На протяжении всего чтения оценка скакала рваным изломом кардиограммы от «очень хорошо» до «очень плохо» и обратно. По итогам «пробы пера» в новом жанре, из-под этого самого пера вышло нечто усредненное. С одной стороны, видно, что Автор слегка поднаторел в писательском мастерстве и проделал огромную работу по сбору и систематизации пионерлагерного фольклора, с другой же стороны к концу действия становится понятно, что, относительно вампирской тематики ничего принципиально нового Читателю продемонстрировано не будет, и довольствоваться придется тоже банальностями, на уровне детских страшилок и общеизвестных фактов.

К плюсам, несомненно, следует отнести достоверно воспроизведенные декорации и общий антураж, обрамляющий сюжетную канву повествования: кому-то, в первую очередь, тем, кто в детстве хоть раз в жизни был в пионерлагере, описания быта и самого лагеря наверняка напомнят давние, почти позабытые воспоминания о секретиках в земле, страшилках после отбоя, визитах на соседний этаж с зубной пастой, заполнении девчоночьих анкет и многому-многому другому, кому-то будет интереснее следить за развитием отношений между более взрослыми персонажами: так или иначе, каждый найдет что-нибудь для себя.

Лично для меня, «Пищеблок» оказался наиболее интересен своим протестным настроением: ежедневная ритуальность и обрядовость в стенах пионерлагеря очень легко проецируется на масштабы страны, занимающей одну шестую часть суши: и за красивой картинкой по телевизору и за зрелищем четких и стройных квадратов пионерских отрядов на площади перед поднимающимся знаменем, как за красивым фасадом, скрываются жесткая иерархическая система, подавление личности и малейших признаков инакомыслия. Иерархия вампиров: «стратилат» — «пиявцы» – «тушки» напоминает человеческую, однако люди в этой книге гораздо страшнее вампиров: хотя бы тем, что, в отличие от «тушек», имеют свободу выбора. Имеют, но, в большинстве своем, пренебрегают ей: кто-то не принимает правду, кто-то боится, кто-то ждет долгожданной пенсии, пуская все на самотек.

К сожалению, повествование не лишено огрехов: персонажей в книге много, однако тех, которые выписаны рельефно, можно сосчитать по пальцам одной руки; диалоги детей нарочито примитивны, однако некоторые из них (Валерка) рассуждают не хуже взрослых; есть и логические несостыковки: большие сомнения вызывают

и сцена

что существенно «смазывает» общее впечатление.

Итог: Не лишенный шероховатостей, но добротно написанный мистический хоррор с нотками ностальгии по пионерским временам.

Очень неоднозначная вещь. С одной стороны — атмосферность, реализм и полное понимание ужаса сложившейся ситуации, пожалуй, каждым,кто хоть раз был в настоящем лесу. С другой — чрезмерная затянутость, хеппиэндовость, которая, кажется, витает в воздухе на протяжении всего действия, подробные описания матчей так любимых мэтром Бостонских «Ред Сокс», добавляющие и без того растянутому повествованию объёма, а также наличие большой массы логических нестыковок, которые, по большому счёту, и портят впечатление от книги. Остановлюсь на наиболее серьезных:

Страйк первый: падение Триши. До сих пор не могу понять, каким образом после столь жёсткого и красочно описанного падения единственным целым предметом, оказавшимся в рюкзаке, стал хлипкий пластиковый Walkman? Ответ прост, и не делает чести ни Кингу, ни любому другому Автору: это — сюжетообразующий предмет (причём, дважды, — те, кто читал книгу, меня поймут). Не будь его, девочка не смогла бы слушать матчи любимой команды, и сдалась бы значительно раньше. Кроме того, это также лишило бы Автора напряжённой, однако, весьма «притянутой за уши» концовки, да ещё и с совершенно необязательным появлением Deus ex machima. Да и вообще, судя по тому, насколько часто в тексте книги упоминался номер 1-800-54-GIANT, в какой-то момент начало казаться, что первоначальный замысел Автора в отношении концовки был абсолютно другим, однако... То ли не вовремя вмешался редактор, то ли Автору самому захотелось добавить драматичности в изрядно забуксовавшее к концу действия повествование, однако конечный результат слегка разочаровал.

Страйк второй: слишком взрослая и самостоятельная для своего возраста героиня. Автор далеко не первый раз пишет от лица героя, который значительно младше него, и, зачастую это ему блистательно удается («Колдун и кристалл», «Страна радости»), но... есть одно «но»: эти герои — мальчики, к тому же, достаточно взрослые. Здесь же перед нами — тот же самый подросток, да, иногда принимающий интуитивные решения, и писающий сидя, но действующий зачастую весьма и весьма разумно. Оно и понятно: рассказ о подростке, заблудившемся в лесу, ужасает значительно меньше, чем ситуация, в которой в чаще теряется девятилетняя девочка.

Страйк третий: сцена с отравлением. Непонятно почему организм Триши так бурно отреагировал на прозрачную и чистую воду из ручья, в то время как позже спокойно принял и сырую форель, и грязную воду из колеи, да и ту же самую воду из ручья, набранную девочкой в бутылку, и выпитую впоследствии. Ответ прост: Автору было нужно, чтобы героиню «пронесло» здесь и сейчас. А повод не так уж и важен.

Аут. Бэттер уходит с базы.

Список недочетов и шероховатостей можно продолжать, однако общая картинка, атмосферностью схожая с сеттингом игры «Long Dark» и впечатляющий образ осоголового Бога Заблудившихся всё-таки стоят времени, потраченного на прочтение книги.

Итог: атмосферный, хотя и слегка затянутый survival — триллер, который, увы, подводит пренебрежение Автора мелочами и здравым смыслом в угоду сюжету. В целом — вполне читабельно.

Долго не мог понять, почему «1q84» вызвал у меня стойкое неприятие. А затем совершенно случайно сел перечитывать «Трилогию Крысы». И почти сразу же наткнулся на такую фразу: «В романе Крысы я бы отметил два положительных момента. Во-первых, там нет сцен секса, а во-вторых, никто не умер. Ни к чему заставлять людей помирать или спать с женщинами — они этими заняты и без того. Порода такая».

Так вот, словно бы в противовес Крысе, на протяжении всей трилогии Мураками, причём, как мне кажется, с неким наслаждением, заставляет своих героев делать и первое, и второе. На протяжении всей трилогии Читатель будет обречён то и дело натыкаться на постельные сцены, которые, зачастую, выглядят весьма неуместно — как сцены, которые забыли вырезать в неумело смонтированном фильме: смысловой нагрузки почти ни для кого они не несут, а «метраж» раздувают знатно. Да и послевкусие на выходе остаётся весьма неприятное.

Касательно второго аспекта дело обстоит лучше: убивают здесь нечасто (и это очень радует). Более того, именно это и придаёт хоть немного динамизма откровенно «провисающему» сюжету, но в целом картину не спасает, да и не может спасти: книга вышла откровенно слабая.

Читая 1q84, не перестаёшь удивляться: как, нет, не так, КАК вообще могло произойти, что на протяжении целых трёх книг (и почти года повествования) Автору не удалось рельефно прописать портреты главных героев? Как так вышло, что даже второстепенные герои типа Усикавы и Тамару получились лучше? Ужас, да и только... Некоторые решения, вроде введения в повествование линии Усикавы, глазами которого Читателю подаётся всё то, что и без того ему известно, и огромных вставок из других произведений японской и европейской литературы, переписанных слово в слово, вообще не поддаются логике, и их корни, вероятно, следует искать в постраничном гонораре Автора. То же самое касается и перманентно провисающего действия, и скомканной и невнятной концовки поражающей своей хеппиэндовостью: кажется, что в один прекрасный момент Автор просто устал толкать вперёд сюжет, ползущий со скоростью улитки по склону Фудзи, и перенёс Читателя обратно в реальность, оставив за бортом одна тысяча невестьсот восемьдесят четвёртого года с десяток развешанных на стенах ружей, которые, к сожалению, уже никогда не выстрелят.

Итог: откровенно затянутый (и местами весьма одиозный) эксперимент в трёх книгах, не прочитав который, вы, в-общем-то, ничего не потеряете.

В начале, по традиции, напомню про регламент сайта, согласно которому причина для выставления негативной оценки – недовольство качеством отзыва, а не мнением, в нем излагаемым. Снова спасибо:) Теперь – по существу.

После прочтения «Рельсы» Мьевилля оставляют у Читателя странное чувство двойственности, разобраться в котором удается далеко не сразу. С одной стороны – великолепно выстроенный и прорисованный постапокалиптический мир: имеющий свою историю, мифы и легенды, живущий собственной жизнью. Очень удачной кажется и сама концепция Рельсоморья – пёстрого, лоскутного, многообразного, прорисованного до реалистичности, а также его обитателей, использующих для передвижения любые средства – от тягловых животных и рабов до ядерной энергии. Дальше начинаются минусы.

Основополагающий недостаток книги – вопиющий диссонанс между её целевой аудиторией (судя по «главгеру» – подростки) и средствами, которыми Автор для достижения книги оперирует, пытаясь усидеть сразу на двух стульях и создать книгу, которую будут читать и взрослые, и дети. Во-первых – язык. Прекрасная задумка с неологизмами себя не оправдала – отчасти потому, что в доступном мне переводе присутствовала обычная их транслитерация, отчасти – потому, что современный подросток, пусть и владеющий базой английского, вряд ли в состоянии это оценить. Не верите? Интереса ради загуглите пару-тройку форумов, и посмотрите, что в основном критикуют читатели-подростки. Правильно, язык.

Во-вторых – отсылочность. Для того, чтобы правильно читать и понимать Мьевилля, Читатель должен обладать неплохим литературным багажом. В данном случае – хотя бы (хотя бы!) знать творчество Стругацких и Мелвилла. Это — необходимый минимум, без которого книга будет восприниматься, как какао без сахара: мерзко, противно, и скорей бы уже закончилась. Честно говоря, сомневаюсь, что современные подростки (в особенности, зарубежные) таким багажом обладают. За мотивацию к знакомству с творчеством упомянутых выше Авторов, Мьевилль, естественно, заслуживает уважения. Но с точки зрения попадания в целевую аудиторию – увы! — «мимо кассы».

В третьих (плавно перехожу к тому, что мешает воспринимать книгу Читателям более старшего возраста) – главный герой. Здесь «плоско» абсолютно всё – возраст, мотивация, образ, обязательный для путешествия компаньон в виде Ручного питомца, и не менее обязательная Девушка-Которая-Ему-Нравится-Но-Слишком-Хороша-Для-Него – подробно останавливаться на этом не буду, сами всё понимаете.

В четвёртых (продолжаю тему) – сюжет. Тривиальный, зачастую – с Deus-Ex-Machin`овыми сюжетными ходами в лучших традициях, слегка перебиваемый морализаторскими вставками и лирическими отступлениями, мешающими восприятию. Отдельно отмечу невнятную и скомканную концовку, которая ещё больше смазывает впечатление от книги. Честно говоря, не раз и не два возникало чувство, что все силы Автора ушли на создание яркой и красочной декорации, в ущерб сюжету, образам героев и их мотивации – настолько всё смазано, нечётко и плоско получилось. А жаль...

Итог: динамичная, написанная неплохим языком подростковая (подростковая ли?) книга с незатейливым сюжетом и неоднозначной концовкой.

На удивление атмосферно. Люблю книги, наполненные вкусами и запахами: читаешь, и почти физически ощущаешь хруст песка на зубах, запах пропитанной машинным маслом земли под ногами, ароматы еды, готовящейся в кафе, и свежесваренного кофе, без которого Джек Ричер, кажется, просто не может жить. Да и сам главгер выписан весьма неплохо, в отличие от персонажей «второго плана», что картину немного смазывает. Из минусов также отмечу излишнюю самоуверенность и неуязвимость Ричера и его неуёмное желание докопаться до правды любыми средствами, будь то

Итог: атмосферный детектив с элементами роуд-стори и боевика. Рекомендуется в качестве развлекательного «мужского» чтения, если закрыть глаза на некоторые недостатки.

Одна из наиболее недооцененных книг Бэнкса. О причинах в своем отзыве подробно писал DN, останавливаться на этом еще раз смысла не вижу. Любопытное наблюдение: при чтении романа иногда создавалось впечатление о том. что издатель сам зачастую недостаточно точно интерпретирует мысли Автора. Всего один пример: Бэнкс описывает гигантское судно, которое вскоре будет выброшено на берег и разобрано, так: «два бледно-голубых бассейна без воды глядели в ослепительное безоблачное небо, прямо как у Балларда». Если верить приложению к изданию 2011 года, пустой бассейн — повторяющийся символ в творчестве Балларда. Действительно, Баллард неоднократно признавался в том, что ему нравится писать про высохшие бассейны (и заброшенные отели), однако лично для меня на самом же деле в данном случае очевидна аллюзия на его рассказ «Утонувший великан», тело которого также было выброшено на берег приливом и разрезано на части местными жителями.

Итог: читающийся на одном дыхании интеллектуальный роман, написанный добротным языком. Рекомендуется для вдумчивого и искушённого Читателя.

В начале напомню всем о том, что согласно регламенту сайта, причиной для того, чтобы поставить минус, является качество отзыва, а не личное несогласие с мнением, изложенным в нём. Заранее спасибо. Теперь — по существу.

«Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус» — именно эта фраза лучше всего характеризует мой опыт знакомства с Дэшнером и его «Бегущим в лабиринте». Казалось бы, у Автора есть всё, что необходимо для написания если не шедевральной, то хотя бы не тошнотворной книги: не новая, но вполне себе интригующая идея, огромный лабиринт, множество героев, экшн... Не вышло.

Основная проблема Автора – язык. Как такового, его нет. Есть набор штампов и клише, берущихся в произвольном порядке как для описания окружающей обстановки и внешности «приютелей», так и для попытки их «очеловечить». Итог плачевен: даже главные герои напоминают кукол из папье-маше и вообще кого угодно, но никак не людей. Они ведут себя настолько фальшиво и пафосно, словно они не подростки, до предела напичканные гормонами и адреналином, а второгодники театрального училища в каком-нибудь захолустье (кстати говоря, с пафосом, впервые отчётливо проступающим в повествовании с момента прибытия Терезы, Читателю придётся смириться и жить до самой концовки книги). Второстепенные – ещё хуже: либо готовые типажи типа «здоровяк», «рубаха-парень», «скандалист», «прирождённый лидер», «bad ass», «лузер», либо – безликая массовка, не прорисованная вовсе. Убоги и окружающие декорации, картонные настолько, что даже таблички с надписями из «Глобуса» времён Уильяма Шекспира способны соперничать с ними в величественности. Всё, начиная от самой концепции Лабиринта и содержащегося в нём Послания (поражающего, кстати, глубиной своей мысли), заканчивая описанием Армагеддона:

наводит на мысль о явных проблемах с логикой у Автора: а как иначе объяснить тот факт, что в книге, предназначающейся для подростков, столько крови? Ссылки на психологию и натурализм засчитать не могу при всём желании, ибо в таком случае сюжет вышел бы из-под контроля сразу же после появления Терезы в Приюте, под завязку набитом вооружёнными холодным оружием подростками, находящимися в той самой стадии полового созревания, когда... в общем, вы меня поняли. Как бы понимая слабость изобразительных свойств своего литературного языка, Автор изо всех сил предпринимает попытки перейти от описаний быта и взаимоотношений «приютелей» к «non-stop action», но стоит только действию перенестись в незнакомые прежде Читателю декорации, как почерк Автора снова даёт о себе знать, действие «провисает», и кактус под названием «Бегущий в лабиринте», какое-то время казавшийся весьма съедобным, вновь обрастает огромными колючками.

Итог: первая часть ужасно невнятной, неправдоподобной, размазанной, но, как показывает практика, весьма кинематографичной трилогии для подростков, написанной ужасным языком. Знакомство с творчеством Автора продолжать не буду.

Читая «Хищные вещи» сейчас, в начале XXI века, удивляешься и ужасаешься одновременно. Удивляешься — тому, что книга задумывалась и писалась в то время, когда почти все излагаемое в ней казалось человеку тогдашнему, имевшему и цель, и средства, дотянувшемуся до космоса и звёзд, абсолютно умозрительным, а потому, возможно, малозначительным. Ужасаешься — потрясающему провидческому дару Братьев, уже тогда проблему обозначившим. Тем страшнее читаются «Вещи» сейчас, в особенности, когда осознаешь, что книга-предостережение в сегодняшних реалиях уже давно превратилась в книгу — факт. Хищные вещи сжирают человечество изнутри, они таращатся на нас с экранов планшетов и ноутбуков, глядят на нас чёрными глазками камер айфонов с высоты палок для «селфи», гипнотизируют разноцветными вспышками ночных дискотек и экранов ТВ... И оттого становится еще более обидно. За нас, за уже почти наступившее будущее, в котором под культуру всеобщего бездумного потребления уже фактически подведена законодательная база, в котором любой человек с книгой тут же записывается в ненавистные «интели», а томик «Истории фашизма» ценится меньше, чем банка консервов. И искренне хочется верить в то, что человечество сможет выкарабкаться из этой ямы, в которую оно себя загнало, выкарабкаться самостоятельно, и как можно быстрее. Иначе однажды кто-нибудь совершенно случайно

И тогда спасать наш мир станет слишком поздно...

Очень атмосферное произведение, способное «затянуть» с первых страниц. Напрашивается сравнение с той самой трясиной, поросшей вереском, по которой вместе с Андреем Белорецким читателю приходится убегать от необъяснимой, не поддающейся рациональному осмыслению, а потому – ещё более жуткой погони. Короткевич в «Дикой охоте» не просто хорош, как рассказчик – он поистине великолепен : сочный, образный язык, сверхудачная композиция книги, рельефные, колоритные образы, правдивое описание быта и обычаев крестьян и «шляхты», окончательно разложившейся как сословие, к концу XIX века. Автор настолько убедителен, а происходящие события – настолько невероятны, что поневоле и сам начинаешь допускать существование неких потусторонних сил в этой Богом забытой глуши. Но – только до определённого момента. Вдумчивому Читателю, знакомому с «Замком Ольшанским» (композиция которого во многом «выросла» из «Дикой охоты»), скрытых намёков Автора будет вполне достаточно, чтобы самому дойти до объяснения многих вещей, творящихся в Болотных Елинах. Остальных – ждёт весьма логичная развязка, в очередной раз напоминающая о том, что Зло – каким бы сверхъестественным оно ни казалось – почти всегда пускает ростки из гнилых человеческих душ. И, как правило, платит по счетам – особенно, в том случае, если даже терпеливый и спокойный белорус озлобляется настолько, что берётся за вилы...

Пожалуй, каждый человек хоть раз сталкивался с нестерпимым зудом на месте недавней ранки, покрывшейся подсохшей корочкой: прекрасно знаешь, что, если её оторвать, будет только хуже, но терпеть просто нет сил. Зуд становится всё сильнее и сильнее, ты пытаешься о нём не думать, но безуспешно: чем больше ты стараешься, тем больше мысли вращаются вокруг злополучной ранки. И вот пальцы уже сами хватаются за край корочки, и мгновение спустя ты уже изо всех сил ковыряешь ненавистную ранку, морщась от боли, которая с каждым мгновением становится всё сильней...

А теперь представьте, что на месте малюсенькой ранки (не дай Бог) – здоровенный нарост, покрытый уже начавшей отмирать кожей, а под ним – вызревает страшное и ужасное Нечто...

Именно это и можно считать главной изюминкой «Инфицированных». Именно это (да ещё, пожалуй, неплохо выписанный образ здоровяка Перри Доуси) – и есть, пожалуй, та причина,которая не даст вам заскучать в клаустрофобной атмосфере крохотной квартирки Перри, в которой и разворачивается львиная доля повествования.

А причины заскучать, несомненно, есть. Первая (и самая главная из них) – да простят меня поклонники – абсолютное убожество Авторского стиля и языка. По ходу всего повествования так и подмывало взять карандаш и править, править, править Авторский текст, сражаясь с ним, будто Перри со своими проклятыми треугольниками. Благо, текста под рукой не было (слушал книгу в аудиоформате, тоже, кстати говоря, весьма убогого исполнения). Сквозь первые главы книги вообще пришлось продираться, как сквозь дремучий лес; ближе к середине повествование оживилось, и появился лучик надежды на то, что Автор, наконец-то расписАлся, но... Концовка оказалась напрочь слита. Представьте себе: вы приходите на кинопремьеру жёсткого бескомпромиссного боди-хоррора – не то, чтобы супер, но весьма неплохого, и местами даже способного цеплять. И тут выясняется, что в конце этого самого хоррора пьяный монтажёр зачем-то приклеил пятнадцатиминутный кусок «Войны миров» Уэллса. Именно так и смотрится композиция «Инфицированных», и именно это вызывает наибольшее разочарование (а местами — и смех), даже с учётом дальнейшей перспективы развития книги в цикл. Второстепенные персонажи – картонны, декорации прописаны неряшливо, логика местами хромает, а местами – и вовсе передвигается на одной ноге, как здоровяк Перри к концу книги. Да и чему удивляться – жанр, как говорится, обязывает...

Итог: неплохая идея, напрочь загубленная реализацией. Если бы Автор остановился на полсотни страниц раньше, оценка была бы значительно выше.

На старте их было сто. Сто подростков, отчаянно желавших победить. Сто подростков, ввязавшихся в эту авантюру по абсолютно разным причинам: от острой нужды до желания доказать всем свою значимость, или же просто — от безделья. Каждый был уверен в том, он — Избранный, но после первого же винтовочного залпа, пока дорожная пыль жадно хлебала тёплую кровь первой жертвы, оставшимся девяносто девяти отчаянно захотелось только одного: выжить. Любой ценой.

В очередной раз убеждаюсь в том, что как писатель Ричард Бахман был гораздо талантливее и бескомпромисснее Стивена Кинга. «Долгая прогулка» — очередное, и, пожалуй, самое яркое тому подтверждение. Оставим «за кадром» все условности, вроде «непонятно, кто, что и откуда взялось, как возникла «Прогулка», и прочая, прочая, прочая»: обрывочных сведений, подброшенных Читателю Автором, вполне хватает для того, чтобы выстроить всю предысторию кровавого шоу – и обратимся к яркой и чёткой картинке, нарисованной здесь и сейчас.

На мой взгляд, главная заслуга Автора в «Долгой прогулке» — шокирующая аллегория, проведённая между самой прогулкой и ... повседневной человеческой жизнью. Вдумайтесь на минуту: сотня подростков (выпускников колледжа?) отправляется на «Долгую прогулку» (в реальную жизнь). Автор знает, о чём говорит: вспомните, скольких подростков система ежегодно выбрасывает в бетономешалку современного мира, и сколько из них добиваются успеха? Шансы примерно такие же – один к ста. Смысл тот же: do or die (барахтайся, или сдохни). Автор всего лишь пошёл немного дальше – ужесточил правила и заточил повествование под формат телешоу. И вот парадокс: при такой подаче нас это пугает. В повседневной жизни – нет. А ведь все эти мальчишки отчаянно хотели жить, строили планы на будущее: кто-то – невероятные, кто-то – вполне реальные. За кого-то по инерции пытались хлопотать родители (Привет, Перси!), кто-то шёл вперёд, питаясь исключительно злобой против всего мира – отчаянный вариант, но тоже помогает. И по-настоящему страшно становится только тогда, когда понимаешь, что 99% всех этих парнишек, которым бы жить да жить – умрут. На глазах у зрителей, стервятниками ждущих у обочины.

Из недочётов отмечу отсутствие финальной интриги и отсутствие вменяемой мотивации главного героя. Гораздо интереснее (ИМХО) прописаны второстепенные персонажи: Стеббинс, МакФрис, Баркович, Гаркнесс. Ну, и отдельные вещи по тексту: отъезд Гэррети для участия в «Долгой прогулке» 31 апреля, волосы Джен – то тёмные, то светлые, и ещё один любопытный факт: при детальном рассмотрении английского списка участников становится ясно, что примерно у одной трети фамилии начинались на букву F (№13 -Fenum, №47 — Garraty). Маловероятно как-то... Кроме того, не совсем удачен перевод прозвища/должности — «Майор», гораздо уместнее (снова ИМХО) –«Главный».

Итог: жёсткий, бескомпромиссный, психологический триллер с глубоким подтекстом, читающийся на одном дыхании. Must read.

Читая эту книгу, внутренне содрогался, но не от ужаса, а от отвращения. После атмосферных «Мира туманов» и «Мира призраков» Грин выдал на-гора абсолютно невнятную книгу, напрочь лишённую обаяния первых двух частей, халтурную и вторичную настолько, что дочитывалась она с трудом, и только из уважения к предыдущим заслугам Автора. Есть только одна причина произошедшему, и причина эта проста: и «Мир призраков», и «Адский мир» опубликованы в один год. Но... Если первая часть подкупала новизной и колоритными главными героями, а вторая – гнетущей атмосферой выжженной планеты и мрачными тайнами тринадцатой базы, то в «Адском мире» внимание Грина истощилось окончательно, и он вынужден был поочерёдно вырывать идеи то из одной, то из другой книги, щедро приправляя полученный винегрет экшном. Не вышло.

Атмосферы у книги нет – в первую очередь из-за слабости литературного языка и фантазии Автора. Архитектура «чужих» описана невнятно, функции героев до боли знакомы читателям по «Миру призраков», а сами герои, кажется, вылеплены из папье-маше. К тому же, у каждого в отряде есть нечто шизоидное. Читая, просто диву даешься: неужели имперские яйцеголовые настолько сошли с ума, что доверяют планетарную разведку такому нефункциональному отряду? Не верю. Напрочь. Где-то с первой трети книги начинаешь подсознательно ждать скорейшего наступления концовки, которая – по голивудски пафосная и невнятная – здорово укладывается в общий стиль книги, но вселяет еще большее разочарование.

Итог: средненький космический боевичок «на один раз», если у вас больше СОВСЕМ нечего читать. Читавшим первые две части противопоказано: разочарование может быть слишком велико.

Не восхищён, а, скорее, разочарован. После оглушительной рекламы книги на каждом углу (в том числе и на родном ресурсе), после сотен тысяч слов дифирамбов, воспетых гению Автора, требования к любой книге предсказуемо окажутся завышенными. Не могу сказать, что это сильно повлияло на итоговую оценку, но... Всё-таки повлияло, и, к сожалению, не в лучшую сторону.

