Амброз Бирс — знаменитый мастер «страшного» рассказа, но его «Словарь Сатаны» — книга, быть может, и не менее известная, чем его малая проза, — открывает читателю новую грань таланта писателя. Сатирика, точно подмечающего неприглядные стороны современной ему реальной действительности. В первую очередь Бирс, конечно, ориентировался на США, но большая часть словарных статей подходит к любой стране света и остаётся злободневной по сию пору. Мало что изменилось с начала XX века. По крайней мере, так называемая «западная цивилизация» осталась такой же, какой её видел лексикограф...

Статьи словаря написаны живым, ярким языком, с такой изобретательностью и проницательностью, что порой диву даёшься: как тонко подмечено! Книга насквозь пропитана иронией, и тут надо отдать Бирсу должное — хотя он высмеивает очень многое, но делает это не зло. В каждой строке чувствуется улыбка автора, а кое-где и откровенный смех, но это ни в коем случае не глупое хихиканье и не злорадный хохот.

Спектр статей весьма широк и касается различных сторон жизни не только США, но и вообще западной цивилизации, даже шире — всего человечества. Которому, кстати говоря, Бирс ставит своеобразный забавный диагноз вовсе не в одноимённой словарной статье и не в статье «Человек». На мой взгляд, вот она — характеристика человека вообще:

«Свинья, сущ. — Животное (Porcus omnivorus), которое сильно напоминает человека своим благородством и хорошим аппетитом, но всё-таки уступает ему, а потому и остаётся свиньёй» (пер. С. Барсова).

В предисловии к полному русскоязычному изданию словаря говорится, что «переводчик хотел бы надеяться, что книга эта не станет вашей настольной. Ему мечтается, что она станет карманной». Вполне возможно, ибо «Словарь Сатаны», несомненно, этого достоин.

Попробую заинтересовать посетителей Лаборатории Фантастики этим романом.

Если вы не любите Говарда как создателя героического фэнтези, если вам не нравится Говард как мастер хоррора, попробуйте почитать «Джентльмена с Медвежьей речки». Это произведение о «добродушном увальне», живущем в горах Гумбольдта, — Брекенридже Элкинсе. Он не слишком сообразительный, даже можно сказать, глупый, из-за чего все время и попадает в передряги. Ну, и выбирается из них с чьей-либо помощью, когда чаще всего ему открывают глаза на происходящее.

Стиль... Язык... Это и есть главная прелесть романа! Написано так, что при чтении не оторвешься! И, конечно же, без улыбки — не отважусь утверждать про смех — без улыбки это читать нельзя! Как описываются схватки:

«...я поднялся с колен и, ухватив Джоя за шею и промеж ног, швырнул его со всей возможной осторожностью в окно. Да только совсем запамятовал, что окно-то забрано деревянной решеткой от любопытных медведей, так что Джой вылетел из окна вместе с решеткой и, должно быть, чуток ободрался».

Как Брекенридж открещивается от слухов, которые ходят вокруг его имени после очередной стычки:

«И вот тут я хочу лично опровергнуть злостные слухи, что якобы в отместку хотел прикончить старика Брентона и разнести его магазин. <...> Когда до меня дошло, что все напасти, выпавшие мне на долю, я претерпел зазря, то до того разозлился, что повернулся и выбежал из дома на задний двор. Только я забыл открыть дверь — потому и сорвал ее с петель. Потом я вскочил в седло, опять-таки забыв отвязать Александра от крюка. Я дал ему пятками по ребрам, мул рванул и вырвал вместе с крюком угол здания. Вот почему на магазинчике осела крыша».

И еще Брекенридж любит рассказать о своем добродушии, которым отличается от братьев и папаши:

«У Дика Блэнтона не должно быть ко мне никаких претензий. Вряд ли он добрался бы до своего приобретения в целости — уж больно нрав у моего папаши с братьями горяч, — но, по счастью, они в тот день были на охоте. Я же, в отличие от них, славлюсь на всю округу добродушием. Несмотря на все несчастья, которые причинил мне Дик Блэнтон, я сумел остаться в рамках приличий. Я не сделал ему ничего плохого, разве что проводил миль пять-шесть по тропе в Жеваное Ухо, а на прощание от души лягнул в тощую задницу».

Отдельного разговора заслуживают отношения Брека с его конем, Капитаном Киддом, и этот разговор я здесь начинать не буду — лучше сами прочитайте!

И конечно, огромное спасибо переводчику за этот текст! Так талантливо перевести это произведение на русский язык — задача, думаю, очень непростая!

Вот так примерно выглядит этот роман, очень хороший и смешной роман, читать который — одно удовольствие!

P. S. Как пояснила одна девушка, почему ей больше всего нравятся рассказы о Брекенридже Элкинсе: «наверное, потому, что в них виден живой юмор живого человека, а не несбыточные мечты толстенького маменькина сыночка...» С этим я, в общем, согласен (а с «толстеньким» — нет).

Это произведение так же трудно отнести к циклу «Мифы Ктулху», как и рассказ Бирса «Житель Каркозы». И относят его только из-за упоминания в тексте Хастура, бога пастухов (ну, еще, возможно, из-за атмосферы).

Рассказ очень хорош. Люблю все-таки я такие истории, где не все расставляется по своим местам, чтобы читателю было предельно ясно и понятно. Когда часть информации скрыта, но при этом имеются какие-то упоминания о ней, — вот это по мне!

Уже одно то, что это был первый роман Говарда, заслуживает внимания. До этого публиковались только его не очень большие рассказы — и тут вдруг роман на сотню с лишним страниц. И притом это одно из лучших творений Говарда. Среди романов «Хозяин судьбы» занимает особое положение.

Говард всегда тяготел к литературе ужасов, и в романе это отчетливо видно. Герой, который воплощает собой ужас, — Skull-Face, то есть Череп-Лицо. Сразиться с ним предстоит Стиву Костигану, обессиленному и к тому же зависящему от Черепа. Но, несмотря ни на что, он, конечно, выйдет победителем из очередной битвы Добра со Злом. Разве у Говарда может быть иначе?

На первый взгляд, ничего такого выдающегося в романе и не заметишь. Но, во-первых, этот роман — целостное повествование, а не цепь приключений, слабо связанных между собой и объединенных в единое произведение (как это было в «Альмарике» и, отчасти, «Часе дракона»); во-вторых, в романе перемешалось настоящее и прошлое — черта, свойственная многим произведениям Говарда, — что только привлекает меня.

По-моему, этот роман хорош втройне: во-первых, лучший из числа романов Говарда, во-вторых, лучшее произведение из цикла о Стиве Костигане (истории о боксерских поединках мне все же как-то не очень) *, в-третьих, лучшее произведение о Черепе. Заслуженная десятка!

__________________________________________________

* Позднейшее добавление.

Нельзя с уверенностью сказать, тот ли самый это Стив Костиган. Говард известен ограниченным набором имен, кочующих из произведения в произведение (Гордоны, Кированы, Костиганы, О'Доннелы). Так как явных моментов, с помощью которых можно было бы идентифицировать двух моряков по имени Стив Костиган, нет, то и роман «Skull-Face» обычно не относят к циклу боксерских рассказов.

В то время, когда создавался данный отзыв, я предполагал, что главный герой — тот же самый боксер; позднее, когда стал придерживаться другого взгляда, не стал менять в тексте ничего. Пусть остается так, этой приписки достаточно.

