Давно мы с вами не разговаривали. О книгах же мы не разговаривали жутко давно – со времен моего отпуска. Но сегодня пробел восполним. Так что, если кто-то на Новый год пожелал: «Пускай этот достопочтенный пан вспомнит, что у него есть колонка», то спешу обрадовать – сбылось.

В последнее время всё большую популярность завоевывает жанр лит-RPG. Этот шустрый младенчик не так давно появился на свет, но уже успел обзавестись своими поклонниками и авторами, более того – выбрался из своего манежика на Самиздате и сейчас активно покоряет полки книжных магазинов. Этакий Омен от литературы, мечтающий прибрать к рукам весь мир. Шутка.

Дем Михайлов в этом жанре – первопроходец и, по совместительству, главный популяризатор. Ибо именно его роман «Господство кланов» фактически является opus magnum, заложившим основы этого молодого, но амбициозного течения. Но это только на первый взгляд. Если же посмотреть чуть пристальней, чем обычно, становится ясно, что никакой новизной и свежестью здесь не пахнет, а на деле новомодное лит-RPG является всего лишь очередной вариацией бесконечного сюжета «наши – там». Только в этот раз «там» — не абстрактный фэнтезийный Неверленд, а вполне конкретная компьютерная игра. Подобный прием ничуть не нов, ещё задолго до Михайлова и иже с ним игры изнутри нам показывали и Сергей Лукьяненко («Диптаун» — пожалуй, единственное, что мне у него нравится до сих пор), и Степан Вартанов (а вот «Мир Кристалла» я уже не осилил, он показался мне скучноват, да и тамошний герой малость напоминал Марти Сью). Если говорить о западных авторах, то чем, как не лит-RPG можно назвать творчество Роберта Сальвадоре, который открыл геймерам всего мира множество нехоженых мест в их любимых мирах?

На их фоне Вальдира Михайлова смотрится весьма бледно. Во-первых, игровой мир здесь описан крайне невзрачно и схематично и представляет то самое – простите за неловкий каламбур — усредненное Средневековье, только с «мечами и магией», которым мы уже обкушались от изжоги, что в книгах, что в играх. Во-вторых, совершенно не радует сюжет – главный герой нашего «попадалова» не имеет четкой и внятной цели, которой стремился бы достичь, поэтому основной силой, что движет его являются… плюшки, которыми с щедростью Чака Фини рассыпает автор. Всё это, насколько возможно, камуфлируется игровой механикой, но рояль в кустах не утаишь. Уникальное заклинивание, уникальный квест... Да что говорить, если и в игре-то наш парень оказался по уникальному стечению обстоятельств! Поэтому, третьей неудачей можно назвать героя – хоть он выгодно отличается от всей остальной попаданческой шайки тем, что совершенно не склонен к самолюбованию и натруженным попыткам острить, ему недостает обычной, человеческой харизмы. Можно даже в ущерб терпению.

Всё вышеперечисленное, на первый взгляд, совершенно не является чем-то фатальным – ни по одному, ни даже когда все пункты, как здесь, идут скопом. Это всё не фатально, если бы не одно «но» — крайний низкий темп повествования. Действие влачится вперёд со скоростью и грацией черепахи, поэтому к финалу этой не самой тоненькой книжки герой… только-только покидает «песочницу» для самых маленьких игроков и выходит в открытый мир!

После этого говорить о хоть каком-то, даже мимолетном, интересе, вызываемом этой книгой, я не вижу ни малейшего смысла. Равно как и о ценности, таких, с позволения сказать, сюжетов, которые можно размазывать по количеству томов от нуля до бесконечности со знаком плюс. Поэтому остается сказать только о игровой составляющей. Это – очень хорошая RPG. Пусть в ней нет даже сундучков с лутом и персонажам не смогли придумать меню навыков, зато здесь очень много оригинальных и продуманных, нетривиальных квестов в стиле «kill X monsters» и FedEx-поручений «подай – принеси», до которых современным игроделам расти ещё и расти.

А если серьезно – я в искреннем недоумении, что привлекательного можно отыскать в данном опусе. Ни оригинальности, ни увлекательности, ни кропотливой проработки мельчайших деталей здесь явно не наблюдается.

