Кэтрин М. Валенте «Бессмертный»

Творчество Кэтрин Валенте, на мой взгляд, весьма странное, но при этом жутко привлекательное. Началось у меня все с трилогии «Девочка, которая», потом были «Сказки сироты», теперь вот добрался до «Бессмертного». Каждая прочитанная книга не была для меня идеальной, но оторваться от них было невозможно, как будто я влип с сладкий мед, льющийся из уст писательницы. Да. пишет она волшебно.

О «Бессмертном» заочно я знал не так много. Только что часть русскоязычных читателей обиделись на клюкву и понаставили низких оценок за это. Так как я не имею никакого отношения к России, то мне с этим гораздо проще бороться. Книгу можно охарактеризовать следующим образом — американская писательница вышла замуж за русского, который привез ее погостить в родные пенаты, а там ей понарассказывали разных волшебных русских народных сказок, на основе которых она и создала своего «Бессмертного». За основу взята сказка про «Ивана Царевича и Марью Моревну», в которой Кощей Бессмертный похищает жену Ивана Царевича, а тот ее потом спасает. Только вот сказка пересказывается не дословно, а с большой долей фантазии Кэтрин Валенте.

Марья Моревна живет в блокадном Ленинграде, сидит у окошка и смотрит сад. У нее еще есть три сестры, к которым приходят свататься разные необычные птице-люди, а вот за ней никто так и не приходит. А выйти замуж хочется. Все в книге друг друга называют не иначе как «товарищ» и живут по строгим коммунистическим законам. А жених рано или поздно, но появляется. И это сам Кощей Бессмертный, который хоть и давно живет, но выглядит как молодой привлекательный мужчина. Марью забирают на остров Буян, т.е. в какую-то волшебную страну, в которой все совсем не так, как на родной земле Маши. Вскоре выясняется, что у Кощея есть брат. с которым тот воюет. Кощей сражается за сторону добра, а Вий — за сторону зла... Странно, правда?

Странно в первую очередь для людей, привыкших к канонам сказок. Что все вот так и никак иначе. Хотя давно уже пошла мода на смешение сеттингов и героев, поэтому мне совершенно не удивительно встретить где-то Чебурашку женского пола с говорящей зеленой сумкой по имени Гена в сеттинге средневековой Японии с орками и рептилоидами. Я не могу сказать, что Валенте пустилась во все тяжкие, исковеркав все, что можно. Да, в «Бессмертном» часто можно встретить неожиданные моменты, которые не стыкуются с тем, что нам привычно по прочитанным сказкам. Например, безумный разнузданный секс Кощея и Марьи с фонтанами крови или укрощение ступы Марьей с помощью своей, простите, да, но вагины (пуритане ахнули, я улыбнулся). Но есть и забавные моменты, как, например, политзаседание ячейки домовых или служба Ивана в НКВД.

О «Бессмертном» так сложно сказать однозначно... Примерно первые 100 страниц меня обворожили, что я читал их одним махом и с улыбкой на лице. Потом фантазия Валенте начала так сильно вибрировать, что у меня голова чуть не лопнула. В одну довольно небольшую историю она впихнула кучу разных сказок и собственных аллюзий на тему СССР. Получилось весьма гротескно и колоритно, написано все прекрасным мифопоэтическим языком, и совершенно также прекрасно переведено на русский язык. Но при этом ловлю себя на том, что все же это... дичь какая-то. Странная прекрасная дичь. Что ей можно поставить? 5/10 за глумление или 9/10 за нетривиальный подход?

Совершенно точно знаю, что эту книгу буду в будущем перечитывать, т.к. в ней огромное количество отсылок. которые с первого раза можно не заметить. Да. немного жаль, что на самом деле роман оказался чем-то любовным, ибо Марья разрывалась между Иваном и Кощей, ведь каждый из них был по-своему хорош и интересен. Местами все кажется похожим не на сказки, а на «50 оттенков серого», но почему бы Валенте не добавить в сюжет романтики?

Очень странный роман, совершенно точно на любителя, урапатриотам читать нельзя (обидятся), людям, открытым к новизне и красивому слогу рекомендуется. 8/10.

P.S. хочу аниме по роману.

Должен признаться сразу: с первого раза «Бессмертного» Кэтрин М. Валенте я не осилил — сломался где-то на главах, в которых появляется Иван. При этом сказать, что повествование мне не понравилось, я тоже не могу — понравилось, но я в нём просто увяз, как зубы вязнут в медовых сотах, в которых слишком много сладости и воска, и по-любому приходится делать паузы, чтобы выплюнуть пережёванное.

