Блог


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «primorec» облако тэгов
Поиск статьи:
   расширенный поиск »

. Лоис Макмастер Буджолд, :Джо Аберкромби, Warhammer, А. Дж. Риддл, Ааронович, Адам Робертс, Аластер Рейнольдс, Алекс Лэмб, Александр Мирер, Ами Кауфман, Антиутопия, Апокалипсис, Барбара Хэмбли, Барри Хьюарт, Бекки Чамберс, Бернар Вербер, Бернард Корнуэлл, Боб Шоу, Брайан Макклеллан, Брайан Стейвли, Брендон Сандерсон, Бриннер, Брэдбери, Бэнкс, ВМФ, Вальтер Моэрс, Владивосток, Выставка, Гай Гэвриел Кей, Гарднер Дозуа, Гейман, Геммел, Грег Бир, Грег Иган, ДВФУ, Девид Зинделл, Джаспер Ффорде, Джастин Кронин, Джеймс Ганн, Джеймс Камбиас, Джеймс Уайт, Джейсон М. Хью, Джек Вэнс, Джек Макдевит, Дженнифер Роберсон, Дженнифер Фэнер Уэллс, Джесс Буллингтон, Джефф Вандермеер, Джефф Вандерммер, Джо Аберкромби, Джо Холдеман, Джоан Виндж, Джозеф Дилейни, Джон Джейкс, Джон Лав, Джон Скальци, Джон Стивенс, Джон Стиц, Джон Уиндэм, Джордж Мартин, Джэк Вэнс, Диана Джонс, Диана Уинн Джонс, Дэвид Брин, Дэвид Вебер, Дэвид Геммел, Дэвид Пэдрейра, Дэйв Дункан, Дэйв Троубридж, Дэн Абнетт, Дэн Симмонс, Дэниел Абрахам, Дэниел Абрахам и Тай Френк, Дэниел Абрахам и Тай Фрэнк, Дэниэл Суарез, Дюна, Евгений Войкунский, Звездные войны, Звездный ковчег, Звери, Исай Лукодьянов, Искусство, Истории, Иэн Бэнк, Иэн Бэнкс, Йен Макдональд, К.К. Александр, Кадзуо Исигуро, Карл Шредер, Кей, Кейт Эллиот, Ким Стэнли Робинсон, Китай, Китай. история, Книги, Конн Иггульден, Конни Уиллис, Космооопера, Космоопера, Крис Вудинг, Крис Эванс, Кристофер Раули, Куклы, Кшиштоф Пискорский, Лаперуз, Леви Тедхар, Лето, Личное, Майк Брукс, Майк Резник, Майкл Коуни, Майкл Крайтон, Майкл Салливан, Майкл Суэнвик, Майкл Флинн, Макдевит, Макдевитт, Мамонт, Мандельштам, Маргарет Этвуд, Меган Спунер, Мелани Роун, Мэри Рассел, НФ, НФ. философия, Натали Хеннеберг, Невил Шют, Нил Стивенсон, Одиссея, Олдисс, Отфрид Пройслер, Пандора, Паоло Бачигалупи, Патрик Ли, Петер Жолдош, Пирс Браун, Питер Гамильтон, Питер Уоттс, Победа, Пол Андерсон, Пол Дж. Макоули, Пол Макоули, Постапокалипсис, Постапокалиптика, Пота, Пратчетт, Прей, Птицы, Рамез Наам, Рейнольдс, Рик Янси, Ричард Морган, Роберт Джексон Беннетт, Роберт М. Вегнер, Роберт М.Вегнер, Роберт Сойер, Роберт Стоун, Роберт Чарльз Уилсон, Роберт Чарльз Уилсон "Биос", Роберт Шекли, Робин Мак-Кинли, Роджер Аллен, Роджер Желязн, Рододендроны, Русский, Светерлич Том, Сергей Жарковский, Сергей Снегов, Серж Брюссоло, Сквер, Скульптура, Станисла Лем, Стив Миллер, Стив Уайт, Стивен Бакстер, Стивен Эриксон, Стража, Сэмюэль Дилэни, Табб, Тай Френк, Тед Косматка, Темный