Номер открывает роман испанца Франсиско Умбраля (1932 – 2007) «Авиньонские барышни». Действие романа разворачивается во времена Прекрасной эпохи и завершается началом Гражданской войны в Испании. Это – несколько пародийная семейная сага в восприятии юноши, почти мальчика. По авторской прихоти вхожими в дом бестолкового аристократического семейства делаются Унамуно, Пикассо, Лорка и многие другие знаменитости культуры и политики. Сам романист так характеризует свой художественный метод: «правдивые и невозможно фальшивые воспоминания». Так оно и есть, если под правдивостью понимать достоверное воссоздание духа времени. Перевод Татьяны Ильинской.
Английская писательница и дважды лауреат Букеровской премии Хилари Мантел с рассказом «Запятая». Дружба двух девочек, одна из которых родом из мещанской среды, а другая и вовсе из самых низов общества. Слоняясь жарким каникулярным летом по своей округе, они сталкиваются с загадочным человеческим существом, глубоко несчастным, но окруженным любовью – чувством, которым подруги обделены. Перевод Юрия Линника.
В рубрике «Другая поэзия» — “Canto XXXYI” классика американского и европейского модернизма Эзры Паунда (1885 – 1972). Перевод с английского, вступление и комментарии Яна Пробштейна (1953). Здесь же – статья филолога и поэта Ильи Кукулина (1969) «Подрывной Эпос: Эзра Паунд и Михаил Еремин». Автор статьи находит эстетические точки соприкосновения двух поэтов.
В рубрике «NB» — материалы, посвященные классику швейцарской и европейской литературы Роберту Вальзеру (1878 – 1956). Сперва – эссе о жизненном и литературном пути Р. Вальзера «Вальзер и Томцак», написанное отечественным романистом Михаилом Шишкиным (1961). Портрет очередного изгоя общества и заложника собственного дарования. И следом – рассказ «Прогулка» самого Роберта Вальзера в переводе с немецкого М. Шишкина. Перед читателем — трогательная, умная и психологически точная хроника прогулки как смотра творческих сил, достижений и неудач жизни, предваряющего собственно литературный труд. И эта авторская рефлексия роднит новеллу Вальзера со Стерном и его «обнажением приема»; а запальчивый и мнительный слог, умение мастерски «заблудиться» в боковых ответвлениях сюжета, сбившись на длинный перечень предметов и ассоциаций, приводят на память повествовательную манеру Саши Соколова в его «Школе для дураков». Да и сам Роберт Вальзер откуда-то оттуда, даже и в буквальном смысле, судя по его биографии и признаниям: «Короче говоря, я зарабатываю мой насущный хлеб тем, что думаю, размышляю, вникаю, корплю, постигаю, сочиняю, исследую, изучаю и гуляю, и этот хлеб достается мне, как любому другому, тяжким трудом».
Рубрика «Оправдание литературы: по страницам и странам с Борисом Хазановым». Герои пяти эссе прозаика Бориса Хазанова (1928) – Вальтер Беньямин, Теодор Адорно, Клаус Манн, Роберт Музиль и Герман Брох. Автор намеренно движется по границе между литературоведением и жанром биографии, показывая насколько условно это разграничение, когда речь идет о людях, обремененных призванием.
Рубрика «In memoriam». Рецензия Александра Ливерганта (1947) на книгу «Алексей Зверев. Лекции, статьи». Нынешний главный редактор «ИЛ» отдает должное Алексею Матвеевичу Звереву (1939 – 2003), коллеге и верному сотруднику нашего журнала, исследователю литературы, переводчику, писателю, лектору, словом — просветителю.
Раздел «БиблиофИЛ». «По материалам зарубежной прессы». Подготовила Вера Полилова.
И в заключение – «Содержание журнала “Иностранная литература” за 2013 год» и «Алфавитный указатель авторов журнала “Иностранная литература” за 2013».
Номер целиком посвящен литературе Швейцарии и назван «Переводим с швейцарского».
