Вот это истинно доселе невиданное нечто: повесть Айнура Сибгатуллина представляет татарский взгляд на События 1480 года, и взгляд этот, скажем так, не-отрицательный.

Текст, сделанный мусульманином о мусульманах, получил и, видно, по справедливости (я знаю, что там было жюри, голосование), диплом от Русской православной церкви. Ну что тут скажешь: умный человек писал...

Любопытно, прежде всего, как своего рода эксперимент: русский автор заставляет русского же главного героя адаптироваться к татарскому социуму, татарским обычаям, татарскому взгляду на мир... но остаться при всём том русским.

Фантастики не ищите, а вот приключения в достатке, притом вполне завлекательно закрученные.

Образец историко-мистического формата. Читая, вспоминал отличнейший рассказ Артура Конан Дойла «Сквозь пелену».

У Иртениной, в общем-то, дело не в том, что XV век прорывается в XX, этого, в сущности, нет. Общность времен состоит в том, что поток темной силы может прорваться когда угодно и куда угодно, принимая разные обличья. Рубежом обороны в является не река и не какая-нибудь иная линия на карте, а человеческая душа. Вера — вот главная оборонительная сила, не имея ее, будешь этим темным потоком губительно опрокинут, имея же, поймешь, как сопротивляться, и можешь увидеть победу, ибо за тобой встанет сила большая, чем все ресурсы, коими ты, как человек, располагаешь.

Отношение к автору сборника я вполне ясно и вполне положительно выразил высокими оценками.

А вот еще отдельная хвала художнику, Михаилу Тренихину, за оригинальную, нестандартную обложку. Книгу приятно в руки взять.

Мне кажется, рассказ оценивают пока что несправедливо слабо. А ведь с точки зрения «форматности» это блестящий хоррор: никакой НФ, зато темный, неясный, мистический характер угрозы, уныние от полной безнадежности противостоять ей и таинственность ее механизмов рождают драгоценное чувство беспримесного страха, т.е. как раз лучший продукт хоррор-текста.

Кажется порой, что уже читал это у каких-то классиков старого хоррора, вроде Роберта Блоха или Рэ. Воспринимается именно как классика формата.

Тот случай, когда оба варианта будущего как-то не задались.

В обоих жить совершенно не хочется. Ни с отважными грабителями, ни с братством благородных упырей.

Ну вот ни на столечко.

Литературно качественный роман на стыке темной мистики и хоррора. Вполне себе читабельный и даже — местами — захватывающий.

Одно меня в этой книге доставало: беспомощность людей в борьбе с темными силами, пока люди сами не начинают играть «по правилам» нечисти — колдовать, «договариваться», перерождаться в нелюдь.

А вот силы небесной. к которой человек может и должен обратиться в случае, когда он столкнулся с нечистью, как бы не существует. То есть начисто. То есть, можно искать выход везде, кроме того места, где он есть...

Ну не моё.

Ставлю высокий балл за счет двух составляющих, которые всё вытягивают: отличной обложки (ласкает глаз!) и повести Стругацкого «Экспедиция в преисподнюю». Прочее... хорошо, когда не портит эти две прекрасные составляющие.

У этой вещи при, в общем, неплохом литературном качестве, есть один убийственный недостаток: идеологические экзерсисы в духе того, насколько безнадежен прогнивший мир капитализма и как прав был старик Маркс в своих генеральных высказываниях, порой просто забивают художественную составляющую.

Наверное, в 1974 году «Гостиница «Сигма» могла вызвать интерес — ну, хотя бы за счет нетривиальной фантастической идеи: создания гостиницы для звездолетчиков, по которым прошелся Эйнштейнов парадокс. Но сейчас всё это выглядит фантастически занудно, тягомотинно, наивно. Такое обилие наукообразных диалогов я не видел больше нигде. Они фактически заменяют публицистические статьи «на заданную тему высказывания» в поле «развитие науки и общества». И, в общем, такой перебор диалогов, что от нестерпимости их обилия пролистываешь, не читая, добрую треть от общего объема повести.

