Идет, значитца, голосование за лучшую рамку 2018.

Большинство голосует так:

цитата тессилуч

Проголосовал за 4 издательства: ПБ, Миллиорк, Бооква, Митина.

Интересно при этом, каков шанс у издательства, выпустившего 50 книг, оттягать место у другого, выпустившего 2.

Если я правильно соображаю в теории вероятности, то 1 к 25.

Похоже на мнение о Курилах, выясняемое в Японии.

И все равно наши главные специалисты по творчеству Майн Рида не хотят взять назад слова о том, что он поэт слабый и незначительный.

Ладно, пусть читатель решает.

.

Майн Рид

.

ПУТЕШЕСТВИЕ К ЛА-СУФРИЕРУ

.

Над кромкой кратера я был один!

Пугал меня Ла-Суфриер желанный,

Чернела под ногами даль глубин,

До времени что только бездыханны.

Гудя, тут рокотала мощь вулкана,

Взвивалось пламя злою кутерьмой —

Полны теперь уступы котлована,

Могильной тишью, холодом и тьмой,

Лишь эха хриплый смех летел на оклик мой!

.

Мне меланхолия застила взор,

Явив густого облака картину:

Как будто крылья черные простер

Премерзкий демон и наполовину

Скрыл Адового Озера пучины

И весь провал зловещего жерла.

Бестравна глубь изрытой горловины,

Соцветий диких нет, везде зола...

Кто птичью слышал трель, что нынче замерла?

.

Ла-Суфриер! Сегодня дремлет он,

Минуют годы, и опять богато

Оденется травой отлогий склон,

Но не появится вещун пернатый...

Паломник одинокий никогда-то

Не ободрится звуком, что певуч,

И, зорко вглядываясь в зев разъятый,

Пусть и полуденный сверкает луч,

Лишь ночи пелену увидит между круч.

.

Попрать осмелится кто без стыда

Недвижность чаши? Кто отыщет силы

Спуститься по теснине, чтоб вода

Нагое тело, не плеснув, омыла?

О, тот обрящет лавры иль могилу!

Мечты рождают подвиг! Пробил час!

Перевалил я гребень, видно было

Что далека отсюда цель, но враз,

Стал воздух густ и сер, и солнца свет погас.

.

Вперед и вниз, по тропке, что тускла,

Бесстрашно я ступал, где пламень серный

Обуглил почву... Грубая скала

Крошилась под ногой, плодя каверны.

Был труден путь. Устав неимоверно,

Я испугался, мнилась бездной падь.

И от неосторожной мысли скверной

Застыла кровь — о вот бы благодать

Отсюда мне трофей с собой обратно взять!

.

Честолюбивой вспышкой был каприз...

Через мгновение в лихой браваде

Я пролетел откос неторный вниз,

Я одиноко встал у мертвой глади,

Я крикнул, в воды сумрачные глядя,

Разнесся эхом крик тысячекрат,

Ревмя ревел он спереди и сзади...

Так, верно, бесы горные вразлад

Очнувшись ото сна надсадно гомонят.

.

Я в озеро нырнул... Не хватит слов,

Чтоб ужас описать — объяла тело

Боль адовых мучений... Был готов

Сдать разум, и в груди похолодело...

Я к берегу метнулся ошалело,

Цепляясь зря на выступе крутом

За лавовый язык окаменелый...

Дыханье сбив, я спасся и, пластом

На камни повалясь, забылся смертным сном.

.

***

.

Проснулся я, не зная, сколько спал.

Земля кружилась, небо голубое

Вверху как яркий виделось овал,

Из кратера воззрился на него я,

Вокруг вставали грозною грядою

Изрезанные скалы... В тишине

Спал пруд, и рана у колена, ноя,

Сочила кровь, болело всё вдвойне,

И море жажду бы не утолило мне.

.

