Задумано все было неплохо. Сын сельского сквайра во время отпевания покойника сыграл на церковном органе разухабистую мелодию и был за это проклят. Обречен играть на органе дни и ночи напролет, пока силы его не оставят и он не испустит дух. А потом его призрак будет искать того, кто заменит его у инструмента...

Но вот исполнение...

Заметно, что госпожа Малхолланд, она же леди Гилберт специализировалась на литературе, предназначенной для милых дам. Поэтому и мистика в ее изложении получилась какая-то кружевная и кисейная, с рюшечками и оборочками. Все поголовно персонажи восторженно сентиментальны, слезоточивы и склонны падать в обморок при каждом шорохе...

Поэтому рассказ при всем желании страшным назвать не получится. Он приторный и наивный до невозможности...

Подозреваю, что преподобному Бэринг-Гулду два занятия доставляли особое удовольствие, результатом чего стали 15 детей и 1240 публикаций на самые разные темы, от церковных гимнов до монографий о ликантропии...

Но вот с чувством юмора у него отношения, видимо, не сложились. Порукой чему служит данный рассказ, согласно которому выходит, что женщины делятся на кокетничающих дурочек, которым лишь бы замуж выйти, и на унылых старых дев, торчащих в публичных библиотеках и бессистемно накапливающих знания...

И к этому совершенно формально прилеплена концепция о том, что первые после смерти перерождаются во вторых, базирующаяся на откровениях индийского торговца амулетами...

Одно издательство некогда опубликовало эту книгу в серии «Семейный роман», видимо, предполагая, что читатели обретут тут сентиментальную историю любви в средневековом антураже, обеспечивающем некое количество захватывающих приключений...

А на деле их ожидает не только максимально полное погружение в бытие и мироощущение человека тринадцатого столетия, но и эмоциональное потрясение от того, сколько боли и страданий было этому человеку суждено...

Ведь сага об Улаве и Ингунн — это история запретной любви, история о расплате за то, что двое выбрали свой собственный жизненный путь, а не предписанный обществом...

Уверяют, что человек рожден для счастья, как птица для полета. Только знать не знают, что у автора данной фразы это прозвучало как сарказм для выражения совсем противоположной идеи...

Если из рассказа Эллисона выкинуть всю словесную шелуху, состоящую из метафор ради метафор и простодушного прямолинейного эпатажа, то окажется, что он примерно о том же...

Гонится человек за счастьем, мучается и терзается, но как ни крути в выигрыше в конечном итоге оказывается то самое казино, в котором у крупье костлявые руки скелета...

Помнится, император Калигула номинировал своего коня на должность консула, а вот во времена президентства Никсона сей рассказ некие люди номинировали на хьюги с небьюлами...

Видимо, это были убежденные противники войны во Вьетнаме, которым понравилось, что автор поставил знак равенства между словосочетаниями «человек с мечом» и «безмозглый варвар», а качество текста как таковое не имело значения...

Хотя, это не более чем пародия на типичное фэнтезийное повествование из разряда таких, где есть традиционный набор из коварных колдунов, глупых сексапильных девиц, злобных демонов и мускулистых воинов...

Пародия не особо смешная и местами откровенно глуповатая...

В загородном доме недалеко от Лондона живет странный старикашка. Измеряет скорость роста вьющихся растений в теплице, часами любуется на то, как спариваются дождевые черви. Пристает к окрестным фермерам с глупыми вопросами вроде того, а не обращали ли они внимание на то, способны лошади плакать или нет. Доводит до слез жену, подвергая сомнению догматы религии, хотя любит ее горячо и искренне. Понимает, что смерть уже почти на пороге: и в молодости здоровья не было, а уж теперь и подавно нет его. То желудок бунтует, то давление скачет, то сердце грозит отказать, и еще вечная эта бессонница...

В двадцати милях, в лондонской квартире ютится еще один старикашка. Убивший свое здоровье коньяком и сигарами, а более того непрерывным чтением книг круглые сутки напролет. Он вроде как и сам пишет книги, но трактаты его понять простому человеку невозможно, таким они запутанным изложением отличаются. Да и кажется порой, что черновики книг так в книги и не превращаются. Если бы не друг закадычный, ссужающий деньгами, то угодил бы старикашка этот, бранчливый безбожник и прожектер, в богадельню, не иначе. И тоже он предчувствует близость смерти...

А между тем, эти старикашки изменили облик нашей цивилизации...

Ибо то были Чарлз Дарвин и Карл Маркс...

А еще они, проживая друг от друга столь близко, умудрились ни разу не пересечься, не встретиться, не поспорить...

Вот Илона Йергер и организовала такую воображаемую встречу между пророками идей эволюции и революции...

Заметно, что ее личные симпатии скорее на стороне умеренного агностика Дарвина, нежели на стороне бунтаря-атеиста Маркса. Но читатель не лишается возможности сделать свои собственные выводы из столкновения их идей...

Люблю читать советские книжки, написанные с целью популяризации научных знаний, если автор не особо сильно зациклен был на идеологии...

Именно благодаря подобным книжкам во мне и поселился устойчивый интерес к истории...

Потому как школьные учебники способны его скорее нейтрализовать, а вот такие увлекательные книжки, сочиненные не какими-нибудь Бушковыми, а людьми, реально причастными к науке, это же прямо то, что доктор прописал...

Ну и впечатляет вера советских популяризаторов науки в то, что любознательный школьник осилит материал какой угодно, если его изложить занимательно...

Дружок, давай я расскажу тебе про восстание «красных повязок», про императора Чжу Юаньчжана и про технологию производства фарфора?

Давай, будет весьма интересно. Хоть мне и сорок пять годиков уже. Но любознательный школьник все еще живет в глубинах моего сознания...

Казалось уже, что словосочетание «юмористическое фэнтези» является таким же оксюмороном, как «горячий снег», « живой труп» и «отдых с детьми», но оно все же существует...

Ну а назвать кого-то «молодым талантливым автором», это примерно то же самое, как обозначить турецкого пашу в качестве презренного сына зайца и мыши...

Но в отзыве на данную повесть этим словосочетаниям возвращаем исконный смысл...

То есть, молодой автор действительно обладает незаурядным талантом, что позволило умудриться написать книгу, в которой действительно есть и волшебники с драконами, и почти утерянное искусство смешить читателей, а не натужно зубоскалить...