Властелин, Терраформирование, Терри Пратчетт, Тигр, Тигры, Тимоти Зан, Толкин, Тэд Уильямс, Тэд Уильямс. фэнтези, Уолтер Йон Уильямс, Феликс Гилман, Феликс Х. Пальма, Фландри, Фото, Фото. закаты, Фото. инсталляция, Фред Саберхаген, Фрэнк Герберт, Фэнтези, Хироси Сакуразака, Хойл, Храм, Чайна Мьевиль, Шарль Хеннеберг, Шарон Ли, Шервуд Смит, Шон Дэнкер, Эдвин Чарльз Табб, Эдуард Маципуло, Эл Робертсон, Эллиот, Энди Вейер, Энди Вейр, Энн Леки, Энтони Райан, Эрнест Клайн, Юн Ха Ли, Януш Зайдель, Япония, Ярослав Гжендович, Яцек Дукай, авангард, аватарка, акция, альпинизм, антиутопия, библиотека, библиотека. скульптура, библиотеки, боевик, весна, вестерн, взросление, виртуальная реальность, виртуальный мир, влюбленные, вода, время, вторжение чужих, выдра, выставка, выставка. Япония, герои, героическое, гиперпространство, год, город, городская скульптура, городское, городское фэнтези, граница, гуманитарная, дарк, дата, дерево, детектив, дети, динозавры, драконы, желания, женское, живопись. выставка, загадка, закат, закаты, звери, зима, золушка, издательство, имена, ироничное, ирония, искусство, истории, истории. леопард, истории. фото, историческое, история, итоги, кампус ДВФУ, катастрофа, квест, киберпанк, кино, книга, книги, козел, колонизация, колонка, контакт, корабли, корабль-ковчег, кормушки, космоопера, космос, крепость, куклы, лайнер, лед, леопард, леопарды, лес, лето, лингвистика, личное, личное:, лотосы, любовное, магазин, магия, мастера, медведи, мемуары, мечи, мнение, монстры, море, музеи, мягкая, наука. популяризация, нацпарк, новости, о разном, озеро, оичное, осень, остров, отзыв, памятник, памятник. Высоцкий, память, панорама, папоротник, парк, пародия, переезд, площадки, подростки, подростковая, подростковое, поздравление, политика, постапокалиптика, праздник, приключение, приключения, программа, прогулка, пророчества, психологическое, психология, птицы, реализм, рекомендации, реконструкторы, рецензия, рифтеры, робинзонада, рыцари, саги, сакура, сатира, сказка, сказки, сквер, скульптура, сознание, социальная, социальное, социцальное, стихи, супергерои, сфера Дайсона, сюжет, тайга, тайфун, творчество, театр, тематика, технофэнтези, технофэнтезии, тигр, тигриные истории, тигры, тигры. истории, триллер, тюлени, утопия, ученые, фантастика, фестиваль, философия, философское, флот, фмлософия, фото, фото. колокольчики, фото. парусник, фэнтези, фэнтези. сказка, фэнтезии, хроноопера, цапля, цветы, цикл, чердак, чтение, шкафы, шкафы. чтение, эгология, экранизация, эльфы, эпическое, эпопея, этнография, юбилей, юмор, юмористичексое, юмористическое
либо поиск по названию статьи или автору: 


