Боюсь, все случившееся говорит не в пользу моих умственных способностей. Увы, стоит мне увидеть (и услышать) маленького котенка, горестно мяучащего где-нибудь в уголке, без крова, корма и присмотра, я беру его домой. Помоишного, непородистого, совершенно беспонтового, но такого чудесного зверька. И, в общем-то, в этом не было бы проблемы, будь я какой-нибудь чортовой феей-крестной с квартирой, состоящей из анфилад комнат, уходящих в бесконечность, где кошачий корм так и сыпется в серебряные мисочки, а вокруг разложены шелковые подушечки, а... Короче, вы поняли. Дык, нет же, почему-то это не так, какая досада. Я (муж и трое наших кошкотов) проживаем во вполне себе стандартной квартире. И место в ней вот-вот закончится. Поэтому оставить очередные трогательные находки у себя, как бы мне этого ни хотелось, совершенно не представляется возможным. И поэтому я ищу для них добрые руки.

Собственно, вот наши заселенцы, Стирпайк (откликается на "Пайк") и его сестрица Мява. Подобраны были на стоянке у Чудского Подворья (у Чудского озера, как понятно).

Пайк живой и неугомонный, как и положено мальчишке. Все пророчат, что он станет здоровым котищщей. Может быть Пока же его боевитость смотрится скорее забавно, чем грозно.

Так что, никому не нужны чудские котята?

Вот я теперь и думаю, что мне с этим делать. Так оставить и гостям показывать? Но калебаска-то как? Это ж моя самая любимая!

К самой охоте в наши времена, когда она не является уже способом добычи пищи, изжив себя до экстравагантного развлечения, можно относиться как угодно. Охотились (и сейчас охотятся) на кого угодно — и с кем угодно: с таксой на лису, с хорьком на кроликов, с собаками на кабанов и медведей, с гепардами... чорт знает, на кого с ними охотились. Но что может быть прекраснее образа дамы в старинном платье, складки которого декоративными волнами скрывают круп лошади, с ястребом на перчатке, своей грубостью так прелестно диссонирующей с изяществом ее хозяйки!

Нарисованная нашим воображением картинка, нужно заметить, относится уже к тем временам, когда соколиная охота становится развлечением знати, дорогостоящим, эффектным и зачастую достаточно бессмысленным, ибо за внешним блеском (выбор породы за внешние, а не охотничьи качества, желание блеснуть друг перед другом красивенькими безделушками и "аксессуарами" — затейливо украшенными клобучками, тисненными должиками, серебряными бубенцами) основная цель охоты, добыча пропитания, не просто оттиралась на задний план, но даже страдала. Знатные господа беззаботно отбирали для своих бестолковых забав охотничьи угодья, работая на которых хороший ловчий с силками мог прокормить не только свою семью, но селение.

Впрочем, здесь я не собираюсь излагать историю сокольничьего искусства (ну, разве что совсем кратко), а рассказываю об очередном "маленьком открытии". Сюжет "Демуазель д'Из" исключительно прост, и если бы не совершенно очаровательные, наполненные неподдельной любовью к достаточно безрадостным бретонским пейзажам, описания, легкий налет мистики — ровно такой, чтобы не забить, а лишь подчеркнуть собственный вкус и аромат произведения, и, конечно же, некоторое количество своеобразного средневекового "колорита", рассказ не стоил бы внимания. Перечисленные же ингредиенты (мда, судя по сравнениям, я проголодалась…), взятые в верной пропорции, создают рассказ, возможно и не уникальный, но достойный.

Итак, наш герой, как понятно (а, нет, вам не понятно, но я так могу сказать: насколько я знаю, герои всех рассказов Чамберса, по крайней мере, в сборнике "Король в Желтом" — американцы), молодой американец с необычным именем Филип, которого его увлеченность охотой заманила на вересковые пустоши Бретани. Не послушав доброго совета местного друга, он самоуверенно отправляется на прогулку в одиночестве, и в итоге к закату обнаруживает, что едва ли понимает, где находится. Пустоши не жалуют чужаков, и ночь под открытым небом может оказаться пренеприятнейшим опытом, к которому, впрочем, герой готовится с обреченным смирением — за неимением какого-либо выбора. И тут случается неожиданная встреча: прямо на героически замерзающего Филипа вылетает птица, так же, как он увлеченная охотой. Но не появление пернатой хищницы смущает молодого человека, а ее наряд (не перья, понятное дело): кожаные шнурки, прикрепленные к лапкам, и привязанные к ним бубенцы — обычные признаки охоты, которую автор называет забытой древней традицией.