Приступая к написанию книги, Автор изначально выбрал достаточно нелёгкую форму: основную массу текста составляют дневниковые записи Марка Уотни. Учитывая тот факт, что дневниковая форма заведомо не блещет литературными изысками, а, в данном случае ещё и перегружена массой технических терминов, Автор вынужден был оживлять обширные блоки подачи информации о системах жилого модуля и прочей научной тягомотины шутками и прибаутками ГГ. Кое-кто усмотрел в этом решении «искромётный юмор». Как по мне, вышло еще более отвратно, чем обычное, пусть и сухое изложение научных фактов. Схема композиции записей выглядит примерно так: «бла-бла-бла, оксигинатор, бла-бла-бла, жилой модуль, бла-бла-бла, шутка». Первое, что приходит в голову лично мне – господин Пушной на канале «Галилео»: «Здравствуйте, детишки, сегодня я покажу вам, как добыть воду из сверхгорючего топлива. Бум!». Единственное ценное, что действительно удалось вынести из научной части «Марсианина» — это то, что американцы — очень странные люди. Они изобрели Windows, которая постояно скачивает гигабайты обновлений, но ПО марсохода НАСА обновляется путём вставки части текста в уже существующий файл. Они умеют делать изоленту, которая работает в любых условиях, и производят чудо-брезент, которым можно латать обшивку корабля, но вот болты, на которых крепятся жизненно важные устройства, у них постоянно «срезаются». В-общем, неразумно и нелогично.

Второе, вытекающее из первого: постоянно «провисающее» действие. Автор, естественно, знал, что помещение главного героя в закрытое пространство на длительный срок сводит интригу практически к нулю, поэтому периодически подбрасывал своему герою «неразрешимые» проблемы. Уотни сначала выдавал коронную фразочку:

а потом героически из неё выбирался. Причём, почти сразу же. К слову сказать, сам же Автор в этом ему и содействовал. Сначала, придав персонажу жизненно важные (и ни разу между собой не смежные) специализации ботаника и инженера, затем — герметично залепив кровью дыру в скафандре, затем – сгенерировав для него из подручных средств целую картофельную плантацию и воду для её полива, затем – снабдив его целой кучей полезных для выживания деталей и «Пасфайндером» для связи вдобавок, что уже в начале книги привело к полнейшему «убиванию» интриги. Про старт в полубрезентовом МВА – вообще не хочется вспоминать. Робинзонада, ага. На грани фантастики...

Третье – вторая сюжетная линия. В принципе, до некоторого времени – самая адекватная часть книги, напоминавшая лучшие образчики производственных романов Артура Хейли. Чудеса в решете начались после крушения американского носителя, когда достопочтенные мужи из НАСА обратились за помощью к самой передовой стране в мире в области постройки космических летательных аппаратов – к... Китаю. Ребят, вы серьёзно? К КИТАЮ? Вы историю космонавтики учили? Сэй Кинг до сих пор вздрагивает во сне, вспоминая, как в далёком 1957 году его напугал запуск первого искусственного спутника Земли. Кто его запустил? Китай? А в 1961 в космос полетел Юрий Алексеевич Гагарин, гражданин СССР, между прочим. И Короленко – фамилия ни разу ни китайская. И стыковался с вашим «Аполлоном» не китайский, а советский корабль. И орбитальную станцию «Мир» не китайцы с орбиты выводили... Тем не менее, на месте России у Автора в книге — большое белое пятно, что, вкупе с интернациональным составом миссии – Фогель (Германия), Андерссон (скандинавские корни), Мартинез (мексиканские корни), Льюис (вероятно, британские корни), Бек (тоже — далеко не американская фамилия) – способно вызвать стойкое неприятие у любого русскоязычного читателя, да и вообще, любого, кто так или иначе знаком с историей развития космонавтики.

Четвертое: основной месседж. На первый взгляд – весьма правильный: человечество должно заботиться о своих сыновьях везде и всегда, невзирая на трудности и финансовые затраты, а учёные всего мира должны поступать так во имя науки, для которой нет ни наций, ни границ. Красиво, да... Возвращаемся к третьему пункту: где в книге хоть одно упоминание о России как правопреемнице СССР, в том числе и в области космонавтики? Хотя нет, одно всё-таки есть: про то, какие у Советов были летающие гробы вместо ракет. Прекрасно... Вкупе с вышеизложенным финальная мысль окончательно теряет свой посыл и трансформируется в слащавый, изрядно приправленный пафосом, голословный лозунг, что окончательно портит и без того неидеальную картину.

Итог: после прочтения становится понятно, почему Голливуд уже принялся за экранизацию «Марсианина»: обилие «гэгов», в меру пафоса, приправленного слащавым патриотизмом, и, конечно же, хеппи-энд – такого мы не видели, пожалуй, со времён «Армагеддона». Литературы вот, правда, почти нет. Да и ладно – кто её сейчас читает, литературу-то?

Задумывались ли Вы когда-нибудь, почему человек устроен так, что в из нескольких возможных вариантов он непременно выбирает наиболее худший?

Почему, чёрт возьми, даже самые правильные и повидавшие многое на своём веку, непременно видят в другом только плохое?

Почему, в конце концов, стоило Джимми, делившему с товарищами хлеб, палатку и короткие, и потому особенно ценные, минуты покоя, исчезнуть, все сразу сочли его трусом? Причём, ни минуты не усомнившись в своём решении? Может быть, потому, что они – закоренелые реалисты, скажете вы? А может быть, потому, что в душе они сами трусят?

И не к этому ли ведёт Автор своим финальным аккордом, как бы намекая, что единственное по-настоящему преданное Джимми существо, существо, которое никогда в нём не сомневалось – рогатая лягушка по имени Мьюриэл? Единственный настоящий друг Джимми. Друг, в прямом смысле,

Один из самых недооценённых рассказов О.Генри...

Если когда-нибудь кто-нибудь спросит у меня, что заставляет человека творить, невзирая на неудачи, в иллюзорной погоне за совершенством,– я покажу ему этот рассказ.

Если когда-нибудь кто-нибудь спросит у меня, почему я до сих пор продолжаю верить в людей, невзирая на их внешний вид, характер и социальный статус,– я покажу ему этот рассказ.

Если когда-нибудь кто-нибудь спросит у меня, что, по моему мнению, является истинным шедевром на все годы и времена,– я покажу ему этот рассказ.

Вершина творчества Великого Мастера...

И всё-таки, Короткевича нужно читать в юношеском возрасте, и взахлёб. Скользить по сюжету вместе с «белорусским Индианой Джонсом» Антоном Космичем, всё дальше и дальше, в погоне за разгадкой древней тайны... И не обращать внимания на слишком затянутый и временами «провисающий» сюжет, на обилие вставок, не несущих в себе особой смысловой нагрузки, на эмоции, временами переходящие чуть ли не в пафос, на пусть и логичную, но слишком уж невероятную развязку, на «лоскутность» повествования, сплетающего в себе несколько, казалось бы, несочетаемых, сюжетных линий…

Несмотря на это, у книги есть ряд неоспоримых достоинств, с лихвой окупающих вышеперечисленные недостатки. В первую очередь, к таким достоинствам следует отнести язык, которым она написана: сочный, колоритный, образный, и в то же время – поразительно лёгкий и воздушный – я говорю в первую очередь об оригинальном тексте «Замка». Второе достоинство книги – то, что написана она с предельной любовью к Беларуси, её людям, её истории и тому культурному наследию, которое эту историю составляет. Исподволь, мимоходом Короткевич затрагивает актуальные до сих пор проблемы: с горечью пишет о «охране» памятников архитектуры (как не вспомнить мемориальную доску в бурьяне), с гордостью – о людях, с достоинством прошедших горнило Великой Отечественной и поднявших с колен народное хозяйство, выжженное войной, с ненавистью – о тех, кто после войны сменил волчью шкуру на овечью и «даже льготы имел»...

Однако главное в «Замке» — не это. Для нас, белорусов, главная заслуга Короткевича состоит в том, что он напомнил нам о красоте и богатстве нашего края, и о том, что у края этого — древнейшая история, которую ни в коем случае нельзя забывать, и которой можно (и нужно!) гордиться.

Скажу сразу: я – не любитель оставлять отзывы после прочтения трети книги, однако в данном случае прошу понять и простить, ибо накипело. После интригующей аннотации и хвалебных отзывов «лаборантов», ожидал от Крайтона чего-то наподобие шедеврального и по динамике и по содержанию «Непобедимого» Станислава Лема, однако вскоре понял, что глубоко заблуждался…

Определённая настороженность возникла при чтении введения (или пролога?), сразу вызвавшего стойкую ассоциацию с научной работой СССР времён застоя. Отличие состоит лишь в том, что вместо подробного и научного обоснования влияния классовой борьбы трудящихся на капиталистическое воспроизводство(а без этого в СССР просто невозможно было написать любую научную работу – те, кто постарше, прекрасно это помнят), Автор путём долгих, мучительных и, порой, притянутых за уши излияний пытается объяснить нам актуальность (и потенциальную опасность) нанотехнологий. По идее, это должно было заставить нас проникнуться идеей и возбудить интерес, но… язык, которым это всё подается, ничего, кроме раздражения и зевоты лично у меня не вызвал.

И вот – наконец-то! – начинается долгожданное повествование. И… к вышеперечисленной гамме чувств примешивается еще и отвращение. Отвращение к образу ГГ — эдакому типичному неудачнику-домохозяину (домохозяйке?) с латентными параноидальными наклонностями, к суконному примитивному языку, которым этот образ написан, к провисающему со старта повествованию. В отзывах на все лады нахваливали его «динамизм» – о каком, к дьяволу, динамизме может идти речь, если страниц десять – пятнадцать вместе с ГГ мы ходим по супермаркету, выбираем какие-то салфетки, судачим с бывшим коллегой по работе – и все это перемежается непонятным нытьём и жалобами протагониста, отождествления с которым не происходит и произойти не может?

Возможно, так и было задумано – скажут некоторые. Для большей атмосферности. Не исключаю. Но давайте обратимся к «привязанному» к «Рою» в жанровом классификаторе «Непобедимому» Лема (написанному, кстати, за полвека до Крайтона). Так вот, там за счёт языка Автора атмосферность такова, что почти сразу же чувствуешь текстуры и запахи – не знаю, как для кого, а для меня (сугубо ИМХО) – вершина погружения в текст. Хотя… учитывая то, что первая часть «Роя» проходит сплошь в смене подгузников и описании технологии по принуждению новорожденного срыгнуть — может, оно и к лучшему. Не спорю, может, Автор пытался сыграть на контрасте «ГГ до апокалипсиса – ГГ во время апокалипсиса», но... до начала сего действа необходимо еще добраться, а сделать это, продираясь сквозь обывательскую нудятину описания суровых будней американской домохозяйки, сквозь нелепые описания псевдонаучной теории работы нанитоидов, сквозь параноидальные подозрения протагониста, у которого, похоже, на почве безработицы и вынужденного сидения с детьми, «едет крыша» — я, например, не смог, хоть и старался. Да и Читателю советую – сугубо на свой собственный страх и риск.

Итог: посредственный сценарий на псевдоактуальную тему, написанный убогим языком.

Первое, что приятно удивило – поразительная атмосферность. Главным действующим лицом – и это, без сомнения, главная Авторская удача – выступает не отдельный персонаж, и даже не все они вместе. Главный герой этой книги – Город. Темный, неуютный, с его стихийными свалками, с которыми безуспешно пытаются бороться местные власти, с неосвещенными пустырями и парками, с мрачными закоулками, наполненными мусором и запахом нечистот, с неуютными кривыми улочками, запруженными старыми, давно пришедшими в негодность автомобилями… Город, в котором так удобно скрываться и выслеживать добычу.

Абсолютная беспомощность человека подчеркивается повествованием, ведущимся от лица доброго десятка героев — еще один несомненный плюс, ведь подсознательно Читатель понимает, насколько ничтожен каждый из этой горстки людишек в борьбе с целым Городом, к тому же, принадлежащему уже не людям. Хороша динамика, с которой развивается сюжет, мастерски прорисован ряд сцен: пожар у собачьего питомника и события на пустыре и в школе даны настолько здорово, что впору снимать фильм. Здорово выбрана угроза: идея о собаках-людоедах в современном мегаполисе еще не настолько навязла в зубах, как, например, зомбо-апокалипсис. Кроме того, у неё есть еще один плюс: она вполне реальна (а значит — способна здорово напугать), и не требует лишних объяснений, почему и как.