Настоящая классика мистического рассказа! Произведение завораживает и держит в напряжении до самого конца! Как великолепны образы, созданные А. К. Толстым, как удивительна атмосфера рассказа!..

Очень хороша часть повествования, предшествующая кульминационному моменту: Зденка почти точь-в-точь произносит фразы, которые говорил ранее д'Юрфе. Это настораживает и приводит к мысли, что вот-вот сейчас пойдет самый ужас, и читатель уже не может оторваться, так как с каждой новой строкой ждет чего-то неожиданного, страшного. Как раз это он и получает!..

Отличный рассказ! Алексей Константинович — мастер!

Это, пожалуй, лучший рассказ Коппера. Еще не прочитаны некоторые вещи в антологиях, но думаю, что рассказ лучше, чем этот, вряд ли встретится.

Что больше всего здесь нравится — так это, во-первых, то, что причины происходящего так и остаются невыясненными, а во-вторых, хороший язык. Что происходит с Фарлоу, а главное — почему подобное происходит? Автор не дает ответа на эти вопросы. Он просто показывает нам последовательно развивающиеся события, страшные и ужасные, заканчивающиеся трагедией... Будь я более впечатлительным, наверное, боялся бы спать...

Наверное, сначала стоит сказать, что вообще-то творчество Леонида Андреева не вызывает у меня восторга. Все, что ни читал до этой повести, оказывалось хорошо написанной литературой, но не в моем вкусе. Читал-то я не то чтобы много, но достаточно, чтобы осознать, что к творчеству автора стоит подходить осторожно.

С повестью же «Красный смех» я решил познакомиться, потому что это — один из столпов отечественной литературы ужасов, как мне удалось выяснить. Это произведение — единственное из русской литературы, что выдает поиск по жанру на фантлабе в первой пятидесятке лучших из лучших (кроме разве что «Семьи вурдалака» А. К. Толстого, ну, и «Дикой охоты короля Стаха» В. Короткевича).

Довольно сложно передать те мысли и чувства, которые вызвала к жизни эта повесть. Но некоторые ощущения были очень сильны. Поэтому-то они и сохранились по прошествии времени (повесть я читал не только что).

Во-первых, это чувство отвращения к войне — к этому автор стремился и блестяще справился с задачей! — а во-вторых, ощущение страха вперемешку с восторгом от замечательной прозы! Это сюрреалистическое повествование, которое ведут два рассказчика, настолько ярко, насыщенно, что некоторые картины до сих пор так и стоят перед глазами! Принимали или не принимали люди участие в военных действиях — ко всем является Красный смех, никого он не минует. Этот образ вобрал в себя все, во имя противления чему и было написано данное произведение. Красный смех — все то, с чем приходится столкнуться в эти ужасные дни людям. И не каждый выдерживает это противостояние...

Сейчас вот любят иногда поговорить о судьбах русского хоррора, о том, существовал ли он когда-либо вообще... А он был! И лучшие его образцы, по-моему, созданы как раз в конце XIX — начале XX вв. И это по большому счету были все же наши, оригинальные вещи, не копирующие слепо иноземные образцы. И вот — одно из подтверждений этой мысли.

Но, безусловно, «Красный смех» — это не только и не столько русская литература ужасов. Это просто Русская Литература.

Как там было? «Я писал великое, я писал бессмертное — цветы и песни. Цветы и песни...»

Если бы была оценка одиннадцать, поставил бы не задумываясь! Пожалуй, лучший рассказ в антологии «Ярмарка страха»!

Как великолепно удается автору морочить читателю голову! Просто бесподобно! Сначала все просто, легко и понятно — даже с юморком, что приятно, конечно же! — дальше идет постепенное нагнетание атмосферы, возрастает и возрастает напряжение; потом автор дает читателю неожиданное видение происходящего; после этого — отличный, великолепный, удивительный, изумительный (не знаю, каких еще эпитетов написать) финал!

:appl:

По-моему, «Голуби ада» — это лучшее, что написал Роберт Ирвин Говард. Конечно, наибольшей известностью пользуется его цикл о Конане, но ведь не всегда знаменитейшим становится лучшее, правда? Да и данному ли рассказу жаловаться на недостаток внимания? Говард сказал своё слово в жанре хоррор, и можно считать, что это слово — «голуби»...

Рассказ был написан уже в 1934 году, но вышел впервые в журнале «Weird Tales» лишь в 1938, спустя почти два года после смерти автора. Это вершина «регионального хоррора» — условного цикла историй об ужасах родного Говарду Юго-Запада Штатов. За эти рассказы он впервые взялся, поощряемый своим другом по переписке Г. Ф. Лавкрафтом, и именно в таких повествованиях талант рассказчика страшных историй раскрылся в техасце в полной мере. Ну, и конечно, стоит отдать должное народным преданиям, которых автор наслушался в детстве: без них не было бы и «Голубей...»

Рассказ держит в напряжении от начала и до конца. Ужас начинается с первых же страниц, буквально сваливается на читателя, заставляя окунуться с головой в атмосферу неведомого, таинственного страха, царящего над южноамериканскими болотами и отдающегося уханьем совы в тёмных сосновых лесах. Повествование полно загадок, находить ответы на которые вместе с автором приятно и увлекательно, как в добротном детективе. Ну, и конечно, атмосфера — блестяще созданная, обволакивающая, мрачная, притягательная...

Если бы Говард не написал ни строчки о Конане, он потерял бы с четверть (максимум — треть) своего нынешнего имени; если бы он не создал данного рассказа, потерял бы добрую половину. Потому что варвар-киммериец — только первый среди равных, но чего-либо синонимичного «Голубям ада» в литературном наследии техасца — нет. Это истинный бриллиант его творчества!

Лучший рассказ о Кулле.

Прежде всего он меня заинтересовал змеелюдьми. Говард придумал расу, представители которой имели голову змеи и тело человека (а не наоборот!), и эти враги рода человеческого, пришедшие из невообразимой древности, снова желают править миром! Какое богатое воображение у Говарда!

Кроме того, это ведь первый рассказ героического фэнтези! Браво! :appl:

Повесть замечательная! Это дебютное произведение А. К. Толстого, на первом чтении которого присутствовали К. Н. Батюшков и В. Ф. Одоевский. Вероятно, это было подражание мистическим произведениям А. А. Перовского, который более известен под псевдонимом Антоний Погорельский и который приходился дядей А. К. Толстому. Но подражание получилось настолько великолепным, что так повесть назвать уже и язык не повернется...

По-моему, лучший рассказ о Бране Мак Морне.

Привлекают меня, как и в «Королевстве теней», змеелюди. Только здесь не очень понятно, кто такие эти черви земли (по-моему, выродившиеся люди). И ненависть Брана Мак Морна к подземным чудовищам, смешанная со страхом перед ними, показана отлично. Так часто бывает у Говарда: его герои испытывают страх, но смело идут навстречу ужасу!

Мы говорим Роберт Говард — подразумеваем Конан. Это логично, это привычно, но не очень справедливо по отношению к другим героям автора. Бран Мак Морн, Кулл, Турлог О'Брайан, конечно же, незабвенный Брекенридж Элкинс — все они достойны внимания не меньше, чем варвар-киммериец. Однако один из этих героев, как и Конан, выбивается из общего ряда (хотя, конечно, каждый персонаж Говарда чем-то отличается от других). Соломон Кейн — пуританин, неутомимый странник, борец с несправедливостью и злом.