Статья написана 7 ноября 2016 г. 07:50

Хотите верьте, хотите нет, но я за свою жизнь не встречала неверующего человека. Все во что-то верили- в классического Бога, в справедливую Вселенную, в инопланетян, эволюционную теорию и много еще во что. И даже те, кто упорно называет себя атеистом, время от времени истово молятся небесам. Так что я нормально воспринимаю любой роман о Вере, как неотъемлемой части любого человеческого существа.

Не скрою, этот роман произвел на меня впечатление. Прежде всего, поднятым огромным пластом общечеловеческих проблем. В нем нет особых приключений, много разговоров. чувств, чувственности и отвлеченных воспоминаний, а потому не стоит вестись на призывное слово "контакт". Но кто хочет подумать и не боитья того, что текст может вызвать местами отторжение: Мэри Расселл "Птица малая"

"От красоты твоей возгордилось сердце твое, от высокомерия твоего ты погубил мудрость твою. За то Я поверг тебя на землю и перед царями отдам тебя на позор (ср.: Иез. 28: 18)


Понимаете, я не верю, что даже если мы что-то услышим от этих равнодушных звезд, мы поймем ИХ. Нет, нет, я всем сердцем жажду, чтобы мы уловили хотя бы самый малый намек, что мы не одни. Что кто-то еще задумался для чего все это, не спит, спрашивает холодные небеса и вслушивается в их молчание, в надежде получить ответ на самый что ни на есть важный вопрос. Чтобы, наконец, были расставлены все знаки препинания и стало ясно: кто мы такие- любимые дети Вселенной, на которых возложена какая то особая космическая миссия, случайность, причем непонятно счастливая или нет, или рядовое явление, нормальное состояние материи, и ничего особенного в нас нет.

И, да, я не исключаю, что мы сможем расшифровать сигналы и даже привести их соответствие с нашим восприятием, что поймет что-то простое- физику, математику, технику. Ведь кое-что общее все-таки у нас есть: все мы дети звезд, составленные из кирпичиков, которые подчиняются единым законам мироздания. И не исключаю, что мы даже сможем узнать, во что они верят, о чем мечтают и что думают о своем месте во ВСЕМ. Но вот что касается самого сложного, того, что относится к внутреннему, а не внешнему, того, что неуловимо, что часто даже не определяемо словами и тем более формулами, непостоянно и невещественно- морали, нравственности, этики, искусства, всего того, что заставляет нас чувствовать- мы НЕ поймем.

Господи, мы, рожденные на одной Земле, живущие бок о бок тысячи лет, даже говорящие на одних языках, придумавшие целые науки друг о друге, веками изучающие каждую мелочь, этого понять до сих пор не можем. Да что там говорить, люди, называющие себя "близкими", не могут сказать уверено, что понимают друг друга, хотя прошли, порой, вместе через целую жизнь. Или дальше: мы не понимаем даже сами себя, чтобы объяснять свои собственные поступки и мотивы.

Это очень жесткая книга о НЕПОНИМАНИИ. Оказалось недостаточно, выучить язык и пожить рядом год-два-три, чтобы узнать нечто самое важное о чужаках с их странной биологией, запутанной историей и ужасающей социальной структурой, что позволит их ПОНЯТЬ. Эта книга о непонимании между людьми, которые могут жить рядом друг с другом годами, деля невзгоды, мечты, увлечения, достижения, называя себя единомышленниками, единоверцами, близкими, родными или друзьями, но все-таки оставаться чужаками. Это книга о непонимании самих себя, тех глубинных процессов, которые ведут нас и заставляют чувствовать и поступать так или иначе.

А еще это книга о ГОРДЫНЕ. Той самой, которая есть смертный грех. Это какая же гордыня овладела членами этого отряда, если они считали, что могут вот так просто прийти в чужой мир, пожить пару лет среди его обитателей и считать, что ПОНИМАЮТ их? Считать, что кто-то дал им право, наделил их полномочиями, вот так запросто пренебрегать всеми известными правилами научного поиска и нормами безопасности? Чтобы увидеть в себе не ученых, жаждущих знаний, не философов, ищущих ответы на вечные вопросы, не творцов, отправившихся в долгое паломничество в поисках вдохновения, а представителей всего Человечества и своего Бога? Чтобы игнорировать весь тысячелетний опыт ошибок и поражений, выстраданный людьми на Земле? Чтобы решить для себя, что можешь вмешиваться, судить, карать...

Практически всем героям придется в этом романе заплатить за этот грех: и тем, кто решил, что понял чужих, а значит может вмешиваться в происходящее в их странном обществе, и тех, кто решил, что понял своих и может их осуждать. Но самый страшный путь проходит Эмилио Сандос- та самая малая птица, которая может и лучше многих, но все же всего лишь одна из многих созданий божьих.

И значит эта книга еще и о ВЕРЕ. Не только о вере в Бога, но еще и в себя, в свои принципы, свое предназначение, в человечество и Вселенную, если хотите. Об испытании, когда Бог(или во что там верите) не выполняет того, что от него ждет верующий, когда мир и создания в нем оказываются не такими, какими хотелось бы нам видеть, когда не получаешь готовых ответов, а только новые и новые вопросы. Когда верующий вдруг понимает, что замысел Божий, несмотря на все старания, ему по-прежнему непонятен и даже неприемлем.