Я вернулся к чтению через пару-тройку недель, причём читать начал с самого начала, ибо язык, которым написан роман, великолепен от первого и до последнего предложения. Прочитал. Но не смог ни с оценкой определиться, ни даже краткий отзыв написать — слишком противоречивым было общее впечатление, некоторые сцены вызвали недоумение, и вдобавок не оставляло ощущение, что я просто чего-то недопонял в авторском замысле.

С тех пор прошло больше двух лет, но желание высказаться о романе занозой сидело в голове, поэтому в очередную командировку в областной центр я взял с собой именно томик «Бессмертного», и прочитал его ещё раз от корки до корки, окончательно разложив в голове всё по полочкам.

Про сюжет особо распространяться не стану — он достаточно прост, и представляет собой пересказ известной сказки про Марью Моревну и Кощея Бессмертного, наложенной на события российской истории первой половины XX века, а вот об общем впечатлении от прочитанного поговорить бы хотелось.

Порой эта книга хороша, как то ощущение, когда ты закусил маринованным, хрустящим на зубах грибочком только что выпитую стопку водки, холодной настолько, что в стакан она не лилась, а тянулась... И это не просто фигура речи, потому что Валенте щедро рассыпает по тексту настолько «вкусные» вставки, что остаётся лишь удивляться, как это ей, американке, удалось. Просто вчитайтесь: «Отпей водки и закуси соленьями, почувствуй, как водка смешивается с рассолом на языке. Это прекрасно. Это очень по-зимнему, когда все соленья хранятся за стеклом. В этой смеси ты можешь почувствовать вкус лета, сваренного и просоленного, высушенного, упакованного с приправами, чтобы оно могло возродиться на этом столе, в этом месте, в этом снегу». Ответ достаточно прост: супруг Валенте Дмитрий — русский, и именно он поведал ей о наших традициях и рассказал наши сказки, которые произвели на Кэтрин неизгладимое впечатление и причудливо преломились в её сознании...

Преломление вышло знатным. Неоднократно встречал упоминания о «клюквенности» данного романа, но это как было, так и остаётся за гранью моего понимания. Чтобы было понятнее, о чём я говорю, давайте обратимся к популярнейшему ресурсу Википедии: «Клюква — идиоматическое выражение, обозначающее вымыслы, ложные стереотипы, искажённые представления, вздорные и нелепые выдумки. Выражение обычно употребляется в язвительно-ироническом смысле, чаще всего о бытующих среди иностранцев домыслах о России и русских: о жизни, культуре, истории, языке и т.п.» Да, это то самое, хрестоматийное: «В России всегда и везде снег, и ходят медведи с балалайками». Так вот, в романе Валетне НИЧЕГО этого нет. Разумеется, какие-то представления среднестатистического американца о России не изжить, даже будучи замужем за русским, поэтому один из героев ходит на работу на «фабрику арестов» строго в кожаном плаще, но позвольте — мало ли в Интернете чистокровных русских, которые верят в миллион расстрелянных лично Сталиным? Я уж молчу о том, что для русскоязычных авторов описать каких-нибудь клыкастых татуированных полуиндейцев, но назвать их при этом эльфами (читай: Пехов) — это не клюква, а западным автором подобного себе позволить ну никак нельзя! Да и какие, вообще, могут быть претензии к книге, где есть Кощей Бессмертный и Баба Яга, домовой комитет домовых, ружейный бес Наганя и персонифицированный Генерал Мороз, а книга начинается с того, что перед домом на Гороховой улице птицы ударяются оземь и превращаются в пригожих молодцов? Одним словом, в «Бессмертном» той самой «клюквы» не больше, чем в любом романе русскоязычного автора, который обращается к фольклорно-мифологической традиции иного народа. Другое дело, что и привычные с детства фольклорно-мифологические образы в романе Валенте преломились под немыслимыми для русского человека углами, что и вызывает, видимо, у некоторого числа читателей когнитивный диссонанс — покусилась, мол, на святое, на нашу Бабу Ягу, которая у неё Председатель Яга, а Кощея Марья периодически вообще «Костей» кличет! Мне же это, наоборот, понравилось, потому как всегда интересно прочитать своеобразный взгляд «со стороны» на образы, которые для тебя родные, хотя иногда и ухмыляешься, читая про домового, имеющего голый, как у опоссума (!) хвост... =)))

