Мариам Петросян «Дом, в котором…»

Наконец-то дочитал! Никогда бы не подумал, что осилю произведение такого объема, где на протяжении порядка тысячи страниц ничего не происходит. Не происходит в смысле развития сюжета, но каким-то странным образом книга держит внимание. И если вначале (начитавшись восторженных отзывов, и принимая во внимание, немалое количество литературных наград) ждешь, что вот-вот что-то начнется, то перевалив за первую треть, понимаешь тщетность подобных ожиданий. Но слишком поздно, ты уже заражен «Домом». Роман присосался ко мне, как вампир. Казалось, что ты физически не можешь забыть о нем и бросить навсегда. Закрывая книгу, я мог не вспоминать о ней по несколько дней, но все-равно возвращался к тексту и, начиная читать, не мог оторваться. И хоть фантастики, на мой вкус, маловато, а честнее сказать вообще практически нет, я все же не жалею о потраченном времени. В общем скорее ДА чем НЕТ, но эта книга не для всех, по крайней мере не для меня.

Прочитал книгу давно, по рекомендации Фант-лаба. И ничего лучше не читал уже полтора года...

Я до сих пор вспоминаю этот Дом в котором... для меня открылись удивительно-оригинальные миры Слепого, Кузнечика, Табаки и остальных обитателей дома... Мириам писала эту книгу целых 20 лет! Может из-за этого в ней нет цельности, концовка скомкана (наверное издатели поджимали). Но это удивительное произведение заставляет погрузиться в этот дом... по началу тяжело это дается... потом до тебя доходит что

Сначала книга идет тяжело, повествование рваное, но после 200-й страницы линии выстраиваются, начинаешь понимать про что это написано, становится интересно, и не отпускает до самого конца. После прочтения, я неделю был под впечатлением, мир Дома в котором... меня не отпускал. Новую книгу было просто невозможно начать читать...

Неизгладимое впечатление! Книга захватывает и не отпускает после прочтения. Пронзительный, умный, необыкновенно трогательный роман.

Прочитала «Дом в котором...». Если честно, хочется остановиться на предыдущем предложении, потому что сложно объяснить мои эмоции от этой книги. Но я попробую.

Прочитав аннотацию, я подумала, что это какое-то странное фэнтези, наподобие Макса Фрая — Табаки, Сфинкс... Три раза «ха». Эта книга — метаморфоза. С точки зрения голого реализма, это книга о закрытом социуме. Детях-инвалидах, живущих в своих мечтах, брошенных и нашедших смысл, без душераздирательных историй, без лживых трагических сцен, призванных вызвать у читателя скупую слезу и пожалеть малюток. С толикой мистики, «чтобы волосы блестели».

Но. Не сочтите за шизофреника, но при прочтении мне казалось что я прыгала между параллельными мирами, в одном — это те самые дети, которые «с точки зрения кристально чистого реализма», а в другом — я представляла себе Табаки действительно с шакальей головой, как в мифах Древнего Египта. Причем эти прыжки могли происходить за один диалог несколько раз. И в конце концов герои уже представлялись мне как размытые пятна, в которых можно различить и детское лицо и шакалью морду. Про Сфинкса я, пожалуй, вообще не буду заикаться. По-моему, эта книга свела меня с ума :)

И вот, ты дочитываешь книгу и становишься носителем. Носителем этого мира. Все герои — они не извне, а в тебе самом. Меняется взгляд на некоторые вещи. Более того — сами вещи меняются тоже. Очень трудно осознать, что все закончилось. Трудно, да и — нелепо.

Тут даже не знаешь, как поступать — кричать на каждом углу, что всем следует непременно прочесть эту книгу, дарить ее на дни рождения лучшим друзьям или молчать, молчать о ней, не делить впечатления ни с кем. Быть жадным. Упрямо не верить, что кто то переживает те же ощущения, что и ты по прочтении. Что кому то так же успели полюбиться Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Русалка...