Вот и выходит, что всё дело… в циферках?

Собственно, земля полнится слухами ещё с позавчера (так как пишет этот текст изрядный слоупок то, может, уже — с позапозавчера). Ознакомиться с новостями чуть подробней можно у пана Сергея Легезы в колонке (осторожно — в аннотации замечены Жуткие Спойлеры), а в колонке пана Владимира Пузия есть даже ссылка на ознакомительный фрагмент. Да что я говорю! Оба этих достойных пана транслируют на главную, так что все давно уже в курсе, один я как всегда — на работе. Поэтому, с вашего позволения, я закругляюсь с хождением вокруг да около и перехожу к делу.

А дело в том, что далее располагается перевод этого самого ознакомительного фрагмента на русский. Или, вернее — на "около-русский", ибо там есть пара моментов, за которые переводчика мне хотелось бы пнуть. Но в погоне за эксклюзивом на безрыбье, сами понимаете...

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Ницше, «По ту сторону Добра и Зла»

Вглядываться в бездну, по мне – полный бред. В мире существует множество вещей, гораздо более достойных внимания, чем туда смотреть.

Лютик, «Полвека поэзии»

Глава первая. ЖИТЬ, ЧТОБЫ УБИВАТЬ

Он лежал на нагретом солнцем песке.

Он чувствовал вибрации, передаваемые через вибриссы, прижатые к земле, антенны и щетинки. Хотя колебания были еще далеко, Идр чувствовал, что это ясно и точно, на их основе был в состоянии определить не только направление и скорость движения жертвы, но и ее вес. Для большинства охотящихся хищников вес добычи имел первостепенное значение — подкрадывания, нападения и погони означало потерю энергии, которые должны быть компенсированы энергетической ценности пищи. Большинство подобных Идру хищников отказались бы от атаки, жертва была слишком мала. Но не Идр. Идр существовал не для того, чтобы есть и размножаться. Не для этого он был создан.

Он жил для того, чтобы убивать.

Осторожно передвигаясь, он выбрался из норы, переполз через трухлявый пень, тремя прыжками преодолел бурелом, словно призрак пронесся по поляне и скрылся в поросшем папоротником подлеске, растворяясь в зарослях. Двигался быстро и бесшумно, будто огромный кузнечик.

Вступил в чащу, прижался к земле сегментированной броней живота. Колебания почвы становились всё более выразительными. Импульсы с вибриссов и щетинок Идра складывались в картину. В план. Идр уже знал, как добраться до жертвы, в каком месте перерезать ей дорогу, как вынудить бежать и как длинным прыжком упасть на нее сзади, на какой высоте ударить острыми как бритвы жвалами. Колебания и импульсы строили уже в нем радость, которой испытает, когда жертва задыхается под его весом, эйфорию, которую вызывает вкус горячей крови. Наслаждение, что почувствует, когда воздух разорвет визг боли. Он слегка подрагивал, разжимая и смыкая жвалы и педипальпы.

Колебания почвы были очень выразительны и отчетливы. Идр уже знал, что жертв больше одной, вероятно три, но, может, и четыре. Вибрации двоих были обычными, колебания третьей указывали на её малый вес. Четвертая – если, конечно, она была – влекла нерегулярные, слабые и неуверенные вибрации. Идр замер, напрягшись, и выставив над травой антенны, изучал движение воздуха.

Дрожания грунта сигнализировали в конечном итоге то, чего ожидал Идр. Жертвы разделились. Одна, та, поменьше, осталась позади. А та, четвертая, та – невыразительная, исчезла. Это был фальшивый сигнал, ложное эхо. Идр проигнорировал его.

Малая добыча еще более отдалилась от других. Почва задрожала сильнее. И ближе. Идр напряг задние ноги, оттолкнулся и прыгнул.

Девочка закричала. Вместо того, чтобы бежать, замерла на месте. И кричала без перерыва.

Ведьмак бросился к ней, на бегу вынимая меча. И сразу понял, что что-то не так. Что он оказался в ловушке.