И через все это проходит Эмилио Сандос. И мы вместе с ним. Через бытовые детали и мелкие подробности, через призму воспоминаний, через гордыню от осознания того, что понял путь и замысел божий. Через страдания физические и духовные к сомнениям, а потом разочарованию, раскаянию, смирению.

И этот путь иногда скучен в своих мелких подробностях, иногда вызывающий раздражение неправильностью происходящего, иногда даже отталкивающий своими натуралистическими подробностями. Но все это создает физически ощущаемую атмосферу, заставляющую злится, сопереживать, сочувствовать — что угодно, только не оставляющую равнодушным.

У кого-то может вызвать раздражение религиозный подтекст и частое обращение к христианству. Но для меня, а обвинять меня к приверженности какой-либо религии тяжело, это оказалось несущественно. Книга о людях, о каждом в отдельности и о человечестве, о нашем отношении к миру и к себе, о поиске, потерях и обретениях. И о том, о чем мы все мечтаем: понимать и быть понятыми.

Фото: общедоступные ресурсы yandex.ru


Статья написана 6 мая 2016 г. 04:59

Потрясающая книга. Жесткая и жестокая, горькая и обличающая. Не пороки- этим занимаются все, кому не лень, а скорее цинизм и равнодушие, которые как цунами захлестывают все и вся. А,кстати, вы знаете, что коростель любит выскакивать из-под ног, пугая до смерти? А орикс- символ стойкости и выносливости? Пригодится, если решите прочитать: Маргарет Этвуд "Орикс и Коростель":

Маргарет Этвуд "Орикс и Коростель"
Маргарет Этвуд "Орикс и Коростель"

"Отчего ему кажется, что человечество перешло какую-то черту, нарушило границы? Слишком много — это сколько? Слишком далеко — это где?

— Стены и решетки тут не просто так, — сказал Коростель. — Не чтобы не впускать нас, а чтобы не выпускать их. Человечеству необходимы ограды в обоих случаях.

— Кого — их?

— Природу и Бога.

— А я думал, ты не веришь в Бога, — заметил Джимми.

— Я и в Природу не верю, — ответил Коростель. — По крайней мере, в Природу с большой буквы П".(Маргарет Этвуд "Орикс и Коростель")

В этом небольшом диалоге — практически вся суть романа. Здесь все — и сомнение, и сожаление об утраченном, и потерянная надежда, и причины происходящего, и окончательный приговор.

Мне тоже давно кажется, что человечество, если и не перешло окончательно последнюю границу, то очень близко приблизилось к ней. Это чувство становится более острым, особенно когда слышишь, что решили вырубить лес ради строительства коттеджей, и не прозвучал ни один возмущенный голос. Или асфальт автостоянки поглотил очередной сквер с зеленой травой или детскую площадку. Или выросли новые заборы, отгораживания "их" от "нас".

Не получится хорошей, цепляющей книги, если она не рассказывает о нас самих. Таков этот роман: не очередная страшилка о том как "мы все умрем, если". И даже не грозное предупреждение "не влезай, убьет". Скорее рассказ о том, что уже практически произошло, поскольку мы, ныне живущие, упорно не хотим признавать, что есть границы, которые нельзя пересекать, и в своей гордыне ставим себя выше и Бога и Природы, гоня их со двора, как надоедливых просителей. И говоря "Бог" и "Природа", я имею в виду, Бога как нравственный принцип, без которого все сводится к "купи-продай", Природу как великое созидательное начало, объединяющее все сущее — живое и неживое — в единое великолепие бытия.

С такой точки зрения, человечество в романе не умирает. Оно уже мертво. Это произошло уже тогда, когда стали возможны компаунды, в которых в безопасности и относительном благополучии оторванные от реальности интеллектуалы изобретают все новые пороки и технологические игрушки, чтобы оболванивать и держать в повиновении презираемых обитателей плебсвиллей. Больше грязи, больше порока, больше развлечений. Доступно и разрешено все — наркотики, извращения, запредельная жестокость, потому что Бога давно изгнали за забор. Возможно все — любые эксперименты, любые преступления, потому что Природу пленили в пробирках и колбах творцы нового мира.

