Осип Сенковский «Одиссея и ее переводы»

Эссе Сенковского параллельно «Занимательной Греции» Гаспарова. И вот почему.

Перед углубившемся в историю открываются два разных античных мира. Мир раскрашеных статуй и живых людей, философов, ругающихся с торговками рыбой, царапающих что-то на черепках посреди толпы крестьян. Монтень, Зощенко. «Сатирикон». И мир белого академического мрамора, музейных табличек, списков древнегреческих глаголов. Мир «Илиады» в переводе Гнедича.

Для культуры они равнозначны, ибо несут опыт поколений интерпретаторов. Однако, временами, знатоки обломков, фрагментов и гипсовых слепков тираноборцев желают показать неискушенным первый мир через второй. И когда энтузиаст заводит разговор о классике без придыханий, рождаются нестандартные проекты. С Гаспаровым ознакомиться нетрудно, а Сенковский, в двух словах, писал следующее.

Древние люди были простыми, непосредственными людьми — да. Они обожали Гомера — да. Они говорили на родном языке, который ученым литераторам казался чудесным и безыскусным — да. Значит, нужно действовать не как кривой сборщик гекзаметров Гнедич, не как Жуковский, ваявший с немецкого подстрочника. Гомер на русском должен заговорить языком поэзии мужиков, народным слогом былин и старин.

Так, с примерами и отступлениями, убеждал ехидный и эрудированный Барон Брамбеус. Но никого, в том числе самого себя, на сей подвиг не вдохновил. А жаль. Было бы чем эпиграф Аберкромби перетолмачить.