Мужчина, что тянул тележку с хворостом, вскрикнул, и на глазах Геральта подлетел на сажень вверх, кровь брызнула из него широко и обильно. Упал, только для того, чтобы подлететь опять, в этот раз – двумя отдельными кусками в ореоле кровавых брызг. Уже не кричал. Теперь пронзительно кричала женщина, как и её дочка, оцепеневшая и парализованная страхом.

Ведьмак успел её спасти, хоть и не верил, что ему это удастся. Допрыгнул и с силой толкнул, отбрасывая забрызганную кровью женщину с дороги в лес, в папоротники. И тут же понял, что и в этот раз это был обман. Уловка. Серая, плоская, многоногая и невероятно быстрая тварь уже отдалилась от тележки и первой жертвы. Двигалась к другой. К девушке, что все это время пищала. Геральт кинулся за ним.

Если бы она по-прежнему стояла на месте, не успел бы вовремя. Но девочка проявила достаточно ума и пустилась наутек. Серое чудовище догнало бы ее однако быстро и без усилия — догнало бы, убило и вернулось, чтобы убить также женщину. И так бы случилось, если бы не было там ведьмака.

Он догнал тварь, в прыжке прижимал каблуком одну из задних конечностей. Если бы немедленно не отскочил, потерял бы ногу – серое чудовище вильнуло с удивительной резвостью и его серповидные жвалы сомкнулись, промахнувшись лишь самую малость. Прежде чем ведьмак вернул равновесие, чудовище оттолкнулось от земли и атаковало. Геральт защитился рефлекторным, широким и достаточно хаотичным взмахом меча, заставив тварь отпрянуть. Урона не нанёс, но вернул себе инициативу.

Воспрянул, рубанул от уха, разваливая броню на плоском теле. Прежде чем потрясенное чудовище опомнилось, следующим ударом отсек ему левое жвало. Тварь кинулась на него, махая лапами, одновременно стараясь другим, уцелевшим жвалом боднуть его как тур. Ведьмак отрубил ему и то, другое. Быстрым обратным ударом отхватил одну из педипальп. И опять рубанул в головогрудь.

Идр, наконец, понял, что находится в опасности. Что должен убегать. Должен был убегать, убегать далеко, прятаться где-нибудь, скрыться в норе. Он жил, чтобы убивать. Чтобы убивать, он должен был восстановиться. Должен был бежать… Бежать…

Ведьмак не дал ему скрыться. Догнал, придавил задний сегмент туловища, ударил сверху, с размахом.

В этот раз броня уступила, из трещины брызнула и полилась густая зеленая сукровица. Чудовище барахталось, его ноги дико молотили землю.

Геральт рубил мечом, в этот раз полностью отделяя плоскую голову от остальных.

Дышал тяжело.

Вдали загремело. Налетевший вихрь и быстро темнеющее небо возвещали о грядущей буре.

Альберт Шмулка, недавно назначенный войт общины, при первой встрече напомнил Геральту клубень брюквы – он был округлый, немытый, толстокожий и в целом довольно скучный. Другими словами, не очень-то отличался от других должностных лиц муниципального уровня, с которыми Геральту приходилось общаться.

— Выходит, что правда – сказал войт. – Что хлопот ты, как ведьмак, не имеешь.

— Йонас, мой предшественник, — продолжил через минуту, не дождавшись со стороны Геральта никакой реакции, – нахвалить тебя не мог. Подумать только, я считал его лгуном. Что я, значит, не полностью ему верил. Я знаю, как такие вещи в сказки превращаться умеют. Особенно, у тёмного люда, у того, до чего не дотронься – то чудо, то диво, то ещё какой-нибудь ведьмак о нечеловеческих силах. А то, что ты говоришь, похоже на правду. Там, в бору, за речушкой, людей сгинуло, что не сосчитать. Тем будет к городу дорога короче, вот и ходили, дурни… На собственную погибель. Невзирая на предостережения. Нынче такое время, что лучше не бродить по пустошам, не лазать по лесам. Везде чудовища, везде людоеды. В Темерии, на Тукайском предгорье, ужасные вести дошли, пятнадцать человек убил какой-то лесной упырь. Роговижна они эту деревню зовут. Слышал, наверное. Нет? Чтоб я сдох, правду говорю. Даже чародеи в той Роговижне следствие вели. Но что попусту болтать. Мы здесь, в Ансегисе, в безопасности. Благодаря тебе.