Чем же интересен этот цикл? Чем он отличается от циклов про Кулла, про Конана, про Брана Мак Морна?

Известно, что Говард — писатель-приключенец, если можно так выразиться. Полагаю, любой почувствует это, знакомясь с его произведениями. Действие развивается очень стремительно, автор не дает своим героям продохнуть от потока событий, который вынуждает их куда-то бежать, с кем-то сражаться, кого-то выручать из трудной ситуации... Но вместе с тем Говарду никогда не была чужда литература ужасов. Переписка с Лавкрафтом, от творчества которого «техасский мечтатель» был в восторге, неплохое знание англоязычной литературы ужасов предшествующих десятилетий и более ранней (Эдгар По, Элджернон Блэквуд, Артур Мейчен), создание собственных «страшных» рассказов (именно с этого Говард и начинал в журнале «Weird Tales»)... Во многих произведениях, которые даже напрямую не относятся к «ужасному» жанру, невооруженным глазом видна тяга автора к хоррору.

Цикл о Соломоне Кейне — это замечательная смесь приключений и ужаса. О приключениях можно особо не распространяться, ибо похождения пуританина в Европе и Африке в смысле примечательных происшествий мало чем отличаются от приключений других героев Говарда. А вот о хорроре нужно рассказать...

Первое, что создает правильный настрой у читателя, — атмосфера. Говард мастерски описывает лунные ночи (ведь Соломон наиболее активен именно в темное время суток!), где призрачный отраженный свет делает детали пейзажа таинственными и невесомыми, а ощущение надвигающейся опасности особенно острым! Ибо лунная ночь — благословенное время не только для отважного борца со злом, но и для самого зла. Кейн нагоняет старых врагов (в преследовании которых истоптал полсвета), сражается с африканскими туземцами, призраками, нечистью либо в закатных лучах солнца, либо посеребренный призрачным светом луны.

Второе, что может страшить, — это картины безумия. Безумия, царящего в умах людей, да и нелюдей тоже! Вспомнить хотя бы последнюю битву в повести «Луна черепов» или заключительную сцену в предпоследней главе рассказа «Крылья в ночи»... Такие картины хорошо удаются Говарду!

Да, недаром «техасский мечтатель» считается основателем не только героического фэнтези, но и еще одного жанра — хоррор-триллер, где Ужасу противостоят не покорные испуганные обыватели, а отважные герои, не собирающиеся продавать свою жизнь задешево. И верно говорил Роберт Маккаммон о произведениях Говарда: «...в ужасах вовсе не обязательно психологическое нагнетание. Можно пугать читателя и при помощи беспрерывного действа и подвигов отважных героев».

Очень хороший атмосферный цикл рассказов и повестей, милых, немного наивных и добрых (произведения советского периода), а также желчных, саркастичных и даже злых (произведения постсоветского периода). И в первой когорте случаются промахи, и во второй иногда находишь очень приличные вещи, хотя, по большому счёту, дело обстоит так:

— произведения советских времён читаются на ура, погружают в очень добрую умиротворяющую атмосферу маленького городка в Вологодской, особенно прошу заметить, области;

— произведения, созданные в новой России, частично ещё обладают той непередаваемой атмосферой, но уже по инерции — тут вам гораздо больше неприглядных сторон жизни, включая бандитов, чиновников-взяточников и прочих врагов народа.

Главная удача Булычева — не изобретения и фантдопущения, а люди, обитатели Гусляра. Почти каждое лицо, возникающее в том или ином рассказе, уже не забудешь. Корнелий Удалов, Лев Христофорович Минц, Саша Грубин, Миша Стендаль, старик Ложкин, супруги Савичи, Гаврилов... Все как живые!

И так хочется наведаться во двор дома № 16 по улице Пушкинской — конечно, в его лучшие времена. Посидеть, понаблюдать за игрой в домино, послушать житейские разговоры, а то и стать свидетелем прибытия инопланетян или какого другого сверхъестественного события... Ведь ясно же: хоть Великий Гусляр внешне — обычный, ничем не примечательный, в общем-то, городок, но в нём не соскучишься!

Мне кажется, цикл об Айхаи у Смита — лучший. Не спорю, некоторые вещи в других циклах (и особенно — «географических») весьма достойные! Но только дело как раз в том, что отдельные произведения, а не цикл разом. Айхаи же — другое дело (и тут мы забудем о «Посланце с Марса», так как к «айхайским» произведениям он не имеет никакого отношения). Еще один замечательный цикл автора, могущий потягаться с данным, — Му/Лемурия. Ну, по крайней мере, о рассказах я могу так сказать (так как стихов пока не читал).

А вот что мне больше всего нравится из «айхайских» рассказов — так это «Обитатель бездны»! И объясню, почему.

Широкой общественностью лучшей вещью в цикле считаются «Склепы Йох-Вомбиса», пожалуй, по праву. Я готов с этим согласиться. Но мои личные предпочтения играют здесь свою роль.

Рассказ «Обитатель бездны», кроме всего прочего, великолепно обыгрывает тему «маленьких людей» в литературе ужасов. А поскольку произведения подобной тематики я очень люблю, то и первенство отдаю этому творению Кларка Эштона. К тому же, читал я когда-то эту вещь первой из цикла и сильно впечатлился заключительной сценой, когда обитатель бездны выполз навстречу землянам.

Страх и ужас, кошмар марсианских глубин!

Великолепный рассказ! Так удивительно описать летнее утро — это надо иметь большой талант! Преклоняюсь перед Булычевым.

Концовка, конечно, испортила замечательное утро героя. И я вместе с ним ее невзлюбил. Но от этого рассказ в моих глазах выиграл: мои впечатления уже настолько слились с ощущениями рассказчика, что его огорчение в конце повествования передалось и мне! А так написать надо уметь!

Высший класс!

Кейн — это лучшее, что было написано Карлом Эдвардом Вагнером.

Кейн — это лучшее, что было написано за последние тридцать лет в ключе Говарда.

Таких циклов не было, нет и, думаю, не будет.

Казалось бы, всё проще простого. Фабула — и ребёнок придумает. Но что-то в «Зеркалах Тузун Туна», несомненно, есть, раз уж он оказался вторым и последним рассказом о Кулле, опубликованным при жизни Говарда («Королей ночи» в расчёт не берём).

Если вы ждёте от произведения приключений в духе «Королевства теней» или, скажем, историй о Конане, то в данном случае — явно ждёте не того. Во время создания цикла о Кулле писатель увлёкся философией и психологией, поэтому многие произведения об этом герое получились такими непривычно самоуглублёнными, умудрёнными и наполненными размышлениями о природе действительности. Но почему-то в публикации таких вещей как «Кошка и череп», «Удар гонга» или «Кричащий Череп Тишины» Говарду отказали (хотя, мне кажется, что, по меньшей мере, последний из названных рассказов замечательно вписался бы в любой номер «Weird Tales»), а вот «Зеркала Тузун Туна» приняли.