И я вот с превеликим удовольствием посвятил один из вечеров истории о том, как абсолютно не приспособленный к реальной жизни, ибо всю жизнь провел в зачарованном замке, престарелый злой колдун пускается в странствия, дабы найти темных духов и переподписать с ними контракт. Чтобы означенный замок подпитывал свои чары не кровью людей, а сливовым соком. Что поделать, совсем старикашка умом тронулся, впал в детство и в гуманизм одновременно...

При всей своей компактности, книга содержит немало забавных придумок. Все их раскрывать не стоит, но немало доставляет хотя бы идея с перелетными деревьями, на которых можно путешествовать по белу свету...

Да, дорогой господин Кафка, порой и впрямь кажется, что нашими лучшими друзьями являются Никто и Никто...

Особенно если ты довольно сообразительный интроверт, обожающий читать книги, не обладающий богатырским здоровьем, избегающий шумных компаний и неплохо разбирающийся в мотивах поступков и слов людей, потому как при всей замкнутости денежку на жизнь зарабатываешь, общаясь с десятками этих самых людей ежедневно...

Правда, довольно трудно при этом самому не превратиться в Никто, в соломенное чучело, чья голова набита цитатами, сентенциями, мыслями из вымышленных и реальных жизней, прожитых не тобой...

Вот только выйдешь из комнаты, как Бродский, стоящий в коридоре, небрежно погасив сигарету о бортик пепельницы, сообщает тебе, что ты совершил роковую ошибку...

В смятении возвращаешься в лоно такой родной и уютной комнаты, но там в кресле сидит уже мрачный Кафка, охваченный нескончаемой борьбой с несварением желудка, который утверждает, что невелика разница, вышел ты из комнаты или же остался в ней...

Все равно тебя настигнут люди. И заставят выслушивать, подавать реплики, качать головой, что-то отрицать, с чем-то соглашаться. И нет труднее задачи, чем отстоять свое право на поруганную ими тишину...

Я вот рад, что не обладаю способностью главного героя вычитывать персонажей книг в наш мир...

А то, не дай бог, вычитал бы из «Чернильного сердца» уйму зануд и душнил высшей пробы...

Давно не попадалась такая книжка, чтобы все напропалую персонажи, от маленьких девочек до писателей преклонных лет, от благородных героев до кровожадных злодеев, постоянно ныли, ворчали, плакали, стенали по поводу своих злоключений, катили бочку на ближних своих, люто ненавидели обстоятельства собственной жизни...

Ой, да на фоне двенадцатилетней Мегги из сего романа даже Холден Колфилд воспринимается так, будто он — милый весельчак и душа компании...

Я так понимаю, что госпожа Функе за счет этого вечного нытья пыталась наделить персонажей чертами индивидуальности. Потому как, строго говоря, они таковой лишены. Не то чтобы там картонные они какие-то. Картонных можно ярко раскрасить, и они приятные на ощупь. Тут у нас фигурки из холодной пластмассы, которые хочется запихнуть в коробку, а коробку сунуть под шкаф и забыть ее там...

Сижу я за столом, читаю этот рассказ, а в углу комнаты возятся в своей клетке хомяки. Набивают за обе щеки еды побольше, шуршат опилками и бумажками, выглядывают наружу сквозь прутики решетки...

И вот мы по сути недалеко ушли от них. Что Франц Кафка сто лет тому назад, что мы с вами. Из клетки с названием «дом» перемещаемся в клетку с названием «работа», потом обратно, шуршим там бумажками ради обладания другими бумажками, изредка выглядываем наружу, чтобы увидеть как мимо проходит жизнь...

И так хочется внезапно одеться, выйти на улицу и сбежать куда глаза глядят...

Но тщетно...

После нескольких минут наслаждения свободой ноги сами приведут нас в ту же самую или иную, но клетку, населенную существами вида ХомА Сапиенс...

Ну вот была такая история, что пан Сапковский вонзил свои острые клыки сразу в Генри, Лайона и в Олди впридачу, а те уже покусали массу российских авторов в ночной тиши в разгар писательских тусовок...

И сели те за свои столы писательские, и выдали на гора массу фэнтези, фэнтезюшек и фэнтезятин про то, как в псевдоевропейских странах во времена псевдосредневековья проснулось древнее зло, а с ним стал бороться бундесграф Хротгард пферд Гиннекен вместе с умляут-магистром Джокондием из Монализии и колонель-центурионом Прогрессивной Сигуранцы Имяреком де ла Кактотамом...

Суть в том, что создание оригинальной атмосферы сводилось к выдумыванию несуществующих стран, сочинению ономастикона разной степени похожести на нечто, навевающее мысли о смеси бургундского с померанским, и изобретении всяких там инквизиций, комиссий, палат и прочих вымышленных структур, лишь бы было похоже на средневековье, а коли не похоже до нелепости, так ведь это же параллельный мир...

А так то устраивался бродячий стандартный квест, где герои мучительно долго ищут упомянутое выше древнее зло, а затем внезапно побеждают его за две страницы, немножко помахав руками и произнеся пафосную речь...

И вот это типичный образец чего-то подобного, еще не самый даже плохой, а местами порой и занятный, но все же лишенный малейших признаков оригинальности...

Великая печаль нашей жизни состоит в том, что люди, которые нам даром не нужны, но которым от нас непременно что-то нужно, пожирают львиную долю наших сил и времени...

И прискорбно мало достается на долю тех, кто нам действительно дорог...

И подобно герою Кафки мы слишком деликатны и нерешительны, чтобы поставить на место тех, кто стремится использовать нас в своих неблаговидных целях...

Я тут немного впал в уныние, ибо на сон грядущий читаю сборник эссе Уилфреда Троттера о стадном инстинкте...

И тут посреди забот и хлопот выдается несколько минут, чтобы прочитать какой-нибудь небольшой рассказ, и святой Рандом, покровитель колеблющихся в принятии решений, насоветовал мне данную притчу волшебницы Урсулы...

И она намекает, что даже если окружающие вас люди пришли к консенсусу насчет того, что следует сложить лапки и коллективно сдаться перед судьбой, то все же есть зацепка, обнаруживаемая в старинной народной мудрости...

Помирать помирай, а рожь сей...

Такой вот посконный экзистенциализм...

Если честно, несколько более осмысленный, чем затеянное в данном рассказе таскание кирпичей в море, мешающее признать его шедевром, а не просто вещью, заставляющей слегка отогнать призрак пессимизма...

Покайся, Харлан...

Так сказал читатель...