Открывается он коротким романом Герхарда Майера (1917 – 2008) «Бородино» в переводе с немецкого Ирины Алексеевой. Это роман-элегия: два друга преклонных лет, гость и хозяин, бродят по маленькому городку в виду Юрских гор, мимоходом вспоминая прошлое и знакомых, по большей части уже умерших. И слова старого индейца из книги, которую хозяин показывает гостю — камертон прозы Герхарда Майера: «“Что такое жизнь?” Это свечение светлячка в ночи. Это вздох буйвола зимой. Это маленькая тень, скользящая по траве и исчезающая на закате». Русская культура и история — важная составляющая духовного опыта обоих героев романа. И назван он так странно, быть может, и потому, что Бородинская битва – удачный символ драматического противостояния, победы и одновременно поражения, которыми предстает земное существование человека.
Следом – «Когда бабуля…» («Монолог для многих голосов») франкоязычной швейцарской писательницы Ноэль Реваз (1968). Вот что сказано по поводу этого монолога в кратком вступлении — «…история бесконечного ожидания – ожидания Бабулиной смерти, которая изменит все: ее ждут, чтобы навести порядок в доме, сменить работу, заняться спортом, короче говоря, чтобы начать жить по-настоящему». Вечная тема – тайна смерти и бесчеловечная суета сует. Перевод с французского Ирины Волевич.
Далее – фрагмент романа Арно Камениша (1978) «Сец-Нер». Автор пишет на ретороманском языке и сам переводит свои тексты на немецкий. Буффонада, посвященная «идиотизму сельской жизни». Перевод с немецкого Алексея Шипулина.
Рубрика «С трех языков. Рассказы».
Поэтичные миниатюры с философским подтекстом Анн-Лу Стайнингер (1963) в переводе с французского Натальи Мавлевич.
«Коллекционер иллюзий» Роз-Мари Пеньяр (1943) в переводе с французского Нины Кулиш. «Герой рассказа, — говорится во вступлении, — распродает свои ненаглядные картины, но находит способ остаться их обладателем».
Три рассказа Корин Дезарзанс (1952) из сборника «Глагол “быть” и секреты карамели» в переводе с французского Марии Липко. Чувственность этой прозы чревата неожиданными умозаключениями — так кулинарно-медицинский этюд об отварах превращается в эссе о психологии литературного творчества: «Нет, писатель не извлекает эссенцию, суть. Он только фильтр, который распределяет и отбирает, отводит и копит, медлит, раздумывая. Он ужимает или доводит водой».
Два рассказа Анн-Лиз Гробети (1949 – 2010). «Сдохни, мерзкая тварь» — о психически нездоровой девочке и ее матери, мечтающей «сплавить» дочь в какую-нибудь лечебницу. Перевод с французского Марии Аннинской. И «Нилли в ночи» — исполненный черного юмора этюд о храпе. Перевод с французского Михаила Яснова.
Моник Швиттер (1972) с рассказом «А если снег, у крокодила…» Одиночество и надежда на любовь – вот немудрящая тема этой с виду интригующей истории. Перевод с немецкого Марии Зоркой.
«Книга Лукаса» Жана-Франсуа Соннэ (1954) в переводе Нины Хотинской. Рассказ о греке, врале-островитянине, и о «неудобном сродстве» его выдумок и темперамента с трудом и темпераментом автора новеллы, как, впрочем, и вообще писателей.
«Короткие рассказы» Аурелио Булетти (1946). Миниатюры, сочетающие скепсис с добродушием. Перевод с итальянского Анны Ямпольской.
Франц Холер (1943), живой классик швейцарской литературы. Рассказ «Камень» — происхождение Земли и зарождение жизни, европейская история и нынешний день глазами камня. Перевод с немецкого Вячеслава Куприянова.
И завершают краткую антологию современного швейцарского рассказа «Тополя» Жоржа Пируэ (1920 – 2005) в переводе с французского Аси Петровой. Вереница лирических ассоциаций, связанных для автора с этими городскими деревьями: «Потому что каждый человек несет, прижав к груди, свое невидимое деревце…»
В рубрике «С трех языков. Стихи». Лирика современных поэтов разных поколений, традиционная и авангардная. Ильма Ракуза (1946) в переводен с немецкого Елизаветы Соколовой, Морис Шапаз (1916 – 2009) в переводе с французского Михаила Яснова, Урс Аллеманн (1948) в переводе с немецкого Святослава Городецкого, Жозе-Флор Таппи (1954) в переводе с французского Натальи Шаховской, Фредерик Ванделер (1949) в переводе с французского Михаила Яснова, Клэр Жну (1971) в переводе с французского Натальи Шаховской, Джорджо Орелли (1921), Фабио Пустерла (1957) и сравнивший литературу с рукопожатьем Альберто Несси (1940) — в переводах с итальянского Евгения Солоновича.