С огромным удовольствием прочитал эту вещь: для подростков и надо писать именно так: жестко, правдиво, реалистично, не щадя нервов. Иначе говоря, без розовых соплей. Приучая к тому, что существует понятие «долг», и даже если дела твои плохи и смерть заглядывает в самые очи, долг надо выполнять. И, может быть, эта книга в какой-то степени подготовит подростков к тому темному холодному будущему, которое постепенно становится настоящим. Нашим настоящим.

Не знаю, стало ли лучше, после того, как Эдуард Веркин несколько доработал повесть «Чудовище с улицы Розы» и дал ей новое название: «Час охоты». Хуже не стало. Я больше сопереживал умному мальчику и псу, нежели одному умному псу, но это дело вкуса. Тот же драйв, тот же накал эмоций, та же хорошая правильность в духе: «Как бы ни был плох мир, ты всё ещё можешь сделать правильный выбор».

Другое скверно: мысль соединить под одной обложкой два варианта одной и той же повести, пришедшая в голову кому-то из соответствующей редакции ЭКСМО, привела к рождению сборника-монстра, в котором один и тот же текст воспроизведен дважды, притом вариации занимают 5-10 от общего объема. Хотя бы — хотя бы!! — предупредили бы в рамках предисловия или «от редакции», что это не причудливый литературный эксперимент автора, а тупая разгонка объема издателем.

Очень и очень жизненно. У нас уже строили писательские карьеры не на текстах, а на выкрутасах авторов текстов, и называлось это «концептуализм», не к ночи будь помянут. Ну, пошло на новый виток с хорошим заходом в ближайшее будущее... Рассказ драйвовый, с правильно расставленными тонкими намеками на «толстые обстоятельства» книжного бизнеса. Концовка, правда, не очень внятная, но картина самой ситуации, поданная через гипертрофированное изображение реальности и перенос ее чуть вперед, буквально завораживает...

Как «лучшая фантастика 2021 года» этот сборник имеет смысл и сделан крепко: проколов не вижу ни в художественном плане (есть вещи похуже и получше качеством, но откровенных провалов ни одного), ни в плане форматном: преобладание НФ и «более или менее НФ», а то, что не совсем не НФ, в то же время, и не фэнтези, а скорее некая фантасмагория. Так что всё на месте, никакого раздрая.

Несколько подпортили дело обложка, как с детской книжки, и название «Цель и средства» — по большому счету, никакое, ничем не цепляющее. Составитель хорош, художник... оставляет желать лучшего, а вот тот, кто выдумал это самое «целесредство» лучше бы сидел тихонечко и думать не пытался. Ибо «сон разума рождает чудовищ». И дело тут не в Евгении Филенко, для рассказа которого это нормальное, уместное название, а в решении перенести этот заголовок с одного рассказа на всю книгу.

Странный роман. Можно сказать, роман «узловая станция». С него, очевидно, должен начаться виток новых приключений, новых книг и новой реальности в «Герметиконе», связанной с появлением «третьей силы», олицетворенной Гроссмейстером.

И, как и всякая книга, имеющая значение не сама по себе, а, большей частью, в качестве передаточного звена между тем, что было, и тем, что будет, «Скопление неприятностей» страдает типовыми недостатками: мало драйва, много объяснений «предыдущих серий», очень долгая раскачка сюжета (раскачивает-то его автор не на одну книгу, а не целый каскад книг, но для данной конкретной книги это — снижение качества).

Одна отрада: Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур наконец-то выступает в роли большого политика, а не только большого бойца. Вот и отлично. А качество сюжета, драйв и т.п., я надеюсь, еще поднимутся в тех романах из продолжения цикла, которые в данной конкретной книге явно обещаны.

Одна из лучших вещей «Герметикона». Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур наконец-то вернулся в фокус повествования, ему дали пострелять как следует и порешать проблемы по-адигенски, что приятно. Лирическая линия — преодоление прошлого ради будущего, соединение несоединимого (на первый взгляд) — сделана так, что вызывает сопереживание главным героям — и Кире, и Помпилио.