Но для искреннего восторга от романы лично мне не хватило совсем другого — в нём отсутствует внятный сюжет. Это ни в коем случае не означает, что сюжета нет как такового, а повествование представляет собой поток бессвязного сознания — вовсе нет! Просто общий посыл, если можно так выразиться, произведения лично у меня в голове так и не сложился. Чтобы было понятнее, о чём я толкую, приведу простой пример. Сейчас в среде художников стало довольно модным работать с каллиграфией на основе древнерусской вязи. И вот разглядываешь порой фрагменты какой-нибудь работы, восхищаешься тонкостью линий и филигранностью работы, а потом охватываешь взором всё больше и больше фрагментов, и внезапно, в один момент, снисходит на тебя озарение: «А, так вот чего тут написано/нарисовано!» Со мной так и было при чтении других романов Валенте, что дебютных «Сказок сироты», что недавнего «Сияния», когда буквально на последних страницах ловишь себя на мысли «Ах вот оно что, оказывается!»

А вот с «Бессмертным» — не сложилось! При великолепнейших, не побоюсь этого слова, описаниях Царства Жизни, которым владеет Кощей, при пронзительно-страшной главе про блокадный Ленинград, в которой Валенте демонстрирует владение языком не хуже того же Павича («Я расскажу вам, как мы делали суп в эти дни. Подержать продуктовые карточки над кипящей водой тридцать минут — так, чтобы тень карточек падала на бульон. Потом съесть его, и боже упаси уронить хоть каплю»), при шикарной общей задумке своеобразной трактовки всего ОДНОЙ русской сказки, которая раскрывается всё новыми слоями и смыслами, я попросту устал ко второй половине книги, совершенно не поняв, зачем в книге присутствует, к примеру, описание деревни Яичко, где рядом с Владимиром Ильичём с Надей Константиновной живут Николай Александрович со своей длинноволосой женой Александрой Фёдоровной и прочие Григории Ефимовичи и Георгии Константиновичами. Не, оно по-своему, конечно, симпатичное и прикольное, но что оно даёт общему сюжету повествования? Или к чему было третье появление птиц, которые женились на сёстрах Марьи? Первое было вполне понятно и традиционно для сказочного зачина. Второе — вполне оправданно, как аллегория на три пути, по которым пошло российское общество на переломе эпох, выбирая мечты о старом мире в духе «хруста французской булки», приспосабливаясь к новым веяниям или укладывая свою жизнь на алтарь революции ради будущего. А вот третьего их появления я, к сожалению, не понял. Да и общая закольцованность и открытость финала общему впечатлению очков вовсе не добавили...

И поставил бы я «Бессмертному» 6 баллов, да больно уж впечатляющим получились локации Царства Жизни... Поставил бы 7, но как не накинуть балл книге, где даже в чёрной Книге Жизни написано: «Царица Длины Часов выбрала себе во владение печаль и страдание — там её власть. Делить то, что осталось, пришлось Царю Жизни и Царю Смерти. Какое-то время время им нравилось спорить за каждое дерево, каждый камень, каждый ручеек, молотя друг друга почём зря: Смерть — той косой, которая косит всё живое, а Жизнь — тем молотом, которым строит все полезные и приятные вещи — заборы, церкви, самогонные аппараты»... =))) Вот и получается, что поставить меньше «восьмёрки» рука не поднимется.

И в завершение: стану ли я читать продолжение «Ленинградского диптиха», если госпожа Валенте когда-нибудь его напишет, и на русский его переведут? Безусловно. Вот и всё, что нужно знать об этой книге. Цепляет она надолго, даже если и не нравятся в ней определённые части и сцены.

P.S. Буквально три дня назад, 23 августа 2020 года, перевод романа «Бессмертный» Владимиром Беленковичем получил первую в истории премию «Вавилонская рыбка», которая с сего года будет вручаться на Петербургской Фантассамблее за лучший переводной фантастический роман, изданный в России. На мой взгляд — вполне заслуженно, потому как текст романа Валенте явно очень не просто было адекватно перевести, но с поставленной задачей Владимир справился «на отлично» !

Не так уж и давным, но достаточно давно, решил один отважный фантлабовец ознакомиться со всей серией «Шедевры фэнтези». Каждую встреченную им книгу, он изучал самым внимательным образом и составлял свое мнение. Долгим иль коротким будет его путь — неизвестно, но в этот раз встретился ему «Бессмертный» заморской красны девицы Кэтрин Валенте. Тут наш сказ и начинается.