Рубрика «Из классики ХХ века».
Три миниатюры выдающегося швейцарского писателя Роберта Вальзера (1878 – 1956) в переводе с немецкого Эллы Венгеровой.
Другой швейцарский классик – Шарль-Альбер Сангрия (1883 – 1954). «ИЛ» публикует три новеллы из книги «По поводу животных», куда издателем было включено все, что Сангрия когда-либо писал на эту тему. Перевод с французского Михаила Яснова.
Филипп Жакоте (1925) – «Этот чуть слышный звук» в переводе с французского Бориса Дубина. Очерки и стихотворения в прозе, объединенные стоическим пафосом: «Подрезаю ветки граната, царапающие руки острыми колючками. Спасение ото всех видов абсурда, которые иначе раздавили бы прямо здесь».
В разделе «Швейцария – Россия» поэма в прозе Коринны Бий (1912 – 1979) «Россия, моя спящая любовь» в переводе с французского Натальи Шаховской. Это написано после троекратного посещения автором СССР. Впрочем, как справедливо замечено во вступлении к публикации – «читатель не увидит в поэме картин советской действительности…»
Здесь же – «Дачники» Петера Штамма (1963). В несезон, для работы над докладом о Горьком герой уезжает из города в горы. В совершенно пустой гостинице он знакомится с очень странной женщиной… Перевод с немецкого Нины Федоровой.
В рубрике «Литературное наследие» рассказ классика швейцарской литературы Шарля-Фердинанда Рамю (1878 – 1947) «Смерть Большого Фавра». Эта «новелла, — говорится в предуведомлении, — оставаясь “обыденной” историей, прочитывается как метафора человеческого существования».
«БиблиофИЛ» — «Информация к размышлению. Non-fiction с Алексеем Михеевым». И тоже в связи с темой номера — Швейцарией.
И в заключение номера – библиографический раздел «Швейцарская литература на страницах “ИЛ”».
Виктор Ремизов. Воля вольная. Роман. Окончание. Повествовательное напряжение, которого автор достигает в начальных главах романа, опубликованных в № 11, во второй части романа переходит в накал драматического противостояния людей тайги и сегодняшних органов власти (милиция, ОМОН). Из представления романа в анонсе предыдущего номера: "Виктор Ремизов, которого читатели «Нового мира» знают как мастера «таежной» лирико-философской медитативной прозы, в этой публикации выступает как романист, герои его романа — люди, живущие по законам, которые они устанавливали себе сами, подчиняясь логике собственной жизни и жизни тайги. («Он чувствовал свою правоту не только перед ссаным майором, который полез в тягач, но и перед ментами вообще. Он презирал их, думал о них, как о мышах, мешающих спать ночью в зимовье. Взять они его не могли. Никак. Что же касается государства, то тут Степанова совесть была совсем чиста. Государство действовало безнаказанно и о грехах своих никогда не помнило. Он знал за ним столько старых и новых преступлений, что не признавал его прав ни на себя, ни на природу, о которой это государство якобы заботилось. Он знал цену этой заботы»)
Олег Хафизов. Гибель цыпленка. Рассказ. Рассказ о "другом", деревенском мире, оказавшись в котором городской мальчик шестидесятых выясняет для себя кое-что и про устройство "большого мира", и про себя самого тоже.
Александр Жолковский. «Юбка» и другие виньетки. Новые миниатюры, написанные Жолковским в его авторском жанре "виньеток" — мемуарной эссеистики очевидца и участника жизни филологической Москвы и русской Америки с использованием лирико-исповедальной и отчасти иронической интонации; среди персонажей — Александр и Мариэтта Чудаковы, режиссер Алексей Герман, академик А. А. Микулин, Никита Толстой, Наталья Горбаневская и другие.
СТИХИ
Подборки стихотворений Алексея Дьячкова "Родительный падеж", Вальдемара Вебера "На краю заката", Сергея Золотарева "В обществе анонимных кузнечиков", Инны Лиснянской "В туфлях на медовом клею"
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ
Чеслав Милош. Стихи разных лет. Переводы с польского Натальи Горбаневской, Виктора Куллэ и Александра Тимофеевского.