Допустим, захотелось бы мне побольше узнать о философских воззрениях Сигера Брабантского...

Почему именно насчет Сигера встало в охотничью стойку мое любопытство, сказать могу лишь то, что это имя неведомым мне образом выплыло из глубин памяти...

Так вот мог бы я поискать в глубинах сети какой-нибудь очерк его жизни и мировоззрения, из которого получил бы за умеренное количество времени умеренное количество информации...

А мог бы пойти в пивную, где обретается уволенный с работы вечно пьяный кандидат философских наук, чтобы он мне растолковал честь по чести насчет этого стародавнего схоласта...

И услышал бы о том, что пиво здесь вечно не доливают, и о том, что жена его все время пилит, а теща так и подавно, и что надо по-другому взглянуть на творчество Янки Дягилевой, и что вот этот самый Сигер, хотя черт с ним, с Сигером, не до него теперь, а вот ты послушай, что говорил Мамардашвили о... забыл, что он там говорил...но о Сигере твоем он не говорил точно...

Это я к чему вообще?

Харлан Эллисон вроде как автор топовый, но чрезвычайно раздражающий тем, что пытаясь поведать миру о такой серьезной проблеме как превращение человека в жертву диктатуры устройств, отмеряющих время, он уподобляется вот этому вымышленному мной спившемуся бывшему интеллигенту...

Скачет с пятого на десятое, обрывает мысль на полуслове, устраивает балаган там, где пристало бы петь погребальные песни, и горестно причитает там, где стоило бы ликовать. И вообще низводит всю суть вопроса до какого-то нелепого комикса о клоунах, притворяющихся героями трагедии...

Клоуны же должны быть либо смешными, либо жуткими, но никак нельзя им быть именно что никакими, скучными, пресными, унылыми как найденное под столом в пыли прошлогоднее конфетти...

В итоге, несколько отличнейших задумок, имеющихся в данном рассказе, тонут в океане поддельных слез, которые наплакал нелепый нудный клоун...

Авторов книг, подобных циклу «Укрытие», порой упрекают в том, что вот они изобретут некое изощренно устроенное антиутопическое постапокалиптическое тоталитарное общество, а потом опишут то, как легко и непринужденно человеческие аналоги компании из Чипа, Дэйла, Гайки, Рокфора и Вжика эту несокрушимую систему развинтят за двести страниц крупным шрифтом...

Ну так а что поделать...

За суровой правдой жизни или хотя бы полуправдой лучше обратиться к тем, кто заведет вас в непроходимые дебри того, что называют басурманским словом нон-фикшн...

Ну а здесь мы имеем дело с развлекательной по сути литературой. С нее и взятки гладки. Желательно лишь, чтобы сей читательский опыт побудил и впрямь проштудировать нечто более серьезное...

Люди могут проштудировать хоть миллион трактатов по истории, социологии и политологии, но всякие схемы и таблицы из них так и не найдут должного практического применения...

Потому что на деле все ждут то, что прилетит волшебник на вертолете цвета разделяемой ими идеологии и бесплатно подарит пятьсот эскимо, отменит крепостное право, упразднит рабство, проведет реформы, возглавит революцию, даст отпор революции, учредит опричнину, изобретет новую религию, возьмет штурмом Рим, станет основателем великой империи, разрушит до основания великую империю...

Потом уже в случае успеха волшебства историки, социологи и политологи напишут еще миллион трактатов, объясняющих, почему случилось именно то, что случилось, нафаршируют это причинно-следственными связями, сотворят из хаоса видимость закономерностей...

Именно эта трактовка исторического процесса прослеживается в романе «Разоблачение», являющемся четвертой частью цикла «Укрытие». Сильные личности творят историю, то мытьем, то катаньем загоняя массы в то будущее, которое эти герои и антигерои измыслили. Массы делают вид, что от них тоже многое зависит. И все идет по плану...

Пока одни люди думают, что именно айтишники спасут мир, другие полагают, что мы шаг за шагом сползаем в цифровое рабство, да еще и радуемся этому...

Видимо, Хью Хауи склоняется ко второй точке зрения, потому как по мере продвижения по циклу «Укрытие» становится очевидным, что силы зла в его постапокалиптическом мире сидят за компьютерами в уютных кабинетах, пока остальные горбатятся в шахтах, в мастерских, в гидропонных теплицах. И все эти пролетарии для злобных очкариков, уставившихся в свои мониторы, лишь расходный материал...

Таким образом, успех цикла у читателей и успех его экранизации как бы монетизирует страхи народонаселения, связанные с тем, что информационное общество является антиутопией, которая лишь ловко притворяется утопией...

Как явствует из биографии Хью Хауи, сравнить его образ жизни можно с перекати-полем. Не может человек годами сидеть на одном месте, смотреть на одни и те же лица вокруг, делать одну и ту же работу...

Поэтому нет ничего странного, что его постапокалиптические видения связаны не с бескрайними пустынными обезлюдевшими ландшафтами и руинами городов, а с колоссальным бункером, в котором несколько поколений выживших маринуются десятилетиями. В замкнутом пространстве, выполняя работу, которая будет с тобой до самой гробовой доски, лицезрея одних и тех же субъектов каждый божий день...

В этой повести он напускает на читателя массу пассажей, способных спровоцировать подобие приступа клаустрофобии, а также знакомит с героиней, которая вроде как призвана будет нарушить равновесие и изменить бытие внутри убежища, ставшего уже скорее местом коллективного пожизненного заключения...

Подозреваю, что Сирил Корнблат неплохо разбирался в вундеркиндах. Поскольку и сам был таковым, а как еще иначе назвать человека, который в возрасте 16 лет вовсю печатается, а в 18 лет уже сочиняет подобные рассказы...

От которых и впрямь становится жутковато...

Жил-был мальчик по имени Питер. И с ранних лет общался он с незримыми для иных сущностями. И обитали эти сущности то ли в его воображении, то ли в адских глубинах, то ли в иных мирах, то ли в Нигде и Никогда. И обучили Питера эти сущности словам, которые воплощают в жизнь желания...

Запретным словам, воплощающим в жизнь желания вундеркинда-социопата. Не считающего чем-либо запретным остановить чье-либо сердце, повинуясь минутной прихоти...

И мечтающего узнать Слово, которое будет последним словом, произнесенным в этой Вселенной...

Добро пожаловать в «Укрытие»...