Ввысь посмотрел опять я, раcпростерт:

Там облако блистало — о! как сладки

Лучи и свет искристый! Я был горд,

Что смог осмелился! И без оглядки

По склону ринулся, как в лихорадке,

Туда, где солнце и цветущий дол!

Как серна, чья опора камень шаткий,

Пробившись сквозь обломков частокол,

И гребень миновав, свободу я обрел!

.

Перевод Вадима Раскумандрина

Одна из любимых тем современных российских майридологов и майнридоведов — это какой он плохой поэт.

Однако ж, как мне кажется, бессмертная фраза булгаковского Коровьева “Поздравляю вас, гражданин, соврамши!" — тут уместна как нельзя более.

Хороший ли он поэт — пусть читатели сами судят.

Сложнейшие спенсеровы строфы здесь трудны не только для перевода: ими и писать может лишь настоящий мастер.

.

Майн Рид

.

ГАВАНА ДЕ КУБА

.

Гавана! Золотой столичный град!

Принцесса юга! Тропиков сеньора!

О, будто самоцвет во сто карат,

Ты для "Corona del Espana" впору!

Но только в памяти доступен взору

Испанский стяг златой, что окружён

Зубцами сумрачных утесов Морро...

Кастильское владенье славит он,

Гневливо полощась над морем испокон.

.

Взвилось над бухтой, милая земля,

Лишь триста лет назад Кортеса знамя,

В отместку гневу вице-короля

Восстали люди, кровь текла ручьями!

Разбитые сердца, меч, голод, пламя!

Cтрах победил, надежду истребя...

Земля с поруганными городами,

Тебе пришлось быть верною, скорбя,

И руки тем лобзать, кто заковал тебя.

.

Лишь ты души имеешь естество,

А не дряхлеющий Восток надменный,

Безжизненный, как зодчие его!

О! Мертвых городов холодны стены,

Теперь пирушки гомон вдохновенный —

Лишь тень глумливая и знак о днях,

Что не вернутся. Миги славы бренной

Броженье времени сотрет во прах!

А нынешний ли мир мудрей? Увы и ах!

.

Дух, что Венецией повелевал,

Роскошно-пестрой делая столицу,

Где шумный и веселый карнавал,

Объяв аркад и залов вереницу,

С полуночи и до полудня длится —

Тот дух исчез, и от морской травы

Руины зелены! Не обручиться

Днесь Дожу с Адриатикой! Увы!

Где Десяти Совет? Где славный Дож? Мертвы!

.

Должны "viva el Rey" отныне петь,

Хоть любят баркаролу гондольеры...

Из лет минувших не восстанут впредь

Душ-зубоскальниц тени и химеры,

Их безызвестна и бесследна эра...

Дух, возвеличивший преславный Рим,

Напомнит только дни разрухи серой,

Он не разбудит тех, кто, недвижим,

В гробнице спит и лишь историей храним.

.

Но дух живет и дышит! И пускай

Венецию смел варвар окаянный,

Но разве не всегда закатный край

Манил его бежать? Ширь Индостана

Элам, Египет, Дожей град желанный!

В Европе дух остался бы едва ль...

Еще и Азии не пали страны,

Но Запада счастливо зрела даль!

Паленке кто возвел? Копан, Киче, Ушмаль?

.

Столетий безъязыкая волна

Руины тенью гробовой объяла,

Судьба известна их, но имена

Не сберегла История нимало...

Руины скрыты чащей одичалой,

От Сотворенья что ведет года...

Не развернутся лет былых анналы!

Кто скажет нам, зачем те города

Средь первобытных чащ оставлены тогда?

.

Тысячелетья, кончив оборот,

Прошли над миром, и руины майя

Увидел чуждых бледнолицых род,

С заросших лесом улиц прогоняя

И стаи дикарей и волчьи стаи.

Дух, Фениксу подобно, жизнь обрёл!

Очаг вновь разгорелся, привечая,

Науку и искусство... И креол

Лес просекой пробил, густой расчистил дол.