КОММЕНТАРИИ
Алла Латынина. «Наше счастливое детство». Людмила Улицкая собрала книгу воспоминаний тех, чье детство пришлось на послевоенную эпоху. Разбор-чтение составленной Людмилой Улицкой книги "Детство 45 – 53: а завтра будет счастье" — "В 1992 году писатель, поэт, эссеист и музыковед Феликс Розинер предложил по горящим следам уходящей эпохи создать «Энциклопедию советской цивилизации». Проект многие филологи и историки с энтузиазмом поддержали, но в России его осуществить так и не удалось. Однако хорошие идеи не исчезают бесследно. ..."
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Николай Формозов. Возвращение Феба. О бабочках Набокова. Статья биолога о поэтике Набокова, в частности о том, что "в системе метафизики Набокова бабочки играют важную роль: с их помощью на пленке, отделяющей бытие от некой высшей реальности, создается тот видимый узор, что говорит посвященным об изначальном промысле". Ну а для того, чтобы увидеть этот узор, нужно увидеть бабочку, то есть, нужны особые отношения с миром природы, утраченные, по мнению автора, в современной русской литературе: "С точки зрения натуралиста между русской классикой и литературой советского (и постсоветского) времени непреодолимый водораздел. Если русские писатели конца XIX – начала XX века были отменными знатоками по выражению Набокова «аксаково-тургенево-толстовской дичи», в советскую эпоху входит в моду писать с легкостью Чернышевского о том, что неведомо. Нелепые ошибки в описаниях природы делают и Василий Гроссман, и Александр Солженицын, и Чингиз Айтматов, не говоря уже о беллетристах младшего поколения".
Евгений Шраговиц. Работа мозга и поэтический текст. Анализ поэтического текста на примере Булата Окуджавы. Проверка алгеброй гармонии – автор с помощью теории нобелевского лауреата Дэниэла Канемана о двух работающих в человеческом мозгу системах «интуитивно-эмоциональной» и «логико-рациональной» анализирует стихи Окуджавы, выделив в них мотив противостояния эмоционального и рационального восприятия мира.
ОПЫТЫ
Михаил Эдельштейн. Недалеко от Пармы. Про книгу рассказов "Малый мир" одного из самых известных в мире и практически неизвестного в России итальянского писателя прошлого века Джованнино Гуарески (1908 – 1968) — про двух главных героев этих рассказов и про мир, в котором они живут, — мир европейский, хранящий, несмотря на всё-сокрушающие войны ХХ века, внутреннею устойчивость; в отличие от России, в которой "слишком долго – куда дольше, чем в Европе, – слишком тотально все уничтожалось и разравнивалось. Не сохранилось ни веры в здравый смысл, ни ощущения связи времен, ни даже элементарного представления о человеческом быте. Оттого, кстати, так нелеп нынешний российский консерватизм – что консервировать, если ничего не осталось? Дворяне, казаки – куда ни глянь, всюду скверный анекдот вместо исторической преемственности".
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Григорий Аросев. Избранник судьбы. К 100 – летию со дня рождения Сергея Залыгина. "Современное восприятие творчества Сергея Залыгина сильно зависит от точки зрения исследователя. Здесь главное слово – «творчество», потому что личность Залыгина сомнений у меня не вызывает: человеком он был достойным. Если брать в расчет исключительно «общую» филологию, без исторического и личностного бэкграунда, и не уделять особого внимания периодизации трудов бывшего главного редактора «Нового мира», к сожалению, придется констатировать, что Залыгин как писатель ушел глубоко под радары и очень маловероятно, что в будущем вернется оттуда. Но при этом ни в коем случае не следует подвергать сомнению талант писателя и масштаб его мысли. И это не поспешное оправдание – это факт: и по объему идей, и по литературному дарованию Залыгин действительно исключительно силен. Проблема в другом – в «смене вех»...."
ПОЛЕМИКА
Монологи о «неомодернизме». Несколько точек зрения на монографию Александра Житенева «Поэзия неомодернизма»: Анна Голубкова "Аналитика неуловимого"; Вера Котелевская «Нескончаемый модерн»; Владимир Губайловский «Плодотворная односторонность?».