Ну вот господствовало когда религиозное мировоззрение, то все было ясно и понятно: близятся последние дни, потом будут проведены необходимые мероприятия с трубами, печатями и всадниками, мир погибнет, а потом хорошие люди получат второй шанс...

А теперь нас оставили наедине с хромосомами, кварками и альфа-частицами. Но при этом ощущение, что мир погибнет, никуда не делось. Только если он погибнет, то наверняка и окончательно...

И вот в надежде обрести утешение, люди читают постапокалиптику. Чтобы верить: мир погибнет не весь, не везде и не навсегда. И у людей второй шанс все же будет, и не надо им для этого становиться праведниками...

А будет ли второй шанс у шерифа Холстона? Будет ли он у обитателей Укрытия, гигантского бункера с множеством этажей посреди умершего мира? А с этим предстоит разобраться, погрузившись в те части цикла, которые следуют за этим, так сказать, пилотным рассказом...

После прочтения данного рассказа сама собой на ум пришла ставшая мемом фраза «Ничего не понятно, но очень интересно». И даже не в этой вот приглаженной редакции, а в непечатно звучащем исходном варианте...

Вообще ничего не понятно. То ли на Земле действие происходит, то ли на Плутоне. Если на Плутоне, то какого рожна там по невесть откуда взявшимся рекам шастают колесные пароходы и вся обстановка подозрительно похожа на брэдберианско-саймаковские маленькие городки? Если на Земле, то какого лешего ради посреди бытовых подробностей, намекающих на времена расцвета культуры хиллбилли, когда и примус то был чудом техники, то и дело глаголют о межпланетных полетах, о марсианских всяких штуках и прочем?

И в целом тут какой-то винегрет из научной фантастики, мистики, готики, детских сказок, легкого порно, проповедей пасторов-евангелистов и еще черт знает чего, а персонажи через три страницы полностью меняют свои прежние свойства на совершенно новые, противоречащие предыдущим. И то от текста веет домашним уютом, то замогильной жутью...

И еще метафора на метафоре сидит и гиперболой погоняет, и если бы это был роман, то автора хотелось бы побить, но в нужный момент повествование обрывается...

Когда перестает быть интересно, но от этого покамест еще не стало хотя бы чуточку понятно...

Не уверен, что деятели, раздававшие хьюги с небьюлами, поняли сами, что именно их зацепило, но они дали и то, и другое сразу, чтобы их не обвинили в том, что и они ничего не поняли...

Собравшись сочинить отзыв на данную книгу, я восемь раз подряд громко чихнул. И крепко призадумался о том, что вот вроде как миром правит человек, весь из себя такой большой, солидный и развитый, весьма разумный, хотя и не в такой степени, как ему хотелось бы считать...

А вот копошатся какие-то невидимые по сути тварюшки, напрочь лишенные почти всех признаков принадлежности к живым организмам, помимо неуемного стремления создавать миллионы собственных копий, но они способны в сжатые сроки отправить к праотцам того, кто себя провозгласил венцом творения...

И ведь никогда не знаешь, кто именно у этих тварей идет в авангарде. Допустим, автор «Пандемии» в 2015 году подробно писала о холере, немало страниц посвятила Эболе и болезни Лайма, а о коронавирусах как-то вскользь все и мимоходом, а они тут возьми да и устрой человеческой цивилизации два года нехилой такой встряски...

И мало ли там еще каких напастей ожидает нас впереди, намекает автор сей книги. Поэтому почитаю я лучше теперь что-то менее страшное, про вампиров там всяких и про оживших мертвецов, а не вот эти научно-популярные ужасы...

Книжка занятная, но все же моя оценка очень сильно склоняется к выводу «ни рыба, ни мясо». Впрочем, это часто случается с той разновидностью детектива, который именуется ироническим...

То есть, читателю намекают на обретение под обложкой массы смешных ситуаций вкупе с обилием тайн и загадок, но...

Ироничного отношения к жизни и к смерти тут хоть отбавляй, благо Осман имеет самое непосредственное к индустрии развлечений, а вот детективная составляющая такова, что выстраивать интригу ему надо еще «учиться, учиться и учиться», как завещал вождь мирового пролетариата...

Без иронии и впрямь не обойтись, ибо главные герои живут хоть и в элитном поселке для людей преклонного возраста, но как не назови дом престарелых, но это все же гетто, предназначенное для того, чтобы старики не портили своим присутствием впечатления от жизни всяким там миллениалам, хипстерам, снежинкам, детям-индиго и прочим созданиям, которые слишком нежны для того, чтобы посмотреть в лицо тому факту, что скелет с косой работает без выходных и праздников...

Но плохо, что он еще и помогает автору избавляться от персонажей того ради, чтобы выбраться из сюжетной мешанины наилегчайшим способом. Равно как и плохо то, что вместо нормального расследования преступлений, на поток поставлены чистосердечные признания и явки с повинной. Преступники вот просто приходят к главным героям, беседуют с ними по душам, и никакой тебе индукции с дедукцией, никакой работы серых клеточек...

Можно бы и не писать отзыв на эту повесть, но глазоньки мои наткнулись на некоторое количество благоглупости, высказанной по ее поводу...

Некие суровые читатели заподозрили Стивена Кинга в том, что он впал в сентиментализм, угодил в путы феминизма и вообще сочинил нечто такое дамское, а им, дескать, не с руки читать про девичьи слезы и менструальную кровь...

Хотя вот известно же, что в начале, так сказать, славных дел был целый роман про указанные слезы и кровь. И еще немножко про телекинез. Называется он «Кэрри». И тоже, видимо, сочинен он был в угоду феминисткам и примкнувшим к ним Брайану де Пальме...

А если насчет личных впечатлений, то повесть про Гвенди является добротным таким произведением, сотворенным в русле внимания мистера Кинга к мелким бытовым деталям и личным переживаниям героев, а не к собственно мистическим заморочкам. И вершин мастерства своего автор тут не достигает, но и ниже определенного уровня не опускается. А уровень этот таков, что преподобный Литтл и досточтимый Лаймон все никак его не достигнут, даже если съедят мешок мельдония...

И вообще пред нами вполне достойное повествование о том, что бесплатный сыр бывает не только в мышеловках, но сути ситуации такие частности не меняют...

Так бывает, что взгляды некоего автора на правильное устройство общества вызывают скрежет зубовный, а при этом приходится признать, что книжку он сотворил гениальную...