Теперь – о минусах. Первый, и сразу же бросающийся в глаза, минус: имена. Во-первых, это явный спойлер. К примеру, если героя зовут по имени и отчеству, это значит, что для сюжета он весьма ценен, и здравствовать ему еще долго. Если просто по фамилии или имени – средненький персонаж, и срок ему отмерен соответствующий. А вот если просто «мужик в зелёном пальто» — Читатель может морально готовиться к тому, что через пару-тройку страниц персонаж исчезнет из повествования навсегда. И опять же: меня, к примеру, здорово утомляло упоминание имени-отчества героя чуть ли не в каждом предложении: «Пал Палыч сделал то», «В глазах Пал Палыча читалось…». Уважаемый Автор, в русском языке еще и местоимения есть! Я понимаю, что гонорар Вам постранично платят, но всё же…

Второй минус – наличие пролога и эпилога, которые абсолютно не нужны. Да, в прологе как бы исподволь даётся кое-какая информация, способствующая пониманию предстоящих событий, но оправдывать случившееся происками нацистских ученых – не комильфо уже со времён Индианы Джонса. Эпилог же и вовсе оставляет Читателя в состоянии, близком к кататоническому ступору: вопросов много, а «как?» и «почему?» — ни одного. Более того, Автор не потрудился объяснить, ни откуда взялся «таинственный незнакомец», появлявшийся с собаками у супермаркета, ни что стало с остальными выжившими.

В качестве третьего минуса выступают герои, от лица которых ведется повествование. Понятно, что выбор их должен был удовлетворить любого, даже самого искушенного читателя: не хочешь сопереживать слепой стюардессе – вот тебе банкир. Не хочешь банкира – вот тебе киллер, или наоборот, блюститель правопорядка. Не нравится их глазами на мир смотреть – вот тебе дедушка-кинолог на пенсии. Да только вот к концу повествования героев расплодилось настолько много, что для массового снижения их популяции одной очередью пришлось оборвать слишком много ниточек, что, на фоне весьма неплохого начала, впечатление от книги очень портит. Более того, о судьбе некоторых героев Автор вообще наглым образом умалчивает. Нельзя так, ой, нельзя… Возмущает и слишком уж явное Авторское сопереживание киллеру Игорю Илларионовичу Родищеву, коего я, например, в качестве резонера ну никак не воспринимаю. Единственный «плюсик» в его карму добавляет спасение жизни Осокину, сделанное, кстати, исключительно из сентиментальных побуждений. Вместе с тем, больше героев, которые хоть как-то способны вызывать эмоциональный отклик у Читателя, (кроме, пожалуй, Гордеева и безымянного капитана), в повествовании найти трудно. Не очень удачны (ИМХО) и попытки на психологизм. Здорово, конечно, что действие происходит в Москве, иначе за новоявленным Мессией в супермаркете вряд ли вообще кто-нибудь пошел. А так, на волне борьбы с зажравшимися чиновниками, и выехал. Глупо, конечно. И неправдоподобно. Собирать «сильных мира сего» по квартирам и особнякам в условиях смертельной опасности, рискуя жизненно необходимыми ресурсами и не менее необходимой охраной – для чего? Чтобы устроить показушный процесс и повести за собой людей, которые и так благодарны ему за то, что до сих пор живы? Одно из двух: либо у Автора проблемы с логикой, либо это – сознательный «заброс» в расчете на определённую целевую аудиторию. И в первом и в другом случае – «мимо кассы».

Итог: атмосферно, кинематографично, с претензией на психологизм. А если вдобавок закрыть глаза на некоторые «логические дыры» и (местами) шероховатости языка — весьма неплохой отечественный хоррор.

Долгое время не мог понять, что именно подсознательно мне не нравится в рассказе. Язык – хороший, картинка – тягостная, но четкая. Идея – присутствует с избытком, авторский месседж тоже понятен, но…

Значительно позже узнал, что Автор – эколог, и тут до меня наконец дошло, что именно подсознательно мешало восприятию «Народа песка и шлаков».

В юриспруденции есть такое понятие, как «неэтичная реклама» — то есть, такая реклама, которая, в том числе, содержит информацию, нарушающую общепринятые нормы гуманности и морали. Так вот, (далее – сугубо личное мнение, на которое я, как Читатель, имею полное право) в данном рассказе Бачигалупи не только порочит весь людской род (от которого мало что осталось, но тем не менее), но и пытается таким образом «обратить в свою веру» Читателя.

Да, люди в рассказе – уже не люди. Да, Автор изо всех сил пытается вызвать интерес к поставленной проблеме, которая, увы, совсем не нова. Однако при этом Автор совершенно забывает о том, что данная проблема, поставленная невесть когда на повестку дня, по сей день с нее не снималась. И те методы, которыми Автор пытается ее «протолкнуть» – недозволенны и, более того, отвратительны.

Умный Читатель способен оценить глубину заключенной в рассказе мысли лишь в том случае, если его не отвернет от старательно вырисованной Автором картинки постапокалиптического, подернутого нефтяной пленкой мира, населенного мутантами, способными забавы ради отрезать друг другу руки и совокупляться при посторонних.

Для же недалёкого же Читателя, на которого, в принципе, рассказ и рассчитан, достаточно глубокий Авторский месседж будет надёжно погребён за этими подробностями – в этом и заключается первый серьёзный просчет Автора.

Второй просчёт — логический — заключается в том, что в рассказе есть одна, но очень огромная логическая дыра. И, что печальнее всего, образована она вокруг сюжетообразующего фактора рассказа — собаки. Сейчас поясню: средняя продолжительность жизни этого животного — 12-15 лет. Допустим, собака появилась на свет раньше, до того, как флора и фауна окончательно исчезли — и сразу возникает вопрос: а дожила бы она до столь тотального загрязнения окружающей среды, на которое, вероятнее всего, ушел не один год, и даже не десятилетие? Допустим иное: собака появилась на свет значительно позже (возникает не менее логичный вопрос: чем она питалась, когда вокруг — голый песок, голые же камни, а водой вообще можно отравиться?).

Третий же просчёт – в том, что для спасения планеты, являющейся нашим общим домом, совсем не обязательно эпатировать публику и пугать Читателя отвратительным миром, который мы, дескать, оставим своим потомкам. Гораздо больше проку будет, если не тратить бумагу (изготовленную, кстати, из деревьев, о сохранности которых Автор так ревностно печётся) на печать подобных произведений.

А вот мне — понравилось. В первую очередь, аллюзиями на «Песню о двух красивых автомобилях» Владимира Семёновича Высоцкого:

«Что ж, съезжаться, пустые мечты?

Или это есть кровная месть городам?

Покатились колеса, мосты

И сердца, или что у них есть еще там».

На мой скромный взгляд, Читатели слишком уж увлеклись обсуждением фантдопущения о невозможности автомобиля испытывать чувства, и упустили из виду главный месседж: человек — существо, которое не терпит конкуренции. Особенно, если речь идёт о конкуренции с тем, что было сотворено его руками. И сразу возникает мысль: как здорово, что наш Творец — не человек.

Не нужно ничего менять. Рассказ хорош и так.

Внимание: отзыв не просто содержит спойлеры, а, по своей сути, сам является таковым.

Итак, причины, по которым мне не нравятся «Добытчики» Ната Соузарда:

Причина №1: В Рундберге живет три тысячи мертвецов. (Боже мой, думается Читателю). Три тысячи. Три грёбаных тысячи (да ладно, Автор, у нас IQ повыше, чем у них, не надо повторять трижды). Три грёбаных тысячи мертвецов (да понятно, дальше уже давай). Три грёбаных тысячи с**ных живых мертвецов (Автор, а не издеваешься ли ты часом?) Три грёбаных тысячи… (театральная пауза) обезумевших и голодных живых мертвецов! (сцена ярости со скрипением стиснутых зубов, паром из ноздрей и швырянием книги в стену). Успокоившись и отдышавшись, подобрав с пола изрядно помятую книгу, Читатель вместе с группой добытчиков добирается-таки до Рундберга, и первое, что все они видят на въезде в город — табличка: «РУНДБЕРГ «Дом мира и покоя» (барабанная дробь)... Население 3042 чел.

Причина №2: Зомби воняют. Омерзительно воняют. Нет, не просто омерзительно, а просто УЖАСНО воняют. Их просто окутывает зловоние. И, представьте себе, изо рта у них тоже воняет. Омерзительно. Ужасно воняют. Зомби. Вот.

Причина №3: Несмотря на то, что от зомби омерзительно воняет, бегают они весьма неплохо. И появляются внезапно. Как раз в те моменты, когда это нужно Автору. И, как правило, догоняют. Руки у них обычно болтаются вдоль туловища, но, когда это нужно Автору, они еще и неплохо хватают. И обдают пойманного волной удушающего зловония (если кто не заметил, зомби ужасно воняют). А еще у них здорово разлетаются головы (вот ГДЕ сосредоточен весь метафорический потенциал Автора – упоминается им и треск сухой палки, и шар с водой, и петарда, вставленная в череп ). Ах да, чуть не забыл: а ещё их здесь три тысячи.

Причина №4: Персонажи, до боли напоминающие «дуболомов» Урфина Джюса последнего выпуска: вроде и на людей похожи, и оружие держать в состоянии, и лица Автор попытался вытесать – пусть и грубовато, но… Характеры, при всех творческих потугах Саузарда, выписать не удалось. Интересна подача происходящего глазами сразу нескольких персонажей, что, без сомнения, добавляет изложению динамизма (а книге — объёма), но… Манера общения героев между собой в стиле «эй ты, ублюдок, тащи сюда свою грёбаную задницу, пока я не врезал по ней своим вонючим сапогом» этому никак не способствует. Сомневаюсь, конечно, что на месте героев кто-нибудь изъяснялся бы исключительно высоким слогом, однако подсознательно (по крайней мере, у меня) любой текст подобного содержания сразу ассоциируется с гнусавым закадровым голосом переводчика, озвучивавшим боевики в начале 90-х, и картинка, возникающая перед глазами, еще больше теряет в убедительности.

Причина №5: неубедительность повествования. А) Паренек пускает себе пулю в рот, прислонившись к кабине пикапа, и пуля, пройдя сквозь его затылок, разбивает заднее стекло и попадает в плечо впереди сидящему. При таком раскладе, да еще и в маленьком «Додже» — маловероятно. Гораздо вероятнее, что пуля вышла бы через крышу, никого не задев. Б) Один из героев заходит в комнату с разбитым окном. Ковёр на полу промок насквозь от залившего комнату дождя и хлюпает от воды. Герой подходит к прикроватной тумбочке, на которой лежит разбухшая от влаги книга, и забирает оттуда коробок спичек. Не «то, что когда-то было коробком спичек, а теперь представляло собой мешанину из расползшейся бумаги и промокших насквозь спичек со сползшей от сырости серой», не «промокший коробок спичек», даже не «на удивление не тронутый сыростью коробок спичек». Просто коробок спичек. Вообще, со спичками в романе — какая-то лажа. Видимо, в душе Автор – ярый пироман, ибо как еще объяснить тот факт, что в каждом открытом по ходу повествования ящике, ОБЯЗАТЕЛЬНО находится коробок со спичками? В) Хрупкая девушка неизвестно каким образом валит на пол зомби, при жизни бывшего «жилистым мужчиной» (как – не смог придумать даже сам Автор) и роняет ему на голову монитор. При этом, даже шестнадцатилетний подросток-зомби обладает такой силой, что в состоянии запросто завалить взрослого мужика. Г) Как мы знаем, все три тысячи зомби не только воняют (Нет, не просто воняют, а УЖАСНО воняют), но еще и бегают за пикапом (о-о-о-чень быстро, если верить Автору). Однако, когда речь заходит о парне со сломанной ногой (!), который бежит (!!) по грязи (!!!) каннибалы упорно не могут его догнать (!!!!). Более того, этот самый прыткий парень потом и машину умудряется водить. Со сломанной ногой, да. На «механике». Д) Нелепый супер-мега-босс «громадный, как дуб», с дорожным знаком в руке. Видимо, на табличке при въезде в город, забыли дописать фразу «пристанище культуристов». Про его культю без пальцев, способную цепляться за предметы – без комментариев. Е) «Трагическая» концовка, ставшая достойным завершением «проходной» и бессмысленной книги.

Итог: Рекомендуется для неискушённых любителей жанра, обладающих здоровой психикой и завидным терпением. Остальным – крайне противопоказано.

Начну, к вящей радости хейтеров, с ложки дёгтя. Лично для меня, это – мистический элемент, который в «Стране радости» выглядит столь же неуместным, как и седло на спине у коровы. Отчасти это оправдывается титулом «короля ужасов», приобретенным Кингом, (а любой титул необходимо защищать), отчасти – снимает некоторые вопросы по deus ex machina в развязке романа. Развязка – вторая (по списку) и первая (по сути) вещь, которая смазывает впечатление от книги. Лично для меня она — не просто довольно слабенькая, а вовсе притянутая за уши. Здесь – и инородный мистический элемент, без которого действие просто-напросто развалилось бы, и слишком уж настойчивое внедрение читателю мысли о том, что Энни – мастерский стрелок, и картонный «Ярмарочный убийца» (третий «минус» роману, он же – третий «плюс»)…

И именно на этом месте мы плавно поворачиваем к плюсам книги. Первый из них – отсылки к другим, более ранним произведениям Кинга. Для кого-то это – вторичность, для меня (ИМХО) – возможность еще раз встретиться со знакомыми уже Читателю произведениями Кинга и героями этих произведений. Первое – естественно, «Мертвая зона» — не столько даже в плане убийцы (и предположения Дейвина на этот счет), сколько в личности Дейвина Джонса, который (лично для меня) воспринимается гораздо более проработанным, улучшенным (и молодым) образом Джона Смита: та же личная трагедия, то же нестерпимое желание сделать мир лучше и чище, но… другое, гораздо более зрелое исполнение, за что сэю Кингу – моё отдельное спасибо. Второе – «Темная башня». «Бесплодные земли» — по «Чу-Чу-Качай» (сразу вспоминаются Чарли Чу-Чу и Блейн Моно – наблюдение, которое может стать пророческим, учитывая то, КТО ведет паровозик по «Стране радости»), «Колдун и кристалл» — по настрою, по психологическому возрасту ГГ, по описанию любовных сцен, по искренности, с которой Девин смотрит на мир. Весь остальной цикл – по теории «ка», разработанной Кингом. Да-да, то самое КА-ролинское колесо, которое, неспроста является самым высоким аттракционом в парке, и вращается против часовой стрелки, как будто весь мир вокруг «сдвинулся». И это — навскидку. Более чем уверен, что, если основательно проработать текст романа, можно насобирать еще с десяток параллелей, а то и больше.