Для полноты счастья мне не хватило лишь одной мелочи: Попилио, человека царского... ох, извините, дарского рода в роди большого политика. Прежде у него получалось, а тут он всё больше боец и страдающий мужчина. Впрочем, надеюсь, автор даст ему и это в следующих книгах «Герметикона».

А идейно мне всё это довольно близко. Я за царей и аристократию. Власть кошелька намного омерзительнее.

Что можно сказать здравого и небесполезного после 111 отзывов? Разве что частичку из воспоминаний старого пердуна.

20 лет назад издатели не хотели брать городское фэнтези, а литагенты говорили: «Это не пойдет. Это не раскупают».

Так что «Темный город», в какой-то мере, рождался «против ветра».

Это не пойдет, это не раскупят... ну вот пришел Вадим Панов и показал: пойдет и раскупят, только делать надо как следует, а не левой ногой. Так что, по большому счету, Панов пробил дорогу многим.

Уважаемый mputnik, текст нигде, ни в единой строчке не опирается на «Новую Хронологию» Носовского-Фоменко. Были бы Вы в материале, очевидно, знали бы, что я написал ряд статей против нее и был самым резким ее публичным критиком. Но оставим эмоции, перейдем к фактам: рад буду, если Вы приведете хотя бы один пример использования в «Ромейском море» схем «Новой Хронологии». Тогда я признаю, что Вы правы. Но пока этого нет, весь Ваш отзыв представляет собой ошибку в шесть строк объемом. Благодарю за внимание.

В чисто литературном плане сделано — как всегда у Евгения Филенко — качественно.

А вот всё остальное... Идея роста человечества через расставание с психофизиологическоц сущностью человека... см. у АБС. Добровольное изгнание ученого... см. у Ефремова. Астрархи и тектоны выглядят как своего род «добрая масонерия». Думаю, возраст добавил Евгению Филенко мудрости, он стал менее прямолинеен и более самостоятелен в поле идей. Это — не лучшая его вещь, хотя читать ее все же стоит: ради сюжетики, ради стиля, ради неожиданных поворотов фабулы.

Я не увидел тут ни особенной фантастики, ни «фантасмагории». Реалистическое письмо от первого лица.

Захар Прилепин создал роман-отчет о проделанной в ДНР работе с подробными портретными зарисовками боевых товарищей, объяснениями событий, идей, планов, инфраструктуры свободного государства и его вооруженных сил. С четкими привязками там, где это возможно и с четким объяснением, почему их вот здесь и вот тут дать никак нельзя. Иначе говоря, идеальный исторический источник, со скидкой, разумеется, на то, что источник этот нарративный и притом художественный. На мой взгляд, для нарратива это текст высокой степени достоверности. Много точного и правдивого в нем сообщается современникам, потомкам, историкам из будущего.

Помимо того, что Захар Прилепин отчитался в своей работе замкомбата и советника при Александре Захарченко, он дал развернутый портрет Захарченко, желая, насколько можно понять, сохранить драгоценные черты этой личности. Так, чтобы впоследствии, лет через ...-десят составитель учебника задумался: включаем Захарченко в соответствующий параграф, или нет? С одной стороны, личность выдающаяся, с другой — вот о нем и Прилепин написал довольно подробно, может, включим? А ведь Захарченко и впрямь был крупным человеком, волевым, самостоятельным. Иными словами, это настоящая «историческая личность» и лет через двадцать, можно думать, томик о нем выйдет в составе ЖЗЛ... Автор книги выражает горечь и, в очень значительной степени обвинение: сколько людей бьются на этой войне не за жалование и не потому, что деться некуда, а за русскую идею и за русскую совесть, так почему же в практических мерах российского правительства так мало заботы об этих людях и так много корысти? Обвинение, в общем, серьезное. Отмахнуться от него нельзя — и глупо, и бесчестно. Но ответа на него что-то не слышно...