Он вытащил из ящика шкатулку. Разложил лист бумаги на столе, обмакнул перо в чернильницу .

— Ты обещал, что страшилище ты убьешь, — сказал он, не поднимая головы. – И, как видно, слово свое сдержал, не то что какой-то бродяга. А тем людям жизни спас. Бабе и девчушке. Они поблагодарили хоть? Упали в ноги?

Не упали, стиснул челюсти ведьмак. Потому что ещё не полностью опомнились. А прежде чем опомнятся, я отсюда уеду. Прежде чем поймут, что я использовал их в качестве приманки, высокомерно убежденный, что сумею защитить всех троих. Я уеду прежде, чем та девочка поймёт, что по моей вине стала теперь наполовину сиротой.

Он дурно себя чувствовал. Наверное, было то следствие употребленных перед борьбой эликсиров. Наверное.

— Тот монстр, — войт посыпал бумагу песком, после чего отряхнул песок на пол, — настоящая мерзость. Я присмотрелся к этой падали, когда принесли... Что там такое было?

Геральт не был в точности уверен, но сообщать об этом не собирался.

— Арахноморф.

Альберт Шмулка пошевелил губами, тщетно пытаясь повторить.

— Тьфу, как звали, так звали, пёс с ним танцевал. Ты этим мечом его ты зарубил? Этим клинком? Можно осмотреть?

— Нельзя.

— Ха, потому что заколдованный клинок, наверное. И, должно быть, дорогой… Лакомый кусочек… Но мы тут болтаем, а время бежит. Договор выполнен, пора платить. Сначала формальности. Распишись. Поставь, значит, крестик или другой знак.

Ведьмак взял поданный ему счёт, повернулся к свету.

— Вот его, — покрутил головой войт, скривившись. – Будто бы, читать умеешь?

Геральт положил бумагу на стол, подтолкнул в сторону чиновника.

— Небольшая ошибка, — сказал он тихо и спокойно, — вкралась в документ. Мы договаривались на пятьдесят крон. Фактура выставлена на восемьдесят.

Альберт Шмулка сложил ладони, оперся на них подбородком.

— Это не ошибка, — он также понизил голос. – Это, скорей, в знак признательности. Ты убил страшилище, что наводило испуг, уверен, это была нелегкая работа… Количеством никого не удивишь, но…

— Не понимаю.

— Именно. Не делай из себя невинного младенца. Ты хочешь мне внушить, что Йонас, когда здесь правил, не выставлял тебе таких фактур? Голову я даю, что...

— Что «что»? – прервал Геральт. — Что завышал счета? А разницей, которой ущемлял королевское хранилище, делился со мной пополам?

— Пополам? — войт скривился. — Без преувеличения, ведьмак , без преувеличения. Думал бы кто, что ты такой важный. Из разницы ты получишь одну третью. Десять крон. Для тебя это и так большая премия. А мне больше относится, хоть бы из истины функции. Государственные чиновники должны быть состоятельные. Чем государственный чиновник богаче, тем престиж государства выше. В конце концов, что ты можешь об этом знать? Утомляет меня уже этот разговор. Ты подпишешь фактуру или нет?

Дождь гремел на крыше, снаружи лило как из ведра. Но не гремело уже, буря отдалялась.

Как удивительны порой бывают совпадения! Ещё вчера, штудируя на сон грядущий колонку пана ergostasio, я с немалым прискорбием дивился, что сей уважаемый пан давно не радовал (а вернее сказать — не дразнил) нас, простых смертных читателей, свежими вестями из Речи Посполитой. Можете представить моё удивление, когда сегодня я обнаружил на главной обзор новинок польского книжного рынка?

К чему я это? У меня, разумеется, труба пониже и дым жидковат, на полноценную дразнилку не хватит. Вчера — точнее, сегодня утром — мне удалось ознакомиться с рассказом Яцека Комуды «Nobile Verbum», отзыв на который я и предлагая вам почитать.