Когда исчезнет человек
Когда исчезнет человек

Такой он — мир Джимми, Коростеля и Орикс. Странная и сумбурная история даже не гибели, скорее прощания с человечеством, поданная через судьбы трех героев — гениального, но добровольно отказавшегося от нравственности, ученого Коростеля, прошедшей все круги ада, но сохранившей в сердце наивную веру в добро и призрачную надежду на чудо Орикс, и не отличающегося особыми талантами, но еще способного сопереживать и любить Джимми.

Три взгляда на человечество, утратившего человечность. Коростеля, раз и навсегда изгнавшего Бога и Природу из своего сердца, но попытавшегося узурпировать их роли — стать судьей, палачом и, одновременно, творцом нового. Только это всего лишь жалкая попытка.

На самом деле Коростель не изобретает ничего нового, а лишь крадет идеи у природы. Кусочек от одного, кусочек от другого, не совсем понимая, зачем это было нужно, и как это работает на самом деле. И творец из него никудышный: там, где Природа работала неторопливо, изящно и легко, он все делает наспех, грубо и прямолинейно. Есть ли будущее у его творений, вопрос остается открытым. Ясно одно, результат будет совсем не тот, на который рассчитывал Коростель, стремясь начать все с чистого листа, уничтожая веру, надежду и любовь, недооценив силу того самого нравственного принципа, который разумные и чувствующие все равно будут упрямо искать, стремясь объяснить свое место и значение в мире. Не достаточно разумным только есть, спать и размножаться, как бы этого не хотелось кому то.

Новый рай для новых людей?
Новый рай для новых людей?
Любопытно, но почему так получается, что из-под ног человечества то и дело выскакивают коростели и почему они решают, что делать людям, а что нет, объясняют два обывателя. "Плебейка" Орикс и неудачник-интеллектуал Джимми. Бедная маленькая Орикс, умудрившаяся выработать исключительный механизм выживания, просто вычеркивая из памяти все случившиеся с ней ужасы, умудряющаяся найти оправдание для всех маньяков и извращенцев, с которыми свела ее судьба. Такая же по-животному наивная и доверчивая, как дети Коростеля до момента создания своего Идола. И Джимми — Снежный человек, последний представитель чувствующих что такое совесть, любовь, верность, стыд, сопереживание. Интуитивно знающих, что такое Природа и Бог. Но, к сожалению, не обладающих ни волей, ни мужеством, ни решительностью, чтобы скрытое внутри подвигло их на действие. А ведь вместе они могли что-то сделать, убедить своего друга, что не надо отвергать то, что никуда не ушло, а лишь терпеливо ждет за построенным человеком забором из цинизма, гордыни и равнодушия.

Запоминающийся роман. Задействующий не просто разум, но и чувства, обращающийся одновременно к сознанию и сердцу. Наверное, только так сейчас можно достучаться — нет, не до тех, кто готов пересечь границы, за которыми выскакивают коростели и исчезают ориксы. До тех, кто еще чувствует и сопереживает, но пока не имеет воли начать действовать.

Фото: Открытые ресурсы yandex.ru

P.S. Следующая рецензия: Терри Пратчетт "Держи марку!"


Статья написана 20 апреля 2016 г. 05:20

Большая редкость, когда я, не задумываясь, ставлю книге десятку. Редкая вещь: описанная словами картина, наполненная сожалением и печалью. И при всей своей европейской мифологии очень восточная. С радостью рекомендую всем любителям интеллектуального чтения: Кадзуо Исигуро "Погребенный великан":

Кадзуо Исигуро "Погребенный великан"
Кадзуо Исигуро "Погребенный великан"


Король Артур уже несколько десятилетий спит беспробудным сном на туманном острове Авалон. А на его земле, после кровавых войн прошлого, наконец, установился мир: бритты и саксы живут бок о бок, религиозные распри не раздирают страну, не пылают деревни, не причитают вдовы и сироты. Прошлое почти забылось, только иногда потревожат кого лесные разбойники, или огры случайно забредут. Но разве можно это сравнить с ужасами кровавой бойни, когда целые деревни вырезались от малого до старого только ради отмщения?