Жила-была Марья Моревна, и было у нее все хорошо, пока не встретила она Кощея Бессмертного, и не стал он ей люб больше жизни. Так можно сказать про какую-то иную историю, но точно не про нашу. Наша Марья Моревна жила в тихом приморском городе Санкт-Петербурге, чуть позже известном как Петроград, еще позже – как Ленинград, а совсем позже – вновь как Санкт-Петербург. Еще в детстве Марья столкнулась с чудом, увидела изнанку окружающего мира и поняла, что это надо хранить в секрете. Тайна заползла в ее жизнь и стала ближе, чем кто-либо.

И не суждено было Марье коротать свой век среди людей. Предначертан ей был жених прекрасный и жестокий, а еще бессмертный. Звали жениха Кощеем. И нежданно-негаданно оборотилась сказка романом любовным, красивым и грустным.

Знакомиться с «Бессмертным» было очень приятно. Автор открыто признается в большой любви к русскому языку, достаточно вспомнить ее замечания про «длинные письма, в которых из глаголов строились замки, а падежи расцветали, как ухоженные розы», про «сложные письма, в которых глаголы ее танцевали квадратом, а падежи расстилались, как столы, накрытые для пира», про «письма с правильными словами, в которых глаголы были справедливо распределены между существительными, а падежи не просили больше, чем им требовалось». Даже жестоко вырванные из контекста эти фразы выглядят живыми, сочными и прекрасными. Так что глубокое уважение автору за столь тонкое владение словом и низкий поклон переводчику за ответственный подход к работе.

А вот продолжать знакомство было не так приятно. Не был привычен я такому накалу страстей, не желал я найти любовную драму, укутанную в сказки, и к сказкам льнущую. Чувствуется, что товарищ Валенте подошла к своей истории с большим тщанием и добрыми намерениями. То, как она привила различной нечисти яро коммунистические взгляды смотрелось потешно. То, как она вдохнула жизнь и чувства в персонажей сказок, вызывало уважение. То, как она заводила оду борщам, пельменям, кашам, бутербродам с икоркой выглядело очень вкусно. То, как она описывала метод ставить банки больному, используя вместо банок стопки из-под водки, дивило знатно. Но там, где отступала она от привычных троп и углублялась в дебри мистики и туманных законов ее мира, там, уже не каждый читатель мог идти следом. Чую, многие, очень многие, заблудились в фантазии ее, плюнули в сердцах на все и покинули владения Валенте, изумляясь красотам речей ее и пустоте их же. Некоторые еще и костерили ее «Бессмертного» на чем свет стоит. И были отчасти правы, ибо лукавство крылось в книге за каждой страницей.

Увы, российское издание книги достойно порицания. Книгоделы забыли напечатать пролог романа, и теперь «Бессмертный» доступен лишь в усеченной версии.

Душевная получилась история. Валенте большая мастерица, и относиться к ее трудам стоит благосклонно и со снисхождением, не принимая близко к сердцу, если вдруг где-то она приправила блюдо своей истории клюквенным вареньем. Все-таки не каждый день заморские авторы дают себе труд написать большой роман на основе коротенькой русской сказки.

P.S. Финал открыт, и коль автор решит вернуться к этой истории, то я к ней обязательно вернусь тоже.

Книга, написанная в фирменном авторском метафоричном стиле да ещё и с опорой на русские народные сказки. Казалось бы, что могло пойти не так?

Я лукавлю, конечно. Всегда присутствует определенный скепсис, когда зарубежный автор заходит на поле чужой ему мифологии, как бы уважительно он не пытался к ней относиться. Но в данном случае проблема не в этом. Соединение сказочных персонажей и декораций послереволюционной страны получилось на удивление неплохим, да и в любом случае размах авторской фантазии и особенностей интерпретации знакомых образов заслуживает уважения. Даже главы о блокадном Ленинграде не выглядели чужеродно или не уважительно. Добавьте сюда фирменную метафоричность стиля и перевод, сохранивший красоту языка. Написано настолько красиво, что в историю просто проваливаешься с головой. И не важно, как при этом относишься к ее содержанию.

Да, проблема как раз с содержанием. Книга странная. Странная тем, что я затрудняюсь с определением основной мысли, идеи этой истории. Да, в некотором смысле это переложение старых сказок на новый лад. Только меняется не столько трактовка персонажей, сколько декорации, мир в котором они живут. Что неминуемо ведет и к изменению многого другого — от характера до судьбы. В некотором смысле это попытка построить эпос на основе сказочного сюжета. Миф, сродни вечной истории Артура, Гвиневры и Ланселота, только вместо них здесь вечно повторяющаяся история Кощея, прекрасной девушки (Елены, Василисы или Марьи Моревны) и Ивана.