Может быть, это случилось, потому что предыдущий рассказ о Кулле («Королевство теней») был великолепен, и Фэрнсуорт Райт взял следующий по инерции? Но вероятнее всего, причина в том, что в «Зеркалах Тузун Туна» всё к месту и в необходимом объёме. Приключение? — есть, хоть и не так явно и навязчиво, как могло бы быть. Философия? — вот уж её здесь вполне достаточно! Да и Тузун Тун, чего уж греха таить, в наличии...

Жизнь — это сон, окружающая действительность — всего лишь грёза. Вот о чём повествует эта история. Говард сделал всё так, как надо, чтобы держать интерес читателя и плавно подвести его к главной мысли рассказа, а не дать её в лоб. Поэтому современники писателя, читавшие «Зеркала Тузун Туна» впервые в журнале «Weird Tales», запомнили это произведение на долгие-долгие годы...

У меня не вызывает сомнений мысль, что этот рассказ один из лучших во всем огромном многообразии «Мифов Ктулху». Коротенькое произведение, не уступающее иным творениям Лавкрафта! Надо же было придумать этих Псов, эти искривления пространства и прочая, и прочая. Финал вообще великолепный!

Автору мои аплодисменты! Браво! :appl:

Отличный рассказ! Точнее сказать, повесть.

Интересно описание подземного мира — несколько ярусов (жаль, что герой так и не добрался до нижнего), — интересна жизнь конкистадора в этом мире. Но финал повести перекрывает все остальное.

Как всегда, замечательно! Такое ощущение, что Осип Сенковский может всё!

В традиционном для его произведений вступлении писатель ехидно проходится по современной моде в европейской литературе писать о разбойниках. А чем мы хуже, собственно? Дай и я напишу. Но, правда, автор это делает несколько через силу: он и сам говорит, что не испытывает сильного желания писать о душегубцах, да и рассказ этот в конце концов получился весьма своеобразным, не похожим на большую часть того, что публиковалось под псевдонимом «Барон Брамбеус».

Конечно, без иронии и сатиры писатель Сенковский не был бы самим собой, и в «Висящем госте» достаточно смеха и подсмеивания, но только до поры до времени. Когда сюжет поворачивается к читателю самой неприглядной стороной, автор не позволяет себе и тени улыбки. Он умело нагнетает напряжение и заставляет сопереживать не только героине, но даже разбойнику! Такой поворот был для меня большим сюрпризом, и в какой-то момент я даже задумался, а благополучен ли будет исход?..

Так что я в восторге от этого рассказа не только (и не столько) как ценитель «страшной» литературы, но и как поклонник творчества Сенковского. «Висящий гость» открыл мне новую грань его таланта. «Барону Брамбеусу» самому явно не по душе эта тема, но он отдаёт дань литературной моде и таким образом, конечно же, высмеивает её. Читая произведение замечательного автора спустя почти двести лет после его написания, понимаешь, что ничего не изменилось. Вот уж воистину — «Кровь есть лимонад модной словесности»...

Питеру Клаусу (то бишь, как выяснил один известный на фантлабе библиограф, — Танит Ли) нужно поставить памятник! «Юстас» — это просто высший класс! 59 слов, сложенных в 4 предложения (это не весь микрорассказ — в оригинале он длиннее, и смысл немного не тот, какой мы видим в переводе), — и как замечательно! Шедевр, самый настоящий шедеврище, и никак иначе!

P. S. Если захотите почитать, просто наберите в строке поиска название произведения и имя автора (Питер Клаус) — в интернете «Юстаса» навалом!

За замечательную концовочку ставлю высший балл!

Я до последнего думал, что они преспокойненько уйдут, когда все закончилось, — а вот и нет! У Джеймса, видать, что-то повернулось в мозгах не в ту сторону (или изначально у него что-то такое присутствовало, только имплицитно?) — и стал он спокойный-спокойный, как и советовал доктор...

Это единственный рассказ Роберта Говарда из выходивших в журнале «Weird Tales», который еще не был переведен на русский язык. А зря!

Рассказ хороший, пожалуй, могу сказать — отличный! Атмосфера страха и ужаса, блестяще созданная Говардом, не позволяет расслабиться, все время держит в напряжении. Так и ждешь, что вот-вот случится что-то неожиданное...

Произведение похоже на известный рассказ Говарда «Голуби ада» в том смысле, что в конце концов получаешь не то, что ожидаешь. По крайней мере, со мной вышло именно так. Я ждал одного — получил совершенно другое. И это здорово!

Страшный рассказ. Красный рассказ — и вовсе не от томатов.

Образ padro поражает. Эти его реплики: «Прекрасная сальса!» и «О, как много крови. Как много дивной красной крови», соседствующие с этим: «О, жизнь! Какие дивные наслаждения дарит нам жизнь! Как радостно жить!» — просто шок и ужас!..

По производимому впечатлению рассказ можно сравнить с «Черным котом» Эдгара По.

Рассказ замечательный. Когда твое воображение следует за героями по темным коридорам, в глуби которых таится что-то неизвестное, что-то не сулящее ничего хорошего, действительно становится жутковато. За эту великолепно передаваемую атмосферу я и люблю «ужасные» рассказы Роберта Говарда.

Люблю творчество Говарда сильно. Мой любимый писатель, и этого ничто и никогда уже не изменит. Но я люблю Говарда если и не малоизвестного, то, во всяком случае, явно не самого популярного. Кулл, Бран Мак Морн, Соломон Кейн, Турлоф О'Брайен... Эти ребята, на мой взгляд, достойны внимания никак не меньшего, а то и большего, чем всем известный киммериец. Однако...

Конана знает каждый — утрирую, конечно, но от истины это утверждение не так и далеко. Конан — это попса. И тут нет ничего обидного или уничижительного. Попса бывает разная. Бывает сделанная тяп-ляп, лишь бы денег срубить, а бывает хорошая, качественная и даже с глубокими мыслями. Конан Роберта Говарда относится ко второй разновидности.

В чём же секрет киммерийского варвара, ставшего одной из икон массовой культуры? (Ох, иногда думается, лучше бы участь сия его миновала...) Конан — по крайней мере, у Говарда — это не гора мышц с одной извилиной в мозгу. Это яркий, живой персонаж, который не может быть окрашен только в белый цвет героя или только в чёрный цвет негодяя. Варвар из Киммерии — это Легенда.

И его приключения — тоже Легенда. Миф. Сказка, если угодно.

Вот как раз «Алая цитадель» — это скорее сказка. Тут вам и драконы летучие, и чародеи белобородые (на самом деле, старых добрых волшебников, которых мы привыкли видеть в детских сказках, здесь нет). Но Говард остаётся собой, в рамках цикла о Конане он не может сделать просто милое развлечение. Не надо забывать о чёрном колдуне и огромной змее, о трупах на поле брани и пленниках в тёмных подвалах, о злом коварстве и жутком возмездии...

Вот, кстати, возмездие в «Алой цитадели» мне нравится исключительно. Вспомните последние абзацы рассказа — ну это же прелесть что такое! Описания простые, лаконичные, без декадентского любования смертью — но у меня бегут мурашки наслаждения от заключительной сцены.

Так что сказочка вышла на славу, даже несмотря на некоторую наивность. В наивности произведений Говарда всегда и заключался их шарм.

Один из лучших рассказов Кларкэш-Тона. По его прочтении так и захотелось познакомиться со всем циклом о Посейдонисе.