Хочется обзавестись себе рюкзаком — как у Табаки — и сложить туда все эти впечатления, образы, которые монтировались в голове, хочется повесить над столом список всех жителей дома. Хочется создать для каждого карточки — и с одной стороны, например, описать внешность, а с другой — их цитаты, и потом перебирать их, держать в руках, ощущать сопричастность в этому волшебству. Хочется пойти в ближайший приют и сидеть в стороночке, наблюдать наблюдать наблюдать.

Это очень необычная книга. И сейчас каждая буква моего отзыва наполнена отчаяньем из-за того что она взяла и закончилась.

Я мог бы сказать, что этот роман гениален. Я мог бы написать о том, что читал его всю ночь напролёт, дрожащими руками перелистывая странички, и утро застало меня над эпилогом, где герои и сами встречают последнее своё утро в доме. Я нарисовал бы их всех — Слепого, Табаки, Македонского, Рыжего, Русалку, если бы только мог. Всё это уже сделали до меня. Но я всё равно не могу молчать.

Потому что это шедевр, грандиозное, многогранное, эпическое полотно, и сравнимые по масштабу вещи, что встретились мне за всю жизнь, можно перечесть на пальцах одной руки безвременно почившего старины Краба. Только Мариам и Дэн. Вселенная Гипериона и гаснущее солнце мира. Пойманное в безжалостное перекрестье прицела детство и Дом, который сам по себе целая вселенная. Бездны смыслов, разрисованные поверх написанного стены, что хранят летопись обитателей вернее изменчивой и ненадёжной памяти. Время и тончайший шёлк реальностей, кругами разбегающийся по воде мироздания. Изнанка Дома, куда легко попасть и откуда невозможно уйти. Жестокое зеркало правды, которое никогда не лжёт. Потому что правду о себе ты знаешь и сам. И именно поэтому так стараешься искать её где-то ещё: в чужих снах, в отражениях в чужих глазах, в шёпоте пересудов за спиной. Кто ты — оборотень, убийца, ангел, дракон, просто потерявший себя человек? Но здесь, в Доме, простых людей не бывает, он меняет обитателей, забирая часть их души, но и отдавая что-то взамен.

Это жуткое место, прекрасное, но смертоносное каждую секунду. По тёмным коридорам Перекрёстка бегут трое с ножами, преследуя истекающую кровью жертву. На болотах оборотень приходит к пещере певца, чтобы заплатить за музыку единственную подлинную цену — тёплую, живую кровь. Алая лужица растекается по паркету спортзала, а бедняга Курильщик в ужасе несётся в безопасную тишину палаты, наконец поняв, что всё происходит по-настоящему, здесь, сейчас и именно с ним. А где-то на другом круге памяти сходятся в последней битве армии Черепа и Мавра, и наточен уже нож, которым будет убит бог, и штукатурка стен предвкушает уже кровь, что скоро пропитает её насквозь. Кстати, та самая штукатурка, которую потом будет есть Слепой, свидетель без глаз, вожак без стаи, который увёл всех, но оставил за спиной единственного друга, который был для него почти целым миром. Самая длинная ночь и ночь сказок, рассказанные в темноте истории и жуткая потусторонность изнанки, где можно застрять, как муха в янтаре, и не вернуться назад. В сказках люди, проведшие ночь с эльфами, возвращались назад к могилам внуков. Дом — это сказка наоборот, где считанные мгновения того, что за неимением лучшего зовут реальностью, уравновешивают годы, проведённые в мороке наваждения. И ведь они сами хотят этого, радостно раскинув руки, бросаются в пропасть сна, пьют всякую гадость и травятся дымом. Но зато носят в сердце лес и знают, каково быть котом.