Древняя — несомненно. А вот с позабытостью я бы поспорила.

Как написано в разных источниках, охота с хищной птицей возникла предположительно в Индии, а затем была перенята всеми азиатскими народами, так что с ней были знакомы и соотечественники Гильгамеша, и китайские императоры, и монгольские кочевники. В Европу эта традиция проникла приблизительно в 1-3 веках нашей эры, то ли от скифов, то ли от гуннов (точное время и источник установить теперь вряд ли возможно, так как, понятное дело, ни одной фактической записи вроде "сегодня тусовались с гуннами\скифами. прикольные ребята! показали своих птичек. надо научиться так же — девкам нравится." не сохранилось).А на Руси появилась и того позже, веке в 8-9-ом, благодаря взаимоотношениям как с Европой, так и с южными соседями-степняками. Уже у Вещего Олега был обширный соколиный двор, но особенную популярность охота с птицей приобрела во времена царствования Алексея Михайловича, царя тишайшего, коий, как говорят, был страстным любителем охоты вообще, и соколиной охоты — особенно.

Именно богатая отечественная традиция позволила мне как-то сориентироваться в том, что говорится в рассказе. Посмотрите, например, на такой фрагмент, в котором прекрасная хозяйка замка Из дает указания своим ловчим, отправляющимся по утру на охоту:

цитата

Луи Пирью, гони псов как следует и не жалей ни кнута, ни шпор. А ты, Рауль, и ты, Гастон, смотрите, чтобы épervier не оказался niais, и если, по-вашему, он будет хорош, faites courtoisie à l'oiseau. Jardiner un oiseau вроде того mué, что сидит на руке у Хастура не так трудно, но тебе, Рауль, может статься, не будет так уж легко управляться с этим hagard. Дважды на прошлой неделе он был au vif и упустил beccade, хотя и приучен уже к leurre. Птица ведет себя как глупый branchier. Paître un hagard n'est pas si facile. И если ты, Рауль, решишь отпустить longe и оставишь этого haggard au bloc, я не скажу ни слова, ибо было бы жаль терять такой прекрасный день с плохо наученным sors.

Мило, правда? С тем же успехом она могла бы говорить по-корейски. Впрочем, в последствии, объясняя искусство соколиной охоты чужеземцу, она сама разъясняет часть терминов:

цитата

Она увела меня в сторону, чтобы показать молодых соколов, все еще остававшихся в гнезде.

— В сокольничем деле таких зовут niais, — пояснила она. – Branchier – птенец, который только покинул гнездо и перелетает с ветки на ветку. Молодая птица до первой линьки зовется sors, а mué – это ястреб, пойманный до первой линьки и полинявший в неволе. Когда мы ловим дикого сокола, который уже сменил оперение, мы называем его hagard.

цитата

В первую очередь у них должен быть хороший аппетит, — говорила она, — затем понемногу я даю им все меньше еды – мы зовем ее pât. И после многих ночей, проведенных здесь au bloc, как они сидят сейчас, когда мне удается заставить haggard спокойно сидеть на запястье, птица готова к тому, чтобы начать обучение за еду. Я прикрепляю pât к концу ремешка или к leurre, и учу птицу прилетать ко мне, как только я начинаю вращать приманку над головой. Поначалу, когда сокол подлетает, я бросаю pât, и он ест пищу с земли. Понемногу он учится хватать leurre на лету, когда я раскручиваю ее над головой, и стаскивает ее на землю. После этого просто научить сокола атаковать по команде, помня о том, что надо «faire courtoisie á l'oiseau», то есть позволять птице попробовать добычу.