Рекомендую читать как минимум ради зарисовок современного военного быта. Всё это есть в обилии, схвачено точно, притом понимающим человеком.

Роман оставил двойственное впечатление. Как «производственная проза» — работа врачей в деталях, в мелочах бытовых, профессиональных, научных — это просто превосходно. Психологические мотивировки персонажей — как минимум правдоподобны и обоснованны, а порой играют роль «затягивающего» элемента. Сюжет для пост-апа чудно хорош, напомнил в какой-то степени раннего Андрея Столярова.

Что же касается «философии текста», то роман содержит, скорее, многозначительные намёки на нее, но прямо ничего не проговаривается, и это слабая сторона книги. Столько всего наворочено, притом с хорошим литературным качеством, но ради чего?

Вот еще один рассказ Корнева, сделанный в духе «окно в мир»: в принципе, из одного этого рассказа может вырасти полноценный фантастический мир, а через рассказ ты туда ненадолго заглядываешь...

Очень хорошо получилось место с серебряными запонками: не надо искать научное объяснение нечисти, когда она ищет способ тебя прикончить, — мутация, генная модификация... Серебро валит — заряжай серебро, аллес гут. Это в хорошем смысле по-сталкерски.

Блистательно обрисованный характер ростовщика Корды: как живой, со всеми своими слабостями и сильными сторонами. Одно удовольствие за ним наблюдать. Однако... несколько подпортило впечатление от рассказа одно обстоятельство: всё же концовку стоило сделать капельку внятнее. До конца так и не понятно, почему не пришел ял.

Борис Натанович, пребывая в уже совсем не юном возрасте, отзывался об этой повести, созданной молодыми Стругацкими, со скепсисом. Ему не хватало в «Пути на Амальтею» идейной составляющей, если я правильно его понял. Может, оно и так, но повесть дивно хороша, во-первых, как приключенческая вещь, во-вторых, как гимн людям науки, которые без страха занимаются своим делом, даже глядя в глаза смерти, и, в-третьих, просто в чисто литературном плане: сухой, резкий, «хэмовский», как говаривал Аркадий Натанович, стиль придал вещи необыкновенный динамизм...

Мне и сейчас-то ее приятно перечитывать.

Есть что-то глубоко правильное в этих словах одного из двух героев рассказа: «Убивать демонов просто, но рано или поздно ты должен будешь понять, что дело не в них! Дело в нас самих! Можно сколько угодно уничтожать выбравшихся из преисподней тварей, но если не выжечь заразу в людях, все будет без толку!» Очень хорошо, когда маленький мальчик хочет сражаться с демонами. Правильное желание. Но гораздо лучше, когда старший брат учит его уничтожать предателей из числа людей — тех, кто перекинулся на сторону нечисти.

Книгу можно разделить н две неравные части: «У мире приключений» — это один жалкий Ким, и сборник ничего бы не проиграл, если бы этот текст выбросили из книжки; «В мире фантастики» — и вот тут всё хорошо. Даже некоторая наивность романа Невинского вполне искупается наличием не «картонной», сильной и неожиданной фигуры Кора.

В сущности, слаженная — любо-дорого посмотреть! — работа группы экзотических «бесобоев». Поэтому, читая, чувствовал, как оживают воспоминания о как-бы-совсем-другом-но-на-самом-деле-всё-то-же. Короче говоря, припоминал классику бесобойного боевика, а именно «Бюро-13» (Ник Поллота, если кто-то не помнит). Эти СЭСники Корнева, вроде бы, не бесами занимаются, но если присмотреться...

А боёвка, отвлекаясь от антуража, по-моему, одна из лучших на всё «Приграничье».

На фоне всеобщего поветрия дружить с драконами, вести философские беседы с вампирами, «правильно понимать» ведьм, отличать хороших светлых магов от плохих темных... что еще... а, признавать за демонами высокий интеллектуализм, — так вот, на фоне всей этой дребедени герой Корневской повести демонстрирует здоровое чувство к нелюди: увидел — убей.