Персонажи, любой из которых способен вытащить средней руки роман. Слепой, ребёнок-мудрец, герой и чудовище, провидец, тот, кто был прозорливее других и ошибся сокрушительней других. Сфинкс, молчаливая, знающая все ответы сила, променявший дружбу и любовь на свет и подлинные истины, свободные от пугающих двусмысленностей дома. Утративший при этом главное и возвратившийся назад, чтобы отыскать на руинах часть себя. Табаки, аватара Дома, хранитель времени, бог, заигравшийся в ребёнка. Македонский, дракон в теле человека, ангел смерти с искалеченными, гниющими обломками вместо крыльев. Рыжий, легкомысленный бродяга с глазами Будды. Чёрный, оплот спокойствия и здравого смысла, отказавшийся когда-то от дружбы из ревности к тому, кто никогда не был и не стал бы своим, даже если и остался бы жив. Мучительно пытающийся исправить ошибки, переиграть прошлое с новыми актёрами и в новых декорациях. Лорд, словно сошедший со старинного портрета, безумный аристократ, и тоже, как и все в Доме, живущий в глубоком разладе с собой. Каждый из них — часть мозаики превыше и важнее того, что говориться прямым текстом. В переплетении их судеб ответы, которые даны, но не произнесены автором.

Детство. Дом как метафора детства или детство как метафора дома. Безотчётный ужас перед наружностью и страх взрослой жизни, без успокоительных иллюзий детства. Готовность сменять целую жизнь на череду повторений и чужой мир, который никогда не был твоим. Дом, как вторая кожа, сросся с героями, не оторвать. Разве что по живому, кровавыми язвами на руках отлучённого от своего храма Слепого. Кто-то уходит, кто-то остаётся, и не понять, кто где. Слепой ли падает в пучину безумия или Сфинкс отвергает бесценный дар? Подумать только, мир, в котором ты не смешён и не нелеп, место, где сны имеют силу чуда, где мечта творит чудеса и способна вызвать из небытия девушку, созданную специально для тебя, которая не рождалась и никогда не была человеком. Где всё можно переиграть и отмотать назад, где любой твой выбор неокончателен и порождает волну вероятностей, и твой двойник проживёт за тебя невыбранное. Можно уйти и остаться одновременно, можно вернуться и умереть вместо брата, можно попробовать полюбить настоящий мир, можно заблудиться в Лесу и не найти дороги назад. Мир эскапистов и трусов? Давайте, скажите это в лицо Слепому или Стервятнику. Скажите, что сами не боялись взрослеть.

Я мог бы говорить ещё очень долго. Сейчас ночь, но даже Самой Длинной Ночи Дома не хватит, чтобы рассказать, как же прекрасен этот роман. Невесомые, многослойные лессировки слов и образов, чтобы показать всего лишь время. Увидеть невидимое, ощутить себя в шкуре слепца. Воздушные замки из чувств и эмоций, сонм отсылок и аллюзий, взгляд в глаза бездны. Концентрированное, кристально чистое великолепие. Всего лишь переверните страницу.

Странная, удивительная, пронзительная книга. Я даже не знаю, восхищаюсь ли я ею. И не уверена, что хочу её анализировать, разбирать и оценивать.

Несомненно, это очень сильная книга. Вряд ли она может оставить равнодушным, во всяком случае — человека думающего и чувствующего. Потрясающая атмосферность, чрезвычайно яркая картинка. Вряд ли она выветрится из памяти даже по прошествии изрядного времени. Образы героев совершенно объемные, и при этом чрезвычайно непростые.

Мне показалась самой сильной первая половина. Усиление мистической составляющей для меня лично (ИМХО!) ослабило впечатление. Когда она была лишь намеком, было лучше. Концовка уже почти разочаровала, хотелось чего-то другого. Но в целом — здорово. Масса вкусных стилистических моментов, отличное чувство слова; для меня это чрезвычайная ценность.

Да, где-то вспоминался «Повелитель мух», но четкого ряда ассоциаций не было. Уникальная штука. Автору спасибо огромное.

В эту книгу, не побоюсь слова, можно влюбиться, она полностью поглощает тебя, что невозможно оторваться. Мудро, просто, для всех!... Очень богата необычными подробными описаниями.

Мне навсегда запомнится данное:

«...Он любит мед и грецкие орехи. Газировку, бродячих собак, полосатые тенты, круглые камни, поношенную одежду, кофе без сахара, телескопы и подушку на лице, когда спит. Не любит, когда ему смотрят в глаза или на руки, когда дует сильный ветер и облетает тополиный пух, не выносит одежду белого цвета, лимоны и запах ромашек. И все это видно любому, кто даст себе труд приглядеться...»