Но все равно мне пришлось составить для себя нечто вроде словарика:

longe, происходящее, как я полагаю, от long — "длинный, долгий", является должиком — длинным кожаным шнурком, которым птица привязывается к поясу охотника (когда она сидит на перчатке) или к насесту. Крепится к опутенкам (так же называемым обнасцами, обножами, ногавками, опутами или опутинами), привязанным непосредственно к ногам птицы.

leurre — это вабило, приманка — кусок кожи на веревке с прикрепленными к нему перьями, служит для обучения хищной птицы охоте (на картинке охотник как раз раскручивает в воздухе такую приманку — вабит обучаемого птенца, привязанного к его запястью должиком).

branchier, образованное от слова branche — "ветка", означает птенца, еще не умеющего толком летать, и только перелетающего с ветки на ветку; русский термин для него — слёток.

bloc — это насест, стул — "полуаршинный обрубок, сверху обитый войлоком или сукном".

mué происходит от глагола muer — "меняться, линять". В русском есть слово мыть — линька. "Мытчий сокол, кречет или ястреб, т. е. перелинявший, и по числу линяний означается их возраст, напр. сокол двух мытей".

И, соответственно, un hagard — это дикомыть, птица, впервые перелинявшая еще на воле.

Словосочетание paître un oiseau, в моем понимании, близко к термину вынашивать птицу, то есть, воспитывать и приучать. Вот что пишет об этом французский справочник 18 века: "это означает кормить птицу за выполнение [задания], пряча еду, если она не слушается".

Некоторым терминам, впрочем, мне не удалось найти однозначных эквивалентов. Так, beccade (от слова bec — "клюв") — добыча хищной птицы, которую она заклевывает.

Словосочетание jardiner un oiseau (от слова jardin — "сад") означает "выносить охотничьих птиц в сад, под утреннее солнце". При этом, указывает источник, ястребов следует сажать на перекладину или стул, а соколов обоего полу — на холодный камень.

Итак, чтобы получить хорошую охотничью птицу, лучше всего взять ее из гнезда до первой линьки, а потом долго и терпеливо обучать. Во французском есть два термина: fauconnerie — обучение соколов и autourserie ястребов. Очевидно, на деле все не так просто, как выглядит на бумаге: недаром об искусстве воспитания хищных птиц в разные века, на разных языках писались целые труды, как, например, De arte venandi cum avibus императора Фридриха II (тоже, кстати, вошедшего в историю как один из поклонников соколов) или японский "Новый канон о воспитании соколов" (Shinshuu Youkyou).

Современному же человеку, который захочет приобщиться к древнему искусству, в первую очередь стоит помнить о том, что большинство упоминавшихся здесь птиц являются охраняемыми, и держать их дома, не имея на это разрешения, — уголовное преступление. Для тех же, кто готов преодолеть ради любимого увлечения многочисленные преграды, существуют питомники, охотничьи клубы, съезды и фестивали по всему миру.

А для того, чтобы показать, что все, описанное выше — не столь уж далекая от нашей реальности вещь, в качестве бонуса я привожу несколько фотографий, сделанных на фестивалях неподалеку от Санкт-Петербурга.

И в конце — немного ссылок для тех, кто заинтересовался темой и хочет узнать о чем-то подробнее (у меня, при всем моем желании, вместить все в одну статью ну никак не вышло):

Соколиная охота на Руси.

Соколиная охота в Китае.

Интереснейший рассказ о приручении выпавшего из гнезда птенца балобана.

Статья о национальном киргизском охотничьем празднике Салбурун.

Об охоте с беркутом в Казахстане.

Еще о состязании казахских беркутчи.

"Охота в живописи" — большая подборка иллюстраций о соколиной охоте.

"Книжка с картинками" — биография царя Алексея Михайловича.Статья в Webster's Online Dictionary (английский).

Это они еще относительно мелкие, фотографии датированы на компьютере сентябрем. По второй фотографии видно, что Сатана смирился с ролью няньки для двух полтергейстов и действует достаточно решительно (у кого есть кошки, думаю, и сами наблюдали, как "старший" бесцеремонно хватает "подопечного", прижимает лапами и начинает яростно вылизывать).

Мелкие-то мелкие, но с основной работой — презирать этих бестолковых двуногих — справляются они уже неплохо. И, так как презирать всегда сподручнее свысока, а кошки на наше несчастье оказались прыгучими, очень скоро в квартире была сделана большая перестановка: вынесена большая часть растений, безделушки переселены на самые верхние полки, докуда террористки (пока!) не добираются. Но надо отдать им должное, к вопросу разгрома квартиры кошки подходят ответственно и сосредоточенно.