У Смита много оригинальных рассказов, легких и изящных, ни на что не похожих. Этот, конечно, входит в их число. В рассказе отлично передана атмосфера безысходности, постоянного ожидания конца. Причем действие происходит в безлюдной местности на последнем осколке Атлантиды — острове Посейдонисе, так что увядание происходит везде — не только во внутреннем мире героя, но и во внешнем мире.

Не рассказ — шедевр!

Этот рассказ — один из лучших о Соломоне Кейне. Снова непонятный ужас, с которым придется сразиться пуританину, опять же — везде царят смерть и разрушение. Становится понятным, почему многие утверждают, что после Конана (или вместо него) лучший цикл Говарда — это цикл о Кейне.

Как только я начал осваивать творчество Жана Рэя (необъятное, к слову), именно «Последние Кентерберийские рассказы» вызвали у меня наибольший интерес. Первым произведением из этой книги, которое довелось прочитать, стала «Исповедь палача» (в полном русском издании сборника известная как «Продолжение Тайберна») — очень хорошая старомодная готическая «страшилка», приправленная здоровой долей иронии. В какой-то момент времени я наткнулся на россыпь журналов «Студенческий меридиан» начала нулевых — там было немало рассказов Рэя в переводах Аркадия Григорьева (я вообще тогда радовался как ребёнок). Посредством этих изданий и познакомился ещё с двумя текстами из сборника: «Фальстаф вспоминает» (весёлая сюрреалистическая зарисовка) и «Розовый ужас» (жуткая космическая мистико-фантастика). Потом уже дошло дело не только до оригиналов, но и до переводов на другие языки (однако это было ещё до того, как в сети появились сразу несколько сборников Рэя на французском), и тогда я узнал «Уху» — сумасшедший хоррор, которому позавидовал бы и Лавкрафт!

И представьте: все эти разные, странные, мало на что похожие рассказы оказались под одной обложкой!

Естественно, «Последние Кентерберийские рассказы» представлялись мне этакой книгой-игрушкой, литературными упражнениями на определённую тему (особенно если учесть вполне прозрачное название, так и вовсе не остаётся никаких сомнений, что это был своего рода постмодернизм). Я понимал, что мой любимый автор может подвести, тем более что по другим его многочисленным рассказам у меня складывалось такое впечатление, что чем больше порядковый номер сборника, тем хуже его содержание. И, несмотря на всё это, именно от «Последних Кентерберийских рассказов» я ждал чего-то удивительного, необычного.

Что же, теперь с уверенностью могу сказать: ожидания не обмануты ни в малейшей мере. Да, ни одному из составляющих этого сборника (или же скорее романа в рассказах?) я не поставил высшую оценку. Да, далеко не все истории, если их брать по отдельности, хороши (кроме вышеперечисленных, я бы особо отметил ещё, пожалуй, следующие: «Ирландское жаркое», «Мистер Галлахер возвращается домой», «Самая красивая девочка в мире»). Но вот если взять весь сборник целиком, от и до, с «Фантастического пролога» до последней страницы «В угоду обстоятельствам» — то это и будет произведение, заслуживающее звания шедевра!

Последняя на данный момент массовая серия книг Роберта Говарда была издана в 2003–2011 годах издательством «Del Rey». На каждой обложке сверху красовалась цитата коллеги-писателя, которая, по мнению составителей, соответствовала содержимому тома. Например, подборку хоррор-рассказов Говарда сопровождала фраза Г. Ф. Лавкрафта, на обложку историко-приключенческого сборника вынесли мнение Роберта Блоха. Но чаще всего издания украшали слова Стивена Кинга, и обилие таких томов у многих читателей стало вызывать иронические улыбки.

Однако цитата из Короля Ужасов была выбрана весьма точная: проза Роберта И. Говарда настолько заряжена энергией, что того и гляди посыплются искры! Что ж, перенесём эти слова с прозы на поэзию — и не ошибёмся!

Вот, к примеру, «То, что вряд ли будет понято». Очень энергичное, сочное, мощное, агрессивное стихотворение. Говард с великолепным мастерством использует образы одновременно мрачные и слепяще-яркие, добиваясь колоссального эффекта. При чтении даже мурашки бегут по телу, когда осознаёшь весь дьявольский заряд, сокрытый в этих строках. Чёрный-чёрный мрак, красная-красная кровь, безумие и буйство сил — и стихийных, и человеческих — всё работает на идею.

А идея довольно проста: справедливость — ничто, Зло побеждает Добро, и никуда от этого не деться. Так уж устроен человек, так что восславим сами себя, бесчестные эгоисты, воспоём то, что нам дано, разрушим прежние алтари, окрасим улицы алым и напишем в итоге идеальный стих!..

Каково, а? По-моему, это нечто за гранью. Но в данном случае «за гранью» — это хорошо. Это то, к чему и надо стремиться, — в поэзии.

Так называемая «русская готика» меня интересует уже давно, но до сих пор я по большей части знакомился с произведениями авторов XIX века, а «серебряный век» оставлял в стороне. Совершенно несправедливо: писатели конца XIX — начала XX веков не только ни в чём не уступают предшественникам, но по части ужаса обходят их как по степени нагнетания страха, так и по разнообразию средств, используемых для достижения цели. Вспомнить хоть Леонида Андреева с его красочно-прекрасным и сюрреалистически-ужасным «Красным смехом», или замечательные рассказы Валерия Брюсова, первый среди которых — «Теперь, когда я проснулся...», пугающий сладкими ночными грёзами и кошмарной явью. Вот и Алексей Ремизов не отстаёт от коллег — и подстёгивает воображение читателя с помощью инфернальной, запредельной мистической жути.

Один из самых эффектных ужасов — когда простая обыденная жизнь взрывается кошмаром. Важно здесь то, как преподносится этот «взрыв»: то ли он настолько неожиданный, что просто ошеломляет читателя, то ли к нему ведётся подготовка — методически, «с чувством, с толком, с расстановкой». В обоих случаях, если автор достаточно хорошо справляется с поставленной задачей, читатель может неплохо пощекотать себе нервы.

В рассказе «Жертва» Алексей Ремизов подводит читателя к «взрыву»-ужасу неторопливо, постепенно. В первой главе, по сути всего лишь прологе к основному повествованию, автор только сообщает различные сведения о семье Бородиных, а главным образом — о Петре Николаевиче. Однако уже здесь появляется червячок тревоги и беспокойства: глава семьи имеет странные увлечения. Ну, а в последующих главах читателя ждёт атмосферное, хоть и не лишённое толики иронии (чтоб совсем уж жутко не было), описание надвигающегося кошмара. Тут раскрывается и смысл названия, после чего всё повествование поворачивается к нам другим боком. И конечно, замечательный финал! Полыхающий ярким пламенем инфернальный мистический ужас ждёт героев!

Великолепный рассказ! И почему только на него не обращают внимания составители разных сборников «русской готики»?..

Очень понравился рассказ. Сначала было не совсем ясно, что к чему и почему. Приходилось читать медленно, стараясь вникнуть в каждое слово. Затем просто стало интересно следить за сюжетом. Можно было строить предположения, что это за главные герои, почему они себя так ведут. А ближе к концу все выяснилось, но до самой последней строки интерес не пропал. Хороший рассказ!