Второй плюс – прекрасно переданная атмосфера, которая, вкупе, с изумительным языком и стилем Кинга создает восхитительную, прорисованную до мелочей, картинку на протяжении всего повествования. Читать «Страну радости» для того, чтобы отыскать в ней ответ на «Главный вопрос жизни, вселенной и всего такого» — не стОит, здесь вы этого не найдёте. Найдете другое – ностальгическую историю о ушедшей молодости и о подростке, пытавшемся принести в этот мир немного Добра, которое в окружающем мире так недостаёт. Очень жаль, что всех спасти – невозможно, зато возможно другое – продавать Веселье, и уж на это Дейвин способен, как никто другой

Третий, и, пожалуй, самый важный для меня момент– отcутствие абсолютно отрицательных героев. За что я всегда недолюбливал Кинга – так это за то, что Зло, с которым он так или иначе сталкивает своих героев, получалось у него слишком натуральным, и слишком… злым? Сравнивать же «Ярмарочного убийцу» с другими злодеями Автора – всё равно, что сравнивать захолустного дебошира с Ганнибалом Лектером. С одной стороны – да, неубедительно. С другой стороны – чего вы хотите от ярмарочного аттракциона, в котором в стороны брызжет томатный кетчуп, а поверженный злодей через пару минут встаёт, отряхивается от пыли и протягивает публике шапку для сбора монет? Да, смерть маньяка неубедительна, но, в стране «карни» – свои законы.

Итог: Если закрыть глаза на некоторые недостатки – хорошая, пусть и слегка противоречивая работа. Рекомендуется тем, кто хочет получить удовольствие от качественной литературы, любители зомбитрэша и острых ощущений могут быть очень разочарованы.

Как говорится, «первый блин – всегда комом». Повесть откровенно разочаровала. Влияние Крапивинских текстов ощущается чуть ли не сразу с начала чтения, однако минусом это называть я бы не стал. Что не порадовало – так это и непроходящее чувство вторичности всего читаемого – мальчики со шпагами, прогрессорство, пусть и в искаженном варианте, «попаданчество»… Такое ощущение, что Автор вдобавок к временному коктейлю решил смешать Читателю и коктейль из наиболее «ходовых» штампов – в надежде «авось хоть что-то да зацепит».

Неопытность Автора смазывает и оригинальность задуманной им концепции, которая, к слову, неплоха. Но… Львиная доля ее подаётся (или разжёвывается?) в самом конце сплошным блоком, а это – однозначный минус.

Минус – и за героев. Кирилл – поначалу чрезмерно инфантильный – в финале повести вызревает до такой степени, что готов открыть глаза на происходящее Старшему Консультанту, возраст которого больше его возраста минимум в несколько раз. Как-то не верится, что колонисты оказались настолько слепы. Остальные герои – примерно так же картонны.

Есть вопросы и по создаваемой Автором картинке. При встрече патрульного с Кириллом возле университета читаем: «Забрало шлема было опущено, но правая рука, повисшая на перевязи, выдавала начальника патруля с головой».

А чуть позже: «Его лицо вдруг исказилось, закостенело с широко открытым ртом. Он пошатнулся. Но и в падении пальцы патрульного сжались на спусковой кнопке.» А как же прятавшее лицо забрало? Ну, и в конце – вообще без комментариев. Парень обстоятельно разжевал всю ситуацию, заявил, как всех ненавидит, и…. повернувшись спиной к врагу, пошёл купаться… Понятно, конечно, что отсутствие этой сцены напрочь лишило бы повесть драматичной развязки, но…

Итог: как проба пера – неплохо, однако Литературы, к сожалению, не вышло.

«О дивный новый мир» Хаксли – пожалуй, одна из самых страшных книг, которые я когда либо читал. Страшная не по форме, а по содержанию. Потому, что Хаксли в ней предстает величайшим провидцем. Страшно подумать: многое из того, что раньше любой порядочный джентльмен 30-х поднял бы на смех, сейчас считается чуть ли не нормой, а многое настолько глубоко проникло в повседневность, что становится по-настоящему страшно.

Подумать только, всего за неполных сотню лет общество потребления достигло своего пика. Реклама — беспощадный двигатель прогресса – засоряет своими выхлопами мозги миллионов людей, терпеливо, целенаправленно, воздействуя на подсознание, кропотливо взращивая новое поколение потребителей:

«Чем старое носить, лучше новое купить» — и сотни тысяч людей выбрасывают айфоны четвертого поколения и толпятся перед магазинами в ожидании пятого…

«Прорехи зашивать — беднеть и горевать» — и в мусор отправляются все новые и новые вещи…

«Сомы грамм — и нету драм» — и Уругвай, Нидерланды, Канада и другие выступают за легализацию марихуаны, остальные – производят алкоголь….

«ОБЩНОСТЬ, ОДИНАКОВОСТЬ, СТАБИЛЬНОСТЬ» – и одинаково одетые клоны людей, сплоченных униформой от Гучии, Версаче, Прада, etc выходят на улицы и спешат по делам…

«Каждый принадлежит каждому» — и семейные ценности уже не в моде…

Появляются «ощущалки» в виде 3D-кинотеатров, активно развивается генная инженерия – детьми из пробирок сейчас уже никого не удивишь. И с виду все счастливы: каждый — на своем месте, каждый делает свою работу, каждый – словно винтик в четко отлаженном часовом механизме Большого Форда, который вот-вот готов пробить эру Всеобщего благоденствия.

Однако страшнее всего в этой книге – даже не то, какую цену люди (люди ли?) заплатили за эту эру всеобщего благоденствия – свободу выбора, Культуру, книги (да кому нужны какие-то пыльные тома, когда до ближайшей ощущалки пять минут лету на новеньком, купленном в кредит, вертоплане?). Страшнее всего (по крайней мере для меня) было описание Кипрского эксперимента, того самого, в ходе которого разразилась гражданская война Альф. В этой, казалось бы, крошечной, сцене в полную силу раскрывается еще и талант Хаксли-социолога, который недвусмысленно намекает: дифференциация общества была, есть и будет, и никуда от нее не уйти. Более того: именно таким путем можно сохранить стабильность. Другой вопрос: а нужна ли такая стабильность вообще? У каждого – свое мнение.

Как показывает Хаксли, нужна. Но не всем. Именно поэтому для сильных духом есть два пути: остаться на верхнем уровне Системы (социализм в чистом виде), либо, если от одной мысли об этом накатывает тошнота, — отправиться на Острова (попахивает диссидентством). Путь Дикаря не обсуждается – слишком уж чужероден , и слишком пафосен для этого мира сей персонаж (и, возможно, именно это и не дает мне воспринимать его в качестве нового Гамлета). Посему — финальная сцена не вызывает каких-либо эмоций, более того, слегка смазывает общее впечатление от этой прекрасной книги.

Сразу скажу: тех Читателей, которые взялись за «Жука» в надежде, что книга окажется второй частью «Обитаемого острова», ждёт разочарование. Убери знакомые фамилии героев и вставки из инопланетных отчётов Абалкина – и книга будет читаться, как абсолютно обособленное произведение, несущее, впрочем, значительный социально-философский подтекст, который, впрочем, давно знаком искушенному Читателю по другим произведениям Братьев. И этот подтекст – безупречен. В очередной раз Братья доказывают нам, что абсолютной правды в мире нет, а за сделанный выбор неизбежно приходится платить. В очередной раз приучают нас, что мыслить только категориями «плохое» — «хорошее» — в корне неверно. В очередной раз спрашивают каждого из нас: а как бы ты поступил на месте Сикорски? И в очередной раз предлагают нам самим найти выход в ситуации, выхода из которой нет.

Некоторые станут утверждать: Сикорски — чудовище. Однако что такое жизнь человека в сравнении с жизнью всей человеческой расы? Другие скажут: Сикорски был прав. Но кто дал ему право ради потенциального (повторяю: всего лишь потенциального) спасения человечества решать судьбу конкретно взятого индивида? Думай, Читатель, думай… Это уравнение со множеством неизвестных каждый должен решить сам для себя, и списать решение ее у соседа не выйдет. Хотя бы потому, что переменные в ней – разные для каждого из нас. Равно как и главный герой для каждого – свой. Я, например, выбираю Сикорски. Хотя бы за то, что он не побоялся взвалить на свои плечи тяжелый груз ответственности за сохранность человеческого Рода, за то, что смог принять решение – правильное, или нет, никто не знает, да и вряд ли узнает, и за то, что сумел принять это решение в доли секунды. Возможно, заранее зная, что до конца своей жизни не сможет спокойно спать по ночам от непонятных, и каких-то совсем чужих, засевших в памяти строчек:

«Стояли звери

Около двери…»

Белый цвет. Белизна… Паковый лед. Треск и залпы торосов, скрип снега под ногами, надсадное хрипение изможденных мужчин, из последних сил волочащих тяжелые сани… Суровый, жесткий, а по большей части жестокий роман Симмонса. Жестокий, но на удивление прямой и правильный, холодный, и до краёв наполненный безысходностью, словно непроглядная арктическая ночь. Отточенный, как костяной нож местных аборигенов, направленный твердой уверенной рукой Автора прямо в сердце читателю.

В этой книге Симмонс поистине гениален. И дело здесь не в том поистину титаническом труде, проделанным Автором для достижения максимального эффекта присутствия. Не берусь судить, какое количество литературы пришлось для этого перечитать Симмонсу, однако напрасной проделанную работу вряд ли назовешь – и без того четкая и детализованная картинка, которая рисуется перед глазами читателя по первым главам «Террора», далее становится еще более прорисованной и правдоподобной. Главное здесь – не это.

Гений Симмонса по-настоящему можно оценить лишь по мере того, как перед читателем, шествующим с героями повествования все дальше и дальше, из текста «Террора» постепенно всплывают обрывки реальных фактов, документов (многие из которых цитируются дословно), реально обнаруженных поисковыми экспедициями вещей и следов. И, читая дальше, не перестаешь удивляться, как органично реальные факты вплетаются в ткань повествования. Симмонс, словно заправский археолог, восстанавливает событийный скелет по отдельным, обрывочным, часто путаным сведениям, дошедшим до нас, восстанавливает с кажущейся легкостью, за которой (для любого пытливого читателя ясно, что это — лишь вершина айсберга), скрываются месяцы и годы кропотливой работы.

«Террор» — книга контрастов. Многослойная, громадная, написанная стилизованным под XIX век языком, до предела насыщенная целым рядом откровенных, порой, отвратительных сцен – и в то же время легко читаемая и на редкость притягательная, книга – наркотик, книга, от которой невозможно оторваться. Интересна и структура романа – многоголосый хор голосов давно погибших людей, сплетающихся в единую, мощную погребальную песнь-реквием экипажам исследовательских судов «Эребус» и «Террор». Вообще, «Террор» — редкий в последнее время образчик хоррора, который совсем не обязательно населять потусторонними существами. Ведь, как ни крути, главное Зло здесь – не Туунбак, и даже не экстремальные температуры и тяготы, связанные с ними. Главное зло в Терроре – люди. И даже чудовищные зверства, творимые Туунбаком, меркнут по мере того, как запертые в замкнутом пространстве люди все больше и больше голодают, мерзнут, озлобляются, теряя человеческий облик. И в этом и состоит, пожалуй, главный контраст романа «Террор» — в поразительном контрасте между теми, кто, как Крозье, Гудсер, Ирвинг, Бленки, Пеглар до последнего сохраняют человеческое лицо, и теми, кто, подобно Хикки сотоварищи, способен перерезать глотку ближнему ради спасения своей (и только своей) шкуры. Убери Туунбака, оставь Корнелиуса Хикки – и книга почти ничего не потеряет, и так же будет держать в напряжении до последнего момента. Более того, исчезнет и хотя и весьма логичная, не без использования местной мифологии, однако, на мой субъективный взгляд, слишком уж шокирующая, концовка. Концовка, которая, дает основания усмотреть в «Терроре» некий анти-Киплинг, главный месседж которого пессимистичен и удручающ для любого представителя европейской расы: в белых заполярных широтах бремя Белого человека бессильно. Более того, единственный шанс для белого человека на выживание – слиться с окружающим белым миром, забыть свою прежнюю, «несчастную, убогую, мерзкую, жестокую и короткую» жизнь, сжечь все мосты (и корабли), и начать все с чистого листа. Такого же ослепительно-белого, как и арктический снег, заметающий следы

Прошло время, и людям стало тесно на Земле. Они построили корабли и потянулись к звёздам. А для того, чтобы не забыть о том, кто они, и где их корни, создали механического проповедника, в котором были заложены самые милые и дорогие сердцу землян образы. Но мир вокруг поселенцев изменился, и программу проповедника изменили. Теперь он призван не только напоминать землянам, кто они есть на самом деле, но и успокаивать их, твердить от дома к дому, что Красного Солнца, пылающего над головами, бояться не надо. Оно не навредит. Оно не взорвется. И вот почти разряженный робот-проповедник бродит по домам, где уже никто и никогда не включит кондиционер, чтобы насладиться живительной прохладой, и рассказывает, рассказывает, рассказывает людям, навеки застывшим в кроватях, о том, что бояться не стоит, и о Земле, которую им так и не суждено увидать. А тысячеглазое Небо, лишившееся своего красного, точно налитого кровью, Ока, внемлет механическому гласу единственного свидетеля свершившегося Апокалипсиса …

Короткий, емкий, поразительно бьющий по эмоциям рассказ, испортить который не удалось даже дилетанту-переводчику.