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Андрей Ранчин «Колонизация как метафора» — о книге: Там внутри. Практики внутренней колонизации в культурной истории России.
Ирина Сурат "О нашем деле. Случай Немзера" — о книге: Андрей Немзер. При свете Жуковского. Очерки истории русской литературы. М., «Время», 2013;
Сергей Шикарев. "Пограничные состояния" — о книге: Иван Наумов. Мальчик с саблей. М., «Астрель», 2012;
Виктор Папков "От кого произошли гастроэнтерологи?" — о книге: Максим Чертанов. Дарвин. М., «Молодая гвардия», 2013;
Non-fiction с Дмитрием Бавильским. Жизняночка и умиранка. Статья в двух частях, имеющих соответственно их темам и материалу вот такие начала:
1. "В переписку Владимира Набокова и Эдмунда Уилсона ныряешь точно в море; читателя она накрывает теплой волной сочувствия, дружеского участия, предельного эмоционального и интеллектуального напряжения, редкостного в наши дни. Достаточно развернуть контекст чуть шире того, что есть в письмах и добавить эмпатии, то есть, перенести ситуацию, в которой оказался Набоков, на себя. ..."
2. "Вячеслав Курицын писал свою набоковскую книжку более двух десятков лет, немногим меньше, чем сам Набоков переписывался с Уилсоном. По сути, «Набоков без Лолиты» и есть дневник чтения русских произведений Владимира Владимировича Сирина на протяжении всей сознательной жизни одного, отдельно взятого человека. ..."
Мария Галина: Фантастика/футурология. Время зимнего короля, или Немного об Артуриане. О судьбе издательской и читательской. Обзор спровоцирован появлением на русском языке книги нобелевского лауреата (1928) Сигрид Унсет «Легенды о короле Артуре и рыцарях круглого стола», одного из лучших в мировой литературе переложений рыцарского эпоса о короле Артуре; автор предлагает проследить историю — достаточно запутанную и искривленную — знакомства русского читателя с этим разделом европейской мифологии, и, соответственно, – об отсвете ее в отечественной культуре.
Библиографические листки. Книги (составитель С. Костырко)
Периодика (составители А. Василевский, П. Крючков)
Виктор Ремизов. Воля вольная. Роман Виктор Ремизов, которого читатели «Нового мира» знают как мастера «таежной» лирико-философской медитативной прозы (человек – охотник или рыбак – один на один с природой), в этой публикации выступает как романист – уже знакомый нам «ремизовский» мотив Человека и Тайги в самом начале повествования органично продолжает завязка собственно романа, действие которого будет определяться драматически напряженными взаимоотношениями сегодняшних людей тайги, в частности, начальника местной милиции и его сотрудников, находящихся в сложных отношениях с поселковыми промысловиками; самих промысловиков, живущих по извечным таежным законам и, одновременно, по понятиям нынешней жизни; взаимоотношениями исконных жителей дальневосточной тайги и приезжими (один из героев романа – приезжий охотник-москвич) и т. д. Перед нами роман о людях, живущих по законам, которые они устанавливали себе сами, подчиняясь логике собственной жизни и жизни тайги. («Он чувствовал свою правоту не только перед ссаным майором, который полез в тягач, но и перед ментами вообще. Он презирал их, думал о них, как о мышах, мешающих спать ночью в зимовье. Взять они его не могли. Никак. Что же касается государства, то тут Степанова совесть была совсем чиста. Государство действовало безнаказанно и о грехах своих никогда не помнило. Он знал за ним столько старых и новых преступлений, что не признавал его прав ни на себя, ни на природу, о которой это государство якобы заботилось. Он знал цену этой заботы»)
Михаил Шелехов. Левиафан. Истории Городка Давидова. «Библия», как сообщает повествователь Шелехова в самом начале повести, переводится с греческого не как Книга, а как Книжечки, то есть Библия – дело житейское, предполагающее не только торжественное служение и взгляд снизу вверх, но и – повседневное общение с ней, чтение-выяснение, чтение-уточнение и даже чтение-полемику, вполне в духе бывших насельников того городка, о котором пишется в повести, евреев, до сих пор выясняющих свои взаимоотношения с Богом. И потому Шелехов пишет свою «Историю …» в стилистике (и с содержанием) абсолютно сегодняшней прозы (повествование состоит из