Ex ungue leonem pingere

король Хенсельт решил доказать, что он тоже не лыком шит

На что первым делом обращаешь внимания, когда читаешь «Opowieści z Dzikich Pól» Яцека Комуды? Не на героев — ведь мы ещё с ними не знакомы. Не на сюжет — он ещё и не начал раскрываться. Даже не на атмосфера, хотя она обволакивает нас практически с первых строк. Первым делом в глаза бросается слог, которым «Рассказы...» написаны. У Комуды очень узнаваемая манера письма. Не знаю, как с польскими авторами, но вот с отечественными контраст предельно чёток. Никакого словоблудия. Никаких витиеватостей. Никакого хождения вокруг да около. Слог у Комуды отточенный, но не рубленый, пишет он в основном короткими предложениями, лаконично и не отвлекаясь на ненужные красивости. При этом нельзя сказать, что авторский язык подчиняется одной лишь голой функциональности. Пан автор вовсе не чурается атмосферных описаний, достаточно взглянуть на сцену в костеле или прочесть о панской охоте на медведя. Впрочем, даже описывая золотую польскую осень, Яцек не изменяет себе — и то ли шутит шутки моё истосковавшееся по хорошей литературе воображение, то ли впрямь так и есть? — минимум слов из уст Комуды, обращаются максимум образов, где красочные пейзажи польских лесов сменяются не менее яркими портретами польской шляхты, а те, в свою очередь, уступают место сценам поединков, одновременно насыщенным и красотой, и действием. Замок знатного пана ли предстает перед нашим внутренним взором, убогая ли хижина холопа, а то и вовсе затерянная в лесу, позабытая богом и людьми часовня — всё это выписано настолько же явственно и зримо, насколько и немногословно. Пресловутый эффект присутствия во все поля — мы словно стоим в толпе шляхты на похоронах кастеляна Лигезы, сидим за одним столом с Нетиксой в корчме, вместе с Яцеком Дидиньским гонимся за таинственным чёрным всадником...

Можно подумать, что я готов разразиться внеочередным панегириком, вроде тех, обильный урожай которых собрал когда-то тезка Комуды? Отнюдь. В бочке мёда всегда найдется место дегтю, и сейчас я тоже не говорю об исключении. История чёрного всадника неплоха, но один-единственный недостаток может сделать её не слишком привлекательной для многих. Она вторична. Сколько их было уже, этих чёрных всадников, призванных напомнить зазнавшимся спесивцам из числа живых, что ад ничего не забыл и — уж подавно! — не простил? Множество, да и только. Готический роман сейчас почтенный и уважаемый жанр, по счастью — не слишком популярный, привнести в него новое трудно, если вовсе невозможно. У Комуды, конечно, не роман — рассказы. Но всё равно — ощущается. Небольшая по объему история про то, как богатый и знатный род пана Лигезы обрел нежданно-негаданно личное проклятье в обличие таинственного всадника в черных доспехах, содержит множество поворотов и сюжетных коллизий, на первый взгляд — неожиданных, но на деле приводящих нас к весьма привычной развязке. Да и герои выписаны хоть и сочно, не жалея красок, но несколько... аляповато, не хватает им глубины мотивации. Подобная претензия, впрочем, более уместна к романам, нежели к рассказу, тем более — выхваченному из сборника...

Тем более, если взглянуть с другой стороны — всё это вполне в духе того времени. Комуда, кстати, это в тексте подчеркивает (не могу быть уверенным, но мне показалось довольно явственно). Да, и если говорить честно — для меня оригинальность никогда не была сколь либо значимым фактором. Мотивации... Вот мотиваций действительно хотелось бы чуть более проработанных. Хотя это и не главное. Главное — увлечь за собой читателя. Не просто заинтриговать его в самом начале, но и на всё протяжении сюжета удерживать в напряжении, не дать его интересу ослабнуть ни на мгновение. А подробного мастерства у Яцека Комуды не отнять, пишет он, что карабеллой рубит. Разумеется, отнюдь не воздух.