Сколько уже почитано у Дансени всякого-разного, а вот этот сборник, содержащий в себе историю отдельно взятого мира, просто гениален, на мой взгляд! Почти всегда меня романы и рассказы автора не приводят в восторг, но эти микрорассказы действительно великолепны! Некоторые похуже, некоторые получше, но воспринимать их как отдельные произведения вовсе не следует. Они — единое целое, они вместе — история мира Пеганы. Удивительного, восхитительного и прекрасного мира!

Такой Дансени мне очень даже по душе!

Роман великолепен! Я всегда знал, что Роберт Блох — отличный рассказчик, а теперь выясняется, что и романы он мог писать неплохие!

Читается просто отлично! Язык очень легкий, атмосферой тайны и страха пропитана буквально каждая страница романа! Секрет Нормана Бейтса сохранен до предпоследней главы, а до этого даны несколько противоречащих друг другу точек зрения, что вводит читателя в недоумение и подогревает его интерес. И несмотря на то, что я догадался о том, как в действительности обстоит дело, еще задолго до финала, читать было очень интересно, просто не оторваться!

Долго я ходил мимо полки в магазине, на которой стояла эта книга. Антология русской мистики... Очень было интересно, что же там такое внутри?..

Надо сказать, что до этого я читал совершенно удивительную вещь Владимира Федоровича Одоевского «Сильфида». Она мне невероятно понравилась (и до сих пор нравится)! Хотелось надеяться, что, по крайней мере, Одоевский мне придется по душе... Еще читал «Киевских ведьм» Ореста Сомова. Рассказ не так понравился, как произведение Одоевского, но то, что он присутствует в этой антологии, тоже весьма хорошо. Кроме того, есть еще и «Кикимора» — можно будет ее сравнить с «Киевскими ведьмами»...

Другие произведения мне были или незнакомы вовсе, или я о них что-то где-то слышал мельком. В конце концов, приобрел антологию.

Уже первый рассказ произвел на меня очень хорошее впечатление! А дальше — лучше! Великолепный язык, удивительная легкость повествования (не везде, правда), увлекательность и занимательность! Рассказы и повести, вошедшие в книгу, действительно, великолепные образчики русской готики второй четверти XIX века!

Абсолютно разочаровавших меня произведений здесь нет вовсе. С некоторым огорчением прочел рассказ Евгения Баратынского «Перстень», все же другое оставило только приятные впечатления.

Замечательные рассказы Антония Погорельского и Николая Мельгунова, великолепные повествования Владимира Одоевского, прекрасные произведения Осипа Сенковского... Весьма заинтересовали «Белое привидение» и «Нежданные гости» Михаила Загоскина, которого я знал как автора исторических романов.

И хоть общий уровень всех произведений в антологии довольно-таки ровный (высокий!), есть здесь три текста, которые, можно сказать, стремятся в небо! Это «Упырь» Алексея Константиновича Толстого, «Опал» Ивана Киреевского и «Сильфида» Владимира Одоевского.

«Упырь» — замечательная вещь, классика русской мистики! Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что каждый уважающий себя любитель мистической литературы должен с этим произведением ознакомиться. «Опал» — это, как сказано в подзаголовке, волшебная сказка. Удивительное, светлое и вместе с тем грустное произведение, заставляющее о многом задуматься... И, конечно, прекраснейшая «Сильфида»! Жемчужина русской фантастической прозы XIX века!

По прочтении рассказа осталось чувство огорчения и... опустошения, что ли?.. Я не был готов к такому финалу (особенно если учесть то, что изначально имел неверную установку — эх, лучше б и не читал сначала отзывы), он не оправдал моих ожиданий, что только порадовало. Отличный рассказ, а концовка — просто блеск! Вот так обрубил — и все!

Весьма интересный роман. Атмосфера, которую Вагнер создает с такой легкостью, завораживает и увлекает. Когда читал роман, все представлялось в темных красках и выгледело жутковато. Особенно болота.

А еще понравился рассказ о древней расе — я вообще люблю такие вещи!

И все-таки есть жемчужины в творчестве Говарда (я имею в виду, помимо Конана, а ведь многие считают, что нет)! Этот рассказ — одна из них.

Да, вероятно, все здесь насквозь вторично, но это же совсем не плохо! В рассказе гармонично переплелись история и фантастика, исторические реалии описываются так же великолепно, как и фантастические элементы. Чувствуется, что автор интересуется историей и, видимо, неплохо ее знает.

Как всегда, Говард поет славу свободному варвару — от этого никуда не деться! — и проклинает цивилизацию с ее пошлостью и лживостью. Действительно, это, можно сказать, первооснова всего его творчества.

Касательно финала скажу: не ожидал. Думал, что закончится все не так. Правда, от Говарда с одинаковой долей вероятности можно ожидать и той концовки, о которой думал я, и той, которая есть.

Рассказ, относящийся к циклу «Мифы Ктулху». Здесь есть древний храм, в котором спит ужасное чудовище, которое является сокровищем этого храма; есть Черная книга полубезумного автора, смерть которого была весьма загадочна — все как в среднестатистическом рассказе «Мифов Ктулху»!

Замечательный рассказ. Говард приоткрывает завесу тайны Безымянного Племени — предков пиктов. Конечно, все, что он придумал, никак не вяжется с наукой, но как интересно!

Люди Безымянного Племени жили в Америке, причем, если не ошибаюсь, пришли туда с севера (уж не из Гипербореи ли?), потом, много позже, перебрались на острова в восточном океане (это, видимо, было в Турийскую эпоху). И еще позднее оказались в Европе.

Потрясающе! Надо же было такое придумать!

Когда я прочитал этот рассказ, был просто в восторге. Огромное спасибо Говарду, что он столкнул двух замечательных героев — Кулла и Брана Мак Морна. :pray:

А вот то, что не понравилось: в отличие от Говарда, я не настроен против римлян и Рима (даже в некоторой степени испытываю к нему симпатию, особенно ко времени до Империи), а потому не согласен с тем, что римский полководец оказался настолько непроходим, каким он изображается. Если он опытный воин (а ведь на этом сделан акцент в рассказе), мог бы сообразить, что к чему, в нужное время в нужном месте! Это Говард, конечно, загнул.

В отношении же всего остального... Мои аплодисменты! Такой сочный язык, легко и просто заставляющий полностью погрузиться в мир древнего Альбиона! Минимум описаний (от этого их яркость и красочность, однако, не страдает), повествование крайне насыщено действием (особенно в последних двух частях).

В общем, правильно говорят: краткость — сестра таланта. Говард это подтверждает!

Многие мало знающие творчество Говарда считают Кулла не более чем прототипом Конана, «первым блином», так сказать. (Отмечу также, что некоторые читатели уверены, что этот «блин» в общем и целом вышел комом.) Но, конечно же, Кулл шире «протоКонана». «Кулл» — это в первую очередь цикл экспериментальный. Как Бран Мак Морн, например. Рассказы очень разные, как по сюжету, так и по исполнению, стилю... Поэтому цикл в целом и производит впечатление не чего-то цельного (как серии рассказов о Конане и Соломоне Кейне), а какой-то мозаики, в кусочках которой можно найти один-единственный неизменный элемент — собственно, атлант Кулл.