Благо искренне веривший в торжество идей ленинизма товарищ Голиков не мешал писателю Гайдару в написании повести, основанной на обычных человеческих представлениях о добре и зле, о должном и желаемом, о благородстве и низости, а не идее того, как пионеры ходят строем под чутким руководством старших товарищей...

Поэтому я бы к данной повести применил бы лучше слова Теннисона про «бороться и искать, найти и не сдаваться», а не к низкопробной приключенческой беллетристике с названием «Два капитана», куда Каверин затащил едва ли не весь арсенал бульварной литературы дореволюционной поры...

Сижу я себе, сижу, и вдруг решаю, что просто для тренировки мозга стоит прочесть какой-нибудь рассказ Кафки, благо на полочке стоит книжка из серии «Все сочинения в одном томе»...

И нахожу такую вот зарисовку, которую хоть сейчас бери и вставляй в «Вино из одуванчиков» досточтимого нашего Рэя, иже в Иллинойсе и Калифорнии обитавшего...

Просто несколько впечатлений из жизни мальчишки, несколько доказательств того, что даже в жизни Кафки можно обнаружить свидетельства беззаботного летнего счастья, память о котором хранят те самые упоминаемые в рассказе живущие в городах дураки. Дураки, утратившие способность беззаботно спать по ночам...

Тут весь подвох в том, что порой человек начитанный, является жертвой доступной и очевидной для авторов, не способных сочинить нечто связное и цельное, но умеющих сотворить что-то такое многозначительно расплывчатое, полное намеков и ускользающее из рамок здравого смысла...

Потому как натренированный нужным образом мозг легко начнет видеть Харона в водителе скорой помощи, в гаражах за брежневскими пятиэтажками узрит царство Аида, а бегающую с ножом в поисках жертвы психопатку того и гляди отождествит с Гекатой...

Если еще немного постараться, то с легкостью все эти шатания главных героев по городу, по своим воспоминаниям и по галлюцинациям, вызванным нашествием вирусов на организм, накладываются на личные( и да, чувак, ты крут, ты сделал это сам) или полученные из вторых рук впечатления о том, как шастали по джойсовскому Дублину-Даблину-Никогдаблину мистер Дедалус и мистер Блум...

Сальникову стоит сказать спасибо, что это все вот у него не столь затянуто и не столь хаотично, как у великого ирландского гения графомании. И местами даже забавно, и напиши нечто такое кто-нибудь сто лет назад, он покорил бы мир, но нынче лавры первоткрывателя ему не светят, поскольку все эти хтонь, чернуха и прочий пролетарский постмодернизм давно уже доступны каждому посетителю литературного блошиного рынка...

Откупорить шампанского бутылку я всегда согласен, а вот перечитывать «Женитьбу Фигаро» что-то не очень тянет. Совсем не тянет, если быть честным...

Тут, знаете ли, за окном свирепствует вьюга, в смартфоне свирепствуют потоки совершенно бесполезной информации, и остро ощущается потребность дотянуть до лета и хотя бы на время сделать вид, что ускользнул из цепких объятий цивилизации с ее неврозами, психозами и прочей эквилибристикой...

Белочке хочется выпрыгнуть из колеса и перевести дух...

Ну или хотя бы ощутить белую зависть по отношению к трем друзьям, которые удалились от цивилизации на вполне комфортную дистанцию. Такую, чтобы полностью расслабиться на лоне природы, но в тоже время не попасть в дебри, где самый даже пронырливый Стэнли вряд ли нашел бы следы самого неторопливого Ливингстона...

И при этом протестировать себя на то, сохранилось ли в принципе чувство юмора или же ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫЕ ЛЮДИ таки готовы принять тебя в свои унылые ряды...

Сказ про то, как в младые годы я считал, что Джим Хокинс — это такой милый мальчик, а вот теперь посмотрел на него глазами взрослого человека, и такой вот даже холодок пробежал вдоль позвоночника по спине...

Ну то есть Стивенсон искренне и честно пытался написать приключенческий роман для юношества, но перестарался и вместо этого сочинил шедевр, повествующий о том, кто далеко пойдет по чужим головам...

Джим, конечно, опоздал родиться в плане того, чтобы застать золотой век пиратства, и флибустьером ему не быть. Но с каким едва скрываемым восторгом описывает он Джона Сильвера, и с каким едва скрываемым презрением повествует о разных там благородных докторах, капитанах, сквайрах...

Кои все такие из себя благородные, но с радостью разделят сокровища, ради обладания которыми пули дробили черепные коробки, а ножи выпускали кишки на прогулку. Еще и на филантропические цели пару фунтов пожертвуют...

И только Сильвер догадался о том, кто есть Джим. Вся шайка Флинта трепетала перед одноногим, но сам Сильвер дрогнул в поединке с этим юнцом. Таким вот примерным, хорошим, скромным мальчиком, в котором увидел, скорее всего, свой собственный образ в юности. Образ человека, который всегда несколько в тени, но под чью дудку пляшут все остальные. Который не мечет громы и молнии, но его молчание внушает страх. Образ непревзойденного манипулятора и мастера сложных многоходовых интриг...

Слишком умного, чтобы согласиться на предложение Сильвера и пойти в пираты. Время пиратов прошло. Но не сомневайтесь, Джим возьмет свое от жизни по полной. Возможно, станет одним из тех досточтимых господ, которые во имя прогресса и цивилизации истребят миллионы разных там индусов или же станут капитанами индустрии, изобретая крайне изощренную потогонную систему...

Так или иначе, рассказу самого Джима Хокинса о событиях, начавшихся с появления Билли Бонса в трактире его матушки, я бы полностью не доверял. Юноша явно что-то недоговаривает и скрывает самое важное в тени болтовни о второстепенном. Впрочем, большая часть читателей легко ему верит, не замечая того, что именно испугало самого Сильвера, заглянувшего в душу сего отрока...

Фэнни Флэгг, конечно, сама виновата, что при любом удобном случае ей припоминают про жареные зеленые помидоры. Ибо, конечно, нечего создавать шедевры, а потом просто хорошие книги...

Данное произведение является хорошим. Порой просто пугающе милым, чертовски мещанским и прямо таки балансирующим на грани впадения в молочные реки вульгарной сентиментальности, но...

Потом Фэнни Флэгг уравновешивает это все лошадиными дозами иронии, а также тем, что из текста начинает звучать голос подлинной провинциальной одноэтажной Америки, которая отступает все дальше в прошлое под напором метастаз Готэм-Сити...