Заинтересовала этимология происхождения названия «Мистпорт». Честно говоря, даже всерьёз задумался, нет ли у автора немецких корней. Дело в том, что в немецком языке значение «туман» у слова «mist» — далеко не единственное. Помимо этого, немцы частенько употребляют слово «mist» в значении «дерьмо, отбросы», что сразу же приводит к любопытной дуали: туманный город, наполненный... да-да, отбросами общества и отщепенцами. Или просто «Большая помойка». Если так и задумывалось — снимаю шляпу.

Из «изюминок» книги, на которые внимание еще не обращали — интересна задумка с «сиренами», воздействующими на противника звуками (или ультразвуками) своего голоса. В-общем, стильно, атмосферно, достойно.

Проводя аналогию с картинами итальянских мастеров, роман Хемингуэя «За рекой в тени деревьев» — полотно, на котором присутствует весьма своеобразная композиция: главная фигура – полковник Ричард Кантуэлл – прописана до мельчайших деталей, и именно она несет в себе главную смысловую нагрузку. Полковник – не просто резонер, устами которого говорит с нами Автор, но он еще и сам Автор – разговорами об автобиографичности романов Хемингуэя уже давно никого не удивишь. Образ и вправду удался – этакий типичный представитель потерянного поколения со всей своей экзистенциальной раздвоенностью и душевными терзаниями. Возможно, именно это и подкупает больше всего: никак не ожидаешь , что под твердым панцирем старого вояки предпенсионного возраста, ремесло которого – отправлять людей на тот свет, бьется такое уязвимое (во всех смыслах этого слова) сердце.

Однако насколько хорош главный герой, настолько невнятно (ИМХО) прописаны образы второстепенных (исключение — Grand Maestro). Чем больше читаешь роман, тем больше убеждаешься, что все остальные герои «За рекой в тени деревьев» призваны лишь оттенять образ полковника, делая его еще более рельефным. Особенно это видно в случае с Ренатой. Конечно, трудно чего-нибудь ожидать от образа девятнадцатилетней девушки, влюбленной впервые, но, на мой взгляд, это – самый неудавшийся Автору персонаж, функции которого сводятся к тому, чтобы изумленно хлопать глазами, вовремя задавать вопросы, нужные лишь для того, чтобы полковник вспомнил еще что-нибудь, что нужно рассказать по сюжету, да ласково поглаживать искалеченную руку своего возлюбленного. И так дело обстоит не только с ней – с каждой страницей все больше и больше понимаешь, что этот роман больше смахивает на театр одного актера, все остальные персонажи которого – просто реквизит, к тому же, (в отличие от добротно выписанного заднего плана с пейзажами Венеции) выполненный весьма посредственно.

Не удивлюсь, если рассказ писался под впечатлением кошмарного сна: мрачный замок, объятый пламенем, дьявольский жеребец с развевающейся огненно-рыжей гривой, несущий своего седока прямо в огонь... Впечатляющая картина. И пробирает до дрожи...

Как по мне, так весьма смелая (и в своем роде универсальная) зарисовка, представляющая взгляд на Творца (неважно: поэта, художника, писателя, скульптора, etc) и роль искусства в условиях первобытнообщинного (рабовладельческого, феодального, буржуазного, коммунистического, капиталистического — нужное подчеркнуть) общества. А ведь действительно, есть вещи (и тенденции), которые не меняются на протяжении тысячелетий. Однако дело даже не в выпаде против существующего строя, вовсе нет. Просто Автор в очередной раз подчеркивает: для того, чтобы сделать мир лучше и чище, не обязательно быть самым сильным в племени (клане, касте, нации, обществе). Достаточно лишь делать то, для чего ты создан и без чего не представляешь своей жизни плюс иметь изрядную долю смелости для того, чтобы не отказаться от своих принципов, пойдя на поводу у власть предержащих.

Честно говоря, так до конца и не разобрался, что конкретно «цепляет» в этой книге: лихо закрученный с первых страниц сюжет, филигранно выписанный образ главной героини или мрачная, но такая правдоподобная атмосфера окрестностей Торпы и студенческой (студенческой ли?) «общаги». Нет, не так. Места, где из людей делают Слова.

Идея потрясающа: вся жизнь – лишь текст, а мы – каждый из нас – всего лишь слова в нём. Слова, слова, слова… Всего лишь слова, говорите вы? Неужели этого недостаточно для того, чтобы полностью изменить мир? Оказывается, более чем достаточно. Словом можно ранить, можно убить, можно просто покалечить – вот так вот просто, раз – и навсегда.

И только осознав цену каждого конкретно взятого Слова как-то совершенно случайно начинаешь обращать внимание на мелочи, которые Авторы щедро разбрасывают по тексту: несказанные Слова, от которых рвет монетами, адские занятия, и не менее адская дисциплина в заведении, непомерно высокая цена за провал на экзамене по специальности – всё постепенно проступает из тумана, становится чётче и яснее. Недоумение оставляет только метод, которым пронизана вся система воспитания. Одно короткое и емкое слово: СТРАХ

Признайтесь, для каждого из нас именно этот стимул является наиболее действенным. Не пряник, нет. Именно кнут. И дело даже не в том, что такова природа исконно русского человека — пока не грянет гром, креститься как-то неинтересно, зато только грохнуло там, наверху – мы истово и как-то совершенно незаметно для себя начинаем осенять себя крестным знамением. Каждый человек имеет болевые точки: родня, работа, престиж, честолюбие, и еще тысячи других. Но особенно мотивирует страх за родных и близких. Так уж исторически сложилось… И именно этим и пользуются строгие преподаватели, пытающиеся вылепить из подростков 15-16 лет от роду «специалистов» в самом прямом смысле этого СЛОВА.

Точнее, так было до тех пор, пока не появилась Сашка. Сначала– обычная забитая и зашуганная девочка, ничуть не лучше остальных. Те же фобии, те же рычаги давления. Однако у этой девочки-подростка с избытком оказалось того, чего не хватило остальным – всё, что умещается в одном коротком и емком слове: ВОЛЯ.

Именно ВОЛЯ помогла не опустить руки тогда, когда СТРАХ уже не действовал, когда давила жуткая усталость от непосильных, как тогда казалось, упражнений, когда нервы были натянуты до предела. Именно ВОЛЯ, а не СТРАХ помогла вытащить Костю и Егора от провала на экзаменах. Именно ВОЛЯ помогла выйти за грань стереотипов, сделала из Сашки-подростка Сашку-СЛОВО.

И именно в этом, наверное, и заключается особая прелесть «Vita nostra»: вот так вот исподволь мы вместе с главной героиней вдруг приходим к простой, казалось бы, истине: СТРАХ – не главный двигатель в нашей беспокойной жизни. А раз так – он попросту не нужен. Не нужно бояться. Нужно только верить. В себя. И в то, что сможешь изменить этот мир. Сделать его лучше.

Просто повторять про себя как мантру, как заповедь: Я НЕ ХОЧУ БОЯТЬСЯ.

И все будет хорошо.

Пронзительная повесть. И пробивает насквозь — как выстрел в упор – до дрожи в руках, до злых слёз, предательски выползающих из уголков глаз, до скрипа стискиваемых зубов…

Это – война, и в этой короткой, но гениальной повести Васильева она описана гораздо страшнее, чем в его «В списках не значился». И имеет такой же ярлык: «книга на один раз». Совсем не потому, что она плоха, нет. Она шедевральна. И, пожалуй, именно поэтому перечитать её несколько раз вряд ли захочется. Потому что написана прекрасно, потому что не оставляет равнодушным: слишком много боли в каждом её слове… Просто невозможно заставить себя снова и снова переживать гибель молоденьких девушек, книга Жизни которых так и не была дописана даже до середины… Точно так же, как невозможно не сопереживать старшине Васкову, у которого не было другого выбора, кроме как бросить этих девчушек в неравный бой. Обагрить – пусть и не до по своей воле, а по велению Долга — свои руки их кровью. Видеть, как они умирают, – одна за другой – так и не успев осознать, что их жизнь закончилась, едва начавшись… А потом до конца жизни жить с этим грузом на плечах – тяжелейшим, неподъемным, словно гранитная плита,

Одна из лучших книг о войне, если не самая лучшая. Поэтому – и оценка будет соответствующей.

В этом рассказе есть всё. Есть песок, много песка. Барханы. Луна, грозящая упасть на Землю. Есть дом — пусть временное, но прибежище. Есть люди и есть крысы. Крысы ужасно напоминают людей, однако страшно совсем не это. Страшно то, что некоторые люди, как в рассказе, так и в жизни, ужасно напоминают крыс. Отсидевшись в стороне, вместо того, чтобы сражаться, чтобы зубами рвать врага за то, во что веришь, согласиться на синицу в руке, став предателем. Не по отношению к другим — в первую очередь. по отношению к СЕБЕ. Зачем? Стоит ли это конечного результата? Конечно же нет. Лучше умереть. Так, как Музыкант — сражаясь до последнего патрона, срывая глотку в истошном крике: «Рожок!!!», до последнего пытаясь принять на штык, забрать с собой еще кого-нибудь... Лучше так.... Если жить — то именно так, если погибать — то тоже только так... Это — единственно верная плата за Искусство, то самое Искусство с большой буквы, не терпящее компромиссов, не переносящее на дух фальши и лжи. То самое Искусство, которое недостижимо для тех, кто хоть раз изменил себе самому: сколько ни тренируйся, как ни разминай пальцы, всё равно выйдет гораздо хуже, чем у того паренька, из-под загрубевших пальцев которого лилась музыка, заставлявшая людей плакать...

О литературных достоинствах и недостатках рассказа пусть говорят «коллеги по цеху» Авторов — нам, читателям, гораздо важнее другое: Идея. А она не просто присутствует, но и безумно хороша: каждый из нас — я, мы, вы — носит в груди персонального зверя. Нечто, пытающееся выбраться наружу ежеминутно, выбраться, чтобы разрушать. И наше призвание, нет, скорее даже наш святой долг — изо всех сил оставаться человеком, до скрежета зубовного и до красных пятен перед глазами держать в себе эту Тварь, не давая ей ни малейшего шанса на то, чтобы вырваться наружу и навредить тем, кто нам дорог. И в тот момент, когда мы научимся сдерживать каждый свою Тварь, мы наконец-то станем настоящими Людьми. Спасибо Авторам за пусть и не идеальную, но поразительно глубокую Вещь.

Трудно быть Богом. Особенно, если ты — человек. В первую очередь, потому, что ты — человек. И дело даже не потому, что человек, пусть даже и добравшийся до определенной ступени развития,- весьма посредственный творец. И совсем не потому, что больно наблюдать за страданиями тех, кто из последних сил пытается тянуть этот пропитанный кровью и грязью мир вперед, в светлое будущее. Долой от средневековья, дыбы, всепожирающего и всеочищающего костра, серости одеяний и тупости лиц.

Если задуматься, с высоты цивилизации, «доросшей» до межзвездных полетов, арканарские ученые мужи выглядят крохотными муравьями, тянущими непосильную ношу знаний к муравейнику. И искушение помочь им, подтолкнуть — несказанно велико. Да только нужно ли это делать? Пойдут ли впрок знания, полученные легким путем? Каждый решает сам. Братья отвечают на вопрос однозначно: нет. И в этом я с ними соглашусь. История пишется кровью лучших представителей народа. Таким образом мы не только взрослеем, но и учимся ценить то, что оставили нам наши предшественники. А значит — сохраняем и преумножаем. Я не спорю, гораздо проще засыпать горсть опилок в полевой синтезатор «Мидас», и на выходе получить горсть золотых. Только вот ничего хорошего это не принесет. Хотя бы потому, что никто, кроме прогрессоров не знает, как эта штука работает, да и инфляцию сотворить можно. Вот вам и пища для размышлений.

Трудно быть Богом. А для человека — вообще невозможно. Просто потому, что он — человек. И ему очень трудно не вмешаться в то, что происходит. Да только здесь нас ждет очередной парадокс: в стремлении сделать, «как лучше», снова получается «как всегда». Потому что прогрессоры — пусть и гораздо более цивилизованы, но все же — люди. А значит, права решать, что лучше, а что хуже для таких же, как они, им попросту не дано.