Но только вот куда деваться от этого странного чувства сожаления, когда чувствуешь, что забылось, ушло нечто очень важное из жизни? Воспоминания приходят с отблесками кровавых закатов, легкими прядями тумана проникают в сны, призрачные лица шепчут, шепчут о минувшем, о потерях, обидах, поражениях, оставляя непроходящее чувство горечи. Жизнь почти завершена, но неужели не о чем вспомнить на самом краю окончательного забвения?

Вслед за ускользающими воспоминаниями, по дороге печали и сожаления отправляются Аксель и Беатриса. Два старика бредут по горным тропинкам и вересковым пустошам, пытаясь вновь обрести утраченное — драгоценные моменты жизни, связывающие их воедино, чтобы было, что ответить Лодочнику и на сказочно-прекрасном острове Авалон, за порогом смерти, не расставаться друг с другом.

Кажется, что в этом романе время практически застыло: один эпизод перетекает в другой, как струящийся над водной гладью туман, плавно и внешне неторопливо даже тогда, когда обнажаются мечи и разгораются жестокие споры. Но это только обман: при внешней неторопливости в романе происходит огромное количество встреч и событий: наших героев преследуют, их ожидания обманывают, они встречают эльфов, огров, дракона и множество самых разных людей, которые, как и они, живут лишь одним сегодняшним днем, потеряв среди вересковых пустошей и холодных камней свои настоящие жизни.

Сотни оттенков на картине жизни
Сотни оттенков на картине жизни

Это не история трехдневного странствия двух стариков. Это настоящая, полная образами и скрытыми смыслами поэма. Обо всем понемногу. О верности, долге и чести. О мести и отмщении. О любви, которая никогда не кончается, и идущих с ней рука об руку прощеных обидах и непрощаемых предательствах. О воспоминаниях, которые преследуют, будоражат, не дают спать, но и делают нас такими, какие мы есть — живыми. О забвении, которое одной рукой дает покой, а другой вручает сожаление об утраченном. Об одиночестве, в котором мы все делаем свои выборы и встречаем в итоге свой последний час.

Все это струится и перемешивается, окрашивается то блеклыми красками увядания, то мягкой зеленью надежды, то оттенками серой безнадежности. Полутона перетекают и расплываются, исчезая постепенно среди вязи слов.

Это более всего напоминает восточную картину тушью на рисовой бумаге: те же мягкая изысканность и простота, та же содержательность каждого, даже самого малого, штриха. Приятно, что Исигуро, переехав в Европу, не утратил этой восточной эстетики и созерцательности, а бережно сберег, пересадив на новую почву, отчего затасканная сотнями романов и фильмов история короля Артура, рыцарей круглого стола, легендарного острова Авалон и жестоких битв приобрела новый смысл и содержание.

Эта не та книга, которая легко отпускает читателя. Сомневаюсь, что она вообще может отпустить. Снова и снова возвращаешься к случайно вырвавшимся словам, инстинктивным позам или жестам, вслушиваешься в ритм, всматриваешься в тени. И крутится мысль: что бы я выбрала, если бы как Артуру пришлось решать судьбу целой страны? Или как старому рыцарю выбирать между покоем и долгом? Или как старикам — между несущей боль памятью и дарующим покой и мир забвением? Что я выбираю прямо сейчас в этой жизни, в этот самый момент, зная, что цена в итоге всегда одна — сотни, тысячи оттенков горького сожаления и одиночества?

Фото: общедоступные ресурсы yandex.ru

P.S. Следующая рецензия: Дэн Абнетт "Пария"


Статья написана 14 марта 2016 г. 04:03

Брин не так уж много написал, но практически все — значимое. "Глина" лежала в очереди на прочтение давно, поскольку осталась последним непрочитанным романом этого автора, потому особо оберегалась. Расставаться с автором не хотелось.

Но вот роман все же прочитан. И, как всегда от Брина, впечатления остались противоречивые. С одной стороны — качественное и проработанное чтение, хотя и с очень запутанным сюжетом. С другой стороны, со многими идеями и трактовками автора я — огнеупорный атеист и материалист- в корне не согласна. Постаралась чтобы мое субъективное отношение не слишком повлияло на объективную оценку. Рекомендую тем, кто увлекается социальной фантастикой и любит неторопливое чтение: Дэвид Брин "Глина":

Дэвид Брин "Глина"
Дэвид Брин "Глина"

Глина — удивительная субстанция. Прах, в который время превращает горные породы и органику, способный миллиарды лет ждать своего часа, оживая, когда на него прольется капля животворящей влаги. То твердый, то хрупкий, то пластичный, то текучий. Изменчивый и неизменный.