Тут вот два фантлабовца написали хорошие отзывы на сию книжицу, собравшие за восемь лет пять баллов в сумме, два из которых я вот только что с утра поставил сам...

А трактат то у Хаксли получился весьма интересный, хотя и спорный во многом. Но дающий очень много пищи для размышлений по поводу взаимосвязи между политикой и религией...

И еще более ценный тем, что в сознании многих людей и кардинал Ришелье, и его серая тень в рясе капуцина, и вообще вся та эпоха по сию пору ассоциируется с допотопными писаниями невежественного беллетриста Дюма, которые кинематограф превратил и вовсе в невесть что. Забавное, увлекательное, но глупое до чертиков. А здесь реально великий писатель воскрешает дух эпохи...

Вот так себе размышляешь, какая же книга является лучшей в своем роде, когда речь заходит об одержимости и экзорцизме, а оказывается, что написал ее Олдос Хаксли...

И это вроде как нон-фикшн, обстоятельное такое повествование о том, как во времена кардинала Ришелье в провинциальном городе Луден сожгли на костре местного священника, который якобы напустил своих подручных бесов на монахинь тамошнего монастыря...

И думаю, что такую книжку можно было бы использовать для пропаганды материализма, осуждая корыстных церковников, которые процедуру экзорцизма превратили в подобие шоу-бизнеса. Буквально: на сии обряды за деньги даже допускали знатных английских туристов, благо уже в XVII столетии таковые имели место быть. И сожженного священника немножко жалко. Он, конечно, был и распутен, и тщеславен, и выбесил оптом едва ли не всех горожан, но сожгли то его потому, что однажды он сильно насолил будущему тогда еще кардиналу...

Можно было бы, если бы Хаксли не утверждал при этом, что луденские бесы были мнимыми, но насчет бесов подлинных есть многое такое, друг Горацио, что и не снилось Емельяну Ярославскому и Докинзу...

Понятно, что про Ярославского и Докинза мастер Олдос не писал, но в каждой шутке есть доля шутки...

В целом, интересно почитать его рассуждения про викканство, про метафизику Джона Донна, про всякие темные сущности, искушающие человека. Даже с поправкой на то, что потомок дарвиновского бульдога был тот еще путаник порой...

И даже кажется, что в лице Хаксли мы потеряли великого автора исторических романов, потому как его документальная проза об эпохе Ришелье(прибавляем сюда еще книжку о сером преосвященстве) читается куда как лучше, чем девяносто процентов всякой мушкетерщины и прочего скарамушества...

Я так понимаю, что когда публикуют книжки Дороти Сэйерс, то размещают там фото строгой такой правильной бабуленьки в очках и с прической «прощай, молодость»...

Только бабуленька эта отошла уже от детективного жанра, исповедовала высокие моральные стандарты, сочиняла апологетические пьесы на религиозную тематику, переводила Данте на английский. И все это никому не известно, кроме узкого круга специалистов и ценителей...

Но есть ведь и фото молодой Дороти. Которая покоряла мужские сердца, заводила добрачные связи и внебрачного ребенка. Была плохой матерью. Покушалась на традиционные устои. И ради денег сочиняла детективы, которые вот взяли и обеспечили ей славу при жизни и еще на сто лет вперед уж точно...

В этих детективах, если судить по «Смертельному яду», много едкой иронии, много остроумных замечаний по поводу природы человека в частности и общества в целом. Они забавны, увлекательны, в них прослеживаются проявления личного жизненного опыта и собственных умозаключений Дороти Сэйерс, которая даже себя саму использовала как прототип одной из главных героинь. Читатель даже и забывает порой, что собственно детективная составляющая хромает минимум на одну ногу, и до изощренности других мэтров классической эпохи детектива романы Сэйерс все же не дотягивают...

Вы понимаете, Стивен Кинг как человек для меня та еще дурилка картонная, но как писатель нечто такое, что ежели бы я из любимых авторов устраивал капище с идолами, то ему я бы выделил золотые усы и велел бы их жрецам смазывать не абы чем, а лучшими винами и сладчайшим медом...

Но как вы знаете, ежели идолы косячили, не выполняли просьбы языческих трудящихся, то им ставили это на вид и иногда даже немножечко били...

И по сей причине я готов понять, что кое-кто хочет немножко побить Мастера его же лучшими книгами. Хотя бы за то, что он не только пихает куда ни попадя агитацию за Хиллари Клинтон, но и написал фанфик по мотивам своих бестселлеров...

Мало того, что здесь есть Холли Гибни, без которой можно было бы и обойтись, ибо многих она бесит. Меня она не бесит, но необходимость ее наличия в «Чужаке» примерно такая же, как если бы это был Фокс Малдер или Эркюль Пуаро...

Но тут просто очень сильно видно, как одни куски текста написаны под влиянием «Оно», другие копируют «Почти как бьюик», третьи опираются на «Необходимые вещи», и так далее, и так далее, и так далее...

И во всем этом обилии самоповторов теряется исходно перспективная идея, связанная с доппельгангерами, и даже не имеет особого значения то, что концовку Кинг, вопреки всеобщему мнению, вовсе и не завалил, а выстроил логично и обоснованно...

В общем, слабоват этот роман и перечитыванию не подлежит...

Вот, допустим, живет на свете доктор медицины, который решает, что надо ему сотворить человека...

И вот покупает он бутылку хорошего шампанского, букет цветов, устраивает жене внезапный праздник. Эмоции ожили, чувства вспыхнули, страсть обуяла, свершилось то, что Шелдон Купер из «Теории большого взрыва» именовал соитием, сперматозоид устремился к яйцеклетке, ну и при удачном ходе событий вскоре на свет явится младенец, про которого все скажут, что он на диво как хорош...

Или же он пойдет в морг. И возьмет голову от одного мертвеца, корпус от другого, руки от третьего, ноги от четвертого. Поскребет по сусекам, натащит внутренних органов от всех помаленьку. Изготовит вот такого импортозамещающего франкенштейновского монстра. И потом...

И потом критики скажут, что местами это похоже на творчество одного писателя, а местами вот торчит нос другого, а со спины тут и вовсе Умберто Эко мерещится...

И вот когда Водолазкин «Лавра» сочинял, то заметно было, что творческий экстаз все же преобладал над постмодернистским сотворением оживающих кадавров...

А вот тут и кадавр еле живой, лежит на полу и конечностями судорожно взбрыкивает время от времени, и нитки, которыми его составные части сшиты, так и бросаются в глаза...