Ведьму — в огонь, господа.

Для меня гуслярский цикл — в числе высших достижений в творчестве Кира Булычева. А «Марсианское зелье», «Паровоз для царя» и еще, пожалуй, «Районные соревнования по домино» — пики в самом цикле. Все эти вещи, прежде всего, повесть «Марсианское зелье» (одна из ранних в гуслярском цикле) пронизаны стихией иронизма, и если бы даже автор не имел обширнейшего исторического кругозора и умения отлично «вязать сюжет», уже ради одного фирменного булычевского иронизма стоило бы читать эти его вещи. В сущности, на протяжении всего цикла (как минимум, в большинстве гуслярских текстов) автор выступает в роли морализатора. Но он великолепно чувствует пределы того, что можно сказать читателю, не рискуя сделаться для него скучным: абзац на повесть, предложение на рассказ. Всё! Но для того, чтобы подвести к абзацу или предложению с нравственным зарядом, Булычев проводит читателя по галерее увлекательных, насыщенных юмористическим отношением в реальности сцен. Читатель проглатывает благодарно. А пилюля-то была горькой: кому-то молодость не нужна, ему бы век скоротать, и ладно... у него воспитание такое: быть стариком — почетно и понятно, быть молодым — лишние хлопоты. Какая-то глубокая неправильнинка содержится в жизни, которая предполагает, что молодость это бремя... Ну не горько ли?

Говорят, вещь не закончена автором. Слышал от многих.

Но то, что есть, на мой взгляд, во второй половине 80-х и в 90-х гг. вызвало подражания, — не духу повествования, а, скорее, технике изложения, своего рода приему: держать происходящее на грани падения в пропасть, и лишь небольшая команда способна противостоять...

Сделано оригинально — как минимум, для советской фантастики первой половины 80-х.

С большим уважением отношусь к Дм. Биленкину как к наставнику множества современных фантастов, автору «Пустыни жизни» и полыновского цикла. Но данный конкретный рассказ — глубоко вторичная, наспех сделанная антирелигиозная агитка. Печально, что умный мастер позволил себе опуститься вот до такого невнятного безобразия.

Алксандр Абрамов родился в 1900-м, Сергей Абрамов — в 1944-м. Можно предположить, что ощущения, возникающие при погружении в реальность середины 1910-х годов, очень «вещные», точно переданные в мелких чертах, картинках и звуках, и даже, в какой-то степени, ностальгические (отсюда идея подискутировать о том, где лучше учили гуманитарным предметам — в гимназии или в советской школе, и старик главный герой с жаром отстаивает именно гимназию) следует отнести, хотя бы отчасти, к воспоминаниям Абрамова-Старшего. А потом его, возможно, чуть авторизированный герой вместе с сыном-отроком путешествует по той же самой реальности, которую помнит глазами и умом подростка... и тут интересное начало вещи дает идеологического петуха. Сын ходит с папой как решительная комсомольская совесть, которая всё на свете знает правильно, и реальность хороших, умных, благородных революционеров, разлагающихся декадентов и нерешительного «болота» этой «совестью» клиширована до предела. Это не «глаза века», т.е. зрелость идей, заново просматривающая юность чувств, это, знаете ли, как барабанный бой пионерского отряда, врывающийся в «Лебединое озеро». Сложно начиналось, обернулось на финише плакатом... У Абрамовых есть вещи сильнее этой.

Вещь ниже уровня издания. Кир Булычев, Зиновий Юрьев, Абрамовы и... вот это. Случайная нелепая добавка. Похоже на практику советской торговли: продавать хорошую вещь, непременно, втюхивая вместе с ней вещь ненужную или некачественную, как тогда говорили, «в нагрузку».

Когда-то это выглядело просто великолепно, наверное. Твердая НФ с элементами романтики: глядя на огромную Землю с Луны, человек двигается прыжками, наслаждаясь краткими полетами под соусом блистательного зрелища. Звало людей в космос. Учило уму, самообладанию, учило смотреть на Вселенную как на «большой дом» человечества.