Это было настоящим чудом — первые вылепленные горшки, тарелки и фигурки зверей, людей и даже богов, в которые фантазия человека вдохнула жизнь. Пальцы мяли комок глины, обретая подобную ей мягкость и пластичность, мысли в это время витали где-то в потусторонних мирах, рождая в разуме пугающие по смелости концепции и идеи, навечно соединяя в единое целое человека, богов и... технологии. И недаром Брин выбирает именно Глину в качестве основы для этого непростого разговора о человечестве в целом и человеке как личности, о Творцах и их творениях, о технологиях, несущих и благо, и зло одновременно.

В мире Глины основу экономики и социальных отношений составляет технология копирования личности в специальные, производимые на фабриках "глиняные" заготовки. Можно поместить сознание в самые разные и причудливые тела, усилить одни качества и убрать другие. Можно послать такую копию заниматься нелюбимой работой или домашним хозяйством, можно сделать ее поумнее — и отправить выучить предмет, который не дается тебе самому. Можно отправить в опасное место или даже на войну. Можно заниматься десятками дел сразу и совершить разные глупости или даже преступления, ведь фантазия людей безгранична, особенно если не надо рисковать жизнью, здоровьем или свободой. Но главное: эти копии "живут" строго определенное время и затем самоуничтожаются, перегружая полученные знания и впечатления в разум своего оригинала.

Странный мир, в котором человечество освободилось от рутины, но дружно направило свои усилия не на творчество или постижение себя и Вселенной, а кинулось удовлетворять свои самые низменные желания. Доступно, возможно и оправдано все: наркотики, извращения, преступления, война. Ведь оригиналы не умирают и не страдают, не совершают лично преступлений: все делают копии, куклы, Глина.

Глина
Глина


В основе сюжета- очень запутанная история расследования детектива Альберта Морриса нарушений применения этой технологии. Причем сама личность детектива, Гончара, способного "одушевлять" свои копии , едва ли не более интересна, чем действие со стрельбой и погонями.

В романе много разных действующих лиц — реальных людей и их копий, которые смотрят на одни и те же события под разными углами. Легким такое чтение не назовешь: приходится внимательно относиться к деталям, чтобы понять, кто скрывается за маской — реальный человек или его копия, постоянно "держать в уме" множество фактов или возвращаться назад, чтобы сравнить впечатления разных героев.

И, конечно, как всегда у Брина — огромное количество идей и проблем. О путях эволюции страдающего страхами перед миром, раба собственных мелких страстей Творения к- свободному и ответственному Творцу, одному из главных элементов Вселенной. О свободе личности, тайнах человеческого сознания и наполнении жизни смыслом. О Боге, вере и взаимоотношениях с Создателем(с моей атеистической точки зрения — самые спорные идеи), о морали и этике, их роли в развитии социума и изменениях в зависимости от развития общества( есть не менее спорные вещи, особенно по части границ, которые можно или нельзя переходить).

И опять о технологиях, которые всегда имеют две стороны. К этой проблеме Брин в романе возвращается снова и снова. И тут с многими доводами трудно не согласиться: каждый раз, когда изобретается нечто эпохальное, одна часть человечества, и чаще меньшая, с энтузиазмом кидается применять открытие для улучшения и облегчения жизни, продвижения прогресса и новых, еще более впечатляющих, изобретений. Другая же часть, и, как правило, большая, все силы направляет на удовлетворение собственных мелких страстей, грязных наклонностей и эгоистичных желаний. Да так, что невольно думаешь, что вот жили без этого "прорыва" и жили бы дальше...