.

Дух снова ожил! Деловитый гуд

В набитых городах звучит задорно,

Трубит труба и барабаны бьют,

Вновь эхо отзывается покорно!

Орла, звездами венчанного, горны

Зовут на запад даже в наши дни —

До Синалоа лес рубить неторный,

Вдоль берегов домов зажечь огни!

Гуаймас, Монтерей — наш знают флаг они.

.

Дух ожил! Веселится он сполна!

Стенам твоим, Гавана, нет заботы —

Страданья, страхи ли, сам сатана!

Гнить тысячи идут в твои ворота,

Но ты не устрашишься ни на йоту!

Здесь словно краски лета разлиты,

Но жизнь лишая должного почета,

Смерть презирая, сберегаешь ты

Надежду, коей быть лишь отзвуком тщеты.

.

Гавана, благородна ты во всём!

Навек я нежному б отдался плену,

О, дом любви, кубинок милых дом!

Но восстаю, чтоб преклонить колено

Перед твоим Алькальдом! Эти стены

Почту, лишь ощутив свободы вкус...

"Viva el rey!" О, выкрик сей презренный

Сердцам свободным словно тяжкий груз,

Будь англичанин то, испанец иль француз.

.

Всегда в Гаване радуется взгляд,

Опять, быть может, к гордым кабальеро

"Школяр" вернется, чтобы стих баллад

Наполнить снова здешней атмосферой!

Услышим вскоре "la muerte guerra!"

А не "viva el rey!" мы от служак,

Пройдет полудня солнечного эра,

Испанию ночной укроет мрак,

Не будет Морро впредь испанский видеть флаг!

.

Мил Морро мне, увидеть рад бы я

Опять Ла-Пунты бастион старинный,

Мила мне Плаза-торо толчея,

Милы Пасао мне и вечер длинный

Мила беседка в роще апельсинной,

Где разливают аромат цветы,

Но тех бутонов ярче взор орлиный

И кудри вороновой черноты,

Когда прекрасную креолку видишь ты.

.

Гавана, стих не тронул до поры

Того, кто остальных благословенней:

Того, кому пригрезились миры

За грубостью обыденных явлений:

Душа, на запад чей решился гений

Начать исход народов и племён!

Меж прошлых и грядущих поколений

Вознесся гордый генуэзец... Он

Был необъятностью впервые окрылен.

.

Смелей, сметливее и стойче всех

Он не надеялся на случай ложный,

Судьбе не доверял он ни успех,

Ни промахи, как с Францией, возможно...

Он обстоятельствам не раб ничтожный!

Что всем казалось скопищем химер,

Умом и сердцем знал он непреложно,

И тщетно строил ковы маловер...

Подобный ли найдем в истории пример?

.

Хранить, Гавана, мощи его — честь!

Останешься ты Западною Меккой,

Сумела благородство ты обресть,

Радея о реликвиях с опекой...

Европа непризнательна от века,

Прах нам завещан, ей наперекор,

И кроме Кубы кости человека,

Что океанский покорил простор,

Принять достоин лишь глухой Сан-Сальвадор.

.

Пусть там уснет, трудами не томим,

Воитель волн, где тянется унылый

Пустынный брег, открытый им самим.

Пускай же буревестник снежнокрылый

Над одинокой вечно бдит могилой

И вечно плач меланхоличный льет...

О храбреце с судьбою несчастливой

Пускай грустит случайный мореход,

И горькая слеза пусть полнит лоно вод.

.

Где встарь Ла-Навидад стоял у дюн,

Народам следует возвесть гробницу,

Пусть памятник взирает на бурун,

Что трепетал под храброю десницей,

Не на песке колоссу возводиться,

Но над цветущим брегом, на плато,

Рыча, пусть океан вдали ярится,

Им властвовал он прежде, как никто!

Когда Сан-Сальвадор украсит диво то?