глав-новелл о городке, в котором проходило детство и отрочество повествователя, написанных с лирико-ироническими интонациями, которые не снижает, а усиливает «бытийное звучание» создаваемых бывшим подростком второй половины ХХ века мифологических образов, просвечивающих сквозь советский быт бывшего когда-то еврейского местечка), и одновременно Шелехов пишет свою прозу как еще одну «книжечку», продолжающую традицию библейского повествования сегодня. («Я никогда не видел много мертвых. Мертвец – дело одинокое. Его везут через весь Городок. На него смотрит весь народ Давидов. Смерть – увеличительное стекло. Увеличивает и муху до великана. Я так и думал, пока не побывал проездом в столицах, не повидал гробовых дел мастеров. Отец-историк старался таскать нас всюду, дешевой плацкартой, почти впроголодь, иногда привязывая нас, малышей, к себе веревочкой. Однажды я сбежал из зала ожидания железнодорожного вокзала, завернул за угол и увидел не ящик мороженщика, а мастерскую. В ней работали на Страну мертвых, где мертвецы живут городами – кладбищами, в кварталах в несколько этажей. В Городке Давидове делали гроб под человека. А тут готовы были похоронить всех зараз. Я увидел стада новеньких и приторно пахнущих гробов, и ум мой остановился и прислушался – на тысячу верст и на десятки лет вперед. И услышал за шумом дождя немолчный вой духовых оркестров, и тоскливое бумканье раскисшего барабана. В столицах хоронят каждую минуту, а дождь заливает гроба, как лодки»)
Евгений Козаченко. Внутренний дворик. Рассказ. Канвой этого рассказа стала история забытого, оставшегося только в памяти родственников и в редких упоминаниях в литературе, архитектора начала прошлого века с его мечтой об архитектуре как цитате из русской поэзии, как о материализации ее в городском пространстве; сюжетом – мысль о судьбах культуры в России.
СТИХИ
Подборки стихотворений Валерия Шубинского «Луна не луна», Тумаса Транстрёмера «История шкипера» (перевод со шведского Бориса Херсонского и Елены Якобсон /Швеция/),
Веры Павловой «Голый свет», Сергея Васильева «Стихи и баллады».
ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ
Ольга Мельникова «Держись, Зося, як пришлося!» Воспоминания о детстве в Белоруссии 1939 — 1945 годов. Запись Алексея Мельникова. Советский киномиф о советской жизни на ТВ делает почти недостижимой в сознании нынешних поколений реальность относительно недавнего прошлого, и потому такой ценностью обладают свидетельства людей советской эпохи — «Лариса Рахелева была моей подружкой. И вдвоем мы воровали колхозный клевер, так как своего клевера не было! Если бы нас поймали на этом воровстве — родителей могли бы отправить за решетку. Но мы все равно брали в руки «коши» (корзинки для клевера) и снова отправлялись на свой преступный промысел... Не наворуем клеверу — не откормим кроликов. А не будет кроликов — чем тогда сдавать госпоставку по мясу? Целых 40 кило мяса — такова была годовая норма. Один «трус» (кролик) весил от полутора до двух кило. И на годовую норму нужно было 20 — 26 трусов…»; «Социализм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны! Стало быть, социализма в Куцевщине не было, в ней же не было электричества — даже в 1956-м, когда я навсегда уезжала оттуда. А зимние вечера — они же длинные, поэтому куцевские женщины собирались у кого-нибудь, чтобы тянуть пряжу — из отходов льна, из обрывков кудели… Светила им всего лишь лампа керосиновая, а иногда даже лучина — если не было керосина. Чтобы не хотелось спать, наши рукодельницы грызли замороженную рябину или калину, жевали кислые сушеные яблоки. И если женщины у нас собирались, то я им всегда читала вслух. Например, Николай Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки»… »
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Леонид Карасев. Запахи и звуки у Чехова: власть приема
Ирина Светлова. Гоголь и онтологическая поэтика
Статья литературоведа Леонида Карасева о том, как «сделана» проза Чехова, в частности, об описании запахов и звуков как художественном приеме и о смысловых наполнениях этого приема у Чехова, а также статья Ирины Светловой о книге Леонида Карасева «Гоголь в тексте» и шире – о методе онтологической поэтики, введенном Карасевым в литературоведческий обиход.