Но в конечном счете получился странный любовный роман с рейтингом 18+. Рейтинг этот большей частью за секс, весьма откровенный и порой в стиле каких-нибудь пятидесяти оттенков серого. Да и весь мифологический сказочный эпос в конечном счете свёлся к метаниям главной героини между двумя мужчинами (и двумя мирами), каждого из которых она любила, но по своему.

Финал у истории печальный, как и положено эпосу. Но тоже весьма странный. И даже неприятный, исходя из сущности показанной Страны Мертвых.

Так что впечатления от книги в итоге смешанные. Написано красиво, с выдумкой. Но содержание подкачало.

Перечитал — и снова повеселился. Валенте написала замечательную книжку, которую лично я никак не могу воспринять всерьез. Весь этот русский дух, мазохизм русской души и исторические трагедии — изящно использованный фон для истории о бесконечности всякой традиционной истории.

Если представить, что «Приключения Жихаря» Успенского пересказаны языком Милорада Павича — то как раз и получится нечто вроде «Бессмертного». Домовые-коммунисты, женщина-берданка, ведра с черной икрой и царевна Лебедь, помешанная на косметике — неужели это можно воспринять всерьез???

Очень остроумная, местами смешная книга. Первый раз читал на английском — тоже было весело. Очень умело обошлась Валенте с блокадными эпизодами. Такой правильный для постмодерниста ход: хочешь избежать чернухи, «клюквы» и пародии — смени повествователя. И сработало, как ни странно. Мне не хватило фигуры Серого Волка (все же надо было этого персонажа в сюжет ввести как следует, он в сказочной традиции — не аксессуар, а ключевой волшебный помощник), не хватило идолов Проппа (понятно, идолы были у Успенского, но какой-то аналог можно было придумать более удачный) и, конечно, садо-мазо))) Соответствующие сцены написаны в духе «50 оттенков серого», в узнаваемо дамском стиле, и изрядно контрастируют со всем прочим повествованием. Но этих оттенков...то есть эпизодов...немного и смириться с их тональностью можно. С интересом жду второй роман; думаю, там тоже все будет весело.

На мой взгляд, это гораздо лучше занудных и пустых «Сказок сироты» и нелепо-странных рассказов Валенте. Русское издание на полке оставил.

Заснул.

Был в супермаркете, купил расхваленную везде марку шоколада и коробку конфет. Под изумительно прекрасной упаковкой оказалось не вкусная и не оригинальная продукция, ничего, кроме восхищения маркетологами, раскрутившими меня на 300 рэ, не оставившая после себя.

Весь абзац выше полностью подходит под ощущения от прочтения очередной распиаренной книги, в данном случае новой попытки иностранного автора сыграть на русском сказочном поле.

Получилось слегка получше, чем у Кэролайн Черри с её дичайшим циклом, но только за счет богатейшего владения автором языка и умения нанизывать красивые слова на нитку фраз. Очень красивый язык, чудесно написано.

Валенте, без сомнения, профи в своей профессии, и прославилась не зря, но абсолютное чувство дурацкой пустоты в голове после прочтения заставляет думать, что я впустую на эту книгу потратил время. Клюквы не то что бы мало, но в 21 веке она уже вызывает оторопь и раздражение.

Огромное количество разочаровавших меня в последние несколько лет книг в жанре фэнтези (особенно польских, там изначально были завышенные ожидания) окончательно убедили меня, что чем выше и круче автор, тем громче он падает. Фантазия Валенте настолько невероятна, что я ржал в голос от некоторых моментов, подаваемых на полном серьезе.

Смешивание же нашей тяжеленной, просто адовой истории с происходящей войной между Мертвыми и Живыми ничего, кроме стойкого отвращения, не вызывает. Сакральная тема, уберите уже от нее свои руки. Вы все равно кроме дерьма на мое прошлое и демонизации СССР ничего придумать не сможете.

Отзыв был в черновиках полгода, а дописан и размещен после прочтения повести Святослава Логинова «Аристарх Бессмертный». Учитесь, бестолочи, как можно на 30 страницах раскрыть характеры нескольких персонажей так, чтоб они выглядели ЖИВЫМИ.

Хочется мысленно обратиться к западным авторам — «Ребята, вы нас никогда не поймете, если даже в современной фантастике продолжаете писать исходя из своих представлений о России полувековой давности».