Вот уж действительно, КНИГА с большой буквы. Книга которую стоит не только читать, но обязательно стоит и перечитать. Удивительное литературное явление XXI века. Тем более удивительно, что автор женщина. Определение, что женская проза рассчитана на «свою» аудиторию, в данном случае неуместно. Книга захватывающе интересная, легко и в то же время очень ёмко и образно написанная. Книга не с одним, а с добрым десятком смыслов. Читается запоем!, как 14 летними тинейджерами, так и «стариками» советского разлива, (к коим скромно могу себя отнести). Книга Мариам Петросян «Дом, в котором…» (именно, КНИГА, а не роман!) заставляет смеяться и плакать, думать, негодовать и замирать от счастья. А главное заставляет сопереживать! Браво автору. Супер. Такие книги большая редкость. По масштабу, (но не по содержанию!) сравнима, разве, что «Мастером...» Булгакова. Личное впечатление.

«Дом, в котором...» я взял в библиотеке. Бывают такие моменты, когда какая-то книга привлекает к себе внимание, даже стоя на переполненной полке. Такие книги или берешь из любопытства, а затем разочарованно ставишь на место, или наоборот, очарованный, уносишь почитать. К счастью, со мной случилось как раз второе. О самой книге я не знал ничего, кроме того факта, что на фантлабе ее много хвалили. «Что ж, — подумал я, — пришло время составить и свое мнение об этом романе».

Когда-то у многих критиков была проблема с определением жанровой принадлежности «Американских богов» Нила Геймана: роман сложно укладывался в рамки какого-то одного жанра, и с уверенностью можно было назвать только главный катализатор сюжета — поездки антагониста по Америке, эдакая road-book с мистико-мифолого-фентезийно-триллерными и прочими настроениями. В итоге «... Богов» обозвали альтернативной фантастикой и успокоились. Ситуация с «Домом...» в чем-то схожа, в чем-то противоположна. Роману тяжело определить какие-то прочные рамки, вместе с тем, все действие происходит в одном-единственном Доме. В результате критики окрестили книгу «магическим реализмом».

Если быть точным, то перед нами история последнего года существования Дома-интерната для детей с ограниченными возможностями здоровья, или попросту, для детей-инвалидов. Я редко читаю дома тексты, построенные на актуальных социальных проблемах, т.к. считаю, что отдых — это смена деятельности, а читая что-то, связанное со своей профессиональной деятельностью, не особо отдохнешь, да и синдром эмоционального выгорания недалеко. «Дом, в котором...» стал приятным исключением, книга действительно завораживает своей атмосферой, персонажами, сюжетом. И не делается здесь сильного акцента на инвалидность или сам интернат, все это просто антураж, средство выразительности и, в своем роде, тоже фантастическое допущение. Читал залпом, о чем слегка жалею, но думаю позднее приобрести роман для повторного, более вдумчивого прочтения.

Как я уже говорил, перед нами раскрывается последний год существования Дома. Поначалу все происходящее мы видим глазами инвалида-колясочника (в книге таких называют «колясники») с кличкой Курильщик. Вообще всех, кроме одного, персонажей книги мы будем знать исключительно под их кличками, не стоит удивляться, в подобных учреждениях такое далеко не редкость. Курильщика переводят из образцовой группы в группу с более негативной репутацией, и он начинает свой путь в познании «изнанки» Дома. Кроме этой главной линии, присутствуют еще интермедии (которые чаще интереснее основной истории) и дополнительные главы про других жильцов Дома. Впоследствии, правда, главы Курильщика отходят на второй план, и основное внимание сосредотачивается на Шакале и Сфинксе.