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Евгения Вежлян. Присвоение истории. Вежлян продолжает начатый в критике – профессиональной и сетевой – разговор о романе Евгения Водолазкина «Лавр», в откликах на который, как свидетельствует автор, больше вопросов, чем ответов: о чем, собственно, этот роман? Чем вызван его неожиданный и повсеместный успех? Что нового при кажущейся «нефилологичности» письма предложил автор? Собственно, на эти вопросы Вежлян и пытается найти ответы — «Главное его открытие лежит в чисто литературной плоскости. Автору удалось найти способ построения повествования о прошлом, преодолевающий границы, очерченные коллективной отечественной исторической травмой, — способ, синтезирующий прошлое в его чуждости и инакости и тут же делающий его предметом опыта, осязаемым и близким, — в сущности, средой обитания. Независимо от отдаленности. В таком прошлом от(рас)-стояния незаметны. В нем мы, такие, какие есть, с мобильником и в кедах, не подлаживаясь и не меняясь, можем жить и дышать. Отсюда, видимо, и читательский отклик: роман утоляет особого рода исторический голод. Потребность в такой истории, которая бы «монтировалась» с опытом современной жизни. И такую историю читатель романа «Лавр» получает»
Сергей Костырко. Физиология жизни. Новая китайская проза. О китайском писателе Мо Яне как о представителе нового поколения в литературе китайской и как о «писателе нобелевском», — имеется в виду не столько факт получения Мо Янем Нобелевской премии, сколько то новое, что предлагает поэтика его романов нынешнему мировому литературному процессу.
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Лиля Панн «Список Парамонова» – о книге: Борис Парамонов. Мои русские. СПб., ИД «Петрополис», 2013;
Денис Безносов «Повесть Кикапу поэта» – о книге: Тихон Чурилин. Конец Кикапу. Полная повесть Тихона Чурилина. М., «Умляут», 2012;
Денис Ларионов «Между, здесь» – о книге: Алла Горбунова. Альпийская форточка. Стихи. СПб., «Лимбус-Пресс»,2012;
Александр Чанцев «Узи для демона» – о книге: In Umbra. Демонология как семиотическая система. Альманах. Выпуск 1. Ответственные редакторы и составители Д. Антонов, О. Христофорова. М., РГГУ, 2012
Книжная полка Анатолия Рясова Десять своих предпочтений представляет писатель и эссеист, поэт и музыкант, востоковед и политолог.
Жиль Делез. Кино. Перевод с французского Б. Скуратова. М., «Ад Маргинем», 2012;
Николай Кононов. Саратов. Рассказы. М., «Галеев-Галерея», 2012;
Алекс Росс. Послушайте. Перевод с английского М. Мишель. М., «Астрель»; «Corpus», 2013;
Эрве Гибер. Гангстеры. Перевод с французского А. Воинова. Тверь, «Kolonna Publications»/«Митин журнал», 2012;
Мартин Хайдеггер. Цолликоновские семинары. Перевод с немецкого И. Глуховой. Вильнюс, Европейский гуманитарный университет, 2012;
Джон Кейдж. Тишина. Лекции и статьи. Перевод с английского М. Переверзевой и др. Вологда, «Полиграф-Книга», 2012;
Ханс Плешински. Портрет Невидимого. Перевод с немецкого Т. Баскаковой. М., «Ад Маргинем», 2011;
Хуан Гойтисоло. Перед занавесом. Перевод с испанского Н. Матяш. Тверь, «Kolonna Publications»/«Митин журнал», 2012;
Ролан Барт о Ролане Барте. Перевод с французского С.?Зенкина. М., «Ад Маргинем Пресс», 2012, 224 стр.
Филипп Соллерс. Драма. Перевод с француского В.?Зильберштейн. М., «А&Д Студия»/«База», 2012, 176 стр.
Кинообозрение Натальи Сиривли. Рай
«Австрийский режиссер Ульрих Зайдль («Собачья жара», «Импорт-экспорт»), прославившийся изображением чистенькой современной Европы как «адского ада», выпустил трилогию с многообещающим названием «Рай» («Paradis»). Первый фильм: «Рай. Любовь» был показан в 2012 году в Каннах. Второй — «Рай. Вера» — спустя несколько месяцев на фестивале в Венеции, где удостоился Спецприза жюри. Третий: «Рай. Надежда» — в начале нынешнего года в Берлине. К концу лета все три картины добрались наконец-то до нашего проката, и паззл в восприятии российских поклонников режиссера сложился. Как и следовало ожидать, образ рекреационного «рая» в трилогии Зайдля оказался не менее травматичным, чем образы производственного «ада» в его предыдущей картине. Но при этом куда более завораживающим».