Удивительный роман. И что поразительно практически без клюквы. Но это мелочи. Сам роман — это эдакий взгляд на русский фольклор через призму революции и второй мировой войны. Кэтрин Валенте рассказывает сказки для нас повзрослевших. Вы обращали внимание как воспринимаются детские сказки сейчас? У кого есть дети и кто читает их им перед сном. Это страшные вещи, ужасные поступки и кошмарный сюжеты. Так вот Валенте удалось вернуть ту сказочность, но показать её в зрелом варианте. Персонажи в романе все яркие и знакомые, при этом открываются с новой стороны. Но самое главное в данной книге это её антураж. Я думаю, те кто с удовольствием читал Сказки Сироты, то с удовольствием прочтут Бессмертного. Остальным искателям клюквы и патриотическим защитникам непостижимой тонкой русской души читать не советую.

Я поставила 10, хотя, возможно, книга и не заслуживает самой высокой оценки. Признаю — я не объективна, оценивала на волне эмоций сразу после прочтения и, возможно, после оценку поменяю.

В детстве бабушка читала мне сказки из толстых книжек: про Жар-птицу и Ивана-дурака, про Василису и Бабу-Ягу, про Марью Моревну и Кощея Бессмертного. А ещё она рассказывала другие истории — гораздо увлекательнее и гораздо страшнее, потому что бабушка прожила их сама: про чёрную патоку, текущую по улицам от горящих Бадаевских складов, про то, как, съев пайку хлеба, ощупывали пальцем стол в поисках невидимых глазу крошек, как меняли обручальное кольцо на картофелину, а жемчужную нитку — на хлеб из опилок и пыли, про Дорогу Жизни, которую тогда звали Дорогой Смерти — таким крошечным был шанс живым добраться по ней до Большой Земли. Про то, как съели всё, что можно было съесть, выменяли всё, что можно было выменять, и сожгли всё, что можно было сжечь. И про то, как увидели первую зелень, поняли, что выжили, и принялись варить суп из лебеды.

Так что как-то это всё срезонировало в моей душе, и я поставила книге 10 — за поэтичные и страшные блокадные главы.

Если западный автор обращается к нашей мифологии, вечно ерунда какая-то выходит. Чаще всего забугорные творцы вообще не вникают в суть вопроса и пишут полную дичь в стиле «клюква в крови». Но если даже они тратят энное время на изучение славянской мифологии, все равно обычно выходит не особо лучше. Почему так выходит? Однозначно сказать нельзя, но вот вам моя маленькая, не на что не претендующая, теория по этому поводу.

Дело в том, что такие авторы на чересчур «серьезных щах» принимаются описывать то, к чему мы сами уже давно серьезно относиться перестали. Кощей, Баба Яга, Змей Горыныч и иже с ними уже давно утратили для нас свой изначальный мифологический смысл и на уровне основных инстинктов, в подкорке мозга прописались как персонажи детских сказок. И отношение к ним соответственно. Знаете, крайне тяжело видеть в той же Бабе Яге некую фигуру из эпоса, если вы видели хотя бы один фильм, где сию зловредную старушку играл замечательный Георгий Милляр.

А вот господа и дамы западные творцы зачастую это не очень понимают. Да еще и с нашей реальной историей зачем-то любят все это дело смешивать. Порой складывается ощущение, что им только дай волю – они наверное даже самые безобидные сказочки трансформируют во что-то вроде «Warbeast Kolobok» или «Rage across Ogorod: Battle against Repka». Вот и выходят из-под их пера произведения навроде этого, лично я которые без смеха читать не могу. В данном случае все еще отягощается сумбурностью и тягучестью повествования. А что же касается нездоровый фантазии писательницы, то за долгие годы знакомства с разными сортами клюквы я почти все это уже где-то видел. Например, улочки города из живых крови, плоти и костей с привязкой к нашей многострадальной Родине были еще в «Мире Тьмы», поэтому порой меня посещало ощущение, что действо вот-вот скатиться в совсем уж полный бред и из под следующего пенька в обнимку вылезут демон Купала и Серый Волк, закусывающий красным комиссаром.

В результате имеем очередную неудачную попытку переосмыслить наш «таинственный и непонятный» фольклор. Да нет в нем ничего такого уж таинственного и непонятного (не больше, чем в любом другом), просто вы, зарубежные господа и дамы демиурги, вечно к нему не с того боку заходите.