Персонажи книги все яркие, харизматичные, временами гротескные в демонстрации своей индивидуальности. Все они увечные, искалеченные и израненные, кто душевно, кто физически, однако при все при этом создается впечатление, что они не лишились чего-то придя в Дом, а наоборот — приобрели. Я хотел поначалу перечислить понравившихся персонажей и дать им краткую характеристику, но передумал, в конце концов, получилось бы слишком просто и обобщенно, а заодно и субъективно. Зачем же навязывать свою точку зрения? Лучше прочесть книгу самому, чтоб клички героев не были пустым звуком, а зазвучали как имена старых знакомых. Все действие книги заключено в отношениях между персонажами, отчасти даже они сами создают тот Дом, в котором живут.

С известной долей условности можно сказать, что примерное представление о романе «Дом, в котором...» можно получить, смешав «Сияние» Стивена Кинга (а точнее образ здания как живого существа, накопившего в себе сотни и тысячи человеческих эмоций и переживаний), «Повелителя мух» Уильяма Голдинга (детский социум в замкнутом пространстве) и дилогию японских боевиков «Вороны» (личная ассоциация). Еще припоминается близкая по тематике закрытого общества книга Леонида Габышева «Одлян, или воздух свободы», в котором речь идет о малолетних заключенных, однако в ней на первом месте реализм и идеи совершенно иные.

Книге добавляет очарования еще и тот факт, что в ней много отсылок на различные книги, фильмы и даже песни. То есть для полного понимания и лучшего восприятия необходим определенный культурный багаж. И как же приятно понимать, например, шутку насчет «Дня триффидов», хотя этот роман упомянули вообще мимолетом (и поверьте, это лишь одна из нескольких десятков, а то и сотен аллюзий в романе).

Без ложки дегтя, конечно, здесь тоже не обошлось. Книге очень мешает ее избыточность, вот сделать ее чуть покороче, и читалась бы махом, я на четвертый день книжного запоя уже начал уставать от Дома. А если бы читал дни напролет, наплевав на все дела, то к концу третьего дня наверняка бы заболел от истощения и болезненного расставания. И вот тут, кажется, я начинаю понимать автора в ее решении растянуть книгу на почти 1000 страниц: если уж мне, обычному читателю, тяжело заканчивать чтение и прощаться с персонажами, то какого же было Мариам Петросян, которая писала все это ради своего удовольствия?..

В итоге книга получилась просто восхитительной. Она сама как живое существо, и потому к ней надо прийти самому, и ни в коем случае не искать ее только лишь затем, чтоб прочитать ее, т.к. это модно или круто. Ее надо прочувствовать, т.к. она самый настоящий кусочек души писательницы и обращаться с ним необходимо бережно.

UPD. Спустя пару месяцев перечитал роман во второй раз и также залпом. Что ж, видимо скоро отправлюсь на третий круг, а пока добавлю в отзыв немного цитат:

От Дома иногда берет жуть и мурашки по коже. Воспитанники — маленькие и взрослые одновременно, они понятные и в то же время гротескно-мистические. Воспитатели — люди на грани сумасшествия, и в то же время смелые люди. Фантастика в пыли брошенной и затоптанной детской любви, в паутине страха и боли, где ограниченные физические возможности норма, а вот возможности сознания... Тут прячутся от нашего мира, тут убивают, тут переводят за руку в другой мир. Дом, в который хочется вернуться несмотря ни на что.

Необычное, запутанное, ярко и тускло одновременно, цветное и черно-белое, громкое и еле слышный шепот — все это можно сказать о книге. Когда я только начала читать сразу появился вопрос: а где же фантастический элемент? Когда же он себя проявит? Но погружаясь в книгу дальше, начинаешь понимать, что мистика начинает окружать тебя в самого начала, с первых страниц.

Дом захватывает твое сознание и заставляет проникнуть в себя, стать одним из членов стаи или стеной этого Дома, чтобы видеть все, творящееся вокруг. Он охватывает тебя паутиной и держит, держит, держит...

Прочитал, поскольку рекомендующая подсистема сайта сказала, что предполагается высокая оценка.

До конца дочитал. Но не слишком понравилось.

Хотя, к худшим образцам литературы, однозначно, отнести невозможно.

Внутренний мир и обычаи социума детей с физическими и психическими отклонения — это, в общем то, достаточно интересно.

А так то — счёл что ничего особенного...

Даже непонятно, от чего тут люди восхищаются...