А сейчас это нестерпимо скучно. И при чтение появляется желание безжалостно сокращать -- на треть, на половину... чтобы в конце концов появилась хоть какая-то динамика.

Любопытно: был у нас социализм, был у нас дикий капитализм, была у нас информационная революция... а вещь, написанная Юрьевым в 1960-х, не выглядит архаичной по сию пору. Да, там есть наивные моменты, слабые психологические мотивировки, но в целом-то... разве «альфы» и «омеги» исчезли из современного общества? Да всё, как будто, напротив, обострилось...

Юрьев был прежде всего крепким писателем, умел увлечь... идеология его не касалась.

В смысле боевки, закрученности сюжета, «экзотики» мира Приграничья роман «Сколький» ничуть не хуже, чем роман «Лёд», а в чем-то, даже, пожалуй и сильнее. Во всяком случае, оторваться от чтения трудно... и совершенно не хочется.

Что мне несколько мешало? Аспект, который, скажем так, на любителя. Кому-то, возможно, наоборот понравится, а меня малость расхолаживало. В «Скользком» несколько выше элемент нечеловеческого — как в мире, так и в главном герое. Он заметно нарастает во второй книге цикла, и сам центральный персонаж уже не совсем человек, а... нечто более навороченное. В третьей книге, кстати, станет еще заметнее. А мне больше по душе то, что дается опытом и тренировками, чем магией, тонкой энергетикой и воздействием разного рода нежити...

Но, повторяю, как боевик это по-прежнему классно и по-прежнему вызывает добротное ощущение в духе: «Дайте мне еще!»

Блистательно. Говорю это как профессиональный историк, а не только как любитель боевой фантастики.

Как боевик-технофэнтези -- вполне форматно, в норме.

О том, что боевка скучна, — тоже не сказал бы, меня так она увлекла.

Тут две совершенно других беды: во-первых, как уже говорили, ко многообещающему началу приделан несколько невнятный финал, но это полбеды; вся беда -- зашкаливающая неуютность мира. Миры Павла Корнева вообще не особенно уютны, это миры мужицкие, и тот, кто хочет в них выжить и даже добиться кое-какого благосостояния, должен пахать, драться, рисковать, т.е. «бежать еще быстрее». Но в них, в принципе, выжить хочется. То есть, в них для индивида оставлен клочок, который можно назвать домом, или хотя бы личное пространство, которое можно благоустроить. А тут... настолько всё нечеловеческое, настолько тут холодно, настолько далеко от сути человека, что ни жить, ни выживать не хочется. Ловил себя порой на мысли: «Да хоть бы уже прихлопнули главного героя, отмучился бы, бедолага».

А с другой стороны, концовка — как раз очень человеческая: главный герой убивает лорда-беса и тянется к солнцу, Создатель доведет Апокалипсис до конца... а ведь именно его незавершенность так отравляла людям жизнь. Т.е. даже христианская тема просматривается.

В общем, двойственное впечатление...

Наверное, правильно, что данная конкретная вещь продолжения не получила.

Есть в романе «Пятно» здоровая неполиткорректность. Этакий взгляд снизу: у вас там, наверху, идеология, спецслужбы, элиты, решения правительства, но нам тут, ребятам небогатым, но не желающим подставлять свою хребтину под чужой каблук, кое-что по жизни видно лучше, чем вам. И если вы там, наверху, на нас почему-то гневаетесь, так вспомните, что такую жизнь, от которой нас тянет на заначить шпалер, вы же нам сами и устроили...

И слава Богу, что такая неполиткорректность у Корнева есть, поскольку нерабская психология это, в общем, нормальное дело для крепкого русского мужика.