И могло бы все быть гораздо лучше, если бы автор написал первые сто страниц, и была бы занятная повесть о мнемонисте Чагине. Но желание написать именно роман привело к тому, что потом идет просто вода. Вода жидкая, твердая, газообразная, на разных маститых классиков намекающая. Но вода же...

И концовка в стиле «какая-то концовка нужна». Судорожно ищет концовку. Находит ее после долгих поисков за книжным шкафом. Привязывает к пальцу ноги Франкенчагина. С облегчением сдает в редакцию. Финита...

Вот мне здравый смысл подсказывает, что не надо салат оливье кушать в новогоднюю ночь, ибо в нем вредная для здоровья колбаса, еще более вредный майонез, не особо полезная картошка, пропитанные нитратами огурцы и гадкий консервированный горошек...

Но каким-то таинственным образом выходит, что мы верим в возможность подобрать такое сочетание указанных продуктов, что в салатнице таки обретем пищу богов...

А еще мы, читающие книги Свечина, верим, что из наскоро скроенных сюжетов, шаблонных расследовательских действий, обрыдших хуже некуда сцен избиения непобедимым Лыковым прямо уже печенежских по количеству орд уголовников и нудноватых лекций по истории города Тучекукуевска в эпоху правления мишени японского городового...Из этого всего родится увлекательный исторический детектив...И иногда он рождается...

Хотя, конечно, Свечин изрядно замучал тех, кто годами ждет, когда биография Лыкова дотащится хотя бы до Первой мировой, не говоря уже до красноармейцев с белогвардейцами...

Видимо, скоро мы дождемся выхода в свет книги, в которой расследованием преступлений займется дворник, живущий в подвале дома семейства Тарусовых. Или говорящий кот...

Потому как до уровня «а теперь мы расскажем о детях главных героев предыдущих книг» и «а вот что сказала девочка, наделенная даром предсказания будущего» данный цикл уже успешно регрессировал...

Равно как и до случайных совпадений позабористее случайно оказавшегося в кустах треклятого рояля, до чудесного обретения юными нищими отцов в генеральских чинах и прочей подобной катавасии...

Я едва не прошел мимо этой книги. Дело в том, что ее всячески рекомендовал к прочтению мистер Пуллмэн, который у нас по причине издательской абракадабры стал Пулманом, хорошо хоть не Пульманом...

Ну а мой умеренный клерикализм неплохо переносит книги атеистические и еретические, мистические и гностические, посвященные похождениям Азатота и луденских бесов, но категорически не воспринимает писания, в которых глумятся над религией столь топорно и пошло, как это делал английский однофамилец мягкого вагона...

Но я себя превозмог...

И не пожалел...

Потому что книжка то и впрямь чудесная. Позиционируемая как сказка, воспринимаемая как мистическая повесть, оказывающаяся в итоге темпоральной фантастикой. Вроде как предназначенная для младшего подросткового возраста, но как многие такие британские книги на отлично заходящая читателю, у которого этот возраст давно или недавно скрылся за горизонтом. Одновременно забавная и печальная. Дающая шанс поностальгировать по детству и задуматься о том, что же нас ожидает в вечности...

Такую никакому Пулману не написать, хоть сделай его британский монарх сэром три раза, а не один, хоть съешь он страницу из рукописи Клайва Льюиса или Памелы Трэверс(это зависит от того, предпочитаете ли вы религию или оккультизм) и запей ее шогготским особой выдержки...

Немцы, как известно, народ обстоятельный и трудолюбивый, поэтому изваять роман на 600 страниц о четырехлетнем правлении Калигулы для немецкого беллетриста проблемой не является...

Проблемой является то, что роман этот может получиться довольно скучным. Мне вот довелось прочесть многие сочинения античных авторов, в которых речь идет о Калигуле, начиная с хрестоматийного Светония и заканчивая Дионом Кассием, а также несколько биографий от современных авторов, благо усилиями Игоря Князького сей супостат даже в серию ЖЗЛ просочился. И все эти произведения читались гораздо веселее, нежели текст Обермайера: одни — потому что первоисточники, другие — потому что написаны более живым и ярким языком, нежели занудный баварский роман, хотя вроде бы и не относятся к художественной литературе...

По наущению издателей, надо полагать, автор пытался сделать изложение более занимательным, благо описание злодейств и причуд Калигулы дает для этого широкий простор, но все это порой сводится на нет. Только читатель начнет приходить в оторопь от художеств Гая Юлия Цезаря Калигулы, он же Сапожок, как Обермайер примется подробно описывать любовные похождения Корнелия Сабина, одного из тираноубийц, вымышленные из головы, но что плохо, вымышленные в духе дешевых любовных романов, а не так, как стоит их вымышлять автору романа исторического...

Главная проблема авторов триллеров состоит в том, что любители триллеров прочитали тьму тьмущую подобных произведений, и берутся порой за чтение с видом скучающего Нерона, который смотрит на поединок гладиаторов и знать не знает, чем там еще можно его удивить...

Ну вот примерно как в игре «Камень, ножницы, бумага» не особо богат выбор возможных вариантов исхода, так и в этом произведении с тремя действующими лицами, оказавшимися в какой-то глухомани, принципиально неожиданных сюжетных ходов не дождешься...

Камень, ножницы, бумага, ску-ко-та!

Я так понимаю, что в Шотландии Дороти Даннет считалась весьма и весьма уважаемым автором, но это все локальная такая гордость за добившегося успеха земляка...

А так ты вот берешься за то, что в аннотациях представляют как один из лучших исторических романов на шотландскую тематику, если не считать самого великого и ужасного Вальтера Скотта, а оно по итоговому впечатлению и до пресловутого Рафаэля Сабатини не дотягивает...

Мелкие какие-то людишки творят мелкие интрижки на англо-шотландском приграничье, а главный герой, объявленный личностью загадочной и неординарной, похож на провинциального актера, играющего Ричарда Йорка, не выходя из состояния перманентного похмелья...

В принципе, книжки про детектива Иеронимуса Босха, более известного как Гарри Босх, мне нравятся, но не могу сказать, что вызывают восторг...

Нормальное такое, крепко сбитое, умеренно стандартное чтиво о крутом копе, который и мозгами шевелить умеет, и в нос злодею с правой зарядить в состоянии...

Автора порой заносит в стилистику, подходящую для фильмов про Грязного Гарри, а не про то, что сойдет за жизнь реальных полицейских. А порой он очнется и вернется на землю, где царят не пальба и погони, а отчетность, экспертизы, нудные допросы и юридическая казуистика...