Знаете, у некоторых людей при прослушивании какой-либо музыки по телу пробегают мурашки. Есть мнение, что это происходит, когда мелодия находит глубокий эмоциональный отклик, когда ты чувствуешь, что это «твоё», словно созданное специально для тебя. Тут может быть не только музыка — фильм, нарисованная картина или просто воспоминание.

Дочитав эту книгу, я вышел на улицу, втянул морозный воздух. Строчки последних глав еще перед глазами. И вот по телу та самая дрожь — не от мороза и не от ветра... От впечатлений! Не скажу, что книга читалась легко или на одном дыхании. Третью часть уже одолевал с трудом, эпилог же «проглотил» одним махом. Но после прочтения, охватывая картинку изложенного целиком, понимаешь, что прикоснулся к кусочку прекрасного, волнующего, чего-то непонятного и потерянного. И так не хочется отпускать это ощущение, терять его снова...

Произведение, наверное, уникально. Редко встретишь такое — чтобы затронуло что-то в тебе на глубоком уровне.

Есть и недостатки, но на них хочется закрыть глаза. Ибо достоинства перевешивают значительно.

Кстати, так и не решил для себя — в каком же возрасте нужно читать эту книгу? Думаю лет в 10-15 чтиво показалось бы мне скучным. К тому же в романе есть очень взрослые вещи и упоминания. Наверное, книга все же не для детей, а для тех, кто начал немного забывать — «каково это — быть ребенком?».

http://kobold-wizard.livejournal.com/538089.html

Количество людей, прочитавших книгу Петросян, весьма велико. После выхода было очень много рецензий и более простых отзывов. Данный роман стал чем-то вроде современных «Мастера и Маргариты» — тайное подошло соседнему берегу настолько близко, что можно увидеть в тумане его очертания.

Первый план рассказывает об интернaте для детей-инвалидов. Детишки делятся на группы по комнатам, и, странное дело, каждая группа формирует свой образ, который пропитывает всю их жизнь. Порой происходит перестройка и образ группы кардинально меняется. Был в одной группе мальчик, пытающийся, хоть и плохо, быть как все, приличным и выделяющимся, но стоило его перекинуть в группу индивидуалистов, как он расправляется, хотя печать «конформизма» остается на нем. При этом нет жестокости, которая наполнила тему замкнутых обществ в последнее время (ну, этак со времен Голдинга). То есть жестокие поступки есть, но нет мордобоя через страницу, а гробы из стен интерната выносят нечасто.

Второй план сложнее, что не удивительно. За стенами интерната скрыт свой мир, исполненный внутренней мифологии. Представьте, что лагерные страшные истории выросли в полноценный мифический объем. А теперь, вспомнив хотя бы «Нам здесь жить», представьте, что этот объем, пульсируя, то и дело выплескивается в реальный мир. Создается мощная картина, в которой сплетается множество эгрегоров. А теперь стоит вспомнить, что мифологический объем, создается детьми, которые толком никогда не выходили в открытый мир. Так дети ли заронили зерно, и это все Дом, в котором?..

Третий план раскрывается постепенно. Дом — место, в котором сталкиваются два мира: наш реальный и реальный мир 2. И Дом дает детям возможность выбрать то, куда они могут уйти. Выбор многих хорошо характеризует то, что окна, выходящие на улицу, были заложены, после того, как за день за днем закрашивали таинственными рисунками. А выход в наш реальный мир порождает «травму рождения» у людей, которые уже полностью сформировались. Дети не хотят рождаться в наш мир.

Четвертый план. Детей тут нет. То есть они визуально они конечно есть, но за пару лет все меняется. Самое главное — меняются глаза. Запертые в четырех стенах люди, рассуждают о древнегреческих авторах, книг которых они читать просто не могли. Порой детские черты проскакивают, но это ничто по сравнению с тем ужасом, который навлекают жильцы Дома на взрослых. Просто взрослые не могут принять, что им в глаза смотрит невозможное. Этакие гадкие лебеди.

Итого: Opus Magnum достоин перепрочтения. Ибо вкусно.