М-да-а-а-а... Может быть, если бы этот рассказ был прочитан мной лет пять-семь назад, он бы и получил другую оценку, но с сегодняшней колокольни выше, чем есть, поставить не могу. Да, рассказ написан весьма живо и интересно, но в то же время (ИМХО) затянут (чего стоит одна только эпопея с разворачиванием средств аудиофиксации). Да, произведение носит весьма ироничную концовку (для которой, впрочем, Автору пришлось пожертвовать изрядной долей логики — ну не вяжется с логикой рассказа то, что

Ну, а хваленый американский эгоцентризм — просто без комментариев. Может, для чистоты эксперимента стоило выбрать нацию подревнее? Где ксенофобия — далеко не пустой звук? Тех же немцев, к примеру. Или любую восточную нацию с их джихадами? Сомнительно... Это даже не ксенофобия, это — синдром нации, избранной Господом. Нельзя так, уважаемые...

Идея, конечно, хороша. Однако, с учетом всего вышеизложенного, Автор наступает на свои же грабли: до тех пор, пока в рассказах землян пришельцы будут общаться не с общим собранием представителей земных государств, а с конкретно взятой нацией — Галактического Союза нам не видать. А жаль...

«— Не был в Калифорнии, Хасан?

— Нет, я за Воркутой сидел.» (с)

«Абрекъ» читается целиком и сразу. Проглатывается взахлеб, словно глоток чистого горного воздуха, опьяняя, будоража душу, оставляя в ней неизгладимый след, задавая десяток вопросов, на которые ответа нет. Нет хотя бы потому, что для каждого читателя ответ будет свой, и в то же время ни один не будет абсолютно верным. Бытует мнение, что мелодрама — это столкновение правоты с неправотой, а столкновение правоты с правотой — это трагедия. Перед нами как раз трагедия, в центре которой — Хасан. Седой матерый волк в стаде шакалов. Мудрый, справедливый, принципиальный, но... абсолютно не понимающий, что все уже не такое, как было десять лет тому назад. Так уж вышло, что именно на десять лет, проведенных Хасаном в лагере, пришлись и развал Союза, и дележка имущества покойного гиганта, и приватизация — бессмысленная и беспощадная. Все изменилось — приоритеты, цели, методы, люди... В первую очередь люди. Речь не о волчатах-абреках, привыкших грызть всех и каждого по приказу Цыгана, и даже не о столбятниках, привыкших все — от пропавших калош до подожженной избы — валить на соседей, перегрызшихся друг с другом и сидящих каждый на своем камне в состоянии холодной войны. Речь — о таких, как Бурсак, шакалах, лучше всего приспособившихся к существующей реальности, тварей без совести и морали, продавшихся за бумажки с видами Родины и портретами американских президентов. Именно стараниями таких, как он, Столбы (читай: страну) заполонили ожиревшие, жаждущие острых ощущений, гадящие на каждом шагу и полностью уверенные в своей безнаказанности, турики, и торгаши-кавказцы, паразитирующие на них. Так и вышло, что общий для всех столбятников дом в один момент превратился в шумную коммуналку. Кто-то слишком хорошо приспособился к реалиям жизни, а кто-то не смог. Как Хасан. Он изо всех сил пытается вернуть все назад, очистить Столбы и вернуть старые порядки, но смысла в этом не больше, чем в борьбе одного известного испанского рыцаря с ветряными мельницами. И смотреть на это — даже со стороны — больно и грустно. Как писал в свое время Новиков:

«Эта истина очень проста,

И она, точно смерть, непреложна.

Можно в те же вернуться места,

Но вернуться назад

Невозможно… «

А значить — остается только

Спасибо, Автор.

Читаешь книгу — и проходят перед тобой бесконечной вереницей лица молодых, «зеленых» ребят, которым бы жить и жить — да вот только война. Потерянное поколение. Напрочь потерянное, хрустнувшее, словно каска со звездочкой, под гусеницей немецкого танка. Сколько их таких, как Плужников, было — им бы любить, на танцы ходить, стучать в пол каблуками начищенных до зеркального блеска сапог... Не вышло. Вместо этого — вонь сырых казематов, последние капли воды в пересохшей фляге — не для себя, для пулемета — и сладковато-удушливый запах горелой плоти... Да, может быть Васильев и не переплюнул здесь «Зори», однако книга вышла по-настоящему сильной. Потому что писалась про сильных, а главное — уверенных в своей правде людей, тех, кого стало модно в последнее время презрительно называть «совками». Простых парней, которые костьми легли в Бресте, Могилеве, Смоленске, подо Ржевом — да мало ли где — для того, чтобы не дать вооруженным до зубов ордам захватчиков исполнить свой чудовищный план. Простых ребят, волей судьбы оказавшихся на передовой, тех, кто до последнего вздоха защищал родную землю, кто саперными лопатками, зубами рвал фашистских сволочей, рвущихся к Москве. Тех, кто с самого первого мгновения войны ковал Великую Победу. Про которую сейчас, кстати, тоже очень модно стало не вспоминать.

Прекрасная идея плюс блестящая реализация — вот составляющие успешного коктейля под названием рассказ «Цветы для Элджернона». Подчеркиваю: именно рассказа, так как (сугубо ИМХО) именно эта форма наиболее четко и ясно призвана выразить общую задуманную Автором идею. Впрочем, сам Автор так не думал, и из прекрасного рассказа вырос посредственный роман. А зря. В рассказе есть абсолютно все, что дает обширную пищу для размышлений. Помогает и стиль изложения: дневниковая форма безжалостна по отношению к Чарли в начале эксперимента и на конечной его стадии. Воистину гениальная задумка Автора — постепенная эволюция, которую ты проходишь бок о бок с героем. Эволюция мыслей, эволюция их изложения — словно рядом твой ребенок, которого ты учишь читать и писать, и радуешься каждому успеху, каждой не допущенной им ошибке. И тем больнее становится потом — в конце. Может быть именно этим хороша малая форма — тем, что влитая в нее Автором душевная боль не растворяется в тоннах воды, и мы можем гораздо сильнее почувствовать ее горечь. И это правильно, потому что лекарство от черствости души просто обязано быть горьким. Иначе не выйдет.

Типичный пример того, как замечательную идею можно испортить посредственным исполнением. Нет-нет, уважаемые форумчане, не нужно вставать грудью на защиту шедевра, речь сейчас вовсе не о достоинствах идеи «Цветов», и не о том, что некий графоман-недоучка пытается полить грязью эпохальное произведение, вовсе нет. Есть блестящий рассказ «Цветы для Элджернона» — и есть посредственный роман того же автора с таким же названием. И отзыв этот именно о последнем. Скажите, зачем? Разве что схватить на одну премию больше. Ну чего, чего такого есть в романе, что могло бы больше пролить свет на историю Чарли Гордона? Не понимаю... В упор не понимаю, зачем нужно было размазывать манную кашу по тарелке, увеличив «атчоты» в несколько раз? Нагнать зевоту на читателя? Если так, то это удалось. Действие провисает с самого начала, и затем, со скоростью раненой улитки движется к закономерному и ужасно предсказуемому финалу. Читателю предстоит не один час бродить по мрачным закоулкам памяти Чарли, смотря, как тот пачкает штанишки и терпит несправедливое отношение к себе. Ай-ай-ай, претензия на психологизм, понимаете.

Я ни в коей мере не пытаюсь уменьшить вклад «Цветов» в мировую литературу, нет. Автор подбросил нам столько пищи для размышлений о месте человека с ограниченными умственными способностями и о взаимоотношениях его с обществом, нет, не так, скорее взгляде на него, как на кусок-сами-знаете-чего глазами общества, что во многих цивилизованных странах над этим действительно серьезно задумались. Но... это все есть и в рассказе, а раз так — смысла читать огромный и местами откровенно скучный роман сможет разве что истинный фанат литературы подобного рода. Ну, или некий настырный, пытающийся докопаться до правды, читатель «Фантлаба»:)

Невозможно больно. И стыдно. За человечество в целом и за каждого из нас. Зачем – вот так? Зачем? Ни малейшего шанса, ни малейшего права на счастье. Все ниточки, сплетающиеся воедино, в итоге все равно будут порваны – и итог закономерно должен быть одним и тем же: чтобы спасти, нужно умереть. Нужно страдать. Смертью своей заплатить за сотни, миллионы других смертей. Кто сказал, что песчинка, упавшая на чашу весов, не может решить исход дела? Только вот стОит ли жертвовать этой маленькой, но правильной, пусть и не осознающей этого до конца, песчинкой ради других? Похоже, все-таки стоит. И от этого становится еще больней. За нас, за всех нас, тех, которые просто неспособны на такое, привыкших больше брать, чем отдавать, привыкших катиться по выбитой колее.

История трогает. Но еще больше трогают те моменты, которые затрагивают вопросы творчества, прочувствованные Автором, а потому прописанные просто гениально. Может, потому, что мне это очень близко, а может – потому, что Автору ничего не надо было выдумывать – он просто раскрылся читателю, заранее зная, что может быть не услышан, а может – еще хуже – не понят и поэтому оплеван. Но именно в этом и есть смысл, и именно поэтому я готов простить Автору все: и слегка затянутое начало, и сухую, излишне морализаторскую лекцию в конце, и липкую грязь, в которой вязнут и тонут его герои. В этом и есть смысл творчества: те, кто надо, обязательно увидят и поймут. Непременно поймут. И, может быть, однажды тоже спасут этот мир.

Когда читаешь «Кукловодов» сейчас, возникает стойкое ощущение вторичности. И дело даже не в том, что все это было, и даже не раз. И не в том, что читателю из далеких двухтысячных уже не вжиться в книгу на все сто процентов – хотя бы потому, что с момента ее написания прошло уже более полувека. Книга клиширована настолько, что поверить в происходящее удается лишь тем, кто этого очень захотел. Остальные – увы — призваны будут скользить по поверхности книги почти до самого конца. Который, кстати, хоть и слегка закручивает интригу, но выглядит несколько надуманным.

Титанцы, конечно, хороши. За них можно простить все: и банальность сюжета, и картонность героев (а кое-где и декораций), и чуму в стане русских (хе-хе). Это – однозначно лучшее (или худшее – смотря с какой стороны наблюдать) в книге.

Другое дело, что «Кукловоды» — типичный для своего времени продукт с весьма любопытной начинкой. Не хочу навязывать другим свое мнение как единственно правильное, однако 50-е годы в США – расцвет борьбы с коммунизмом, «холодной войны», и всего, что с ними так или иначе связано. А «Кукловоды» в этом контексте — очень неплохая иллюстрация «невидимого врага», незаметно прибирающего (в том числе и легальными методами) власть в стране. Добавьте к этому памятку по действиям власти при чрезвычайных ситуациях, замешайте на патриотических чувствах и недоверии к ближнему – и вуаля! В результате получаем общество, готовое ради блага нации легально «стучать» на своего ближнего по поводу и без повода. По сути, Хайнлайн санкционирует усиление центральной власти и вмешательство государства в частную жизнь граждан, мотивируя это сплочением перед лицом общей угрозы. А ЧТО это за угроза на самом деле – решать читателю.

Если сравнивать впечатления от первой и второй книги, «Фальшивые зеркала» впечатлили меня гораздо больше. Здесь гораздо меньше погонь и перестрелок, гораздо меньше внимания уделено «Лабиринту» — да и вообще, главы, посвященные ему – скорее, дань тем подросткам, которые взахлеб читали первую часть, проглатывая описания батальных сцен, как изысканное лакомство. Не спорю, мудро. Еще мудрее — ввести в повествование паренька по имени Пат пятнадцати лет, чтобы подобная аудитория получила возможность видеть происходящее от его лица, отождествляя себя и его – чем не Глубина?

Да только не это главное. Совсем не это. Лабиринт – всего лишь мишура, яркая оболочка, «клюнув» на которую, Читатель проглатывает и крючок: серьезную, скрытую в тексте, идею. Идею, которую Автор озвучивал еще тогда, в первой своей книге: что есть Глубина? Благо или величайшее проклятье человечества? А что будет, если мы будем способны делать слепки себя? И кто будет реальнее: мы – придатки собственных отражений – или они, живущие полноценной жизнью, которую мы не всегда можем себе позволить? Автор словно подводит нас к зеркалу, заставляя переосмыслить свои поступки. Чего ты сделал больше за свою жизнь – хорошего или плохого? Каким будет твое отражение в зеркале Глубины? А если ему дать пистолет с патронами третьего поколения, будет ли оно медлить, или сразу нажмет на спусковой крючок? Думай, Читатель, думай, пусть скрипят заржавевшие шарики в твоей голове.

Не могу принять претензии к Автору на нарочитый примитивизм изложения – ИМХО, наоборот, герои, в особенности ГГ, во второй книге приобрели рельефность, которой так порой не хватало в первой части. Может, потому, что здесь Леонид предстает перед нами не всемогущим дайвером, а простым человеком, которому не чужды бытовые проблемы? Да и вообще, сцены в реальной жизни уже не выглядят так серо и уныло, как в первой части и читаются даже интереснее виртуальных. Если это сознательный Авторский ход –я рукоплещу. Глубина-глубина. Отпусти нас. Мы просто хотим жить. СВОЕЙ жизнью.