Жаль только, отечественному читателю если и выпадет шанс познакомиться с творчеством польского мэтра, то явно нескоро. Переводов Комуды на русский, пусть даже выполненных энтузиастами, мне отыскать не удалось.

P.S. Думаю, о Комуде мы ещё услышим — пару недель назад в Польше вышел четвертый том его "Самозванца", и, думаю, пан ergostasio не обойдет его вниманием в своём квартальном обзоре.

Когда новости о выходе очередного полноформатника от группы Satyricon достигли широкого круга слушателей, означенные слушатели разделились на два, примерно одинаковых по численности, лагеря. Первые, надеясь невесть на что, жаждали услышать от легендарных норвежцев новую Nemesis Divina, другие, кто втихомолку, а кто и в открытую посмеивались над подобной наивностью. Ни те, ни другие, естественно, по-настоящему не верили в «возвращение к корням», однако действительность, как это водится, превзошла все ожидания. И после выхода пластинки кричали, позабыв былые споры, уже все вместе: «Они продались!» Не иначе, позабыв тот факт, что Satyricon, Satyricon-то «продались» давным-давно. Впрочем, на то они и фанаты, чтобы кричать и не задуматься о смысле. Каюсь, бью себя в грудь и посыпаю голову пеплом фантофтских церквей – когда-то не столь давно я считал так же. По счастью, у меня было время сообразить, что к чему.

На самом деле всё закономерно, и новый альбом Satyricon продолжает развитие идей заложенных в Now, Diabolical и The Age of Nero — ещё больше мелодизма, ещё меньше блэка. Что касается непосредственно Чёрного Металла, то здесь он практически полностью выветрился, отголоски "былого величия" можно услышать от силы в паре треков (причём они – далеко не лучшие, что можно услышать на альбоме, даже с поправкой на смену стилистики). То же, что пришло на смену проще всего характеризовать как смесь дарк-металла и современного хард-рока, лишенных, впрочем, кое-каких, характерных для этих двух жанров фишечек. А чтобы уж совсем не вывалиться за рамки, в которые загоняют группу поклонники (и чтобы этих поклонников окончательно не распугать) альбом аккуратно подретушировали терапевтическими дозами блэка. Сходным путём не так давно пошли их коллеги по цеху Immortal – которые, по сути, выпустили All Shall Fall как сборник… баллад, только разогнанных до неприличного темпа. Satyricon решили не маскироваться даже так, поэтому о прошлых работах на новом альбоме напоминает только вокал – Сатиров грим по-прежнему звучит спокойно, уверенно, с нотками всегдашнего злого торжества (вспоминается сакраментальное: "Fuck you – you can never win").

В музыке, к несчастью, всё не так хорошо, как хотелось бы. Разгадка проста и в чём-то даже банальна – новый Satyricon скуп на мелодии и интересные ходы. Это прокатило бы, оставайся они в привычном музыкальном русле, но, учитывая перемену стиля… Кому интересен монотонный dark или хард-рок, лишенный запоминающихся гитарных риффов? Нет, на пластинке всё это есть, но мало, и чтобы «затащить» альбом не хватает. Привычная для Satyricon беда, которая не обходит уже какой по счёту релиз команды – есть отдельные треки, но вот альбома, альбома как такового не получается, в этот раз заявляет о себе особенно явно. Здесь есть Necroheaven — вещь на первый взгляд вроде и простенькая, но с намертво въедающимся в голосу припевом и выразительной гитарной линией. Есть Nocturnal Flare, более всего напомнивший мне о предыдущих работах группы (но при этом – с неожиданной развязкой). Есть, в конце концов, Phoenix, где за микрофонной стойкой Сатира меняет специально для этого приглашенный Сиверт Хойем – вещь столь же интересная, сколь и нехарактерная для Satyricon, какой период у них творчества не возьми (скорей вспоминается почивший в бозе Lucyfire, с поправкой что у Хойема вокал повыразительней будет). Но, вот дальше этих трех треков, альбома — нет. Вернее, что-то там всё-таки есть, но что называется, ни ума, ни чувств туда Сатир с Фростом не доложили. Вроде бы и разные песни, а впечатление производят одно и то же. То ли Сигурд исписался, то ли счёл, что этого достаточно. То ли просто встал на распутье и никак не может выбрать, в какую же сторону двигаться теперь?