Первое произведение об этом герое Говард создал в 1925 и/или 1926 году. Это был безымянный рассказ, никогда не публиковавшийся при жизни автора, — с лёгкой руки Глена Лорда он получил заглавие «Изгнанник Атлантиды». Оно пропитано ощущением сказочности, имеет привкус древнего мифа, легенды... Большая часть других произведений о Кулле производит то же самое впечатление. Ну, а после «Изгнанника Атлантиды» Говард создаёт одно из лучших своих произведений — замечательное «Королевство теней», которое считается отправной точкой целого поджанра литературы фэнтези. Это, несомненно, главная вершина, и ни одно из произведений цикла больше не поднималось до заданного «Королевством теней» уровня. Да Говард и не пытался создать в рамках «Кулла» ещё что-либо подобное — он предпочитал экспериментировать.

«Зеркала Тузун Туна», неозаглавленный черновик (известный также как «Предрассветные всадники»), «Кошка и череп», «Кричащий Череп Тишины», «Удар гонга», «Алтарь и скорпион»... Целая галерея таинственных и мрачноватых, наполненных как философскими размышлениями, так и головокружительными приключениями произведений... Далее последовал рассказ «Проклятие золотого черепа», стоящий особняком: больше сходства он имеет с незаконченным произведением Говарда «Остров вечности», нежели с циклом о Кулле. И вообще, мне он напоминает прозу Кларка Эштона Смита.

Два незаконченных произведения — «Чёрный город» и неозаглавленный фрагмент (известный также как «Колдун и воин») — послужили переходом к заключительной части цикла, куда попали вещи, в которых отсутствует что-либо сверхъестественное. Это рассказы «Cим топором я правлю!» и «Мечи Пурпурного Королевства». Довольно интересные произведения, знаменующие надвигающийся закат «Кулла». В последнем тексте даже имена героев автор переиначивает. Следом было написано стихотворение «Король и дуб», повествующее о небольшом приключении владыки Валузии, и поставлена заключительная точка — рассказ «Короли ночи», где Кулл встречается с Браном Мак Морном.

Все тексты были написаны Говардом в промежутке между 1925/1926 и 1930 гг., и всего три из них увидели свет при жизни автора: «Королевство теней», «Зеркала Тузун Туна» и «Короли ночи». Редакторы журналов не решились публиковать другие рассказы, хотя, безусловно, они достойны пристального внимания. Всё-таки это не Говард-на-потребу-читателю, а Говард-для-себя и, если угодно, Говард-в-себе. А такое творчество «техасского мечтателя», как мне кажется, интереснее того, что он писал в угоду желаниям публики...

Эка меня, извиняюсь за выражение, «вштырило»! Почти неделю после прочтения манги хожу и время от времени возвращаюсь к ней в мыслях. Потому что здесь поистине есть к чему возвращаться — книга, не побоюсь этого налагающего большую ответственность слова, шедевральна!

На мой взгляд, сделать шедевр в области комиксов — занятие достаточно сложное, примеров исчезающе мало. Отмечу особо, что это моё личное мнение; подтверждением ему — исчезающе малое количество «десяток» графическим произведениям среди выставленных мной оценок.

Что, по моему мнению, нужно комиксу или манге, чтобы получить звание шедевра? Интересный рисунок (причём не обязательно тот, что мне безоговорочно нравится), захватывающий неглупый сюжет... Да и вообще умение авторов рассказывать истории в картинках. Как мне кажется, тут нужен особый навык, особый взгляд на повествование.

И то, всё это может не сработать, если автор не на одной волне со мной как читателем.

Манга «Даже боги лгут» удовлетворяет всем условиям.

Первое же моё впечатление только ещё по знакомству с внешним видом манги было: прелесть. Действительно, очень приятный, лёгкий, воздушный, я бы сказал, рисунок. Главные персонажи изображены такими милыми, наивными и забавными, что уже от одного только взгляда на них теплеет на душе. А потом начинаешь читать, погружаешься в этот мир, приобщаешься к «тайному приключению», как верно сказано в аннотации... О сюжете рассказывать не стоит, разве что упомянуть: главные герои — одноклассники 11 лет от роду. Мир открыт им, начинаются летние каникулы! Живи да радуйся!..

Однако полная безоблачность жизни недостижима, повседневные проблемы всё-таки дают о себе знать. Но ведь на то они и дети: пока ещё можно быть беззаботным, и весёлым, и счастливым — особенно когда ты не один. Особенно когда ты находишь в этом, по большому счёту, несправедливом и равнодушном мире не просто друга, а человека, который становится членом твоей семьи и делит с тобой всё: и радости, и печали.

Эта книга о вечных вещах: добре и зле, счастье и несчастье, верности и предательстве, внимании и безразличии. И само собой, манга рассказывает о дружбе и любви, тёплых летних днях и беззаботном детстве — обо всём том, что составляет нашу жизнь и делает её лучше. Всегда — только лучше!

P. S. Мне так хотелось бы прикрепить к этому отзыву одну картинку, но это невозможно, поэтому оставлю просто ссылку.

https://fantlab.ru/blogfiles/b46928/img/9

Ранний Бутусов во многих своих стихах тяготел к какой-то тоске, светлой печали и этакому пронзительному задумчивому пессимистическому философствованию. В работах времён альбома «Наутилуса» «Переезд» это ощущается достаточно явно. Вспомнить хотя бы такую вещь как «После и снова»... Даже чужие стихи для песен он отбирал в том числе подобного настроя («Ястребиная свадьба» Э. Ади). Но лучшим «номером» стал «Летучий фрегат», на «Переезде» исполненный пронзительно-акустически, но в таком виде славы не снискавший. Гораздо известнее песня стала в исполнении группы «Настя» в новой аранжировке, где безысходность и кричащая тоска чувствуются уже меньше.

Безысходность и кричащая, даже скорее воющая тоска — те характеристики, что отлично вскрывают всю суть «Летучего фрегата». Перед нами проходит череда образов: огромное море — точка вдали — бездонное небо... Точка эта приближается и превращается в корабль — одинокое судно, затерянное где-то в морской синеве. Но отражением этого образа в небе проплывает мираж, представляемый то «летучим фрегатом», то «свинцовым ковчегом». В итоге «проклятый корабль» исчезает, но остаётся его двойник в небе — в своей последней ипостаси...

Судно со своим доппельгангером — что это? Конечно, на мысль приходит «Летучий голландец». Мне ещё вспоминается «Сказание о Старом Мореходе» Кольриджа. Фрегат Бутусова таит в себе какую-то угрозу, какую-то страшную, манящую и пугающую тайну. Но он же содержит в себе и спасение — ковчег здесь не зря упомянут. Да и вообще, если обратить внимание на последние строки, которых нет в версии «Насти», становится понятно, что лирический герой и фрегат связаны неразрывно:

Это моё прошлое,

Это мною покинутые идеалы...

Я восхищаюсь ими со стороны, вне себя,

Потому что они преследуют меня.

Но они не в силах повредить мне,

Ведь я — их команда...

Вместе с музыкой это отличное стихотворение становится просто шедевром! В оригинальном исполнении «Летучий фрегат» звучит, конечно, более щемяще-прозрачно, более душевно-грустно, нежели в аранжировке «Насти» (хотя Егор Белкин подобрал отличное завораживающе печальное соло для этой композиции).

Вот за это я и люблю стихи Бутусова — настроение, образы, атмосфера... Просто отлично!