У Павла Корнева базовая сюжетная коллизия в большинстве романов (не этого цикла, а вообще) -- выживания «маленького», но сильного, волевого и упрямого человека во враждебной среде. Какой бы антураж автор не использовал, а непременно увидишь ассоциации с 90-ми и, в какой-то степени, с нашими, пусть более благополучными, но всё же «тощими» годами. И маленький человек в конечном итоге обыгрывает жестокую вселенную, чему нельзя не радоваться, поскольку это внушает и нам, грешным, кое-какие надежды: «Никогда не сдавайся, и однажды вылезешь из болота». По нашим временам -- грамотная, полезная этика. Но в цикле «Экзорцист» есть еще кое-что, помимо выживания. Здесь главный герой всё же стремится сделать темнеющий мир вокруг него хоть немного чище и светлее -- особенно во второй книге и в третьей. Т.е. это по-прежнему нуарный персонаж, но со светлинкой в душе. А на финише он вытаскивает, помимо себя, еще и товарища, коего, с точки зрения чистой прагматики, легче было поставить на прямую дорогу к предкам... Поэтому я ставлю этот цикл высоко. И, кстати, в литературном плане он сделан тоньше предыдущих книг.

Я согласен с теми кто говорил тут о «Плацдарме»: «Это правда». Да, думаю так. По сравнению с первой книгой дилогии «Прокляты и убиты» «Плацдарм» сюжетно тяжелее, хаотичнее, там есть места откровенно более слабые, чем прочий текст — в частности, истории немецких солдат. Но в целом это именно что окопная правда. Иногда меня на разных встречах с читателями спрашивают: что читать о войне? И я неизменно отвечаю: прежде всего, Астафьева и Кондратьева. Если взять шире, то в первую очередь прозу тех, кто действительно побывал на фронте. Недавно скончавшегося великого и смелого прозаика Юрия Бондарева. Сердитого, но справедливого в своих оценках Виктора Астафьева. Записки Николая Грибачёва: он никогда не был оппозиционером, всегда и неизменно проявлял лояльность к советскому строю, но не был и лжецом, а потому рассказал о войне много нелицеприятной правды. Знал, о чем рассказывал, поскольку на фронте побывал командиром саперного батальона и не раз слышал свист пуль у своей головы… Тексты Виктора Некрасова, написавшего самую правдивую книгу о борьбе за Сталинград. Повести Виктора Курочкина, графически точного в описаниях военного быта. Вячеслава Кондратьева, дравшегося на Ржевском направлении и посвятившего войне пронзительно-честные повести «Сашка» и «Искупить кровью». По очень смягченному варианту последней недавно был поставлен фильм «Ржев». Есть люди, которые воспринимают его как «злобную нападку на советский социалистический строй». А ведь Кондратьев говорил о том, что видел. И за свои знания он расплатился двумя тяжелыми ранениями. И, кстати, имел боевые награды. Боевые, подчеркнем, а не диванные. Так кому верить? Я верю изувеченному ветерану. Он знает о жизни и войне больше любого идеолога. Но первым приходит в голову именно Астафьев.

Парадоксально, но факт...

Каков драйв! При никаком сюжете.

Чем, на мой взгляд, в первую очередь хорош этот роман, «задавший» большой и весьма популярный цикл?

Он представляет собой такую версию «мужицкого рая», которая одновременно пестра от разнообразия и сбалансирована, а значит, оригинальный фантастический мир, поданный в ней, имеет возможности развиваться, показывать новые локации, новые конфигурации социальных структур, новые типы конфликтов, «сжиматься» и «расширяться». Это дорогого стоит.

Роман хорош прежде всего тем, что Вартанов показывает себя мастером драйвового повествования, парадоксов, баталовки, психологических «цеплялок», постоянно держащих в тонусе читательское внимание. Иначе говоря, книга сделана очень и очень технологично. Ритм романа легко протащил меня через его колоссальный листаж. Словом, все свои награды и номинации «Маятник» заработал честно. А что касается «заумной философии», о которой говорят в некоторых отзывах: ох, надо было потрудиться, чтобы ее там найти. Вся философия романа сводится к простому принципу: «Жизнь похожа на игру в покер. Если ты не дурак, учись выигрывать». Остальное — авторская ирония

Подборка включает в себя ряд вещей, которые не могут трактоваться как антиутопия (Бенедиктов, например, или Зарубина). Зато сборник объединяет тексты, среди которых нет ни одного откровенно провального в художественном плане. Это всё -- либо «профессионально-крепко», либо гораздо выше, т.е. настоящая литература. В общем, очень приличная работа составителя.