Рискну предположить, что два последних варианта больше всего похожи на правду. В общем-то всё равно, для меня новый Satyricon, один чёрт, логическое продолжение... Rebel Extravaganza! Именно так. Только, если на релизе 1999 года было зафиксировано начало, условно говоря, "падения" (в кавычках — потому что я его таковым не считаю), то на пластинке 2013 года борт №022 не вышел из пике и окончательно размазался об землю. Чёрт его знает, что теперь выйдет из Satyricon, но в одном я точно уверен — это будет нечто совершенно иное, отличное от предыдущего творчества, хоть бы даже и от этого диска, о котором сегодня шла речь. Феникс сгорел, каким он возродится, пройдя сквозь пламя и прах — покажет время. Ну, и дядюшка Сатир, разумеется.

Эта книжка достаточно долгое время пылилась у меня на полке, черед до неё дошёл сравнительно недавно – я собирался в отпуск, и позарез требовалось какое-то чтиво в самолёт. Но там всё с самого начала пошло кувырком, поэтому читать я начал только во Внуково, сидя в зале ожидания для пассажиров бизнес-класса. А закончил в том же Внуково, спустя 10 дней, возвращаясь на малую родину.

Это, не в коем случае, не пыль в глаза, ни какая-то дурная похвальба, просто Кузнецов, по крайней мере – в начале, достаточно много времени и места уделяет описаниям солидных коммерческих структур, их всевозможных служб и департаментов, а также – людей, стоящих во главе подобных организаций, так что всё необходимое для погружения в атмосферу делового мира у меня было, можно сказать, под рукой. Включая надменные рожи, дорогие костюмы и жутко, прямо таки запредельно дорогущий – особенно для меня, паренька из провинции! – бар. Не исключено, что именно поэтому начало «Затворника» меня так захватило.

Впрочем, поначалу было интересно, даже если абстрагироваться от окружающего мира. Тем более, что у Кузнецов обнаружился один очень редкий (и поэтому мной немало ценимый, особенно у авторов «городской фэнтези») талант — интересно описывать быт героев. Пренебрежением к этому грешат многие, ещё больше тех, кто пытается, но не может уйти дальше описания приготовления кофе и прочих депрессивно-элегичных абстракций, свойственных девочке-нимфетке, но совершенно неуместных для писателя, даже если этот писатель – та самая девочка. Автор «Затворника», по счастью, оказался не из таковых. У него, вообще, всё сработано достоверно – и обыденная жизнь героев, и их карьера, взлёты и падения. Не углубляясь в детали, Сергей Кузнецов создает весьма убедительную реальность, в которой живут его герои… и совершенно беспомощен, когда дело начинает развиваться, условно говоря, вне её.

Тем, кто подобно мне, не любит всю эту чехарду с перемещениями между мирами, спешу сообщить – ничего подобного в книге нет, но «городская фэнтези» не даром так называется, ведь иногда городу в ней приходится потесниться. И вот когда дело доходит, собственно говоря, до «фэнтези» «Затворник» теряет всё свою привлекательность, весь блеск и шик. История Кости Егорова, некогда блестящего хозяйственника, теперь ставшего писателем с весьма уединенным образом жизни, хоть и не лишена некоторой искры обаяния (это заслуга, в первую очередь, убедительно выписанных героев, особенно – Померанцева), но при этом – НАГЛУХО ВТОРИЧНА. Настолько, что даже Caps Lock не в силах отразить этого. Она вторична, третична… десятерична, чтоб ей неладно было! Одним словом, это такой нафталин, что просто удивительно как кто-то в наше время ещё использует подобные сюжеты.