Вообще, можно ли контролировать процесс проявления негативных последствий технологий? Брин видит выход в гласности и общественном контроле за их применением. Рецепт хорошо известный, давно применяемый, но чаще — безрезультатный. И в который я не верю, поскольку люди — такие, как есть, по большей части, эгоистичные и не любящие загружать свой мозг отвлеченными проблемами. Потому руки, в которые попадают технологии, каждый раз оказываются "не те". Наверное, выход в другом: перестать быть податливой Глиной, из которой все, кому не лень, лепят, что захотят, а становиться разумными Гончарами, которые сами творят свои жизни. Но это уже чистая фантастика.

Фото: общедоступные ресурсы yandex.ru


Статья написана 12 ноября 2015 г. 03:51

Меня несколько удивило, что этот роман нашел мало поклонников. При этом он — по духу, идее, атмосфере — брат-близнец "Умирающего света" Мартина. имеющего массу почитателей. Им я с радостью рекомендую Грег Бир Beyond Heaven's River/За небесной рекой/, тем более, что сетевой перевод показался удачным и смог передать восточную атмосферу романа:


последний самурай
последний самурай

Все началось с того, что умолк голос целой невообразимо могучей цивилизации, к шепоту которой прислушивались те, кто, прячась в темноте Космоса, питается крошками со стола небожителей. И немедленно к покинутому дому/временной стоянке или научной лаборатории — кто же разберет этих инопланетян/ стали стекаться космические шакалы, чтобы поискать случайно оброненные и забытые богатства, ну, или просто порыться в оставленном мусоре — мало ли что можно найти на месте чужого пикника.

Только в этот раз стаю падальщиков ждет сюрприз. Не забытые обертки или испорченные игрушки, и даже не полустертые следы на земле или надписи, насмешливые в своей непонятности. Живой человек, осколок далекого прошлого, занесенный в будущее жестокой волей неизвестных экспериментаторов. И не просто человек — носитель древней культуры и забытого всеми нравственного кодекса, для которого уже изрядно забытые людьми честь, достоинство, предназначение — не пустые и затасканные слова, а основа жизни.

Что это? Приключение с раскрытием тайн инопланетной цивилизации, чудесами далеких планет, артефактами давно сгинувших культур и изысканными восточными пейзажами Далекого Космоса? Или это любовная история — печальная и обреченная с самого начала на трагичный финал, поскольку ее герои разделены непреодолимой преградой времени, воспитания, традиций, условностей? Или может этот философская притча о вечном поиске человеком своего предназначения и смысла жизни, в которой более важны вопросы, а не ответы? Или может это социальный трактат о путях развития цивилизации: технологическом и духовном? Или это переложение на фантастический лад древней легенды о мальчике-рыбаке, занесенном в непредставимые дали в объятия дочери космического дракона? От всего перечисленного разнообразия будет взято самое важное, чтобы в результате получилось нечто запоминающееся.

Примечательно, но чем все закончится, мы знаем едва ли не сразу, как нам рассказывают японскую притчу о мальчике-рыбаке Урасима Таро, унесенном из своего времени дочерью Царя Дракона и опрометчиво открывшем хранилище своих непрожитых лет.

Так и Кавасита, не удовлетворенный ни подаренной ему новой жизнью, ни любовью красивой и умной женщины, ни богатством, ни знаниями, ни свободой — ищет и ищет свое хранилище непрожитых лет и древних тайн, ради ответа, который, в сущности, и не существует: кто мы и зачем приходим в этот мир?

Это очень восточная история, даже если бы главный герой и не был бы японцем. Она наполнена исключительной атмосферой созерцания, когда взгляд блуждает в поисках совершенства, а ум — ответов на странные и волнительные вопросы, внешним покоем и внутренним напряжением, легкими, потусторонними образами — почти тенями на грани сознания и спрятанными за словами символами, утонченностью идей и жестокостью решений и действий, печалью о несбывшемся и горечью безнадежной победы, подводящей итог и открывающей путь: "Я не проиграл. Возможно все…"

Есть одно произведение, которое оказалось наиболее близко к этому. "Умирающий свет" Мартина. Такая же атмосфера, такие же метания, томления и ожидания, что вот-вот откроется истина, совершенство или озарение, такая же печаль по несбыточному, горечь об утраченном и... такая же тихая уверенность: "Я не проиграл. Возможно все…"

Фото: общедоступные ресурсы yandex.ru





  Подписка

Количество подписчиков: 134

⇑ Наверх