Попытки Босха найти убийц своей матери отчетливо эксплуатируют втемяшившуюся в голову обитателям Голливуда и окрестных холмов идею экстраординарности истории убийства ночной бабочки, которую наши переводчики упорно именуют Черной Орхидеей, хотя «dalia» отродясь не орхидея ни в каком смысле...

Однажды я смотрел футбольный матч с участием сборных США и Бразилии. Дело было в 1994 году, время было ночное. В принципе, меня уже отправили спать, но я тайком включил ютившийся в моей комнате старый черно-белый телевизор. И вот, привыкнув смотреть трансляции в цвете, я ничего не мог понять в происходящем. Ведь бразильцы играли в желтом, а американцы в белом. И по черно-белому телевизору все выглядело так: толпа футболистов бежит в сторону одних ворот, потом толпа футболистов бежит в сторону других ворот. И если не знать, где чьи ворота именно находятся, то ничего не поймешь в происходящем...

Согласитесь, я вот привел уйму никому нафиг не нужных подробностей о давно многими позабытом матче, но это я еще сдержал себя. Я бы тут мог накатать по пять страниц о каждом игроке сборной Бразилии того времени, но за это меня закидали бы помидорами...

А вот Дженн Лайонс не сдерживалась, и понаписала о каждом персонаже столько ненужного и не имеющего к делу отношения, что воды хватило бы на пару океанов, четыре моря, восемь озер, шестнадцать рек и тридцать два маленьких ручейка...

Ну и как в том матче...По прошествии времени все герои книги кажутся мне композицией из двух безликих толп, одна из которых вроде как на стороне добра, а другая на стороне зла. Но в нынешних эпопеях добро порой такое недоброе, что прямо таки злое, а потому кто там в итоге победит, разница несущественна...

Если чтение скучного рассказа уместно сравнить с перелистыванием таблиц Брадиса, памятуя о том еще, что таблицы эти имеют вполне осязаемую пользу...

То с чем сравнить чтение мерзкого рассказа? Ну, вот был в 1183 году такой случай, когда в Эрфуртском замке провалился пол, и многочисленные князья и рыцари погибли в скопившихся под оным нечистотах. И лишь император Фридрих Барбаросса чудом спасся, ибо ему все же суждено было утонуть в реке, а не в фекалиях...

И вот в рассказе этом тонут все надежды на эстетическое удовольствие, на интересный сюжет, на вообще какие-либо чувства и эмоции, кроме брезгливости и отвращения...

И ты, как император Фридрих, лишь чудом спасаешься от отвращения к жанру ужасов, поскольку все же знаешь, что есть окно в мир нормальных леденящих кровь произведений, через которое ты по веревке спустишься, оставив позади смердящее вместилище всяческой мерзости...

Подозреваю, что чтение книг Свечина стало у меня привычкой...

Возможно, полезной, поскольку в любом его романе обитает большое количество всяких подробностей о том, как жили наши предки во времена пресловутой то ли тюрьмы народов, то ли рая, населенного поручиками Голицыными и корнетами Оболенскими. Хотя, понятно, что по своей тематике Свечин как-то ближе к тюрьме, к Мертвому дому, к Сахалину...

Возможно, вредной, потому что я мог бы в это время читать нечто возвышенное и мифопоэтическое. Мог бы прочесть «Божественную комедию» или перечитать хроники Шекспира, но предаюсь постыдному греху чтения бульварных романов о непобедимом сыщике, который и умен как Холмс, и могуч как Поддубный, и везением обладает неимоверным, и чем дальше, тем более шаблонными становятся его подвиги...

Но вот эта книга все же хороша тем, что шаблон Свечин еще не сформировал до конца, а герои его не стали окончательно картонными. Товар, хоть и ремесленный, но сделанный с душой, не угодивший еще на конвейер...

Вот я все же понял, что меня слегка подбешивает в творчестве Чана...

Это его пресловутое умение взять сложную проблему и изложить ее кратко, просто и доступно для понимания. Это умение многих восхищает, приносит литературные премии, но...

Это иллюзорная простота и мнимое понимание...

Есть такие вещи, которые не могут быть простыми и понятными, если их объяснять словами. Слова сами по себе могут быть простыми и понятными, а то, что они описывают, все равно остается неизъяснимым...

Человечество покамест не решило проблему окончательного искоренения полипов в носу, а замахивается на то, чтобы окончательно вывести доказательства то существования Бога, то его несуществования...

И тут даже Паскаль со своим пари не поможет. Потому что его пари это попытка выиграть рай, сев играть со Всевышним с краплеными картами. Впрочем, физики с математиками и прочие люди из мира естественных и технических наук, они же наивны как дети, думают, что цифры и формулы все объяснят рано или поздно...

Гуманитариям проще. Они знают, что непонятное так и останется непонятным, а смысл найдет лишь тот, кто сам его придумает. А так-то мысль изреченная есть ложь...

Есть только миг между прошлым и будущим, но и его, к сожалению, нет...

Повесть сия производит сильное эмоциональное впечатление, когда до чувств читателя доходит зловещая сущность концепции времени как четвертого измерения. И то, что время это в равной степени ничтожно до полной иллюзорности и обладает абсолютной властью над человеком. Видимо, по той простой причине, что человек еще более ничтожен и иллюзорен, будь он хоть нищим с паперти, хоть императором...

А вот включать разум и анализировать философское содержание повести Чана все же не стоит. Поскольку любой начитанный человек поймет, что где-то подобные рассуждения ему многократно встречались, начиная с изложения в учебнике всеобщей истории для седьмого класса кальвинистской доктрины предопределения...

Неожиданно выяснилось, что даже такой скупой на страницы автор как Тед Чан может вдруг взять и налить много воды в случае, когда следовало быть более сухим и немногословным...

На это его сподвигла идея, заключающаяся в том, что некрасивые люди могут быть угнетены тем обстоятельством, что есть люди физически привлекательные. Ну и ученые в ближайшем будущем придумают как отключать у мозга способность наслаждаться красотой человеческого тела и изяществом черт лица...

Далее, видимо, последует отключение способности любоваться звездным небом над головой и нравственным законом внутри нас...

И вот Чан так и не рискнул встать в намечающемся споре на какую-либо конкретную позицию, а потому вместо лаконичного выражения своих взглядов приволок в текст кучу многословных персонажей, от рассуждений которых нет никакого толка...