обманув правосудие, — укрыться с Соней в Швейцарии, и т.д.» Это — прямая цитата из рассказа об игре «Сделай книгу сам». Не правда ли, что-то напоминает?

В этом коротеньком рассказе, написанном без малого 40 лет назад, Лем, как это очень часто с ним случалось, многое предугадал в нашем настоящем. Например, чем является роман Сета Грэма-Смита «Гордость и предубеждение и зомби» и ему подобных творений, как не результатом сборки «литературного конструктора», описанного в рассказе? Создаётся впечатление, что Грэм-Смит внимательно прочитав новеллу польского фантаста, принял её за руководство к действию и приступил к созданию своих творений.

Но в одном ошибся польский фантаст, футуролог и философ — он считал, что популярности у таких произведений не было бы. Ведь кому это интересно, читать исковерканные жизнеописания неизвестных тебе героев. А по мнению Лема, классических героев не будет знать никто, кроме небольшой горстки специалистов, а потому и переписанные книги о них востребованы не будут. Всё это оказалось совсем не так. Роль популяризатора взяли на себя ТВ и кино, которые, пусть и уже в интерпретированной форме, знакомят массового потребителя с классическими сюжетами, готовя его для следующей ступени развития — прочтения «Новых приключений» Раскольникова, Безухова, Джейн Эйр, Спартака,.. кто там следующий на очереди?

Оценка: 10
– [  4  ] +

Роберт Хайнлайн «Кукловоды»

atgrin, 12 октября 2010 г. 22:45

Блестящая версия вторжения пришельцев от классика фантастики. Несмотря на то, что с момента написания романа на эту тему было создано ещё сотни (а может и тысячи) различных произведений, в том числе и фильмов с играми, «Кукловоды» остаются книгой, которую интересно читать и сейчас, с крепким сюжетом и стремительным действием.

Оценка: 10
⇑ Наверх