Еще, конечно, невозможно не отметить, что кошки теперь очень сильно отличаются не только внешне, но и по характеру. Ева — невероятно тощая, бесконечно вытягивающаяся в длину, и при этом поглощающая корм как прорва — у нас страшная мышеловка (вцепляется в игрушечную мышку и рычит, если кто-то пытается подойти близко) и получила прозвище верхолазной кошки — она облюбовала самую высокую точку квартиры и там обосновалась. А еще она все роняет и сворачивает. Вот только что крышку со сканера свернула...

Лилит похорошела и исполнилась такого чувства собственного достоинства, что иногда и подойти неловко — как же я, презренная смертная, посмею прикоснуться к столь божественной твари?! Но иногда, забыв про всю свою божественность, она вытворяет совершенно невозможные кульбиты. За что была названа "корячной" — так ее порой крючит и корячит от избытка жизненной энергии .

Вот такая вот коротенькая презентация. Особенно много позитива получается, если сравнивать это версию с предыдущей!

(Ы-ых, няки мои, маняки, все нафиг роняки... пошла устранять последствия очередного "подвига")

Как всегда, началось все с кошки. Самой обычной, дворовой, взятой под опеку персоналом котельной нашего "бизнес-центра" (не слишком тщательно переделанной гостиницы). То ли из-за жары, то ли по каким-то иным, известным ей одной соображениям, она решила принести нагулянное потомство не в заранее оборудованный для нее уголок, а к нам, в главное здание, под диван позади моего рабочего места. Все топали ногами, выгоняли ее на улицу, но в итоге истинная натура вылезла наружу: выдворить будущую мамашу окончательно ни у кого не хватило духу. Так что придя в очередной скучный и тяжкий летний понедельник на работу, я была "обрадована" известием о том, что «а у нас под диваном котята!» Такие дела.

Что, конечно же, сделает нормальный человек, услыхавший такое? Нет, после того, как хватается за голову. Правильно, лезет «позырить»! И Санечка полезла...

Кошка оказалась поразительно спокойным созданием: она не только не перенесла гнездо после хамского вторжения — она терпеливо сносила бесконечные тягания ее потомства всеми обитателями офисов (новость, конечно же, распространилась мгновенно, так что весь день к нам наползал любопытствующий народ: "ой, у вас котятки? а посмотреть можно? за диваном? а не слазите?" — в итоге половину рабочего времени я проводила за диваном).

Вскоре возникла, впрочем, другая, менее приятная, но неизбежная проблема: что дальше делать с котятами? Увы, не для всех "утопить" является неприемлемым вариантом. Впрочем, мне без особых усилий удалось уговорить "номинального" владельца погодить с этим (в конце концов, дурное дело, как известно, не хитрое и скорое, всегда успеется). Вокруг всегда есть люди, которым совершенно необходим котенок, рассудила я. Главное — найти их. К счастью, на моей стороне было то, что очень скоро из-за дивана кошка была перемещена в ящик в углу главного холла, и котята (маленькие и невероятно, как вы понимаете, притягательные) оказались у всех на виду. Этакий подлый пи-ар ход. Как я и предполагала, тут же нашлись те, кому совершенно необходимо завести котенка! Я, например.

Мирная жизнь продлилась недолго: к месяцу пятеро мохнатых зверьков, еще слабо осознающих, как пользоваться собственными лапами, тем не менее, стали бодро расползаться — а потом и разбегаться — по холлу, причем никакие самодельные загородки не могли сдержать их надолго — в то, что они не могли перелезть, они просто упирались лбом и рано или поздно сдвигали. К рабочим обязанностям добавилась ежеминутная необходимость собирать их из-под ног посетителей и водворять на место, потому что кошка этим не особо интересовалась. Но и ее можно понять: молодая мамаша не отличается размерами, ее скорее можно назвать миниатюрной, так что быстро подрастающие детишки высасывали ее буквально досуха. Ее день был однообразным хождением от миски в гнездо, после чего она без сил заваливалась где-нибудь, где ненасытные маленькие чудовища не могли бы ее достать.

В итоге, несмотря на все грозные предупреждения о том, что котят можно забирать от матери минимум в три месяца (иначе они заболеют, умрут и вообще станут бояться людей!), свою порцию я забрала домой 10 августа, когда им исполнился ровно месяц. И, как будто по сигналу, остальных разобрали буквально за следующую пару дней. К сожалению, не обошлось без пострадавших: для кошки столь скорое расставание оказалось настоящей трагедией. Еще неделю она ходила по всему зданию и звала своих детишек. (А потом и вовсе пропала... Но я все еще надеюсь, что она вернется к нам!)