.

Нас черствыми тогда ли назовут?

На Западе на всем найдется ль кто-то,

Кто лепту не внесет на общий труд,

Закончить благородную работу?

Отвечу — нет! Иль пусть же эти моты

Зальются краской, как слезами — я!

Презреть их благодетеля щедроты,

Свой нрав неблагодарный не тая!..

Неужто разум дан страдать от дурачья?

.

Перевод Вадима Раскумандрина

Год Кабана (или Свиньи, кто как считает) начнется только 5 февраля. Но Европа уверена, что он наступает завтра.

По этому случаю вытаскиваю кусочек из моего первого романа "Пронеси, Господи!" — написано осенью 1980, издано весной 2000-го.

Вроде бы в тему.

.

"...Рампаль соображал быстро и принял немедленные меры. Одним движением утопил он свой рюкзак под прибрежной корягой, затем яростно впился в свои наручные часы,- бывшее "хлебниковское" кольцо, — с хрустом разгрыз их и проглотил, почти не жуя, царапая пищевод, но вовсе этого не замечая. Шея Рампаля стремительно растолстела, торс также, ноги, напротив, укоротились,ступни исчезли вовсе, лицо преобразилось сперва в несусветную карнавальную маску, затем приобрело полную идентичность с мордой одного из известнейших представителей животного мира. Рампаль упал на четвереньки и полез на берег, прямо на остолбеневшего мужика с ружьем.

Жан-Морис Рампаль стал свиньей.

Уже выбираясь на берег, он почувствовал странную дурноту, но грозно хрюкнул и пошел прямо на мужика. Тот что-то крикнул, кажется, по-украински (этого языка Рампаль не понимал, он и русский только-только выучил) и пустился наутек, бросив двустволку. Рампаль без спешки подошел к двустволке, на всякий случай раздавил ее, наступив на магазинную часть левым передним копытцем и перенеся на эту ногу весь вес своей несомненно рекордистской туши. Тут дурнота стала совсем невыносимой, и оборотень повалился набок. Еще не понимая причин жуткой рези, пронзившей его утробу, он бессознательно уполз с дороги на обочину, под ивовые кусты, в канаву. Тут, с трудом устроившись на жухлой и мокрой осенней траве, скосил он глаза на свое брюхо, ставшее совсем чужим, и с ужасом увидел маленькое розовое существо, копошащееся между его задними ногами. Существо отчаянно верещало и ползло к первому из ряда крупных сосков, покрывающих брюхо Рампаля. Несомненно, капитан американской армии Жан-Морис Рампаль самым жутким и неестественным образом поросился под ракитовым кустом на берегу легендарной Свитязи".

(Евгений Витковский. "Павел Второй. Пронеси, Господи!")

Итак, отчитаюсь за почти уже кончившийся 2018 год.

Издано моего:

1 «Протей, или Византийский кризис». Роман. «Престиж Бук»

2 «Град безначальный». Эпический цикл. «Водолей»

3 Тилль Линдеманн. «Нож». Стихи, мой перевод с немецкого. «Эксмо».

4 «Раздол туманов». Из шотландской гэльской поэзии XVII-XX веков. «Водолей». Состав, предисловие, научный аппарат и перевод (в соавторстве с Е. Кистеровой) «Водолей»

5 Роберт Уильям Сервис. «Зов Юкона». «Водолей». Составление, предисловие, переводы.

6 Полностью готов к печати роман «Реквием крысиному королю, или Гибель богов».

7 Начата вторая часть эпического цикла – «Ладья дураков».

8 Начат очередной роман – «Александрит, или Держава номер шесть».

Всегда бы так…

Искренне благодарю всех, кто помог мне выкарабкаться при очередном попадании в больницу.

Искренне благодарю всех, кто подписался на мои книги: без вашего участия «Протей» и «Град безначальный» так и ночевали бы в моем компьютере.