Конечно, если взглянуть немного со стороны, холодным и непредвзятым взглядом рецензента, а не обманутого в лучших надеждах читателя, то история – ещё ничего, даром что банальна. Падение когда-то успешного профессионала до затворника, одержимого идеей создать свою книгу, собственный мир, Кузнецов рисует весьма и весьма ярко, не жалея ни красок, ни персонажей, он прогоняет своего главного героя сквозь самую настоящую вереницу жизненных неурядиц – карьерных неудач, смертей, предательств. Но ради чего? Костя Егоров – безусловно – настоящий мужик, не сдавшийся под гнётом обстоятельств и продолживший то дело, что считал важным, что называется «всем чертям назло». Но дело-то обернулось пшиком, пустой забавой. Путеводная звезда оказалось летящим с балкона окурком, вдобавок – угодившим герою в глаз. Вернее… всё было ты так, если бы на стороне героя не играл автор.

Кузнецов открыто поигрывает своему персонажу ещё в прологе – где рисует картину толпы, сметающей с книжных полок роман никому не известного автора. А там ещё пьеса, серия картин, переговоры по экранизации. И переиздания, переиздания, переиздания…

Спору нет – круто. Спору нет – вполне возможно. Не знаю, как, конечно, затворник может создать гениальное произведение, которым будут восхищаться 99,9% прочитавших, но будем считать, что может. В конце концов, приятней верить в гениальных отшельников, нежели в скрупулёзно просчитывающих всё и вся ремесленников и полагающихся не на талантливость произведения, а на мощь промоушна бизнесменов.

Но не стоило вставлять фрагменты из этого произведения века в книгу! По эффекту, это как если бы автор чихнул в опасной близости от карточного домика, который только что возвёл со всем терпением и тщанием. Почему?

Потому что, если говорить честно и беспристрастно, Костя Егоров написал ерунду. Серьезно. Он потерял (или почти потерял) все, что только можно было: работу, друзей, близких, жену и сына – для того, чтоб в итоге создать нечто, по уровню стоящее на одной ступеньке с субботними мелодрама канала «Россия 1». Положил жизнь на алтарь, чтобы сотворить «Доярку из Хацапетовки». И обелять это, рисуя коммерческий успех подобного «чтива», сладкой сказочки для тех, у кого ничего не получилось в жизни… как минимум — лукавство.

Забавно, что сходным образом рассуждает жена Егорова Оксана, перед тем, как покинуть мужа. Не скрою, на этом моменте я, уже порядком заскучавший, подобрался, ожидая услышать – если не из уст автора, то хотя бы от персонажа – в чем же, собственно, уникальность, Костиного творения? Увы, автор отделался общими фразами, а вот прямому ответу на этот вопрос прозвучать не дал. Что и говорить, досадно.

Вдвойне досадно, что этот гимн тюфяку в человеке написан неплохим языком, и вообще – на первый взгляд кажется весьма интересным и поначалу немало увлекает. Значительно пробуксовки возникают лишь в финальной трети, когда всё уже становится ясно (неспроста я боролся с ней большую часть времени из тех 10 дней и неспроста смог добить только в аэропорту, когда занять себя было уж совсем нечем). И таланта рассказчика у Сергея Кузнецова не отнять, и в стиле ему отказать невозможно, и герои у него выпуклые, зримые, более того – узнаваемые. Я бы даже на покрывшийся от возраста подозрительными пятнами сюжет закрыл глаза – вдруг это благородная патина? – но вот это вот оправдание… Нет, честно, отказываюсь понимать. Принимать, естественно, тоже.

Короче говоря, конфликт у меня с этой книгой. На идеологическом уровне.

Да и я мелодрамы не люблю.

цитата

Залы всех московских книжных магазинов и ярмарок были увешаны кричащими, но довольно грамотно и умело составленными, изготовленными на отличной бумаге рекламными плакатами, где Костина книга называлась лучшим романом первого десятилетия нового века, неразгаданной тайной, крупным явлением русской культурной жизни. Скромненько и со вкусом. Видно было, что автор рекламного текста книгу не читал, — впрочем, ему платят деньги не за это.

В метро и наземном транспорте все читали Егорова. По «Радио России» шла многосерийная постановка по роману. Каждый вечер, в восемь пятнадцать, мы с Софией садились и слушали. После очередной серии она сказала:

— Если бы я не знала его и не дружила с ним много лет, я бы подумала, что его действительно не существует. Алеша, пусть он появится, пожалуйста…

Я не ответил и вышел из кухни.