Зарубежные авторы фэнтези редко обращаются к отечественному фольклору, те же, у кого подобные обращения не ограничиваются Бабой Ягой, и вовсе наперечёт. Вспоминается Кэролайн Черри с её «Русалкой», первые два тома которой вышли в середине 90-ых, из недавних — «Тень и кости» Ли Бардуго, непереведенный (пока ещё непереведенный) роман Кэтрин Арден «The Bear and the Nightingale» и «Бессмертный» Кэтрин Валенте.. «Бессмертный», который в этом ряду стоит особняком, потому что Валенте, в отличие от других, не заимствует антураж, персонажей или сюжетные ходы, а взаимодействует с первоисточником куда более сложным образом, одновременно и сохраняя сказочный канон, и безжалостно деконструируя.

Поначалу «Бессмертный» ловко прикидывается сказкой, мрачноватой, пугающей, а порой и откровенно психоделической. Марья Моревна покидает постылый мир людей, перебирается вместе с приехавшим за ней Кощеем на остров Буян (который давно уже не остров, ибо кощеев брат и Царь Смерти Вий убил море вокруг), выполняет три испытания... Валенте — прекрасная писательница, у неё затейливый, наполненный — но не переполненный! — метафорами слог и своеобразный для русского читателя взгляд на знакомых персонажей. Не обходится и без лёгкой «клюквы». Здесь все, даже бесы — особенно бесы — величают друг друга «товарищ» и всячески демонстрируют верность идеям Партии (из-за этой «революционной» риторики иногда возникает неиллюзорное сходство с Масодовым), а Кощей перечисляет среди своих сокровищ икру, водку и свёклу, «красную как гранат». Касалось бы, читай да удивляйся полёту авторской фантазии, наполняясь ей, как стакан в блестящем серебряном подстаканнике с профилем Папы Ленина наполняется горячим ароматным чаем, да потом пиши отзывы, где восторженные эпитеты соединяются в цепи, а стилизация вышагивает по ним на мягких лапах. Однако...

Однако, сказка сказывается скоро, роман же вынужден продолжаться дальше. И вот здесь скрываются два главных недостатка «Бессмертного». Во-первых, без сказочной «подпорки» текст у Кэтрин Валенте оплывает, теряя привлекательность. Выполнила Марья Моревна три испытания, добилась замужества с Кощеем бессмертным — остается только война, и только любовь. Но война, что Царства Жизни с Царством Смерти, что подоспевшая в мире людей Великая Отечественная, разворачивается фоном, а любовная линия откровенно слаба. Марья Моревна мечется от Кощея к «неожиданно» появившемуся в её жизни Ивану и обратно. Наблюдать за метаниями малоувлекательно, потому что Марья и Кощей выписаны автором хоть и ярко, но совершенно плоско, никакая готическая парафилия им объема не добавляет, а Иван — и плоско, и тускло, заурядным юным амантом, которому толком ничего не досталось, ни девиаций, ни подвигов. Во-вторых, трудно определить, на какую полку «Бессмертного» ставить, к жанровой литературе или книгам «посерьезней». Язык, образы, интонации намекают, что это не очередное развлекательное чтиво на пару вечеров, а куда более глубокое авторское высказывание, не случайно многие поспешили увидеть в нем феминистическую ноту. Но когда дело доходит, чтобы из деталей и символов оное высказывание выявить, получается, мягко говоря, немного не то, что ожидалось. Не история о выборе и последствиях (Марья Моревна), не история о неизбежности преопределенного (Кощей), и даже не деконструкция в духе Анджелы Картер, а объемная и затейливая метафора... семейной жизни. Без особого феминизма даже. Мы же привыкли к тому, что даже волшебная сказка — не просто волшебная сказка. И это расстраивает больше, чем водка в сокровищнице Кощея или настойчивая тяга Марьи Моревны к бондажу.

Мне всегда интересно, когда иностранные авторы пишут на русском материале. Что ж, Валенте отнеслась к мифологии и истории довольно бережно. Видно, что она действительно интересовалась темой, и приятно, что ей хватило такта в описании непростых времен. Клюквы, конечно, тоже хватает, но она тут особо не раздражает.

Детали мира сконструированы любовно и местами очень красочно. И описано все это богатым языком — хотя кому-то он покажется перегруженным красивостями. Но лично я оченила в этом произведении именно мир и описания.

К сожалению, персонажи и сюжет тут вовсе никакие. Ни главная героиня, Марья Моревна, ни Кощей, ни Иванушка не вызывают никаких эмоций. История же и вовсе не пойми про что. Про то, как в супружестве люди выясняют «кто водит»? Как-то мелко, даже для мелодрамы. Война идет и в реальном мире, и в сказочном, но проходит как-то стороной.