Вот такого Лукьяненко просто нельзя не любить: короткий, но динамичный рассказ — пусть и с незатейливым для слишком уж искушенного читателя сюжетом — просто завораживает, захватывает с первых строк, цепляет, тащит дальше по сюжету, не отпуская ни на миг. Такое чувство, что не главного героя, а тебя забросили в водоворот происходящих событий, кажется, будто это ты пытаешься втиснуться в последний поезд, уходящий в заветный Теплый Край, а перед глазами — живые, а не придуманные Авторами герои. И именно ты говоришь с грузным майором, ты пытаешься увидеть в бесконечном людском потоке своих детей, которые безнадежно опаздывают. Именно ты идешь до конца, даже когда кажется, что все потеряно — именно потому, что «так интереснее».

Концовка ошарашивает, словно холодный душ. Однако, несмотря на это, главная мысль видится мне гораздо глубже банального «homo homini...» Не побоюсь сравнить этот прекрасный рассказ с не менее прекрасным, хоть и изрядно навязшим в зубах поколения постарше лондоновским рассказом «Любовь к жизни». Бороться — всегда и везде. Даже если ты знаешь, что ты — проиграл. Даже если из сотни шансов всего лишь один-единственный шанс — твой. Борись. Сражайся. Верь в то, что делаешь. Так интереснее жить. Гораздо интереснее.

Книга понравилась. Не описанием боев в Лабиринте Смерти и многочисленными батальными сценами в киберреальности, не филигранно выписанными Автором персонажами, и даже не юмором, коего по сюжету хватало. Что-то есть в этом описании виртуального мира, так похожего на настоящий. Может быть, виновата легкая грусть человека, заставшего расцвет и падение ФИДО, азартно рубившегося в Doom и С&С, переживавшего восторг от обладания Пентиумом одной из первых моделей. А может – то самое послевкусие книг «додозорного» Лукьяненко, заставляющее снова и снова размышлять над вопросами, которые щедрой рукой Автора рассыпаны по тексту. Каким он будет – первый контакт? И в реальной жизни ли он состоится? Какими увидят нас «они» — пришельцы из далекого мира? Очень понравилась мысль Автора о том, что мы слишком многого требуем от «чужих» — а ведь на самом деле они нам абсолютно ничем не обязаны. Они вовсе не должны раскрывать нам секрет земного благоденствия, хотя бы потому, что почти ничем не отличаются от туристов «Диптауна». И волею судьбы этот турист вдруг попадает туда, где выплескиваются самые примитивные стремления человеческой сущности: агрессия и сексуальное удовлетворение. Лабиринт и бордель. Так-то вот. Оправдывайся потом, дескать, мы лучше и сложнее. Куда уж. Были бы мы сложнее, не несли бы это за собой в глубину.

А ведь эта книга не так проста, как это может показаться на первый взгляд. Это – предостережение. Человечество подарило себе Глубину (интернет?) – величайший подарок, до которого еще не доросло. Подарок, который может помочь человечеству, а может и напрочь его погубить. Блуждая по виртуальным мирам мы забыли о реальности. Мы не хотим наяву лететь в космос и строить дворцы. Мы погружаемся в виртуальность, и… начинаем играть. Господи, да Автор просто кричит: ПОРА ВЗРОСЛЕТЬ, ВАШУ МАТЬ!!! Пора созидать, творить Добро, делать хоть что-то для того мира, в котором мы живем наяву. А мы глотаем «Лабиринт отражений», словно бодренький экшен, говорим себе: «неплохо!» и… опять пропадаем в сети. Стыдно, господа. Ей-Богу, стыдно…

Книга хороша. По-настоящему хороша. Может быть, потому, что для полноценного наслаждения сюжетом, необходимо обладать хотя бы минимальными познаниями в мифологии. Если этого нет – будешь чувствовать себя столь же нелепо, как гуманитарий на вечеринке «айтишников»: вроде и говорят люди о чем-то, смеются даже. А ты вообще не понимаешь, о чем это они. Так и здесь. Гейману удается населить книгу огромным количеством персонажей, каждый из которых — живой. Именно поэтому, мне кажется, Автор иной раз немного злоупотребляет деталями, выписывая каждую мелочь, каждую деталь любого, пусть даже и эпизодического персонажа. Однако главное – не это. «Американские боги» — не краткий путеводитель по мифологии, это, скорее, его альтернативный перевод. Десятки героев существуют, страдают или процветают, конкурируют друг с дружкой, а частенько даже мошенничают и (да-да) даже грызут друг другу глотки.

А вы не задумывались, почему? Ответ следует искать во многочисленных сетованиях многих оставивших комментарии читателей на излишне мрачную, безысходную излишне «трущобную» атмосферу книги. Мыслится мне, «Боги» и задумывались первоначально именно в таком ключе, дескать, «книга не для всех: не хотите – не читайте». Хотя бы потому, что действующие лица истории – хоть и боги, но порождены людьми. А значит – просто обязаны были усвоить очень многие людские качества, по большей части, негативные. Посмотрите на Среду-Одина, охочего до выпивки, жратвы и молоденьких девиц проходимца с огромным (я бы даже сказал, тысячелетним) стажем. Типичный пример. А каким, по вашему, должно быть божество, которое с самого рождения питали хаосом? Как говорится, кто сеет ветер, пожнет бурю. Так в итоге и выходит.

Что еще более ценно, так это то, что параллельно с мифологией, как бы невзначай, Гейман подымает целый пласт проблем и вопросов, на которые читатель должен найти ответ для себя.

«Американские боги» — это не просто книга. Это своеобразное кривое зеркало, некий слепок параллельной реальности, при взгляде в которое проницательный читатель так или иначе должен будет задуматься. Ведь если мир, окружающий нас, столь мрачен и непригляден, настолько пропитан вонью мусорных баков и разложения, фальшью и ложью, то кто, как не мы сделали его таким? И если мы сами порождаем богов, то почему они (по большей части) настолько отталкивающи? Кто, как не мы сами виноваты в этом, а значит, должны измениться, если не хотим, чтобы грянула новая буря.

Проводить литературный анализ «Над пропастью во ржи» — работа неблагодарная, да и, по большому счету, совершенно ненужная. Более того, такая попытка не принесет абсолютно ничего, кроме разочарования и пустоты. Все равно, что разобрать калейдоскоп: вот она зеркальная трубка, и вот они разноцветные стеклышки. А вот ощущения волшебства уже нет. И фантастических узоров, радующих глаз, тоже. Более того, ты уже приблизительно знаешь принцип работы устройства, а потому в душе нет места волшебству, и как бы ни хотелось склеить все обратно, понимаешь, что ничего уже не изменится.

Так же и здесь — речь даже не о книге как таковой, а о ситуации, в которой оказывается ГГ. Детство рано или поздно проходит. О его розовых очках напоминает только хруст стекляшек под ногами, да стойкое ощущение того, что тебя предали. Помните, как в той песне:

«Но мир жесток, вышел срок:

Мы у черты, мы боимся взрослеть»(с)

А нас заставляют взрослеть. Словно птенцов настойчиво выталкивают из гнезда — давай, лети. Зачем? Для чего? Как можно лететь куда-то, если ориентир не задан? Приходится находить приоритеты самим, вырабатывать свое собственное отношение к миру, который совсем не такой, как казалось раньше, а лживый, двуличный, несправедливый, играющий с тобой не по правилам. Мир, в котором девчонку, с которой когда-то так приятно было играть в шашки, запросто тискает на заднем сиденьи придурок-сосед, которому даже нет дела до ее имени. Ну и о какой любви к людям может идти речь? И как главгеру вообще реагировать на такое?

Не спорю, сначала Холден Колфилд предстает перед нами не с лучшей стороны. Однако не спешите навешивать ярлыки. На самом деле он- славный малый, парень с ранимой душой, который пытается выглядеть эдаким циником-мизантропом, плюющим на все и вся. И в то же время готовым рисковать своей жизнью, балансируя на пусть и воображаемом, но все-таки краю пропасти, ради спасения детей, играющих во ржи, от падения вниз.

Вы считаете его ненормальным? Давайте разберемся. Да, возможно есть правильные люди, для которых жизнь проста и понятна, которые правильно живут, ходят в правильную школу, создают правильные семьи, и правильно умирают в окружении правильных детей и внуков. Может быть, кому-нибудь из этих правильных людей даже и приходили в голову такие же мысли, как Колфилду. Только вот сомневаюсь я, что у такого правильного человека хватит духу хотя бы подать тебе руку, если ты вдруг растянешься перед ним. Не говоря уже о том, чтобы пожертвовать своей жизнью. А Колфилду не слабо. «Наверное, я дурак» — говорит он. Нет. Холден, ты не дурак. Просто мир вокруг тебя слишком убог и ненормален. И очень хочется верить, что ты найдешь в нем свой путь. Такой, чтобы Фиби смогла тобою гордиться.

«Как хорошо быть богатым и знаменитым» — думается простому обывателю. Вы уверены, что хорошо? А если опьянение славой уже прошло, оставив лишь угрызения совести и головную боль? Что делать, если ты, стремительно взлетев вверх, не смог преодолеть земного притяжения, и твоя жизнь, словно самолет с выключенным мотором сваливается в штопор? Почему довесок к астрономической сумме на банковском счете постоянно один: одиночество и бесконечные воспоминания о тех безбашенных днях, когда мы были молодыми и не думали о том, что дальше. Да и что дальше — слава, успех — или смерть на сцене или пуля от религиозного фанатика на выходе из отеля? Джон Леннон, Джимми Моррисон, Джимми Пейдж... Дэниэл Уэйрд. Какая разница, как тебя зовут. Для них ты — Бог. Они приходят посмотреть на тебя, причаститься тобой, а, если очень повезет — и увидеть распятие идола. И тогда, стоя на машине скорой помощи и срывая голос, ты понимаешь, что все напрасно, и остается лишь в бессилии сжимать кулаки. И до конца своих дней терзать себя мыслями о том, что ты — и только ты — виноват в произошедшем. Не стечение обстоятельств. Ты.

Конец у каждого свой. Кто-то просто слишком слаб, и продолжает катиться по наклонной, разрушая свой собственный гений наркотиками и алкоголем, кто-то просто не доживает («живи быстро — умри молодым»). И лишь единицы способны начать заново. Но не только это, мыслится мне, сподвигло Бэнкса закончить книгу так, как она заканчивается. Смысл вовсе не в заключительном катарсисе ГГ, который здесь вроде бы и к месту, нет. Просто герой повествования вышел настолько живым, что в какой-то момент именно он, а не Автор стал решать: умереть ему, или попробовать начать все сначала, таща за собой пестрый, словно ленты за велосипедом трехлетнего мальчишки, ворох воспоминаний. И хочется верить, что дальше все действительно будет хорошо.

Что-то в этом рассказе есть. Эдакий мини-конструктор со рваной, действительно безумной композицией, которая ничуть его не портит. К языку претензий нет: явных шероховатостей не заметил даже во время повторного прочтения, а авторитетом, достаточным для того, чтобы рассуждать о стиле изложения Безумия – увы – не обладаю…Так что – зачет. Пара нюансов: не очень понравилось начало – первый мини-отрывок. По идее, он должен был быть сделан рельефно и очень тщательно прописан – для того, чтобы сразу задать рассказу «безумный» темп и стиль. А он, мягко говоря, средненького качества. Чего только стоит последнее предложение: «Звук выстрела потряс уютный, выполненный в мягких и успокаивающих тонах кабинет доктора психологии Линды Маерс, где президент крупнейшей в мире промышленной корпорации Алекс Финдерманн только что снес себе полчерепа.» одним предложением Вы вводите в действие сразу двоих персонажей, что не только тормозит темп текста, но и усложняет восприятие. Есть претензии и по «пикничку» — какой-то совсем уже «быдлопэтэушный», а не безумный он получился. Коробит сильно. Как слово из трех букв, не к месту написанное на заборе детского садика. Но это – только ИМХО.

С темой – понятно. Есть Добро и Зло, старые боги и новые. Между ними – Безумие. По крайней мере, оригинально.

Теперь — по идее. Здесь, мне видится, не совсем гладко. Хотя бы потому, что Ваша метафизическая монетка представляется нам не как печенюшка – сэндвич, в которой Безумие – консолидирующий элемент, эдакая прослойка, не дающая всей конструкции развалиться (это я еще могу себе представить), а как нечто блиноподобное, болтающееся в вакууме не имеющее ребер. Но обладающее при всем при этом двумя сторонами (аверсом и реверсом). Причем, на одной стороне – добро И зло, а на другой – безумие. Честно говоря, такая картинка в голове моей не укладывается напрочь. Возможно, конечно, такая монетка здорово смотрелась бы в безумном мире, но подается это под соусом оригинальной концепции мироздания, о чем верится с трудом. Либо я просто извратил Ваше учение. Кроме того, если монетка никогда не упадет (этим, видимо, объясняется извечный баланс в мире), непонятно, как безумие смогло победить. Просто самоустранившись? Тогда почему оно пережило апокалипсис, в то время как другие Боги (на обратной стороне монетки) погибли? Она все-таки упала? Непонятно... Может, я действительно извратил Вашу концепцию? Иными словами, коротко рассказ можно охарактеризовать Вашей же фразой: «Отличный концепт, загубленное решение». Однако балл наброшу. За оригинальность.