Ну, а потом у нас дома начался тот самый бардак, что я описывала выше. Что порядком облегчало жизнь — так это огромное разнообразие специальных кормов и аксессуаров специально для таких, как я: наполнитель для приучения к туалету, корм для очень маленьких котят, разнообразнейшие котенковые игрушки, шампуни и прочая, прочая, прочая (как оказалось позже, в нашем зоомагазине продавались даже специальные соски для выкармливания мелких животных — обрати я внимание раньше, не было бы мучения со шприцами и пипетками!).

Не померли они, не заболели, людей ничуть не боятся (чему, как я полагаю, способствовало рождение "на проходной", где они научились воспринимать нас как неизбежное зло этого мира ), носятся, обрывают листья на комнатных растениях, качаются на занавесках, бросаются под ноги, утаскивают тапки, грызут провода и занимаются всем тем, чем положено заниматься каждому уважающему себя маленькому домашнему чудовищу. Не обошлось, конечно, без неприятностей: при всей своей миловидности, они остаются котятами дворовыми, что означает стандартный набор "бесплатных приложений", от которых следовало избавиться в первую очередь. Ну и, конечно же, остается факт, что у моих кошек три глаза на двоих.

Ну и напоследок, давайте я познакомлю вас с обитателями нашей квартиры (да, лучше поздно, чем никогда).

Чорная морда, неодобрительно разглядывающая всех из дальнего угла — кот по имени, как это ни банально, Сатана. Ему три года и он здесь самый старший, по сути — хозяин мира (то бишь квартиры, за пределами которой, как известно, ничего нет, — ничего хорошего, по крайней мере, — и выживают в этой недружелюбной среде только страшные-ужасные ветеринары).

Дальше по старшинству — Антоний, злобный одноглазый крыс, за дурное поведение переселенный в террариум (он таки умудрился цапнуть одну из кошек). Когда-то у него был глаз и брат Марк. Глаз он себе выбил, уронив на себя горшок с эшинантусом (эшинантус этой встречи не пережил). Марк, увы, умер весной от злокачественной опухоли в мозгу, что, как я понимаю, к сожалению, очень частая беда у декоративных крыс. В итоге характер у Тошеньки стал практически невыносимым, и в свои два года он похож на сварливого старикашку. На голову стукнутого. Нормально общаться с ним могу только я.

Улитки моложе крыса всего на полгода, всех вместе я взяла на крысиный выставке в прошлом году. Имен у них нет — при всем моем уважении, я не могу считать их достаточно разумными, чтобы отзываться. И еще у меня большие сомнения в том, что они вообще обладают слухом.

Ктулху, великий и ужасный. Анциструс с многочисленным потомством, постоянно раздаваемым всем желающим. Теперь, похоже, постарел и сдал, так что по аквариуму шкандыбается только один жалкий спаун. Живет, само собой, в Рлайхе. Про моллинезий не стану рассказывать. Они многочисленны и унылы, агрессивны и бессмысленны. И просто невероятно плодовиты. Пытались раздавать — так они никому нафиг не нужны! (Кто-нибудь в курсе, а на шпроты рыбу где принимают?)

Ну и, собственно, наши все, Лилит и Ева. Поясню насчет имен: мне показалось, что для голубоглазого котенка-циклопа Ева будет идеальным именем, так как упорно чудилось, что робот-тезка в мультике Валл-И был одноглазым! Потом оказалось, что я ошиблась, но имя уже прижилось. Ну а Лилит была поименовала за компанию, но уже немного по другой аналогии .

Сообразила, что все фотографии, которые здесь выложены — месячной давности, что, когда речь идет о растущих организмах любого вида, очень много. Решила добавить немного свежачка.

Вот, когда кот сообразил, что новоприбывшее это никуда не денется, ему пришлось учиться жить с ним. И получается, кажется, очень даже неплохо. Например, теперь, возвращаясь с работы я нередко застаю вот такую умильную сценку:

А то они тут устроили большую помывку: кот мыл Еву — оооочень тщательно (недаром говорят, что черные кошки самые чистоплотные)! Лилит, решила, что это ужасная несправедливость, и постаралась привлечь внимание к собственной персоне, начав лупить лапой по голове заботливого "банщика". Мне только и оставалось щелкать фотоаппаратом под дружное мурлыкание!