«Той ночью в старом мире погибла толика юности и красоты»...

Эта фраза — ключ к рассказу. И по коже пробегают мурашки, и появляется какая-то светлая грусть. Всегда печально, когда уходит юность и красота...

Роман понравился. Но, конечно, очень не хватает фантастики. Например, неизвестное чудовище, обитавшее где-то за стеной города, куда выпустили Аль-Борака. Я надеялся, что это какое-то сверхъестественное существо, а что оказалось?.. Вообще, ни в одном из произведений об Аль-Бораке нет ничего фантастического (кроме самого Фрэнсиса Гордона), хотя, в «Дочери Эрлик-хана» упоминается какая-то секта демонопоклонников...

Читал из этого цикла только рассказы Говарда, а так хочется еще и романы последователей почитать! Хотя бы Вагнера (чувствую, что должно быть интересно), говорят, что его роман очень хорош (в отличие от второго). Что можно написать о Бране Мак Морне, кроме приевшейся борьбы с Римом — вот что меня интересует! А также хотелось бы узнать, насколько это хуже Говарда.

Надеюсь, когда-нибудь прочту...

Так уж случилось, что с начала сего года я стал с особенным ожесточением читать мангу. Уже сейчас я знаю много замечательных графических историй из Японии и Южной Кореи, но одна из них запала в душу настолько глубоко, что надолго захватила все мои мысли. Это совершила девушка-детектив Кёко Карасума из полицейского управления Асакусы. Что уж говорить: по прочтении восьми томов, переведённых на русский, мне до зубовного скрежета хотелось узнать, чем закончится её история, и я это всё-таки выяснил. Последние две книги не подвели, и теперь я считаю совместный труд автора сценария Одзи Хирои и художника Юскэ Кодзаки ни много ни мало шедевром.

А ведь казалось бы: ничего здесь такого чрезвычайного, чего-то из разряда «прыжок выше головы» — нет. История, в принципе, довольно проста. Кёко Карасума и её коллеги занимаются истреблением нечисти в Асакусе, районе Токио. Её начальник Кодзо Митамура и напарник Реймонд Кумано — люди бывалые, изничтожившие на своём веку немало демонов. А вот самой девушке всего шестнадцать лет. Но, впрочем, уже в первом томе присутствуют интригующие сюжетные повороты, а дальше становится всё интересней и интересней! Рисунок художника тоже от книги к книге становится лучше, так что наблюдать за дальнейшим развитием событий — одно удовольствие.

И вместе с тем, если внимательно почитать реплики персонажей да с чувством, с толком, с расстановкой поразглядывать панели, то становится ясно, что манга-то не так проста, как думается поначалу. Здесь на поверхности — погони, перестрелки, сражения и убийства, а под ними скрываются более глубокие вещи. Персонажи заставляют вас сопереживать и задаваться, например, такими вопросами: где граница между зверем и человеком? на что человек способен пойти ради спасения своей жизни, своего дома, своего ближайшего окружения? насколько важны родственные узы и определяют ли они природу человека? как остаться самим собой в этом жестоком мире?

Вправду, мир манги жесток и беспощаден. Действие происходит после 2050 года, всему населению Японии вводятся в голову специальные чипы. В Токио, а затем и в других регионах страны разгулялась нечисть, которая убивает и поедает обычных людей. На этом фоне и происходит становление Кёко Карасумы, которая между делом, в свободное от истребления демонов время пытается найти ответ на вопрос: кто она такая? На тернистом пути к разгадке ей встречается масса колоритных персонажей, как демонов, так и людей. Взять хотя бы одного Райко Гобури — человечище! Или Кирио Утида — этакий демон-денди, в начальных томах стопроцентный противник Кёко, а к концу серии поменявший к ней отношение — как, впрочем, и она к нему. Вообще, манга очень сильна характерами героев: здесь, кажется, даже у самого эпизодического персонажа есть своя история, которая заставляет читателя задуматься.

Так что в итоге получается просто и ладно исполненная история, содержащая много всего в глубинах. И добираться до этих глубин очень интересно. С помощью крепкого сценария Хирои и, как мне кажется, просто идеального рисунка Кодзаки «Тёмные материалы Кёко Карасумы» и вырываются на вершину, став для меня, можно сказать, эталоном. А это очень дорогого стоит.

Кёкочка не отпускает до сих пор, так что даже мой друг однажды пожурила меня: «Ох уж эти ваши шашни с этой вашей Кёкой». Ну, что тут ещё скажешь?..

В отличие от Эверса, я мало литературы читал об Эдгаре Аллане По. Можно сказать, вообще ничего. Тем интереснее было ознакомиться с этим произведением...

Автор мало говорит о жизни художника, как он называет По. Всего несколько строк, почерпнутых из трудов, созданных еще до него, — и все. Биография ему не так уж и важна. Он ведь берет в фокус не человека как такового, а рассматривает литературный феномен По. Прежде всего он видит в нем писателя, поэта, художника — в самом широком смысле этого слова.

И что же автор находит в результате своих размышлений? (Точнее сказать, он вывод дает читателю почти сразу — а уже потом выстраивает цепочку мыслей, что привела к такому утверждению.)

Биографы По спорят: пил он или не пил? И с какой регулярностью и интенсивностью потреблял? И если дело совсем худо, то мы, пожалуй, будем поглядывать на него вовсе не восхищенно, но этак снисходительно: пил, мол, и пил, но при этом писал чего-то, да вроде бы и не отвратно! Так что сделаем уж ему поблажку...

Ганс Гейнц Эверс стоит на принципиально иных позициях и не согласен с такой постановкой вопроса. Да, пил! Но разве в этом дело? То есть, разве этот вопрос соприкасается с общественным осуждением? Ведь По пил, чтобы творить! Это же не веселая разудалая пьянка, а тяжелая работа! Именно поэтому ему удалось создать так много шедевров, и в прозе, и в поэзии.

Ну, вот, кратко суть эссе обрисовал, теперь перейдем от содержания к форме.

Эверс великолепен, как всегда, впрочем! Размышления о художнике По то и дело сменяются картинами Альгамбры, где в момент написания и находился автор. Прекрасный мир — буйство природы, наводящее на мысли об арабских поэтах, следовательно, об арабских сказках, следовательно, о грезах и снах. Вообще, сон — образ, проходящий красной нитью сквозь весь текст и выражающий его главную идею. Появившись еще в посвящении, это слово упрямо повторяется до самого конца. И весь текст стелется мягко, непринужденно, умиротворенно — как приятный сон...

Всегда приятно узнавать что-то хорошее об интересующем тебя человеке, верно ведь? Из этого произведения я вынес знание, что Эверс был начитан и неплохо знал как литературу прошлого (XIX) века, так и, вероятно, современную... Вопрос о его любви к поэзии, если и возникал, то по прочтении этого эссе отпал сам собой. С некоторой грустью думаю, что некоторых имен, что были упомянуты Эверсом, я даже и не слышал...

Так что эссе — великолепно! Оно не полностью посвящено По, а захватывает еще много вопросов искусства. И Эверс открывается с новой стороны. Хоть он сам и советует читателю не знакомиться с книгами, посвященными его (читателя) любимым художникам, чтобы не быть разочарованным, но я не думаю, что данное произведение способно разочаровать (по-)читателей По!