Детское чтение с Павлом Крючковым. Настя и Никита. Часть 2
О новинках книжного проекта издательского дома «Фома» «Настя и Никита» (лишившихся, к сожалению, своего первоначального издательского оформления) — о сказочной повести Марии Агаповой «Метрольцы», сюжет которой разворачивается под землей, в лабиринтах метрополитена, ну а метрольцы — это маленькие человечки, живущие в дебрях метрополитена по своим непреложным законам; о трех новых книгах Марины Улыбышевой: «Царскосельская чугунка. Первая железная дорога в России», «От столицы до столицы. Николаевская железная дорога» и «От паровоза до „Сапсана”», о книжке Михаила Пегова «Знаменитые самолеты» и о книге «Непокоренным городом» («Москва в 1812 году») той же Марины Улыбышевой, а также о других изданиях.
Библиографические листки
Книги (составитель Сергей Костырко)
Периодика (составители Андрей Василевский, Павел Крючков)
Номер опубликован при любезной поддержке Литературного фонда Королевства Нидерланды и Посольства Королевства Нидерланды в России, в рамках перекрестного года Нидерланды-Россия.
Что нам известно о голландцах? Коммерсанты, любящие и умеющие наживать деньги, при этом считающие дурным тоном выставлять свое богатство напоказ. Живописцы, которых отличает глубокий психологизм и, в то же время, неизбывно оптимистичное отношение к жизни. Путешественники, колонисты, охотно перенимавшие традиции, обычаи и нравы местного населения. Голландцев и сейчас тянет в дальнюю дорогу, им, как никому из европейских народов, свойственна «охота к перемене мест». Примечательная черта этого предприимчивого, волевого, трудолюбивого народа — это удивительная восприимчивость, любопытство, интерес к самым разным проявлениям человеческой жизни. То, что Спиноза в XVIIвеке сформулировал кратко: «не осмеивать человеческие поступки, не огорчаться из-за них, не клясть их, но понимать». Любопытство, проявляющееся в стремлении понять чужого, проникнуть в его сущность, отыскать то важное, что определяет его мысли и действия. Это же стремление лежит в основе всей голландской литературы, от средневековых моралите и нравоучительной поэзии и драматургии и даже клюхтов (фарсов) Золотого века до прозы и поэзии последнего столетия. Все необычное, чужое вызывает у голландских писателей не отторжение, но пытливый интерес, дает возможность для сравнений, позволяет взглянуть на себя со стороны, поставить себя на место Другого и, поняв его, понять самих себя. Вот почему мы назвали этот номер «В поисках себя»; по-голландски – zoektochtnaarzichzelf.
Вот и вошедшие в номере тексты, каждый на свой лад, представляют поиск собственного «я» – от «возвращения к давнему призрачному самому себе» классика голландского постмодерна Сейса Нотебоома до поэзии Эстер Наоми Перкин, так и назвавшей свой второй поэтический сборник – «От имени другого». От превращения Другого в Своего в «Вороне» Кадера Абдолы до повести одного из самых талантливых современных голландских авторов Арнона Грюнберга о взрослении, где Другой хочет быть не только – и не столько – Своим, но самим собой.
Авторы, вошедшие в специальную рубрику «Голландия – Россия», приуроченную к году дружбы между двумя странами, также не остались в стороне от путешествий и поисков. Зарубежный период в карьере пианиста Юрия Егорова начинается с дороги в прямом смысле – побега из СССР («В доме поэта» Я. Броккена). Болезненная страница новейшей истории нашей страны – чеченская кампания 1990-х и ее последствия десятилетие спустя, также представлена рядом вдумчивых и одновременно остроумных дорожных очерков голландского журналиста Олафа Кунса («Не-Швейцария»).
История предоставила каждой нации по-своему решать проблему самоидентификации, и именно голландский способ найти ответы на вечные вопросы «кто я?» и «кто мы?» лег в основу специального номера журнала.
облако тэгов