Очень спорное произведение — хотя стоит заранее предупредить, что это была вылазка в очень нехарактерные для меня, поклонника в первую очередь «хардовых» представителей жанра, фэнтезийные и литературные вообще области.

Непосредственно текст принёс просто колоссальное удовольствие — красочный поэтичный язык, шикарные образы, особенно когда дело доходит до описания Царства Жизни, и образы эти очень изысканно в текст вписаны, порой они повторяются, приобретая новые краски и смыслы. И очень понравилось взаимопроникновение миров — случайная встреча с потусторонним превращает девочку в изгоя среди людей, тогда как изменившиеся реалии привычного нам мира оказывают влияние на жизненные устои всевозможной нечисти.

И не могу не отметить прекрасный перевод, который по прочитанным первым главам в оригинале очень чётко выдерживает стиль оригинального текста. А такая замечательная находка, как превращение оружейного беса, что в оригинале vintovnik Nastya в берданку по имени Наганя — просто бесподобно (мимимиметр не то, что сгорел — взорвался к чОртовой бабушке!).

НО. Этот самый изысканный текст совершенно не работает как книга — за всеми этими сплетениями изящных словечек госпожа Валенте начисто упустила из виду такую, казалось бы, мелочь как сюжет. И вот — вместо способной действительно заинтриговать истории в таком нехарактерном, но при этом знакомом антураже — метафора супружеской жизни. Жутчайшие временные периоды, в которые происходят события — первые годы после Гражданской войны и блокадный Ленинград — по сути остаются декорацией, и когда речь идёт о нашей реальности, увы, повествование очень редко будет выходить за двери длинного узкого дома на длинной узкой улице, и ужасы войны, влияя на его обитателей, за вычетом одного жутко эмоционального момента остаются где-то за кадром.

И, наконец, идущая война Царства Жизни и Царства Смерти. Нагнетающая тревогу. Казалось бы, вечная. Война, на которой всегда всё плохо, которая меняет, закаляет и ожесточает, война за каждый крохотный кусочек мира, порой выплёскивающаяся и в мир людей. И есть воинство Царства Жизни, в том числе некое подразделение, от задумки которого у меня натурально отвалилась челюсть. И Царству Смерти тоже уделено внимание, пусть и гораздо меньше, но всё же достаточно. Собственно, единственный вопрос — И ГДЕ? Сцена, в которой начинается новый её виток — есть, ожесточённая и измученная бесконечными сражениями и утратами Марья Моревна — есть. Но увы, ни единого намёка на битву не присутствует вовсе. Эта книга с её повествовательной манерой чудесным образом бы могла включить в себя, скажем, сцену сражения советской и немецкой армий, и в тот же момент, в том же месте столкновение воинств потусторонних Царств, притом подать её столь же завораживающе и поэтично, чуть ли не на катарсический уровень вывести (таланта бы хватило) — но нет. Нам, <неразборчиво>, про вкус поцелуев Кощея и прочую эротику с садомазохистским налётом писать интересно, про войну — нет. Мне же совершенно неинтересно читать о том, кто там в кого врывается и в ком и чем взрывается.

И была попытка описать чувства того, кто столкнулся с двумя мирами — кто разом и человек, и бес, но ни одному миру в полной мере не принадлежит. Но в один момент живущая так Марья Моревна попросту превращается в духовную БИССЕКТРИСУ. Кто меня сейчас не понял — ох, как же я вам завидую. Кто понял — простите, что разбередил старые психологические раны, но не одному же мне мучиться.

В итоге — прочитал книгу, однозначно получил удовольствие, ни капельки не жалею о потраченных деньгах и времени, и в коллекции томик оставлю. Но что меня может заставить к этому произведению хоть когда-то вернуться, я и близко представить не могу. Всем же, кому в плане литературы КАК важнее, чем ЧТО, «Бессмертный» придётся по сердцу куда более.

P.S. К обязательному в данном случае вопросу о клюкве — она в книге всё же присутствует, но в малых количествах, и расшатать сможет только самые тонкие и хлипенькие духовные скрепы — это, скажем, работающий на «фабрике арестов» Иванушка (разумеется, Дурак) или вскользь упомянутый голодомор. Но на том никто не фиксируется. Также в одной исключительно психоделической сцене присутствует ироническое обыгрывание истории и заметных деятелей последних лет царской России и ранних Советского Союза — но ирония это очень добрая, и сцена сама по себе — едва ли не лучшая в книге.

Что до фольклорных образов — выписаны они здорово, но человек, для которого они с детства родные, так бы не написал.