Да, впечатление двоякое.

С одной стороны — каскад остроумных гэгов, отличный русский литературный и довольно разумная картина нелепости современной «общественной жизни».

С другой стороны -- то самое сюжетообразующее фантдопущение. Учтем, конечно, что сюжет в текстах Лукина никогда не был на первом месте... И все же: фантдопущение в «Тихушниках» уже назвали «поэтическим преувеличением», но скорее, в нем просто имеется элемент вторичности: «Престиж» дал основу (машина перемещения в пространстве за счет создания копий предмета иди живого существа, которые оказываются в другом месте), а у Лукина лишь легкая надстройка на этой основе: копия делается не в другом месте пространства, а в другой точке времени. Как-то... слишком узнаваемо.

Как ужасно всё написано в предыдущем отзыве, вот только автор его не обратил внимание на тот факт, что вещь -- ранняя, что автор, допустим, уже не сидел за школьной партой, но пока еще пребывал на студенческой скамье. «Запретить портить бумагу»... Хе-хе, с тех пор у Матыцыной вышли вполне достойные романы, так что очень хорошо, что «портить бумагу» ей так никто и не запретил...

Допустим, не любит человек Москву патологически, вычурно и чуть ли не на уровне черной мистики. Ну, глуповато. Зато имеет смелость говорить о некоторых вещах честно, и тем хорош. Ведь рассказ-то не о том, как из мертвецов делают присадку для производства искусственного мяса, а о том, что для чиновника ничего святого нет, помимо системы. Так это у нас СЕЙЧАС, или не так, вопрос не простой. Но предупредить о том, что так у нас еще МОЖЕТ БЫТЬ (и, добавлю от себя, вполне может быть), -- дело разумное и правильное. Нормальный писатель на некоторые социальные процессы обязан реагировать единственным способом, а именно рвать их когтями, клевать, дырявить клыками, ну и, понятно, если есть глагол, то вынуть и жечь глаголом, иначе какой же он нормальный? Например, на процесс нарастания бесчеловечности в современном обществе... Бурносов рвет и дырявит, он в этом смысле НОРМАЛЕН. И не подумайте, ребята, что я тут пытался хохмить, хоть на полслова.

С одной стороны, не люблю, когда рассказ превращается в беллетризированное эссе, в котором элемент публицистики преобладает над художеством. С другой стороны, не любить-то люблю, а сам же этим страдаю... И, кроме того, повеяло на меня какой-то старой доброй фантастикой четвертой волны, когда писатели всерьез думали, что их тексты способны повернуть умы и души в лучшую сторону, предупредить людей о худшем будущем, нарисовать лучшее, т.е. всё вокруг не балаган информационных технологий, всё вокруг настоящее. Вдруг они были правы, лучшие наши писатели четвертой войны, и стоит играть именно по таким правилам, даже учитывая, что влияние фантастики на умы ослабело? Вот — игры, а вот стул деревянный, и порой самое трудное дело четко проговорить: «Истина в том, что перед тобой деревянный стул, не ищи в нем ничего сложнее». Вот и политическая реальность может оказаться проще, грубее и яснее, в духе Вячеслава Рыбакова, а не что-то непознаваемо изысканное.

Рассказ напоминает окно в большой мир. Сюжет, вроде бы частный, локальный, но в мир ты заглядываешь основательно -- достаточно основательно, чтобы ужаснуться. Такая антиутопия, выросшая из правительственных игрищ с генетическими экспериментами... притом с хорошим, настоящим, приятно не-литературным тупиком на финише.