Эндрю Зерчер «Двенадцать ночей»

Есть у интеллигенции (и не только у неё) такая потребность — письменность. Многие знания становятся благодатной почвой для фантазийных произведений, созданных преподавателями и выпускниками Кембриджа и Оксфорда. Джон Толкин, Филипп Пулман, Клайв Льюис, Хоуп Миррлиз. Мне рассказывали, что в современном положении дел среди элиты разума это стало неким подтверждением престижа своей репутации — создать литературное произведение, через которое от мала до велика может приобщиться непосредственно не только к сюжетным линиям, но и к пластам знаний и воспитания, полученных самим автором.

Эндрю Зерчер очень хочет приобщить своё имя к вышеперечисленным. Это заметно. Но к сожалению — нет, не получится. «12 ночей» мотает, словно обломок мачты в бурю — то зачин идёт приключенческой сказкой, то середка сплошь размышления об архетипах Невесты, Певца (при чем в качестве такового выступает сильно передерганный миф о Орфее, ведь детям нельзя рассказать подоплёку гибели дионисийского жреца, решившего с чего-то вдруг, что безумием и разнузданностью менад можно упорядоченно управлять), а также природе творчестве, фантазии, идей, то автор и читатель вдаряются в культурологию и философию — но! За строительными лесами внутренней «мифологии» почти не видно фасада самой книги. Увы. Не получилось ни самостоятельно стоящего на собственных ногах произведения для детей возраста от 7 до 70, подобного Толкину, ни произведения «завуалированного» (ведь не для ни секрет, что Льюисова Нарния — это восхваление веры в божественное, а Пулман борется своими произведениями с вырождением веры в фанатичность и превращением церкви как социального института в бюрократический аппарат), ни эдакой «диковины» подобно Луд-Туманному, обращенному лицом в страну фей, Миррлиз.

По итогу это весьма объемный конспект культурологической лекции. С некими фантазийными отступлениями.

Чтобы ответить ему читательским интересом нужно не просто обладать надлежащими знаниями в рассказываемой области,

нужно к этому разделять точку зрения автора на трактовки даже не обсуждаемых, а упоминаемых, явлений.

Лектор Зерчер упустил фундаментальный аспект — для того, чтобы получить не просто некий ответ от аудитории, а ответ взаимный, лекция должна быть интерактивной.

Здесь же сам себя развлекаешь. Если найдешь чем.

Академичность автора подвела. Мои соболезнования.

На эту книгу достаточно сложно написать такой отзыв, чтобы...

Вот как бы объяснить...

Обманка.

Начало «Двенадцати ночей» эффектно маскируется под middle grade историю про исчезновение Эдварда Т'Ойна и его отчаянные поиски.

Написано очень приятным, сочным языком, с множеством детальный описаний, убедительными и яркими эмоциями — стремительные события, две юные дочери, которые хотят отыскать его и спасти — такое ощущение складывается на протяжении первых страниц пятидесяти.

А вот потом начинается самое интересное.

Я нарочно зашел на goodreads и посмотрел, что думают другие люди.

Говорят.

Пишут.

Для многих, которые настроились по преамбуле на приятное, легкое времяпровождение под ненавязчивую историю, становится довольно неприятным, пугающим и неожиданным откровением, что примерно на сотой странице middle grade заканчивается и начинается... Эссе? Монография? Нет, скорее даже скрупулезная, дотошная и монументальная кандидатская монография, диссертация на тему первопричины, истоков творчества, фантазии, искры, из которой рождается и возникают истории и сюжет, в обрамлении греческих мифов и аккуратными реверансами в сторону философии.

Стены текста. Страницы, без абзацев. Монолит, поток сознания.

И вот на этом месте многие ломаются.

Эта книга — ни в коем случае не детская непритязательная история; обыкновенному подростку она будет не интересна, скучна и оставит после себя только недоумение (если вообще будет дочитана до конца).

Эта книга — скорее тяжеловесный продолжатель дела «Холма Грез» и «Города мечтающих книг», опасливо оглядывающийся назад, на предшественников, словно боясь оступиться и в этот момент превращаясь в «Собор»; для которой любой сюжет — лишь ненужное, назойливое и раздражительное обрамление, подобное комару, что мешает уснуть и в без того душную летнюю ночь.

Я не просто так заострил внимание на слове «диссертация», т.к. автор — преподаватель вуза и ряда «академических» книг по английской литературе и мифу.

Во всей этой бочке меда есть только два НО, которые не дают в полной мере насладится процессом чтения.

Первый «но» тривиален — автор, погнавшись за формой и посвятив огромное пространство описаниям и рассуждениям (из них состоят около 80% всего текста), увлекшись выписыванием природы фантазии и воображения, забыл вторую важную составную часть любой истории — саму историю. Он упустил из вида, что художественная книга — это в первую очередь увлекательное повествование, которое тянет за собой, вовлекает в себя, погружает, топит с головой. Парадокс в том, что сама книга как раз говорит о гармонии между выдумкой и ее изложением в любой форме — будь то пьеса, поэма, роман или миф. Из Зерчера не распустилось Мейчена, не получилось Мёрса, не вышло Кафки... Гюисманса, да, тоже не случилось. Докторская — наверное...

И, к сожалению, я вынужден согласится с теми, кто счел, что некоторая часть страниц, предложений — букв и буквиц — как будто нарочно была вырвана, удалена, вымарана и стерта из текста, из-за чего некоторые моменты в той части, которые имеют наглость, нахальство относиться к повествованию, становятся попросту непонятны и вызывают сплошное недоумение.

Второй «но», к сожалению, характерен для перевода.

Переводчику была не интересна книга.

Он с ней не справился.

Оставлю в стороне чудовищные конструкты предложений, из-за которых и без того непростой текст временами становится похожим на картон, забуду про досадные опечатки...

НО!

Визитная карточка, которую Кей находит у себя на подушке.

В оригинале она:

Will O. de Wisp, Gent. F.H.S.P. and Phillip R. T. Gibbet, Gent. F.H.S.P. K.Bith. REMOVALS.

И это наглядно показывает насколько, не побоюсь этого слова, хамски, обошелся переводчик с текстов.

Will O. de Wisp у него стал Вильямом Мороком. По тексту далее — просто Вилли.

Gent. (джентльмен) превратился в рыцаря.

Phillip R. T. Gibbet стал Филипом Лешши.

А REMOVALS — превратилось в «перемещения».

Только вот занимаются духи (полагаю, в оригинале они daemons?) занимаются не перемещениями, а, правильно, удалениями. Удалениями из этого мира, полностью, без остатка — и не только из этого мира.

И это только пример одной несчастной визитной карточки — две короткие строчки из пятисот с лишним страниц.

Но хуже всего, что все чистые эмоции намертво убиты, расстреляны и лежат мертвецом на холодной земле, покрываясь снегом и медленно остывая. Безжизненные слова, в которые перевод забыл вдохнуть цвет, раскрасить его. Исключений из этого правила почти нет.

Мне действительно жаль эту книгу. Я дам ей еще один шанс в оригинале.